Book: Философия науки и техники: конспект лекций. Философия техники и методология технических наук реферат

2.1 Философия техники и методология технических наук. Философские проблемы технических наук

Философия науки, техники и техничексих наук

Философия науки;

Философия техники;

Философия технических наук.

Философия науки

Основные проблемы философии науки;
Проблема демаркации;
Структура научного знания;
Объяснение и понимание;

Философия науки как самостоятельная отрасль знания сформировалась в рамках философии сравнительно недавно. Конечно, первые философские идеи, лежащие в основании современной науки, определяющие принципы и цели научного познания, принадлежат еще родоначальникам философии Нового времени - Ф. Бэкону и Р. Декарту. Важный вклад в становление этой дисциплины внесли позднее И. Кант и неокантианцы. Однако систематически проблемы научного познания стали изучаться уже в XX столетии в рамках направления, получившего название "логический позитивизм". Как философское течение, логический позитивизм существовал в 30-е - 60-е годы прошлого столетия. На базе критики многих его идей сформировался постпозитивизм, ведущие представители которого - К. Поппер, И. Лакатос, Т. Кун, П. Фейерабенд разработали свои концепции науки. Постпозитивизм, не разделяя многие установки логического позитивизма, тем не менее унаследовал от него, во-первых, исследовательскую проблематику (конечно же, существенно ее дополнив), и, во-вторых, инструменты анализа и решения изучаемых проблем - аппарат логических теорий, созданных современной логикой. В центре внимания философов науки XX столетия были прежде всего проблемы, связанные с методами научного познания: их структурой, познавательными возможностями и сферами применения. В связи с этим было принято говорить о философии и методологии науки как о едином направлении исследований.

Основные проблемы философии науки

Исторически сложилось так, что долгое время философия и методология науки ориентировалась на анализ прежде всего естественнонаучного знания, в особенности - физического и математического (о взаимоотношениях физики и философии см. хрестоматию 6.1 и хрестоматию 6.2), поскольку именно оно считалось эталоном строгости и точности. Но в последней трети прошлого века исследовательский интерес стал смещаться в сторону гуманитарных и социальных наук. Проблемы методологии истории, психологии и социологии стали изучаться все более активно. Это позволило во многом преодолеть имевшую место односторонность методологических концепций и, кроме того, дало возможность заново переосмыслить некоторые из фундаментальных проблем науки, например, проблему закономерностей развития научного знания или проблему его достоверности.

Оценивая тенденции развития философии и методологии науки, большинство исследователей отмечают следующие два обстоятельства. Во-первых, эволюцию теоретических концепций от нормативного подхода к процедурам и результатам научных исследований к дескриптивному, описательному, и во-вторых, поворот от логического анализа структуры научного знания к проблемам его исторического развития. Эти тенденции во многом являются взаимосвязанными. Анализ исторического пути развития научного знания показал, что надежды на существование единого универсального научного метода, применимых везде и всегда критериев достоверности получаемых результатов, по всей видимости, не оправданы. В истории науки не существовало единых стандартов научной строгости и точности. В каждую историческую эпоху в различных научных дисциплинах применялись свои правила и приемы исследования, которые могли оказаться более или менее успешными. Это привело к отказу от первоначальной установки логического позитивизма перестроить все здание науки в соответствии с последними достижениями логики, и, поскольку ученые зачастую действовали вопреки предписаниям методологов, оставило за методологией преимущественно описательную и классифицирующую функции по отношению к методам научного познания и его результатам. Такое изменение установки не превратило, однако, предшествующие разработки философов науки в бесполезные инструменты, а только ограничило область их применимости и выявило степень их соответствия исторической практике научных исследований.

Как правило, методологические проблемы науки не являются собственно внутринаучными проблемами - они имеют значительное философское содержание, поскольку их способ постановки, а зачастую и решение зависят от принятых исследователем философских допущений относительно природы мира, познания и специфики научной деятельности.

К числу основных проблем философии и методологии науки обычно относят проблему возникновения научного знания, соотношения и взаимосвязи научных и вненаучных форм познания, проблема строения научного знания и основных функций науки, проблема развития науки.

