Реферат: Творчество Иеронима Босха. Босх иероним реферат

Реферат - Иероним Босх - Разное

(около 1450/60–1516)

Жизнь Босха остается тайной за семью печатями. Судить о нем можно только по его работам. Но и тут возникают вопросы: фантастические образы, населяющие картины Босха и приводящие в смущение зрителя, вступают в явное противоречие с религиозностью художника, в которой убеждают редкие косвенные свидетельства.

Иероним Босх родился в городе Хертогенбосе приблизительно в 1450 году. В те времена Хертогенбос был одним из четырех крупнейших городов герцогства Брабант, владения герцогов Бургундских. Теперь эта область находится на юге Голландии, неподалеку от бельгийской границы. Настоящее имя Босха - Иеронимус ван Акен, но подписывал он свои картины (что, вообще говоря, было огромной редкостью; обычно он этого не делал) псевдонимом, под которым и прославился в веках. Псевдоним "Босх" произошел от сокращенного названия родного города художника. Скорее всего, живописец выбрал себе новое имя, чтобы его не путали с другими членами семьи, представлявшей собой типичную художническую династию. Известно, что художниками были еще прадед Босха по имени Томас и его брат Иоганн. Продолжил дело своего отца дед Босха, Ян (живший в Хертогенбосе примерно с 1426 года и умерший в 1454 году). Четверо (из пяти) его сыновей тоже стали художниками - среди них и отец Босха, Антоний ван Акен, смерть которого датируется приблизительно 1478 годом.

К сожалению, до нас не дошли работы родственников великого Босха, и поэтому мы не можем судить, что он унаследовал от них, чему мог у них научиться. О жизни Босха вообще практически ничего не известно. Не осталось ни писем, ни записей художника, ни воспоминаний тех, кто лично знал его. Более того, ни одна картина Босха не датирована, что исключает саму возможность подробной реконструкции его творческого пути. Все, чем мы располагаем, - это документы, сохранившиеся в городском архиве Хертогенбоса. Они дают некоторое представление о жизни художника, но это не более чем канва, а точнее - редкий пунктир.

Этот туман, покрывающий жизнь гениального живописца, спровоцировал в XX веке появление немалого числа литературных и исторических спекуляций. Авторы "биографий" Босха не стеснялись отчаянно фантазировать (а кто ж опровергнет?), причисляя своего героя то к еретикам, то к колдунам, то к занятым поисками философского камня алхимикам. Публике подобная мифология нравилась, но все серьезные исследователи раздраженно относятся к такому сочинительству, не видя под ним никакой реальной основы.

Самый ранний из сохранившихся документов, связанных с именем художника, относится к 1474 году. В нем Босх упоминается в одном ряду со своей сестрой и двумя братьями. Художником Босх впервые назван в документе 1480 (или 1481-го) года. Приблизительно в то же время (точная дата неизвестна) Босх женился. На основе этих документов была вычислена примерная дата его рождения - 1450 год. Косвенным подтверждением этому служит сделанный пером портрет, считающийся копией утраченного автопортрета художника. На рисунке изображен пожилой мужчина лет 60-ти с небольшим. Искусствоведы сделали вывод, что портрет мог быть написан незадолго до смерти Босха, наступившей в 1516 году. Если это так, то с "вычисленной" датой рождения не ошиблись.

Женой Босха стала Алейт Гойартс ван дер Меервенне (Мервей). Она происходила из очень состоятельной семьи и была намного старше своего мужа. Благодаря богатому приданому, перешедшему в распоряжение художника, он никогда не был стеснен в средствах. Сохранилось не менее 14 документов, относящихся к периоду между 1474 и 1498 годами и дающих понятие о финансовом положении художника. В начале XVI века Босх числился среди богатейших жителей Хертогенбоса. Проблемы писать ради денег, измучившей многих его собратьев по живописному цеху, он вообще не знал.

Помимо архивных финансовых документов, некоторые подробности жизни Босха раскрывают записи, сохранившиеся в Братстве Богородицы, крупнейшей религиозной организации Хертогенбоса того времени. Братство отсчитывает свою историю с 1318 года, существуя поныне. При жизни Босха Братство играло важную роль в городе. Поклонялись члены Братства чудотворной статуе Богородицы в соборе святого Иоанна. Этот величественный, построенный в готическом стиле храм по-прежнему возвышается над центральной площадью Хертогенбоса.

В списках членов Братства имя Босха впервые появляется в 1486 году. До самой смерти художник активно участвовал в делах этого религиозного сообщества. В 1488 году, согласно документам, его пригласили на ежегодный новогодний банкет Братства в качестве почетного гостя. В том же году он становится почетным членом Братства Богородицы. В почетные члены Братства избирались (если верить официальным правилам) люди с богословским образованием, но в действительности это правило не исполнялось, и такое избрание лишь отражало социальный статус избранника. Босх, кстати, оказался единственным художником среди почетных членов Братства за всю его историю.

Он выполнил несколько работ по заказу Братства - в том числе и большой алтарный образ для собора святого Иоанна. Ни одна из этих работ не сохранилась (это вообще одна из самых больших бед, постигших все творчество Босха). Членство в Братстве было не только престижным, но и небесполезным в практическом отношении. Оно помогло художнику приобрести нужные связи и сделало его первым претендентом на получение выгодных заказов от богатейших соотечественников.

И не только соотечественников. Очень любил Босха Филипп Красивый, герцог Бургундский, "превратившийся" на закате своей жизни в испанского короля Филиппа I. В 1504 году Филипп письменно предложил "Иеронимусу ван Акену, прозывающемуся Босхом" (это первое документальная фиксация псевдонима художника) написать большой алтарный образ - триптих "Страшный суд" с боковыми панелями, изображающими Рай и Ад. К сожалению, от этой работы до нас дошел лишь деформированный фрагмент (он хранится сейчас в мюнхенской Старой пинакотеке). Впрочем, некоторые исследователи уверены, что уменьшенную копию именно этого алтарного образа, сделанную рукой самого Босха, можно увидеть в собрании венской Академии изобразительных искусств.

Филиппом Красивым список высокопоставленных покровителей художника не исчерпывается. Вспомним из этого ряда еще Изабеллу Кастильскую, королеву Испании и тещу Филиппа, а также Маргариту Австрийскую, сестру Филиппа и регентшу Нидерландов в 1507-15 и 1518-30 годах. Согласно описи, сделанной после смерти Изабеллы в 1504 году, у королевы было три картины Босха. Еще одна его картина в 1516 году (год смерти Босха) находилась в коллекции Маргариты. Как попали эти работы к владетельным особам, неизвестно.

Босх, никогда не покидавший родного Хертогенбоса, к концу жизни приобрел широчайшую известность - как на родине, так и за рубежом. Впрочем, по поводу "невыездного характера" его жизни существуют любопытные версии. Так, основываясь на том, что имя Босха на четыре года (1499-1503) исчезает из хертогенбосских документов, некоторые ученые утверждают, что в это время художник находился в Италии. Косвенным подтверждением этой теории считается написанное Босхом "Распятие святой Юлии (или святой Либераты - в новой интерпретации)". Культ этот святой характерен как раз для Италии, а не для Северной Европы. Но и то сказать - почему бы Босху было не создать эту картину по заказу одного из находившихся в Голландии итальянских купцов. В 1995 году заинтересованные читатели познакомились с книгой Линды Харрис "Тайная ересь Иеронима Босха", в которой автор настаивает, что на знаменитой картине Джорджоне "Три философа" изображены Босх, Леонардо и сам Джорджоне. А коль так, то Босх "неотвратимо" должен был присутствовать в Венеции в 1499 или 1500 году.

Но оставим догадки и домыслы. Факты же таковы - последние годы жизни Босх, вероятнее всего, провел в Хертогенбосе, работая для Братства Богородицы. Известно, что в 1511-12 годах художник создал для Братства Распятие, а в 1512-13 годах - медные паникадила. Умер он незадолго до 9 августа 1516 года, поскольку именно на этот день члены Братства заказали заупокойную мессу по художнику в соборе святого Иоанна.

Босх создал самые необычные образы в истории европейской живописи. В своих произведениях он сконструировал кошмарный мир, населенный чудовищными порождениями ада. Громко звучит в его творчестве и обличение человеческой глупости.

Оставленное Босхом наследие не имеет аналогов в искусстве. Его чудовища, бредущие по освещенной адскими огнями земле, известны всем. Картину Босха с первого взгляда узнает даже тот, кто совершенно не интересуется живописью, - ведь работы художника постоянно воспроизводятся и тиражируются. Нередко эти репродукции или их фрагменты можно встретить даже на обложке глянцевого журнала. Жизнь Босха, закрытая от нас завесой тайны, является предметом домыслов и литературных спекуляций. Ее мифологизируют, ее сочиняют, зачастую не стесняясь в приемах. Массовая публика, охочая до сенсаций (а как же наш средний читатель похож на глупцов с картин Босха!), с готовностью поглощает продукцию прытких сочинителей. И лишь немногие серьезные исследователи пытаются осмыслить творчество Босха, опираясь на редкие достоверные факты и ставя созданный художником мир в контекст эпохи, в которой ему довелось жить.

Довольно популярна версия, трактующая образы Босха как отражение и выражение его сновидений. Естественно, что ее приверженцы анализируют творчество художника с привлечением методов психоанализа. Другие авторы заходят еще дальше, отыскивая в произведениях Босха знаки его принадлежности к еретическим сектам, владеющим эзотерической тайной. Часто при этом вспоминают альбигойцев, утверждавших, что материальный мир и есть порожденный дьяволом Ад, его владение (а никакого другого Ада и нет). Кем только не называли Босха! И сумасшедшим, и погрязшим в пороке грешником, и колдуном, и пророком, явившимся открыть человечеству истину.

При этом документально зафиксированные свидетельства (к сожалению, крайне редкие) убеждают вдумчивых исследователей в том, что Босх был вполне последовательным христианином. Об этом свидетельствует, в частности, его членство в Братстве Богоматери, куда вряд ли приняли бы человека с темной репутацией. Более того, приблизительно в 1600 году работы художника приобрел испанский король Филипп II, а это очень показательно. Филипп II, будучи ортодоксальным и даже воинствующим католиком, ни при каких условиях не стал бы украшать свои дворцы сомнительными с точки зрения христианской догматики картинами. Известный факт - однажды он отверг картину Эль Греко только потому, что та "не вызывала благоговения".

Более половины из дошедших до нас 40 картин Босха написано на религиозные сюжеты, что тоже о многом говорит. Почти все не попавшие в этот разряд работы относятся к сатирическому или морализаторскому жанрам. И лишь единичные произведения изображают фантастический мир, населенный чудовищными созданиями, но именно они и вызвали широчайший резонанс в XX веке. Но ХХ век, со своей страстью к игре и безответственной фантастике, увидел в них совсем другое, нежели вкладывал в свои работы сам автор. Множество использованных художником элементов имело для его современников совершенно иное, конкретное, легко читаемое значение. Для нас эти смыслы оказались закрыты.

Наверняка символика Босха была напрямую связана с народной культурой того времени (с теми же пословицами и поговорками). Странные создания Босха находят себе двойников на полях тех же средневековых манускриптов. Еще одним "источником" босховского мира могли стать карнавальные шествия и уличные представления. В подобных спектаклях разыгрывались сценки из жизни святых, искушаемых дьяволом, а карнавальная жизнь предполагала создание системы масок - и часто очень необычных масок. Нелишне будет заметить и то, что средневековый человек воспринимал дьявола совершенно реальным существом, а его живое присутствие ощущал буквально на каждом шагу.

Без народной культуры Босху было не обойтись еще и по причине определенной герметичности жизни его родного города, практически не связанного с тогдашними крупными культурными центрами. Работы художника "вываливаются" из господствовавшего в то время в Голландии художественного направления, отцом которого выступает Ян ван Эйк (ок. 1390-1441). Последователи ван Эйка творили иной эмоциональный мир - более гармоничный, определенный и динамичный, чем у Босха. Писали они и в отличной от босховской манере - плотным, гладким, точным мазком, не похожим на летящий, непредсказуемый, не знающий правил мазок Босха.

Ярко выраженная индивидуальность и относительная изолированность художника не позволяют точно датировать его работы (сам он этого не делал). Для того чтобы выстроить картины художника в некоторой хронологической последовательности, искусствоведам приходится исследовать и анализировать мельчайшие детали. Некоторые вещи относят к раннему периоду творчества Босха по причине их "незамысловатости" и "технических" просчетов. Есть и другие критерии. Но, в любом случае, конечные результаты "хронологизации" художественного мира Босха весьма приблизительны. Реальная последовательность наверняка была несколько или сильно другой.

