Опубликовать ОпубликоватьРеферат на тему:
| Систематик живой природы | |
| Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Vavilov».Список таких таксонов на сайте IPNIПерсональная страница на сайте IPNI |
Никола́й Ива́нович Вави́лов (13 (25) ноября 1887, Москва, Российская империя — 26 января 1943, Саратов, РСФСР, СССР) — выдающийся российский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, географ, академик АН СССР, АН УССР и ВАСХНИЛ[2]. Президент (1929—1935), вице-президент (1935—1940) ВАСХНИЛ, президент Всесоюзного географического общества (1931—1940), основатель (1920) и бессменный до момента ареста директор Всесоюзного института растениеводства (1930—1940), директор Института генетики АН СССР (1930—1940), член Экспедиционной комиссии АН СССР, член коллегии Наркомзема СССР, член президиума Всесоюзной ассоциации востоковедения. В 1926—1935 годах член Центрального исполнительного комитета СССР, в 1927—1929 — член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.
Организатор и участник ботанико-агрономических экспедиций, охвативших большинство континентов (кроме Австралии и Антарктиды), в ходе которых выявил древние очаги формообразования культурных растений. Создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений[3]. Обосновал учение об иммунитете растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов[4]. Внёс существенный вклад в разработку учения о биологическом виде. Под руководством Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений. Он заложил основы системы государственных испытаний сортов полевых культур. Сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам, создал сеть научных учреждений в этой области.[5]
Погиб в годы сталинских репрессий. На основании сфабрикованных обвинений был арестован в 1940 году, в 1941 году — осуждён и приговорён к расстрелу, который впоследствии был заменён 20-летним сроком заключения. В 1943 году умер в тюрьме. В 1955 году посмертно реабилитирован.
Николай Иванович Вавилов родился 25 ноября (13 ноября по старому стилю) 1887 года на Средней Пресне в Москве.
Отец Иван Ильич Вавилов (1863—1928) — купец второй гильдии и общественный деятель, был родом из крестьянской семьи Волоколамского уезда. До революции был директором мануфактурной компании «Удалов и Вавилов». Мать Александра Михайловна Вавилова (1868—1938), урождённая Постникова, дочь художника-резчика, работавшего в Прохоровской мануфактуре.
Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли в детстве. Младший брат, Сергей Вавилов (1891—1951) — физик, участвовал в Первой мировой войне; академик АН СССР (1932), основатель научной школы физической оптики в СССР; возглавлял Академию наук СССР в 1945—1951 годах; умер от инфаркта. Старшая сестра Александра (1886—1940) — врач, организовала санитарно-гигиенические сети в Москве. Младшая сестра Лидия (1891—1914) — микробиолог, умерла от чёрной оспы, которой заразилась во время экспедиции.
С раннего детства Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам. В числе его детских увлечений были наблюдения за животным и растительным миром. У отца была большая библиотека, в которой были редкие книги, географические карты, гербарии. Это сыграло немалую роль в формировании личности Вавилова.
По воле отца Николай поступил в Московское коммерческое училище. По окончании училища он хотел поступать в Императорский Московский университет, но, не желая терять год на подготовку к экзаменам по латинскому языку[6], знание которого было в то время обязательным для поступления в университет, в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет. Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы»[7]. На заседаниях институтского кружка любителей естествознания Вавилов выступал с докладами «Генеалогия растительного царства», «Дарвинизм и экспериментальная морфология». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о голых слизнях, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Окончил институт в 1911 году.
См.: Категория:Вавиловы
Николай Вавилов был женат дважды. Первая жена (с 1912 по 1926 год) — Екатерина Николаевна Сахарова-Вавилова (1886—1964). В этом браке в 1918 году родился первый сын Николая Вавилова — Олег (1918—1946)[8], который впоследствии закончил физический факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию, но вскоре после этого погиб при альпинистском восхождении на Кавказе[9][10][11].
В 1918 году в Саратове Николай Иванович познакомился со студенткой Еленой Барулиной, которая участвовала во многих инициативах своего учителя. Так, Елена Барулина принимала участие в экспедиции Вавилова по юго-востоку России, которая была организована в августе 1920 года. Сразу же после экспедиции Николай Вавилов принялся за книгу «Полевые культуры Юго-Востока», для которой Барулина написала статью «Дыни Юго-Востока»[12]. В этом же году, задолго до развода с первой женой, произошло объяснение Елены Ивановны с Николаем Ивановичем[12]. В итоге в 1926 году Вавилов брак с первой женой расторг и зарегистрировал брак с Еленой Барулиной[13]. Елена Ивановна Барулина-Вавилова была биологом, доктором сельскохозяйственных наук.
В этом браке родился (1928) второй сын Николая Вавилова, Юрий — физик-ядерщик, доктор физико-математических наук, впоследствии много сделавший для поиска и публикации сведений об отце.
Рукописи Николая Вавилова. На нижней левой тетради видна дата — 8 августа 1914 года.Из собрания Всероссийского института растениеводства им. Н. И. Вавилова
По окончании института в 1911 году Вавилов был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре частного земледелия, которую возглавлял Д. Н. Прянишников. Был прикомандирован к Селекционной станции института, которой руководил селекционер Д. Л. Рудзинский, где начал исследование иммунитета культурных растений к паразитическим грибам; одновременно преподавал в институте и на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах[6].
С целью более широкого ознакомления с систематикой и географией культурных злаков и их болезней в течение 1911—1912 годов Николай Вавилов прошёл стажировку в Петербурге, в Бюро прикладной ботаники и селекции (руководитель Р. Э. Регель), а также в бюро по микологии и фитопатологии (руководитель А. А. Ячевский).
В 1913 году Вавилов был направлен за границу для завершения образования. Во Франции в фирме Вильморенов он знакомился с новейшими достижениями селекции в семеноводстве, в Йене (Германия) работал в лаборатории Эрнста Геккеля, а в Мертоне (Англия) — до 1914 года в генетической лаборатории Института садоводства имени Джона Иннеса под руководством одного из крупнейших генетиков того времени профессора Уильяма Бейтсона, где продолжил исследование иммунитета хлебных злаков, и в лаборатории генетики Кембриджского университета у профессора Реджиналда Паннета (англ. Reginald Punnett).
В 1915 году Николай Вавилов начал заниматься изучением иммунитета растений. Первые опыты проводились в питомниках, развёрнутых совместно с профессором С. И. Жегаловым.
Братья Николай (слева) и Сергей Вавиловы с матерью, Александрой Михайловной, 1915 г.
В 1915 году Вавилов сдал магистерские экзамены, но магистерской диссертации не защищал [14][15]. По имеющимся данным, в 1918 году Вавилов готовил в качестве магистерской диссертации монографию «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям»[16], однако защищена она не была, поскольку в октябре 1918 года была отменена система учёных степеней. Изданная в 1919 году монография содержала критический анализ мировой литературы и результаты собственных исследований[17][14].
Из-за дефекта зрения (в детстве он повредил глаз) Вавилов был освобождён от военной службы, но в 1916 году его привлекли в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии. Он выяснил причину заболевания, указав на то, что в местную муку попадают частицы семян Плевела опьяняющего (Lolium temulentum), а с ним грибок Stromantinia temulenta, который вырабатывает алкалоид темулин — вещество, способное вызвать серьёзное отравление у людей (головокружение, сонливость, потеря сознания, судороги) с возможным летальным исходом. Решением проблемы стал запрет на употребление местных продуктов, провизию стали завозить из России, в результате чего вопрос с болезнью был исчерпан.
Вавилов же, получив у военного руководства разрешение на проведение экспедиции, отправился вглубь Ирана, где занимался исследованием и сбором образцов злаков. Во время экспедиции он, в частности, взял образцы персидской пшеницы. Посеяв её позднее в Англии, Вавилов пытался различными способами заразить её мучнистой росой (вплоть до применения азотного удобрения, способствующего развитию болезни), но все попытки оказались безуспешными. Учёный пришёл к выводу, что иммунитет растений зависит от условий среды, в которой изначально формировался данный вид. Во время иранской экспедиции у Вавилова зародились мысли о закономерности наследственной изменчивости. Вавилов проследил изменения видов ржи и пшеницы от Ирана до Памира. Он заметил характерные сходные изменения у видов обоих родов, что натолкнуло его на мысль о существовании закономерности в изменчивости родственных видов. Находясь на Памире, Вавилов сделал вывод, что горные «изоляторы» вроде Памира служат очагами зарождения культурных растений.
В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом (бывшим Бюро) прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «По вопросам иммунитета [растений] работали за последние 20 лет уже очень многие и выдающиеся учёные почти всех стран света, но можно смело утверждать, что ещё никто не подходил к разрешению этих сложных вопросов с тою широтою взглядов при всестороннем освещении вопроса, с какою подходит к нему Вавилов. <…> В лице Вавилова мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука»[18].
В том же году Вавилов был приглашён возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах и в июле переехал в Саратов. В этом городе в 1917—1921 годах Вавилов был профессором агрономического факультета Саратовского университета. Наряду с чтением лекций он развернул экспериментальное изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, незлаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.
В 1919 году Вавилов создал учение об иммунитете растений.
В 1920 году он, возглавляя оргкомитет III Всероссийского съезда по селекции и семеноводству в Саратове, выступил на нём с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Доклад был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке[19][20] и вызвал положительные отзывы в научном сообществе.[20][21]
В годы преподавания в Саратове Вавилов организовал изучение юго-восточных губерний европейской России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской), послужившее основой для опубликования в 1922 году книги «Полевые культуры Юго-Востока».
В 1920 году Сельскохозяйственный научный комитет, во главе с его председателем В. И. Ковалевским, избрал Николая Вавилова заведующим Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, и в январе 1921 года он почти со всеми своими саратовскими учениками покинул Саратов. Научная работа на новом месте началась с большим размахом[22][23].
С 1921 года Вавилов заведовал Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, который в 1924 был реорганизован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 — во Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), руководителем которого он оставался до августа 1940.
Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил российских учёных изменить направление исследований.
Отправившись вместе с А. А. Ячевским по поручению Наркомзема РСФСР в США для участия в переговорах о закупке семян, Вавилов одновременно обследовал обширные зерновые районы США и Канады и выступил на Международном конгрессе по сельскому хозяйству с сообщением о законе гомологических рядов. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были положительно оценены мировой научной общественностью. В Нью-Йорке было основано отделение Отдела прикладной ботаники[22][24].
На обратном пути Вавилов посетил ряд европейских стран (Англия, Франция, Бельгия, Голландия, Швеция), где встречался с учёными, установил новые научные связи, знакомился с научными лабораториями и селекционными станциями, организовал закупки сортового семенного материала, книг, научного оборудования.
Так, например, в 1922 году в Голландии Вавилов встретился с Гуго де Фризом (основателем мутационной теории). Ознакомившись с научными изысканиями Де Фриза, Вавилов, вернувшись в Россию, выступил за вовлечение науки в создание сортовых ресурсов страны, продолжил расширение Отдела прикладной ботаники, стремясь превратить его в крупный центр сельскохозяйственной науки, приглашал учёных из других городов. Работа была направлена на выявление мирового разнообразия культурных растений с целью его дальнейшего использования для нужд страны. В 1923 году Вавилов был избран членом-корреспондентом АН СССР в отделение физико-математических наук (по разряду биологическому).
В 1923 году Вавилова избрали директором Государственного института опытной агрономии.
В 1920-е годы по инициативе Вавилова Народным комиссариатом земледелия РСФСР была создана сеть опытных селекционных станций, явившихся отделениями Государственного института опытной агрономии[25]. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.
С 1924 по 1927 год был проведён ряд внутрисоюзных и зарубежных экспедиций — Афганистан (Вавилов вместе с Д. Д. Букиничем первыми из европейцев проникли в Нуристан — высокогорную провинцию Афганистана[26], в то время закрытую для иноземцев)[27], Средиземноморье, Африка, в ходе которых Вавилов продолжал пополнять коллекцию образцов и изучение очагов возникновения культурных растений.
Вавилов писал:
Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений <…>[28]
Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Вавилова о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений.
За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову золотую медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».
В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.
В 1926—1927 годах Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья. Исследовательские работы им были проведены в Алжире, Тунисе, Марокко, Ливане, Сирии, Палестине, Трансиордании, Греции, Италии, Сицилии, Сардинии, Крите, Кипре, южной части Франции, Испании, Португалии, затем во Французском Сомали, Абиссинии и Эритрее. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов.[29][30]
В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений — в 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений», за который ему была присуждена Премия имени В. И. Ленина. Теоретический труд учёного дал научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, был использован в практических целях.
Кабинет Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства. Фотография 2009 г.
Активная практическая, научно-организаторская и общественная деятельность Вавилова способствовала выдвижению его в 1926 году в состав Центрального исполнительного комитета СССР, а в 1927 году — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. При этом Вавилов был беспартийным[31].
В 1927 году Вавилов выступил на V Международном генетическом конгрессе в Берлине с докладом «О мировых географических центрах генов культурных растений», на конференции экспертов по сельскому хозяйству в Международном аграрном институте в Риме — с докладом «Географические опыты по изучению изменчивости культурных растений в СССР». Конференция приняла решение присудить Вавилову Золотую медаль за его работы по географическим посевам и постановила ввести географические посевы по системе Вавилова в мировом масштабе[26].
Как отмечает В.Д. Есаков, “Длительное отсутствие научного руководителя, вызванное проведением экспедиции в страны Средиземноморья, в которой Вавилов пробыл с июня 1926 по август 1927 г., привело к определённому росту бюрократических тенденций в руководстве институтом, росту центробежных устремлений, к критике избранных исследовательских направлений, к упрёкам в отрыве от практики. Встревоженный этими нежелательными в деятельности научного учреждения проявлениями Н.И. Вавилов ставит вопрос об отходе от руководства институтом"[32]. 24 ноября 1927 г. он пишет Н.П. Горбунову об отставке: “Ряд событий, имевших место в 1927 году, частью во время моего отсутствия, частью же во время моего пребывания в Ленинграде, заставил меня сильно задуматься над целесообразностью моего пребывания на посту директора Института прикладной ботаники… По внутреннему, глубокому убеждению я не могу считать обвинение в отсутствии руководства правильным. Я принадлежу к числу работников, которые знают наши оба учреждения с самого начала их основания (Отдел прикладной ботаники с 1908 г.). Самый большой плюс нашего объединённого учреждения, по моему убеждению, его исключительная научная спаянность, в большей части работников... Эта спаянность позволила быстро и широко развить работу в области прикладной ботаники... Наша научная коллегия, несмотря на десятки научных работников, которые она включает, представляет спаянное целое, и мы очень редко расходимся в определении направлений работы и развития нашего учреждения. Словом, по внутреннему убеждению обвинений в отсутствии руководства я совершенно принять не могу”[33]. Как отмечает В.Д. Есаков, “Н.И. Вавилова особенно задело встречавшееся в документах, которые он просматривал, обвинение директора в академизме.” По этому поводу Вавилов писал Н.П. Горбунову: “Должен сказать, что и этого обвинения я не принимаю. По образованию я прежде всего агроном, научная же эрудиция является плюсом, а не минусом, и только в полемическом задоре может быть использована для очернения... Экспедиции Института во все части земного шара я считаю гордостью, а не академической прихотью, как это было заявлено на одном из заседаний, и не сомневаюсь, что в истории агрономических исследований они будут поставлены нашему учреждению на плюс, а не на минус”. Как отмечает В.Д. Есаков, “Он категорически отверг обвинения также в недостаточном внимании Института к техническим культурам, а также к интродукции. Главной же причиной, приведшей к заявлению об отставке, являлось вторжение управляющего делами СНК СССР Н.П. Горбунова как председателя Совета Института прикладной ботаники и новых культур в права директора”[34]. Вавилов писал Горбунову по этому поводу: “За время моего отсутствия, без моего согласия и без согласования по моём возвращении Вы назначили моим заместителем Д.Д. Арцыбашева, на что я отвечал Вам письмом из Рима в начале нынешнего года, указывая на неприемлемость для меня кандидатуры Д.Д. Арцыбашева как моего заместителя... Ни я, ни мои коллеги, знающие хорошо историю создания Всесоюзного института, не считают роль Д.Д. Арцыбашева исключительной, так же как мы не считаем подвигами работу И.Д. Шимановича и А.К. Коля, и поэтому Ваше выделение Д.Д. Арцыбашева и для меня, и для моих коллег является неожиданным. Ваша последняя отмена постановления директора о временном поручении заведывания Отделом натурализации (на время отъезда заведующего его в командировку) Э.Э. Керну, вызванного исключительно существом интересов дела, я не могу считать достойным директора крупнейшего научного учреждения страны. Наряду с обязанностями, возложенными на директора, должны учитываться и его права.” В.Д. Есаков пишет: “Почти месяц продолжалось обсуждение этого вопроса. Лишь 23 декабря 1927 г. Н.И. Вавилов согласился вновь в полной мере приступить к выполнению обязанностей директора Института”[34].
В 1929 году Вавилов с целью изучения особенностей сельского хозяйства совершил экспедиции в страны Восточной Азии: вместе с М. Г. Поповым — в северо-западную часть Китая — Синьцзян, а в одиночку — в Японию, на Тайвань и в Корею.
В 1929 году Вавилов был избран действительным членом АН СССР и одновременно академиком Всеукраинской академии наук, назначен президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии, который Вавилов возглавлял с 1923 г. Здесь он направил свою энергию на организацию системы научных институтов сельскохозяйственного профиля. За первые три года работы Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ были созданы институты зернового хозяйства на Северном Кавказе, в Сибири, на Украине и юго-востоке европейской части страны, появились институты овощного хозяйства, плодоводства, прядильных лубо-волокнистых растений, картофельного хозяйства, риса, виноградарства, кормов, субтропических культур, лекарственных и ароматических растений и другие — всего около 100 научных учреждений. Всесоюзный институт растениеводства стал одним из головных институтов новой академии.
С 1929 года Вавилов — член Коллегии Наркомата земледелия СССР.[35]
В 1930 году Вавилов был избран членом Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся.[1]
На V Международном ботаническом конгрессе, проведённом в 1930 году в Кембридже, учёный выступил с докладом «Линнеевский вид как система». Он выступал также на IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне.
Коллекция початков кукурузы в кабинете Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства.
В 1930 году, после смерти Ю. А. Филипченко, Вавилов возглавил Генетическую лабораторию АН СССР в Ленинграде (в 1934 году преобразована в Институт генетики АН СССР, который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году). В 1930 году организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнелльского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.
В 1931 году Вавилов возглавил Всесоюзное географическое общество и оставался в должности его президента до 1940 года.
В 1932 году Вавилова избрали вице-президентом VI Международного конгресса по генетике, проведённого в Итаке. На нём была представлена коллекция ВИРа, собранная во время последней американской экспедиции. После конгресса он объехал ряд провинций Канады и затем полгода обследовал земледельческие районы стран Центральной и Южной Америки: Сальвадора, Коста-Рики, Никарагуа, Панамы, Перу, Боливии, Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Тринидада, Кубы, Пуэрто-Рико и других, всего — 17 стран.
Вавилов заботился о своевременной публикации результатов исследований руководимых им коллективов. Под его редакцией и при его участии выходили «Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции», начали издаваться многотомные сводки «Культурная флора СССР» и «Биохимия культурных растений», было издано руководство «Теоретические основы селекции растений» (1935), «Руководство по апробации сельскохозяйственных культур», большое количество сборников и монографий. Вавилов создал целую школу исследователей культурных растений, заслужившую признание в мировой науке.
Тем временем, однако, с 1934 года Вавилову был запрещён выезд за границу[36][37], было отменено намечавшееся празднование 10-й годовщины создания ВИР и 25-летия его собственной научной и общественной деятельности. На заседании СНК СССР работу ВАСХНИЛ признали неудовлетворительной, в январе 1935 года кандидатуру Вавилова не выдвинули в состав ЦИК СССР и ВЦИК, и в этом же году его освободили от должности президента ВАСХНИЛ, чему предшествовало письмо Сталину с политическими обвинениями в адрес Вавилова, подписанное вице-президентом ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко и парторгом академии С. Климовым[38]. В своём письме Бондаренко и Климов вменили Вавилову в вину не только «академизм» и оторванность от практических нужд колхозно-совхозного строительства сельского хозяйства, но и «политическую близорукость»: «Вавилов всегда горой стоит за вредителей …Не было случая, чтобы Вавилов о ком-либо из установленных вредителей … сказал, что они преступники».
В то же время, в январе 1937 года Вавилов подписал коллективное (всего 19 подписей) письмо деятелей науки СССР, требующее «уничтожения» и привлечения «к самой суровой ответственности» Н. Бухарина, А. Рыкова[39] (против которых в это время были выдвинуты обвинения в центральной печати, но которые ещё не были арестованы, хотя оба были уже выведены из состава Политбюро и из состава членов ЦК, а Рыков снят с поста наркома[40]) и Н. Угланова[39] (к тому времени уже арестованного - 23.8.1936[40]).
В 1939 году Вавилов возглавил сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.[41]
Вавилов, как один из ключевых научных руководителей СССР, часто встречался со Сталиным (как отмечает историк Я. Г. Рокитянский, первая встреча Вавилова со Сталиным произошла 15 марта 1929 года на одном из совещаний по селекции[42]). По свидетельству cоратникa Вавилова, биологa Е. С. Якушевского, в ночь с 20 на 21 ноября 1939 года состоялась последняя встреча Вавилова и Сталина. Якушевский вспоминал об этом: «Вместо приветствия Сталин сказал: „Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?“ Вначале Вавилов опешил, но потом, собравшись с духом, начал рассказывать о сущности проводимых в институте исследований и об их значении для сельского хозяйства. Поскольку Сталин не пригласил его сесть, то Вавилов стоя прочитал устную лекцию о вировских исследованиях. Во время лекции Сталин продолжал ходить с трубкой в руке, и видно было, что ему всё это совершенно неинтересно. В конце Сталин спросил: „У Вас всё, гражданин Вавилов? Идите. Вы свободны“»[43]. В связи с этим эпизодом Ю. Н. Вавилов и Я. Г. Рокитянский сделали вывод, что к этому моменту враждебность руководителя СССР к учёному «достигла апогея».[44]
180 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, принёсших «мировой науке результаты первостепенной значимости, а их автору — заслуженную славу одного из наиболее выдающихся путешественников современности»[45]. Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире[46] коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов.[26] Эта коллекция нашла широкое применение в селекционной практике[20], стала первым в мире важным банком генов[47].