Естественно, что каждая из этих проблем в свою очередь представляет собой довольно сложный комплекс подпроблем, характеризующийся собственными логическими и идейными связями. Так, проблема структуры научного знания требует выяснения вопросов, какое знание считать эмпирическим, а какое - теоретическим, что такое научный факт и что такое научная гипотеза, что является законом науки, а что является научной теорией, должна ли научная гипотеза основываться на фактах или она должна быть логическим следствием теории и т.д. Определенное решение каждой из этих проблем оказывает влияние на решение остальных, а иногда даже может завести решение других проблем в тупик, как это получается в знаменитой "дилемме теоретика" К.Г. Гемпеля.

Как показала практика исследования, средства современной логики позволяют, во-первых, формулировать эти и другие подобные проблемы вполне однозначным строгим способом, а, во-вторых, являются незаменимым инструментом их анализа. Их единственный недостаток состоит лишь в том, что они не могут быть достаточными средствами для решения всех методологических проблем. Логика оказывается здесь неразрывно связанной с философской теорией науки. К рассмотрению одной из таких проблем, где простого логического решения оказывается недостаточно, мы сейчас и перейдем.

studfiles.net

Book: Философия науки и техники: конспект лекций

Тема 6. Освоение саморазвивающихся синергетических систем и новые стратегии научного поиска

В современной постнеклассической науке на воссоздание образа объективной реальности ориентирован весь потенциал описательных наук, дисциплинарное знание, проблемно-ориентированные междисциплинарные исследования и др. Изучение саморазвивающихся синергетических систем происходит в рамках междисциплинарных исследований в нескольких направлениях: 1) модель, предложенная родоначальником синергетики Г. Хакеном; 2) модель И. Пригожина; 3) модель российской школы, возглавляемой С. П. Курдюмовым, и др. Начало новой дисциплине, названной «синергетикой» (в модели И. Пригожина вместо этого термина употребляется другой – «неравновесная термодинамика») положило выступление в 1973 г. немецкого физика-теоретика Германа Хакена (р. 1927) на первой конференции, посвященной проблемам самоорганизации. В современной постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаос, схоластичность, признаны объективными, универсальными характеристиками действительности, присутствующими на всех структурных уровнях развития. Проблема иррегулирования поведения неравновесных систем и находится в центре внимания синергетики (от греч. synergos – букв. «син» – со и «эргос» – действие, т.е. содействие, соучастие) – теории самоорганизации, сделавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза.

Показателем прогресса как состояния, стремящегося к повышению сложности системы, является наличие в ней внутреннего потенциала самоорганизации. Эта последняя мыслится как глобальный эволюционный процесс, поэтому понятие «синергетика» получило широкое распространение в современной философии науки и наиболее часто употребляется в значении «согласованное действие», «непрерывное сотрудничество», «совместное использование». Хакен в своей классической работе «Синергетика» отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, наблюдаются корпоративные явления, которые зачастую приводят к возникновению микроскопических структур или функций. Синергетика в ее нынешнем состоянии фокусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов. Ее особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные процессами самоорганизации. Парадоксально, но при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все эти системы ведут себя схожим образом.

В 1982 г. на конференции по синергетике, проходившей в СССР, были определены конкретные приоритеты новой науки. Г. Хакен, в частности, подчеркнул, что в связи с кризисом узкоспециализированных областей знаний информацию необходимо сжать до небольшого числа законов, концепций или идей, а синергетику можно рассматривать как одну из подобных попыток. По его мнению, принципы самоорганизации различных по своей природе систем (от электронов до людей) одни и те же, следовательно, речь должна идти об общих детерминантах природных и социальных процессов, на нахождение которых и направлена синергетика.

Таким образом, синергетика оказалась весьма продуктивной научной концепцией, предметом которой стали процессы самоорганизации – спонтанного структурогенеза. В отечественной модели синергетики и ее трактовке отечественными учеными школы С. П. Курдюмова внимание акцентировано на процессах, протекающих в режиме «с обострением». Синергетика включила в себя новые приоритеты современной картины мира – концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и многоальтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса.

