Одним из крупнейших мыслителей эпохи Возрождения был Джордано Бруно (1548-1600). На его философию оказали существенное влияние идеи Н.Кузанского. Пантеистическая философия Бруно определила основные тенденции и особенности Ренессанса: гуманизм, стихийная диалектика, признание величия природы. Один из главных выводов, вытекающих из пантеизма Бруно, - утверждение о бесконечности природы. Если у Н. Кузанского учение о бесконечности мира было еще полутеологическим, то у Бруно оно формируется как учение только о природе. Он разработал, по существу, материалистическую концепцию Вселенной. Вселенная едина, материальна, бесконечна и вечна. Бесчисленное множество миров находится за пределами нашей солнечной системы. То, что мы видим перед собой, лишь ничтожная частица Вселенной. Земля - малая пылинка в беспредельных просторах мироздания. Бруно, следовательно, в своей космологической теории пошел дальше Коперника, который считал мир конечным, а Солнце представлял как абсолютный центр Вселенной. Бруно отрицает наличие такого центра.
Материалистическое мировоззрение Бруно, заключенное в пантеистическую оболочку, в качестве основы всего существующего предполагает единое материальное начало, обладающее творческой силой. В отличие от схоластов и теологов Бруно возвеличивал природу, материальный мир, который порождает бесчисленные формы жизни из себя самого.
Материя - не аморфное, пассивное начало, она активна, самостоятельна. В то же время он считал, что природа - это Бог в вещах. С пантеизмом Бруно связана его идея всеобщей одушевленности мира. Следовательно, материализм Бруно не является вполне последовательным и завершенным. Выясняя источник, движущую силу природы и приближаясь к принципу самодвижения материи, Бруно пришел к гилозоизму: миры движутся вследствие «внутреннего принципа», который есть их «сооственная душа».
Вся природа пронизана активной «мировой душой». Но в гилозоизме Бруно главное - это принцип самодвижения материи, что особенно важно подчеркнуть, так как высказана эта мысль в условиях, когда законы движения небесных тел еще не были открыты. Он выдвинул против схоластических догм церковного авторитета принцип сомнения, утверждая критическое отношение к старым теориям и общепринятым положениям, свободу мысли. Право подвергать сомнению догмы есть первейшее право и обязанность мыслителя. Отбросив «истину веры» и признав лишь истину научного знания, Бруно развивал в основе своей материалистическую теорию познания. Предметом познания, по мнению Бруно, является природа, а задача познания - установить за внешней изменчивостью вещей постоянство природных законов. Процесс познания бесконечен.
Философия Бруно оптимистична. Мир в целом гармоничен и совершенен, несовершенство и смерть характерны лишь для единичных явлений. Бруно вошел в историю философии как мужественный борец за торжество научной мысли.
Фрэнсис Бэкон - английский философ конца 16-начала 17в. Бэкон считал, что наука помогает увеличивать человеку свою власть над природой. Философия, по мнению Бэкона, должна помогать ей в этом, указывая кратчайшие пути к новым открытиям, выявляя препятствия на пути познания (то есть приоритетное направление философии - гносеология - философский раздел, посвящённый процессам познания). Философам нужно отбросить общие понятия и начинать с изучения конкретных явлений, постепенно обобщая их ("от частного к общему"). Препятствия на пути познания Бэкон называл идолами. Он выделял 4 их вида, весьма стёбно их называя. 1. Идолы рода - ограниченность ума и органов чувств, присущие всему человеческому роду. Ну то есть не имеется в виду, что мы все дураки, но наш ум может не всё что угодно. 2. Идолы пещеры - субъективные мнения и предубеждения отдельного человека. А они есть у каждого (и порой перерастают в ярко выраженную предвзятость). 3. Идолы рынка (площади) - многозначность и нечёткость слов. Это, наверное, особо хорошо ощущают на своей шкуре переводчики. При переводе текста часто теряются многие оттенки, нередко приходится претендовать лишь на сохранение общего смысла.
4. Идолы театра - некритическое заимствование чужих мнений.
Бэкон замечал, что идолы могут иметь один из двух типов - врождёнными идолами и приобретёнными. В частности, о них он говорит вот что: "Идолы же, которыми одержим дух, бывают либо приобретенными, либо врожденными. Приобретенные вселились в умы людей либо из мнений и учений философов, либо из превратных законов доказательств. Врожденные же присущи природе самого разума, который оказывается гораздо более склонным к заблуждениям, чем чувства." По Бэкону чувственные восприятия нуждаются в экспериментальной проверке. Для наибольшей эффективности эксперименты должны ставиться согласно научным методам. Бэкон предложил метод индукции - восхождение от частного к общему, путь от фактов к выведению связывающих их законов. Возможны полная индукция и неполная индукция. Бэкон считал, что при проверке гипотез нужно идти в двух направлениях - искать как факты, подтверждающие гипотезу, так и опровергающие её. Бэкон стал родоначальником эмпиризма - философского направления, которое признаёт источником знаний чувственный опыт, данные которого объясняет разум.
studfiles.net
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Институт экономики и управления
Кафедра ФилософииРЕФЕРАТ
по дисциплине «Философия»
на тему: «Философские идеи Дж. Бруно»Проверил:
Штайн О.А. ___________________(подпись)Выполнил:
Студент Вахрушева К.А. ___________________(подпись)
ИЭ и У, гр. 060400-12Ижевск-2010
Содержание:Введение
Дж. Бруно
Пантеизм Джордано Бруно
Космос и вселенная
Заключение
Список использованной литературыВведение Воззрения Джордано Бруно (1548-1600), являющегося философом и поэтом, характеризуются как пантеизм (pan –Все и theos- Бог) – философское учение, согласно которому Бог отождествляется с мировым целым. В этом мировом целом мировая душа и мировой божественный разум совпадают. Оформлению пантеистической натурфилософии во многом способствовало знакомство Джордано Бруно с воззрениями Николая Кузанского: Бруно усматривал цели философии в познании не сверхприродного Бога, а природы, являющейся «Богом в вещах». Разделяя космологическую теорию Николая Коперника, оказавшую на него огромное влияние, Бруно развивал идеи о бесконечности природы и бесконечном множестве миров Вселенной. Он рассматривал диалектические идеи о внутреннем родстве и совпадении противоположностей. В бесконечности, согласно Бруно, отождествляясь, сливаются прямая и окружность, центр и периферия, форма и материя. Основной единицей сущего является монада, в деятельности которой оказываются слиянными телесное и духовное, объект и субъект. Высшую субстанцию составляет «монада монад», или Бог. Как целое она проявляется во всем единичном по принципу «все во всем».
Этическое воззрение Бруно заключаются в утверждении «героического энтузиазма», безграничной любви к бесконечному. Это уподобляет людей божеству, отличает их как подлинных мыслителей, поэтов, героев, которые возвышаются над размерной повседневностью. Идеи Бруно оказали влияние на таких мыслителей, как Б.Спиноза, Г.Лейбниц, Ф.В.Шеллинг и др.Джордано Бруно (1548-1600)
Джордано Бруно - великий итальянский ученый, философ, поэт, пламенный сторонник и пропагандист учения Коперника. С 14 лет обучался в доминиканском монастыре и стал монахом, сменив подлинное имя Филиппо на Джордано. Глубокие знания получил путем самообразования в богатой монастырской библиотеке. За смелые выступления против догматов церкви и поддержку учения Коперника Бруно вынужден был покинуть монастырь.
Преследуемый церковью он долгие годы скитался по многим городам и странам Европы. Везде он читал лекции, выступал на публичных богословских диспутах. Так, в Оксфорде в 1583 г. на знаменитом диспуте о вращении Земли, бесконечности Вселенной и бесчисленности обитаемых миров в ней он, по отзывам современников, "раз пятнадцать заткнул рот бедняге доктору" - своему оппоненту. В 1584 г. в Лондоне вышли его основные философские и естественнонаучные сочинения, написанные на итальянском языке. Наиболее значительным был труд "О бесконечности
вселенной и мирах" (миром называли тогда Землю с ее обитателями). Вдохновленный учением Коперника и глубокими общефилософскими идеями немецкого философа XV в. Николая Кузанского, Бруно создал свое, еще более смелое и прогрессивное о мироздании, во многом предугадав грядущие научные открытия. Идеи Джордано Бруно на целые столетия обогнали его время. Он писал "Небо... единое безмерное пространство, лоно которого содержит все, эфирная область, в которой все пробегает и движется. В нем - бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли...
разумом мы заключаем о бесконечном количестве других"; "Все они имеют свои собственные движения... одни кружатся вокруг других". Он утверждал, что ни только Земля, но и никакое другое тело не может быть центром мира, так как Вселенная бесконечна и "центров" в ней бесконечное число. Он утверждал, что изменчивость тел и поверхности нашей Земли, считая, что в течение огромных промежутков времени "моря превращаются в континенты, а континенты - в моря". Учение Бруно опровергало священное писание, опирающееся на примитивные представления о существовании плоской неподвижной Земли. Смелые идеи и выступления Бруно вызывали ненависть к ученому со стороны церкви. И когда в тоске по родине Бруно вернулся в
Италию, он был выдан своим учеником инквизиции. Его объявили в богоотступничестве. После семилетнего заточения в тюрьме его сожгли на костре в Риме на площади Цветов. Теперь здесь стоит памятник с надписью "Джордано Бруно. От столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер".
Пантеизм Джордано БруноРенессанс определяется как исторический процесс идейного и культурного развития накануне ранних буржуазных революций, имеющий самобытную ценность. Его элементы начинают проявляться на поздней фазе феодализма и обусловлены начинающимся разложением феодальной системы. Весь процесс длится вплоть до ранних буржуазных революций. Ф. Энгельс подчеркивал, что "Ренессанс в своей европейской форме" основывается "на всеобщем разложении феодализма и наступлении городов", оценивал
его как "величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством...".К вершинам философской мысли Ренессанса бесспорно принадлежит пантеистическая философия природы Джордано Бруно (1548-1600),
в которой наиболее полно выражен гуманистический стихийнодиалектический характер философии и науки Ренессанса. Творчество Бруно содержало в себе радикальные элементы средневековых традиций вольномыслия как в их аверроистском, так и в неоплатоновском варианте. Он развивает идеалы итальянского гуманизма в духе флорентийской платоновской Академии. Из современников наибольшее влияние на Бруно оказали астрономические открытия Коперника; философским источником его учения являются идеи Н. Кузанского и Б. Телезио.Пантеизм философии Бруно - самый радикальный и последовательный из всех систем итальянской философии природы. Бруно вступил в непримиримый конфликт с тогдашним христианским, католическим и протестантским миром, со схоластической философией и университетской наукой. Он столкнулся с церковью, когда высказал сомнение по поводу некоторых католических догматов (например, о непорочном зачатии и т. д.). Преследуемый инквизицией, он покидает Италию. Побывал он в разных европейских государствах - во Франции, Англии, Германии (он был и в Праге, где опубликовал "Сто шестьдесят статей против математиков и философов" ("Articuli centum et sexaginta contra mathematicos et philosophos")). Постоянно преследуемый, он не находил нигде прочной опоры ни для педагогической деятельности, ни для издания своих трудов. В конце концов он возвращается в Италию и лишь некоторое время живет спокойно.В Венеции он был арестован инквизицией, заточен, перевезен в Рим и там 17 февраля 1600 г. сожжен. Приговор Бруно принял мужественно, реагировал на него словами: "Вы, вероятно, с большим страхом выносите этот приговор, чем я его слушаю".К главным трактатам Бруно относятся философские диалоги "О причине, принципе и едином", "О бесконечности, вселенной и мирах", в которых ставятся проблемы бесконечности мира, его динамического единства и вечности. Праосновой выступает Единое, материя, которая является неразвернутой причиной всего существующего, субстанциональной возможностью всего развернутого, конкретного. В Едином заключается внутренняя способность, материи быть всеобщей формой вселенной, формой
всех форм: "Оно наконец созревает в единую подлинную и универсальную субстанцию, которая является одной и той же во всем (которая называется сущее), праосновой всех различных видов и форм... Оно само является Единым, бесконечным, неподвижным, субстратом, материей, жизнью, душой, тем, что суть истинное и доброе". Эту способность, удерживающую мир в единстве и в то же время в разнообразии, Бруно называет "душой мира", которая не только существует внутри материи, но и господствует над ней. Эта мировая душа представляет всеобщий разум, является внутренним действием материи, формирует ее изнутри."...Универсальной действующей причиной в природе является универсальный разум - первая и главная сила мировой души; мировая душа - его универсальная форма". "Это и есть то нечто, что не меняется, что все наполняет, что освещает весь универсум и побуждает природу, чтобы она соответствующим способом образовывала свои виды". В стремлении опровергнуть воззрения перипатетиков о внешнем, чуждом вмешательстве в природу, материю, стремясь преодолеть ложность схоластического
дуализма и креационизма, он приходит к идее о всеобщей одушевленности материи ("Говорю, что если жизнь находится во всем, то-душа является формой всех вещей. Всем владеет, во всем управляет, что есть сложено, решает о сложении и содружности частей. И поэтому форма существует, столько, сколько существует и материя") [1, 234]. Его философия природы имеет характер панпсихического материализма.С этих позиций он выступает против схоластического подхода, утверждающего, что материя - это лишь некая "чистая" возможность, и против аристотелевского понимания материи как пассивной и выдвигает учение о материи как активном, творческом принципе. Материя не может существовать без формы, и, наоборот, форма является внутренней стороной материи, она не может быть чем-то привнесенным извне, приданным.Материя существует не только как причина разнообразных изменений реальности, не только в качестве возможности (в смысле неразвернутой праматерии, субстанции), но она выступает как Единое и в бытии, и в реальности вещей, природы, вселенной. В Едином совпадают одно и многое, минимум и максимум; в единичном содержится полнота, универсальность бытия, но не "вполне, тотально", потому что "каждая вещь является единой, но не единым способом". В этих подходах развивается мысль о совпадении противоположностей, направленная против дуализма средневековой схоластики. Бруно говорит о противоречивом единстве устойчивости, неподвижности, бесконечности Единого и неустойчивости, многосторонности этого Единого, проявляющегося во множественности и развернутости. Мир является Единым, которое состоит из множества самостоятельных единиц. Космос есть структура, состоящая из дискретных частей, атомов, существующих в непрерывной бесконечности. "Атомизм" Бруно заключается в его учении о минимуме и максимуме. Физическим минимумом является атом, математическим минимумом - точка, минимумом метафизическим - монада. Образование монад неповторимо, но каждая монада как минимум отражает в себе также и весь универсум. В своей методологии Бруно пантеистически отождествляет движение и материю, природу и мировую душу (бога) (см. "О монадах, числе и форме", 1591).Его пантеизм заметно склоняется к материализму. Движение как внутренний принцип природы является не случайным, но необходимым. "...Целое, если оно бесконечное и неподвижное, не нуждается в том, чтобы для него искали источник движения". "Неподвижность" целого Бруно понимает как абсолютность движения, как бесконечное существование движения и изменений, поэтому не следует искать некий внешний источник движения (бога как первого двигателя, создателя, творца).Тем не менее, пантеизм Бруно не сводится к вульгарному материализму. Признавая наличие мирового духовного начала, Бруно видит его проявления во всех мировых явлениях и именно исходя из мощи мирового духовного начала, трактует он свои космологические теории.