Вавилов является основателем учения об иммунитете растений, положившего начало изучению его генетической природы. Он считал, что устойчивость против паразитов выработалась в процессе эволюции растений в центрах их происхождения на фоне длительного (в течение тысячелетий) естественного заражения возбудителями болезней. Согласно Вавилову, если в результате эволюции растения приобретали гены устойчивости к патогенам — возбудителям болезней, то последние приобретали способность поражать устойчивые сорта благодаря появлению новых физиологических рас. Так, каждый сорт пшеницы может быть восприимчивым к одним расам и иммунным к другим. Новые расы фитопатогенных микроорганизмов возникают в результате гибридизации, мутаций или гетерокариозиса (разноядерности) и других процессов.[48]
Вавилов подразделял иммунитет растений на структурный (механический) и химический. Механический иммунитет растений обусловлен морфологическими особенностями растения-хозяина, в частности, наличием защитных приспособлений, которые препятствуют проникновению патогенов в тело растений. Химический иммунитет зависит от химических особенностей растений.[48]
Учение о центрах происхождения культурных растений сформировалось на основе идей Чарлза Дарвина (см. Происхождение видов) о существовании географических центров происхождения биологических видов. В 1883 году Альфонс Декандоль опубликовал работу, в котором установил географические области начального происхождения главнейших культурных растений. Однако эти области были приурочены к целым континентам или к другим, также достаточно обширным, территориям. После выхода книги Декандоля познания в области происхождения культурных растений значительно расширились; вышли монографии, посвящённые культурным растениям различных стран, а также отдельным растениям. Наиболее планомерно эту проблему в 1926—1939 годах разрабатывал Николай Вавилов. На основании материалов о мировых растительных ресурсах он выделял 7 основных географических центров происхождения культурных растений.[49]
Многие исследователи, в том числе П. М. Жуковский, Е. Н. Синская, А. И. Купцов, продолжая работы Вавилова, внесли в эти представления свои коррективы. Так, тропическую Индию и Индокитай с Индонезией рассматривают как два самостоятельных центра, а Югозападноазиатский центр разделён на Среднеазиатский и Переднеазиатский, основой Восточноазиатского центра считают бассейн Хуанхэ, а не Янцзы, куда китайцы как народ-земледелец проникли позднее. Установлены также центры древнего земледелия в Западном Судане и на Новой Гвинее. Плодовые культуры (в том числе ягодные и орехоплодные), имея более обширные ареалы распространения, выходят далеко за пределы центров происхождения, более согласуясь с представлениями Декандоля. Причина этого заключается в их преимущественно лесном происхождении (а не предгорном, как для овощных и полевых культур), а также в особенностях селекции. Выделены новые центры: Австралийский, Североамериканский, Европейско-Сибирский.[49]
Некоторые растения были введены в прошлом в культуру и вне этих основных центров, но число таких растений невелико. Если ранее считалось, что основные очаги древних земледельческих культур — широкие долины Тигра, Евфрата, Ганга, Нила и других крупных рек, то Вавилов показал, что почти все культурные растения появились в горных районах тропиков, субтропиков и умеренного пояса.
Среди других достижений Вавилова можно назвать учение о виде как системе[51], внутривидовые таксономические и эколого-географические классификации[51].
В работе «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», изложенной в виде доклада на III Всероссийском селекционном съезде в Саратове 4 июня 1920 года, Вавиловым было введено понятие «Гомологические ряды в наследственной изменчивости». Понятие было введено при исследовании параллелизмов в явлениях наследственной изменчивости по аналогии с гомологическими рядами органических соединений.
Суть явления состоит в том, что при изучении наследственной изменчивости у близких групп растений были обнаружены сходные аллельные формы, которые повторялись у разных видов (например, узлы соломины злаков с антоциановой окраской или без неё, колосья с остью или без неё и т. п.). Наличие такой повторяемости давало возможность предсказывать наличие ещё не обнаруженных аллелей, важных с точки зрения селекционной работы. Поиск растений с такими аллелями проводился в экспедициях в предполагаемые центры происхождения культурных растений. Следует помнить, что в те годы искусственная индукция мутагенеза химическими веществами или воздействием ионизирующих излучений ещё не была известна, и поиск необходимых аллелей приходилось производить в природных популяциях.
Опубликованию закона предшествовала огромная работа по изучению Вавиловым и его сотрудниками тысяч сортов в течение восьми лет, с 1913 по 1920 год[52][53].
Первая (1920) формулировка закона включала в себя две закономерности:
Первая закономерность, которая бросается в глаза при детальном изучении форм у каких-либо линнеонов растений, принадлежащих к одному и тому же роду, — это тождество рядов морфологических и физиологических свойств, характеризующих разновидности и расы у близких генетических линнеонов, параллелизм рядов видовой генотипической изменчивости[54] …Чем ближе генетически виды, тем резче и точнее проявляется тождество рядов морфологических и физиологических признаков[55].
…2-я закономерность в полиморфизме, вытекающая по существу из первой, состоит в том, что не только генетически близкие виды, но и роды проявляют тождества в рядах генотипической изменчивости[56].
На I Всероссийском съезде по прикладной ботанике, который проходил с 6 по 11 сентября 1920 года в Воронеже, по просьбе оргкомитета съезда Вавилов выступил с повторением доклада о законе гомологических рядов[57]. В 1921 году закон был опубликован в журнале «Сельское и лесное хозяйство»[58], а в 1922 году расширенный вариант закона был опубликован в большой статье в журнале Journal of Genetics[59]. В 1923 году Вавилов включил обсуждение закона в работу «Новейшие успехи в области теории селекции», в которой показал, что благодаря закономерности проявления сортовых различий у видов и родов «можно определённо предвидеть и находить соответствующие формы у изучаемого растения»[60]. Действительно, на основе закона гомологических рядов Вавилов и его сотрудники сотни раз предугадывали существование тех или иных форм, а затем и обнаруживали их[61][62]. Вавилов отмечал, что «общие ряды изменчивости свойственны иногда и очень отдалённым, генетически не связанным семействам»[63]. Вавилов допускал, что ряды параллельной изменчивости не обязательно будут полными и будут лишены некоторых звеньев в результате действия естественного отбора, летальных сочетаний генов и вымирания видов[64]. Однако, «несмотря на огромную роль естественного отбора и вымирание многих связующих звеньев, … не представляет затруднений проследить сходство в наследственной изменчивости у близких видов»[65].
Хотя закон был открыт в результате изучения фенотипической изменчивости, Вавилов распространил его действие и на генотипическую изменчивость[61][66]: «Исходя из поразительного сходства в фенотипической изменчивости видов в пределах одного и того же рода или близких родов, обусловленного единством эволюционного процесса, можно предполагать наличие у них множества общих генов наряду со спецификой видов и родов»[67].
Вавилов считал, что закон справедлив не только по отношению к морфологическим признакам, предвидя, что уже установленные ряды «не только будут пополняться недостающими звеньями в соответствующих клетках, но и будут развиваться, в особенности в отношении физиологических, анатомических и биохимических признаков»[68][66]. В частности, Вавилов отметил, что близкие виды растений характеризуются «сходством химического состава, выработкой близких или одних и тех же специфических химических соединений»[69]. Как было показано Вавиловым, внутривидовая изменчивость химического состава (например, эфирных масел и алкалоидов) касается главным образом количественных соотношений при постоянстве качественного состава, тогда как в пределах рода химический состав отдельных видов отличается и количественно, и качественно[66]. При этом, в пределах рода «отдельные виды обычно характеризуются теоретически предусматриваемыми химиками изомерами или производными и обычно связаны между собой взаимными переходами»[69]. Параллелизм изменчивости характеризует близкие роды с такой определённостью, что «им можно пользоваться в поисках соответствующих химических компонентов»[69], а также «получать синтетически в пределах данного рода при помощи скрещивания химические вещества определённого качества»[69].
Вавилов выяснил, что закон проявляется не только в пределах родственных групп; параллелизм изменчивости был обнаружен «в разных семействах, генетически не связанных, даже в разных классах»[70], но в отдалённых семействах параллелизм не всегда носит гомологичный характер[71]. «Сходные органы и само их сходство являются в данном случае не гомологичными, а только аналогичными»[72].
Закон гомологических рядов не снимал всех трудностей, поскольку было ясно, что одинаковые изменения фенотипических признаков могут быть обусловлены разными генами, а существовавший в те годы уровень знаний не позволял непосредственно связывать признак с определённым геном[71]. В отношении видов и родов Вавилов отмечал, что «мы имеем дело пока в основном не с генами, о которых мы знаем очень мало, а с признаками в условиях определённой среды», и на этом основании предпочитал говорить о гомологичных признаках[73]. «В случае параллелизма отдалённых семейств, классов, конечно, не может быть и речи о тождественных генах даже для сходных внешне признаков»[73].
Несмотря на то, что первоначально закон был сформулирован на основе изучения преимущественно культурных растений, позднее, рассмотрев явление изменчивости у грибов, водорослей и животных, Вавилов пришёл к выводу, что закон носит всеобщий характер и проявляется «не только у высших, но и у низших растений, равно как и у животных»[74][75].
Прогресс генетики оказал значительное влияние на дальнейшее развитие формулировки закона[76]. В 1936 году Вавилов назвал первую формулировку излишне категорической[76]: «Таково было тогда состояние генетики…»[77]. Было принято думать, что «гены идентичны у близких видов», биологи «представляли ген более стабильным, чем в настоящее время»[78]. Позже было установлено, что и «близкие виды могут при наличии сходных внешне признаков характеризоваться многими различными генами»[77]. Вавилов отмечал, что в 1920 году уделил «мало…внимания роли отбора», сосредоточив основное внимание на закономерностях изменчивости[77]. Это замечание отнюдь не означало забвения теории эволюции, ибо, как подчёркивал сам Вавилов, уже в 1920 году его закон «прежде всего представлял формулу точных фактов, основанных всецело на эволюционном учении»[79].
Вавилов рассматривал сформулированный им закон как вклад в популярные в то время представления о закономерном характере изменчивости, лежащей в основе эволюционного процесса (например, теория номогенеза Л. С. Берга). Он полагал, что закономерно повторяющиеся в разных группах наследственные вариации лежат в основе эволюционных параллелизмов и явления мимикрии.
В начале 1930-х годов, будучи уже академиком и крупным научным руководителем, Вавилов поддержал работы молодого агронома Т. Д. Лысенко (в то время сотрудника Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе) по яровизации — превращению озимых культур в яровые путём предпосевного воздействия низких положительных температур на семена. В 1931 году на совещании в Наркомземе Вавилов выступил с докладом «Новые пути исследовательской работы по растениеводству», в котором был затронут вопрос об исследовании вегетационного периода растений и возможного сокращения этого периода. В этом докладе были упомянуты работы Х. А. Алларда и В. В. Гарнера, Г. С. Зайцева и других учёных. В том числе были приведены работы Лысенко. Главным преимуществом работ Лысенко Вавилов считал возможность управления продолжительностью вегетационного периода.
Вавилов рассчитывал, что предложенный Лысенко метод можно будет эффективно применить в селекции, что позволит полнее использовать мировую коллекцию полезных растений ВИРа для выведения путём гибридизации высокопродуктивных, устойчивых к заболеваниям, засухе и холоду культурных растений. В частности, одним из главных преимуществ яровизации Вавилов считал её потенциальное использование в селекционных работах как возможное средство синхронизации цветения растений, которые не вызревали в климате Советского Союза (проблема, которую пытался решить коллектив Вавилова). Выступая на VI Международном генетическом конгрессе в США в 1932 году, Вавилов заявил:
Замечательное открытие, недавно сделанное Т. Д. Лысенко в Одессе, открывает новые громадные возможности для селекционеров и генетиков… Это открытие позволяет нам использовать в нашем климате тропические и субтропические разновидности.[80][81]
— Н. И. Вавилов, США, VI Международный генетический конгресс, 1932 г.
Однако Вавилов также отмечал, что не стоит рассчитывать на немедленные положительные практические результаты от яровизации, так как сами механизмы яровизации (вернализации) как физиологического процесса не были досконально изучены, а проверка метода яровизации не была окончена:
Пока мы ещё не знаем, с какими сортами практически надо оперировать в каких районах. Ещё не разработана самая методика предпосевной обработки посадочного материала. Ещё нет оснований с полной гарантией идти в широкий производственный опыт.[82]
— Н. И. Вавилов. Социалистическое земледелие. 1931 год. 13 сентября.
Вавилов предложил опытным станциям ВИРа развернуть испытания по эффективности методики яровизации. В частности, в ноябре 1931 года Вавилов написал директору Полярного отделения ВИР в Хибинах И. Г. Эйхфельду: «То, что сделал Т. Д. Лысенко, и то, что он делает, представляет совершенно исключительный интерес, и надо Полярному отделению эти работы развернуть».[80][83]
Как считает доктор исторических наук научный сотрудник Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН В. Д. Есаков, Вавилов начал интересоваться работами Лысенко только после того, как содействие этим работам было возложено на президиум ВАСХНИЛ наркомом земледелия Я. А. Яковлевым, который, более того, поручил Вавилову взять на себя заботу о Лысенко. По словам Есакова, распоряжения непосредственных руководителей, а тем более оформленные в виде приказа, были всегда значимы для Вавилова[84].
Вавилов считал яровизацию техническим приёмом, требующим экспериментальных проверок[82], в то время как Лысенко выдвинул яровизацию в качестве уникального способа значительного (в 5 раз[85]) повышения урожайности[31][82]. Кроме того, Лысенко не проводил[31][86] предварительных опытов, требующихся для подтверждения правильности его выводов[31][80]. Это стало одним из истоков конфликта между школами Лысенко и Вавилова.
Тем временем Лысенко приобретал всё больший авторитет у советского и партийного руководства. Как отмечает Ю. Н. Вавилов, «Лысенко импонировал советским руководителям во главе со Сталиным своим „народным“ происхождением, обещанием в кратчайшие сроки поднять урожайность зерновых культур, а также тем, что заявил на съезде колхозников-ударников в 1935 г., что вредители есть и в науке»[87].
В сентябре 1931 года Всеукраинская селекционная конференция приняла резолюцию по докладу Т. Д. Лысенко, в которой отметила теоретическое и практическое значение его работ по яровизации. В октябре этого же года аналогичную резолюцию приняла Всесоюзная конференция по борьбе с засухой.
В колхозах и совхозах было организовано массовое внедрение яровизации, что, по заверениям Лысенко, должно было привести к существенному повышению урожайности и уменьшению влияния неблагоприятных погодных условий, которые представляли собой значительную проблему для сельского хозяйства СССР. Площади посевов яровизированных семян уже в 1935 году превысили 2 млн га.
После принятия 2 августа 1931 года партийно-правительственного постановления «О селекции и семеноводстве», в котором была поставлена задача «сократить срок получения новых сортов (вместо 10—12 лет до 4—5 лет)»[88], Лысенко заявил в конце 1932 года, что берётся выводить сорта за вдвое меньший срок — два с половиной года, и в 1935 году доложил о создании новых сортов (более подробно см. Выведение сортов зерновых ускоренными методами).
В 1934 году Лысенко по рекомендации Вавилова был избран членом-корреспондентом Академии наук УССР и АН СССР[87]. Годом ранее Вавилов представил «теорию стадийного развития растений» Лысенко на соискание Сталинской премии как «крупнейшее достижение физиологии растений за последнее десятилетие»[89].
30 декабря 1935 года Лысенко был награждён орденом Ленина, избран в действительные члены ВАСХНИЛ. С 1936 года он возглавил Всесоюзный селекционно-генетический институт. С 1935 года Лысенко становится членом ЦИК СССР и ВЦИК (с 1938 — членом Верховного Совета СССР). В 1938 году возглавит ВАСХНИЛ. В этот период Лысенко, по словам исследователя Э. В. Трускинова, ведёт себя «политически грамотно»[90]:
На встрече ударников сельского хозяйства с руководителями ВКП(б) и советского правительства Лысенко произносит речь прямо-таки в духе сталинского понимания ситуации в стране и в сельском хозяйстве. Классовая борьба, вредительство в ученом мире, колхозники «дают народному хозяйству больше, чем некоторые профессора», и все в таком роде. Мало кто заслужил такое одобрение вождя, как аплодисменты и возглас в зал: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»
Если ещё 17 июня 1935 года на заседании Президиума ВАСХНИЛ Вавилов давал Лысенко такую характеристику: «Лысенко — осторожный исследователь, талантливейший, его эксперименты безукоризненны»[91], — то уже с 1936 года, когда Лысенко возглавил деятельность по разгрому советской генетики, начав с заявления об отрицании законов Менделя и возможности их практического использования в селекционной работе, Вавилов в последовавшей острой дискуссии дал ясно понять, что является его научным противником. В 1936 году Вавилов, выступая с докладом на сессии ВАСХНИЛ «Пути советской селекции», впервые публично высказал несогласие с позицией Лысенко. После экспериментов П. Н. Константинова, а также М. И. Хаджинова и А. И. Луткова, показавших абсолютную неэффективность метода яровизации, Вавилов перестал поддерживать работы Лысенко по яровизации и другие его инициативы и перешёл к открытому противостоянию Лысенко в дискуссиях[92]. В 1940 году он писал в письме наркому земледелия:
Высокое административное положение Т. Д. Лысенко, его нетерпимость, малая культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего большинства знающих эту область, весьма сомнительных идей, близких к уже изжитым наукой (ламаркизм). Пользуясь своим положением, т. Лысенко фактически начал расправу со своими идейными противниками.[93]
Согласно исследованиям историков[31][94][95][96], в 1940 году между Вавиловым и Лысенко произошло по меньшей мере два открытых конфликта, во время одного из которых Вавилов сказал Лысенко: «Из-за Вашей деятельности нашу страну обогнали по многим вопросам на западе».
Научные исследования школы Вавилова шли вразрез утверждениям школы Т. Д. Лысенко. Лысенко отрицал[97] генетику, которую он называл буржуазной теорией «Вейсманизма-морганизма», и, пользуясь поддержкой властей, систематически преследовал[97] учёных-генетиков. Многие генетики лишились работы и были арестованы[97]. Самого Вавилова до поры до времени защищал от преследований его международный авторитет учёного [98].
Очередной VII Международный Генетический конгресс намечалось провести в Москве. Однако действия сторонников Лысенко и советских властей, которые открыто вмешались в составление научной программы конгресса, привели к тому, что Международный комитет по организации конгресса принял решение перенести его в другую страну[99][100]
В июне 1939 года ближайший сторонник Лысенко И. И. Презент направил председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову докладную записку, в которой, в частности, писал:
Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения… В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки.
— И. И. Презент, Докладная записка председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову о международном генетическом конгрессе, Государственный архив РФ.
На докладной стоят подпись и виза президента ВАСХНИЛ, академика Лысенко[20]. По одной из распространённых версий, именно эта докладная записка послужила причиной ареста Вавилова: ознакомившись с её содержанием, Берия попросил Молотова дать санкцию на арест[20].
На основании этого и других документов (см. раздел «Арест и гибель»), сын Н. И. Вавилова — Ю. Н. Вавилов и большинство других исследователей усматривают роль Т. Д. Лысенко в аресте и гибели Вавилова, а также его ближайших соратников Карпеченко, Говорова, Левитского[20][31][101][102][103] Ю.Н. Вавилов отмечает: "Известно, что Н.С.Хрущев очень сильно поддерживал Т.Лысенко в течение значительного периода своего главенства в ЦК КПСС как 1-й секретарь ЦК КПСС. По-видимому, в связи с этим, стремясь угодить Н.Хрущеву, председатель КГБ В.Семичастный направил ему в сентябре 1964 года секретное письмо, в котором фактически поставил под сомнение мнения многих ученых, в том числе такого выдающегося ученого как академик Д.Н.Прянишников, о том, что «в смерти Н.И.Вавилова повинен академик Т.Д.Лысенко»"[101]. Большинство источников считает Лысенко прямо причастным к делу Вавилова. В частности, в 1941 г. Лысенко письменно утвердил состав экспертной комиссии по делу Вавилова, в состав которой вошли сторонники и/или сотрудники Лысенко[31][104][105][106].) Историк Николай Кременцов (1997) также отмечает, что арест Вавилова вряд ли был бы возможен без санкции Лысенко и Сталина, который его поддерживал[107].
VII Международный генетический конгресс состоялся, но не в СССР, а в Эдинбурге (Шотландия) в 1939 году, и на нём не было советской делегации[108]. Вавилов был приглашён на конгресс, но не получил разрешения на выезд. Место председателя конгресса (буквально, пустое кресло на сцене) так и осталось незанятым.
В конце 1920-х — начале 1930-х годов в СССР проводилась широкая кампания по борьбе с остатками внутрипартийной оппозиции, так называемыми «правыми уклонистами».[109] В рамках этой кампании предпринимались действия по подавлению оппозиции и среди беспартийных специалистов — инженеров, научных работников, аграриев и экономистов, не поддерживавших политику Сталина, в частности ускоренную индустриализацию и коллективизацию.[110] Некоторые исследователи связывают это с желанием Сталина переложить вину за неудачи в социально-экономической политике на «классовых врагов» и «вредителей»[111]. Под личным контролем Сталина ОГПУ сфабриковало несколько громких показательных процессов — Академическое дело, «Шахтинское дело», «Дело союзного бюро ЦК РСДРП (м)», «Дело Промпартии» и «Дело Трудовой крестьянской партии». По «Делу ТКП» к 1931 году были арестованы около тысячи трёхсот человек по всему СССР, среди которых были ведущие профессора Тимирязевской сельскохозяйственной академии, МГУ и др., а также руководители из Наркомзема и Наркомфина[111]. Суд по «Делу ТКП» проводился при закрытых дверях, причём первоначально многих арестованных планировалось расстрелять[110]. Вавилов тогда ходатайствовал за некоторых осуждённых по этому делу специалистов, что впоследствии сыграло роль в деле, возбуждённом против него самого[111].
В советской прессе была организована кампания политических обвинений Вавилова с использованием прямой фальсификации реальных событий в сельскохозяйственной науке[112]. Уже 29 января 1931 года в «Экономической газете» была опубликована "являвшаяся в полном смысле политическим доносом"[113] статья заведующего Бюро интродукции растений ВИР биолога А. К. Коля, критиковавшего Вавилова и его работу как руководителя ВИР. В статье утверждалось, что «гегемонию в нашей сельскохозяйственной науке завоевывает учреждение насквозь реакционное, не только не имеющее никакого отношения к мыслям и намерениям В. И. Ленина, но и классово им чуждое и враждебное»[114]. Как отмечает В.Д. Есаков, "Все замечания и предложения А. Коля, по сути дела, сводились к полному заимствованию иностранных селекционных сортов, что вновь воскрешало, казалось бы, давно ушедшее в прошлое неверие в собственные силы отечественной науки"[113]; "А. Коль... являлся ярым противником сбора Н.И. Вавиловым мировых коллекций растительных ресурсов, и весьма прискорбно, что его точка зрения становилась определяющей в отношении партийно-государственного контрольного органа к этому перспективному направлению"[115].
В ответном письме, опубликованном 13 мая 1931 года в той же газете, Вавилов опроверг эти обвинения: "Если и можно обвинять ВИР, то за его широкий размах, за его углублённую широкую работу, которая охватила за короткое время земной шар и в то же время дошла вглубь до оценки мукомольно-хлебопекарных особенностей наших сортов пшениц. Развёртывая работу, мы учитывали те задачи, которые ставит перед собой социалистическая реконструкция зeмледелия на основе укрупнённого специализированного производства в огромной стране с разнообразием климата и почв... Развёртывая исследовательскую работу, в настоящее время приходится учитывать запросы и сегодняшнего, и завтрашнего дня. Эти широкие задачи пугают "людей в футляре", но они соответствуют по масштабу социалистической реконструкции, проводимой в советской стране"[116].