Босха хорошо знали в Европе в конце его жизни и еще долго после его смерти. "Сидячий" образ жизни (всю жизнь - в одном городе) не помешал этому. Например, у венецианского кардинала Доменико Гримани было пять полотен художника. Большой триптих "Искушение святого Антония" (сейчас он находится в Лондоне) приобрел некий португальский коллекционер не позже 1544 года. В 1542 году на мануфактуре, принадлежавшей французскому королю Франциску I, выпускали гобелены, вытканные по картинам Босха. С огромным интересом к творчеству Босха относился испанский король Филипп П. Но в Испании у картин великого художника была нелегкая судьба. Вскоре после смерти Филиппа II испанская инквизиция сочла их "зараженными ересью". Афишировать их не поощрялось. Об этом мы знаем из вышедшей в 1605 году книги испанского монаха Хосе де Сигуэнцы, подробно описавшего знаменитый королевский дворец-монастырь Эскориал и хранившиеся в нем сокровища. Сам Сигуэнца относился к работам Босха с большой симпатией, сравнивая их с "мудрыми книгами". "Если на этих картинах мы видим нелепости, - отмечал монах, - то это наши нелепости, которые художник изобразил в назидание нам... Там, где другие художники пишут человека снаружи, - мудро добавлял автор, - Босх показывает его изнутри".

Босх заворожен идеей греха. На человеческую природу он смотрит не слишком оптимистически. В большинстве его произведений человек словно погружен в море безумия и, запутавшись среди населяющих мир дьявольских монстров, даже не замечает, когда в мир является Спаситель. Да что там простой обыватель! И святые у Босха сплошь и рядом одержимы мучениями и дьявольскими искушениями. Напор зла кажется несокрушимым, оно открыто смеется над человеком, принимая отвратительны личины. Эти личины в XX веке заслонили собой основной пафос творчества Босха. Спустя четыре столетия после смерти художника сюрреалисты нарекли его "почетным профессором кошмаров", считая, что он в своих работах "воплотил бредовое мировоззрение конца средневековья, исполненное волшебства и чертовщины". В глазах сюрреалистов Босх предстал этаким средневековым вариантом Сальвадора Дали, не больше. Между тем внимательным открывается в Босхе другое. Босх выступает предтечей Реформации, с ее острым чувством человеческого несовершенства (без различия званий и положений) и страстным порывом вернуть изначальную чистоту христианскому вероучению. Она дышит в его работах, рвется наружу, зовет человека оглянуться вокруг и ужаснуться. Оглянется ли ? Ужаснется ли?

Корабль дураков (1490-1500)

Поклонение волхвов

Иоанн Креститель в пустыне

Несение креста на Голгофу

Источники: smallbay.ru, artprojekt.ru

Открытый банк данных для учащейся молодежи, студентов, преподавателей и всех других в 23 разделах: учебные материалы, обучающие и научно-популярные видео материалы, образование и рынок труда, проблемы науки, студенческий досуг, социально-экономические проблемы студентов, музыкальные коллекции, DVD и многое другое.

www.ronl.ru

Иероним Босх - Доклад

Иероним Босх

Иероним Босх замечательно своеобразный художник. Чисто нидерландские пристальность и наблюдательность сочетаются у него с необычайно продуктивной фантазией и весьма мрачным юмором. Один из его любимых сюжетов Искушение святого Антония, где отшельника осаждают дьяволы.

Босх населял свои картины легионами маленьких ползающих, страховидных тварей, у которых самым невероятным образом сращены части пресмыкающихся, ракообразных, чешуйчатых, панцирных, жаберных и невесть каких существ с добавлением еще растительных и неорганических элементов: обломки кувшинов, щиты, шлемы, иглы. Совсем жутко становится, когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта кунсткамера бесов, диковинных пузырей земли значительно отличается от средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи.

Апофеоз босховской демонологии его Музыкальный ад, похожий на сад пыток: обнаженные люди, перемешавшись с лезущими на них со всех сторон чудовищами, корчатся в мучительной похоти, их распинают на струнах каких-то гигантских музыкальных инструментов, стискивают и перепиливают в загадочных приборах, суют в ямы, глотают. Можно подумать, что Босх просто обладал болезненным воображением и был, так сказать, декадентом XV века. Однако это не совсем справедливо. Странные фантасмагории Босха рождены философическими потугами разума.

Он стоял на пороге XVI века, а это была эпоха, заставляющая мучительно размышлять. Босха, по-видимому, одолевали раздумья о живучести и вездесущности мирового зла, которое, как пиявка, присасывается ко всему живому, о вечном круговороте жизни и смерти, о непонятной расточительности природы, которая повсюду сеет личинки и зародыши жизни и на земле, и под землей, и в гнилом стоячем болоте. Босх наблюдал природу, может быть, острее и зорче других, но не находил в ней ни гармонии, ни совершенства. Почему и зачем мир кишит столькими странными созданиями? Почему человек, венец природы, так же, как они, обречен смерти и тлену, почему он слаб и жалок, почему он мучает других, мучает себя и непрерывно подвергается мучениям?

Уже одно то, что Босх задается такими вопросами, говорит о разбуженной пытливости явлении, сопутствующем гуманизму. Гуманизм ведь не означает только славословия всему человеческому. Он означает и стремление проникнуть в суть вещей, разгадать загадки мироздания. У Босха это стремление окрашивалось в мрачные тона, но само по себе оно все же было симптомом той самой умственной жажды, которая побуждала Леонардо да Винчи исследовать всё и вся прекрасное и безобразное. Могучий, светлый интеллект Леонардо воспринимал мир целостно, ощущал в нем единство. В сознании Босха мир отражался раздробленно, разбитым на тысячи осколков, которые вступают в непостижимые и прихотливые соединения. Но когда Босх пишет Рай, он старается нащупать какую-то общую, примиряющую противоречия концепцию бытия. Он дает доступ в райские сады своим уродливым тварям, которые и здесь ползут, лезут на берег из яйцевидного темного пруда, очевидно, символизирующего вечно рождающее лоно праматери-природы. Но в раю они выглядят безобидными, больше забавными, чем страшными, и резвятся на лугах, озаренных розовым светом, рядом с красивыми белыми птицами и животными. А в другой части райской панорамы густые стаи темных птиц вихрем вырываются из пещеры в скале, напоминающей жерло огромной печи, неустанно выпекающей все новые жизни, взмывают вверх, потом возвращаются, снова погружаясь в темноту и опять вылетая на свет. Странная, фантастическая, как сновидение, картина круговращения вещества.

Беспокойный дух взыскующей мысли проникал в искусство. Почему он мог принять такое мрачное и гротескное направление, как у Босха? чтобы это понять, надо вспомнить, что, во-первых, культура Нидерландов была плотью от плоти средних веков, а во-вторых, для Нидерландов в конце XV и начале XVI века наступали тяжелые, грозные времена. Маленькая, но богатая страна, ранее входившая в состав самостоятельного герцогства Бургундского, теперь перешла во владение хищных Габсбургов. Чем больше процветал Антверпен международный порт, цветок моря, тем бесцеремоннее грабили его испанские монархи, черпая здесь львиную долю своих мировых доходов.

В Нидерландах распоряжалась, как дома, свирепая испанская инквизиция; позже, при Филиппе II, был установлен террористический режим герцога Альбы. Повсюду воздвигались виселицы, пылали целые селения, кровавые пиршества довершала эпидемия чумы. Отчаявшиеся люди хватались за призраки появлялись мистические учения, изуверские секты, занятия колдовством, за которые церковь преследовала и казнила еще больше. На протяжении целого столетия в Нидерландах накипало возмущение, вылившееся затем в революцию. Это была эпоха, памятно описанная де Костерем в Легенде о Тиле Уленшпигеле.

Босх был гораздо ближе к жизни, чем это может показаться. Этого нельзя сказать о романизирующих течениях, то есть находившихся под влиянием итальянского чинквеченто, они стали распространяться в Нидерландах в XVI веке. Их несамобытность очень заметна. Иной раз буквально заимствовали композиции Леонардо или переносили в живопись его рисунки. Изображение классической наготы, прекрасное у итальянцев, нидерландцам решительно не давалось и выглядело даже несколько комически, как Нептун и Амфитрита Яна Госсарта, с их пышными раздутыми телесами. Был у нидерландцев и свой провинциальный

www.studsell.com

Реферат - Иероним Босх–жизнь и творчество

Министерство культуры и туризма Украины

Государственная академия руководящих кадров культуры и искусств

Институт дизайна и ландшафтного искусства

Кафедра дизайна и ландшафтного искусства

Курсовая работа на тему:

«Иероним Босх – жизнь и творчество»

Выполнила: Хоменко Я.Ю.

студентка группы ДИ-55,

IV курса,

специализация: «Дизайн интерьера»

Руководитель: Бальзак Л.М.

Киев 2007

План

1. Вступление с.3

2. Иероним Босх – основоположник пейзажной и жанровой живописис4.

3. «Семь смертных грехов» с.5

4. «Удаление камней глупости» с.7

5. «Фокусник» с.8

6. «Корабль дураков» с.10

7. «Распятие на кресте, с донатором» с.12

8. «Воз сена» с.14

9. «Сад земных наслаждений» с.22

10. «Cв. Иоанн Креститель в размышлении» с.33

11. «Молитва Святого Иеронима» с.34

12. «Cвятой Иоанн Богослов на Патмосе» с.35

13. «Искушение Святого Антония» с.36

14. «Страшный суд» с.40

15. «Поклонение волхвов» с.44

16. Выводы с.48

17. Список использованной литературы с.49

Вступление

Ренессанс (Возрождение) (Renaissance), эпоха интеллектуального и художественного расцвета, который начался в Италии в 14 веке, достиг пика в 16 веке и оказал значительное влияние на европейскую культуру. Термин «Возрождение», означавший возврат к ценностям античного мира (хотя интерес к римской классике возник ещё в 12 веке), появился в 15 веке и получил теоретическое обоснование в 16 веке в трудах Вазари, посвящённых творчеству знаменитых художников, скульпторов и зодчих. В это время сложилось представление о царящей в природе гармонии и о человеке как венце её творения. Среди выдающихся представителей этой эпохи — художник Альберти; архитектор, художник, учёный, поэт и математик Леонардо да Винчи.

Архитектор Брунеллески, новаторски используя эллинистические традиции, создал несколько зданий, не уступавших по красоте лучшим античным образцам. Очень интересны работы Браманте, которого современники считали самым талантливым архитектором Высокого Возрождения, и Палладио, создавших крупные архитектурные ансамбли, отличавшиеся цельностью художественного замысла и разнообразием композиционных решений. Здания театров и декорации сооружались на основе архитектурных работ Витрувия (около 15 г. до н.э.) в соответствии с принципами римского театра. Драматурги следовали строгим классическим канонам. Зрительный зал, как правило, напоминал по форме конскую подкову, перед ним находилось возвышение с авансценой, отделявшейся от основного пространства аркой. Это и было принято за образец театрального здания для всего западного мира на следующие пять столетий.

Живописцы Ренессанса создали цельную, обладающую внутренним единством концепцию мира, наполнили традиционные религиозные сюжеты земным содержанием (Никола Пизано, конец 14 века; Донателло, начало 15 века). Реалистическое изображение человека стало главной целью художников Раннего Возрождения, о чем свидетельствуют творения Джотто и Мазаччо. Изобретение способа передачи перспективы способствовало более правдивому отображению действительности. Одной из главных тем живописных произведений Ренессанса (Жильбер, Микеланджело) были трагическая непримиримость конфликтов, борьба и гибель героя. Около 1425 г. Флоренция стала центром Ренессанса (флорентийское искусство), но к началу 16 века — Высокое Возрождение — ведущее место заняли Венеция (венецианское искусство) и Рим. Культурными центрами являлись дворы герцогов Мантуи, Урбино и Феррады. Главными меценатами были Медичи и римские папы, особенно Юлий II и Лев Х. Крупнейшими представителями «северного Ренессанса» были Дюрер, Кранах Старший, Хольбейн. Северные художники в основном подражали лучшим итальянским образцам, и только немногие, например Ян ван Скорел, сумели создать свой стиль, который отличался особой элегантностью и грацией, — маньеризм.

Иероним Босх

(ок. 1460 -1516)

Иероним Босх (Иеронимус Антонисзон ван Акен) — выдающийся нидерландский живописец, причудливо соединивший в своих картинах черты средневековой фантастики, фольклора, философской притчи и сатиры. Один из основоположников пейзажной и жанровой живописи в Европе.Творчество этого выдающегося нидерландского живописца остается волнующим, загадочным и удивительно современным. Спустя четыре столетия после его смерти сюрреалисты нарекли Босха «почетным профессором кошмаров», считая, что он «представил картину всех страхов своего времени… воплотил бредовое мировоззрение конца средневековья, исполненное волшебства и чертовщины».

javascript:newwindow('life.html') В нем видели предшественника сюрреализма, этакого опередившего свое время Сальвадора Дали, черпавшего свои образы в сфере бессознательного; видели психопата, страдающего эдиповым комплексом и одержимого сексом. Предполагали, что он был знаком с практикой алхимии, астрологии, магии, спиритизма, оккультных наук, владел искусством применения галлюциногенов, вызывающих адские видения...