2. Космос и вселенная
Тезис о бесконечности вселенной имеет основополагающее значение для космологии Бруно. Космос - одновременно пустая и одновременно наполненная бесконечность ("Говорим о. них (т. е. о космических телах.), что они сложены из наполненности и пустоты, ибо дух, воздух, некий эфир не суть только вокруг этих тел, на кроме прочего он проникает через них и находится тем самым внутри всех вещей,. Используем же мы выражение "пустота" по тому самому поводу, па которому мы отвечаем на вопрос,
где есть тот бесконечный эфир и миры"). Вне космоса нет ничего иного, он является всем бытием, вечным, несотворенным богом. Бесконечность мира не является божественным атрибутом, как это доказывает теология. Бруно отвергает также представление о том, что мир находится на некотором особенном месте, окруженном пустым пространством, или богом.Бруно создает новую космологию, которая восходит к гениальным открытиям Коперника, и делает из гелиоцентрического понимания мира радикальные философские выводы. Бесконечность вселенной нельзя понять с точки зрения обыденного человеческого сознания, которое формируется на основе опыта в отношении конечных вещей. Бесконечность нельзя понять лишь с помощью представлении о том, что меньше и что больше. Здесь необходим философский разум. Мир однороден во всех своих частях, ни одно тело не имеет привилегированного положения, не существует никакого размещенного в центре внешнего источника движения (первого двигателя).
Следствием концепции физического единства вселенной у Бруно является гипотеза, выражающая возможность существования жизни и на других планетах.Теория познания Бруно исходит из идеи, что в человеческой душе проявляется единая вселенская мировая душа, которая неотделима от одушевленной материи. Человеческая душа отличается от душ животных своей особой "конфигурацией" - строением, зависящим от физической структуры телесных органов. Бруно развивает также идею классиков древности о значении руки и труда для развития разума. Цель разума - проникновение в глубину явлений, познание закономерностей природы, т. е. ее "божественности". Познание начинается с восприятия и идет к представлениям, рассудку и разуму. Чувственное познание само по себе недостаточно. Познание является бесконечным процессом, потому что и предмет его бесконечен.Истины можно достичь лишь философскими средствами, но ни в коем случае теологическими. В отличие от догматического авторитаризма Бруно делает упор на том, что основой твердого и истинного знания должно быть сомнение, однако не в его абсолютизированном значении, не в виде скепсиса. Как и другие мыслители Ренессанса, он говорит о практическом значении
познания, о "магии", т. е. о таком активном воздействии, которое состоит в раскрытии "тайн" природы.Этика Бруно призывает к борьбе за благородные цели, за добро, которое неограниченно реализуется во вселенной (Единое и есть добро). Однако борьба за возвышенные цели требует жертв. Человек в этом устремлении должен преодолевать страх личной гибели, уничтожения. Истинным мерилом нравственности является деятельность, земные цели человека. Он отвергает пассивный аскетизм религиозной веры, выступает и против пассивного гедонизма. Человеческая деятельность должна быть возвышенной, устремленной к бесконечности, частью которой является он сам. Человек должен познавать вселенную и в соответствии с этим реализовать самого себя.Атеистическая философия Бруно обусловлена историческими обстоятельствами, эпохой. Его атеизм ограничен пантеизмом, содержащим, однако, сильные материалистические тенденции. Атака Бруно на тогдашнюю церковь и ее учение, на основания веры (например, отрицание загробной жизни и т. д.) была проявлением воинствующего духа философа и ученого.
В вопросах религии он выступил, можно сказать, более остро и бескомпромиссно, чем, например, позже это сделали Ф. Бэкон и Р. Декарт. Он отверг догматическое авторитарное вмешательство религии в вопросы философии и науки, в проблемы общественных отношений и нравственности. Однако он допускал, что религия может иметь исключительное влияние на примитивные народы. В будущем место религии откровения должна занять "религия разума". Ее исходные моменты он, собственно, и обозначил в своей философской системе.Пантеистическая философия природы Бруно завершает развитие ренессансного мышления. Последующее развитие философии связано с эрой, в которой естествознание развивается на экспериментальных и математических основах, что обусловливает новые способы философского отражения мира, новый подход к вопросам методологии наук. К философам последующего времени, на которых оказал влияние Бруно, относятся Спиноза (пантеизм), Лейбниц (монадология), Шеллинг (диалектика).Таким образом, основными космологическими идеями Бруно явились идея бесконечности вселенной, идея множественности обитаемых миров и т.д. Эти идеи являлись новаторскими и вызывали негативную реакцию клерикалов. Однако космологическая философия Бруно не являлась материалистической - космос его одушевлен, разумен, в нем присутствует сознательное, творческое начало.ЗаключениеВоззрения Джордано Бруно, являющегося философом и поэтом, характеризуются как пантеизм, философское учение, согласно которому Бог отождествляется с мировым целым. В этом мировом целом мировая душа и мировой божественный разум совпадают. Оформлению пантеистической натурфилософии во многом способствовало знакомство Дж. Бруно с воззрениями Николая Кузанского: Бруно усматривал цели философии в познании не сверхприродного Бога, а природы, являющейся «Богом в вещах». Разделяя космологическую теорию Н. Коперника, оказавшую на него огромное влияние, Бруно развивал идеи о бесконечности природы и бесконечном множестве миров Вселенной. Он рассматривал диалектические идеи о внутреннем родстве и совпадении противоположностей. В бесконечности, согласно Бруно, отождествляясь, сливаются прямая и окружность, центр и периферия, форма и материя. Основной единицей сущего является монада, в деятельности которой оказываются слиянными телесное и духовное, объект и субъект. Высшую субстанцию составляет «монада монад», или Бог. Как целое она проявляется во всем единичном по принципу «все во всем».Этические воззрения Бруно заключаются в утверждении «героического энтузиазма», безграничной любви к бесконечному. Это уподобляет людей божеству, отличает их как подлинных мыслителей, поэтов и героев, которые возвышаются над размеренной повседневностью. Идеи Бруно оказали влияние на таких мыслителей, как Б. Спиноза, Г. Лейбниц, Ф.В. Шеллинг и др. 17 февраля 1600 г. Дж. Бруно был заживо сожжен на площади Цветов в Риме. Его труды тоже сожгли. Его имя было запрещено упоминать публично. Своей жизнью и творчеством Дж. Бруно завершает эпоху Возрождения.Список использованной литературы1. Кохановский В.П., Золотухина Е.В., Лешкевич Т.Г., Фатхи Т.Б. Философия для аспирантов: Учебное пособие. Изд. 2-е - Ростов н/Д: "Феникс", 2003. - 448 с.2. Голубинцев, В.О. Данцев А.А., Любченко В.С. Философия для технических вузов./ Ростов-на-Дону.:Феникс, 2004.3. История философии в кратком изложении. Пер. с чеш. И. И. Богута.-М.: Мысль, 1995- 590 с.4. Спиркин А.С. Философия. М., 20015. Введение в философию. 2 части. М. 1983.6. Философский словарь / под ред. Фролова И.Т. М. 1991.7. Философия. Учебник / под ред. Кохановского, Ростов-на-Дону. 1991.
www.coolreferat.com
"Всеобщий ум выступает как тот художественный интеллект, который изнутри семенной материи сплачивает кости, протягивает хрящи, выдалбливает артерии, вздувает поры, сплетает фибры, разветвляет нервы и со столь великим мастерством располагает целое".
"Египетская" религия лучше христианской, поскольку это религия ума, реализующаяся в преодолении культа солнца, видимого образа солнца идеального, каковым является интеллект. "Тени идей" не осязаемы, они "магические образы", блики божественного разума, копиями которых являются осязаемые вещи. Обретая эти "магические образы", можно получить в уме слепок универсума, а значит, не только удивительную память, активизацию всех способностей человека, но и сокровенные знания.
Душу Бруно понимал так:
" Душа как формальное начало, названная ими источником форм; материя, из которой творится и формуется любая вещь — хранилище форм".
"Формы динамически структурируют материю, движущуюся в разные стороны, именно потому, что все одухотворено, все живо. В каждой вещи заключена мировая душа, а в душе присутствует вселенский разум, вечный источник форм, которые постоянно обновляются".
Чтобы узнать окончательное отношение Бруно к познанию, необходимо прочитать миф об Актионе и Диане. В центре мифа рассказ об охотнике Актеоне, который, не успев налюбоваться Дианой, был превращен из охотника в оленя, дичь, за которой охотятся, и был растерзан своими собаками. Диана — символ божества и единства Природе, а Актеон символизирует интеллект в погоне за истиной и божественной красотой; сторожевые псы — желания, а борзые Актеона (более быстрые) символизируют мысли.
Итак, Актеон обращен в объект познания (дичь), а его псы (мысли и желания) — в охотников. Почему? Да потому, что искомая истина — в нас самих, и, открыв это, мы открываем суетность наших собственных мыслей и понимаем,
"уже обретя истину в себе самих, что не было необходимости искать божественное вне себя".
"Таким образом, псы — мысли о божественном - пожирают Актеона, умерщвляя его как вульгаризацию, освобождая от смятения чувств, из тюрьмы плоти; чтобы он больше не любовался на свою Диану через щели и окна, но, разрушив стену, смог бы увидеть весь горизонт".
То есть, говоря иначе, чтобы обрести истину, нужно освободить себя, освободить свой разум и искать эту истину уже внутри себя!
Заключение
Джордано Бруно – выдающийся ум своего времени, даже можно сказать, ум, опередивший свое время. Поэтому его не понимали, считали еретиком и мятежником. А он просто мыслил по-другому, твердо верил и отстаивал свои идеи. Он оказал огромное влияние на астрономию, математику и философию будущего.
Философия Джордано Бруно очень своеобразна, в ней переплетаются идеи христианства, идеи Платона, магия, мистика и даже египетские верования. Можно даже смело утверждать, что свое самое главное открытие и гениальное предположение, о том, что Солнце является центром системы, а Земля вращается вокруг него, Джордано Бруно сделал не столько благодаря астрономическим или физическим опытам или математическим вычислениям, сколько благодаря своей необычной философии, более похожей на религию. Потому что по идеям египтян и самого Бруно, «Солнце – это идеальный разум…высшая сила и знание», и оно обязательно должно находиться в центре мира, в центре всего!
Джордано Бруно до последней секунды отстаивал свои идеи. Это великое мужество, и оно было не напрасно, ведь если бы он отрекся от своих идей, то мы бы никогда не смогли узнать его ни как философа, ни как ученого-астронома… Но он смог и теперь его имя навсегда вписано в историю…
Используемая литература:
1) Джованни Реале и Дарио Антисери «Западная философия от истоков до наших дней и от романтизма до наших дней», (книга 4) - ТОО ТК Петрополис»// - Санкт-Петербург - 1997 г.
2) http://filosof.historic.ru
myunivercity.ru
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………….3
1. Суть пантеистической натурфилософии Дж. Бруно……………………...5
2. Непонятный приговор………………………………………………………6
3. Звездные миры Дж. Бруно и Вселенная христианской церкви…………14
ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….23
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………….24
ВВЕДЕНИЕ
Тема настоящей работы – «Философские идеи Джордано Бруно» — представляется весьма актуальной, поскольку сегодня ученые все больше и больше задумываются всерьез о существовании иных цивилизаций и развитии Вселенной. Пытаясь обнаружить какие-либо сигналы от внеземных цивилизаций, они должны, прежде всего, учитывать то, что уже сами понятия «сигнал», «цивилизация» и т. п. слишком земные и антропоморфные, чтобы служить надежной основой для их космических поисков. Не исключено, впрочем, что слишком земными являются даже такие фундаментальнейшие понятия, как «жизнь» и «разум», и что они неприложимы к тем формам бытия, с которыми люди могут столкнуться во Вселенной. Но это значит, что в этих поисках главной задачей должно стать не наращивание мощности телескопов, не фантазирование о возможных путях развития гипотетических обитателей других миров, а радикальное преодоление антропоморфизма нашего мышления — постоянного стремления видеть в Неизвестном лишь подобие нас самих.
Историки уже давно спорят о том, почему, собственно, учение итальянского философа о бесконечности Вселенной и множественности в ней обитаемых миров показалось инквизиции настолько опасным, что для его искоренения 17 февраля 1600 г. в Риме на Площади цветов был разведен костер. Однако только сейчас, приступив к активным поискам сигналов от внеземных цивилизаций и перестав воспринимать как само собой разумеющееся идею о том, что если жизнь возникла на Земле, то почему она не может возникнуть вблизи других звезд, мы начинаем в полной мере осознавать, насколько глубоким был разрыв между воззрениями Джордано Бруно и распространенными тогда взглядами на устройство мира и насколько все-таки земными остались его гениальные прозрения.