Основополагающая идея синергетики состоит в том, что неравновесность мыслится в русле источников появления новой организации, т.е. порядка (поэтому главный труд И. Пригожина и И. Стенгерс назван «Порядок из хаоса»). Зарождение упорядоченности приравнивается к самопроизвольной материи. Система всегда открыта и обменивается энергией с внешней средой, зависит от особенностей ее параметров. Неравновесные состояния обусловлены потоками энергии между системой и внешней средой. Процессы локальной упорядоченности совершаются за счет притока энергии извне. По мнению Г. Хакена, переработка энергии, подводимой к системе, проходит много этапов, что в конце концов приводит к упорядоченности на микроскопическом уровне: образованию микроскопических структур (морфогенез), движению с небольшим числом степеней свободы и т.д. При изменяющихся параметрах одна и та же система может демонстрировать различные свободы самоорганизации. В сильно неравновесных условиях системы начинают воспринимать те факторы, к которым они были безразличны, находясь в более равновесном состоянии. Следовательно, для поведения самоорганизующихся систем важны интенсивность и степень их неравновесности.

Самоорганизующиеся системы находят внутренние (имманентные) формы адаптации к окружающей среде. Неравновесные условия вызывают эффект корпоративного поведения элементов, которые в равновесных условиях вели себя независимо и автономно. В ситуациях отсутствия равновесия когерантность, т.е. согласованность элементов системы, в значительной мере возрастает. Определенное количество или ансамбль молекул демонстрирует когерантное поведение, которое оценивается как сложное. В «Философии нестабильности» И. Пригожин подчеркивает: «Кажется, будто молекулы, находящиеся в разных областях раствора, могут каким-то образом общаться друг с другом. Во всяком случае, очевидно, что вдали от равновесия когерантность поведения молекул в огромной степени возрастает. В равновесии молекула видит только своих соседей и „общается“ только с ними. Вдали от равновесия каждая часть системы видит всю систему целиком. Можно сказать, что в равновесии материя слепа, а вне равновесия прозревает». Эти «коллективные» движения Г. Хакен называет модами. Устойчивые моды, по его мнению, подстраиваются под неустойчивые и могут быть исключены. В общем случае это ведет к колоссальному уменьшению числа степеней свободы, т.е. к упорядоченности.

Синергетические системы на уровне абиотического существования (неорганической, красной материи) образуют упорядоченные пространственные структуры; на уровне одноклеточных организмов взаимодействуют посредством сигналов; на уровне многоклеточных организмов осуществляется многообразное кооперирование в процессе их функционирования. Идентификация биологической системы опирается на наличие кооперированных зависимостей. Работа головного мозга оценивается синергетикой как «шедевр кооперирования клеток».

Новые стратегии научного поиска в связи с необходимостью освоения самоорганизующихся синергетических систем опираются на конструктивное приращение знаний в так называемой теории направленного беспорядка, которая связана с изучением специфики и типов взаимосвязи процессов структурирования и хаоса. Попытки осмысления понятий «порядок» и «хаос» основаны на классификации хаоса, который может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамичным и т.д. Самый простой вид хаоса – маломерный – встречается в науке и технике и поддается описанию с помощью детериминированных систем; он отличается сложным временным, но весьма простым пространственным поведением. Маломерный хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложными, неподдающимися координации будут и временные, и пространственные параметры. Детерминированный хаос подразумевает поведение нелинейных систем, которое описывается уравнениями без схоластических источников, с регулярными начальными и граничными условиями. Причины потери устойчивости и перехода к хаосу – шумы, внешние помехи, возмущающие факторы. Источником хаоса иногда считают наличие многообразных абсолютно случайных последовательностей. К обстоятельствам, обусловливающим хаос, относится принципиальная неустойчивость движения, когда два близких состояния могут порождать различные траектории развития, чутко реагируя на схоластику внешних действий.