Некоторые из этих гипотез устарели, иные при всей их привлекательности не подтверждаются фактами; есть и такие, что дали ключи к пониманию картин, но часто противоречивые и во всяком случае не всеобъемлющие.

Удивителен подход художника к решению пространственных задач. В больших фантасмагориях он создает и неопределенное пространство, в котором множество движущихся фигур выстроено в горизонтальные или волнистые цепочки, образующие единый передний план. В некоторых босховских картинах отсутствует перспектива, но даже там, где она есть, художник смотрит на изображаемый мир сверху, как наблюдатель.

Мир Босха так и остаётся неразрешенной загадкой. Жизненный и творческий путь Иеронима (Иероена) ван Акена неразрывно связан с его родным Хертогенбосом, небольшого ныне голландского городка близ бельгийской границы, а в те времена — одного из четырех главных городов герцогства Брабант. Окончание его названия и послужило основой для псевдонима Босх. Иероним родился около 1460 г. в большой семье потомственных художников. Живописью занимались дед Босха Ян ван Акен и его брат, двое дядей, отец — Антонис ван Акен и брат Гооссен, который в 1478 г. унаследовал отцовскую мастерскую. Mать происходила из семьи резчика по дереву. Иероним был с детства окружен художественной средой, приобщился к семейным художественно-ремесленным традициям.

Затем последовало обучение в нидерландских городах Харлеме и Делфте, где молодой художник познакомился с искусством Рогира ван дер Вейдена, Дирка Боутса, Гертгена тот Синт Янса, влияние которых ощущалось потом в разные периоды его творчества. В 1480 г. Босх вернулся в Хертогенбос уже свободным мастером-живописцем.

В следующем году он заключил брак с Алейд Гойартс ван дер Меервенне (Мервей). Эта девушка из богатой и знатной семьи принесла в приданое мужу солидное состояние, предоставив ему право распоряжаться им по своему усмотрению.

Брак Иеронима не был особо счастливым (супруги не имели детей), но он дал художнику материальное благополучие, положение в обществе и независимость: даже выполняя заказы, он мог себе позволить писать так, как хотел.

Ни одна из дошедших работ Босха не датирована им самим. Поэтому, предположительно, первые известные его картины, носившие сатирический характер, относятся к середине 1470-х гг. Созданные в 1475-1480гг. картины «Семь смертных грехов», «Брак в Кане», «Фокусник» и «Удаление камней глупости» («Операция глупости») носят ярко выраженный нравоучительный характер с элементами иронии и сатиры.

«Семь смертных грехов» — одна из самых ранних известных работ Босха. Она имеет ярко выраженный нравоучительный характер с элементами иронии и сатиры. Работа упоминается в литературе как настольная, наверное, потому, что сцены в центре должны рассматриваться под разными углами. Так ли это — не установлено.

Центральная круглая композиция этой картины напоминает глаз — Всевидящее око Бога, наблюдающее за грешным человечеством, в зрачке которого изображена фигура Христа, предупреждающего и благословляющего на добрые дела. Христос окружен кругом золотых лучей.

Ниже надпись: «Берегись, берегись, Бог видит всё».

Дальше следует представление семи смертных грехов, способных погубить душу, с их латинскими названиями: гнев, гордыня, сладострастие (похоть), лень, чревоугодие, алчность(жадность) и зависть. Художник находит для каждого из них понятный, жизненный пример, показанный с насмешкой. Выше и ниже круга в центре картины — два текста Ветхого Завета из книги Второзакония (32:28-29 и 32: 20).

28 Ибо они народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла.

29 О, если бы они рассудили, подумали о сем, уразумели, что с ними будет!

32:20 И сказал: сокрою лице Мое от них и увижу, какой будет конец их; ибо они род развращенный; дети, в которых нет верности.

Художник напоминает людям, погруженным в каждодневную суету привычных, будничных грехов, повторяющихся снова и снова, что за злом неотступно следует воздаяние.

Четыре угла картины украшены сценами «четырех последних вещей» (по выражению проповедников того времени): Смерть, Страшный суд, Ад и Небесные врата .

javascript:newwindow('seven.html') Не случайно испанский король Филипп II распорядился повесить «Семь смертных грехов» в спальне своей резиденции-монастыря в Эскориале, чтобы на досуге предаваться размышлениям о греховности человеческой натуры. Здесь еще чувствуется неуверенность штриха молодого художника, он использует лишь отдельные элементы символического языка, которые позже заполнят все его произведения.

Немногочисленны они и в картинах «Удаление камней глупости» и «Фокусник», высмеивающих людскую наивность, которой пользуются шарлатаны, в том числе и в монашеском одеянии.

Золотая надпись, которая является трудной для чтения современного читателя, расшифровывается: ''Meester snijt de keye ras /Myne name is lubbert das" — Мастер, удалите быстро камни. / Меня зовут Lubbert.

Надписи в подобном стиле можно быть найти на гербах этого периода. Текст здесь, однако, связан со сценой: четыре фигуры на фоне пейзажа. У человека, сидящего на стуле, что-то удаляют из головы с помощью трубки. Монах, с оловянным кувшином в руке, кажется, комментирует сцену. Четвертая фигура, женщина с книгой на голове, беспристрастно наблюдает за происходящим.

Что значит эта сцена и надпись «Мастер, удалите быстро камни.» (у Лабберта)? В Средневековье выражением «у него камень в голове», пользовались, чтобы сказать, что кто-то глупец (дурак). Так что Лабберт хочет быть вылеченным от глупости как можно скорее. Однако, то, что хирург удаляет из головы, не «камень глупости», а цветок, как лежащий на столе.

На картине присутствуют и другие предметы: перевернутая воронка — атрибут мошенничества или ложной мудрости; кувшин, висящий на поясе хирурга — ненасытность, жадность; книга на голове женщины — сейчас это, к сожалению, не ясно.

В 1956г были попытки объяснить связь между камнем и цветком, обращаясь к старым словарям. Установлено, что слово «tulpe» имеет коннотацию (связь) с глупостью, гвоздики — связаны со словом «keyken» (немного камня). Возможно, Босх обратился к символам, чтобы изобразить цветы вместо камней.

«Фокусник» — одна из ранних работ Босха. Фокусник установил свой стол у стены, рядом с дорогой. Каждый прохожий останавливается и с интересом наблюдает. К удивлению всех, фокусник показывает, что он вынул маленькую лягушку изо рта старика. В это время, воришка, может и напарник фокусника, опустошает карман простофили. Сова, смотрящая из корзины — типичый, для Босха, символ зла. Под столом сидит маленькая собачка или обезьянка в костюме шута — символ обмана Такую сцену можно увидеть и сейчас, через 500 лет. Другие лица и одежда, но так же простофиля следит за напёрсточником или фокусником. «Склонность человечества к глупости может привести к злу» — говорит, теперь уже нам, Иероним Босх.

Еще острее Босх высмеял церковников в картине «Корабль дураков» (1490-1500гг.), где подвыпившие монашкa и монах горланят песню в компании простолюдинов на утлом суденышке, управляемом шутом.

Картина «Корабль дураков» относится к зрелому периоду творчества Босха. Центральная тема «Корабля дураков» проходит через все творчество художника. Это осмеяние и осуждение пороков человеческого общества, глупости и зла, господствующих в мире. Представление о «кораблях» широко распространилось еще во время средневековья. Существовали образы «Корабль господен» и «Корабль дьявола», олицетворявшие доброе и злое начала. Эти понятия имели обобщающий смысл: праведники и грешники находятся, соответственно, на своих кораблях.

Пассажиры корабля Босха — представители различных слоев общества. Главное место занимают монах и монахиня, пьянствующие с группой крестьян, горланящие какую-то песню под бренчание лютни. Вместо мачты — дерево, сломанная ветвь служит рулем, ковш с длинной ручкой – веслом. На мачте примостился шут в дурацком колпаке, пьющий вино. Композиционным построением своей картины Босх подчеркивает неустойчивость и эфемерность корабля, бессмысленность происходящего. Фигуры плоские, грубые и уродливые, напоминают гротескные маски. Они кривляются, кричат, буйствуют, рискуя перевернуть корабль. Каждая фигура и каждый предмет имеют символическое значение и намекают на человеческие пороки: невоздержанность, разврат, пьянство, обжорство, тщеславие. Розовый флаг с полумесяцем и сова на дереве — символы зла и ереси. Монах и монахиня, изображены в таких же позах, как пары в средневековых садах любви, которые, как правило, делают музыку прелюдий к занятию любовью. Плоды вишни, лютня и винный кувшин — распутство и потеря самообладания от вина. Автор явно хочет задеть зрителя за живое, шокировать, чтобы невольно на ум пришел вопрос: куда же плывет такой корабль?

Дураки на корабле — не безбожники, так как среди них — монах и монахиня, но они все живут «в глупости». Босх смеётся, но это — грустный смех. Ведь всё человечество плывёт через море Времени на одном общем «Корабле». Мы все, кто больше, кто меньше, подвержены тем же порокам, что и «дураки». Мы едим, пьём, обманываем, играем в глупые игры. Тем временем наше судно дрейфует бесцельно.

Эксцентричный и загадочный гений, Босх ясно показал уродливые, зловещие и чудовищные вещи — скрытые существа нашего внутреннего мира.

«Корабль Дураков» — не о других людях, это — о нас. Это себе мы должны задать вопрос: куда же плывет НАШ корабль?

Резко осуждавший развращенность духовенства, Босх все же вряд ли являлся еретиком, как утверждал современный немецкий искусствовед В. Френглер. Хотя свой путь к постижению Бога он искал вне официальной церкви.

В 1486-1487гг. художник вступил в Братство Богоматери в Хертогенбосе, основанное группой светских и духовных лиц. Это религиозное братство было создано в 1318 году, на основе культа Девы Марии; его члены много занимались благотворительной и просветительской деятельностью. Босх состоял почетным членом Братства и выполнил ряд работ по его заказу: цветной витраж для капеллы в церкви Святого Иоанна, роспись и позолоту алтаря, картину с сюжетом «Распятия» и др.

Иероним Босх известен работами, наполненными демоническими существами, показывая его исключительную независимость от традиции его времени. Однако, эта картина полностью соответствует иконографической традиции 15-ого столетия, одна из немногих работ владельца, содержащих портрет дарителя.

Донатор, стоящий на коленях, молится о спасении. Его сопровождает Святой Петр (с ключом), которого донатор считает своим покровителем. Повернувшись к Св.Иоанну Богослову, Св.Петр представляет своего подопечного и просит за него.

Св.Иоанн просит Деву Марию, обратиться к Сыну. Скоро, очень скоро, Он встретится с Всевышним и может заступиться за донатора.

Сцена изображается в месте, где действительно пытали осужденных преступников, на краю Брабантского города, который виден вдали. Сломанная виселица, разбросанные кости…

Личность дарителя не известна. Только его имя, Пётр, обозначено присутствием его святого покровителя. Костюм, который был принят в 15-ом столетии, указывает, что даритель был в свите лорда. Не известно, одиночная ли это картина или это часть алтаря, имевшего боковые створки, что характерно для художника.

javascript:newwindow('christ.html') Как член Братства Богоматери Босх был, несомненно, знаком с богословской литературой, знал жития Святых, описания их видений. Кроме того, он был осведомлен о достижениях современных ему наук, интересовался алхимией, астрологией, народной медициной, имел понятия об инженерном и строительном деле. Но самое главное — он был знатоком народной мудрости: пословиц, загадок, притч. Одним словом, Иероним Босх был образованным человеком своего времени. Для нас особенно важно, как он претворял свои познания в мир фантастических образов.

javascript:newwindow('seno.html') Одним из примеров претворения этих знаний в художественные образы является трехстворчатый алтарь, названный Босхом «Воз сена». Сюжет его, видимо, основывался на старой нидерландской пословице: «Мир,— стог сена, и каждый старается ухватить с него сколько может». Это было первое крупное произведение мастера зрелого периода, в котором он выступает великолепным рассказчиком, объединяющим основной темой множество занимательных эпизодов и символов.

javascript:newwindow('wayf.html') Внешние створки алтаря (закрытого) изображали будничную, хорошо знакомую зрителю сцену: по дороге — символу земной жизни — бредет усталый, оборванный путник. Все скромные пожитки — за спиной. Дорога полна опасностей: сзади группа воров привязывает прохожего к дереву, ограбив его; вдали, на холме, готова виселица, на которую страннику очень легко попасть; слева от странника, крестьянин играет на волынке (символ ненасытности или споров) и танцующая пара (символизирующая опасность сексуального искушения).

И, как будто этого недостаточно, страннику угрожает злая собака. Отбиваясь от неё, бедняга, кажется, не видит, что мост, на который он собирается ступить, слишком ветхий, чтобы выдержать его.

В пессимистическом стиле, типичном для него, Босх напоминает зрителям, что мир чреват опасностями, и что человек, идущий по Дороге жизни, никогда не должен забывать о бдительности. Впоследствии этот образ найдет свое развитие в картине «Бродяга», или «Блудный сын», 1510 г.