Цель настоящей работы – раскрыть суть философских воззрений Джордано Бруно. Данная цель будет реализована в нижеперечисленных задачах. В настоящей работе я попытаюсь показать, во-первых, что основные причины осуждения Бруно были обусловлены тем, что, развивая учение о множественности миров, он пошел гораздо дальше своих предшественников и, в частности, сумел выявить антихристианский потенциал этой древней идеи; во-вторых, что философская концепция Бруно принципиально не допускала дальнейшего развития. Поэтому ее автор стал заложником собственных взглядов, не желая отказываться от них совсем и не имея возможности разрабатывать их (как это сделал Галилей после вынужденного покаяния) в какой-то более приемлемой форме. Отсюда несговорчивость философа, ставшая причиной трагедии.
1. Суть пантеистической натурфилософии Дж. Бруно
Воззрения Джордано Бруно (1548-1600), являющегося философом и поэтом, характеризуются как пантеизм (pan – Все и theos- Бог) – философское учение, согласно которому Бог отождествляется с мировым целым. В этом мировом целом мировая душа и мировой божественный разум совпадают.
Оформлению пантеистической натурфилософии во многом способствовало знакомство Джордано Бруно с воззрениями Николая Кузанского: Бруно усматривал цели философии в познании не сверхприродного Бога, а природы, являющейся «Богом в вещах»[1].
Разделяя космологическую теорию Николая Коперника, оказавшую на него огромное влияние, Бруно развивал идеи о бесконечности природы и бесконечном множестве миров Вселенной. Он рассматривал диалектические идеи о внутреннем родстве и совпадении противоположностей. В бесконечности, согласно Бруно, отождествляясь, сливаются прямая и окружность, центр и периферия, форма и материя. Основной единицей сущего является монада, в деятельности которой оказываются слиянными телесное и духовное, объект и субъект. Высшую субстанцию составляет «монада монад», или Бог. Как целое она проявляется во всем единичном по принципу «все во всем»[2] .
Этическое воззрение Бруно заключается в утверждении «героического энтузиазма», безграничной любви к бесконечному. Это уподобляет людей божеству, отличает их как подлинных мыслителей, поэтов, героев, которые возвышаются над размерной повседневностью. Идеи Бруно оказали влияние на таких мыслителей, как Б.Спиноза, Г.Лейбниц, Ф.В.Шеллинг и др.
2. Непонятный приговор
Для того чтобы понять, какую все-таки роль в осуждении Бруно сыграла его философия, рассмотрим вначале основные моменты процесса над ним.
В начале многих трагедий были слова. Сначала слова новых, не слыханных ранее учений, а затем старых, как мир, доносов. В ночь с 23 на 24 мая 1592 г. Джордано Бруно был арестован инквизицией Венецианской республики. Основанием для ареста послужил донос дворянина Джованни Мочениго. 26 мая начались допросы Бруно, а 2 июня, отвечая на вопрос о сути своей философии, Бруно сказал: «В целом мои взгляды следующие. Существует бесконечная Вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать, кроме этого мира, другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир. Итак, я провозглашаю существование бесчисленных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве”[3].
Вряд ли эти взгляды показались следователю Джованни Салюцци бесспорными, однако в тот момент философия Бруно интересовала его лишь постольку, поскольку о ней упоминал в своем доносе Мочениго, рассказывая при этом о вещах, куда более страшных, чем иные миры. Так, Мочениго утверждал, что Бруно, живший в его доме в качестве учителя, в разговорах неоднократно отвергал догматы католической церкви, называл Христа обманщиком, дурачившим народ, издевался над непорочным зачатием, рассуждал о каких-то бесчисленных мирах, заявлял, что хочет стать основателем „новой философии“ и т. п.
Все эти обвинения Бруно категорически и „с гневом“ отверг, а на первый (и обязательный!) вопрос следователя, знает ли арестованный, кто мог написать на него донос и нет ли у написавшего каких-либо причин для мести, сразу же назвал Мочениго и объяснил, что, хотя он добросовестно выполнил все взятые на себя обязательства по обучению Мочениго так называемому „лиллиевому искусству“ (моделированию логических операций с использованием символических обозначений), последний не желает рассчитаться и стремится всеми силами оставить Бруно у себя в доме.
Договариваясь об уроках, Мочениго надеялся, что Бруно станет учить его не логике, а магии, которую Бруно неоднократно расхваливал в разговорах со знакомыми и намекал, что сведущ в ней. Намеки на тайные учения можно найти и в трудах Бруно, что стало предметом детального исследования Ф. Ейтс, полагающей, что важнейшей причиной осуждения философа была его приверженность магии[4]. Следует, однако, отметить, что в XVI в. интерес к магии был массовым явлением, карали же не просто за магию, а за колдовство с целью порчи. Между тем, нет никаких свидетельств, включая протоколы допросов, того, что Бруно на практике занимался магией.
Тем самым по закону донос Мочениго терял силу, а венецианские знакомые Бруно отказались подтвердить предъявленные ему обвинения. В принципе, Бруно мог надеяться на освобождение, но тут на него поступил донос от сокамерников, которые сообщили, что Бруно издевается над их молитвами и проповедует какие-то ужасные вещи, утверждая, в частности, что наш мир — это такая же звезда, как те, которые мы видим на небе. Согласно закону этот донос не мог рассматриваться как дополнительная основа для обвинения, так как исходил от лиц, заинтересованных в смягчении своей участи. Однако он был приобщен к делу, а у инквизиции появились весьма серьезные сомнения в искренности арестованного.
Предвосхищая вероятный вопрос о возможности провокаций со стороны инквизиции или просто ложных доносов, отмечу, что стремление лезть на рожон всегда было отличительной чертой характера Бруно. В воспоминаниях современников он сохранился как человек импульсивный, хвастливый, не желавший в пылу полемики считаться ни с чувством собственного достоинства противника, ни с требованиями элементарной осторожности, ни даже с законами логики. Причем все эти, безусловно, не украшавшие философа черты характера легко обнаружить и в его всегда ярких, полемически заостренных сочинениях. Поэтому у нас нет особых причин полагать, что доносчики — люди в основном малограмотные и богобоязненные — что-то специально выдумывали, чтобы опорочить Бруно. К сожалению, с этой задачей он справлялся сам. Вот лишь один из ответов Бруно следователям, зафиксированный в „Кратком изложении“: „Обвиняемый отрицал, что высказывался о девственности (Богоматери): “Да поможет мне Бог, я даже считаю, что дева может зачать физически, хотя и придерживаюсь того, что святая дева зачала не физически, а чудесным образом от святого духа» — и пустился в рассуждения о том, каким образом дева может физически зачать"[5].
Сходным образом Бруно отвечал и на многие другие вопросы. Обвинения в ересях и кощунствах он категорически отвергал, либо говорил, что его неверно поняли и исказили его слова, либо выкручивался и утверждал, что, имея сомнения и неправильные взгляды, держал их при себе и никогда не проповедовал. Понятно, что такое поведение Бруно вряд ли могло убедить следователей и судей в его искренности и набожности.
Скорее они могли предположить, что обвиняемый просто издевается над символами веры, и сделать из этого соответствующие выводы. Тем более что Бруно был беглым доминиканским монахом, уже судимым в молодые годы как еретик.
Последнее обстоятельство позволило римской инквизиции добиться выдачи Бруно Риму вскоре после начала следствия в Венеции.
«Ты, брат Джордано Бруно… еще 8 лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявлял величайшей нелепостью говорить, будто хлеб превращается в тело (Господне.)»[6] Так начинался приговор, в котором Бруно был публично объявлен нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком, и после знакомства с материалами процесса нам трудно не согласиться с теми историками, которые утверждают, что согласно законам того времени казнь Бруно не была расправой над невиновным.
Другой, однако, вопрос, в чем конкретно виновен Бруно? Публично были перечислены кощунства, способные поразить чувства верующих, но ничего не говорилось об обстоятельствах, при которых они произносились. Между тем для вынесения приговора крайне важно было знать, являлись ли эти слова частью еретической проповеди, или они произносились в частной беседе, или вообще были риторическими оборотами в богословском диспуте о святотатцах. К сожалению, все эти тонкости в приговоре не разъяснялись, а сам он напоминал скорее донос, чем юридический документ, содержащий четко выделенные причины осуждения.
Немало вопросов вызывает и то, что инквизиция, занимаясь делом отпетого еретика и святотатца, тянула следствие восемь лет, хотя в приговоре специально отмечалось «похвальное рвение инквизиторов». Но разве для того, чтобы разобраться с кощунствами, требовалось столько времени и разве у святой службы не было соответствующих специалистов, в присутствии которых Бруно вряд ли смог пускаться во фривольные рассуждения о непорочном зачатии? Далее. Неужели для осуждения всех богохульств Бруно понадобилось созывать конгрегацию из девяти кардиналов во главе с папой? Нельзя ли в связи с этим предположить, что церковь, публично обвиняя Бруно в грехах, понятных толпе, на самом деле наказывала его за грехи иные?
Обращает внимание то, что уже в самом начале процесса люди, решавшие судьбу Бруно, прекрасно понимали, что имеют дело с человеком неординарным. Так, папский посланник, требуя от властей Венеции выдачи Бруно римской инквизиции, — а это требование было серьезным посягательством на независимость республики, — подчеркивал, что Бруно — это «заведомый ересиарх»[7], судить которого следует в Риме, под надзором папы. В свою очередь прокуратор республики Контарини настаивал на том, что Бруно необходимо оставить в Венеции. В докладе Совету мудрых Венеции Контарини отмечал, что Бруно «совершил тягчайшие преступления в том, что касается ереси, но это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение»[8] .
Вряд ли, конечно, прокуратор стал бы беспокоиться из-за простого святотатца, а ссылка на «замечательное учение» Бруно заставляет нас вспомнить, что и в доносах на него, и в письме Шоппе нечестивость Бруно связывалась с идеей множественности миров, о которых столь часто любил рассуждать философ. Кроме того, известно, что решающую роль в выявлении ересей Бруно сыграл многолетний анализ инквизиторами его трудов, начало которому положил своеобразный донос. В декабре 1593 г., когда Бруно уже несколько месяцев находился в тюрьме римской инквизиции, следователи получили книгу Бруно «Изгнание торжествующего зверя» с множеством комментариев на полях. (Автор «подарка» остался неизвестным.) Эта книга, представлявшая собой аллегорическую пародию на христианскую церковь, не была философским трактатом, однако она заставила римских инквизиторов обратить внимание на те сочинения, в которых Бруно развивал свое учение.
В «Кратком изложении» мы находим большой раздел, посвященный по поводу множественности миров, вечности мира, движения Земли и других допросам Бруно философских вопросов, содержащихся в его книгах.
То, что материалы этих допросов были включены в «Краткое изложение» и при этом выделены в специальный раздел, дает, на мой взгляд, серьезное основание полагать, что как минимум одним из восьми неназванных еретических положений, приведших к осуждению Бруно, было положение, касающееся его философского учения.
Причем видно, что на допросах, касающихся философских проблем, Бруно уже не ерничает, не выкручивается, а излагает взгляды, адекватные тем, которые он развивал в своих трудах. Однако, судя по всему, его ответы не удовлетворяют следователей. Так, следователь в Риме неоднократно возвращается к ответам Бруно, включая изложение его учения о множественности миров, данное на допросе еще в Венеции. Новые ответы либо остаются без комментариев со стороны следователя, либо сопровождаются примечаниями типа: «На XIV допросе, по существу, отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства». Или: «Относительно этого ответа (о множественности миров) опрошен на XVII допросе, но не ответил утвердительно, ибо вернулся к тем же показаниям»[9] .
И все же попытки утверждать, что Бруно сожгли за идею множественности миров и бесконечности Вселенной, за коперниканство или за другие философские воззрения, наталкиваются на очень серьезные возражения. Так, А. Ф. Лосев вполне резонно указывал, что многое в учении Бруно было созвучно взглядам его предшественников и последователей: Николая Кузанского, Фичино, Коперника, Галилея, Кеплера и других, но инквизиция почему-то отправила на костер только Бруно. Анализируя причины этой селективности, Лосев писал, что роковую роль в судьбе Бруно сыграло то, что он развивал очень последовательную, без каких-либо оглядок на «христианскую совесть» версию пантеизма — философско-религиозного учения, как бы растворяющего Бога в природе, отождествляющего Бога с миром[10] . Это было характерно для языческого неоплатонизма античных философов и вело к фактическому отрицанию Творца мира как надмировой абсолютной личности, а значит, к антихристианству и антицерковности. Вот за этот языческий неоплатонизм, писал Лосев, Бруно и пострадал.
Следует подчеркнуть, что выявление в учении Бруно неоплатонизма (пусть даже языческого) или пантеизма еще не объясняет ни антихристианство Бруно, ни того, почему именно он был сожжен.
Пантеизм Бруно к тому же далеко не бесспорен. Л. П. Карсавин, например, писал, что многочисленные попытки истолковать систему Бруно в пантеистическом смысле наталкиваются на совершенно определенные заявления философа о надмирности Бога[11]. Сам Лосев отмечал, что во времена Бруно неоплатонизм был весьма распространен даже среди церковных деятелей. Однако люди, развивавшие эту философию, каялись затем в своих нехристианских чувствах, причем «каялись безо всякого принуждения, в глубине своей собственной духовной жизни и перед своей собственной совестью. Совсем другое дело — Джордано Бруно, который был антихристианским неоплатоником и антицерковником в последней глубине своего духа и совести»[12].