Современные исследования существенно дополняют традиционные взгляды на процессы хаотизации. В постклассическую картину мира хаос вошел не как источник деструкции, а как состояние, производное от первичной неустойчивости материальных взаимодействий, которые могут явиться причиной спонтанного структурогенеза. В последних теоретических разработках хаос предстает не просто как бесформенная масса, а как сверхсложно организованная последовательность, логика которой представляет значительный интерес. Ученые определяют хаос как неругулярное движение с периодически повторяющимися, неустойчивыми троекториями, где для корреляции пространственных и временных параметров характерно случайное распределение.

В мире человеческих отношений всегда существовало негативное отношение к хаотическим структурам и полное принятие упорядоченных. Социальная практика осуществляет экспансию против хаоса, неопределенности, сопровождая их отрицательными оценочными формулами, стремясь вытолкнуть за пределы методологического анализа. Последнее выражается в торжестве рационалистических утопий тоталитарных режимов, желающих установить «полный порядок» и поддерживать его с «железной необходимостью». Современная наука преодолевает это отношение, предлагая иное, конструктивное понимание роли и значимости процессов хаотизации в нынешней синергетической парадигме.

Истолкование спонтанности развития как негативной характеристики в деструктивных терминах «произвол» и «хаос» вступает в конфликт не только с выкладками современного естественно-научного и философско-методологического анализа, признающего хаос наряду с упорядоченностью универсальными характеристиками развития универсума, но и с древнейшей историко-философской традицией, в которой хаос мыслится как всеобъемлющее и порождающее начало. В античном мировосприятии непостижимый хаос наделен формообразующей силой и означает «зев», «зияние», первичное бесформенное состояние материи и первопотенцию мира, которая, разверзаясь, изрыгает ряды животворно оформленных сущностей. Спустя более чем 20 веков такое античное миро-чувствование отразилось в выводах ученых, утверждающих, что открытие динамического хаоса – это, по сути, открытие новых видов движения, столь же фундаментальное по своему характеру, как и открытие физикой элементарных частиц, кварков и глюнов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе – это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии.

Новые стратегии научного поиска в связи с необходимостью освоения самоорганизующихся синергетических систем переосмысливают типы взаимосвязи структурирования и хаотизации, представленные схемой цикличности, отношениями бинарности и дополнительности. Бинарная структура взаимодействия порядка и хаоса проявляется в сосуществовании и противоборстве этих двух стихий. В отличие от цикличности, предполагающей смену состояний, бинарная оппозиция порядка и хаоса сопряжена с множественностью результативных эффектов: это и отрицание, и трансформация с сохранением исходной основы (скажем, больше порядка и больше хаоса), и разворачивание того же противостояния на новой основе (например, времена другие, а порядки или пороки все те же). Отношение дополнительности предполагает вторжение неструктурированных сил и осколочных образований в организованное целое. Здесь наблюдаются вовлеченность в целостность несвойственных ей чужеродных элементов, вкрапления в устоявшуюся систему компонентов побочных структур, зачастую без инновационных превращений и изменения системы сложности.

Для освоения самоорганизующихся синергетических систем обозначена новая стратегия научного поиска, основанная на древовидном принципе (структурно-логической схеме, графе), которая воссоздает альтернативность развития. Выбор ведущей траектории развития зависит от исходных условий, входящих в них элементов, локальных изменений, случайных факторов и энергетических воздействий. На Х Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки, проходившем в августе 1995 г. во Флоренции, И. Пригожин предложил считать основой идею квантового измерения применительно к универсуму как таковому. Новая стратегия научного поиска предполагает учет принципиальной неоднозначности поведения систем и составляющих их элементов, возможность перескока с одной траектории на другую и утраты памяти, когда система, забыв свои прошлые состояния, действует спонтанно и непредсказуемо. В критических точках направленных изменений возможен эффект ответвлений, допускающий в перспективе функционирования таких систем многочисленные комбинации их эволюционирования.