Сюжет левой части показывает библейскую историю создания первых людей и их изгнание из Рая.

Верхняя часть панели показывает Небеса. Бог наблюдает за ангелами. Непослушных — изгоняет, и они, превращаясь в монстров, подобных крылатым насекомым, падают на землю.

Земля пустынна и суха, только в центре оазис, окружённый стеной. Это — Рай. Слева — Бог создал Еву из ребра спящего Адама. Ниже — встреча со Змеем-искусителем. И, как следствие, — изгнание из Рая. Адам и Ева пытаются скрыть наготу. Адам просит Ангела простить их. Но Бог так решил! И Ева со страхом и неуверенностью смотрит в будущее.

На фоне огня, в котором горят проклятые, (Босх показал его в «Видениях потустороннего мира») идёт строительство новой башни. Как и многое в работах Босха, назначение её было загадкой. Но историк-искусствовед Сикнза (c. 1605), описал её, как строение, для подготовки входящих в Ад. Строительный материал — «души несчастных проклятых». Другая версия, что это пародия на Вавилонскую башню.

Босх предоставляет зрителю разнообразие фигур, подвергающихся наказаниям, связанным с различными грехами.

Первой замечаем голую фигуру, едущую на корове. Окружённая вниманием нескольких демонов, держа чашу, она въезжает в башню. Один из демонов проткнул её раскалённым вертелом. Считается, что это символ того, кто обокрал церковь или заведение для бедных. Рядом наказание Развратника — жаба отгрызает его гениталии, показывая, как все они будут наказаны.

Огромная рыба-демон (рыба — символ жадности) пожирает Жадного. Дьявол-охотник за душами, трубя в рог, тащит Сатаниста, с распоротой грудью. Наконец, собаки терзают жертву под мостом. Собаки Ада, адские псы, сопровождaвшие охотника за душами Сатану, часто встречаются в средневековой литературе.

Здесь Босх показывает один из смертных грехов — Жадность, и то, что следует из неё: разногласия, насилие, убийство, гордыня, разврат и обман. Ирония Босха в том, что в Нидерландах сено имело небольшую ценность и часто использовалось как символ бесполезности мирской выгоды. И выражение «везти воз сена» с кем-то значило дразнить или обманывать этого человека.

По дороге, среди природы, свойственной Босху, движется воз сена. Вверху Христос, благословляет людей на праведную жизнь. Все же, сцена ниже совсем не духовна. На вершине стога, на заднем плане — обнимающаяся пара. Перед ними, под маской урока музыки, учитель соблазняет ученицу. Ангел молит о помощи, о прощении, что допускает всё это, но флейта демона побеждает. А над ними символы греха: сова (зло, ересь) и кувшин (ненасытность). А внизу торжествует Жадность. Каждый стремиться урвать побольше сена (благ). Слева — Король и Римский папа (власть). Им не нужно бороться. Всё, что они хотят и сколько хотят, они берут силой власти. Ниже — простой народ. Кто с вилами, кто с лестницей… И вот, уже драка! Жадность породила насилие. Человек с вилами пытается защититься от нападающего с ножом. Лежащему на земле мужчине приставили нож к горлу. Монах отчаянно сдерживает женщину, избивающую другую. Рядом с дорогой — сцены обычной жизни. Они говорят, что те, кто не участвуют в драке, безразлично наблюдают или не обращают внимания на происходящее.

Мужчина, возможно, пьяный, спит на коленях у женщины с ребёнком; жарится мясо на огне, а перед ним женщина моет ребёнка; дантист «лечит» пациента, а в правом углу ненасытный священник наблюдает за монахинями, которые наполняют большой мешок сеном.

Все же, несмотря на все это, воз продолжает продвигаться, размалывая всё, что попалось под колёса. Тянут его демоны (справа) с большой рыбой (символ жадности, ненасытности). И тянут прямо к дверям ада — правая панель (хорошо виднона полном триптихе). Цель Босха была показать современникам, что занятие (дело), не приносящее пользы людям, не имеет ценности, оно — сено, используемое Сатаной, чтобы соблазнить человечество к саморазрушению. Прошло 500 лет, но и сейчас актуальна идея картины. Жадность, желание обогатиться без труда порождают разногласия, насилие, убийство, разврат, обман и ведут человечество к разрушению".

javascript:newwindow('garden.html')Особенно много загадок и по сей день таит в себе другой босховский триптих — «Сад земных наслаждений» (Около 1510-1515гг.), в котором художник выступает во всеоружии своего мастерства.

9 И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так.

10 И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что [это] хорошо.

11 И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так.

12 И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что [это] хорошо.

13 И был вечер, и было утро: день третий.

Ветхий Завет Бытие 1

Триптих «Сад земных наслаждений» — самое известное и загадочное из произведений Босха. В 1593 г. его приобрел испанский король Филипп II, которому нравились работы художника. С 1868 г. триптих находится в коллекции Музея Прадо в Мадриде.

На внешней поверхности закрытых створок художник изобразил Землю на третий день творения. Она показана как прозрачная сфера, до половины заполненная водой. Из темной влаги выступают очертания суши.Вдалеке, в космической мгле, предстает Творец, наблюдающий за рождением нового мира…

Центральная часть триптиха представляет собой панораму фантастического «сада любви», населенного множеством обнаженных фигур мужчин и женщин, невиданными животными, птицами и растениями. Влюбленные беззастенчиво предаются любовным утехам в водоемах, в невероятных хрустальных сооружениях, скрываются под кожурой огромных плодов или в створках раковины. Великолепная по живописи картина напоминает яркий ковер, сотканный из сияющих и нежных красок. Но это прекрасное видение обманчиво, ибо за ним скрываются грехи и пороки, представленные художником в виде многочисленных символов, заимствованных из народных поверий, мистической литературы и алхимии.

Композиция левой створки продолжает тему сотворения мира и посвящена рождению человека.

Бледные цвета закрытого триптиха сменяет буйство красок. Разные животные пасутся среди зелёных холмов, вокруг водоёма с причудливым сооружением. Это — Фонтан жизни, из которого выбираются на сушу разнообразные существа. На переднем плане, около Дерева познания, Бог представляет Еву удивлённому Адаму. Как обычно у Босха, никакая идиллия не существует без предзнаменования зла, и мы видим яму с тёмной водой, кота с мышью в зубах (кот — жестокость, дьявол).

На правой створке показан Ад.

Сказочный рай центральной панели уступает кошмару Ада, в который волнение страсти преобразовано в безумие страдания. Как всегда у Босха при изображении Ада, горящий город служит фоном, но здесь здания не просто горят, скорее они взрываются, выбрасывая струи огня. Основная тема — хаос, в котором нормальные отношения перевернуты вверх дном, и обычные предметы.

Пара обычных ушей, несущих большой нож размалывает тела проклятых, а ниже, на ледяном озере, человек балансирует на большом коньке, который несёт его к проруби. Музыкальные инструменты (как символ сладострастия и разврата), превращены в орудия пытки. Безобидный кролик(символ изобилия) держит на охотничьем рожке истекающую кровью жертву; рядом беспомощная мужская фигура борется с любовными приставаниями свиньи, в одежде монахини. Наконец, выше этой сцены — Птицеголовый монстр пирует проклятыми и затем они погружаются в яму, обжору заставляют беспрерывно рвать в яму, тщеславную женщину ласкают монстры. Необычным кажется Дерево-человек, в туловище которого устроена таверна, а голова поддерживает диск, на котором под звуки волынки мучают грешников. «В этом ужасе нет спасения для погрязших в грехах » — говорит пессимистически Босх.

По формату триптих традиционен для нидерландских алтарей, но содержание показывает, что Босх не предназначал его для церкви.

Первым расшифровать это произведение попытался испанский монах Фрей Иосиф Сигуэнций (Хосе де Сигуенса), в 1605 г. Он считал, что в нем дан собирательный образ земной жизни человека, погрязшеro в греховных наслаждениях и забывшего о первозданной красоте утраченного рая и потому обреченного на гибель в аду. Хосе де Сигуенса писал: «На мой взгляд, различие между картинами этого художника и картинами всех остальных заключается в том, что остальные стремятся изобразить человека таким, каким он выглядит снаружи, в то время как один лишь он имел достаточно мужества изобразить человека изнутри».

Просматривая увеличенные изображения створок, я прочла классическое (принятое специалистами) описание их содержания. Предлагаю прочесть ещё одно интересное мнение.

«Любое серьезное рассмотрение картины начинается с подробного описания всех персонажей ее, затем осмысления их и попыткой связать единой мыслью. Сначала бегло осмотрим триптих, поскольку персонажей множество.

На внешних поверхностях закрытого алтаря изображены две половины Земли на третий день творения. Это прозрачная сфера, до половины заполненная водой. Из воды выступают очертания суши. Вдалеке – Творец наблюдает за рождением мира.

Внутренняя поверхность левой створки посвящена зарождению растений, животных из воды. В центре створки изображен круглый водоем, украшенный причудливым сооружением, – это источник жизни, из которого порожденные существа выбираются на сушу. На первом плане Господь рассматривает только что созданных им Адама и Еву.

На правой створке дана фантастическая картина ада. Тьма, пламя дальнего пожара.

В центральной части царит атмосфера веселого карнавала, вселенского праздника любви, нежных любовных забав нагих молодых людей.

В чем смысл картины? Посмотрим критику.

Американский журнал по искусству «Смитсониан» пишет: «Триптих «Сад наслаждений», написанный, вероятно, между 1510 и 1515 годами, также вызывает не те чувства, которые стремился внушить его создатель. На взгляд современного зрителя, в центральной части триптиха царит атмосфера безгрешности; нежные забавы изображенных на ней нагих молодых людей навевают светлые, радостные чувства. Их лица по-детски искренни, мечтательны, счастливы, они развлекаются на виду у всех и предаются любви под сенью раковин и гигантских плодов. Однако для Босха и вообще для средневекового образа мыслей тот мир переполнен символами греха – птицы, рыбы и спелая клубника означают распутство и похоть, зло вопиет о возмездии. В качестве наказания за это Босх определяет самые жестокие пытки, до которых когда-либо доходило воображение человека. В последней части триптиха грешников натягивают на струны арфы, давят, зажимая между лютней и книгой, погружают в топь, их похищают дикие звери, клюет птица, целует свинья, грызут собаки, им перерубают шею, их протыкают мечом, топят в море огня. Никто не избегает кары, никому не удается спастись. Современный зритель не может не испытывать боли и гнева при виде наказания, которое так разительно не соответствует тяжести прегрешений».

Цитируемый автор возражает Босху, отрицая то, на чем художник вовсе не настаивает. Прежде следует разобраться в картине, чего наш критик даже не пытается сделать.

Детская энциклопедия пишет: «На внешней поверхности закрытых створок алтаря художник изобразил Землю на третий день творения. Она показана как прозрачная сфера, до половины заполненная водой. Из темной влаги выступают очертания суши. Вдалеке, в космической мгле, предстает Творец, наблюдающий за рождением нового мира… Композиция левой створки продолжает тему сотворения мира и посвящена зарождению растений, животных и человека. В центре створки, посередине земного рая, изображен круглый водоем, украшенный причудливым сооружением, – это источник жизни, из которого выбираются на сушу разнообразные существа. На первом плане Господь благословляет только что созданных Адама и Еву». Рождение Земли, рождение жизни на Земле. Это хорошо, но не отмечен важнейший факт отсутствия традиционной сцены грехопадения первой пары и ее изгнания. Без осмысления причины этого «упущения» художника дальше двигаться нельзя.

«В центральной части триптиха раскинулся чудесный волшебный «сад любви», населенный множеством обнаженных фигурок мужчин и женщин. Влюбленные плавают в водоемах среди замысловатых конструкций; составляют невиданные кавалькады, оседлав оленей, грифонов, пантер, кабанов; скрываются под кожурой огромных плодов…»

Хорошо, но куда подевались дьяволы-искусители, чудовища и монстры, всегда присутствующие на алтарях Босха в подобных картинах грехопадения?

«На правой створке зритель видит ад. Эта композиция перекликается с изображением земного рая на левой створке, но их связь основана на контрасте. Здесь царит тьма, слабо озаренная пламенем дальнего пожара; исчезло изобилие природы, – ее сменила оскудевшая, вытоптанная земля. Фонтана жизни здесь нет – трухлявое «древо смерти» растет из замерзшего озера. Тут властвует не благой Творец (а где он властвует?), а птицеголовый дьявол, который заглатывает грешников и, пропустив их сквозь свою утробу, низвергает в бездну».

В этом нет внимания к деталям и осмысления картины.