Сказанное Лосевым означает, что для понимания трагической судьбы Бруно мы должны как минимум попытаться понять, почему у человека, воспитанного в рамках христианской культуры, отсутствовала «христианская совесть». Ниже показано, какую роль в этом сыграла развиваемая философом концепция множественности миров. При этом, однако, важно учитывать, что осуждение Бруно вообще нельзя однозначно объяснить какими-либо «измами» или ересями. Конечно, церковь боролась с ересями, язычеством и тем более антихристианством (например, со всевозможными сектами «сатанистов»), но само по себе наличие в учении какого-либо прегрешения, пусть даже очень серьезного, еще не означало, что автора этого учения следует отправить на костер. Церковные иерархи нередко закрывали глаза на многие ереси, а папа Климент VIII, например, приблизил к себе обвинявшегося в атеизме философа Чезальпино. Тем не менее, этот же папа возглавил конгрегацию кардиналов, осудивших Бруно, хотя справедливости ради следует отметить, что он неоднократно использовал свой решающий голос для того, чтобы оттянуть вынесение окончательного приговора, надеясь на раскаяние подсудимого[13].
Мне кажется, что при анализе процесса Бруно резоннее спросить, не за что (причины для расправы можно найти всегда), а для чего сожгли философа? Ведь, в принципе, подсудимого можно было без всякого шума «сгноить» в тюрьме инквизиции, где он уже просидел несколько лет. Однако церковь почему-то устроила публичную казнь, не объяснив толком, за что сжигают человека, точнее, обвинив философа в примитивных кощунствах.
Впрочем, может именно в такой дискредитации мыслителя и состояла основная цель судей? Но это значит, что основную опасность представлял уже не сам Бруно, а его учение, которое могло распространиться благодаря тому, что ряд книг философа был издан. Это учение (а идеи о бесконечности Вселенной и множественности миров занимали в нем доминирующее место) и требовалось как-то дискредитировать, продемонстрировав, что из себя представляет его автор — «нераскаявшийся, упорный и непреклонный еретик»[14].
Другой вопрос, удалась ли и могла ли вообще удастся затея судей? Но сейчас нам важнее понять, почему учение Бруно представляло (и представляло ли) опасность для церкви?
3. Звездные миры Дж. Бруно и Вселенная христианской церкви
Выше уже написано, что и в доносах на Бруно, и в письме Шоппе нечестивость философа как-то связывалась с учением о множественности миров. Однако это учение до Бруно, вообще-то говоря, не считалось еретическим и даже активно обсуждалось средневековыми теологами, полагавшими, что создание только одного мира недостойно бесконечного могущества Бога. В конце XIII в. архиепископ Парижа даже осудил, как еретический тезис о невозможности для Бога создать множество миров. Что же в таком случае так пугало всех в учении Бруно?
В фундаментальной монографии «Идея множественности миров», само появление которой во многом обусловлено современными поисками внеземных форм жизни и разума, автор этого историко-философского исследования В. П. Визгин пишет, что принципиальным отличием учения Бруно от других концепций множественности миров было радикальное переосмысление взглядов на наш мир и его место во Вселенной[15] . Визгин объясняет, что, допуская существование каких-либо иных миров, мыслители Античности и Средневековья представляли эти миры как сугубо геоцентрические и даже геоморфные, т. е. для них в каждом из этих миров сохранялось жесткое противопоставление Земли и Неба, зачастую представления о плоскостности Земли и т. п. Эти миры — а их могло быть и бесконечное множество — находились в каких-то абстрактных пространствах и не имели ничего общего с видимыми нами звездами и планетами, так как звездное небо считалось неотъемлемой частью нашего мира. Поэтому, например, допускалось существование миров, на небе которых могли бы быть иные светила или вообще не быть никаких светил. Однако где и как расположены такие миры, каждый из которых, как и наш, мыслился конечным, разделенным на небо и землю, было совершенно не ясно.
В определенной степени такие представления об иных мирах созвучны идеям современных ученых, предполагающих наличие в каких-то иных измерениях других вселенных, в которых физические константы и законы могут радикально отличаться от констант и законов нашей Вселенной. Конечно, эти идеи достаточно неординарны, но в целом они, например, совершенно не затрагивают «физикоцентризм» современного научного мировоззрения. По сути, учеными допускается существование законов природы еще не известного нам типа, но само, сугубо антропоморфное, понятие «закон» под сомнение при этом не ставится[16].
Эта параллель с современными идеями позволяет, как мне кажется, лучше понять революционность бруновского учения, не только преодолевавшего гео- и гелиоцентризм, но и делавшего бессмысленным вообще какой-либо пространственный «центризм», учения, которое, с одной стороны, низводило Землю до уровня затерянной в бескрайних просторах песчинки, а с другой стороны, превращало наш замкнутый мир в бесконечную Вселенную, где привычные звезды уже не просто светила для человека, а миры, подобные нашему.
«Кристалл небес мне не преграда боле, рассекши их, подъемлюсь в бесконечность», — писал Бруно в одном из своих сонетов[17].
Я думаю, что даже современные люди, с детства привыкшие слышать об иных мирах, были бы немало удивлены, если бы им стали доказывать, что нечто совершенно привычное, сугубо земное на самом деле является частью иной жизни и иного разума. Вспомним, например, какое чувство внутреннего протеста вызывают, пусть даже в шутку высказываемые, предположения о том, что земная жизнь и мы сами — это результат какого-то космического эксперимента. Стоит ли тогда удивляться реакции сокамерников Бруно — людей простых, не искушенных в схоластических дискуссиях? Впрочем, дело не сводилось к научной смелости идей Бруно, который, по выражению Визгина, «астрономизировал» концепцию множественности миров, отождествив видимое всеми небо с бесконечной Вселенной, а звезды и планеты с иными мирами [18].
Безусловно, Бруно не мог совершить такой переворот в одиночку. Многое в этом направлении, причем в логическом отношении гораздо глубже, сделал еще в середине XV в. Николай Кузанский, которого Бруно неоднократно называл своим учителем. В то же время в учении Бруно сохранилось немало реликтов средневековых концепций множественности миров. Полная «астрономизация» этой концепции стала возможной лишь в рамках науки Нового времени, в частности, после введения Ньютоном понятия абсолютного, единого для всей Вселенной пространства. «Рассечение небес» было тесно связано у Бруно с критикой основ христианского мировоззрения. Именно поэтому Шоппе называл миры Бруно нечестивыми, а сокамерники вспоминали его философские построения не со скукой, а с ужасом[19].
В литературе, посвященной Бруно и его эпохе, нередко можно встретить примерно следующее объяснение причин, по которым учение о множественности миров могло представлять опасность для церкви. Во-первых, это учение в корне противоречило господствовавшему в средние века геоцентризму, которого придерживалась и церковь, во-вторых, оно не соответствовало догмату о том, что человек — венец творения, Земля — центр мира, а Христос — спаситель рода человеческого. Следует отметить, что ко времени этого процесса церковь уже полстолетия мирилась с учением Коперника, и скорее можно предположить, что именно Бруно в полной мере раскрыл глаза Ватикану на опасность дальнейшего распространения концепции гелиоцентризма. (В отличие от католиков протестанты с самого начала были настроены антикоперникански.) Далее. Сама по себе идея множественности миров была индифферентна и по отношению к учению о гелиоцентризме, и по отношению к догматам христианской церкви. Каждый из множества миров можно считать геоцентрическим, что, собственно, и делалось многими античными и средневековыми мыслителями. Эта идея не противоречила и положению об универсальном значении искупительной жертвы Христа. Ведь можно допустить, что такая жертва приносилась или должна быть принесена в каждом из миров Вселенной.
Это предположение использовалось для критики идеи о множественности миров протестантским теологом середины XVI в. Филиппом Меланхтоном[20] , который считал, что принятие этой идеи означало бы издевательство над таинством искупления. Богочеловек, писал Меланхтон, пришел в обличии человека в наш и только наш мир, здесь он прошел свой крестный путь, и мы не можем допустить, чтобы эта драма повторялась бессчетное число раз во всех бесчисленных мирах. Понятно, что такое «тиражирование» показалось бы еще более кощунственным, если бы иные миры находились рядом с нашим, как это следовало из учения Бруно.
Не исключено также, что в иных мирах вообще не было грехопадения, а поэтому не нужно и искупление. Наконец, можно считать, что Богочеловек появился только в одном месте Земли (и всей Вселенной тоже), что ставит перед последователями Христа миссионерскую задачу космических масштабов. Поэтому учение о множественности миров вполне могло использоваться для обоснования миссионерских задач церкви в эпоху великих географических открытий, когда слово Христа приходилось нести народам, о существовании которых никто ранее даже не подозревал.
Необходимо подчеркнуть, что встречи с новыми народами ставили перед Европой XVI в. не только миссионерские задачи. До сих пор путешественники сталкивались с обществами, стоящими на более низкой ступени социального развития и исповедующими более примитивные, а то и варварские формы религии. (Последнее обстоятельство для людей той эпохи было куда важнее технической отсталости.) Но что, если мы обнаружим народы, по сравнению с которыми сами будем выглядеть дикарями, а наша религия — варварским суеверием? Во времена Бруно таких народов еще не встречали, но уже в 1516 г. Томас Мор написал свою знаменитую «Утопию», а в 1602 г. пожизненный узник неаполитанской тюрьмы Томмазо Кампанелла завершил «Город Солнца» — рассказ мореплавателя, якобы попавшего в идеальное государство, жители которого значительно опередили другие народы в науке и социальном устройстве. Заметим, что в 1598 — 1599 гг. Кампанелла возглавил в Калабрии заговор с целью свержения на юге Италии испанского владычества и создания там идеального общества, подобного описанному им затем в книге[21].
Таким образом, фантазии об иных государствах оказывались неразрывно связанными с попытками революционного переустройства существующих порядков. Понятно, что аналогичным, и даже куда более мощным, потенциалом могла обладать идея множественности миров.
Впрочем, вопросы социального равенства интересовали Бруно мало. Гораздо более его увлекала проблема постижения истинного Бога. Вспомним, что еще на допросе в Венеции Бруно утверждал, что считает недостойным благости и могущества Бога создание единственного и конечного мира. Бог всемогущ, настаивал Бруно, и именно эта, вполне христианская идея, постепенно привела его к выводу о том, что Бог христианства слишком земной, слишком антропоморфный, чтобы быть истинным. А значит, поклоняться такому Богу – кощунство. Биографы философа отмечают, что еще в молодые годы Бруно «не без влияния реформаторских идей выставил из кельи образа святых, оставив одно лишь распятие: в почитании образов он видел остатки языческого многобожия и идолопоклонства»[22].
Для правильного понимания творчества Бруно и роли в нем идеи множественности миров важно учитывать то, что Бруно не был ученым, хотя и затрагивал в своих сочинениях научные проблемы. Он плохо разбирался в астрономии и математике, а как философ-логик значительно уступал своему учителю — Николаю Кузанскому. Тем не менее, Бруно лучше многих современников чувствовал динамизм своей эпохи, ее устремленность к радикально новому, ее, по словам Гегеля, «одержимость бесконечностью»[23]. Свое ощущение эпохи Бруно попытался выразить в философско-религиозном учении, которое он называл «героическим энтузиазмом», «философией рассвета» и т. п. Это учение должно было, по-видимому, прийти на смену христианству, чтобы способствовать преодолению разногласия между протестантами и католиками, а также, чтобы включить в себя идеи коперниканство, бесконечности Вселенной и, самое главное, нового человека, способного рассекать ограничивающий его волю и разум «кристалл небес».
В диалоге «Пир на пепле» Бруно признается, что поначалу отнесся к идее движения Земли как к безумию и лишь постепенно, в ходе своих философских поисков, осознал истинность этой идеи. Таким образом, не астрономия сделала Бруно еретиком, а весьма распространенное в ту эпоху стремление обновить христианство, побудившее его искать подходящие основания для такого обновления в идеях Коперника, в античной философии, магии и, наконец, в учении о множественности миров.
Надо сказать, что многое из бруновской «философии рассвета» ранее уже разрабатывалось философами и теологами (идея деперсонифицированного бога, непостижимого с помощью земных аналогий; новое понимание человека и его места в мире; проблема синтеза Библии и Книги Природы и т. д.) или, во всяком случае, носилось в воздухе[24].
Однако двигаться по этому пути слишком последовательно мыслители эпохи Возрождения опасались из-за возможности разрыва с христианством. Причем этого разрыва боялись не от недостатка мужества, а уже хотя бы потому, что, теряя связь с Христом, человек терял основу для постижения истины. Отсюда проблема «христианской совести», о которой говорил А. Ф. Лосев. Люди Ренессанса, писал он, «тоже были своего рода героическими энтузиастами. Но всех их страшила трагедия изолированной человеческой личности (потерявшей связь с Христом), и если они увлекались ее самоутверждением, то скоро тут же каялись в этом»[25]. Другое дело — Бруно, который заполнял возникающий при разрыве с христианством идейный вакуум религиозно-мистическим чувством связи с иными мирами, обитатели которых могли, подобно жителям островов-утопий, приблизиться к постижению истинного Бога в большей степени, чем земляне. Вот с позиций этих вероятных учений Бруно и мог смотреть на христианство так, как на него не смотрели со времен римских императоров: не как на универсальный путь к спасению, а как на местечковую религию, смесь суеверий и шарлатанства. Существенную роль в формировании у Бруно таких взглядов могла сыграть распространившаяся в эпоху Ренессанса и, безусловно, хорошо известная инквизиции античная антихристианская литература, намеки на которую можно найти в работах Бруно «Изгнание торжествующего зверя», «Пир на пепле» и «Тайна Пегаса»[26] .
По-видимому, возможность такого взгляда на христианство «сверху», с позиций более совершенных, более адекватных реалиям XVI в. религий, могла показаться инквизиции куда страшнее, чем реформация или атеизм. Ведь и протестантизм, обвинивший Ватикан во всех смертных грехах, но сам затем в них погрязший, и примитивный атеизм, смело утверждавший, что Бога нет, но затруднявшийся объяснить, что же правит миром, христианства как такового не затрагивали. Более того, протестантизм, даже внеся в христианство ряд фундаментальных новаций, провозглашал себя возвратом к евангельской, раннехристианской традиции, не испорченной папством. Другое дело — «философия рассвета» Джордано Бруно, сохраняющая веру в Творца и (в то же время) устремленная вперед, в Неведомое, включающая или пытающаяся включить в себя мировоззренческую революцию XVI в. и воздвигающая всемогущему Богу единственно достойный ему храм в виде бесконечной Вселенной, заполненной бесконечными мирами, обитатели которых различными путями движутся к постижению той истины, которая приоткрылась бывшему доминиканскому монаху, живущему на планете Земля.