В ответ на другое подобное письмо Вавилов отмечал: "Указание на оторванность Института от жизни, на слабую связь с производством неверно. Институт является прежде всего научным учреждением, работающим по определённому плану. Теоретическая работа увязана самым решительным образом с практическими запросами семеноводства... Надо быть слепым, чтобы отрицать ту огромную работу, которую в кратчайшее время в трудных условиях произвёл коллектив Института... На работах Института строится практическая организация семеноводства. Нежелание и неумение связать свою работу с общими заданиями социалистического строительства и отсутствие подготовки научной "смены" - обвинение, которое выдвигается..., - есть кривое зеркало действительности"[117].
Органами НКВД РСФСР (ОГПУ) фабрикация дела против Вавилова была начата ещё с 1931 года[31][103][118][119]. Дело пополнялось за счёт доносов платных[120] агентов НКВД ботаника А. К. Коля, академика И. В. Якушкина и доктора биологических наук Г. Н. Шлыкова, а также доносов других научных работников, привлечённых (в том числе под угрозой репрессий) органами спецслужб к сотрудничеству (в частности, профессора В. Е. Писарева)[121].
Кроме того, в деле имелись письма (доносы) высокопоставленных научных деятелей — оппонентов Вавилова, в том числе письмо Сталину от 27 марта 1935 года, подписанное вице-президентом ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко и парторгом и членом Президиума ВАСХНИЛ С. Климовым[38] В 1941 году Бондаренко был расстрелян; на суде он отказался от всех своих показаний, в том числе от показаний против Вавилова[31][122]. Помимо Бондаренко, ещё восемь человек, в том числе Муралов, Писарев, Паншин, Карпеченко и Фляксбергер, "впоследствии от своих показаний отказались, как от вымышленных"[122].
Все обвинения, содержащиеся в данных документах, впоследствии (в ходе реабилитации Вавилова) были признаны не соответствующими действительности[31][80][123][119].
В 1940 году Н. И. Вавилову было поручено Наркомземом возглавить научную комплексную экспедицию по западным областям Белоруссии и Украины, присоединённым к СССР в 1939 году. 6 августа, находясь в Черновцах, Вавилов был арестован.
Тюремное фото Вавилова
По данным источников[31][103][124][119], в постановлении на арест было сказано, что, «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведёт борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», но не было упомянуто о «Трудовой крестьянской партии», обвинение в руководстве которой Вавилову было предъявлено в дальнейшем в ходе следственных действий.
После ареста Вавилова на митинге выступил Е. С. Якушевский, поддержавший своего руководителя: «… надо быть бессовестными людьми, иванами, которые не помнят ни своего родства, ни своего отечества и не знают, кем для нас, для института был Н. И. Вавилов. Я просто удивляюсь, слыша эти слова от многих уважаемых сотрудников и некоторых, так называемых, товарищей»[125]. До конца своих дней активно и открыто протестовал против ареста Н. И. Вавилова академик Д. Н. Прянишников. После ареста Вавилова Прянишников представлял его к награждению Сталинской премией, выдвигал его кандидатуру на выборы в Верховный Совет СССР[125].
Согласно исследованиям историков[31][103][126][119], в первые дни после ареста Вавилов категорически отвергал все предъявленные ему обвинения.
Следствие в отношении Вавилова продолжалось 11 месяцев[127]. По утверждению самого Вавилова, за время следствия его вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1700 часов[127][128]. Следствие вели сотрудники НКВД СССР А. Хват и С. Албогачиев. Как отмечает большинство биографов Вавилова, во время допросов он подвергался пыткам[20][127]. В ходе допросов Вавилов дал показания о том, что занимался вредительством по заданию бывшего наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева, арестованного и расстрелянного незадолго до этого[129]. Вавилову также вменялось в вину то, что он являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «Трудовой крестьянской партии»[127][31][130][131][132][133][134]. Поводом для этого обвинения послужило то, что Вавилов в своё время ходатайствовал за арестованных по «Делу Трудовой крестьянской партии», среди которых были известные агрономы и учёные[131]. Согласно исследованиям историков, по делу Вавилова было привлечено множество сфабрикованных документов, и всё дело было полностью сфабриковано[31][135][132][136][134].
Согласно протоколу одного из многочисленных допросов, Вавиловым был назван ряд советских научных деятелей, якобы являвшихся членами «Трудовой крестьянской партии» (ТКП)[137]. По данным ряда источников[31][138][139], эти показания Вавилов дал лишь после применения к нему пыток:
Вавилова доводили до состояния невменяемости, когда от бессонных ночей, от постоянных унижений и угроз любой человек терял не то что самоконтроль, а был согласен признаться в чём угодно, лишь бы выйти живым из кабинета следователя.
— Валерий Сойфер (2002), «Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР», с. 524
В документах отмечается: «Как видно из материалов дела, Хват во время следствия по этому делу грубо нарушал советскую законность и применял недозволенные методы следствия: систематически и длительное время допрашивал Вавилова ночью, лишал сна, физически изнурял арестованного»[140].
С сентября 1940 по март 1941 года допросы не производились, Вавилов содержался во Внутренней тюрьме НКВД СССР. За это время Вавилов подготовил рукопись книги по истории земледелия, впоследствии уничтоженную по решению органов НКВД СССР[31]. Доктор исторических наук, научный сотрудник Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН В. Д. Есаков называет это решение «преступным», «одним из самых чудовищных актов в истории науки»[141]. Весной 1941 года после ареста ряда генетиков и растениеводов допросы Вавилова возобновились. Вавилов был переведён в перенаселённую общую камеру.[31]
В конце июня 1941 года следствие затребовало характеристику на Вавилова как учёного[31][104]. Характеристику должна была написать экспертная комиссия специалистов, утверждённая Лысенко. По мнению биографов Вавилова, данная комиссия не могла дать объективную характеристику Вавилова, поскольку в список были включены только оппоненты арестованного учёного, являвшиеся сторонниками и/или сотрудниками Лысенко: В. С. Чуенков — заместитель наркома земледелия, В. П. Мосолов — вице-президент ВАСХНИЛ, И. В. Якушкин — академик ВАСХНИЛ и агент НКВД, А. П. Водков — заместитель начальника Главсортуправления Наркомзема, и А. К. Зубарев — учёный секретарь секции растениеводства ВАСХНИЛ[31][104][105][106]. На основе этой информации многие источники делают вывод о прямой причастности Лысенко к делу Вавилова и его судьбе[31][104][105][106]. В частности, Валерий Сойфер пишет следующее: «История расправы над школой Вавилова не оставляет сомнения в причастности Лысенко к этому позорному событию в жизни СССР. Его роль в гибели Вавилова, Карпеченко и других генетиков и цитологов очевидна…»[142].
9 июля 1941 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором рассматривалось дело в отношении Вавилова. По данным источников[31][143], это заседание продолжалось всего несколько минут. На суде присутствовали лишь обвиняемый и трое военных судей[144]; свидетели и защита отсутствовали[31][143].
9 июля 1941 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Вавилова к расстрелу по статьям 58-1а, 58-7, 58-9, 58-11 УК РСФСР.[145] По приговору Вавилов был признан виновным в том, что он в 1925 году якобы являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «антисоветской организации», именовавшейся «Трудовая крестьянская партия», а с 1930 года якобы являлся активным участником также никогда не существовавшей «антисоветской организации правых», действовавшей в системе наркомзема СССР; Вавилов, используя служебное положение Президента сельскохозяйственной Академии, директора института Растениеводства, директора института Генетики и, наконец, вице-президента сельскохозяйственной академии наук им. Ленина и члена Академии наук СССР, в интересах «антисоветской организации» якобы «проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР»; кроме того, Вавилов, «преследуя антисоветские цели», якобы «поддерживал связи с заграничными белоэмигрантами, передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза».[127]
Согласно протоколу судебного заседания, Вавилов на суде виновным себя признал частично.[127][144] Однако уже после осуждения Вавилов подал заявление на имя Л.Берии, в котором отказывался от ранее данных им показаний и заявил, что он «никогда не занимался контрреволюционной деятельностью».[127]
9 июля 1941 года Вавилов обратился с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР о помиловании[146]. 26 июля 1941 это ходатайство было отклонено[147].
15 октября 1941 года в связи с эвакуацией, проводившейся в связи с подходом немецких войск к Москве, Вавилов был этапирован в тюрьму № 1 Саратова, где находился с 29 октября 1941 года по 26 января 1943 года.[128][148] В саратовской тюрьме Вавилов содержался сначала в карцере-одиночке, а затем его перевели в камеру, где сидели академик И. К. Луппол и инженер-лесотехник И. Ф. Филатов[149]. Николай Вавилов дважды находился на лечении в тюремной больнице. Тяжёлые условия содержания в тюрьме (отсутствие прогулок, запрет на пользование тюремным ларьком, получение передач, мыла и т. п.) подорвали его здоровье[128].
25 апреля 1942 года Вавилов направил заявление на имя Л. Берии с просьбой о смягчении участи, предоставлении работы по специальности и разрешении общения с семьёй[128].
13 июня 1942 года заместитель главы НКВД СССР В. Меркулов направил заявление на имя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В. Ульриха, в котором ходатайствовал о замене Вавилову высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет, ввиду возможности использования Вавилова на работах, имеющих «серьёзное оборонное значение»[150].
23 июня 1942 года Президиум Верховного Совета СССР постановил заменить Вавилову высшую меру наказания 20 годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях[151]. Предполагается, что определённое влияние на Берия могла оказать позиция академика Д. Н. Прянишникова, ходатайствовавшего о смягчении приговора и добившегося личной встречи с Берия (жена Берия была аспиранткой на кафедре Прянишникова)[152][153][154]. Однако, как отмечает доктор исторических наук В.Д Есаков, заявление Вавилова на имя Берия «совпало (или было предопределено) с решением Лондонского Королевского Общества от 23 апреля 1942 г. об избрании Вавилова своим иностранным членом[155]. О нём вспомнили в связи с высокой оценкой его вклада в науку со стороны высшего научного учреждения Англии — союзницы СССР по антигитлеровской коалиции… Но никто не рискнул бы, даже Берия, осуществить» перевод Вавилова в особый лагерь «и допустить к работам в области растениеводства столь известного человека без санкции официального главного растениевода страны, каковым был Лысенко, поддерживавшийся Сталиным»[155].
Однако, несмотря на отмену смертного приговора, «мало что изменилось в положении Вавилова. Ни одна из его просьб, по существу, не выполнена… Он остался в саратовской тюрьме. Состояние его здоровья резко ухудшалось…»[155]. Доведению решения о смягчении участи Вавилова до руководства саратовской тюрьмы могло препятствовать ухудшение связи с Саратовом в условиях начавшегося 23 июля 1942 г. наступления немецких войск на Сталинград
Во время пребывания в саратовской тюрьме Вавилов заболел воспалением лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году.[20][156] В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть.
Мною, врачом Степановой Н. Л., фельдшерицей Скрипиной М. Е., осмотрен труп заключенного Вавилова Николая Ивановича рожд. 1887 г., осужденного по ст. 58 на 20 лет, умершего в больнице тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января 1943 года в 7 часов _ минут. Телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костно-мышечная система без изменений. По данным истории болезни, заключенный Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 года по поводу крупозного воспаления легких. Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности.
— Акт о смерти заключенного, Дежурный врач Степанова, дежурная медсестра Скрипина, Государственный архив РФ.[157]
Индивидуальная могила Вавилова отсутствует, известно лишь место общего захоронения c другими заключёнными.
В 1943 году Сергея Ивановича Вавилова уведомили о смерти брата, но до 1945 года ни он, ни близкие не имели подробных сведений о последних днях Николая Ивановича.[158]
20 августа 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила судебный приговор от 9 июля 1941 и прекратила дело в отношении Н. Вавилова за отсутствием состава преступления.[127] Тем самым с Вавилова были сняты абсолютно все обвинения[159]
После реабилитации Президиум Академии наук СССР восстановил его в списках академиков (при этом ранее Общее собрание АН СССР этого звания его не лишало)[160].
Незаконность действий следователя Хвата, в том числе применение физических истязаний при допросах, зафиксирована документально[161].
Журналист и писатель Питер Прингл, автор книги «Убийство Николая Вавилова. История сталинских преследований одного из величайших ученых XX века»[162], отмечает:
Отчёт 1955 г. главного военного прокурора майора юстиции Колесникова гласил: «…материалы дела против Вавилова были фальсифицированы». Отчёт характеризовал следователя А. Хвата как известного «фальсификатора следственного материала».
— Peter Pringle (2009). The murder of Nikolai Vavilov. The story of Stalin’s persecution of one of the twentieth century’s greatest scientists, p. 300
В Определении № 4 н-011514/55 Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 августа 1955 года говорится: «В качестве доказательства вины Вавилова, к его делу приобщены показания арестованных — Муралова, Марголина, Авдулова, Кулешова, Писарева, Паншина, Бондаренко, Карпеченко, Фляксбергера, Ушарова, Городецкого, Золотарева и др., данные ими на предварительном следствии (в суд же эти лица по делу Вавилова не вызывались). Проведенной дополнительной проверкой установлено, что первые девять человек из перечисленных лиц впоследствии от своих показаний отказались, как от вымышленных. Показания же остальных лиц неконкретны, противоречивы и крайне сомнительны. Так, например, Сизов и Гандельсман показали, что со слов Белицера, Циона и Тартаковского им известно о принадлежности Вавилова к контрреволюционной организации. Однако в процессе проверки эти показания Сизова и Гандельсмана не нашли своего подтверждения в материалах дела на Белицера, Циона и Тартаковского. Аналогичные показания и других лиц. В процессе проверки установлено, что предварительное следствие по делу Вавилова проведено с грубым нарушением норм УПК, необъективно и тенденциозно, что видно хотя бы из следующего: а) В деле Вавилова имеется ряд копий протоколов допросов, подлинники которых не обнаружены (протоколы допросов Чаянова, Трифонова,Сидорова, Иордановой и Зихерман). В деле Вавилова имеется копия выписки из протокола допроса Муралова от 7 августа 1940 г., тогда как Муралов был расстрелян по приговору суда еще в 1937 г. Этот факт свидетельствует о фальсификации следственных материалов... Другой член экспертной комиссии Зубарев показал, что комиссия проверкой деятельности Вавилова не занималась, и лишь подписала заключение, неизвестно кем написанное»[163].
В том же Определении отмечается: [127]: «Допрошенные в процессе проверки Писарев, Константинов, Васильев, Эмме и другие, а также академик Лысенко, охарактеризовали Вавилова положительно, как выдающегося ученого, и высоко отзывались о его деятельности».
Источники[31][162] так характеризуют данные действия Лысенко:
Теперь, без своего покровителя Сталина, Лысенко действовал так, как будто никогда не произнёс ни одного плохого слова против Вавилова.
— Peter Pringle (2009). «The murder of Nikolai Vavilov. The story of Stalin’s persecution of one of the twentieth century’s greatest scientists», p. 300
Научная и общественная реабилитация имени Вавилова продолжилась только в 1960-х годах. 8 июля 1966 года по инициативе Поповского и Майсуряна последовало Постановление Президиума АН СССР № 476, в котором было предложено создать комиссию по изучению наследия академика Вавилова. Его имя вернулось в учебники, были переизданы его труды.[31] Во втором издании БСЭ (1951—1958) статьи о Николае Вавилове не было. Она появилась только в дополнительном томе, вышедшем в 1958 году[31], в ней, как и в статье о Николае Вавилове в третьем издании БСЭ (1969—1978), информация о причинах его смерти отсутствовала.[164] Подробное издание «Николай Вавилов» (автор Резник С. Е.), изданное в 1968 году тиражом в 100 000 экземпляров в популярной серии «Жизнь замечательных людей», так описывает последние годы жизни учёного: «Это была последняя поездка академика Н. И. Вавилова. Через два с половиной года его не стало…»[22]
Биограф Вавилова Марк Поповский пишет:
В середине XX века обстоятельства изменились, хотя и не очень сильно: те, кто способствовал физической гибели Вавилова, принялись затем за его духовное умерщвление, они сделали всё, чтобы современники забыли даже, как выглядит портрет учёного.[31]
Детали уголовного дела Вавилова стали доступны общественности только в середине 1960-х, хотя дать им широкую огласку в СМИ и печатных изданиях биографам не удалось. Материалы о последних годах жизни и научном наследии Вавилова стали появляться только с началом перестройки в СССР.[31][165][166]
В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:
Место прописки Н. И. Вавилова в момент ареста: город Ленинград, улица Гоголя (ныне Малая Морская улица), дом 2, квартира 13.
На административном корпусе РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева в память о Н. И. Вавилове установлена мемориальная доска.
Бюст Николая Вавилова установлен в Всероссийском институте растениеводства.
В 1997 году в центре города Саратова в начале улицы Вавилова был установлен памятник[180]. При входе на Воскресенское кладбище Саратова, где Вавилов похоронен в общей могиле заключённых, также установлен памятник[31][160].
| | | | ||||||||
| Слева направо:Бюст Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства,Мемориальная доска на административном корпусе РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева,Памятник Н. И. Вавилову в Саратове | ||||||||||
В честь Н. И. Вавилова назван род растений Вавиловия (Vavilovia) Fed.[181] семейства Бобовые, а также целый ряд видов растений[182]:
Почтовая марка СССР, 1977 г.
Почтовая марка СССР, 1987 г.
Категории: Персоналии по алфавиту, Родившиеся в Москве, Учёные по алфавиту, Умершие в 1943 году, Репрессированные в СССР, Лауреаты Ленинской премии, Действительные члены АН СССР, Авторы ботанических таксонов, Умершие в местах лишения свободы, Родившиеся в 1887 году, Родившиеся 25 ноября, Ботаники по алфавиту, Ботаники России, Умершие 26 января, Академики АН УССР, Умершие в Саратове, Доктора биологических наук, Академики ВАСХНИЛ, Генетики СССР, Селекционеры СССР.
Текст доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike.wreferat.baza-referat.ru
Вавилов, Сергей Иванович (1891–1951), русский физик.
Родился 12 (24) марта 1891 в Москве в семье торгового служащего.
Младший брат Н.И.Вавилова. В возрасте 10 лет был отдан в лучшее в Москве коммерческое училище на Остоженке, в котором особое внимание уделялось естественным наукам, а также преподаванию языков (немецкого, французского и английского). В дополнение к этому изучал дома итальянский и латинский. Знание латинского языка впоследствии дало ему возможность изучить в оригинале и перевести на русский язык написанные по-латыни работы М.В.Ломоносова, И.Ньютона и др.
Уже в школьные годы Вавилов проявил интерес к естествознанию и истории науки. Постоянно посещал лекции в Политехническом музее, читаемые выдающимися учеными того времени, проводил дома опыты по физике и химии. В коммерческом училище был сделан и первый его научный доклад, посвященный радиоактивности.
В 1909 Вавилов поступил на физико-математическое отделение МГУ, со 2-го курса начал заниматься исследовательской работой.
В 1910–1911, когда значительная часть либеральной профессуры покинула университет в знак протеста против политики министра просвещения, перенес работу в частную лабораторию П.Н.Лебедева. Школа Лебедева сыграла решающую роль в становлении ученого. Здесь читались специальные курсы, посвященные изложению новейших работ по физике, проводились коллоквиумы с обсуждением работ учеников, которые не только самостоятельно проводили эксперименты, но и изготавливали необходимое оборудование. Из этой лаборатории в 1913 и 1914 вышли первые печатные работы Вавилова, посвященные фотометрии (его руководителем в это время стал П.П.Лазарев, принявший на себя руководство лабораторией Лебедева после смерти последнего в 1912).
По окончании университета Вавилов в знак протеста отказался остаться на кафедре для подготовки к профессорской деятельности и по существовавшим тогда законам поступил на военную службу.
В 1914 попал на фронт, где пробыл по февраль 1918 (в саперном батальоне, дорожном отряде, радиодивизионе). На фронте сумел закончить экспериментально-теоретическую работу, посвященную определению частоты колебаний нагруженной антенны.
Вернувшись в Москву, получил приглашение в лабораторию Лазарева, который в это время уже заведовал физическими лабораториями Народного комиссариата здравоохранения. В 1920 эти лаборатории были преобразованы в Институт физики и биофизики Наркомздрава.
Первые научные работы Вавилова в этом институте были посвящены исследованию природы света. Желая обнаружить квантовые свойства света, он занялся исследованием коэффициента поглощения света при очень сильном изменении яркости (до 1020 раз), а в 1921 начал эксперименты в новой области физической оптики – люминесценции, которая стала основным предметом его научных интересов.
Первая его работа (1922) была посвящена определению зависимости интенсивности люминесценции от длины волны возбуждающего света. В своей докторской диссертации он показал, что выход фотохимической реакции не зависит от длины волны возбуждающего света; продолжением этой работы стало новое направление в области люминесценции – определение ее квантового выхода. Вавилов исследовал зависимость этого параметра от длины волны, в 1923–1924 выполнил фундаментальную работу по определению абсолютной величины выхода люминесценции, в 1924–1925 исследовал тушение свечения при повышении концентрации раствора, в 1928–1931 – тушение посторонними примесями.
В 1926 Вавилов побывал в Берлинском университете, где работал известный специалист в области люминесценции П.Прингсхейм. Здесь он принимал участие в коллоквиумах, проводимых Лауэ с участием крупнейших немецких физиков, где обсуждались работы по квантовой механике, выполнил ряд работ по исследованию поляризационных свойств длительного свечения молекул. Вернувшись в 1927 в Москву, вновь обратился к определению выхода люминесценции, намереваясь выявить применимость квантовых представлений к этому процессу. Результатом этих работ стало установление известного закона, согласно которому квантовый выход остается постоянным в широком диапазоне длин волн возбуждающего света и резко падает при антистоксовом возбуждении, когда длина волны возбуждающего света превышает длину волны максимума спектра люминесценции (закон Вавилова). Этот закон – одно из проявлений квантовых свойств света. Несколько работ Вавилова, выполненных им совместно с В.Л.Лёвшиным, посвящены изучению поляризации люминесценции, что позволило подойти к решению вопроса о природе элементарного излучателя.
В 1929 Вавилов возглавил кафедру общей физики МГУ (с 1918 он вел здесь практические занятия, с 1920 читал специальные курсы). В 1932 был назначен заместителем директора по научной части Государственного оптического института (ГОИ), в этой должности работал там до 1945, а потом имел лабораторию. С 1945 и до своей кончины был президентом АН СССР. В 1932 был избран директором Физического института АН СССР (ФИАНа). Здесь в 1934 под его руководством было сделано крупное открытие: аспирант Вавилова П.А.Черенков наблюдал свечение жидкостей, вызываемое движением электронов в них со скоростью, превосходящей фазовую скорость света в данной среде (эффект Вавилова – Черенкова). Теория этого явления была развита другим учеником Вавилова – И.М.Франком, а также И.Е.Таммом.
В предвоенные годы Вавилов участвовал в создании новых люминесцентных источников света. Совместно с учениками им были разработаны методы люминесцентного анализа, заложены основы УФ- и люминесцентной микроскопии. В годы войны ученый, руководя одновременно ГОИ и ФИАНом, проводил теоретические исследования. Он обобщил экспериментальные результаты, полученные в предыдущие годы, и завершил построение теории миграции энергии люминесценции в растворах.