Новейшая книга Босх, «Белый город», 2000, текст Доната Баттилотти, так описывает картину: «Этот триптих, – несомненно, самое загадочное и сложное по своей символике произведение Босха, породившее самые разные толкования и предположения относительно религиозной и сексуальной ориентации художника. Чаще всего эту картину интерпретируют как аллегорико-нравоучительное осуждение похоти… Босх рисует здесь картину ложного рая, буквально заполненного символами похоти, почерпнутыми в основном из традиционной символики, но отчасти и из алхимии – лжедоктрины, которая, равно как и плотский грех, преграждает человеку путь к спасению». «Братства, в деятельности которых принимал участие Босх, осуждали практику свободной любви, провозглашенную еретической сектой адамитов».

Ну, это совсем не товар! А для Европы таки и не к лицу.

Книга Бытия говорит: «всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так». Наивные представления авторов Бытия, вне всяких сомнений, не могли разделяться Босхом: плотоядные животные так устроены, что питаться травой не могут. А о птицах и говорить нечего: они тратят на полет столько энергии, которую может обеспечить только животная еда. Поэтому тотчас за моментом своего создания кошки устремилась за мышами, аисты и всяческие цапли – за лягушками, птицы – за червяками, а львы – за оленями. Что мы и видим у Босха. (Лев в глубине, над головой жирафа). Следовательно, зло, а поедание одного живого существа другим безусловное зло, заложено в природу самого живого существа, предусмотрено в плане самого Творца, и дьявол тут ни при чем. Второе, Бог создал Адама и Еву и предложил им размножаться. Позвольте, говорит Босх, как это возможно без взаимного влечения и безгрешным образом? Стало быть, взаимное влечение полов, греховность лежит в самой природе плодоношения, деторождения, и не может быть трактована как грехопадение. Как не было и змея. Давая в середине рая, в центре животворящего озера розовое сооружение неизвестного материала, художник в темную глубины его помещает сову – символа носителя злых, темных, несправедливых, греховных, если хотите, дьявольских моментов в планах, чертежах животных и человека, которые только и сделали возможными их создание, существование, размножение. Поэтому художник не дал сцену грехопадения, первую склоку взаимных обвинений и изгнания. Как Адам и Ева жили в раю, так и продолжали жить, только в реальном, земном раю, со всеми его радостями и заботами.

С этой необходимой для жизни парности животных поедаемых и поедающих, самцов и самок, мужчин и женщин художник начинает алтарь: при закрытых створках видим момент рождения Земли из ее половин – правой и левой, земли и неба. Затем мы видим, как при раскрытых створках небо на райском горизонте переходит на центральную часть, как и синие горы вдали и желтая земля. И только при приближении к нам в соответствии с правилами перспективы ландшафты становятся разными.

Итак, люди (по Босху) в первородном грехе невиновны, взаимное влечение мужчин и женщин лежит в их природе и заложено Творцом, отсюда праздничность, красочность, бесконечное разнообразие любовного карнавала.

Донат Баттилотти пишет: «Символика Босха настолько разнообразна, что невозможно подобрать один общий ключ к его картинам. Символы меняют значение в зависимости от контекста, да и происходить они могут из самых разных, порой далеких друг от друга источников – от мистических трактатов до практической магии, от фольклора до ритуальных представлений».

Так и должно быть в символике. Иногда не просто разобраться в символике картины, изучить язык художника, но это главная задача искусствоведа, способность решить которую говорит об уровне его профессионализма. А размышлять над символами, не привлекая с самого начала астрологию, значит, с первых шагов стать на путь домыслов. Второе, что следует иметь в виду, что художник не может применять образы, символы и прочие элементы живописного языка редкие, малоизвестные или известные очень узкому кругу лиц, поскольку картина пишется для широкого зрителя, а не для одного-двух знатоков редкостей. Значит, и мы обязаны и имеем возможность разобраться в Босхе.

Астрология делит год на двенадцать частей и каждую отмечает знаком зодиака. Каждой части соответствует одна из семи планет и соответствующие характеры людей: Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера, Сатурн, Солнце. Луна и Солнце имеют по одному месяцу, остальные – по два. В зависимости от восходящего или нисходящего Солнца каждая из планет (и ее символы!) оказывает положительное или отрицательное воздействие.

Центральная створка Сада наслаждений рассказывает о любви, следовательно, о людях, родившихся под знаком Венеры, или под другими планетами, но в какой-то мере обладающими теми же качествами.

Знак Венеры – окружность и крест под ним – восходит к египетскому иероглифу «жизненный ключ», но в эпоху Возрождения трактовался как зеркало, которое богиня Венера держит в руке. Из стихий к Венере относятся воздух и вода, из жизненных жидкостей: кровь, сперма, мокроты. Из вкусовых ощущений – сладкое, жирное и пряное. Определенные металлы, камни и растения. Фрукты приятные и сладкие: груши, фиги, гранаты. Животные: щенки, котята, кролики, овцематки, козы, козел, бык. Птицы: лебедь, трясогузка, пеликан, ворон, голубь, воробей, орел. Рыбы: известные своей похотливостью, любовью к малькам, имеющие пряный и приятный запах. Места: укромные источники, зеленые луга, цветущие сады, берега, курорты, танцевальные залы. Венера порождает красивых, статных любителей всяких увеселений. Они миролюбивы, щедры, снисходительны, склонны к затеям. Если же влияние Венеры дурное, то эти люди только трусливые сладострастные натуры; развратники, прожигающие жизнь. Их символ – перевернутое зеркало Венеры. Таким образом, каждый знак, каждый символ Венеры может нести положительное и отрицательное значение.

Другие источники (поверия, фольклор, сказания, пословицы, в том числе старинные голландские) дополняют перечень этих символов. Обращает на себя внимание как раз множество негативных их значений. Вот несколько из них.

«Двустворчатая раковина» – супружеская неверность. «Сладострастные» плоды: виноград, гранат, клубника, ежевика, яблоко. В этом видели распутство, плотские (чаще всего) наслаждения, преходящие радости. Черная клюющая птица – символ похоти. Рыба – лжепророки, распутство, похоть.

Обратимся к центральной части.

Центр алтаря полон радости и доброты самой благожелательной и самой реальной. Мир желаний, мечтаний, безудержных веселых фантазий, светлых выдумок людей. Все создано для их удовольствий, радости, целомудренного счастья, наслаждений. В центральной створке насчитывается около сотни сцен. Велико желание описать все, потому что это интересное занятие, но необходимость ограничить рассмотрение картины заставляет повременить с этим. Обратим внимание зрителя на главное.

Известно, что вода, мягкое, округлое — несет женского начало, а твердое, выступающее, продолговатое, суша – мужское. В центре картины расположен круглый водоем – чисто женский символ, – заполненный девушками. Черная девушка с царственным павлином на голове подняла вверх яблоко – вот смысл жизни! Перед нею несколько девушек с яблоками на головах. Группа девушек в центре с аистами на головах. Как красивая водоплавающая птица, она родственна женщине. Играющая в воде пара. Несколько девушек с золотыми волосами с черными воронами на головах – птицами мудрости и любви.

Вокруг водоема – главный аттракцион – веселая кавалькада мужчин и женщин верхом на всевозможных животных. Животные реальные (кони, олени, лев, рысь, верблюд, кабан, медведь) и фантастические, но все сильные, гибкие, быстрые. Коза и олень с аистами на спине. Все резвятся, кто во что горазд. В руках муляжи огромных рыб, громадные фрукты, птицы на головах и ветках, яйцо (символ размножения) на голове… Вокруг – коллективные аттракционы со всевозможными огромными макетами: птица, оболочка ягоды, кит. Зрителей нет, все участники, включая птиц и зверей.

Выше кавалькады расположено озеро с четырьмя протоками с высоким сооружением на каждом из них. Это четыре стороны света, пронизанные женскими и мужскими началами. Здесь несколько групповых развлечений, но в большинстве развлекающиеся пары.

Иероним Босх дает кусочек неба, в котором летающие люди или на грифонах с атрибутами любви. В переводе на язык слов, это значит: человеческая, плотская, чувственная любовь – это полет духа, высшая форма его существования. Пояснением, развитием этой формулы служит все остальное.

Ближе к нам слева второй водоем со всякими сценами, но в центре его любовная пара. Слева группа огромных озерных птиц (селезень, утки, зимородок, удод), то есть с женским началом. Здесь несколько размышляющих, сомневающихся людей, вот-вот готовых присоединиться к остальным, но пребывающих в нерешительности.

На переднем плане мужчины и женщины группами, парами, одиночные. На виду и уединившиеся в огромных плодах, бочке, шалашах, причудливых сооружениях. Везде неизменные огромные и небольшие плоды и оболочки клубники, граната, ежевики, яблок, рыб, цветов. Птицы держат в клювах ветки с плодами ягод и скармливают их желающим. Вкушающие плоды или находящиеся в соседстве с ними, рыбами и другими символами любви означают любовные игры и наслаждение любовью. Сцены, весьма целомудренные, за исключением нескольких. Откровенно эротическая – слева в центре трое под прозрачным зонтиком.

Обнаженные люди – это вовсе не вульгарный групповой секс (говорящие о нетрадиционной сексуальной ориентации художника могут не беспокоиться) или нечто непотребное, а тайные, сокровенные желания, устремления, фантазии, плотские, любовные томления и желания. Уединившиеся пары если и скрыты за стеклянными стенками, то означает, – все понимают причину их уединения, а не есть любовь на виду у всех.

Сова присутствует несколько раз (слева ее обнимает мужчина, справа она на голове у танцующих, несколько сов в кавалькаде) и заставляет вернуться мыслями в Эдем. Сова, сыч, лунь – это птицы тьмы, ночи, таинственных превращений, свидетели и участники дьявольских дел. Сова боится дневного света, обитает в старых разрушенных строениях, ей приписывают демоническое значение. Она символ опустошения и несчастья. Но сова – символ Минервы (Афины), великой богини античности, олицетворяющей мудрость. Она символ Тиля Уленшпигеля, весельчака и бродяги, высмеивавшего глупость, невежество, суеверия. В сове воплотились силы тьмы и мудрости.

Зритель скажет – как же, ведь наиболее повторяемые предметы, это клубника, ягоды, огромные рыбины, ежевика, которые есть откровенные символы преходящих радостей, разгульного веселья, плотских наслаждений, но и распутства, похоти. Сошлемся на мудрость народа, воплотившего в Венере качества положительные, которые в определенных условиях могут стать отрицательными. Молодой Босх говорил о семи смертных грехах. Теперь бы он сказал по-иному: надо стремиться, чтобы гордыня стала благородной гордостью, скупость бережливостью, чревоугодие аппетитом, лень поэтической мечтой, гнев живостью, а зависть соревнованием. Но сейчас разговор о главном, – о любви. Ханжи создали много символов похоти, но ни одного символа любви. Воспользуемся этими символами, и будем стремиться, чтобы похоть стала любовью, тем более что они родственны.

Религиозная нравственность сочла взаимное влечение мужчин и женщин грехом. Босх на это отвечает: грех есть то, что разрушает человека, несет несчастья, болезни, страдания и смерть. Приносит ли любовь кому-нибудь страдания, горести? Босх отвечает, – нет. Кроме одного эпизода супружеской неверности (мужчина несет раковину с женой и любовником, с чем он вынужден считаться и смиряться), других бед нет. Царит атмосфера безгрешности, нежности, радости. Все лица искренни, заботливы, внимательны, счастливы. Нет ни одного недовольного, хмурого, злого лица или безобразного тела. Какой угрюмый ханжа скажет, что здесь греховодство и похоть? Кому-то больше по душе обниматься с Мудростью (совой слева), а не женщиной? Пожалуйста, отойди в сторонку и обнимайся. Какой-то паре захотелось поговорить о бренности? Вот вам удобная пещера (с правого края внизу), располагайтесь и обсуждайте. Не читайте никому моралей, как никому уже давно не читает моралей сам художник, и никому не мешайте. Но можете присоединиться к любой компании по своему вкусу. Ибо то, что называют грехом любострастия и есть сама жизнь, суть ее.

Если любовь считать грехом в чисто нравственном плане, не имеющим отрицательных последствий, то это такой грех, без которого невозможна жизнь не только человека, но ни растительная, ни животная. Это грех, заложенный в земные организмы самим Творцом всего живого. О чем и говорит художник картиной рождения Земли и картиной Эдема. Вот почему в центре Эдема – сова.

Обратимся к правой створке. Детская энциклопедия утверждает: «На правой створке зритель видит ад».

Сначала выясним, что такое ад? Человек умирает и если его душа попадает в ад, то это не страшно, поскольку на эфемерную душу физические силы не действуют. Или там тело полностью восстанавливается и живет полнокровной адской жизнью? Смотрим у Босха. В правом углу вполне земной мужчина, без каких либо признаков кончины отпихивает от себя свинью. Свинья эта – простейшая метафора доминиканского монаха (судя по головному убору), состряпавшего донос на ближнего – некоего «еретика». Его имущество он надеется присвоить, и с этой целью пытается подписать пасквиль у нашего «адского мученика». Тут же и донос со всеми печатями, и чернильница, и гусиное перышко. В ушко бедняге свинья нашептывает, как чудненько они поделят добро. Держащий чернильницу мерзавец – помощник монаха, изображен в виде чудовища, поскольку он и есть нравственное чудовище. В натуре он так же не вполне респектабельный господин, а некий физический урод, о чем говорит отрезанная ступня, висящая на шлеме. Адского в этой сцене – лишь безмерная корысть и подлость вполне земных обывателей.