Фундаментальная новация Бруно состояла во введении в религию идеи прогресса, т. е. представления о том, что с ходом времени происходит не деградация некоего «золотого века», истинной мудрости, подлинной святости и т. п., а наоборот, приумножение и совершенствование знаний, включая знание о Боге. «Современная мудрость превосходит мудрость древних», — писал Бруно в книге «Пир на пепле»[27]. Тем самым он обнаруживал в истории необратимое развитие и экстраполировал его на иные миры, многие из которых могли уйти в своей эволюции дальше Земли.
В. С. Библер отмечал, что, только начиная с XVIII в. «утопический социальный строй расположен уже не рядом с государством наличным (в том же времени, но в другой точке пространства, в „нигде“), теперь новый истинный строй социального бытия встраивается в шкалу временную на основе идеи прогресса»[28]. По сути, идея множественности миров играла для Бруно примерно ту же роль, какую для последующих столетий играла идея прогресса — условия непременного изменения всех существующих социальных институтов. Именно поэтому, как мне представляется, отрекаясь в ходе следствия от многих ересей, Бруно категорически не желал отрекаться от своих космогонических идей, при помощи которых он обосновывал возможность и необходимость дальнейшего обновления церкви — главного социального института того времени.
При этом Бруно допускал, что душа может свободно перемещаться из одного мира в другой. Такое предположение радикально противоречило христианской догматике, отводившей для души особое, внемировое пространство «того света», но зато оно было необходимо Бруно для установления принципиально возможной связи с иными мирами, отделенными, по Бруно, от нашего только пространственным барьером.
Таким образом, бруновское учение о множественности миров затрагивало святая святых христианской веры, и именно поэтому следователи настойчиво предлагали Бруно отказаться от еретических взглядов, будто душа человека подобна не аристотелевской форме (неотделимой телесным образом от материи), а кормчему на корабле. Бруно отказался это сделать, потому что именно такая душа была необходима ему для связи с иными мирами, образующими, по мысли философа, некоторую целостность, аналогичную организму. В число важнейших составляющих философии Бруно входил гилозоизм — учение, отождествляющее «живое» и «сущее» и, в частности, рассматривающее Космос как живой организм.
Понятно, что такой душе уже не нужна прежняя церковь (как посредник между принципиально различными земным и небесным мирами), однако самой церкви вряд ли могла понравиться перспектива лишиться человеческих душ, а вместе с ними и прихожан. Гораздо проще было навсегда расстаться с одним из них.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«В безмерном лоне бесконечной Вселенной возникают, развиваются, уничтожаются и снова рождаются бесчисленные миры. Наша Солнечная система – лишь одна из бесчисленного множества других, подобных систем».«Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг Солнца» — писал Джордано Бруно в книге «О бесконечности, вселенных и мирах».
Сейчас, когда в связи с началом космических полетов и исследований идея множественности миров переживает расцвет, очень важно предохранить ее от повторного вырождения. Длительная история этой идеи убеждает в том, что она была плодотворной только тогда, когда выступала как радикальная самокритика сложившихся представлений об иных мирах, а заодно и о нашем мире. Именно в такой форме эта идея разрабатывалась на раннем этапе творчества Бруно, когда он пришел к своим гениальным догадкам.
Так идеи Джордано Бруно и его предшественников Николая Кузанского и Коперника заложили основы для развития философии и естествознания Нового времени.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Волков А. Земля и небо Джордано Бруно. – М., 2005. – 26 с.
2. Дынник М. А. Мировоззрение Джордано Бруно. – М., 1999. – 72 с.
3. Еремеева А. И. Джордано Бруно (к 450-летию со дня рождения) // Земля и Вселенная. – 1998. – № 6. – С. 12 — 14
4. Канке В.А. Философия. – М., 1996. – 318 с.
5. Климишин И. А. Открытие Вселенной. – М.: Наука, 1987. – 103 с.
6. ЛевитанЕ. За что сожгли Джордано Бруно // Наука и жизнь. – 2005. – № 4 – С. 8 — 10
7. Лернер Л., Госселин Э. Галилей и призрак Джордано Бруно // В мире науки. – 1997. – № 1. – С. 12 – 14
8. Лернер Л. Джордано Бруно было сожжен за приверженность системе Коперника // Мифы современности. – 2002. — № 2. – С. 16 — 17
9. МенцинЮ.Л. «Земной шовинизм» и звездные миры Джордано Бруно //Вопросы истории естествознания и техники. – 2006. — № 6. – С. 10 – 12
10. Оренина И. Тайна гибели Джордано Бруно // Наука и жизнь – 2002. – №4. – С. 11 — 14
11. Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – Т. I. – М., 2000. – 512 с.
12. Сикирич Е. Джордано Бруно (философ, мистик и пророк грядущих времен). – М.: Новый Акрополь, 1996. – 83 с.
13. Философия /Под общ. ред. Кохановского. – Ростов н/Д, 1999. – 345 с.
14.Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. – М., 1991. – 427с.
15. Штекли М. Джордано Бруно. – М.: Молодая гвардия, 1964. – 112 с. (Серия “Жизнь замечательных людей”).
[1] Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. – М., 1991. – С. 114
[2] Там же. – С. 115
[3] Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – Т.I – М., 2000. – С. 164
[4] Чанышев А.Н. – С. 116
[5] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 167
[6] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 168
[7] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 168
[8] Штекли М. Джордано Бруно. – М.: Молодая гвардия, 1964. – С. 25
[9] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 169
[10] Философия /Под общ. ред. Кохановского. – Ростов н/Д, 1999. – С. 141
[11] Чанышев А.Н. – С. 117
[12] Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 143
[13] Волков А. Земля и небо Джордано Бруно. – М., 2005. – С. 19
[14] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 170
[15] Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 177
[16] МенцинЮ.Л. «Земной шовинизм» и звездные миры Джордано Бруно //Вопросы истории естествознания и техники. – 2006. — № 6. – С. 11
[17] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 173
[18] Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 178
[19] Сикирич Е. Джордано Бруно (философ, мистик и пророк грядущих времен). – М.: Новый Акрополь, 1996. – С. 30
[20] Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 179
[21] Оренина И. Тайна гибели Джордано Бруно // Наука и жизнь – 2002. – №4. – С. 12
[22] Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 145
[23] Еремеева А.И. Джордано Бруно (к 450-летию со дня рождения) // Земля и Вселенная. – 1998. – № 6. – С.13
[24] Дынник М. А. Мировоззрение Джордано Бруно. – М., 1999. – С. 41
[25] Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 147
[26] Лернер Л. Джордано Бруно было сожжен за приверженность системе Коперника // Мифы современности. – 2002. — № 2. – С. 17
[27] Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 177
[28] Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 184
www.ronl.ru
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………….3
1. Суть пантеистической натурфилософии Дж. Бруно……………………...5
2. Непонятный приговор………………………………………………………6
3. Звездные миры Дж. Бруно и Вселенная христианской церкви…………14
ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….23
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………….24
ВВЕДЕНИЕ
Тема настоящей работы – «Философские идеи Джордано Бруно» - представляется весьма актуальной, поскольку сегодня ученые все больше и больше задумываются всерьез о существовании иных цивилизаций и развитии Вселенной.Пытаясь обнаружить какие-либо сигналы от внеземных цивилизаций, они должны, прежде всего, учитывать то, что уже сами понятия "сигнал", "цивилизация" и т. п. слишком земные и антропоморфные, чтобы служить надежной основой для их космических поисков. Не исключено, впрочем, что слишком земными являются даже такие фундаментальнейшие понятия, как "жизнь" и "разум", и что они неприложимы к тем формам бытия, с которыми люди могут столкнуться во Вселенной.Но это значит, чтов этих поисках главной задачей должно статьне наращивание мощности телескопов, не фантазирование о возможных путях развития гипотетических обитателей других миров, арадикальное преодоление антропоморфизма нашего мышления - постоянного стремления видеть в Неизвестном лишь подобие нас самих.
Историки уже давно спорят о том, почему, собственно,учение итальянского философа о бесконечности Вселенной и множественности в ней обитаемых миров показалось инквизиции настолько опасным, что для его искоренения 17 февраля 1600 г. в Риме на Площади цветов был разведен костер.Однако только сейчас, приступив к активным поискам сигналов от внеземных цивилизаций и перестав воспринимать как само собой разумеющееся идею о том, что если жизнь возникла на Земле, то почему она не может возникнуть вблизи других звезд, мы начинаем в полной мере осознавать, насколько глубоким был разрыв между воззрениями Джордано Бруно и распространенными тогда взглядами на устройство мира и насколько все-таки земными остались его гениальные прозрения.
Цель настоящей работы – раскрыть суть философских воззрений Джордано Бруно. Данная цель будет реализована в нижеперечисленных задачах. В настоящей работе я попытаюсь показать, во-первых, что основные причины осуждения Бруно были обусловлены тем, что, развивая учение о множественности миров, он пошел гораздо дальше своих предшественников и, в частности, сумел выявить антихристианский потенциал этой древней идеи; во-вторых, что философская концепция Бруно принципиально не допускала дальнейшего развития. Поэтому ее автор стал заложником собственных взглядов, не желая отказываться от них совсем и не имея возможности разрабатывать их (как это сделал Галилей после вынужденного покаяния) в какой-то более приемлемой форме.Отсюда несговорчивость философа, ставшая причиной трагедии.
1. Суть пантеистической натурфилософии Дж. Бруно
Воззрения Джордано Бруно(1548-1600), являющегося философом и поэтом,характеризуются как пантеизм(pan – Все и theos- Бог) –философское учение, согласно которому Бог отождествляется с мировым целым. В этом мировом целом мировая душа и мировой божественный разум совпадают.
Оформлению пантеистической натурфилософии во многом способствовало знакомство Джордано Бруно с воззрениями Николая Кузанского: Бруно усматривал цели философии в познании не сверхприродного Бога, а природы, являющейся «Богом в вещах»[1].
Разделяя космологическую теорию Николая Коперника, оказавшую на него огромное влияние, Бруно развивал идеи о бесконечности природы и бесконечном множестве миров Вселенной.Он рассматривал диалектические идеи о внутреннем родстве и совпадении противоположностей.В бесконечности, согласно Бруно, отождествляясь, сливаются прямая и окружность, центр и периферия, форма и материя. Основной единицей сущего является монада, в деятельности которой оказываются слиянными телесное и духовное, объект и субъект.Высшую субстанцию составляет «монада монад», или Бог.Как целое она проявляется во всем единичном по принципу «все во всем»[2].
Этическое воззрение Бруно заключается в утверждении«героического энтузиазма»,безграничной любви к бесконечному.Это уподобляет людей божеству, отличает их как подлинных мыслителей, поэтов, героев, которые возвышаются над размерной повседневностью. Идеи Бруно оказали влияние на таких мыслителей, как Б.Спиноза, Г.Лейбниц, Ф.В.Шеллинг и др.
2. Непонятный приговор
Для того чтобы понять, какую все-таки роль в осуждении Бруно сыграла его философия, рассмотрим вначале основные моменты процесса над ним.
В начале многих трагедий были слова. Сначала слова новых, не слыханных ранее учений, а затем старых, как мир, доносов. В ночь с 23 на 24 мая 1592 г. Джордано Бруно был арестован инквизицией Венецианской республики. Основанием для ареста послужил донос дворянина Джованни Мочениго. 26 мая начались допросы Бруно, а 2 июня, отвечая на вопрос о сути своей философии, Бруно сказал: "В целом мои взгляды следующие. Существует бесконечная Вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать, кроме этого мира, другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир. Итак, я провозглашаю существование бесчисленных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве”[3].
Вряд ли эти взгляды показались следователю Джованни Салюцци бесспорными, однако в тот момент философия Бруно интересовала его лишь постольку, поскольку о ней упоминал в своем доносе Мочениго, рассказывая при этом о вещах, куда более страшных, чем иные миры. Так, Мочениго утверждал, что Бруно, живший в его доме в качестве учителя, в разговорах неоднократно отвергал догматы католической церкви, называл Христа обманщиком, дурачившим народ, издевался над непорочным зачатием, рассуждал о каких-то бесчисленных мирах, заявлял, что хочет стать основателем "новой философии" и т. п.
Все эти обвинения Бруно категорически и "с гневом" отверг, а на первый (и обязательный!) вопрос следователя, знает ли арестованный, кто мог написать на него донос и нет ли у написавшего каких-либо причин для мести, сразу же назвал Мочениго и объяснил, что, хотя он добросовестно выполнил все взятые на себя обязательства по обучению Мочениго так называемому "лиллиевому искусству" (моделированию логических операций с использованием символических обозначений), последний не желает рассчитаться и стремится всеми силами оставить Бруно у себя в доме.
Договариваясь об уроках, Мочениго надеялся, что Бруно станет учить его не логике, а магии, которую Бруно неоднократно расхваливал в разговорах со знакомыми и намекал, что сведущ в ней. Намеки на тайные учения можно найти и в трудах Бруно, что стало предметом детального исследования Ф. Ейтс, полагающей, что важнейшей причиной осуждения философа была его приверженность магии[4]. Следует, однако, отметить, что в XVI в. интерес к магии был массовым явлением, карали же не просто за магию, а за колдовство с целью порчи. Между тем, нет никаких свидетельств, включая протоколы допросов, того, что Бруно на практике занимался магией.
Тем самым по закону донос Мочениго терял силу, а венецианские знакомые Бруно отказались подтвердить предъявленные ему обвинения. В принципе, Бруно мог надеяться на освобождение, но тут на него поступил донос от сокамерников, которые сообщили, что Бруно издевается над их молитвами и проповедует какие-то ужасные вещи, утверждая, в частности, чтонаш мир - это такая же звезда, как те, которые мы видим на небе. Согласно закону этот донос не мог рассматриваться как дополнительная основа для обвинения, так как исходил от лиц, заинтересованных в смягчении своей участи. Однако он был приобщен к делу, а у инквизиции появились весьма серьезные сомнения в искренности арестованного.