Широко известна деятельность Вавилова как историка и популяризатора науки. Он перевел на русский язык Оптику И.Ньютона, написал комментарии к этому труду. В 1934 основал серию «Классики науки». Образцом научно-популярной литературы являются его книги Глаз и Солнце, О теплом и холодном свете. Вавилов – один из организаторов общества «Знание» и первый его председатель; с 1949 – главный редактор 2-го издания «Большой Советской энциклопедии».
Многочисленные физики, прошедшие школу Вавилова, стали учеными с мировым именем. Среди них – И.М.Франк, П.А.Черенков, В.А.Фабрикант, А.М.Бонч-Бруевич, В.С.Фурсов и др. В 1951 Президиумом АН СССР учреждена золотая медаль им. С.И.Вавилова. Имя ученого присвоено Институту физических проблем РАН и Государственному оптическому институту.
Умер Вавилов в Москве 25 января 1951.
www.ronl.ru
Здесь впервые после перерыва в многие десятки лет опубликованы основные труды по евгенике, инициированные Н. К. Кольцовым. 13. В 2006 г. в серии "Памятники отечественной науки. XX век" Институт биологии развития им. Н. К Кольцова издал его "Избранные труды" (М.: Наука, 2006).
Когда недоумевают, почему распалась еще недавно великая страна, распалась без войны и стихийных катастроф, забывают, что нежизнеспособна страна, в которой убивают братьев Вавиловых. Читателю может показаться странным, что я говорю об убийстве двух братьев в то время, как: Николай Иванович Вавилов - биолог, автор выдающихся научных работ, академик Академии наук СССР, академик и президент Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ), президент Всесоюзного Географического общества, создатель и директор знаменитого Всесоюзного Института Растениеводства (ВИР), директор Института Генетики АН СССР, знаменитый путешественник и исследователь, член академий и научных обществ Чехословакии, Германии, Англии, Испании, США, Мексики, Болгарии, Индии, почетный президент 7-го Международного генетического конгресса 1938 г. в Эдинбурге, неотразимо обаятельный человек - был арестован 6 августа 1940 г. и, после многомесячных пыток, 9 июля 1941 г. приговорен к расстрелу. 26 июля 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР отказал в просьбе о помиловании. Однако его не расстреляли. Он пробыл в камере смертников до конца июня 1942 г., когда смертную казнь ему заменили 20-летним тюремным заключением. 26 января 1943 г. Н.И.Вавилов умер от голода в Саратовской тюрьме. Сергей Иванович Вавилов - физик, автор выдающихся научных работ, академик Академии наук СССР, научный руководитель Государственного Научного Института (ГОИ), организатор и директор знаменитого Физического Института АН СССР (ФИАН), редактор научных журналов и популярных изданий, член Государственного Комитета Обороны (ГКО), неотразимо обаятельный человек, президент Академии наук СССР, умер на этом посту своей смертью 25 января 1951 г. Тем не менее можно говорить об убийстве двух братьев. Сергей умер, не вынеся смерти любимого брата. Если, аналогично истории прошедших веков, через несколько тысячелетий для будущих поколений наступит свой "Ренессанс" - мы, наше время, заменим для них античную историю. "Трагедия братьев Вавиловых" будет волновать Александрой Михайловной их, как волнуют нас трагедии Эсхила. О братьях Вавиловых написано много статей и книг. Изданы их труды (см. [1-14]). Это освобождает меня от необходимости подробно излагать факты. Меня в этом очерке, как и в других очерках в этой книге, интересуют проблемы нравственного выбора в "экстремальных" ситуациях жизни науки в тоталитарном государстве и проблемы преемственности поколений в России. Николай Иванович родился в 1887 г. Сергей Иванович в 1891 г. Они - внуки крепостного крестьянина. Их отец - Иван Ильич - буквально "выбился" в люди. Мальчик, поющий в церковном хоре, приказчик в магазине... - один из директоров компании Трехгорная мануфактура. Мать - Александра Михайловна - всю жизнь посвятила семье. Отец хотел, чтобы сыновья стали "деловыми людьми". Поэтому они учились не в гимназии, а в коммерческом училище. Там был высокий уровень преподавания естественных наук и математики, но не было древних языков, что препятствовало поступлению в университет [17]. Однако сыновья не пошли по пути отца. Николай Иванович Вавилов В культурной и научно-просветительской жизни Москвы в то время особое место принадлежало Политехническому музею. В музее еженедельно читали лекции выдающиеся ученые. Вот как об этом писал сам Н. И. (цит. по [1]): В 1905-1906 гг. в московском Политехническом музее шли замечательные курсы лекций, посещаемые нашими учителями, а по их совету и нами. Морозов, Муромцев, Хвостов, Реформатский, Вагнер, Кулагин, Худяков - один сменял другого. Из них особенно ярки были выступления Н.Н.Худякова. Задачи науки, ее цели, ее содержание редко выражались с таким блеском. Афоризмы Н. Н. Худякова врезывались в память. Основы бактериологии, физиологии растений превращались в философию бытия. Блестящие опыты дополняли чары слов. И стар и млад заслушивались этими лекциями. Горячую пропаганду за Петровскую академию (Московский Сельскохозяйственный институт, впоследствии - Московская Сельскохозяйственная академия им. Тимирязева) вели Я. Я. Никитинский- старший и С. Ф. Нагибин - наши учителя в средней школе. Лекции Н. Н. Худякова, незабываемая первая ботаническая экскурсия с ними в Разумовское, агитация Я. Я. Никитинского решили выбор. Замечательно - лекции Худякова - и Россия получила из внука крепостного - великого Н. И. Вавилова! А, следовательно, труды просвещения "шестидесятников" по созданию Политехнического музея были не напрасны. Суровый отец был недоволен этим выбором, Но Н. И. отличался сильным характером и настоял на своем. А теперь, для лаконичности, я приведу из [1] даты основных событий жизни Н. И. Вавилова с, по-возможности, краткими комментариями. 1906 г. - поступил в Московский сельскохозяйственный институт. 1908 г. - с группой членов студенческого кружка... провел первые географические исследования Северного Кавказа и Закавказья. 1909 г. - доклад "Дарвинизм и экспериментальная морфология" на торжественном заседании Московского сельскохозяйственного института, посвященном 100-летию со дня рождения Ч.Дарвина. 1910 г. - премия московского Политехнического музея имени А. П. Богданова за опубликованную дипломную работу "Голые слизни (улитки), повреждающие поля и огороды в Московской губернии". - окончил Институт. - оставлен профессором Д. Н. Прянишниковым при его кафедре Частного земледелия для подготовки к профессорскому званию. - практикант Селекционной станции. - делегат 12-го Всероссийского съезда естествоиспытателей и врачей. 1911 г. - преподаватель Голицинских женских сельскохозяйственных курсов (в Москве). 1913 г. - командирован Московским сельскохозяйственным институтом в Англию, Францию, Германию для завершения образования. Большую часть времени командировки - более года - Н. И. провел в Англии в институте Бэтсона (Bateson) в John Innes Horticltural Institution. Бэтсон - выдающийся биолог, один из основателей современной генетики. Даже само название "генетика" предложено Бэтсоном. Кроме того, Вавилов работал в лабораториях Кембриджа, был в Шрусбери, где в библиотеке Ч.Дарвина читал его труды, включая рукописи и дневники. После Англии некоторое время был в Париже, в знаменитой семенной фирме Вильморен и Ко. Когда он был в Германии в лаборатории знаменитого Эрнста Геккеля в Йене, началась Первая Мировая война. Он вернулся в Россию. В армию его не взяли из-за повреждения глаза в детстве. 1914 г. - преподаватель в Московском сельскохозяйственном институте. Магистерская диссертация "История цветка в растительном царстве". 1916 г. - экспедиция в Иран и на Памир в поисках предков культурных растений.
1917-1921 гг. - профессор Саратовского университета. 1920 г. - заведующий Отделом прикладной ботаники и селекции Сельскохозяйственного ученого комитета в Петрограде. - экспедиция в юго-восточные губернии РСФСР - Астраханскую, Царицынскую, Саратовскую, Самарскую. - на 3-м Всероссийском селекционном съезде в Саратове выступил с докладом "Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости". Делегаты съезда устроили ему овацию. Участник съезда профессор В. Р. Заленский при этом воскликнул: "Это биологи приветствуют своего Менделеева!" Знаменательные слова сказал профессор Н. М. Тулайков: "Что можно добавить к этому докладу? Могу сказать одно: не погибнет Россия, если у нее есть такие сыны, как Николай Иванович!" ( [1, с. 64]). Я выделил эти слова. Они полны глубокого смысла. Это основная идея моего очерка - о гибели страны, которая убивает своих гениев. Эти слова сказал выдающийся человек. Но сам Николай Максимович Тулайков в 1937 г. был арестован и расстрелян (см. о нем в [5]). В том же 1920 г. Н. И. впервые встретился с И. В. Мичуриным. Именно Вавилов привлек внимание к этому человеку, к его много десятилетий продолжавшейся работе по отбору и созданию новых сортов плодовых растений. Их связывала взаимная симпатия и уважение. Престарелый Мичурин пытался постичь новые достижения биологии. Много лет спустя, после смерти Мичурина, Лысенко и Презент представили Мичурина как основателя новой, "мичуринской биологии", и противопоставили Мичурина Вавилову и всем сторонникам истинной науки. 1920-1922 гг. - многочисленные поездки для ознакомления с крупнейшими биологическими и агрономическими институтами США, Канады, Англии, Франции, Германии, Швеции и Нидерландов, В августе 1921 г. в Нью-Йорке на Международном фитопатологическом конгрессе Н. И. с докладом "Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости". И опять - его доклад и он сам произвели сильное впечатление на участников конгресса [1]. В колумбийском университете Вавилов знакомится с Томасом Гентом Морганом, родоначальником "морганизма", и его сотрудниками - великими генетиками Стертевантом, Бриджесом, Меллером. И здесь на всю жизнь взаимная приязнь и уважение. А всего в 1921 г. в США Вавилов был в: Нью-Йорке, Вашингтоне, штатах Мэриленд, Вирджиния, Северная и Южная Каролина, Кентукки, Индиана, Иллинойс, Айова, Висконсин. Миннесота, Северная и Южная Дакота, Вайоминг, Колорадо, Аризона, Калифорния, Орегон, Мэн. И всюду собирал коллекции семян зерновых, овощных, бахчевых, технических и других культур, и всюду изучал опыт американской агрономии и успехи селекционно-генетической работы. А по дороге из Америки знакомился с работой научно-исследовательских учреждений Европы. В Англии встречался с Бэтсоном, Пеннетом и другими. Отдал Бэтсону для опубликования в Journal of Genetics статью "The law of homologous series in heredity variation". Трудно удержатся от дальнейшего цитирования [1]:
profilib.net
Реферат на тему:
| Систематик живой природы | |
| Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Vavilov».Список таких таксонов на сайте IPNIПерсональная страница на сайте IPNI |
Никола́й Ива́нович Вави́лов (13 (25) ноября 1887, Москва, Российская империя — 26 января 1943, Саратов, РСФСР, СССР) — выдающийся российский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, географ, академик АН СССР, АН УССР и ВАСХНИЛ[2]. Президент (1929—1935), вице-президент (1935—1940) ВАСХНИЛ, президент Всесоюзного географического общества (1931—1940), основатель (1920) и бессменный до момента ареста директор Всесоюзного института растениеводства (1930—1940), директор Института генетики АН СССР (1930—1940), член Экспедиционной комиссии АН СССР, член коллегии Наркомзема СССР, член президиума Всесоюзной ассоциации востоковедения. В 1926—1935 годах член Центрального исполнительного комитета СССР, в 1927—1929 — член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.
Организатор и участник ботанико-агрономических экспедиций, охвативших большинство континентов (кроме Австралии и Антарктиды), в ходе которых выявил древние очаги формообразования культурных растений. Создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений[3]. Обосновал учение об иммунитете растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов[4]. Внёс существенный вклад в разработку учения о биологическом виде. Под руководством Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений. Он заложил основы системы государственных испытаний сортов полевых культур. Сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам, создал сеть научных учреждений в этой области.[5]
Погиб в годы сталинских репрессий. На основании сфабрикованных обвинений был арестован в 1940 году, в 1941 году — осуждён и приговорён к расстрелу, который впоследствии был заменён 20-летним сроком заключения. В 1943 году умер в тюрьме. В 1955 году посмертно реабилитирован.
Николай Иванович Вавилов родился 25 ноября (13 ноября по старому стилю) 1887 года на Средней Пресне в Москве.
Отец Иван Ильич Вавилов (1863—1928) — купец второй гильдии и общественный деятель, был родом из крестьянской семьи Волоколамского уезда. До революции был директором мануфактурной компании «Удалов и Вавилов». Мать Александра Михайловна Вавилова (1868—1938), урождённая Постникова, дочь художника-резчика, работавшего в Прохоровской мануфактуре.
Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли в детстве. Младший брат, Сергей Вавилов (1891—1951) — физик, участвовал в Первой мировой войне; академик АН СССР (1932), основатель научной школы физической оптики в СССР; возглавлял Академию наук СССР в 1945—1951 годах; умер от инфаркта. Старшая сестра Александра (1886—1940) — врач, организовала санитарно-гигиенические сети в Москве. Младшая сестра Лидия (1891—1914) — микробиолог, умерла от чёрной оспы, которой заразилась во время экспедиции.
С раннего детства Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам. В числе его детских увлечений были наблюдения за животным и растительным миром. У отца была большая библиотека, в которой были редкие книги, географические карты, гербарии. Это сыграло немалую роль в формировании личности Вавилова.
По воле отца Николай поступил в Московское коммерческое училище. По окончании училища он хотел поступать в Императорский Московский университет, но, не желая терять год на подготовку к экзаменам по латинскому языку[6], знание которого было в то время обязательным для поступления в университет, в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет. Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы»[7]. На заседаниях институтского кружка любителей естествознания Вавилов выступал с докладами «Генеалогия растительного царства», «Дарвинизм и экспериментальная морфология». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о голых слизнях, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Окончил институт в 1911 году.
См.: Категория:Вавиловы
Николай Вавилов был женат дважды. Первая жена (с 1912 по 1926 год) — Екатерина Николаевна Сахарова-Вавилова (1886—1964). В этом браке в 1918 году родился первый сын Николая Вавилова — Олег (1918—1946)[8], который впоследствии закончил физический факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию, но вскоре после этого погиб при альпинистском восхождении на Кавказе[9][10][11].
В 1918 году в Саратове Николай Иванович познакомился со студенткой Еленой Барулиной, которая участвовала во многих инициативах своего учителя. Так, Елена Барулина принимала участие в экспедиции Вавилова по юго-востоку России, которая была организована в августе 1920 года. Сразу же после экспедиции Николай Вавилов принялся за книгу «Полевые культуры Юго-Востока», для которой Барулина написала статью «Дыни Юго-Востока»[12]. В этом же году, задолго до развода с первой женой, произошло объяснение Елены Ивановны с Николаем Ивановичем[12]. В итоге в 1926 году Вавилов брак с первой женой расторг и зарегистрировал брак с Еленой Барулиной[13]. Елена Ивановна Барулина-Вавилова была биологом, доктором сельскохозяйственных наук.
В этом браке родился (1928) второй сын Николая Вавилова, Юрий — физик-ядерщик, доктор физико-математических наук, впоследствии много сделавший для поиска и публикации сведений об отце.
Рукописи Николая Вавилова. На нижней левой тетради видна дата — 8 августа 1914 года.Из собрания Всероссийского института растениеводства им. Н. И. Вавилова
По окончании института в 1911 году Вавилов был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре частного земледелия, которую возглавлял Д. Н. Прянишников. Был прикомандирован к Селекционной станции института, которой руководил селекционер Д. Л. Рудзинский, где начал исследование иммунитета культурных растений к паразитическим грибам; одновременно преподавал в институте и на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах[6].
С целью более широкого ознакомления с систематикой и географией культурных злаков и их болезней в течение 1911—1912 годов Николай Вавилов прошёл стажировку в Петербурге, в Бюро прикладной ботаники и селекции (руководитель Р. Э. Регель), а также в бюро по микологии и фитопатологии (руководитель А. А. Ячевский).
В 1913 году Вавилов был направлен за границу для завершения образования. Во Франции в фирме Вильморенов он знакомился с новейшими достижениями селекции в семеноводстве, в Йене (Германия) работал в лаборатории Эрнста Геккеля, а в Мертоне (Англия) — до 1914 года в генетической лаборатории Института садоводства имени Джона Иннеса под руководством одного из крупнейших генетиков того времени профессора Уильяма Бейтсона, где продолжил исследование иммунитета хлебных злаков, и в лаборатории генетики Кембриджского университета у профессора Реджиналда Паннета (англ. Reginald Punnett).
В 1915 году Николай Вавилов начал заниматься изучением иммунитета растений. Первые опыты проводились в питомниках, развёрнутых совместно с профессором С. И. Жегаловым.
Братья Николай (слева) и Сергей Вавиловы с матерью, Александрой Михайловной, 1915 г.
В 1915 году Вавилов сдал магистерские экзамены, но магистерской диссертации не защищал [14][15]. По имеющимся данным, в 1918 году Вавилов готовил в качестве магистерской диссертации монографию «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям»[16], однако защищена она не была, поскольку в октябре 1918 года была отменена система учёных степеней. Изданная в 1919 году монография содержала критический анализ мировой литературы и результаты собственных исследований[17][14].
Из-за дефекта зрения (в детстве он повредил глаз) Вавилов был освобождён от военной службы, но в 1916 году его привлекли в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии. Он выяснил причину заболевания, указав на то, что в местную муку попадают частицы семян Плевела опьяняющего (Lolium temulentum), а с ним грибок Stromantinia temulenta, который вырабатывает алкалоид темулин — вещество, способное вызвать серьёзное отравление у людей (головокружение, сонливость, потеря сознания, судороги) с возможным летальным исходом. Решением проблемы стал запрет на употребление местных продуктов, провизию стали завозить из России, в результате чего вопрос с болезнью был исчерпан.
Вавилов же, получив у военного руководства разрешение на проведение экспедиции, отправился вглубь Ирана, где занимался исследованием и сбором образцов злаков. Во время экспедиции он, в частности, взял образцы персидской пшеницы. Посеяв её позднее в Англии, Вавилов пытался различными способами заразить её мучнистой росой (вплоть до применения азотного удобрения, способствующего развитию болезни), но все попытки оказались безуспешными. Учёный пришёл к выводу, что иммунитет растений зависит от условий среды, в которой изначально формировался данный вид. Во время иранской экспедиции у Вавилова зародились мысли о закономерности наследственной изменчивости. Вавилов проследил изменения видов ржи и пшеницы от Ирана до Памира. Он заметил характерные сходные изменения у видов обоих родов, что натолкнуло его на мысль о существовании закономерности в изменчивости родственных видов. Находясь на Памире, Вавилов сделал вывод, что горные «изоляторы» вроде Памира служат очагами зарождения культурных растений.
В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом (бывшим Бюро) прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «По вопросам иммунитета [растений] работали за последние 20 лет уже очень многие и выдающиеся учёные почти всех стран света, но можно смело утверждать, что ещё никто не подходил к разрешению этих сложных вопросов с тою широтою взглядов при всестороннем освещении вопроса, с какою подходит к нему Вавилов. <…> В лице Вавилова мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука»[18].
В том же году Вавилов был приглашён возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах и в июле переехал в Саратов. В этом городе в 1917—1921 годах Вавилов был профессором агрономического факультета Саратовского университета. Наряду с чтением лекций он развернул экспериментальное изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, незлаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.
В 1919 году Вавилов создал учение об иммунитете растений.
В 1920 году он, возглавляя оргкомитет III Всероссийского съезда по селекции и семеноводству в Саратове, выступил на нём с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Доклад был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке[19][20] и вызвал положительные отзывы в научном сообществе.[20][21]
В годы преподавания в Саратове Вавилов организовал изучение юго-восточных губерний европейской России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской), послужившее основой для опубликования в 1922 году книги «Полевые культуры Юго-Востока».
В 1920 году Сельскохозяйственный научный комитет, во главе с его председателем В. И. Ковалевским, избрал Николая Вавилова заведующим Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, и в январе 1921 года он почти со всеми своими саратовскими учениками покинул Саратов. Научная работа на новом месте началась с большим размахом[22][23].
С 1921 года Вавилов заведовал Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, который в 1924 был реорганизован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 — во Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), руководителем которого он оставался до августа 1940.
Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил российских учёных изменить направление исследований.
Отправившись вместе с А. А. Ячевским по поручению Наркомзема РСФСР в США для участия в переговорах о закупке семян, Вавилов одновременно обследовал обширные зерновые районы США и Канады и выступил на Международном конгрессе по сельскому хозяйству с сообщением о законе гомологических рядов. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были положительно оценены мировой научной общественностью. В Нью-Йорке было основано отделение Отдела прикладной ботаники[22][24].
На обратном пути Вавилов посетил ряд европейских стран (Англия, Франция, Бельгия, Голландия, Швеция), где встречался с учёными, установил новые научные связи, знакомился с научными лабораториями и селекционными станциями, организовал закупки сортового семенного материала, книг, научного оборудования.
Так, например, в 1922 году в Голландии Вавилов встретился с Гуго де Фризом (основателем мутационной теории). Ознакомившись с научными изысканиями Де Фриза, Вавилов, вернувшись в Россию, выступил за вовлечение науки в создание сортовых ресурсов страны, продолжил расширение Отдела прикладной ботаники, стремясь превратить его в крупный центр сельскохозяйственной науки, приглашал учёных из других городов. Работа была направлена на выявление мирового разнообразия культурных растений с целью его дальнейшего использования для нужд страны. В 1923 году Вавилов был избран членом-корреспондентом АН СССР в отделение физико-математических наук (по разряду биологическому).
В 1923 году Вавилова избрали директором Государственного института опытной агрономии.
В 1920-е годы по инициативе Вавилова Народным комиссариатом земледелия РСФСР была создана сеть опытных селекционных станций, явившихся отделениями Государственного института опытной агрономии[25]. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.
С 1924 по 1927 год был проведён ряд внутрисоюзных и зарубежных экспедиций — Афганистан (Вавилов вместе с Д. Д. Букиничем первыми из европейцев проникли в Нуристан — высокогорную провинцию Афганистана[26], в то время закрытую для иноземцев)[27], Средиземноморье, Африка, в ходе которых Вавилов продолжал пополнять коллекцию образцов и изучение очагов возникновения культурных растений.
Вавилов писал:
Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений <…>[28]
Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Вавилова о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений.
За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову золотую медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».
В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.
В 1926—1927 годах Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья. Исследовательские работы им были проведены в Алжире, Тунисе, Марокко, Ливане, Сирии, Палестине, Трансиордании, Греции, Италии, Сицилии, Сардинии, Крите, Кипре, южной части Франции, Испании, Португалии, затем во Французском Сомали, Абиссинии и Эритрее. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов.[29][30]
В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений — в 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений», за который ему была присуждена Премия имени В. И. Ленина. Теоретический труд учёного дал научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, был использован в практических целях.