Следующая «адская сценка» столь же реальна. Собрались игроки в азартные игры: карты, кости, триктрак. Властвует демон наживы (он в центре в черном): пускаются в ход крапленые карты, фальшивые кости, шулерские приемы и прочие ухищрения алчности. Как всегда, все заканчивается расплатой и выяснением отношений: мордобоем, поножовщиной, убийствами, продажей женщинами себя. Разгул дьявольских сил наживы, зависти, жадности, злобы, дикости. В других сценах художник говорит о человеческой жадности, транжирстве, обжорстве, душевной холодности и равнодушии к несчастиям других, наушничестве и доносах. Большой кусок картины посвящен осуждению увлечения музыкой и наказаниям музыкантов. Может быть это плохие музыканты? Картина ада воспроизводит земную жизнь, настоящие человеческие грехи, в которых виноваты они сами, несущие несчастья, потери, болезни, горести их носителям и окружающим. Художник настаивает, что расплата за прегрешения настигнет не где-то в далеком фантастическом небытии, а здесь, на земле, и заставит согрешивших пожалеть о содеянном.

Суммируем сказанное. Библия говорит, что грешным человек стал очень скоро после своего появления на земле. Босх утверждает, что взаимное половое влечение людей не только неудачный пример первого греха, но таковым вообще не является. Нет греховности и в пожирании животных друг другом, поскольку кошка, птица, лев изначально созданы плотоядными. Женщину художник ставит в центре мира и сопоставляет с животворящим сосудом, морем и водой, которые породили первых животных. Но дать другую жизнь женщина может через любовь, взаимное притяжение мужчин и женщин. Любовь – основание бытия, придает жизни важность, уверенность, организованность, несет в себе радость, веселье, удовольствие. «Сад наслаждения» – гимн женщине и любви – дань благодарного художника своей невесте, красавице и богачке, имевшей смелость ответить на любовь скромного художника и ставшей для него жизнью и духовной опорой. Наверняка, неизменной моделью. Имя ее Алейт Гойартс ван дер Меервенне. Во многих отношениях, и в отношении к женщине в частности, Босх близок к одному из высших образцов живописца и человека – Веласкесу, создавшему лучшее изображение женщины.

А грехи? Это совсем иное. Это корысть и подлость, душевное уродство; азарт игры, когда человек теряет голову, способен на любой обман и преступление. Душевная черствость, холодность. Когда женщина торгует своим телом; стряпают доносы и наушничают. Грех лени и непрофессионализма, когда музыкант не владеет инструментом, художник – кистью, писатель – пером, искусствовед не способен внимать художнику и не знает своей науки понимания предмета искусства. Заселившие ад Босха чудовища, монстры, уроды, ожившие мертвые существа всего лишь фантастические воплощения этих духовных уродств и человеческих несовершенств. И не где-нибудь и когда-нибудь, и, может быть, очень скоро, здесь, на земле, в нашей жизни, за греховные деяния придется расплачиваться.

Будучи человеком весьма образованным для своего времени, оригинально мыслящим, Босх умел проникать в самую суть вещей и явлений. Поэтому все его картины — это причудливые гротески с глубоким философским подтекстом.

Особенно подходит это определение для произведений зрелого и позднего периодов творчества художника («Иоанн Креститель в размышлениях», «Молитва Св. Иеронима», «Святой Иоанн на Патмосе», «Искушение Святого Антония», «Страшный суд»).

Как многие из его современников, для большего воздействия на зрителя, для выражения борьбы добра и зла, Босх показывал библейские сюжеты на фоне привычного людям пейзажа. Он часто заменял виды Иерусалима, пустыни на панораму простого голландского города, реки, холмов. Примером является и эта работа.

Cв. Иоанн Креститель находится в дикой местности, мало похожей на Палестину 1-го столетия. Святой лежит среди холмов, на сочной траве. Миссия его (как Предшественника) ясна по его взгляду на ягнёнка (символ Христа) Иоанн, «увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий».

Покой, необыкновенно красивая природа, мясистые плоды, безразличный взгляд Святого передают обстановку лени. Но в этой пасторальной сцене есть элементы угрозы. Почти незаинтересованный взгляд на Ягненка — Бога, и положение Ягненка говорит о духовной слабости, к которой склонно все человечество. Действительно, чувственная природа, мясистые плоды, окружающие Иоанна, показывает привлекательности альтернативы, которую жизнь плоти предлагает жизни духа. И Иоанн, предшественник Христа, расслабляется перед лицом искушения.

Легенда украшала жизнь Св.Иеронима, отшельника и ученого, историями об искушениях, которым он подвергался в пустыне, его видениях и льве, которого он приручил, удаляя шип из его лапы.

Cв.Иоанн Богословсидит на холме. Он держит открытую книгу и перо; он, провидец и пророк, пишет Откровения. Вдали пейзаж низовьев Рейна, но здесь — это остров Патмос, где Cв.Иоанн увидел Апокалипсис. Ангел указывает на небо, где появился символ Апокалипсиса. Начиная со Средневековья это небесное видение было идентифицировано Мадонной. Птица в нижнем углу — ссылка на символическое животное Cв.Иоанна, орла. Птица охраняет принадлежности для письма, которые демон пробует украсть.

«Грехи и наказание за них» — любимая тема Босха. Он считал, что в грех человека вводят демоны-искусители, и создал серию картин о святых, преодолевающих искушения, надеясь, что жизнь праведников послужит примером для других. Св. Антоний Великий — святой, отшельник, был наиболее любим Босхом. На внешней стороне боковых створок (триптих закрыт) — Арест Христа в Гефсиманском саду и Христос, несущий крест.

В центре святой, становящийся на колени; он смотрит на зрителя. Вокруг многочисленные демонические искушения испорченного мира: сцены распущенности, неумеренности, ярости, лицемерия и многих других недостатков. Здесь представлена внутренняя борьба между желанием и запрещением. Поведение личности в бесконечном море искушений — тема, которая часто использовалась в религиозной литературе в те времена.

Непоколебимая вера Антония строго испытывается. Он поднят в небо ордой летящих дьяволов. Его сопротивление — молитва. После его «падения», два монаха (его друзья), поддерживая, ведут его по мосту, окружённому монстрами-искусителями.

Правая створка заполнена сценами распущенности и ненасытности. Внизу — одно из типичных существ Босха (без тела): большой живот, вместо головы, и ноги. Это — обжорство. На заднем плане, между двумя башнями, вооруженные войска заставляют голого человека бороться с драконом в воде. В небе — летящая рыба, с мужчиной и женщиной. Считается, что это Дьявол с Ведьмой.

Под влиянием «Апокалипсиса» Cв. Иоанна Богослова, неотвратимость Страшного суда овладела верующими. Проповедники расписывали какие муки ожидают грешников. Босх, любимой темой которого была " Грехи и наказание за них", показал что ждёт человечество так, что люди смотрели на его работы с ужасом.

Три внутренние панели тематически расположены слева направо.

Левая створка показывает сотворение Адама и Евы, их грехопадение и изгнание из Рая.

Для Босхa история Страшного суда начинается с создания Евы, грехопадения и изгнания первых людей из Рая. Это изгнание сравнивается Босхом с изгнанием непослушных ангелов из Небесного рая и превращением их в монстров.

Центральная панель изображает сцену Страшного суда и отделение праведников от грешников.

Под влиянием «Апокалипсиса» Cв. Иоанна Богослова, неотвратимость Страшного суда овладела верующими. Проповедники расписывали, какие муки ожидают грешников. Босх, любимой темой которого была " Грехи и наказание за них", показал что ждёт человечество так, что люди смотрели на его работы с ужасом.

Центральная панель, изображающая Землю, которая достойна только осуждения. В то время, как счастливые праведники находятся в руках Бога, все остальные попадают к Сатане и армии его демонов. Христос-Спаситель и несколько праведников занимают совсем немного места. Зато подробно показаны всевозможные виды пыток и мучений.

49 Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных,

50 и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов.

Новый Завет Матфея 13

Как и в других работах Босха, действие происходит на фоне темного и горящего Иерусалима. Земля наполнена армией демонов. Грешников жгут, режут, жарят, ломают. Развратников ласкают чудовища, обжору заставляют пить из бочки, которая всё время наполняется. Некоторых монстров, схожих с жабами, змеями, драконами, Босх возможно, видел в религиозных рукописях. Но он первый включил эти изображения в группы, создал новые виды (фигура, составленная только из головы и ног).

Ад — на правой створке.

Дворец Сатаны на фоне столбов огня, сам Сатана у входа, шатёр на крыше дворца с несчастными душами, ждущими наказание — всё это вызывало ужас у людей напуганных проповедями, произведениями (напр. Данте). Ад, изображённый Босхом, — это место, где нет ни законов, ни пропорций (две большие головы справа)

В них есть так много неоднозначного и таинственного, что о Босхе до сих пор порой говорят как о человеке, побывавшем на Страшном суде. Но «выступая в своем искусстве как мыслитель, он глядел на мир глазами художника».

Новаторство живописной техники Босха приводило современников в восхищение не меньше, чем изобретаемые им образы. На фоне суховатой живописи большинства фламандских и голландских художников того времени его картины выглядели живыми и динамичными, краски — сочными, а мазок — быстрым и выразительным. Он умел писать нежными, прозрачными оттенками, создавая тончайшие колористические сочетания и блестяще используя удары ярких красок.javascript:newwindow('volhv.html' )

Особенно хороши босховские фоны с изображением пейзажей и архитектурных сооружений. Чаще всего это реальные нидерландские ландшафты, которые художник писал в окрестностях своего земельного владения в Оиршоте, полученного им в 1484 г. в наследство от родственников жены. Созданные с большим мастерством и достоверностью, они являются такими же «действующими лицами» его композиций, как и персонажи. Мастерское изображение ландшафтов сделало Босха одним из основоположников европейской пейзажной живописи.

В последние годы жизни художник обращается исключительно к сюжетам о Христе («Поклонение волхвов», «Увенчание терновым венцом», «Несение креста»). В них он уходит от изображения фантастических чудовищ преисподней, но пришедшие им на смену реальные образы палачей и свидетелей трагедии — злобных или равнодушных, жестоких или завистливых — гораздо страшнее босховских фантазий.

Эта триптих был написан для часовни Братства Богоматери в Хертогенбосе и был действующим алтарём. Позже, испанский король Филипп II забрал эту работу в свою резиденцию-монастырь в Эскориале.

«Поклонение волхвов» показывает представление Младенца Христа трем волхвам, прибывшим с Востока. В отличие от других триптихов Босха, которые «читают» от слева направо, этот — от центра.

Триптих объединен общим пейзажем. На боковых створках изображены коленопреклоненные донаторы (заказчики) бюргер Питер Бронкхорст и его жена Агнесса со своими святыми покровителями Св.Петром и Св.Агнессой.

Основное действие разворачивается на центральной панели. На фоне сельского пейзажа, переходящего на горизонте в городскую архитектуру странных очертаний, перед ветхой хижиной, — Мария с Младенцем, к которым благоговейно подступают волхвы с дарами. Три восточных царя: Мельхиор, Бальтазар и чернокожий Каспар поклоняются Младенцу Христу и подносят Ему свои дары — золото, ладан и смирну. Правда, торжественность церемонии нарушают недобрые элементы: два противостоящие друг другу вооруженных отряда на дальнем плане, безразличное и злобное любопытство пастухов. Этим Босх как бы говорил, что вездесущее зло вмешивается даже в самые священные события.

Створки выполнены в технике гризайль .

Гризайль (франц. grisaille, от gris — серый), вид декоративной живописи, выполняемой в разных оттенках какого-либо одного цвета (чаще серого). Применяется с 17 в., широко распространена в росписях интерьеров классицизма, главным образом, как имитация скульптурного рельефа.

javascript:newwindow('krest.html') В картине «Христос, несущий крест» Христос как бы не в силах смотреть на эту беснующуюся вакханалию зла, он изображен с закрытыми глазами.

Это было последнее произведение Босха.

Он скончался в 1516 г. и был с почестями похоронен 9 августа в родном Хертогенбосе.

Выводы

Трудно судить о том, насколько художник был понят своими современниками. Известно лишь, что при жизни Босха его произведения пользовались широкой популярностью. Наибольший интерес к творчеству художника проявился в Испании и Португалии. Там сложились самые большие коллекции его полотен. Фантастические, страшные сцены картин Босха были близки и интересны преисполненному религиозных чувств испанскому зрителю. Серьезное изучение творчества Босха началось на рубеже XIX и ХХ веков. К этому времени он был практически забыт, его имя почти не упоминалось ни в энциклопедиях, ни в учебниках. Cобратья-художники как бы не замечали его, и в истории искусства фигуру этого мастера долгое время обходили молчанием или снабжали противоречивым комментарием.