Предвосхищая вероятный вопрос о возможности провокаций со стороны инквизиции или просто ложных доносов, отмечу, что стремление лезть на рожон всегда было отличительной чертой характера Бруно. В воспоминаниях современников он сохранился как человек импульсивный, хвастливый, не желавший в пылу полемики считаться ни с чувством собственного достоинства противника, ни с требованиями элементарной осторожности, ни даже с законами логики. Причем все эти, безусловно, не украшавшие философа черты характера легко обнаружить и в его всегда ярких, полемически заостренных сочинениях. Поэтому у нас нет особых причин полагать, что доносчики - люди в основном малограмотные и богобоязненные - что-то специально выдумывали, чтобы опорочить Бруно. К сожалению, с этой задачей он справлялся сам. Вот лишь один из ответов Бруно следователям, зафиксированный в "Кратком изложении": "Обвиняемый отрицал, что высказывался о девственности (Богоматери): "Да поможет мне Бог, я даже считаю, что дева может зачать физически, хотя и придерживаюсь того, что святая дева зачала не физически, а чудесным образом от святого духа" - и пустился в рассуждения о том, каким образом дева может физически зачать"[5].
Сходным образом Бруно отвечал и на многие другие вопросы. Обвинения в ересях и кощунствах он категорически отвергал, либо говорил, что его неверно поняли и исказили его слова, либо выкручивался и утверждал, что, имея сомнения и неправильные взгляды, держал их при себе и никогда не проповедовал. Понятно, что такое поведение Бруно вряд ли могло убедить следователей и судей в его искренности и набожности.
Скорее они могли предположить, что обвиняемый просто издевается над символами веры, и сделать из этого соответствующие выводы. Тем более чтоБруно был беглым доминиканским монахом, уже судимым в молодые годы как еретик.
Последнее обстоятельство позволило римской инквизиции добиться выдачи Бруно Риму вскоре после начала следствия в Венеции.
"Ты, брат Джордано Бруно ... еще 8 лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявлял величайшей нелепостью говорить, будто хлеб превращается в тело (Господне.)"[6]Так начинался приговор, в котором Бруно был публично объявлен нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком, и после знакомства с материалами процесса нам трудно не согласиться с теми историками, которые утверждают, что согласно законам того времени казнь Бруно не была расправой над невиновным.
Другой, однако, вопрос, в чем конкретно виновен Бруно? Публично были перечислены кощунства, способные поразить чувства верующих,но ничего не говорилось об обстоятельствах, при которых они произносились.Между тем для вынесения приговора крайне важно было знать, являлись ли эти слова частью еретической проповеди, или они произносились в частной беседе, или вообще были риторическими оборотами в богословском диспуте о святотатцах. К сожалению, все эти тонкости в приговоре не разъяснялись, а сам он напоминал скорее донос, чем юридический документ, содержащий четко выделенные причины осуждения.
Немало вопросов вызывает и то, что инквизиция, занимаясь делом отпетого еретика и святотатца, тянула следствие восемь лет, хотя в приговоре специально отмечалось "похвальное рвение инквизиторов". Но разве для того, чтобы разобраться с кощунствами, требовалось столько времени и разве у святой службы не было соответствующих специалистов, в присутствии которых Бруно вряд ли смог пускаться во фривольные рассуждения о непорочном зачатии? Далее. Неужели для осуждения всех богохульств Бруно понадобилось созывать конгрегацию из девяти кардиналов во главе с папой? Нельзя ли в связи с этим предположить, что церковь, публично обвиняя Бруно в грехах, понятных толпе, на самом деле наказывала его за грехи иные?
Обращает внимание то, что уже в самом начале процесса люди, решавшие судьбу Бруно, прекрасно понимали, что имеют дело с человеком неординарным. Так, папский посланник, требуя от властей Венеции выдачи Бруно римской инквизиции, - а это требование было серьезным посягательством на независимость республики, - подчеркивал, что Бруно - это "заведомый ересиарх"[7], судить которого следует в Риме, под надзором папы. В свою очередь прокуратор республики Контарини настаивал на том, что Бруно необходимо оставить в Венеции. В докладе Совету мудрых ВенецииКонтарини отмечал, что Бруно "совершил тягчайшие преступления в том, что касается ереси, но это - один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение"[8].
Вряд ли, конечно, прокуратор стал бы беспокоиться из-за простого святотатца, а ссылка на "замечательное учение" Бруно заставляет нас вспомнить, что и в доносах на него, и в письме Шоппе нечестивость Бруно связывалась с идеей множественности миров, о которых столь часто любил рассуждать философ. Кроме того, известно, что решающую роль в выявлении ересей Бруно сыграл многолетний анализ инквизиторами его трудов, начало которому положил своеобразный донос. В декабре 1593 г., когда Бруно уже несколько месяцев находился в тюрьме римской инквизиции, следователи получили книгу Бруно"Изгнание торжествующего зверя"с множеством комментариев на полях. (Автор "подарка" остался неизвестным.)Эта книга, представлявшая собой аллегорическую пародию на христианскую церковь, не была философским трактатом, однако она заставила римских инквизиторов обратить внимание на те сочинения, в которых Бруно развивал свое учение.
В "Кратком изложении" мы находим большой раздел, посвященный по поводу множественности миров, вечности мира, движения Земли и других допросам Бруно философских вопросов, содержащихся в его книгах.
То, что материалы этих допросов были включены в "Краткое изложение" и при этом выделены в специальный раздел, дает, на мой взгляд, серьезное основание полагать, что как минимум одним из восьми неназванных еретических положений, приведших к осуждению Бруно, было положение, касающееся его философского учения.
Причем видно, что на допросах, касающихся философских проблем, Бруно уже не ерничает, не выкручивается, а излагает взгляды, адекватные тем, которые он развивал в своих трудах. Однако, судя по всему, его ответы не удовлетворяют следователей. Так, следователь в Риме неоднократно возвращается к ответам Бруно, включая изложение его учения о множественности миров, данное на допросе еще в Венеции. Новые ответы либо остаются без комментариев со стороны следователя, либо сопровождаются примечаниями типа: "На XIV допросе, по существу, отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства". Или: "Относительно этого ответа (о множественности миров) опрошен на XVII допросе, но не ответил утвердительно, ибо вернулся к тем же показаниям"[9].
И все же попытки утверждать, что Бруно сожгли за идею множественности миров и бесконечности Вселенной, за коперниканство или за другие философские воззрения, наталкиваются на очень серьезные возражения. Так, А. Ф. Лосев вполне резонно указывал, что многое в учении Бруно было созвучно взглядам его предшественников и последователей: Николая Кузанского, Фичино, Коперника, Галилея, Кеплера и других, но инквизиция почему-то отправила на костер только Бруно.Анализируя причины этой селективности, Лосев писал, что роковую роль в судьбе Бруно сыграло то, что он развивал очень последовательную, без каких-либо оглядок на "христианскую совесть" версию пантеизма - философско-религиозного учения, как бы растворяющего Бога в природе, отождествляющего Бога с миром[10].Это было характерно для языческого неоплатонизма античных философов и вело к фактическому отрицанию Творца мира как надмировой абсолютной личности, а значит, к антихристианству и антицерковности. Вот за этот языческий неоплатонизм, писал Лосев, Бруно и пострадал.
Следует подчеркнуть, что выявление в учении Бруно неоплатонизма (пусть даже языческого) или пантеизма еще не объясняет ни антихристианство Бруно, ни того, почему именно он был сожжен.
Пантеизм Бруно к тому же далеко не бесспорен. Л. П. Карсавин, например, писал, что многочисленные попытки истолковать систему Бруно в пантеистическом смысле наталкиваются на совершенно определенные заявления философа о надмирности Бога[11]. Сам Лосев отмечал, что во времена Бруно неоплатонизм был весьма распространен даже среди церковных деятелей. Однако люди, развивавшие эту философию, каялись затем в своих нехристианских чувствах, причем "каялись безо всякого принуждения, в глубине своей собственной духовной жизни и перед своей собственной совестью. Совсем другое дело - Джордано Бруно, который был антихристианским неоплатоником и антицерковником в последней глубине своего духа и совести"[12].
Сказанное Лосевым означает, что для понимания трагической судьбы Бруно мы должны как минимум попытаться понять, почему у человека, воспитанного в рамках христианской культуры, отсутствовала "христианская совесть". Ниже показано, какую роль в этом сыграла развиваемая философом концепция множественности миров. При этом, однако, важно учитывать, что осуждение Бруно вообще нельзя однозначно объяснить какими-либо "измами" или ересями. Конечно, церковь боролась с ересями, язычеством и тем более антихристианством (например, со всевозможными сектами "сатанистов"), но само по себе наличие в учении какого-либо прегрешения, пусть даже очень серьезного, еще не означало, что автора этого учения следует отправить на костер. Церковные иерархи нередко закрывали глаза на многие ереси, а папа Климент VIII, например, приблизил к себе обвинявшегося в атеизме философа Чезальпино. Тем не менее, этот же папа возглавил конгрегацию кардиналов, осудивших Бруно, хотя справедливости ради следует отметить, что он неоднократно использовал свой решающий голос для того, чтобы оттянуть вынесение окончательного приговора, надеясь на раскаяние подсудимого[13].
Мне кажется, что при анализе процесса Бруно резоннее спросить, не за что (причины для расправы можно найти всегда), а для чего сожгли философа? Ведь, в принципе, подсудимого можно было без всякого шума "сгноить" в тюрьме инквизиции, где он уже просидел несколько лет. Однакоцерковь почему-то устроила публичную казнь, не объяснив толком, за что сжигают человека, точнее, обвинив философа в примитивных кощунствах.
Впрочем, может именно в такой дискредитации мыслителя и состояла основная цель судей?Но это значит, что основную опасность представлял уже не сам Бруно, а его учение, которое могло распространиться благодаря тому, что ряд книг философа был издан. Это учение (а идеи о бесконечности Вселенной и множественности миров занимали в нем доминирующее место) и требовалось как-то дискредитировать, продемонстрировав, что из себя представляет его автор - "нераскаявшийся, упорный и непреклонный еретик"[14].
Другой вопрос, удалась ли и могла ли вообще удастся затея судей? Но сейчас нам важнее понять,почему учение Бруно представляло (и представляло ли) опасность для церкви?
3. Звездные миры Дж. Бруно и Вселенная христианской церкви
Выше уже написано, что и в доносах на Бруно, и в письме Шоппе нечестивость философа как-то связывалась с учением о множественности миров. Однако это учение до Бруно, вообще-то говоря, не считалось еретическим и даже активно обсуждалосьсредневековыми теологами, полагавшими, что создание только одного мира недостойно бесконечного могущества Бога.В конце XIII в. архиепископ Парижа даже осудил, как еретический тезис о невозможности для Бога создать множество миров. Что же в таком случае так пугало всех в учении Бруно?
В фундаментальной монографии "Идея множественности миров", само появление которой во многом обусловлено современными поисками внеземных форм жизни и разума, автор этого историко-философского исследованияВ. П. Визгин пишет, что принципиальным отличием учения Бруно от других концепций множественности миров было радикальное переосмысление взглядов на наш мир и его место во Вселенной[15].Визгин объясняет, что, допуская существование каких-либо иных миров, мыслители Античности и Средневековья представляли эти миры как сугубо геоцентрические и даже геоморфные, т. е.для них в каждом из этих миров сохранялось жесткое противопоставление Земли и Неба, зачастую представления о плоскостности Земли и т. п.Эти миры- а их могло быть и бесконечное множество - находились в каких-то абстрактных пространствах ине имели ничего общего с видимыми нами звездами и планетами, так как звездное небо считалось неотъемлемой частью нашего мира.Поэтому, например, допускалось существование миров, на небе которых могли бы быть иные светила или вообще не быть никаких светил. Однако где и как расположены такие миры, каждый из которых, как и наш, мыслился конечным, разделенным на небо и землю, было совершенно не ясно.
В определенной степени такие представления об иных мирах созвучны идеям современных ученых, предполагающих наличие в каких-то иных измерениях других вселенных, в которых физические константы и законы могут радикально отличаться от констант и законов нашей Вселенной. Конечно, эти идеи достаточно неординарны, но в целом они, например, совершенно не затрагивают "физикоцентризм" современного научного мировоззрения. По сути, учеными допускается существование законов природы еще не известного нам типа, но само, сугубо антропоморфное, понятие "закон" под сомнение при этом не ставится[16].
Эта параллель с современными идеями позволяет, как мне кажется, лучше понять революционностьбруновского учения, не только преодолевавшего гео- и гелиоцентризм, но и делавшего бессмысленным вообще какой-либо пространственный "центризм", учения, которое, с одной стороны, низводило Землю до уровня затерянной в бескрайних просторах песчинки, а с другой стороны, превращало наш замкнутый мир в бесконечную Вселенную, где привычные звезды уже не просто светила для человека, а миры, подобные нашему.
"Кристалл небес мне не преграда боле, рассекши их, подъемлюсь в бесконечность", - писал Бруно в одном из своих сонетов[17].
Я думаю, что даже современные люди, с детства привыкшие слышать об иных мирах, были бы немало удивлены, если бы им стали доказывать, что нечто совершенно привычное, сугубо земное на самом деле является частью иной жизни и иного разума. Вспомним, например, какое чувство внутреннего протеста вызывают, пусть даже в шутку высказываемые, предположения о том, что земная жизнь и мы сами - это результат какого-то космического эксперимента. Стоит ли тогда удивляться реакции сокамерников Бруно - людей простых, не искушенных в схоластических дискуссиях? Впрочем, дело не сводилось к научной смелости идей Бруно, который, по выражению Визгина, "астрономизировал" концепцию множественности миров,отождествив видимое всеми небо с бесконечной Вселенной, а звезды и планеты с иными мирами[18].