Кабинет Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства. Фотография 2009 г.
Активная практическая, научно-организаторская и общественная деятельность Вавилова способствовала выдвижению его в 1926 году в состав Центрального исполнительного комитета СССР, а в 1927 году — Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. При этом Вавилов был беспартийным[31].
В 1927 году Вавилов выступил на V Международном генетическом конгрессе в Берлине с докладом «О мировых географических центрах генов культурных растений», на конференции экспертов по сельскому хозяйству в Международном аграрном институте в Риме — с докладом «Географические опыты по изучению изменчивости культурных растений в СССР». Конференция приняла решение присудить Вавилову Золотую медаль за его работы по географическим посевам и постановила ввести географические посевы по системе Вавилова в мировом масштабе[26].
Как отмечает В.Д. Есаков, “Длительное отсутствие научного руководителя, вызванное проведением экспедиции в страны Средиземноморья, в которой Вавилов пробыл с июня 1926 по август 1927 г., привело к определённому росту бюрократических тенденций в руководстве институтом, росту центробежных устремлений, к критике избранных исследовательских направлений, к упрёкам в отрыве от практики. Встревоженный этими нежелательными в деятельности научного учреждения проявлениями Н.И. Вавилов ставит вопрос об отходе от руководства институтом"[32]. 24 ноября 1927 г. он пишет Н.П. Горбунову об отставке: “Ряд событий, имевших место в 1927 году, частью во время моего отсутствия, частью же во время моего пребывания в Ленинграде, заставил меня сильно задуматься над целесообразностью моего пребывания на посту директора Института прикладной ботаники… По внутреннему, глубокому убеждению я не могу считать обвинение в отсутствии руководства правильным. Я принадлежу к числу работников, которые знают наши оба учреждения с самого начала их основания (Отдел прикладной ботаники с 1908 г.). Самый большой плюс нашего объединённого учреждения, по моему убеждению, его исключительная научная спаянность, в большей части работников... Эта спаянность позволила быстро и широко развить работу в области прикладной ботаники... Наша научная коллегия, несмотря на десятки научных работников, которые она включает, представляет спаянное целое, и мы очень редко расходимся в определении направлений работы и развития нашего учреждения. Словом, по внутреннему убеждению обвинений в отсутствии руководства я совершенно принять не могу”[33]. Как отмечает В.Д. Есаков, “Н.И. Вавилова особенно задело встречавшееся в документах, которые он просматривал, обвинение директора в академизме.” По этому поводу Вавилов писал Н.П. Горбунову: “Должен сказать, что и этого обвинения я не принимаю. По образованию я прежде всего агроном, научная же эрудиция является плюсом, а не минусом, и только в полемическом задоре может быть использована для очернения... Экспедиции Института во все части земного шара я считаю гордостью, а не академической прихотью, как это было заявлено на одном из заседаний, и не сомневаюсь, что в истории агрономических исследований они будут поставлены нашему учреждению на плюс, а не на минус”. Как отмечает В.Д. Есаков, “Он категорически отверг обвинения также в недостаточном внимании Института к техническим культурам, а также к интродукции. Главной же причиной, приведшей к заявлению об отставке, являлось вторжение управляющего делами СНК СССР Н.П. Горбунова как председателя Совета Института прикладной ботаники и новых культур в права директора”[34]. Вавилов писал Горбунову по этому поводу: “За время моего отсутствия, без моего согласия и без согласования по моём возвращении Вы назначили моим заместителем Д.Д. Арцыбашева, на что я отвечал Вам письмом из Рима в начале нынешнего года, указывая на неприемлемость для меня кандидатуры Д.Д. Арцыбашева как моего заместителя... Ни я, ни мои коллеги, знающие хорошо историю создания Всесоюзного института, не считают роль Д.Д. Арцыбашева исключительной, так же как мы не считаем подвигами работу И.Д. Шимановича и А.К. Коля, и поэтому Ваше выделение Д.Д. Арцыбашева и для меня, и для моих коллег является неожиданным. Ваша последняя отмена постановления директора о временном поручении заведывания Отделом натурализации (на время отъезда заведующего его в командировку) Э.Э. Керну, вызванного исключительно существом интересов дела, я не могу считать достойным директора крупнейшего научного учреждения страны. Наряду с обязанностями, возложенными на директора, должны учитываться и его права.” В.Д. Есаков пишет: “Почти месяц продолжалось обсуждение этого вопроса. Лишь 23 декабря 1927 г. Н.И. Вавилов согласился вновь в полной мере приступить к выполнению обязанностей директора Института”[34].
В 1929 году Вавилов с целью изучения особенностей сельского хозяйства совершил экспедиции в страны Восточной Азии: вместе с М. Г. Поповым — в северо-западную часть Китая — Синьцзян, а в одиночку — в Японию, на Тайвань и в Корею.
В 1929 году Вавилов был избран действительным членом АН СССР и одновременно академиком Всеукраинской академии наук, назначен президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии, который Вавилов возглавлял с 1923 г. Здесь он направил свою энергию на организацию системы научных институтов сельскохозяйственного профиля. За первые три года работы Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ были созданы институты зернового хозяйства на Северном Кавказе, в Сибири, на Украине и юго-востоке европейской части страны, появились институты овощного хозяйства, плодоводства, прядильных лубо-волокнистых растений, картофельного хозяйства, риса, виноградарства, кормов, субтропических культур, лекарственных и ароматических растений и другие — всего около 100 научных учреждений. Всесоюзный институт растениеводства стал одним из головных институтов новой академии.
С 1929 года Вавилов — член Коллегии Наркомата земледелия СССР.[35]
В 1930 году Вавилов был избран членом Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся.[1]
На V Международном ботаническом конгрессе, проведённом в 1930 году в Кембридже, учёный выступил с докладом «Линнеевский вид как система». Он выступал также на IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне.
Коллекция початков кукурузы в кабинете Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства.
В 1930 году, после смерти Ю. А. Филипченко, Вавилов возглавил Генетическую лабораторию АН СССР в Ленинграде (в 1934 году преобразована в Институт генетики АН СССР, который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году). В 1930 году организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнелльского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.
В 1931 году Вавилов возглавил Всесоюзное географическое общество и оставался в должности его президента до 1940 года.
В 1932 году Вавилова избрали вице-президентом VI Международного конгресса по генетике, проведённого в Итаке. На нём была представлена коллекция ВИРа, собранная во время последней американской экспедиции. После конгресса он объехал ряд провинций Канады и затем полгода обследовал земледельческие районы стран Центральной и Южной Америки: Сальвадора, Коста-Рики, Никарагуа, Панамы, Перу, Боливии, Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Тринидада, Кубы, Пуэрто-Рико и других, всего — 17 стран.
Вавилов заботился о своевременной публикации результатов исследований руководимых им коллективов. Под его редакцией и при его участии выходили «Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции», начали издаваться многотомные сводки «Культурная флора СССР» и «Биохимия культурных растений», было издано руководство «Теоретические основы селекции растений» (1935), «Руководство по апробации сельскохозяйственных культур», большое количество сборников и монографий. Вавилов создал целую школу исследователей культурных растений, заслужившую признание в мировой науке.
Тем временем, однако, с 1934 года Вавилову был запрещён выезд за границу[36][37], было отменено намечавшееся празднование 10-й годовщины создания ВИР и 25-летия его собственной научной и общественной деятельности. На заседании СНК СССР работу ВАСХНИЛ признали неудовлетворительной, в январе 1935 года кандидатуру Вавилова не выдвинули в состав ЦИК СССР и ВЦИК, и в этом же году его освободили от должности президента ВАСХНИЛ, чему предшествовало письмо Сталину с политическими обвинениями в адрес Вавилова, подписанное вице-президентом ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко и парторгом академии С. Климовым[38]. В своём письме Бондаренко и Климов вменили Вавилову в вину не только «академизм» и оторванность от практических нужд колхозно-совхозного строительства сельского хозяйства, но и «политическую близорукость»: «Вавилов всегда горой стоит за вредителей …Не было случая, чтобы Вавилов о ком-либо из установленных вредителей … сказал, что они преступники».
В то же время, в январе 1937 года Вавилов подписал коллективное (всего 19 подписей) письмо деятелей науки СССР, требующее «уничтожения» и привлечения «к самой суровой ответственности» Н. Бухарина, А. Рыкова[39] (против которых в это время были выдвинуты обвинения в центральной печати, но которые ещё не были арестованы, хотя оба были уже выведены из состава Политбюро и из состава членов ЦК, а Рыков снят с поста наркома[40]) и Н. Угланова[39] (к тому времени уже арестованного - 23.8.1936[40]).
В 1939 году Вавилов возглавил сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.[41]
Вавилов, как один из ключевых научных руководителей СССР, часто встречался со Сталиным (как отмечает историк Я. Г. Рокитянский, первая встреча Вавилова со Сталиным произошла 15 марта 1929 года на одном из совещаний по селекции[42]). По свидетельству cоратникa Вавилова, биологa Е. С. Якушевского, в ночь с 20 на 21 ноября 1939 года состоялась последняя встреча Вавилова и Сталина. Якушевский вспоминал об этом: «Вместо приветствия Сталин сказал: „Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?“ Вначале Вавилов опешил, но потом, собравшись с духом, начал рассказывать о сущности проводимых в институте исследований и об их значении для сельского хозяйства. Поскольку Сталин не пригласил его сесть, то Вавилов стоя прочитал устную лекцию о вировских исследованиях. Во время лекции Сталин продолжал ходить с трубкой в руке, и видно было, что ему всё это совершенно неинтересно. В конце Сталин спросил: „У Вас всё, гражданин Вавилов? Идите. Вы свободны“»[43]. В связи с этим эпизодом Ю. Н. Вавилов и Я. Г. Рокитянский сделали вывод, что к этому моменту враждебность руководителя СССР к учёному «достигла апогея».[44]
180 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, принёсших «мировой науке результаты первостепенной значимости, а их автору — заслуженную славу одного из наиболее выдающихся путешественников современности»[45]. Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире[46] коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов.[26] Эта коллекция нашла широкое применение в селекционной практике[20], стала первым в мире важным банком генов[47].
Вавилов является основателем учения об иммунитете растений, положившего начало изучению его генетической природы. Он считал, что устойчивость против паразитов выработалась в процессе эволюции растений в центрах их происхождения на фоне длительного (в течение тысячелетий) естественного заражения возбудителями болезней. Согласно Вавилову, если в результате эволюции растения приобретали гены устойчивости к патогенам — возбудителям болезней, то последние приобретали способность поражать устойчивые сорта благодаря появлению новых физиологических рас. Так, каждый сорт пшеницы может быть восприимчивым к одним расам и иммунным к другим. Новые расы фитопатогенных микроорганизмов возникают в результате гибридизации, мутаций или гетерокариозиса (разноядерности) и других процессов.[48]
Вавилов подразделял иммунитет растений на структурный (механический) и химический. Механический иммунитет растений обусловлен морфологическими особенностями растения-хозяина, в частности, наличием защитных приспособлений, которые препятствуют проникновению патогенов в тело растений. Химический иммунитет зависит от химических особенностей растений.[48]
Учение о центрах происхождения культурных растений сформировалось на основе идей Чарлза Дарвина (см. Происхождение видов) о существовании географических центров происхождения биологических видов. В 1883 году Альфонс Декандоль опубликовал работу, в котором установил географические области начального происхождения главнейших культурных растений. Однако эти области были приурочены к целым континентам или к другим, также достаточно обширным, территориям. После выхода книги Декандоля познания в области происхождения культурных растений значительно расширились; вышли монографии, посвящённые культурным растениям различных стран, а также отдельным растениям. Наиболее планомерно эту проблему в 1926—1939 годах разрабатывал Николай Вавилов. На основании материалов о мировых растительных ресурсах он выделял 7 основных географических центров происхождения культурных растений.[49]
Многие исследователи, в том числе П. М. Жуковский, Е. Н. Синская, А. И. Купцов, продолжая работы Вавилова, внесли в эти представления свои коррективы. Так, тропическую Индию и Индокитай с Индонезией рассматривают как два самостоятельных центра, а Югозападноазиатский центр разделён на Среднеазиатский и Переднеазиатский, основой Восточноазиатского центра считают бассейн Хуанхэ, а не Янцзы, куда китайцы как народ-земледелец проникли позднее. Установлены также центры древнего земледелия в Западном Судане и на Новой Гвинее. Плодовые культуры (в том числе ягодные и орехоплодные), имея более обширные ареалы распространения, выходят далеко за пределы центров происхождения, более согласуясь с представлениями Декандоля. Причина этого заключается в их преимущественно лесном происхождении (а не предгорном, как для овощных и полевых культур), а также в особенностях селекции. Выделены новые центры: Австралийский, Североамериканский, Европейско-Сибирский.[49]
Некоторые растения были введены в прошлом в культуру и вне этих основных центров, но число таких растений невелико. Если ранее считалось, что основные очаги древних земледельческих культур — широкие долины Тигра, Евфрата, Ганга, Нила и других крупных рек, то Вавилов показал, что почти все культурные растения появились в горных районах тропиков, субтропиков и умеренного пояса.
Среди других достижений Вавилова можно назвать учение о виде как системе[51], внутривидовые таксономические и эколого-географические классификации[51].
В работе «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», изложенной в виде доклада на III Всероссийском селекционном съезде в Саратове 4 июня 1920 года, Вавиловым было введено понятие «Гомологические ряды в наследственной изменчивости». Понятие было введено при исследовании параллелизмов в явлениях наследственной изменчивости по аналогии с гомологическими рядами органических соединений.
Суть явления состоит в том, что при изучении наследственной изменчивости у близких групп растений были обнаружены сходные аллельные формы, которые повторялись у разных видов (например, узлы соломины злаков с антоциановой окраской или без неё, колосья с остью или без неё и т. п.). Наличие такой повторяемости давало возможность предсказывать наличие ещё не обнаруженных аллелей, важных с точки зрения селекционной работы. Поиск растений с такими аллелями проводился в экспедициях в предполагаемые центры происхождения культурных растений. Следует помнить, что в те годы искусственная индукция мутагенеза химическими веществами или воздействием ионизирующих излучений ещё не была известна, и поиск необходимых аллелей приходилось производить в природных популяциях.
Опубликованию закона предшествовала огромная работа по изучению Вавиловым и его сотрудниками тысяч сортов в течение восьми лет, с 1913 по 1920 год[52][53].
Первая (1920) формулировка закона включала в себя две закономерности:
Первая закономерность, которая бросается в глаза при детальном изучении форм у каких-либо линнеонов растений, принадлежащих к одному и тому же роду, — это тождество рядов морфологических и физиологических свойств, характеризующих разновидности и расы у близких генетических линнеонов, параллелизм рядов видовой генотипической изменчивости[54] …Чем ближе генетически виды, тем резче и точнее проявляется тождество рядов морфологических и физиологических признаков[55].
…2-я закономерность в полиморфизме, вытекающая по существу из первой, состоит в том, что не только генетически близкие виды, но и роды проявляют тождества в рядах генотипической изменчивости[56].
На I Всероссийском съезде по прикладной ботанике, который проходил с 6 по 11 сентября 1920 года в Воронеже, по просьбе оргкомитета съезда Вавилов выступил с повторением доклада о законе гомологических рядов[57]. В 1921 году закон был опубликован в журнале «Сельское и лесное хозяйство»[58], а в 1922 году расширенный вариант закона был опубликован в большой статье в журнале Journal of Genetics[59]. В 1923 году Вавилов включил обсуждение закона в работу «Новейшие успехи в области теории селекции», в которой показал, что благодаря закономерности проявления сортовых различий у видов и родов «можно определённо предвидеть и находить соответствующие формы у изучаемого растения»[60]. Действительно, на основе закона гомологических рядов Вавилов и его сотрудники сотни раз предугадывали существование тех или иных форм, а затем и обнаруживали их[61][62]. Вавилов отмечал, что «общие ряды изменчивости свойственны иногда и очень отдалённым, генетически не связанным семействам»[63]. Вавилов допускал, что ряды параллельной изменчивости не обязательно будут полными и будут лишены некоторых звеньев в результате действия естественного отбора, летальных сочетаний генов и вымирания видов[64]. Однако, «несмотря на огромную роль естественного отбора и вымирание многих связующих звеньев, … не представляет затруднений проследить сходство в наследственной изменчивости у близких видов»[65].
Хотя закон был открыт в результате изучения фенотипической изменчивости, Вавилов распространил его действие и на генотипическую изменчивость[61][66]: «Исходя из поразительного сходства в фенотипической изменчивости видов в пределах одного и того же рода или близких родов, обусловленного единством эволюционного процесса, можно предполагать наличие у них множества общих генов наряду со спецификой видов и родов»[67].
Вавилов считал, что закон справедлив не только по отношению к морфологическим признакам, предвидя, что уже установленные ряды «не только будут пополняться недостающими звеньями в соответствующих клетках, но и будут развиваться, в особенности в отношении физиологических, анатомических и биохимических признаков»[68][66]. В частности, Вавилов отметил, что близкие виды растений характеризуются «сходством химического состава, выработкой близких или одних и тех же специфических химических соединений»[69]. Как было показано Вавиловым, внутривидовая изменчивость химического состава (например, эфирных масел и алкалоидов) касается главным образом количественных соотношений при постоянстве качественного состава, тогда как в пределах рода химический состав отдельных видов отличается и количественно, и качественно[66]. При этом, в пределах рода «отдельные виды обычно характеризуются теоретически предусматриваемыми химиками изомерами или производными и обычно связаны между собой взаимными переходами»[69]. Параллелизм изменчивости характеризует близкие роды с такой определённостью, что «им можно пользоваться в поисках соответствующих химических компонентов»[69], а также «получать синтетически в пределах данного рода при помощи скрещивания химические вещества определённого качества»[69].
Вавилов выяснил, что закон проявляется не только в пределах родственных групп; параллелизм изменчивости был обнаружен «в разных семействах, генетически не связанных, даже в разных классах»[70], но в отдалённых семействах параллелизм не всегда носит гомологичный характер[71]. «Сходные органы и само их сходство являются в данном случае не гомологичными, а только аналогичными»[72].
Закон гомологических рядов не снимал всех трудностей, поскольку было ясно, что одинаковые изменения фенотипических признаков могут быть обусловлены разными генами, а существовавший в те годы уровень знаний не позволял непосредственно связывать признак с определённым геном[71]. В отношении видов и родов Вавилов отмечал, что «мы имеем дело пока в основном не с генами, о которых мы знаем очень мало, а с признаками в условиях определённой среды», и на этом основании предпочитал говорить о гомологичных признаках[73]. «В случае параллелизма отдалённых семейств, классов, конечно, не может быть и речи о тождественных генах даже для сходных внешне признаков»[73].
Несмотря на то, что первоначально закон был сформулирован на основе изучения преимущественно культурных растений, позднее, рассмотрев явление изменчивости у грибов, водорослей и животных, Вавилов пришёл к выводу, что закон носит всеобщий характер и проявляется «не только у высших, но и у низших растений, равно как и у животных»[74][75].
Прогресс генетики оказал значительное влияние на дальнейшее развитие формулировки закона[76]. В 1936 году Вавилов назвал первую формулировку излишне категорической[76]: «Таково было тогда состояние генетики…»[77]. Было принято думать, что «гены идентичны у близких видов», биологи «представляли ген более стабильным, чем в настоящее время»[78]. Позже было установлено, что и «близкие виды могут при наличии сходных внешне признаков характеризоваться многими различными генами»[77]. Вавилов отмечал, что в 1920 году уделил «мало…внимания роли отбора», сосредоточив основное внимание на закономерностях изменчивости[77]. Это замечание отнюдь не означало забвения теории эволюции, ибо, как подчёркивал сам Вавилов, уже в 1920 году его закон «прежде всего представлял формулу точных фактов, основанных всецело на эволюционном учении»[79].
Вавилов рассматривал сформулированный им закон как вклад в популярные в то время представления о закономерном характере изменчивости, лежащей в основе эволюционного процесса (например, теория номогенеза Л. С. Берга). Он полагал, что закономерно повторяющиеся в разных группах наследственные вариации лежат в основе эволюционных параллелизмов и явления мимикрии.
В начале 1930-х годов, будучи уже академиком и крупным научным руководителем, Вавилов поддержал работы молодого агронома Т. Д. Лысенко (в то время сотрудника Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе) по яровизации — превращению озимых культур в яровые путём предпосевного воздействия низких положительных температур на семена. В 1931 году на совещании в Наркомземе Вавилов выступил с докладом «Новые пути исследовательской работы по растениеводству», в котором был затронут вопрос об исследовании вегетационного периода растений и возможного сокращения этого периода. В этом докладе были упомянуты работы Х. А. Алларда и В. В. Гарнера, Г. С. Зайцева и других учёных. В том числе были приведены работы Лысенко. Главным преимуществом работ Лысенко Вавилов считал возможность управления продолжительностью вегетационного периода.
Вавилов рассчитывал, что предложенный Лысенко метод можно будет эффективно применить в селекции, что позволит полнее использовать мировую коллекцию полезных растений ВИРа для выведения путём гибридизации высокопродуктивных, устойчивых к заболеваниям, засухе и холоду культурных растений. В частности, одним из главных преимуществ яровизации Вавилов считал её потенциальное использование в селекционных работах как возможное средство синхронизации цветения растений, которые не вызревали в климате Советского Союза (проблема, которую пытался решить коллектив Вавилова). Выступая на VI Международном генетическом конгрессе в США в 1932 году, Вавилов заявил:
Замечательное открытие, недавно сделанное Т. Д. Лысенко в Одессе, открывает новые громадные возможности для селекционеров и генетиков… Это открытие позволяет нам использовать в нашем климате тропические и субтропические разновидности.[80][81]
— Н. И. Вавилов, США, VI Международный генетический конгресс, 1932 г.
Однако Вавилов также отмечал, что не стоит рассчитывать на немедленные положительные практические результаты от яровизации, так как сами механизмы яровизации (вернализации) как физиологического процесса не были досконально изучены, а проверка метода яровизации не была окончена:
Пока мы ещё не знаем, с какими сортами практически надо оперировать в каких районах. Ещё не разработана самая методика предпосевной обработки посадочного материала. Ещё нет оснований с полной гарантией идти в широкий производственный опыт.[82]
— Н. И. Вавилов. Социалистическое земледелие. 1931 год. 13 сентября.
Вавилов предложил опытным станциям ВИРа развернуть испытания по эффективности методики яровизации. В частности, в ноябре 1931 года Вавилов написал директору Полярного отделения ВИР в Хибинах И. Г. Эйхфельду: «То, что сделал Т. Д. Лысенко, и то, что он делает, представляет совершенно исключительный интерес, и надо Полярному отделению эти работы развернуть».[80][83]
Как считает доктор исторических наук научный сотрудник Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН В. Д. Есаков, Вавилов начал интересоваться работами Лысенко только после того, как содействие этим работам было возложено на президиум ВАСХНИЛ наркомом земледелия Я. А. Яковлевым, который, более того, поручил Вавилову взять на себя заботу о Лысенко. По словам Есакова, распоряжения непосредственных руководителей, а тем более оформленные в виде приказа, были всегда значимы для Вавилова[84].