Примечательно, что подобный методологический подход, использующий ветвящуюся графику анализа, был применен А. Дж. Тойнби (1889–1975) по отношению к общецивилизационному процессу развития. В нем не игнорируется право на существование различных типов цивилизаций, которых, по мнению историка, насчитывается около 21. Общецивилизационный рост не подчиняется единой схеме, предполагается многовариантность цивилизационного развития, в котором представители одного и того же типа общества по-разному реагируют на так называемый вызов истории: одни сразу же погибают; другие выживают, но такой ценой, что после этого уже ни на что не способны; третьи столь удачно противостоят вызову, что выходят не только не ослабленными, но даже создав наиболее благоприятные условия для преодоления грядущих испытаний; есть и такие, что следуют за первопроходцами, как овцы следуют за своим вожаком. Генезис независимых цивилизаций связан не с отделением от предшествующих общественных образований того же вида, а, скорее, с мутациями обществ сестринского вида или примитивных обществ. Распад обществ происходит также различным образом и с различной скоростью: одни разлагаются, как тело, другие – как древесный ствол, а иные – как камень на ветру. Общество, по мнению Тойнби, есть пересечение полей активности отдельных индивидов, чья энергия – это жизненная сила, которая творит историю. Данный вывод историка во многом согласуется с одним из ведущих положений постнеклассической методологии, переосмысливающих роль и значимость индивида как инициатора «созидающего скачка», заставляет по-новому воспринимать прошлое, события которого происходили под влиянием меньшинства, великих людей, пророков.

Своеобразная организационная открытость мира предполагает многообразие способов квантования реальности, различные сценарно-структурные сцепления материи. Стратегия освоения самоорганизующихся синергетических систем связана с такими понятиями, как «бифуркация», «флуктуация», «хаосомность», «диссипация», «аттракторы», «нелинейность», «неопределенность», которые наделяются категориальным статусом и используется для объяснения поведения всех типов систем – деорганических, организмических, социальных, деятельностных, этнических, духовных и пр.

В условия, далеких от равновесия, действуют бифуркационные механизмы, предполагающие наличие точек раздвоения и неединственность продолжения развития. Результаты их действия труднопредсказуемы. По мнению И. Пригожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об усложнении системы. Н. Моисеев утверждает, что в принципе каждое состояние социальной системы является бифуркационным, а в глобальных измерениях антропогенеза развитие человечества пережило по крайней мере две бифуркации: первая произошла в эпоху палеолита и привела к утверждению системы табу, ограничивающей действие биосоциальных законов (не убий!), вторая — в эпоху неолита и связана с расширением геологической ниши (освоением земледелия и скотоводства).

Флуктуации, т.е. возмущения, делятся на два класса: создаваемые внешней средой и воспроизводимые самой системой. Флуктуации могут быть столь сильными, что обладают системной плотностью, придавая ей свои колебания и, по сути, изменяя режим ее существования. Они выводят систему из свойственного ей типа порядка, но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня – это особый вопрос.

Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. По сути – это характеристика поведения системы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основное свойство диссипативной системы – необычайная чувствительность к всевозможным воздействиям и в связи с этим чрезвычайная неравновесность.

Аттракторами называют притягивающие множества, образующие подобие центров, к которым тяготеют элементы. Например, когда скапливается большая толпа народа, человек не может равнодушно пройти мимо нее, не проявив любопытства. В теории самоорганизации подобный процесс получил название сползания к точке скопления. Аттракторы концентрируют вокруг себя схоластические элементы, тем самым структурируя среду и становясь участниками созидания порядка.

Приоритетное направление новой парадигмы – анализ нестабильных, неравновесных систем – сталкивается с необходимостью исследования феномена онтологической неопределенности, который фиксирует отсутствие реального референта будущего. В середине ХХ в. неопределенность заинтересовала ряд западных ученых в рамках проблем кибернетики и компьютерной связи. В работах Н. Винера, К. Шеннона, У. Эшби, Х. Хартли информация ставилась в зависимость от неопределенности и измерялась ее мерой. Было принято считать, что неопределенность (или неожиданность) обратно пропорциональна вероятности: чем событие более вероятно, тем менее оно неопределенно или неожиданно. Дальнейший анализ показал, что эта зависимость во многом лишь кажется простой: неопределенность – это вид взаимодействий, лишенных конечной устойчивой формы. Она может быть производной от гетерономной природы объекта-события, когда оно происходит, как говорится, прямо «на глазах», опережая всевозможные прогнозы, расчеты и ожидания. Феномен неопределенности отождествим с потенциальной полнотой всех возможных изменений в пределах существующих фундаментальных физических констант. Вероятность предполагает устойчивое распределение признаков совокупности и нацелена на исчисление континуума возможных изменений.