Безусловно, Бруно не мог совершить такой переворот в одиночку. Многое в этом направлении, причем в логическом отношении гораздо глубже, сделал еще в середине XV в. Николай Кузанский, которого Бруно неоднократно называл своим учителем. В то же время в учении Бруно сохранилось немало реликтов средневековых концепций множественности миров. Полная "астрономизация" этой концепции стала возможной лишь в рамках науки Нового времени, в частности, после введения Ньютоном понятия абсолютного, единого для всей Вселенной пространства."Рассечение небес" было тесно связано у Бруно с критикой основ христианского мировоззрения.Именно поэтому Шоппе называл миры Бруно нечестивыми, а сокамерники вспоминали его философские построения не со скукой, а с ужасом[19].
В литературе, посвященной Бруно и его эпохе, нередко можно встретить примерно следующее объяснение причин, по которым учение о множественности миров могло представлять опасность для церкви.Во-первых, это учение в корне противоречило господствовавшему в средние века геоцентризму, которого придерживалась и церковь, во-вторых, оно не соответствовало догмату о том, что человек - венец творения, Земля - центр мира, а Христос - спаситель рода человеческого.Следует отметить,что ко времени этого процесса церковь уже полстолетия мирилась с учением Коперника, и скорее можно предположить, что именно Бруно в полной мере раскрыл глаза Ватикану на опасность дальнейшего распространения концепции гелиоцентризма.(В отличие от католиков протестанты с самого начала были настроены антикоперникански.) Далее. Сама по себе идея множественности миров была индифферентна и по отношению к учению о гелиоцентризме, и по отношению к догматам христианской церкви.Каждый из множества миров можно считать геоцентрическим, что, собственно, и делалось многими античными и средневековыми мыслителями. Эта идея не противоречила и положению об универсальном значении искупительной жертвы Христа. Ведь можно допустить, что такая жертва приносилась или должна быть принесена в каждом из миров Вселенной.
Это предположение использовалось для критики идеи о множественности мировпротестантским теологом середины XVI в. Филиппом Меланхтоном[20], который считал, что принятие этой идеи означало бы издевательство над таинством искупления. Богочеловек, писал Меланхтон, пришел в обличии человека в наш и только наш мир, здесь он прошел свой крестный путь, и мы не можем допустить, чтобы эта драма повторялась бессчетное число раз во всех бесчисленных мирах.Понятно, что такое "тиражирование" показалось бы еще более кощунственным, если бы иные миры находились рядом с нашим, как это следовало из учения Бруно.
Не исключено также, что в иных мирах вообще не было грехопадения, а поэтому не нужно и искупление. Наконец, можно считать, что Богочеловек появился только в одном месте Земли (и всей Вселенной тоже), что ставит перед последователями Христа миссионерскую задачу космических масштабов.Поэтому учение о множественности миров вполне могло использоваться для обоснования миссионерских задач церкви в эпоху великих географических открытий, когда слово Христа приходилось нести народам, о существовании которых никто ранее даже не подозревал.
Необходимо подчеркнуть, что встречи с новыми народами ставили перед Европой XVI в. не только миссионерские задачи. До сих пор путешественники сталкивались с обществами, стоящими на более низкой ступени социального развития и исповедующими более примитивные, а то и варварские формы религии. (Последнее обстоятельство для людей той эпохи было куда важнее технической отсталости.) Но что, если мы обнаружим народы, по сравнению с которыми сами будем выглядеть дикарями, а наша религия - варварским суеверием? Во времена Бруно таких народов еще не встречали, но уже в 1516 г. Томас Мор написал свою знаменитую "Утопию", а в 1602 г. пожизненный узник неаполитанской тюрьмы Томмазо Кампанелла завершил "Город Солнца" - рассказ мореплавателя, якобы попавшего в идеальное государство, жители которого значительно опередили другие народы в науке и социальном устройстве. Заметим, что в 1598 - 1599 гг. Кампанелла возглавил в Калабрии заговор с целью свержения на юге Италии испанского владычества и создания там идеального общества, подобного описанному им затем в книге[21].
Таким образом, фантазии об иных государствах оказывались неразрывно связанными с попытками революционного переустройства существующих порядков. Понятно, что аналогичным, и даже куда более мощным, потенциалом могла обладать идея множественности миров.
Впрочем, вопросы социального равенства интересовали Бруно мало.Гораздо более его увлекала проблема постижения истинного Бога.Вспомним, что еще на допросе вВенеции Бруно утверждал, что считает недостойным благости и могущества Бога создание единственного и конечного мира. Бог всемогущ, настаивал Бруно, и именно эта, вполне христианская идея, постепенно привела его к выводу о том, что Бог христианства слишком земной, слишком антропоморфный, чтобы быть истинным. А значит, поклоняться такому Богу – кощунство.Биографы философа отмечают, что еще в молодые годы Бруно "не без влияния реформаторских идей выставил из кельи образа святых, оставив одно лишь распятие: в почитании образов он видел остатки языческого многобожия и идолопоклонства"[22].
Для правильного понимания творчества Бруно и роли в нем идеи множественности миров важно учитывать то, что Бруно не был ученым, хотя и затрагивал в своих сочинениях научные проблемы. Он плохо разбирался в астрономии и математике, а как философ-логик значительно уступал своему учителю - Николаю Кузанскому. Тем не менее, Бруно лучше многих современников чувствовал динамизм своей эпохи, ее устремленность к радикально новому, ее, по словам Гегеля, "одержимость бесконечностью"[23].Свое ощущение эпохи Бруно попытался выразить в философско-религиозном учении, которое он называл "героическим энтузиазмом", "философией рассвета"и т. п. Это учение должно было, по-видимому, прийти на смену христианству, чтобы способствовать преодолению разногласия между протестантами и католиками, а также, чтобы включить в себя идеи коперниканство, бесконечности Вселенной и, самое главное, нового человека, способного рассекать ограничивающий его волю и разум "кристалл небес".
В диалоге "Пир на пепле" Бруно признается, что поначалу отнесся к идее движения Земли как к безумию и лишь постепенно, в ходе своих философских поисков, осознал истинность этой идеи. Таким образом, не астрономия сделала Бруно еретиком, а весьма распространенное в ту эпоху стремление обновить христианство, побудившее его искать подходящие основания для такого обновления в идеях Коперника, в античной философии, магии и, наконец, в учении о множественности миров.
Надо сказать, что многое из бруновской "философии рассвета" ранее уже разрабатывалось философами и теологами (идея деперсонифицированного бога, непостижимого с помощью земных аналогий; новое понимание человека и его места в мире; проблема синтеза Библии и Книги Природы и т. д.) или, во всяком случае, носилось в воздухе[24].
Однако двигаться по этому пути слишком последовательно мыслители эпохи Возрождения опасались из-за возможности разрыва с христианством. Причем этого разрыва боялись не от недостатка мужества, а уже хотя бы потому, что, теряя связь с Христом, человек терял основу для постижения истины. Отсюда проблема "христианской совести", о которой говорил А. Ф. Лосев. Люди Ренессанса, писал он, "тоже были своего рода героическими энтузиастами. Но всех их страшила трагедия изолированной человеческой личности (потерявшей связь с Христом), и если они увлекались ее самоутверждением, то скоро тут же каялись в этом"[25]. Другое дело -Бруно, который заполнял возникающий при разрыве с христианством идейный вакуум религиозно-мистическим чувством связи с иными мирами, обитатели которых могли, подобно жителям островов-утопий, приблизиться к постижению истинного Бога в большей степени, чем земляне.Вот с позиций этих вероятных учений Бруно и мог смотреть на христианство так, как на него не смотрели со времен римских императоров: не как на универсальный путь к спасению, а как на местечковую религию, смесь суеверий и шарлатанства. Существенную роль в формировании у Бруно таких взглядов могла сыграть распространившаяся в эпоху Ренессанса и, безусловно, хорошо известная инквизиции античная антихристианская литература, намеки на которую можно найти в работах Бруно"Изгнание торжествующего зверя", "Пир на пепле" и "Тайна Пегаса"[26].
По-видимому, возможность такого взгляда на христианство "сверху", с позиций более совершенных, более адекватных реалиям XVI в. религий, могла показаться инквизиции куда страшнее, чем реформация или атеизм. Ведь и протестантизм, обвинивший Ватикан во всех смертных грехах, но сам затем в них погрязший, и примитивный атеизм, смело утверждавший, что Бога нет, но затруднявшийся объяснить, что же правит миром, христианства как такового не затрагивали. Более того, протестантизм, даже внеся в христианство ряд фундаментальных новаций, провозглашал себя возвратом к евангельской, раннехристианской традиции, не испорченной папством. Другое дело -"философия рассвета" Джордано Бруно, сохраняющая веру в Творца и (в то же время) устремленная вперед, в Неведомое, включающая или пытающаяся включить в себя мировоззренческую революцию XVI в. и воздвигающая всемогущему Богу единственно достойный ему храм в виде бесконечной Вселенной, заполненной бесконечными мирами, обитатели которых различными путями движутся к постижениютойистины, которая приоткрылась бывшему доминиканскому монаху, живущему на планете Земля.
Фундаментальная новация Бруно состояла во введении в религию идеи прогресса, т. е. представления о том, что с ходом времени происходит не деградация некоего "золотого века", истинной мудрости, подлинной святости и т. п., а наоборот, приумножение и совершенствование знаний, включая знание о Боге. "Современная мудрость превосходит мудрость древних", - писал Бруно в книге "Пир на пепле"[27]. Тем самымон обнаруживал в истории необратимое развитие и экстраполировал его на иные миры, многие из которых могли уйти в своей эволюции дальше Земли.
В. С. Библер отмечал, что, только начиная с XVIII в. "утопический социальный строй расположен уже не рядом с государством наличным (в том же времени, но в другой точке пространства, в "нигде"), теперь новый истинный строй социального бытия встраивается в шкалу временную на основе идеи прогресса"[28]. По сути, идея множественности миров играла для Бруно примерно ту же роль, какую для последующих столетий играла идея прогресса - условия непременного изменения всех существующих социальных институтов. Именно поэтому, как мне представляется, отрекаясь в ходе следствия от многих ересей,Бруно категорически не желал отрекаться от своих космогонических идей, при помощи которых он обосновывал возможность и необходимость дальнейшего обновления церкви - главного социального института того времени.
При этом Бруно допускал, что душа может свободно перемещаться из одного мира в другой. Такое предположение радикально противоречило христианской догматике, отводившей для души особое, внемировое пространство "того света", но зато оно было необходимо Бруно для установления принципиально возможной связи с иными мирами, отделенными, по Бруно, от нашего только пространственным барьером.
Таким образом, бруновское учение о множественности миров затрагивало святая святых христианской веры, и именно поэтому следователи настойчиво предлагали Бруно отказаться от еретических взглядов, будто душа человека подобна не аристотелевской форме (неотделимой телесным образом от материи), а кормчему на корабле. Бруно отказался это сделать, потому что именно такая душа была необходима ему для связи с иными мирами, образующими, по мысли философа, некоторую целостность, аналогичную организму. В число важнейших составляющих философии Бруно входил гилозоизм - учение, отождествляющее "живое" и "сущее" и, в частности, рассматривающее Космос как живой организм.
Понятно, что такой душе уже не нужна прежняя церковь (как посредник между принципиально различными земным и небесным мирами), однако самой церкви вряд ли могла понравиться перспектива лишиться человеческих душ, а вместе с ними и прихожан. Гораздо проще было навсегда расстаться с одним из них.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«В безмерном лоне бесконечной Вселенной возникают, развиваются, уничтожаются и снова рождаются бесчисленные миры. Наша Солнечная система – лишь одна из бесчисленного множества других, подобных систем».«Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг Солнца» - писал Джордано Бруно в книге«О бесконечности, вселенных и мирах».
Сейчас, когда в связи с началом космических полетов и исследований идея множественности миров переживает расцвет, очень важно предохранить ее от повторного вырождения. Длительная история этой идеи убеждает в том, что она была плодотворной только тогда, когда выступала как радикальная самокритика сложившихся представлений об иных мирах, а заодно и о нашем мире. Именно в такой форме эта идея разрабатывалась на раннем этапе творчества Бруно, когда он пришел к своим гениальным догадкам.
Так идеи Джордано Бруно и его предшественников Николая Кузанского и Коперника заложили основы для развития философии и естествознания Нового времени.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Волков А. Земля и небо Джордано Бруно. – М., 2005. – 26 с.
2. Дынник М. А. Мировоззрение Джордано Бруно. – М., 1999. – 72 с.
3. Еремеева А. И. Джордано Бруно (к 450-летию со дня рождения) // Земля и Вселенная. – 1998. – № 6. – С. 12 - 14
4. Канке В.А. Философия. – М., 1996. – 318 с.
5. Климишин И. А. Открытие Вселенной. – М.: Наука, 1987. – 103 с.
6. ЛевитанЕ. За что сожгли Джордано Бруно // Наука и жизнь. – 2005. – № 4 – С. 8 - 10
7. Лернер Л., Госселин Э. Галилей и призрак Джордано Бруно // В мире науки. – 1997. – № 1. – С. 12 – 14
8. Лернер Л. Джордано Бруно было сожжен за приверженность системе Коперника // Мифы современности. – 2002. - № 2. – С. 16 - 17
9. МенцинЮ.Л. «Земной шовинизм» и звездные миры Джордано Бруно //Вопросы истории естествознания и техники. – 2006. - № 6. – С. 10 – 12
10. Оренина И. Тайна гибели Джордано Бруно // Наука и жизнь – 2002. – №4. – С. 11 - 14
11. Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – Т. I. – М., 2000. – 512 с.
12. Сикирич Е. Джордано Бруно (философ, мистик и пророк грядущих времен). – М.: Новый Акрополь, 1996. – 83 с.
13. Философия /Под общ. ред. Кохановского. – Ростов н/Д, 1999. – 345 с.
14.Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. – М., 1991. – 427с.