Вавилов считал яровизацию техническим приёмом, требующим экспериментальных проверок[82], в то время как Лысенко выдвинул яровизацию в качестве уникального способа значительного (в 5 раз[85]) повышения урожайности[31][82]. Кроме того, Лысенко не проводил[31][86] предварительных опытов, требующихся для подтверждения правильности его выводов[31][80]. Это стало одним из истоков конфликта между школами Лысенко и Вавилова.
Тем временем Лысенко приобретал всё больший авторитет у советского и партийного руководства. Как отмечает Ю. Н. Вавилов, «Лысенко импонировал советским руководителям во главе со Сталиным своим „народным“ происхождением, обещанием в кратчайшие сроки поднять урожайность зерновых культур, а также тем, что заявил на съезде колхозников-ударников в 1935 г., что вредители есть и в науке»[87].
В сентябре 1931 года Всеукраинская селекционная конференция приняла резолюцию по докладу Т. Д. Лысенко, в которой отметила теоретическое и практическое значение его работ по яровизации. В октябре этого же года аналогичную резолюцию приняла Всесоюзная конференция по борьбе с засухой.
В колхозах и совхозах было организовано массовое внедрение яровизации, что, по заверениям Лысенко, должно было привести к существенному повышению урожайности и уменьшению влияния неблагоприятных погодных условий, которые представляли собой значительную проблему для сельского хозяйства СССР. Площади посевов яровизированных семян уже в 1935 году превысили 2 млн га.
После принятия 2 августа 1931 года партийно-правительственного постановления «О селекции и семеноводстве», в котором была поставлена задача «сократить срок получения новых сортов (вместо 10—12 лет до 4—5 лет)»[88], Лысенко заявил в конце 1932 года, что берётся выводить сорта за вдвое меньший срок — два с половиной года, и в 1935 году доложил о создании новых сортов (более подробно см. Выведение сортов зерновых ускоренными методами).
В 1934 году Лысенко по рекомендации Вавилова был избран членом-корреспондентом Академии наук УССР и АН СССР[87]. Годом ранее Вавилов представил «теорию стадийного развития растений» Лысенко на соискание Сталинской премии как «крупнейшее достижение физиологии растений за последнее десятилетие»[89].
30 декабря 1935 года Лысенко был награждён орденом Ленина, избран в действительные члены ВАСХНИЛ. С 1936 года он возглавил Всесоюзный селекционно-генетический институт. С 1935 года Лысенко становится членом ЦИК СССР и ВЦИК (с 1938 — членом Верховного Совета СССР). В 1938 году возглавит ВАСХНИЛ. В этот период Лысенко, по словам исследователя Э. В. Трускинова, ведёт себя «политически грамотно»[90]:
На встрече ударников сельского хозяйства с руководителями ВКП(б) и советского правительства Лысенко произносит речь прямо-таки в духе сталинского понимания ситуации в стране и в сельском хозяйстве. Классовая борьба, вредительство в ученом мире, колхозники «дают народному хозяйству больше, чем некоторые профессора», и все в таком роде. Мало кто заслужил такое одобрение вождя, как аплодисменты и возглас в зал: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»
Если ещё 17 июня 1935 года на заседании Президиума ВАСХНИЛ Вавилов давал Лысенко такую характеристику: «Лысенко — осторожный исследователь, талантливейший, его эксперименты безукоризненны»[91], — то уже с 1936 года, когда Лысенко возглавил деятельность по разгрому советской генетики, начав с заявления об отрицании законов Менделя и возможности их практического использования в селекционной работе, Вавилов в последовавшей острой дискуссии дал ясно понять, что является его научным противником. В 1936 году Вавилов, выступая с докладом на сессии ВАСХНИЛ «Пути советской селекции», впервые публично высказал несогласие с позицией Лысенко. После экспериментов П. Н. Константинова, а также М. И. Хаджинова и А. И. Луткова, показавших абсолютную неэффективность метода яровизации, Вавилов перестал поддерживать работы Лысенко по яровизации и другие его инициативы и перешёл к открытому противостоянию Лысенко в дискуссиях[92]. В 1940 году он писал в письме наркому земледелия:
Высокое административное положение Т. Д. Лысенко, его нетерпимость, малая культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего большинства знающих эту область, весьма сомнительных идей, близких к уже изжитым наукой (ламаркизм). Пользуясь своим положением, т. Лысенко фактически начал расправу со своими идейными противниками.[93]
Согласно исследованиям историков[31][94][95][96], в 1940 году между Вавиловым и Лысенко произошло по меньшей мере два открытых конфликта, во время одного из которых Вавилов сказал Лысенко: «Из-за Вашей деятельности нашу страну обогнали по многим вопросам на западе».
Научные исследования школы Вавилова шли вразрез утверждениям школы Т. Д. Лысенко. Лысенко отрицал[97] генетику, которую он называл буржуазной теорией «Вейсманизма-морганизма», и, пользуясь поддержкой властей, систематически преследовал[97] учёных-генетиков. Многие генетики лишились работы и были арестованы[97]. Самого Вавилова до поры до времени защищал от преследований его международный авторитет учёного [98].
Очередной VII Международный Генетический конгресс намечалось провести в Москве. Однако действия сторонников Лысенко и советских властей, которые открыто вмешались в составление научной программы конгресса, привели к тому, что Международный комитет по организации конгресса принял решение перенести его в другую страну[99][100]
В июне 1939 года ближайший сторонник Лысенко И. И. Презент направил председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову докладную записку, в которой, в частности, писал:
Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения… В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки.
— И. И. Презент, Докладная записка председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову о международном генетическом конгрессе, Государственный архив РФ.
На докладной стоят подпись и виза президента ВАСХНИЛ, академика Лысенко[20]. По одной из распространённых версий, именно эта докладная записка послужила причиной ареста Вавилова: ознакомившись с её содержанием, Берия попросил Молотова дать санкцию на арест[20].
На основании этого и других документов (см. раздел «Арест и гибель»), сын Н. И. Вавилова — Ю. Н. Вавилов и большинство других исследователей усматривают роль Т. Д. Лысенко в аресте и гибели Вавилова, а также его ближайших соратников Карпеченко, Говорова, Левитского[20][31][101][102][103] Ю.Н. Вавилов отмечает: "Известно, что Н.С.Хрущев очень сильно поддерживал Т.Лысенко в течение значительного периода своего главенства в ЦК КПСС как 1-й секретарь ЦК КПСС. По-видимому, в связи с этим, стремясь угодить Н.Хрущеву, председатель КГБ В.Семичастный направил ему в сентябре 1964 года секретное письмо, в котором фактически поставил под сомнение мнения многих ученых, в том числе такого выдающегося ученого как академик Д.Н.Прянишников, о том, что «в смерти Н.И.Вавилова повинен академик Т.Д.Лысенко»"[101]. Большинство источников считает Лысенко прямо причастным к делу Вавилова. В частности, в 1941 г. Лысенко письменно утвердил состав экспертной комиссии по делу Вавилова, в состав которой вошли сторонники и/или сотрудники Лысенко[31][104][105][106].) Историк Николай Кременцов (1997) также отмечает, что арест Вавилова вряд ли был бы возможен без санкции Лысенко и Сталина, который его поддерживал[107].
VII Международный генетический конгресс состоялся, но не в СССР, а в Эдинбурге (Шотландия) в 1939 году, и на нём не было советской делегации[108]. Вавилов был приглашён на конгресс, но не получил разрешения на выезд. Место председателя конгресса (буквально, пустое кресло на сцене) так и осталось незанятым.
В конце 1920-х — начале 1930-х годов в СССР проводилась широкая кампания по борьбе с остатками внутрипартийной оппозиции, так называемыми «правыми уклонистами».[109] В рамках этой кампании предпринимались действия по подавлению оппозиции и среди беспартийных специалистов — инженеров, научных работников, аграриев и экономистов, не поддерживавших политику Сталина, в частности ускоренную индустриализацию и коллективизацию.[110] Некоторые исследователи связывают это с желанием Сталина переложить вину за неудачи в социально-экономической политике на «классовых врагов» и «вредителей»[111]. Под личным контролем Сталина ОГПУ сфабриковало несколько громких показательных процессов — Академическое дело, «Шахтинское дело», «Дело союзного бюро ЦК РСДРП (м)», «Дело Промпартии» и «Дело Трудовой крестьянской партии». По «Делу ТКП» к 1931 году были арестованы около тысячи трёхсот человек по всему СССР, среди которых были ведущие профессора Тимирязевской сельскохозяйственной академии, МГУ и др., а также руководители из Наркомзема и Наркомфина[111]. Суд по «Делу ТКП» проводился при закрытых дверях, причём первоначально многих арестованных планировалось расстрелять[110]. Вавилов тогда ходатайствовал за некоторых осуждённых по этому делу специалистов, что впоследствии сыграло роль в деле, возбуждённом против него самого[111].
В советской прессе была организована кампания политических обвинений Вавилова с использованием прямой фальсификации реальных событий в сельскохозяйственной науке[112]. Уже 29 января 1931 года в «Экономической газете» была опубликована "являвшаяся в полном смысле политическим доносом"[113] статья заведующего Бюро интродукции растений ВИР биолога А. К. Коля, критиковавшего Вавилова и его работу как руководителя ВИР. В статье утверждалось, что «гегемонию в нашей сельскохозяйственной науке завоевывает учреждение насквозь реакционное, не только не имеющее никакого отношения к мыслям и намерениям В. И. Ленина, но и классово им чуждое и враждебное»[114]. Как отмечает В.Д. Есаков, "Все замечания и предложения А. Коля, по сути дела, сводились к полному заимствованию иностранных селекционных сортов, что вновь воскрешало, казалось бы, давно ушедшее в прошлое неверие в собственные силы отечественной науки"[113]; "А. Коль... являлся ярым противником сбора Н.И. Вавиловым мировых коллекций растительных ресурсов, и весьма прискорбно, что его точка зрения становилась определяющей в отношении партийно-государственного контрольного органа к этому перспективному направлению"[115].
В ответном письме, опубликованном 13 мая 1931 года в той же газете, Вавилов опроверг эти обвинения: "Если и можно обвинять ВИР, то за его широкий размах, за его углублённую широкую работу, которая охватила за короткое время земной шар и в то же время дошла вглубь до оценки мукомольно-хлебопекарных особенностей наших сортов пшениц. Развёртывая работу, мы учитывали те задачи, которые ставит перед собой социалистическая реконструкция зeмледелия на основе укрупнённого специализированного производства в огромной стране с разнообразием климата и почв... Развёртывая исследовательскую работу, в настоящее время приходится учитывать запросы и сегодняшнего, и завтрашнего дня. Эти широкие задачи пугают "людей в футляре", но они соответствуют по масштабу социалистической реконструкции, проводимой в советской стране"[116].
В ответ на другое подобное письмо Вавилов отмечал: "Указание на оторванность Института от жизни, на слабую связь с производством неверно. Институт является прежде всего научным учреждением, работающим по определённому плану. Теоретическая работа увязана самым решительным образом с практическими запросами семеноводства... Надо быть слепым, чтобы отрицать ту огромную работу, которую в кратчайшее время в трудных условиях произвёл коллектив Института... На работах Института строится практическая организация семеноводства. Нежелание и неумение связать свою работу с общими заданиями социалистического строительства и отсутствие подготовки научной "смены" - обвинение, которое выдвигается..., - есть кривое зеркало действительности"[117].
Органами НКВД РСФСР (ОГПУ) фабрикация дела против Вавилова была начата ещё с 1931 года[31][103][118][119]. Дело пополнялось за счёт доносов платных[120] агентов НКВД ботаника А. К. Коля, академика И. В. Якушкина и доктора биологических наук Г. Н. Шлыкова, а также доносов других научных работников, привлечённых (в том числе под угрозой репрессий) органами спецслужб к сотрудничеству (в частности, профессора В. Е. Писарева)[121].
Кроме того, в деле имелись письма (доносы) высокопоставленных научных деятелей — оппонентов Вавилова, в том числе письмо Сталину от 27 марта 1935 года, подписанное вице-президентом ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко и парторгом и членом Президиума ВАСХНИЛ С. Климовым[38] В 1941 году Бондаренко был расстрелян; на суде он отказался от всех своих показаний, в том числе от показаний против Вавилова[31][122]. Помимо Бондаренко, ещё восемь человек, в том числе Муралов, Писарев, Паншин, Карпеченко и Фляксбергер, "впоследствии от своих показаний отказались, как от вымышленных"[122].
Все обвинения, содержащиеся в данных документах, впоследствии (в ходе реабилитации Вавилова) были признаны не соответствующими действительности[31][80][123][119].
В 1940 году Н. И. Вавилову было поручено Наркомземом возглавить научную комплексную экспедицию по западным областям Белоруссии и Украины, присоединённым к СССР в 1939 году. 6 августа, находясь в Черновцах, Вавилов был арестован.
Тюремное фото Вавилова
По данным источников[31][103][124][119], в постановлении на арест было сказано, что, «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведёт борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», но не было упомянуто о «Трудовой крестьянской партии», обвинение в руководстве которой Вавилову было предъявлено в дальнейшем в ходе следственных действий.
После ареста Вавилова на митинге выступил Е. С. Якушевский, поддержавший своего руководителя: «… надо быть бессовестными людьми, иванами, которые не помнят ни своего родства, ни своего отечества и не знают, кем для нас, для института был Н. И. Вавилов. Я просто удивляюсь, слыша эти слова от многих уважаемых сотрудников и некоторых, так называемых, товарищей»[125]. До конца своих дней активно и открыто протестовал против ареста Н. И. Вавилова академик Д. Н. Прянишников. После ареста Вавилова Прянишников представлял его к награждению Сталинской премией, выдвигал его кандидатуру на выборы в Верховный Совет СССР[125].
Согласно исследованиям историков[31][103][126][119], в первые дни после ареста Вавилов категорически отвергал все предъявленные ему обвинения.
Следствие в отношении Вавилова продолжалось 11 месяцев[127]. По утверждению самого Вавилова, за время следствия его вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1700 часов[127][128]. Следствие вели сотрудники НКВД СССР А. Хват и С. Албогачиев. Как отмечает большинство биографов Вавилова, во время допросов он подвергался пыткам[20][127]. В ходе допросов Вавилов дал показания о том, что занимался вредительством по заданию бывшего наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева, арестованного и расстрелянного незадолго до этого[129]. Вавилову также вменялось в вину то, что он являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «Трудовой крестьянской партии»[127][31][130][131][132][133][134]. Поводом для этого обвинения послужило то, что Вавилов в своё время ходатайствовал за арестованных по «Делу Трудовой крестьянской партии», среди которых были известные агрономы и учёные[131]. Согласно исследованиям историков, по делу Вавилова было привлечено множество сфабрикованных документов, и всё дело было полностью сфабриковано[31][135][132][136][134].
Согласно протоколу одного из многочисленных допросов, Вавиловым был назван ряд советских научных деятелей, якобы являвшихся членами «Трудовой крестьянской партии» (ТКП)[137]. По данным ряда источников[31][138][139], эти показания Вавилов дал лишь после применения к нему пыток:
Вавилова доводили до состояния невменяемости, когда от бессонных ночей, от постоянных унижений и угроз любой человек терял не то что самоконтроль, а был согласен признаться в чём угодно, лишь бы выйти живым из кабинета следователя.
— Валерий Сойфер (2002), «Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР», с. 524
В документах отмечается: «Как видно из материалов дела, Хват во время следствия по этому делу грубо нарушал советскую законность и применял недозволенные методы следствия: систематически и длительное время допрашивал Вавилова ночью, лишал сна, физически изнурял арестованного»[140].
С сентября 1940 по март 1941 года допросы не производились, Вавилов содержался во Внутренней тюрьме НКВД СССР. За это время Вавилов подготовил рукопись книги по истории земледелия, впоследствии уничтоженную по решению органов НКВД СССР[31]. Доктор исторических наук, научный сотрудник Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН В. Д. Есаков называет это решение «преступным», «одним из самых чудовищных актов в истории науки»[141]. Весной 1941 года после ареста ряда генетиков и растениеводов допросы Вавилова возобновились. Вавилов был переведён в перенаселённую общую камеру.[31]
В конце июня 1941 года следствие затребовало характеристику на Вавилова как учёного[31][104]. Характеристику должна была написать экспертная комиссия специалистов, утверждённая Лысенко. По мнению биографов Вавилова, данная комиссия не могла дать объективную характеристику Вавилова, поскольку в список были включены только оппоненты арестованного учёного, являвшиеся сторонниками и/или сотрудниками Лысенко: В. С. Чуенков — заместитель наркома земледелия, В. П. Мосолов — вице-президент ВАСХНИЛ, И. В. Якушкин — академик ВАСХНИЛ и агент НКВД, А. П. Водков — заместитель начальника Главсортуправления Наркомзема, и А. К. Зубарев — учёный секретарь секции растениеводства ВАСХНИЛ[31][104][105][106]. На основе этой информации многие источники делают вывод о прямой причастности Лысенко к делу Вавилова и его судьбе[31][104][105][106]. В частности, Валерий Сойфер пишет следующее: «История расправы над школой Вавилова не оставляет сомнения в причастности Лысенко к этому позорному событию в жизни СССР. Его роль в гибели Вавилова, Карпеченко и других генетиков и цитологов очевидна…»[142].
9 июля 1941 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором рассматривалось дело в отношении Вавилова. По данным источников[31][143], это заседание продолжалось всего несколько минут. На суде присутствовали лишь обвиняемый и трое военных судей[144]; свидетели и защита отсутствовали[31][143].
9 июля 1941 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Вавилова к расстрелу по статьям 58-1а, 58-7, 58-9, 58-11 УК РСФСР.[145] По приговору Вавилов был признан виновным в том, что он в 1925 году якобы являлся одним из руководителей никогда не существовавшей «антисоветской организации», именовавшейся «Трудовая крестьянская партия», а с 1930 года якобы являлся активным участником также никогда не существовавшей «антисоветской организации правых», действовавшей в системе наркомзема СССР; Вавилов, используя служебное положение Президента сельскохозяйственной Академии, директора института Растениеводства, директора института Генетики и, наконец, вице-президента сельскохозяйственной академии наук им. Ленина и члена Академии наук СССР, в интересах «антисоветской организации» якобы «проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР»; кроме того, Вавилов, «преследуя антисоветские цели», якобы «поддерживал связи с заграничными белоэмигрантами, передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза».[127]
Согласно протоколу судебного заседания, Вавилов на суде виновным себя признал частично.[127][144] Однако уже после осуждения Вавилов подал заявление на имя Л.Берии, в котором отказывался от ранее данных им показаний и заявил, что он «никогда не занимался контрреволюционной деятельностью».[127]
9 июля 1941 года Вавилов обратился с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР о помиловании[146]. 26 июля 1941 это ходатайство было отклонено[147].
15 октября 1941 года в связи с эвакуацией, проводившейся в связи с подходом немецких войск к Москве, Вавилов был этапирован в тюрьму № 1 Саратова, где находился с 29 октября 1941 года по 26 января 1943 года.[128][148] В саратовской тюрьме Вавилов содержался сначала в карцере-одиночке, а затем его перевели в камеру, где сидели академик И. К. Луппол и инженер-лесотехник И. Ф. Филатов[149]. Николай Вавилов дважды находился на лечении в тюремной больнице. Тяжёлые условия содержания в тюрьме (отсутствие прогулок, запрет на пользование тюремным ларьком, получение передач, мыла и т. п.) подорвали его здоровье[128].
25 апреля 1942 года Вавилов направил заявление на имя Л. Берии с просьбой о смягчении участи, предоставлении работы по специальности и разрешении общения с семьёй[128].
13 июня 1942 года заместитель главы НКВД СССР В. Меркулов направил заявление на имя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В. Ульриха, в котором ходатайствовал о замене Вавилову высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет, ввиду возможности использования Вавилова на работах, имеющих «серьёзное оборонное значение»[150].
23 июня 1942 года Президиум Верховного Совета СССР постановил заменить Вавилову высшую меру наказания 20 годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях[151]. Предполагается, что определённое влияние на Берия могла оказать позиция академика Д. Н. Прянишникова, ходатайствовавшего о смягчении приговора и добившегося личной встречи с Берия (жена Берия была аспиранткой на кафедре Прянишникова)[152][153][154]. Однако, как отмечает доктор исторических наук В.Д Есаков, заявление Вавилова на имя Берия «совпало (или было предопределено) с решением Лондонского Королевского Общества от 23 апреля 1942 г. об избрании Вавилова своим иностранным членом[155]. О нём вспомнили в связи с высокой оценкой его вклада в науку со стороны высшего научного учреждения Англии — союзницы СССР по антигитлеровской коалиции… Но никто не рискнул бы, даже Берия, осуществить» перевод Вавилова в особый лагерь «и допустить к работам в области растениеводства столь известного человека без санкции официального главного растениевода страны, каковым был Лысенко, поддерживавшийся Сталиным»[155].
Однако, несмотря на отмену смертного приговора, «мало что изменилось в положении Вавилова. Ни одна из его просьб, по существу, не выполнена… Он остался в саратовской тюрьме. Состояние его здоровья резко ухудшалось…»[155]. Доведению решения о смягчении участи Вавилова до руководства саратовской тюрьмы могло препятствовать ухудшение связи с Саратовом в условиях начавшегося 23 июля 1942 г. наступления немецких войск на Сталинград
Во время пребывания в саратовской тюрьме Вавилов заболел воспалением лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году.[20][156] В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть.
Мною, врачом Степановой Н. Л., фельдшерицей Скрипиной М. Е., осмотрен труп заключенного Вавилова Николая Ивановича рожд. 1887 г., осужденного по ст. 58 на 20 лет, умершего в больнице тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января 1943 года в 7 часов _ минут. Телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костно-мышечная система без изменений. По данным истории болезни, заключенный Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 года по поводу крупозного воспаления легких. Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности.
— Акт о смерти заключенного, Дежурный врач Степанова, дежурная медсестра Скрипина, Государственный архив РФ.[157]
Индивидуальная могила Вавилова отсутствует, известно лишь место общего захоронения c другими заключёнными.
В 1943 году Сергея Ивановича Вавилова уведомили о смерти брата, но до 1945 года ни он, ни близкие не имели подробных сведений о последних днях Николая Ивановича.[158]
20 августа 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила судебный приговор от 9 июля 1941 и прекратила дело в отношении Н. Вавилова за отсутствием состава преступления.[127] Тем самым с Вавилова были сняты абсолютно все обвинения[159]
После реабилитации Президиум Академии наук СССР восстановил его в списках академиков (при этом ранее Общее собрание АН СССР этого звания его не лишало)[160].
Незаконность действий следователя Хвата, в том числе применение физических истязаний при допросах, зафиксирована документально[161].
Журналист и писатель Питер Прингл, автор книги «Убийство Николая Вавилова. История сталинских преследований одного из величайших ученых XX века»[162], отмечает:
Отчёт 1955 г. главного военного прокурора майора юстиции Колесникова гласил: «…материалы дела против Вавилова были фальсифицированы». Отчёт характеризовал следователя А. Хвата как известного «фальсификатора следственного материала».