Но, независимо от всех этих мнений и оценок, сегодня Босх признан непревзойденным изобретателем образов, замечательным колористом и рисовальщиком, большой и самобытной личностью, размышлявшей о мире и его противоречивой сложности, о человеке и его незащищенности перед лицом духовной и физической опасности.

А спустя полвека после смерти Босха с такими же раздумьями над судьбами человечества придет в искусство его, не менее выдающийся соотечественник, — Питер Брейгель Старший, чтобы продолжить творческий поиск, начатый великим предшественником.

Список использованной литературы:

1. Эстетика. Словарь. Политиздат, М 1989 г.

2. Из истории культуры Средних веков и Возрождения. Издательство «Наука», М 1976 г.

3. 50 биографий мастеров западно — европейского искусства. Издательство «Советский художник», Ленинград 1965 г.

4. История искусства зарубежных стран. Том 2. Издательство «Академия художников СССР», М 1963 г.

Ресурсы сети Интернет:

1. nearyou.ru/bosch/0bosch.html

2. www.gothic.ru/art/paint/bosch/index.htm

3. www.arttrans.com.ua/sub/artists/610/Bosch_Hieronymus/list1.html

4. www.bocsh.org.ru/

5. smallbay.ru/bosch.html

www.ronl.ru

Реферат - Творчество Иеронима Босха

Интерес Босха к реальной действительности, его стремление охватить мир целиком и в подробнейшем перечислении составляющих его предметов, в номенклатуре материальных свойств и качеств каждого их них воссоздать универсальную картину мира – во всем этом проявляются черты новой эпохи, вошедшей в историю под именем Ренессанса. Однако в способе отражения действительности, то есть, говоря современным языком, в своем творческом методе, Босх оказывается прочно связанным с предшествующей культурой. Изображаемые предметы интересуют художника не только и не столько сами по себе; они являются для него как бы буквами, знаками и символами образного языка, на котором художник ведет повествование об устройстве мироздания и смысле человеческой жизни.

Средневековые представления о мире, отживающие религиозные, этические и эстетические воззрения, вдруг вспыхнувшие на короткий момент и озарившие своим странным, призрачным светом мироощущение эпохи Босха, были третьим могучим источником, питающим его творчество. Они наложили своеобразный отпечаток на образный язык его искусства. В основе средневекового мировоззрения в целом лежала идея о божественной сущности всех вещей и явлений.

Такое постижение мира, которое можно назвать символическим, было не результатом предписаний церковного богословия, а объективным качеством средневекового сознания. Весь мир представлялся тогда неким единым организмом, разные части которого связаны между собой хотя и незримыми, но вполне реальными нитями. Судьбы людей управляются движением небесных тел, планеты подчиняют себе один из четырех природных элементов (или стихий), а те оказывают влияние на один из четырех человеческих темпераментов. Вся система мироздания в средневековом представлении, от светил до насекомых, замыкалась на человеке, пересекалась во всех своих направлениях с его индивидуальной жизнью и исторической судьбой. Поэтому с какой бы областью природы не прикасалось средневековое сознание, оно всегда видело в них образы иных вещей и явлений. Язык символов, аллегорий, реализованных метафор, сложных ассоциаций, аналогий и параллелей был специфическим языком средневекового мышления. Каждая отрасль знаний видела в реальном мире прежде всего определенную систему символов, и каждый предмет, вещь или явление приобретали то или иное значение, в зависимости от системы, с точки зрения с которой они рассматривались. Так, например, рыба для астрономов и астрологов была знаком Луны; алхимики рассматривали её как символ воды; в медицине она связывалась с флегматическим темпераментом; толкователи снов интерпретировали её как воплощение плотских вожделений, а для простого народа она ассоциировалась с постом, вот время которого рыба была дежурным блюдом. Изображение рыбы, подвешенной за голову, означало беспорядок, нарушение моральных норм. Такими разнохарактерными значениями средневековое сознание наделяло каждую вещь, явление или предмет. Однако весь этот «видимый мир», во всем богатстве его форм, не стал главным объектом отражения средневековой живописи. Строго религиозная по характеру, а мир земной интересовал ее лишь как слабое отражение божественного. Поэтому круг изображений реальных вещей был в ней крайне ограничен, а их символика строго зафиксирована рамками церковного богословия. Так, изображение той же рыбы в иконе могло означать либо крещение, так как она ассоциировалась с водой, либо было символом Христа. Новая, ренессансное мироощущение пробило брешь в системе средневековых эстетических представлений, и сквозь нее в еще религиозную по сюжетам живопись хлынул широким потоком земной мир. Со всем многообразием своих форм и их значений. Развитие Нидерландской живописи в XV веке происходит под знаком этого всерасширяющегося процесса, и творчество Босха можно рассматривать как его кульминацию.

Многие поколения исследователей пытались найти ключ к непонятной символики его произведений, начиная от монаха Сикуэнсы, видевшего в них дидактическую религиозную проповедь, до современных ученых искусствоведов, трактующих их то как зашифрованное учение еретической секты «Френгер», то как астрологические «Пидлер, Катлер, Бранд Филип» или алхимические (Комбе) трактаты и т.д. Но чрезвычайно разнообразный и сложный символический язык Босха никогда не укладывался целиком в рамки какого бы то ни было из этих толкований. «Буквальный» уровень произведений Босха – это их сюжетная канва. На этом уровне лежат основные реалистические достижения и ренессансные завоевания Босха: открытие им области бытового жанра и пейзажа, его огромное мастерство бытописателя и психолога, его поэтическое ощущение красоты и богатства реального мира, новаторство в передаче его материальных форм, завоевания в области живописной техники – то есть все то, что в средневековом искусстве содержалось лишь в зародышевой форме или отсутствовало вовсе. «Буквальное» содержание и морально-назидательный смысл доминируют в изобразительной структуре ранних работ, в которых реалистически изображенные жанровые сцены скрывают дидактическое назидание, а сатирически-гротесковая трактовка персонажей выявляет нравственные позиции Босха по отношению к ним. Он, несомненно, — один из наиболее оригинальных и плодовитых мастеров этого направления, но далеко не единственный. Черты карикатурности в облике босховских персонажей обусловлены их моральной ущербностью, тогда как другие художники, использовали мотив уродства, как повод для размышления о скоротечности красоты. В поздних триптихах на первый план содержания выступают общие теологические идеи, но сюжетный уровень в них всегда сохраняется. Акцентировка «буквального» и морального уровней содержания потребовала от Босха перестройки системы построения своих больших триптихов. До Босха содержание нидерландских триптихов «прочитывалось» от центра, где изображались главные события и персонажи, к боковым створкам. Босх развертывает их содержание слева на право: от сотворения мира и человека через грехи земной жизни к возмездию, предавая тем самым временную протяженность сюжета человеческой истории и логическую последовательность своей моральной концепции. Прочтения босховского триптиха справа налево будет заведомо неправильным. Триптихи задуманы и использованы для алтарей.

Среди причудливых созданий, населяющих фантастические композиции Босха, особое место занимают животные – постоянные персонажи приданий и сказок. Образы животных у Босха предполагают возможность символической интерпретации, уводящей к истокам христианского восприятия природы. С XII века, авторы уподобляли тварей образам и понятиям религии и морали, расшифровывая их, как иероглифы. Вслед за библейским разграничением «чистых» и «нечистых» существ, бестиаристы противопоставляли животных, символизировавших Христа (орел, феникс, пеликан), тварям, вызывавшим ассоциации с образом дьявола (жаба, обезьяна). Природа воспринималась как арена постоянной борьбы добрых и злых сил, и Босх лишь расширил поле этой непрерывной битвы, перенеся её в пространство человеческой души. Лягушка зачастую смешивается с жабой, последняя же, связана с народными суевериями, ведовством и фольклором, вызывала негативные реакции. Где бы мы не обнаружили изображение этой твари, можно быть уверенным в том, что художник имеет дело с дьяволом и адом. Самой несчастливой из планет, тогда считался Сатурн. Символом Сатурна издавна считалась собака (подвержена бешенству). В картине Босха «Блудный сын», мы видим изображение собаки – неестественно изогнувшийся, опустивший голову, с горящими нездоровым блеском глазами, пес выдает все признаки безумия. Свиньи приобретают значение нечистой и неправедной жизни персонажа, об этом же говорит привязанная к его коробу кошачья шкурка – символ несчастья; принадлежность к Сатурну выдает и профессия бродяги – воткнутое в шляпу шило, указывает на его ремесло сапожника, а сапожники находились под покровительством этой планеты; корова в данном контексте становится символом земли.

Символические элементы дают как бы логический комментарий к общей, выраженной в образе идее произведения, связывая его содержания с космическим (с движением небесных тел), природными (с природным элементом), биологическим и историческим жизненными циклами. Босх черпает символический смысл своих изображений одновременно из нескольких систем, и их различные значения, накладываясь одно на другое, раскрывает разные уровни его произведений. Так, в «Операции глупости» или в «Фокуснике» те же предметы, из которых складывается их сюжетная канва, они переводят содержание этих работ в другой план – первая становится аллегорией планеты Меркурий, вторая – аллегорией луны. Что же касается последнего – тайного – уровня содержания, то говорить о нем чрезвычайно трудно, ибо если он и присутствовал здесь, то только в тщательно зашифрованном виде и предназначался первоначально только для посвященных. Возможно, в произведениях Босха, зашифрованы какие-то биографические моменты личности художника. На сокровенных значениях изображаемых предметов Босх, как на каком-то сложном музыкальном инструменте, разыгрывает свои грандиозные космические оратории, переводя значения символов из регистра в регистр, обыгрывая их тонкие модуляции и контрасты, и в своей содержательной полифонии они звучат у него то как бесхитростная и веселая народная мелодия, то как торжественная месса. В них слышатся то величавая музыка небесных сфер, то какофония преисподней, то резкие диссонансы земной жизни. И в этом качестве он достигает высочайшей виртуозности.

В одном и том же изображении могут содержаться различные, порой взаимоисключающие смыслы. Наилучшим примером может служить сова, изображение которой проходит сквозь все творчество Босха. Несчастье, гибель и зло, смерть, птица тьмы и дьявола, ересь, человеческая слепота, безрассудство и глупость, распущенность, опыт и мудрость, враг невинности, с одной стороны, и символ добродетели, с другой – все эти символические значения совы, предложены в исследованиях о Босхе. Блотте-Эббес (1964г.) верно указала, что Босх изображал разные виды сов, например малую совку («Воз Сена»), ушастую и желтую сову («Сад земных наслаждений»). Исследовательница полагает, что каждый вид совы имел свое символическое толкование. По её мнению Босх мог рассматривать желтую сову как воплощение дьявола. Сова использовалась в то время также в качестве приманки при ловле других птиц, и поэтому может также восприниматься как символ искушения или обмана. Из всех грехов у искушения, пожалуй, больше всего символических искушений, начиная с вишни и других «сладострастных» плодов: винограда, граната, клубники и яблока. Легко узнать сексуальные символы: мужские – это все заостренные предметы: рог, стрела, волынка, часто намекающая на противоестественный грех; женские – все, что вбирает в себя: круг, пузырь, раковина моллюска, кувшин (обозначающий также дьявола, который выпрыгивает из него во время шабаша), полумесяц (намекающий еще и на ислам, а значит и на ересь).

Часто мы сталкиваемся в его картинах со странными изображениями, скомпонованными из частей различных предметов и живых существ. Таково, например, фантастическое существо в левой створке «Искушения Св. Антония», задняя часть которого есть туловище слона с ногами саранчи, заканчивающееся хвостом скорпиона и увенчанное башней, а передняя – голова рыбы, пожирающей другую рыбу, с горящим кустом вместо хвоста. Оно представляет, очивидно, комбинацию символов зла (саранча), глупости (слон), похоти (скорпион), социальной несправедливости (изображение рыб). Смысл многих символов сейчас утрачен, и восстановить шаг за шагом первоначальное содержание таких «криптограмм» часто не представляет возможным. Но подобного рода изображения самим своим противоестественным сочетанием несочетаемого продолжают сохранять для нас значение абсурда и чудовищной нелепости мирового порядка. В этом отношении художественный язык Босха отмечен чертами нового времени.

Одним из важнейших пластов средневековой культуры, служивших для художественного языка Босха неисчерпаемым источником как смысловых значений, так и изобразительных мотивов, была, как уже отмечалось, область фольклора. Например, на одном из рисунков, помещен странный мотив: из опрокинутой корзины торчат обнаженные ягодицы забравшегося туда человека; другой человек, сидящий на корзине, с остервенением бьет мандолиной по этой части тела, а из нее выпархивает стая птичек, за которыми гоняются младенцы. Смысл этого рисунка станет ясным, если учесть, что голландское выражение «бить оп ягодицам» каждый простолюдин того времени понимал как транжирство ради чревоугодия, что улей был для него символом обжорства, а порхающие птички – улетающих в силу этих причин денег. Босх переводит здесь на графический язык категории образного народного мышления, сохраняя всю конкретность и забористую сочность их юмора. Народная основа, ясно просматривающаяся в живописи Босха иногда затемняется наслаивающимися на неё иными содержательными пластами, но всегда остается и как бы просвечивает сквозь эти наслоения.