15. Штекли М. Джордано Бруно. – М.: Молодая гвардия, 1964. – 112 с. (Серия “Жизнь замечательных людей”).
[1]Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. – М., 1991. – С. 114
[2]Там же. – С. 115
[3]Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – Т.I – М., 2000. – С. 164
[4]Чанышев А.Н. – С. 116
[5]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 167
[6]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 168
[7]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 168
[8]Штекли М. Джордано Бруно. – М.: Молодая гвардия, 1964. – С. 25
[9]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 169
[10]Философия /Под общ. ред. Кохановского. – Ростов н/Д, 1999. – С. 141
[11]Чанышев А.Н. – С. 117
[12]Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 143
[13]Волков А. Земля и небо Джордано Бруно. – М., 2005. – С. 19
[14]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 170
[15]Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 177
[16]МенцинЮ.Л. «Земной шовинизм» и звездные миры Джордано Бруно //Вопросы истории естествознания и техники. – 2006. - № 6. – С. 11
[17]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 173
[18]Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 178
[19]Сикирич Е. Джордано Бруно (философ, мистик и пророк грядущих времен). – М.: Новый Акрополь, 1996. – С. 30
[20]Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 179
[21]Оренина И. Тайна гибели Джордано Бруно // Наука и жизнь – 2002. – №4. – С. 12
[22]Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 145
[23]Еремеева А.И. Джордано Бруно (к 450-летию со дня рождения) // Земля и Вселенная. – 1998. – № 6. – С.13
[24]Дынник М. А. Мировоззрение Джордано Бруно. – М., 1999. – С. 41
[25]Философия /Под общ. ред. Кохановского. – С. 147
[26]Лернер Л. Джордано Бруно было сожжен за приверженность системе Коперника // Мифы современности. – 2002. - № 2. – С. 17
[27]Реале Д. и Антисери Д. Указ. соч. Т. I. – С. 177
[28]Канке В.А. Философия. – М., 1996. – С. 184
superbotanik.net
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО РЫБОЛОВСТВУ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«МУРМАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Кафедра философии
по философии
на тему:
Философские идеи Дж. Бруно
Выполнил: Глухарев А., студент
группы ППЖ-121(2)
Проверил: Никулина Н. Н., канд. фил. наук, доцент кафедры философии
Мурманск
2012
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…...…………………………………………………………………...3
1 ИСТОРИКО-БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ…………….………………….4
2 ФИЛОСОФСКИЕ ИДЕИ….…..…...………………………………………….13
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………….19
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ……………………………………………………….20
ВВЕДЕНИЕ
Этот реферат я посвящаю великому итальянскому философу и ученому, поэту, пламенному стороннику и пропагандисту учения Коперника эпохи Ренессанса – Джордано Бруно. Он принес новое мировоззрение, которое сразу же пришло в полное противоречие с господствовавшим умственным и нравственным порядком. Его же философия в итоге и привела его на костер. Главным обвинением тамошних инквизиторов было утверждение о бесконечности миров. А отказаться от своих убеждений для Джордано Бруно было делом невозможным, и он, как Христос, добровольно предпочел смерть отречению от своей философии.
Я выбрал эту тему потому, что хочу узнать Дж. Бруно, как философа и лучше ознакомится с эпохой Возрождения, так как в ней присутствует много мистики и магии, это и привлекло меня к этой теме. Заинтересовало и то, что я познакомлюсь с идеями итальянского ученого-философа.
В данном реферате я хочу рассмотреть биографию и изучить философские идей Дж. Бруно, его отношение к Вселенной, Богу, познанию и т.д.
ИСТОРИКО-БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
Эпоха, в которую жил Джордано Бруно,— вторая половина XVI столетия; за 56 лет до его рождения была открыта Америка, за 6 лет до его рождения была учреждена римская инквизиция.
Он родился близ маленького городка Нолы, неподалеку от Неаполя, в 1548 г., и отец, Джованни Бруно, бедный дворянин, служивший в войсках неаполитанского вице-короля, дал сыну при крещении имя Филиппе в честь наследника испанской короны. В философских поэмах Джордано Бруно будет вспоминать то прогулки с отцом к подножию вулкана, то странную молнию, пролетевшую однажды над крышами Нолы, то восходы солнца над равниной, то бездонное звездное небо — огромное над маленькой Нолой.1
Первые 10 лет детства Бруно прошли в замечательно благоприятных условиях как относительно природы, так и окружавших его людей. Город Нола по-прежнему продолжал пользоваться славой одного из прелестных уголков мира; но не таковым было положение самого Неаполитанского королевства, пребывавшего с 1504 года под испанским игом. Неаполитанским королевством управлял, именем Филиппа, герцог Альба, успевший уже проявить свою кровожадную натуру даже в этой вполне католической и покорной стране. Собственно, этих двух имен было бы достаточно, чтобы охарактеризовать те общие тяжелые политические условия, среди которых рос Бруно. Но к иноземному гнету присоединились еще и землетрясения, чума и большие неурожаи в Счастливой Кампаньи. Турки, обладая лучшим флотом, часто делали набеги на берега Кампаньи и уводили в рабство сотни мужчин, женщин и детей. Но ужаснее, чем все эти несчастия, была инквизиция.2
Бруно десяти лет покинул Нолу и поселился в Неаполе у своего дяди, содержавшего там учебный пансион. Здесь он пользовался частными уроками августинского монаха Теофила Варрано, о котором он вспоминал всегда с большим уважением и впоследствии в своих диалогах обыкновенно предоставлял ему роль учителя под именем Теофила. Бруно слушал тогда лекции еще одного учителя, которого он называет Сарнезом.
В 1562 году мы видим Бруно уже в монастыре св. Доминика, в том самом монастыре, где за три столетия перед тем поучал великий Учитель церкви Фома Аквинский. При поступлении в монастырь Филипп Бруно переменил свое имя на Джордано и под этим именем впоследствии стал известен всему образованному миру.
От своего отца, который был другом поэта Тансилло, Бруно унаследовал большие поэтические наклонности.3 Окрашенная эпикурейским вольнодумством поэзия от Лукреция до Тансилло будет сопровождать Бруно всю жизнь.4 С большим рвением молодой монах в течение 12 или 15 лет предавался изучению древней и новейшей философии и приобрел за время своего пребывания в монастыре поразительно обширные сведения по всем отраслям человеческого знания.
Из представителей греческой мысли на него оказали наибольшее влияние элейская школа и Эмпедокл наряду с Платоном и Аристотелем, и в особенности - неоплатоники с Плотином во главе. Из схоластиков он изучал сочинения Фомы Аквинского и натурфилософские произведения немецкого кардинала Николая Кузанского.
Благодаря своему гению и усиленному труду Бруно еще в монастыре окончательно выработал свое самостоятельное и совершенно независимое от учения церкви миросозерцание, однако под страхом тяжкой ответственности ему приходилось скрывать свои убеждения. В 1572 году, двадцати четырех лет от роду, Бруно получил сан священника и в Кампанье, в провинциальном городе Неаполитанского королевства, молодой доминиканец впервые отслужил свою обедню. Открываются новые возможности для труда и общения.
Он познакомился с появившейся тогда впервые в сокращенном виде книгою Коперника Об обращении небесных тел; это сочинение окончательно укрепило Бруно в его научном мировоззрении.5
Церковному начальству становится известным "опасное умоуклонение" Бруно, и тому приходится, сбросив монашеское одеяние, бежать в Геную. Там он пробыл всего три дня: свирепствовала чума. Приходится уехать в Ноли, потом в Савону, Турин... Так начались скитания. Тогда же была написана книга "Знамения времени", бесследно исчезнувшая.
Бруно приехал в Женеву 15 лет спустя после смерти Кальвина, однако строгий религиозный дух последнего продолжал господствовать с прежнею силой в среде его последователей. Бруно прожил в Женеве около двух месяцев и за это время настолько изучил сочинения кальвинистских писателей, что даже выступил против одного из них, философа Делафе, с небольшим печатным произведением. Бруно и издателя его книги женевцы посадили в тюрьму. Вскоре женевцы выпустили Бруно на свободу, зато издателя его книги присудили к денежному штрафу. Бруно покинул центр кальвинизма, возмущенный как учением, так и образом действий представителей "реформированной" церкви.
Из Женевы Бруно отправился в Лион, однако, не найдя там в течение месяца занятий, в середине 1578 года перебрался в Тулузу, которая славилась в то время своим университетом с десятью тысячами слушателей. Он получил предложение давать частные уроки астрономии и преподавать философию. Вскоре в Тулузском университете открылась вакансия по кафедре философии. Бруно быстро сдал экзамен на звание доктора и получил вакантную кафедру. В течение двух лет он непрерывно читал лекции - о трех книгах Аристотеля, о душе и на другие философские темы. Бруно, ярый противник Аристотеля, не стеснялся на лекциях делать нападки на великого стагирита, авторитет которого считался в то время непоколебимым. Логика и физика Аристотеля, вместе с астрономической системой Птолемея, считались тогда нераздельными частями христианской веры.
Отрицательное отношение как к Аристотелю, так и к ученому сословию тогдашнего времени, всюду окружало Бруно враждебной атмосферой и превратило его жизнь в постоянную борьбу с ученым цехом.
В мае 1580 года Бруно простился с университетом и отправился в Париж. Он поселился в столице Франции. Книга, которую Бруно посвятил Генриху III, называлась Тени идей, самая ясная из всех его латинских произведений, имеющих своим предметом искусство Луллия. De umbris idearum - это изложение теории познания, положенной в основу всей философии Бруно. Генрих III, в признательность за посвящение ему книги, делает Бруно экстраординарным профессором; последний принял это место.
Однако и здесь личные нападки и интриги со стороны защитников Аристотеля и католицизма не давали ему возможности спокойно жить и вместе с междоусобицами, которые раздирали в то время столицу Франции, принудили его покинуть Париж и направиться в Англию. 6
Здесь он появился в конце 1583 года с рекомендательными письмами от Генриха III к французскому посланнику в Лондоне - Мишелю де Кастельно де Мовисьер. Тот отличался широкой веротерпимостью и радушно принял гостя в своем доме. Он был взят в Оксфордский университет.
Маленький темпераментный итальянец говорит такие вещи, от которых краснеют стены богословской аудитории: он толкует о бессмертии души и тела; как последнее разлагается и видоизменяется, как душа, покинув плоть, затем долгим процессом образует вокруг себя новое тело. "Природа души, - говорит Бруно, - одинакова у всех организованных существ и разница ее проявлений определяется большим или меньшим совершенством тех орудий, которыми она располагает в каждом случае".
Много странных вещей пришлось услышать благочестивым оксфордцам. В конце концов "созвездие педантов" вынудило итальянского профессора прекратить свои лекции.7
Бруно предвосхитил космологию современного естествознания с ее Канто-Лапласовской механической теорией развития. Но что особенно поражает всякого изучающего его философию, так это те многочисленные отдельные факты, на след которых Бруно напал чисто дедуктивным путем и существование которых в настоящее время признано наукою несомненным. Достаточно упомянуть о следующих утверждениях великого итальянца.
1) Земля имеет лишь приблизительно шарообразную форму: у полюсов она сплющена.
2) Солнце вращается вокруг своей оси.
3) Нутация оси объяснена правильно. "При необозримо разнообразном взаимном отталкивании и притяжении небесных тел не может быть, чтобы самые видимо неизменные центры не меняли постепенно своего взаимного положения. Поэтому и Земля изменит со временем центр тяжести и положение свое к полюсу".
4) Неподвижные звезды суть также солнца.
5) Вокруг этих звезд вращаются, описывая неправильные круги-эллипсисы, бесчисленные планеты, для нас, конечно, невидимые вследствие большого расстояния.
6) Кометы представляют лишь особый род планет.
7) Миры и даже системы их постоянно изменяются, и как таковые они имеют начало и конец; вечной пребудет лишь лежащая в основе их творческая энергия, вечной останется только присущая каждому атому внутренняя сила, сочетание же их постоянно изменяется. 8
В этом сочинении Джордано Бруно изложил самые широкие взгляды на строение Вселенной, и когда ученый Кеплер читал этот труд, то испытывал при этом головокружение; тайный ужас охватывал его при мысли, что он блуждает в пространстве, где нет ни центра, ни начала, ни конца!
Бруно вернулся в Лондон и в течение двух лет написал еще несколько трудов, в частности: "О причине, начале всего и едином", "О бесконечном, вселенной и небесных телах", "Изгнание торжествующего животного", "Тайное учение Пегасского коня с присоединением такого же учения Силенского осла", "О героическом энтузиазме". В этих диалогах и глубина мысли, и изящество литературной обработки.9
Из безграничности пространства и бесконечности творческой силы природы Бруно делает вывод о бесконечности всего мира, так как бесконечной причине должно, по его мнению, соответствовать и бесконечное следствие. Всюду во вселенной он видит одну и ту же жизнь, отличную только по своим бесконечно различным формам и ступеням развития; везде он предполагает единую, изнутри себя творящую, природу.
Пребывание в Лондоне было лучшим временем в жизни Джордано Бруно. Там он вращался среди благороднейших умов своего века. Его окружали Фольк Гревиль, Дейер, Гарвей, Антонио Перезо, граф Лейчестер, известный каждому из Шиллеровской Марии Стюарт. Но его самым близким другом, к которому он питал восторженную любовь и которому он посвятил Изгнание торжествующего животного и О героическом энтузиазме, - был Филипп Сидней, племянник графа Лейчестера, молодой человек рыцарского характера и замечательных способностей.
Де Кастельно в июле 1585 года был отозван со своего поста французского посланника в Лондоне и в октябре уже возвратился в Париж. Бруно как друг последовал за ним и поселился в Париже как частное лицо.
Бруно сделал попытку помириться с римской курией. Но, к сожалению, они ничем не кончились, так как научные убеждения и совесть не позволили Бруно принять поставленных ему условий. После этого Бруно, окончательно убедившись в своем разрыве с церковью, выступил явным и сознательным противником традиционного миросозерцания и пылким провозвестником нового учения о мире.
referat911.ru