— Peter Pringle (2009). The murder of Nikolai Vavilov. The story of Stalin’s persecution of one of the twentieth century’s greatest scientists, p. 300
В Определении № 4 н-011514/55 Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 августа 1955 года говорится: «В качестве доказательства вины Вавилова, к его делу приобщены показания арестованных — Муралова, Марголина, Авдулова, Кулешова, Писарева, Паншина, Бондаренко, Карпеченко, Фляксбергера, Ушарова, Городецкого, Золотарева и др., данные ими на предварительном следствии (в суд же эти лица по делу Вавилова не вызывались). Проведенной дополнительной проверкой установлено, что первые девять человек из перечисленных лиц впоследствии от своих показаний отказались, как от вымышленных. Показания же остальных лиц неконкретны, противоречивы и крайне сомнительны. Так, например, Сизов и Гандельсман показали, что со слов Белицера, Циона и Тартаковского им известно о принадлежности Вавилова к контрреволюционной организации. Однако в процессе проверки эти показания Сизова и Гандельсмана не нашли своего подтверждения в материалах дела на Белицера, Циона и Тартаковского. Аналогичные показания и других лиц. В процессе проверки установлено, что предварительное следствие по делу Вавилова проведено с грубым нарушением норм УПК, необъективно и тенденциозно, что видно хотя бы из следующего: а) В деле Вавилова имеется ряд копий протоколов допросов, подлинники которых не обнаружены (протоколы допросов Чаянова, Трифонова,Сидорова, Иордановой и Зихерман). В деле Вавилова имеется копия выписки из протокола допроса Муралова от 7 августа 1940 г., тогда как Муралов был расстрелян по приговору суда еще в 1937 г. Этот факт свидетельствует о фальсификации следственных материалов... Другой член экспертной комиссии Зубарев показал, что комиссия проверкой деятельности Вавилова не занималась, и лишь подписала заключение, неизвестно кем написанное»[163].
В том же Определении отмечается: [127]: «Допрошенные в процессе проверки Писарев, Константинов, Васильев, Эмме и другие, а также академик Лысенко, охарактеризовали Вавилова положительно, как выдающегося ученого, и высоко отзывались о его деятельности».
Источники[31][162] так характеризуют данные действия Лысенко:
Теперь, без своего покровителя Сталина, Лысенко действовал так, как будто никогда не произнёс ни одного плохого слова против Вавилова.
— Peter Pringle (2009). «The murder of Nikolai Vavilov. The story of Stalin’s persecution of one of the twentieth century’s greatest scientists», p. 300
Научная и общественная реабилитация имени Вавилова продолжилась только в 1960-х годах. 8 июля 1966 года по инициативе Поповского и Майсуряна последовало Постановление Президиума АН СССР № 476, в котором было предложено создать комиссию по изучению наследия академика Вавилова. Его имя вернулось в учебники, были переизданы его труды.[31] Во втором издании БСЭ (1951—1958) статьи о Николае Вавилове не было. Она появилась только в дополнительном томе, вышедшем в 1958 году[31], в ней, как и в статье о Николае Вавилове в третьем издании БСЭ (1969—1978), информация о причинах его смерти отсутствовала.[164] Подробное издание «Николай Вавилов» (автор Резник С. Е.), изданное в 1968 году тиражом в 100 000 экземпляров в популярной серии «Жизнь замечательных людей», так описывает последние годы жизни учёного: «Это была последняя поездка академика Н. И. Вавилова. Через два с половиной года его не стало…»[22]
Биограф Вавилова Марк Поповский пишет:
В середине XX века обстоятельства изменились, хотя и не очень сильно: те, кто способствовал физической гибели Вавилова, принялись затем за его духовное умерщвление, они сделали всё, чтобы современники забыли даже, как выглядит портрет учёного.[31]
Детали уголовного дела Вавилова стали доступны общественности только в середине 1960-х, хотя дать им широкую огласку в СМИ и печатных изданиях биографам не удалось. Материалы о последних годах жизни и научном наследии Вавилова стали появляться только с началом перестройки в СССР.[31][165][166]
В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:
Место прописки Н. И. Вавилова в момент ареста: город Ленинград, улица Гоголя (ныне Малая Морская улица), дом 2, квартира 13.
На административном корпусе РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева в память о Н. И. Вавилове установлена мемориальная доска.
Бюст Николая Вавилова установлен в Всероссийском институте растениеводства.
В 1997 году в центре города Саратова в начале улицы Вавилова был установлен памятник[180]. При входе на Воскресенское кладбище Саратова, где Вавилов похоронен в общей могиле заключённых, также установлен памятник[31][160].
| | | | ||||||||
| Слева направо:Бюст Николая Вавилова во Всероссийском институте растениеводства,Мемориальная доска на административном корпусе РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева,Памятник Н. И. Вавилову в Саратове | ||||||||||
В честь Н. И. Вавилова назван род растений Вавиловия (Vavilovia) Fed.[181] семейства Бобовые, а также целый ряд видов растений[182]:
Почтовая марка СССР, 1977 г.
Почтовая марка СССР, 1987 г.
wreferat.baza-referat.ru
|
|
|
|
Никола́й Ива́нович Вави́лов – российский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, географ. Организатор и участник ботанико-агрономических экспедиций, охвативших большинство континентов (кроме Австралии и Антарктиды), в ходе которых выявил древние очаги формообразования культурных растений. Создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений. Обосновал учение об иммунитете растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов. Внёс существенный вклад в разработку учения о биологическом виде. Под руководством Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений. Он заложил основы системы государственных испытаний сортов полевых культур. Сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам, создал сеть научных учреждений в этой области.
Погиб в годы сталинских репрессий. На основании сфабрикованных обвинений был арестован в 1940 году, в 1941 году – осуждён и приговорён к расстрелу, который впоследствии был заменён 20-летним сроком заключения. В 1943 году умер в тюрьме. В 1955 году посмертно реабилитирован.
Николай Иванович Вавилов родился 25 ноября (13 ноября по старому стилю) 1887 года на Средней Пресне в Москве.
Отец Иван Ильич Вавилов (1863—1928) — купец второй гильдии и общественный деятель, был родом из крестьянской семьи Волоколамского уезда. До революции был директором мануфактурной кампании «Удалов и Вавилов», у которой также был филиал в Ростове-на-Дону.
Мать Александра Михайловна Вавилова (1868—1938), урождённая Постникова, дочь художника-резчика, работавшего в Прохоровской мануфактуре. В своей автобиографии Сергей Вавилов пишет о ней:
Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли ещё в младенчестве. У Николая Вавилова был младший брат Сергей Вавилов (1891—1951) и две сестры — Александра и Лидия. Сергей Вавилов получил образование физика в 1914 году в Московском университете, в том же году был призван в армию, участвовал в Первой мировой войне. В 1932 году Сергей Вавилов стал академиком АН СССР, в том же году возглавил Государственный оптический институт, является основателем научной школы физической оптики в СССР. Возглавлял Академию наук СССР с 1945 по 1951 год. Умер в 1951 году от инфаркта. Старшая сестра Александра (1886—1940) получила медицинское образование, была общественным деятелем, организовала санитарно-гигиенические сети в Москве. Младшая сестра Лидия (1891—1914) получила специальность микробиолога. Умерла от чёрной оспы, ухаживая за больными во время эпидемии.
С раннего детства Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам. В числе его детских увлечений были наблюдения за животным и растительным миром. У отца была большая библиотека, в которой были редкие книги, географические карты, гербарии. Это сыграло немалую роль в формировании личности Вавилова.
По воле отца Николай поступил в Московское коммерческое училище. По окончании училища он хотел поступать в Императорский Московский университет, но, не желая терять год на подготовку к экзаменам по латинскому языку, знание которого было в то время обязательным для поступления в университет, в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет. Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы». На заседаниях институтского кружка любителей естествознания Вавилов выступал с докладами «Генеалогия растительного царства», «Дарвинизм и экспериментальная морфология». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о голых слизнях, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Окончил институт в 1911 году.
Николай Вавилов был женат дважды. Первая жена — Екатерина Николаевна Сахарова-Вавилова (1886—1964). Вторая — Елена Ивановна Вавилова-Барулина, доктор сельскохозяйственных наук. Брак был официально зарегистрирован в 1926 году. Дети — Олег (1918—1946, от первого брака) и Юрий (от второго).
По окончании института в 1911 году Вавилов был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре частного земледелия, которую возглавлял Д. Н. Прянишников. Был прикомандирован к Селекционной станции института, которой руководил селекционер Д. Л. Рудзинский, где начал исследование иммунитета культурных растений к паразитическим грибам; одновременно преподавал в институте и на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах.
С целью более широкого ознакомления с систематикой и географией культурных злаков и их болезней в течение 1911—1912 годов Николай Вавилов прошёл стажировку в Петербурге, в Бюро прикладной ботаники и селекции (руководитель Р. Э. Регель), а также в бюро по микологии и фитопатологии (руководитель А. А. Ячевский).
В 1913 году Вавилов был направлен за границу для завершения образования.
В 1915 году Николай Вавилов начал заниматься изучением иммунитета растений. Первые опыты проводились в питомниках, развёрнутых совместно с профессором С. И. Жегаловым.
В течение 1915 года и в начале 1916 года он сдал экзамены для получения степени магистра. Таким образом, подготовка к профессорской деятельности при кафедре Д. Н. Прянишникова была закончена. Докторская диссертация Вавилова была посвящена иммунитету растений. Эта проблема легла в основу его первой научной монографии «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», содержавшей критический анализ мировой литературы и результаты собственных исследований, изданной в 1919 году.
Из-за дефекта зрения (в детстве он повредил глаз) Вавилов был освобождён от военной службы, но в 1916 году его привлекли в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии. Он выяснил причину заболевания, указав на то, что в местную муку попадают частицы семян Плевела опьяняющего (Lolium temulentum), а с ним грибок Stromantinia temulenta, который вырабатывает алкалоид темулин — вещество, способное вызвать серьёзное отравление у людей (головокружение, сонливость, потеря сознания, судороги) с возможным летальным исходом. Решением проблемы стал запрет на употребление местных продуктов, провизию стали завозить из России, в результате чего вопрос с болезнью был исчерпан.
Вавилов же, получив у военного руководства разрешение на проведение экспедиции, отправился вглубь Ирана, где занимался исследованием и сбором образцов злаков. Во время экспедиции он, в частности, взял образцы персидской пшеницы. Посеяв её позднее в Англии, Вавилов пытался различными способами заразить её мучнистой росой (вплоть до применения азотного удобрения, способствующего развитию болезни), но все попытки оказались безуспешными. Учёный пришёл к выводу, что иммунитет растений зависит от условий среды, в которой изначально формировался данный вид. Во время иранской экспедиции у Вавилова зародились мысли о закономерности наследственной изменчивости. Вавилов проследил изменения видов ржи и пшеницы от Ирана до Памира. Он заметил характерные сходные изменения у видов обоих родов, что натолкнуло его на мысль о существовании закономерности в изменчивости родственных видов. Находясь на Памире, Вавилов сделал вывод, что горные «изоляторы» вроде Памира служат очагами зарождения культурных растений.
В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом (бывшим Бюро) прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «По вопросам иммунитета [растений] работали за последние 20 лет уже очень многие и выдающиеся учёные почти всех стран света, но можно смело утверждать, что ещё никто не подходил к разрешению этих сложных вопросов с тою широтою взглядов при всестороннем освещении вопроса, с какою подходит к нему Вавилов. <…> В лице Вавилова мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука».
В том же году Вавилов был приглашён возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах и в июле переехал в Саратов. В этом городе в 1917—1921 годах Вавилов был профессором агрономического факультета Саратовского университета. Наряду с чтением лекций он развернул экспериментальное изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, незлаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.
В 1919 году Вавилов создал учение об иммунитете растений.
В 1920 году он, возглавляя оргкомитет III Всероссийского съезда по селекции и семеноводству в Саратове, выступил на нём с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Доклад был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке и вызвал положительные отзывы в научном сообществе.
В 1920 году Сельскохозяйственный научный комитет, во главе с его председателем В. И. Ковалевским, избрал Николая Вавилова заведующим Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, и в январе 1921 года он почти со всеми своими саратовскими учениками покинул Саратов. Научная работа на новом месте началась с большим размахом.
С 1921 года Вавилов заведовал Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, который в 1924 был реорганизован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 — во Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), руководителем которого он оставался до августа 1940.
Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил российских учёных изменить направление исследований.
Отправившись вместе с А. А. Ячевским по поручению Наркомзема РСФСР в США для участия в переговорах о закупке семян, Вавилов одновременно обследовал обширные зерновые районы США и Канады и выступил на Международном конгрессе по сельскому хозяйству с сообщением о законе гомологических рядов. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были положительно оценены мировой научной общественностью. В Нью-Йорке было основано отделение Отдела прикладной ботаники.
На обратном пути Вавилов посетил ряд европейских стран (Англия, Франция, Бельгия, Голландия, Швеция), где встречался с учёными, установил новые научные связи, знакомился с научными лабораториями и селекционными станциями, организовал закупки сортового семенного материала, книг, научного оборудования.
Так, например, в 1922 году Вавилов в Голландии встретился с Гуго де Фризом (основателем мутационной теории). Ознакомившись с научными изысканиями голландца, Вавилов, вернувшись в Россию, выступил за вовлечение науки в создание сортовых ресурсов страны, продолжил расширение Отдела прикладной ботаники, стремясь превратить его в крупный центр сельскохозяйственной науки, приглашал учёных из других городов. Работа была направлена на выявление мирового разнообразия культурных растений с целью дальнейшего использования его для нужд страны. В 1923 году Вавилов был избран членом-корреспондентом АН СССР в отделение физико-математических наук (по разряду биологическому).
В 1923 году Вавилова избрали директором Государственного института опытной агрономии.
В 1924 году под руководством учёного на всей территории СССР была заложена и стала расти сеть опытных станций по сортоиспытанию сельскохозяйственных культур. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.
С 1924 по 1927 год был проведён ряд внутрисоюзных и зарубежных экспедиций — Афганистан (Вавилов вместе с Д. Д. Букиничем первыми из европейцев проникли в Нуристан — высокогорную провинцию Афганистана, в то время закрытую для иноземцев), Средиземноморье, Африка, в ходе которых Вавилов продолжал пополнять коллекцию образцов и изучение очагов возникновения культурных растений.
Вавилов писал:
Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений <…>
Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Вавилова о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений.
За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову золотую медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».
В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.
В 1926—1927 годах Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья. Исследовательские работы им были проведены в Алжире, Тунисе, Марокко, Ливане, Сирии, Палестине, Трансиордании, Греции, Италии, Сицилии, Сардинии, Крите, Кипре, южной части Франции, Испании, Португалии, затем во Французском Сомали, Абиссинии и Эритрее. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов.
В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений — в 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений», за который ему была присуждена Премия имени В. И. Ленина. Теоретический труд учёного дал научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, был использован в практических целях.
В 1927 году Вавилов выступил на V Международном генетическом конгрессе в Берлине с докладом «О мировых географических центрах генов культурных растений», на конференции экспертов по сельскому хозяйству в Международном аграрном институте в Риме — с докладом «Географические опыты по изучению изменчивости культурных растений в СССР». Конференция приняла решение присудить Вавилову Золотую медаль за его работы по географическим посевам и постановила ввести географические посевы по системе Вавилова в мировом масштабе.
В 1929 году Вавилов с целью изучения особенностей сельского хозяйства совершил экспедиции в страны Восточной Азии: вместе с М. Г. Поповым — в северо-западную часть Китая — Синьцзян, а в одиночку — в Японию, на Тайвань и в Корею.
В 1929 году Вавилов был избран действительным членом АН СССР и одновременно академиком Всеукраинской академии наук, назначен президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии, который Вавилов возглавлял с 1923 г. Здесь он направил свою энергию на организацию системы научных институтов сельскохозяйственного профиля. За первые три года работы Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ были созданы институты зернового хозяйства на Северном Кавказе, в Сибири, на Украине и юго-востоке европейской части страны, появились институты овощного хозяйства, плодоводства, прядильных лубо-волокнистых растений, картофельного хозяйства, риса, виноградарства, кормов, субтропических культур, лекарственных и ароматических растений и другие — всего около 100 научных учреждений. Всесоюзный институт растениеводства стал одним из головных институтов новой академии.
На V Международном ботаническом конгрессе, проведённом в 1930 году в Кембридже, учёный выступил с докладом «Линнеевский вид как система». Он выступал также на IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне.
Коллекция початков кукурузы в кабинете Николая Вавилова в Всероссийском институте растениеводства.
В 1930 году Вавилов создал и возглавил Генетическую лабораторию АН СССР в Москве (в 1933 году преобразована в Институт генетики АН СССР, который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году). В 1930 году организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнелльского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.
В 1931 году Вавилов возглавил Всесоюзное географическое общество и оставался в должности его президента до 1940 года.
В 1932 году Вавилова выбрали вице-президентом VI Международного конгресса по генетике, проведённого в Итаке. На нём была представлена коллекция ВИРа, собранная во время последней американской экспедиции. После конгресса он объехал ряд провинций Канады и затем полгода обследовал земледельческие районы стран Центральной и Южной Америки: Сальвадора, Коста-Рики, Никарагуа, Панамы, Перу, Боливии, Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Тринидада, Кубы, Пуэрто-Рико и других, всего — 17 стран.
Вавилов заботился о своевременной публикации результатов исследований руководимых им коллективов. Под его редакцией и при его участии выходили «Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции», начали издаваться многотомные сводки «Культурная флора СССР» и «Биохимия культурных растений», было издано руководство «Теоретические основы селекции растений» (1935), «Руководство по апробации сельскохозяйственных культур», большое количество сборников и монографий. Вавилов создал целую школу исследователей культурных растений, заслужившую признание в мировой науке.
Тем временем, однако, с 1934 года Вавилову был запрещён выезд за границу, было отменено намечавшееся празднование 10-й годовщины создания ВИР и 25-летия его собственной научной и общественной деятельности. На заседании СНК СССР работу ВАСХНИЛ признали неудовлетворительной, в январе 1935 года кандидатуру Вавилова не выдвинули в состав ЦИК СССР и ВЦИК, и в этом же году его освободили от должности президента ВАСХНИЛ, чему предшествовало письмо Сталину с политическими обвинениями в адрес Вавилова, подписанное вице-президентом ВАСХНИЛ А. С. Бондаренко и парторгом академии С. Климовым[24]. В своём письме Бондаренко и Климов вменили Вавилову в вину не только «академизм» и оторванность от практических нужд колхозно-совхозного строительства сельского хозяйства, но и «политическую близорукость»: «Вавилов всегда горой стоит за вредителей …Не было случая, чтобы Вавилов о ком-либо из установленных вредителей … сказал, что они преступники».
В 1939 году Вавилов возглавил сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.
Вавилов как один из ключевых научных руководителей СССР часто был на приёмах у Сталина. Последняя встреча Вавилова и Сталина состоялась в ноябре 1939 года. Соратник Вавилова, биолог Е. С. Якушевский вспоминал об этом: «Вместо приветствия Сталин сказал: „Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?“ Вначале Вавилов опешил, но потом, собравшись с духом, начал рассказывать о сущности проводимых в институте исследований и об их значении для сельского хозяйства. Поскольку Сталин не пригласил его сесть, то Вавилов стоя прочитал устную лекцию о вировских исследованиях. Во время лекции Сталин продолжал ходить с трубкой в руке, и видно было, что ему всё это совершенно неинтересно. В конце Сталин спросил: „У Вас всё, гражданин Вавилов? Идите. Вы свободны“». В связи с этим эпизодом Ю. Н. Вавилов и Я. Г. Рокитянский сделали вывод, что к этому моменту враждебность руководителя СССР к учёному «достигла апогея».
110 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, принёсших «мировой науке результаты первостепенной значимости, а их автору — заслуженную славу одного из наиболее выдающихся путешественников современности». Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов.
Основная статья: Иммунитет растений
Вавилов является основателем учения об иммунитете растений, положившего начало изучению его генетической природы. Он считал, что устойчивость против паразитов выработалась в процессе эволюции растений в центрах их происхождения на фоне длительного (в течение тысячелетий) естественного заражения возбудителями болезней. Согласно Вавилову, если в результате эволюции растения приобретали гены устойчивости к патогенам — возбудителям болезней, то последние приобретали способность поражать устойчивые сорта благодаря появлению новых физиологических рас. Так, каждый сорт пшеницы может быть восприимчивым к одним расам и иммунным к другим. Новые расы фитопатогенных микроорганизмов возникают в результате гибридизации, мутаций или гетерокариозиса (разноядерности) и других процессов.
Вавилов подразделял иммунитет растений на структурный (механический) и химический. Механический иммунитет растений обусловлен морфологическими особенностями растения-хозяина, в частности, наличием защитных приспособлений, которые препятствуют проникновению патогенов в тело растений. Химический иммунитет зависит от химических особенностей растений.
Основная статья: Центры происхождения культурных растений
Учение о центрах происхождения культурных растений сформировалось на основе идей Чарлза Дарвина (см. Происхождение видов) о существовании географических центров происхождения биологических видов. В 1883 году Альфонс Декандоль опубликовал работу, в котором установил географические области начального происхождения главнейших культурных растений. Однако эти области были приурочены к целым континентам или к другим, также достаточно обширным, территориям. После выхода книги Декандоля познания в области происхождения культурных растений значительно расширились; вышли монографии, посвящённые культурным растениям различных стран, а также отдельным растениям. Наиболее планомерно эту проблему в 1926—1939 годах разрабатывал Николай Вавилов. На основании материалов о мировых растительных ресурсах он выделял 7 основных географических центров происхождения культурных растений. Южноазиатский тропический центр (около 33 % от общего числа видов культурных растений)
1. Восточноазиатский центр (20 % культурных растений)
2. Юго-Западноазиатский центр (4 % культурных растений)
3. Средиземноморский центр (примерно 11 % видов культурных растений)
4. Эфиопский центр (около 4 % культурных растений)
5. Центральноамериканский центр
6. Андийский центр
Многие исследователи, в том числе П. М. Жуковский, Е. Н. Синская, А. И. Купцов, продолжая работы Вавилова, внесли в эти представления свои коррективы. Так, тропическую Индию и Индокитай с Индонезией рассматривают как два самостоятельных центра, а Югозападноазиатский центр разделён на Среднеазиатский и Переднеазиатский, основой Восточноазиатского центра считают бассейн Хуанхэ, а не Янцзы, куда китайцы как народ-земледелец проникли позднее. Установлены также центры древнего земледелия в Западном Судане и на Новой Гвинее. Плодовые культуры (в том числе ягодные и орехоплодные), имея более обширные ареалы распространения, выходят далеко за пределы центров происхождения, более согласуясь с представлениями Декандоля. Причина этого заключается в их преимущественно лесном происхождении (а не предгорном, как для овощных и полевых культур), а также в особенностях селекции. Выделены новые центры: Австралийский, Североамериканский, Европейско-Сибирский.