Для новой стратегии научного поиска актуальна категория случайности, которая предстает как характеристика поведения любого типа систем, не только сложных, но и простых. Причем дальнейшее их изучение, сколь бы тщательно оно ни проводилось, никак не ведет к освобождению от случайности. Последняя означает, что свойства и качества отдельных явлений изменяют свои значения независимым образом и не определяются перечнем характеристик других явлений. В одной из последних интерпретаций такую случайность назвали динамическим хаосом. Порожденная действием побочных, нерегулярных, малых причин или взаимодействием комплексных причин случайность – это конкретно-особенное проявление неопределенности.

Категория возможности отражает будущее состояние объекта. Возможность нацелена на соотнесение предпосылок и тенденций развивающегося явления и предполагает варианты последующих стадий развития и изменения. Набор возможностей составляет бытийное поле неопределенности. Сложившаяся ситуация нередко оценивается как неопределенная из-за наличия множества конкурирующих возможностей. Неопределенность сопровождает процедуру выбора и квалифицирует «довыборное» состояние системы. Причем выбор понимается не только как сознательное и целенаправленное действие, но и как актуализация схоластической причинности природного или естественно-исторического процесса. Неопределенность потенциально содержит в себе в качестве равновозможных многочисленные варианты, когда «все может быть» (разумеется, в пределах фундаментальных физических констант). Затем она организуется в ситуацию и в своем свершившемся виде являет собой противоположность самой себе, т.е. определенность.

Необходимые в новой стратегии изучения самоорганизующихся систем статистические закономерности формируются на языке вероятностных распределений и проявляются как законы массовых явлений на базе больших чисел. Считается, что их действие обнаруживается там, где для множества случайных причин существуют глубокие необходимые связи. Они не дают абсолютной повторяемости, однако в общем случае правомерна их оценка как закономерностей постоянных причин. Для современной синергетики характерно различение двух эволюционных ветвей развития: организмической и неорганической. Мир живого подтверждает уникальную способность производства упорядоченных форм, как бы следуя принципу «порядок из порядка». Стремлением косной материи является приближение к хаосу, увеличение энтропии с последующим структурогенезом. Основу тонких физических законов составляет атомная неупорядоченность. Главной эволюционной особенностью живого является минимальный рост энтропии. Из тезиса о минимуме производства энтропии следует, что условия мешают системе перейти в состояние равновесия, она переходит в состояние энтропии, которое настолько близко к равновесию, насколько это позволяют обстоятельства.

Постулат современного естествознания – «достаточно то, что подавляюще вероятно» – не исключает «поштучный» анализ неожиданных, маловероятных, но и в силу этого максимально емких событий, чему способствуют такие инновационные средства стратегии научного поиска, как ситуационная детерминация (case stadies), абдукция, куматоид.

Анализ по типу «case stadies» (ситуационных исследований) предполагает изучение отдельных, особых ситуаций, которые не вписываются в устоявшиеся каноны объяснения. Считается, что идея ситуационного подхода восходит к идеографическому (описательному) методу баденской школы. Различают два типа ситуационных исследований: текстуальные и полевые. Преимущество ситуационных исследований состоит в том, что содержание системы знания раскрывается в контексте определенного набора условий, конкретных и особых форм жизненных ситуаций, приоткрывая тем самым завесу над тайнами реального познавательного процесса.

Абдукцией названа фаза «заключения к наилучшему объяснению фактов». Такого рода умозаключения используются в быту и на практике. К примеру, врач по симптомам болезни ищет причину заболевания, детектив по оставшимся на месте преступления следам ищет преступника. Так же и ученый, пытаясь отыскать наиболее удачное объяснение происходящему, пользуется методом абдукции: значимость отражаемой им процедуры и построения новой и эффективной методологической стратегии весьма существенна.