Некоторые растения были введены в прошлом в культуру и вне этих основных центров, но число таких растений невелико. Если ранее считалось, что основные очаги древних земледельческих культур — широкие долины Тигра, Евфрата, Ганга, Нила и других крупных рек, то Вавилов показал, что почти все культурные растения появились в горных районах тропиков, субтропиков и умеренного пояса.
Основная статья: Гомологические ряды в наследственной изменчивости
В работе «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», изложенной в виде доклада на III Всероссийском селекционном съезде в Саратове 4 июня 1920 года, Вавиловым было введено понятие «Гомологические ряды в наследственной изменчивости». Понятие было введено при исследовании параллелизмов в явлениях наследственной изменчивости по аналогии с гомологическими рядами органических соединений.
Суть явления состоит в том, что при изучении наследственной изменчивости у близких групп растений были обнаружены сходные аллельные формы, которые повторялись у разных видов (например, узлы соломины злаков с антоциановой окраской или без неё, колосья с остью или без неё и т. п.). Наличие такой повторяемости давало возможность предсказывать наличие ещё не обнаруженных аллелей, важных с точки зрения селекционной работы. Поиск растений с такими аллелями проводился в экспедициях в предполагаемые центры происхождения культурных растений. Следует помнить, что в те годы искусственная индукция мутагенеза химическими веществами или воздействием ионизирующих излучений ещё не была известна, и поиск необходимых аллелей приходилось производить в природных популяциях.
Опубликованию закона предшествовала огромная работа по изучению Вавиловым и его сотрудниками тысяч сортов в течение восьми лет, с 1913 по 1920 год.
Первая (1920) формулировка закона включала в себя две закономерности:
Первая закономерность, которая бросается в глаза при детальном изучении форм у каких-либо линнеонов растений, принадлежащих к одному и тому же роду, — это тождество рядов морфологических и физиологических свойств, характеризующих разновидности и расы у близких генетических линнеонов, параллелизм рядов видовой генотипической изменчивости …Чем ближе генетически виды, тем резче и точнее проявляется тождество рядов морфологических и физиологических признаков.
…2-я закономерность в полиморфизме, вытекающая по существу из первой, состоит в том, что не только генетически близкие виды, но и роды проявляют тождества в рядах генотипической изменчивости.
Хотя закон был открыт в результате изучения фенотипической изменчивости, Вавилов распространил его действие и на генотипическую изменчивость: «Исходя из поразительного сходства в фенотипической изменчивости видов в пределах одного и того же рода или близких родов, обусловленного единством эволюционного процесса, можно предполагать наличие у них множества общих генов наряду со спецификой видов и родов».
Вавилов считал, что закон справедлив не только по отношению к морфологическим признакам, предвидя, что уже установленные ряды «не только будут пополняться недостающими звеньями в соответствующих клетках, но и будут развиваться, в особенности в отношении физиологических, анатомических и биохимических признаков». В частности, Вавилов отметил, что близкие виды растений характеризуются «сходством химического состава, выработкой близких или одних и тех же специфических химических соединений». Как было показано Вавиловым, внутривидовая изменчивость химического состава (например, эфирных масел и алкалоидов) касается главным образом количественных соотношений при постоянстве качественного состава, тогда как в пределах рода химический состав отдельных видов отличается и количественно, и качественно. При этом, в пределах рода «отдельные виды обычно характеризуются теоретически предусматриваемыми химиками изомерами или производными и обычно связаны между собой взаимными переходами». Параллелизм изменчивости характеризует близкие роды с такой определённостью, что «им можно пользоваться в поисках соответствующих химических компонентов», а также «получать синтетически в пределах данного рода при помощи скрещивания химические вещества определённого качества».
Вавилов выяснил, что закон проявляется не только в пределах родственных групп; параллелизм изменчивости был обнаружен «в разных семействах, генетически не связанных, даже в разных классах», но в отдалённых семействах параллелизм не всегда носит гомологичный характер. «Сходные органы и само их сходство являются в данном случае не гомологичными, а только аналогичными».
Закон гомологических рядов не снимал всех трудностей, поскольку было ясно, что одинаковые изменения фенотипических признаков могут быть обусловлены разными генами, а существовавший в те годы уровень знаний не позволял непосредственно связывать признак с определённым геном. В отношении видов и родов Вавилов отмечал, что «мы имеем дело пока в основном не с генами, о которых мы знаем очень мало, а с признаками в условиях определённой среды», и на этом основании предпочитал говорить о гомологичных признаках. «В случае параллелизма отдалённых семейств, классов, конечно, не может быть и речи о тождественных генах даже для сходных внешне признаков».
Несмотря на то, что первоначально закон был сформулирован на основе изучения преимущественно культурных растений, позднее, рассмотрев явление изменчивости у грибов, водорослей и животных, Вавилов пришёл к выводу, что закон носит всеобщий характер и проявляется «не только у высших, но и у низших растений, равно как и у животных».
Прогресс генетики оказал значительное влияние на дальнейшее развитие формулировки закона. В 1936 году Вавилов назвал первую формулировку излишне категорической: «Таково было тогда состояние генетики…». Было принято думать, что «гены идентичны у близких видов», биологи «представляли ген более стабильным, чем в настоящее время». Позже было установлено, что и «близкие виды могут при наличии сходных внешне признаков характеризоваться многими различными генами». Вавилов отмечал, что в 1920 году уделил «мало…внимания роли отбора», сосредоточив основное внимание на закономерностях изменчивости. Это замечание отнюдь не означало забвения теории эволюции, ибо, как подчёркивал сам Вавилов, уже в 1920 году его закон «прежде всего представлял формулу точных фактов, основанных всецело на эволюционном учении».
Вавилов рассматривал сформулированный им закон как вклад в популярные в то время представления о закономерном характере изменчивости, лежащей в основе эволюционного процесса (например, теория номогенеза Л. С. Берга). Он полагал, что закономерно повторяющиеся в разных группах наследственные вариации лежат в основе эволюционных параллелизмов и явления мимикрии.
В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:
В честь Н. И. Вавилова назван род растений Вавиловия (Vavilovia) Fed. семейства Бобовые, а также целый ряд видов растений:
Умер Вавилов в саратовской тюрьме 26 января 1943.
www.referatmix.ru
Воспитанника Московского коммерческого училища Сергея Вавилова совсем не привлекала перспектива посвятить жизнь торговому делу. Его с неодолимой силой тянули к себе тайны природы. В раннем детстве он поражал окружающих знанием названий различных растений и животных. Когда же в 1901 году десятилетнего Сережу отдали в коммерческое училище, его стремление к естественным наукам стало вполне определенным. Большую роль здесь сыграло влияние старшего брата Николая, который первым из всех Вавиловых выбрал себе карьеру естествоиспытателя и позже стал прославленным учены м - б и о л о г о м, академиком. Вообще все дети Ивана Ильина и Александры Михайловны Вавиловых стали естествоиспытателями: Александра – врачом, Лидия – микробиологом, Сергей – физиком. В этой обеспеченной материально, но простой и скромной семье дети получали возможность свободно развивать свои дарования. Отец, Иван Ильич Вавилов, выходец из крестьян, был крупным торговым служащим у владельцев «Трехгорной мануфактуры» Прохоровых. С. И. Вавилов писал о своем отце: «Был он человек умный, вполне самоучка, но много читал и писал и, несомненно, был интеллигентным человеком. По-видимому, он был отличный организатор, «дела» его шли всегда в порядке, он был очень смел, не боялся новых начинаний. Общественник, либерал, настоящий патриот... Его любили и уважали. В другой обстановке из него бы вышел хороший инженер или ученый».
Иван Ильич очень скоро убедился, что сыновья не станут его преемниками, и не мешал им идти своим путем. Мать, Александра Михайловна, прекрасная хозяйка, умная и деятельная женщина, всю себя отдавала семье, детям, и они очень любили ее. Сергей Иванович в течение всей своей жизни относился к матери с большим вниманием и любовью. Уже имея свою семью, он почти ежедневно бывал у матери, а позже, загруженный по горло работой, не забывал навещать ее каждую неделю. Братья, Николаи и Сергей, несмотря на разные возрасты и несхожесть характеров, очень дружили, духовное общение друг с другом благотворно сказывалось на обоих.
Московское коммерческое училище, в котором учился Сергей, выгодно отличалось от других средних учебных заведений хорошей постановкой преподавания естественных наук. Оно имело прекрасно оборудованные кабинеты, первоклассный преподавательский состав. Но Сергею этого было мало. Дома он оборудовал незатейливую лабораторию, в которой ставил опыты по физике и химии, не раз огорчая мать прожженными брюками или испорченной кастрюлей.
В училище Сергей занимается химией, читает сочинения по биологии, увлекается поэзией, живописью, обнаруживает незаурядные литературные способности. Кроме того, он дома изучает языки – итальянский и латинский. Знание последнего было так совершенно, что позже он свободно переводил с латинского сочинения Лукреция и Ньютона. Юноша любит собирать редкие книги, часто бродит по книжным рынкам Москвы, выискивая интересные издания.
Закончив училище и сдав дополнительный экзамен по латыни, Сергей Вавилов в 1909 году поступает на физико-математический факультет Московского университета. В это время в университете работают замечательные ученые и лекторы, составлявшие славу и гордость русской науки: математики Б. К. Млодзеевский, Д. Ф. Егоров, Н. Н. Лузин, механики Н. Е. Жуковский и С. А. Чаплыгин, астрономы В. К. Цераский и С. Н. Блажко, ботаник К. А. Тимирязев, химики Н. Д. Зелинский и И.А. Каблуков, физики Н. А. Умов, А. А. Эйхенвальд и П. Н. Лебедев.
Сергей Вавилов очень скоро выделился из среды сверстников настойчивостью, любовью к науке и организаторскими способностями. Уже в январе 1910 года на XII Всероссийском съезде естествоиспытателей и врачей первокурсник Вавилов попадает в число распорядителей физической секции. Участниками съезда были также Николай и Лидия Вавиловы. На физической секции съезда П. Н. Лебедев прочитал доклад «О световом давлении на газы». Доклад явился научной сенсацией. Невиданные по трудности опыты привели ученого к замечательному открытию. Жадно впитывает молодой Вавилов лебедевский доклад. Попасть в число учеников маститого ученого становится его заветной мечтой. Это нелегко для первокурсника, но Сергей упорно работает в физическом практикуме, решает огромное количество задач, проверяя свои экспериментальные навыки. К счастью, в лебедевской лаборатории в это время появляется несколько свободных мест, и помощник Петра Николаевича П. П. Лазарев берет юношу к себе. Сергей счастлив. Он может работать в лаборатории в любое время и посещать еженедельные лебедевские коллоквиумы, которые привлекали не только физиков, но и ученых других специальностей.
Но счастье длилось недолго. В 1911 году в университете вспыхнули студенческие «беспорядки». В знак протеста против реакционной политики царского правительства из университета уходят лучшие профессора, в том числе и П. Н. Лебедев.
Для «лебедевцев» наступили трудные дни. В марте 1912 года Петр Николаевич умер, но коллектив его учеников не распался. Не ушел из него и Сергей Вавилов. Он продолжал первую научную работу в лебедевском подвале, где изучал тепловое выцветание красок. Работа была опубликована и получила золотую медаль. Сам Сергей Иванович считал началом своей научной деятельности именно 1912 год.
www.v-ratio.ru
Основоположник генетической науки в СССР, академик, биолог и селекционер. Человек энциклопедического ума, владевший пятью европейскими языками, в 41 год ставший президентом Академии сельскохозяйственных наук.
Портрет Николая ВавиловаНиколай Иванович Вавилов родился в 1887 году в семье московского купца второй гильдии Ивана Ильича Вавилова, самородка из крестьян. Вавилов управлял обувной мануфактурой, а в 1909 году Ивана Ильича избрали членом собрания городской думы. Семья промышленника жила в собственном доме на Средней Пресне. Мама – Александра Михайловна Постникова – из зажиточной московской семьи служащего мануфактуры.
Николай Вавилов (слева) с матерью и братомТрое из семи детей Вавиловых умерли в младенчестве. Младшая сестра Николая – Лидия Вавилова, микробиолог – скончалась от черной оспы в 1914 году, заразившись смертельной болезнью в экспедиции. Младшего брата Сергея Вавилова, прославленного физика и академика, не стало в 1951 году (умер от инфаркта).
Николай Вавилов в молодостиОтец мечтал, чтобы сыновья пошли по его стопам и продолжили семейное дело. Но старший, обложившись гербариями и географическими картами, штудировал учебники по биологии, младший увлекся физикой и математикой. Отец пытался «переубедить» отпрысков с помощью ремня, бранил их, но сыновья унаследовали от главы семьи твердый характер.
Окончив гимназию, Николай и Сергей уступили отцу и поступили в коммерческое училище на Остоженке, но мечты о научной карьере победили. Николай, не желая тратить год на изучение латинского языка, необходимого при поступлении в Императорский Московский университет, в 1906 году стал студентом сельскохозяйственного института, выбрав агрономию. Сергей поступил на физико-математический факультет столичного университета.
Студенческий билет Николая ВавиловаУчителями Вавилова в сельскохозяйственном вузе были магистр ботаники Николай Худяков и основоположник агрономической химии Дмитрий Прянишников, светило советской аграрной науки. Под их началом Николай сформировался как ученый.
В институте по инициативе академика и биохимика Дмитрия Прянишникова Николай Вавилов изучал селекцию. Получив диплом академии, переехал в Петербургское Бюро прикладной ботаники.
В 1913 году талантливого биолога направили учиться за границу. В коммуне Вильморен во Франции он ознакомился с селекционным семеноводством, в немецкой Йене и английском Мертоне трудился в лабораториях. Полгода работал со знаменитым биологом Уильямом Бэтсоном. В Кембридже Николай Вавилов продолжил исследовать хлебные злаки, высеяв на университетской ферме привезенные из России семена зерновых.
Академик Николай ВавиловНаучная командировка оборвалась из-за начавшейся Первой мировой войны. Призывная комиссия освободила молодого ученого от службы: у Николая обнаружили давнюю травму глаза.
В 1916 году Вавилов побывал в Северном Иране, Фергане и на Памире. В путешествиях собрал научный материал, разработал законы гомологических рядов и установил очаги распространения культурных растений.
Всколыхнувшие Россию революционные события 1917 года застали Николая Вавилова в Саратове, где он устроился преподавателем в университете. Вскоре будущий академик опубликовал исследование об устойчивости растений к инфекциям, в котором впервые указал на генетические свойства иммунитета.
Селекционная работа Николая ВавиловаОб открытии профессора советские биологи узнали в 1920-м на съезде селекционеров в Саратове. Доклад ученого пролил свет на основы теории изменчивости. Коллеги Николая Ивановича назвали открытие Вавилова соответствующим по масштабу открытиям Дмитрия Менделеева в химии и открывающим широчайшие перспективы для практики.
Спустя год Николай Вавилов изложил закон гомологических рядов в Америке, на Международном сельскохозяйственном конгрессе. Доклад Вавилова назвали сенсационным, портреты советского ученого украсили передовицы газет.
Кабинет Николая ВавиловаПозже, после обнародования Николаем Вавиловым исследования о центрах происхождения культурных растений, ученые получили своего рода компас, позволяющий ориентироваться в безбрежном растительном мире Земли.
В 1921 году Николая Ивановича пригласили в Петроград, где он с группой учеников и единомышленников организовал Всесоюзный институт растениеводства. В вузе, расположившемся в Царском Селе, прошло двадцать последних лет жизни знаменитого ученого.
Николай Вавилов за работойВ 1929 году Николай Вавилов становится академиком и президентом ВАСХНИЛ. 42-летний президент наладил контакты с коллегами из Америки и Европы. Советская генетика в 30-е годы и первой половине 40-х идет на шаг впереди западной науки.
Половина жизни Вавилова прошла в экспедициях. В студенчестве молодой ученый исходил с палаткой Закавказье и Северный Кавказ.
В 1920-е ученый – признанный лидер советской биологии и светило аграрной науки – подкреплял открытия и разработки богатейшим материалом, который собирал вместе со студентами в научных экспедициях.
Маршрут экспедиций Николая ВавиловаВ 1924 году профессор побывал в Нуристане – закрытой для европейцев провинции Афганистана. Зарубежные экспедиции в Средиземноморье, Африку и Индию невероятно обогатили коллекцию семян. Ученый написал, что в Индии «нашли прарожь» и «четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского».
В середине 1920-х генетик побывал с экспедицией в Хивинском оазисе Узбекистана, а в 1926-27 провел исследовательские работы в Алжире, Марокко, Сирии и Палестине. Николай Вавилов изучил растительный мир Греции, юга Франции, объездил Испанию и Португалию. Пешие маршруты Вавилова и его группы составили 2 тысячи километров, а собранный материал насчитывал тысячи образцов.
Николай Вавилов в экспедицииВ конце 1920-х и начале 1930-х ученый посетил Японию, Китай и Южную Америку. После экспедиций вышла в свет его вторая важнейшая работа о центрах происхождения культурных растений, за которую присудили Премию имени В. И. Ленина.
Николай Иванович за недолгую жизнь совершил 180 экспедиций по Америке и Евразии, обогативших мировую науку и принесших ему лавры великого путешественника. Результатом экспедиций стала богатейшая коллекция культурных растений, достигшая в 40 годах 250 тысяч образцов и ставшая первым в мире генным банком.
Однокурсники Вавилова по сельскохозяйственной академии немало удивились, узнав об ухаживаниях умника и красавца Николая за студенткой Катей Сахаровой. Екатерина – дочь сибирского купца, не красавица, «синий чулок», строга и суховата в общении. Но Николай Вавилов влюбился в девушку за ее острый ум. С Катей он говорил на все темы. Они сблизились на практике в Полтавской губернии. Поженились в 1912 году. Ни о каком свадебном путешествии речи не шло – в те годы будущий академик уже жил в «вавиловском» режиме: частые командировки и многомесячные экспедиции, изнурительная работа в нечеловеческом темпе – на сон отводилась пятая часть суток.
Николай Вавилов и Екатерина СахароваВ отцовском доме на Средней Пресне, где поселилась пара, окно кабинета светилось до утра.
Вавилов-старший не принял Октябрьской революции и в 1918-м эмигрировал в Болгарию. Через несколько дней после отъезда бывший купец Иван Ильич Вавилов стал дедушкой: у Николая и Екатерины родился первенец Олег. Дед увидел внука в 1928 году, перед смертью. Николай Иванович уговорил отца вернуться в Россию, а спустя неделю Иван Вавилов умер.
Личная жизнь Николая Вавилова и Екатерины Сахаровой не сложилась. После рождения сына ученый уехал работать в Саратов. Катя с маленьким сыном осталась в Москве. Через год муж получил квартиру, и семья воссоединилась. Но у Вавилова появилась другая женщина. С Еленой Барулиной ученый познакомился в экспедиции. Аспирантка без памяти влюбилась в профессора агрономического факультета, старшего на 8 лет.
Николай Вавилов с сыном ОлегомНиколай Вавилов пытался сберечь семью: в 1921 году, переехав в Ленинград, он позвал жену с сыном. Но Екатерина отказалась, понимая, что место в сердце мужа занято. Женщина осталась в Саратове, потом вернулась в Москву, где жила с сыном Олегом в доме на Средней Пресне.
На Елене Барулиной Николай Вавилов женился в 1926 году. Через два года у супругов родился сын Юрий.
Николай Вавилов и Елена БарулинаСыновья Вавилова стали физиками. Старший Олег Вавилов, окончив МГУ, работал научным сотрудником лаборатории космических лучей. В декабре 1945, после смерти отца, защитил диссертацию. Погиб в 1946 году в Домбае, куда поехал с группой альпинистов.
Юрий Вавилов окончил Ленинградский университет, где учился на факультете ядерной физики – специальности, закрытой для детей «врагов народа».
Обласканный властью в 1920 годах, в 30-х Николай Вавилов почувствовал сжимающееся вокруг него кольцо. Из института растениеводства изгоняли ближайших соратников Вавилова.
В 1929 году репрессии ужесточились: беспартийные инженеры, научные работники, аграрии и экономисты, названные «правыми уклонистами» и «вредителями», арестовывались ОГПУ и расстреливались. За многих коллег ходатайствовал Николай Вавилов, чей авторитет долгое время не позволял властям взяться за него самого.
Памятник Николаю ВавиловуРоковую роль в трагической судьбе академика сыграл Трофим Лысенко. Молодого агронома из народа вначале 30-х академик Вавилов поддержал, хотя отметил, что рассчитывать на мгновенные положительные результаты от продвигаемой Лысенко яровизации (воздействии пониженных температур на развитие растения) не стоит.
Молодой ученый понравился Иосифу Сталину «народным» происхождением и обещаниями достичь невероятной урожайности зерновых за год-полтора. Когда на съезде колхозников-ударников в 1935 году Трофим Лысенко заявил, что «вредители есть и в науке», а колхозники «дают народному хозяйству больше, чем некоторые профессора», Иосиф Виссарионович одобрительно воскликнул «Браво, товарищ Лысенко!».
Трофим ЛысенкоВ 1938 году Трофим Лысенко стал президентом ВАСХНИЛ, заменив на этом посту Вавилова. С 1939 при поддержке Сталина Лысенко со сторонниками громил генетику, называя отрасль буржуазной лженаукой.
Летом 1939 года соратник и правая рука Трофима Лысенко – Исаак Израилевич Презент – написал председателю Совнаркома СССР Вячеславу Молотову докладную записку, в которой оклеветал Николая Вавилова и его коллег, готовивших VII Международный генетический конгресс. Презент предположил, что конгресс станет «средством борьбы против передовой науки».
VII Международный конгресс состоялся, но не в Союзе, а в Шотландии. Николай Вавилов разрешения на выезд не получил, и председательское кресло на сцене пустовало.
Николай Вавилов в тюрьмеВ августе 1940 года Николая Вавилова, находившегося в научной экспедиции в Черновцах, арестовали. Следствие длилось 11 месяцев. Ученого вызывали на допрос 400 раз, а совокупное время допросов длилось 1700 часов. Следствие вели сотрудники НКВД Алексей Хват и Султан Албогачиев. Особенно «постарался» полуграмотный Хват, применявший к Вавилову жесточайшие пытки.
Костас Сморигинас в роли Николая ВавиловаВ 2000 году о событиях 1940-х в драме «Николай Вавилов» рассказал режиссер Александр Прошкин. Вавилова сыграл Костас Сморигинас, в роли Трофима Лысенко и его соратника Исаака Презента зрители увидели Богдана Ступку и Сергея Газарова.
Подорванное в экспедициях тифом и малярией здоровье Вавилова, пытки и голод стали причиной смерти ученого. Отмененный смертный приговор ничего не изменил в участи академика. В Саратовской тюрьме изможденный и страдающий дистрофией Николай Вавилов заболел воспалением легких. Из-за упадка сердечной деятельности 26 января 1943 года наступила смерть.
Могила Николая ВавиловаВеликого ученого похоронили в общей могиле для заключенных, точное место захоронения неизвестно. На Воскресенском кладбище Саратова установлена индивидуальная могила и памятник Вавилову.
Коллекция кукурузных початков Николая Вавилова24smi.org