Другой новацией современных научно-технических стратегий является куматоид (от греч. kuma – волна) – определенного рода плавающий объект, который характеризуется тем, что может проявиться, образовываться, а может исчезать, распадаться. Он не репрезентирует всех своих элементов одновременно, а как бы представляет их своеобразным «чувственно-сверхчувственным» образом. Например, такой системный объект, как народ, не может быть представим и локализован в определенном пространственно-временном участке, поскольку невозможно собрать всех людей, чтобы объект был целостно представлен. Однако этот объект не фиктивен, а реален, наблюдаем, изучаем и, более того, во многом определяет направление всего цивилизационного-исторического процесса в целом. Другой наиболее простой и легкодоступный пример – студенческая группа. Это тоже некий плавающий (то исчезающий, то появляющийся объект), который обнаруживается не во всех системах взаимодействий. Так, после окончания учебных занятий группы как целостного объекта уже нет, тогда как в определенных, институционально запрограммированных ситуациях (номер группы, количество студентов, общие характеристики) она как объект обнаруживается и самоидентифицируется. Кроме того, такой куматоид поддерживается и внеинституционально, подпитывается многообразными импульсами – дружбой, соперничеством, солидарностью, поддержкой и пр.

Особенность куматоида состоит в том, что он не только безразличен к пространственно-временной локализации, но и нежестко привязан к самому субстрату – материалу, его составляющему. Его качества системные, а следовательно, зависят от присутствия или отсутствия входящих в него элементов, и в особенности от траектории их развития или поведения. Куматоид нельзя однозначно идентифицировать с одним определенным качеством или с набором подобных качеств, закрепленных вещественным образом. Вся социальная жизнь наводнена плавающими объектами – куматоидами. Еще одной характеристикой этого феномена является определенная предикативность его функционирования (быть народом, быть учителем, быть членом той или иной социальной группы и т.д.). От куматоида ожидается некое воспроизведение наиболее типичных особенностей поведения.

Новые стратегии научного поиска указывают на принципиальную гипотетичность знания. В частности, в одной из возможных интерпретаций постнекласической картины мира обосновывается такое состояние универсума, когда, несмотря на непредсказуемость флуктуаций (случайных возмущений и изменений начальных условий), набор возможных траекторий (путей эволюционирования системы) определен и ограничен. Случайные флуктуации и точки бифуркации трудно предсказуемым образом меняют траекторию системы, однако эти траектории тяготеют к определенным типам-аттракторам и вследствие этого приводят систему, нестабильную относительно мельчайших изменений начальных условий, в новое нестабильное состояние.

www.e-reading.club

Book: Философия науки и техники: конспект лекций. Философия техники и методология технических наук реферат

2.1 Философия техники и методология технических наук. Философские проблемы технических наук

Похожие главы из других работ:

4. Философия и методология науки

3 ФИЛОСОФИЯ КАК МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ

3 Классификация технических систем

- закономерностями развития технических систем;

Интегративная сущность математизации. Математизация как форма взаимодействия и интеграции общественных, естественных и технических наук

1. Философия как "наука наук" (Г. Гегель)

1.1. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ ОБЩЕСТВА

2. Марксистское материалистическое понимание техники: взаимосвязь материалистического понимания техники и истории

4. Философия техники в классических трудах современных философов

1. Понятие техники и технологии. Техника и ее роль в истории цивилизации: основные этапы и закономерности в развитии техники.

1.3 Распространение технических знаний в России в XIX - начале XX вв. как предпосылка развития философии техники в России

1.3 Распространение технических знаний в России в XIX - начале XX вв. как предпосылка развития философии техники в Росcии

Глава 2. Современные философские проблемы техники и технических наук

1.1 Философия науки и техники как учебная дисциплина

1.2 Философия науки и техники как направление современных исследований

Философия науки, техники и техничексих наук

Философия науки

Основные проблемы философии науки

Book: Философия науки и техники: конспект лекций

Смотрите также