Но ещё более тесную связь с истоками народного сознания, чем простое использование словесных и изобразительных элементов фольклора, выявляет сама трактовка Босхом форм предметного мира, и в первую очередь человеческого тела. Эстетические представления Босха очень далеки от классического идеала совершенного, гармонически завершенного прекрасного тела. Среди его рисунков есть десятки набросков уродов, калек, то есть всякого рода отклонений от физической нормы. В его живописи люди чаще всего предстают в виде утрированно неуклюжих, нелепых существ с телом непропорциональным, отмеченным признаками болезней, пороков и старости. Только художник Возрождения, тонко чувствующий физическую красоту тела, мог с такой силой через его пластику выразить и пафос отчаяния в фигурках грешников. Для Босха, как для народного художника, человеческое тело не является самостоятельным объектом эстетического любования. Скорее, — оно инструмент, каждая часть которого выполняет определенную функцию в деятельности человеческого организма. И Босх свободно обращается с этим инструментом, то разбирая его на части, то создавая из них новые, невиданные комбинации. Сложная символика представлений во многом определяет отношение к миру художников, живших в этот период. Без учета этого обстоятельства невозможно не только расшифровать некоторые загадочные элементы образного языка Босха, но и понять многие не менее необычные особенности его художественной системы: принципы композиции, пространственного построения его картин и, в конечном итоге, ту «модель мира», которую он воссоздал в своем искусстве. 8. ПЕССИМИЗМ: ТОРЖЕСТВО ГРЕХА Мир Босха – это мир тревожно-беспокойный, где реальность наполнена кошмарами; галлюцинирующий мир, где находят себе место все чудовища, таящиеся в человеческой душе. В этих адских изображениях, типичной для поздней северной готики, существа порожденные монструозными сочетаниями и фантастическими скрещениями, населяют землю, освещенную апокалиптическими пожарами, которую кажется, покинул Бог. Художник изображает Ад, когда законы природы, установленные Богом, растворены в хаосе мрака, а терзаемые проклятием души грешников постоянно возвращаются к жизни, чтобы с новой силой испытать вечные муки. Картины «Искушение св. Антония», «Воз Сена», «Страшный суд» и т.д. – являют собой целый символический словарь, необычайно богатый значениями. Огромное разнообразие приемов использовано Босхом, чтобы с преизбыточной фантазией описать присутствие повсюду дьявольских сил, терзающих не только человека, но и святых, пытаясь ввести их в искушение, мучая или соблазняя тысячами иллюзорных обещаний. Все это, однако, не мешает художнику достичь своего идеала стилистической, колористической и композиционной красоты. Даже мрачная тревога, в которой живет человечество, подается в разнообразной и фантастической цветовой гамме, где находят себе место даже смерть и глупость.

Греховность и глупость влекут человека к проклятию, и только раскаяние и мысли о Страшном суде могут духовно помочь ему в достижении вечного блаженства. Назначение этих картин – как и апокалипсических проповедей – предостеречь грешников, поскольку существует убеждение в близком конце мира и последующем призвании людей на Страшный суд, который положит конец времени и даст начало вечному блаженству или проклятию. В изображениях Ада художник заполняет апокалипсическими пожарами и руинами архитектурных построек. Пожары – это одновременно символы ада и смерти, и намек на огонь алхимиков. В своей версии Ада, Босх опирался на литературные источники, расцвечивая подчеркнутые оттуда мотивы игрой собственной фантазии. Раскаленный до красна Ад становится у Босха в самом доподлинном смысле слова. В иллюзорно-реальный план художник переводит, казалось бы, непредставимые, фантасмагорические образных литературных описаний Ада. Безусловно, ему были известны и книга «Ведения Тундала», многочисленные «Мировые хроники» и парафразы на тему Апокалипсиса. Показательна в этом смысле правая створка триптиха «Воз Сена», где изображены бесы-каменщики,  возводящие исполинскую башню. Это круглое сооружение выглядит пародией Вавилонской башни, предназначенной для осужденных душ, — от этого и предостерегает Босх род человеческий. Этот триптих показывает человечество, находящееся во власти дьявола и не задумывающееся ни о божественны законах, ни о судьбе его ожидающей. Всеми действиями людей руководит жадность и аллегория воза сена, на который набрасываются люди, намекает на обманчивую привлекательность земных благ, являющихся всего лишь прахом. А жадность приводит к раздорам, обману, насилию и даже убийству.

Фантазия Босха не знает границ, в его картинах изображены множество фантастических обличий: это традиционные черти с рогами и хвостом, насекомые, полулюди-полуживотные, существа с частью тела, превращенной в символический предмет, антропоморфные машины, уродцы без туловища с одной огромной головой на ножках, восходящие к античным гротескным образам. Часто демоны изображаются с музыкальными инструментами, в основном духовыми, которые порой становятся частью их анатомии, превращаясь в нос-флейту или в нос-трубу. Наконец, зеркало, традиционно дьявольский атрибут, связанный с магическими ритуалами, у Босха становится орудием искушения в жизни и осмеяния после смерти. 9. «СТРАШНЫЙ СУД» Тема Страшного Суда – одна из самых важных, распространенных и впечатляющих в истории искусства средневековой Европы: это традиционный сюжет в витражах и рельефах готических соборов; из иконографических программ романской монументальной живописи он перешел в искусство итальянского Треченто, сохранив определенную значимость и в искусстве XV – XVI вв. Иероним Босх продолжал иконографическую традицию северных школ – немецкой и нидерландской: его Христос-Судия является миру восседающем на радуге, в сиянии Славы, показывая раны распятия. Особое внимание в его картинах, как и романском искусстве, уделено подробному описанию адских мук и орудий пыток, фантастическому облику сооружений и чудовищ. В безумие и несообразность адского хаоса Босх привносит неожиданно строгую, четкую симметрию, отличавшую его ранние работы, и зритель понимает, что безудержный, неистово-глумливый разгул сил Зла не может воспрепятствовать торжеству окончательной победы Христа.   

От многочисленных Страшных судов, которые писал художник, сохранились лишь отдельные части. Целиком сохранился лишь один «Страшный Суд», наиболее мрачное произведение художника. Он построен по схеме, ставшей уже обычной: рай на левой строке со сценой падения ангелов на небе и историей прародителей рода человеческого на первом плане. Тут сцены создания Евы, искушения и изгнания из Рая. На правой створке – ад. Отличие от других работ Босха состоит в том, что адские сцены здесь распространяются и на центральную часть, почти заполняя её. Христос судящий оказался далеко в вышине, почти вытесненный разбушевавшимися на земле страстями. Во мраке полыхают далекие пожарища. Демоны копошатся, снуют туда и сюда, суетятся, пытая и мучая грешные души за содеянное. Мучения осуществляются по строго разработанной программе, в соответствии со степенью и характером греха: обжор кормят нечистотами, лодырей подковывают, жестоких режут на части. Фантазия Босха, как это ни парадоксально, привязана к реальности. Его черти наделены жизненной убедительностью, вызывают одновременно омерзение и любопытство. Босх заставляет зрителя с невольным интересом разглядывать кошмарных старух с птичьими лапами и кошачьими ушами, ползучих рыб, танцующих жаб и много другое. Только в Аду до нелепости утрируются бессмысленность, злоба, подлость и низость.

«Страшный Суд» можно как-то понять, истолковать и объяснить, в некоторых же своих работах Босх задает почти неразрешимые загадки. К числу их относится самый знаменитый складень «Сад земных наслаждений», поздняя работа, в которой художник выступает во всеоружии своего мастерства. Этот триптих издавна являлся объектом споров. Рай, как всегда, занимает левую створку. Земля, вода, живые существа и первый человек создан. Бог занят созданием Евы. Райский сад заполнен самыми разнообразными животными и растениями. Слоны и жирафы пасутся рядом со сказочными единорогами, пальмы растут среди фантастических минеральных образований. Босх изображает весь этот первый мир живности и как бы воспроизводит неудачные эксперименты творца: в воде кишат трехголовые ящерицы, по траве ходят трехглавые птицы, двуногая собака скачет по лугу. Одновременно в раю зарождается зло. Животные начинают пожирать друг друга, в фонтане жизни поселяется сова. Фонтан увенчан полумесяцем – символ ереси.

Центр фонтана является центром всей створки. Ему соответствует изображение адского человека-дерева со сгнившим, дуплистым туловищем на правой створке. Точно также фигуру Бога-создателя в раю повторяет фигура Сатаны-разрушителя в аду. Таким образом, створки обрамляют центр и знаменуют собою начало и конец всего, что там происходит. В картине много символов греха, особенно греха плотского: различные плоды, рыбы, ягоды и цветы. Символы заимствованы из народных сказок, мистической литературы и алхимии. В центре, вокруг фонтана молодости, движется пестрое шествие: обнаженные люди едут верхом на животных, вступают с ними в самые ирреальные отношения, ютятся в пустотелых скорлупах гигантских плодов и принимают самые невероятные позы. 10. СТРАСТИ ПО ИЕРОНИМУ Кроме «Страшных судов», посвященных возмездию за грехи, Босх создал ряд произведений на тему искушения святых. В них он ставил проблему выбора правильного пути в момент, когда человеческая личность сталкивается со злом, наступающим в образе нечистой силы. Самая значительная из этих картин – триптих «Искушение Св. Антония». На трех створках святой изображен несколько раз. Он проходит разные стадии искушения. Всевозможные демоны, олицетворяющие разные грехи и пороки пытаются его одолеть. Антония то поднимают в воздух и обессиленного сбрасывают на землю (слева), то искушают вином и обнаженной красавицей (справа), то разыгрывают перед ним дьявольскую мессу (в центре). Однако он всегда находит выход и, обратившись к Христу, носителю истинной веры и добра, рассеивает злые чары. Босх дает понять, что речь идет не только о внешних источниках, из которых зло обрушивается на Антония. Это внутренняя борьба в душе человека, раздирающая и истощающая его больше, чем физические мучения. Святой погружен в глубокую задумчивость, и всё вокруг происходит не то наяву, не то в его воображении. Рисунок Босха острый, точный и выразительный.

Тему «Страстей» Босх развивает на протяжении всего своего творчества. В ранний период он решает её в духе жанрового повествования своих картин земной жизни. Босх обряжает толпу горожан в фантастические «восточные» одежды, это всё те же зеваки, ханжи и проходимцы, что в «Фокуснике», «Смертных грехах», и других ранних работах.

«Несение креста», отмечено сходными стилистическими чертами с «Возом Сена». Как и там, сцена делится на ряд жанровых эпизодов. Среди участников сцены мы опять видим солдат, стражу, монахов, горожан, и кое-где мелькают восточные тюрбаны. Однако масштаб фигур здесь укрупняется. Босх как бы приближает к нам эти персонажи, позволяя рассмотреть черты порока на их лицах. Он не скрывает актуальности за фантастическим библейским антуражем. Ради этого он отступает и от текста Евангелия, придерживаясь, однако, его духа. В «страстях» пристальному рассмотрению подвергается духовная природа человека, внутренние мотивировки его социального поведения, то есть то, что в последствии получит определение психологии личности. Из обширного евангельского цикла «Страстей господних» Босх выбирает наиболее трагические и жестокие эпизоды. Сопутствуемый стражей Христос предстает перед Пилатом. На голову Христа опускают терновый венок, он падает под тяжестью креста по пути на Голгофу, и, наконец, — распятие. Во всех этих сценах его окружает лишь гнусное отребье человечества – многоликая и безличная в своём тупом фанатизме толпа. Ни Мария, ни Иоанн, ни Ученики Христа не присутствуют здесь. В последние трагические часы жизни Босх оставляет божьего сына одного – лицом к лицу со злобой и тупостью человеческой.     продолжение --PAGE_BREAK--

www.ronl.ru

Дипломная работа - Иероним Босх

Иероним Босх — замечательно своеобразный художник. Чисто нидерландские пристальность и наблюдательность сочетаются у него с необычайно продуктивной фантазией и весьма мрачным юмором. Один из его любимых сюжетов — «Искушение святого Антония», где отшельника осаждают дьяволы.

Босх населял свои картины легионами маленьких ползающих, страховидных тварей, у которых самым невероятным образом сращены части пресмыкающихся, ракообразных, чешуйчатых, панцирных, жаберных и невесть каких существ с добавлением еще растительных и неорганических элементов: обломки кувшинов, щиты, шлемы, иглы. Совсем жутко становится, когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта кунсткамера бесов, диковинных «пузырей земли» значительно отличается от средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи.

Апофеоз босховской демонологии — его «Музыкальный ад», похожий на сад пыток: обнаженные люди, перемешавшись с лезущими на них со всех сторон чудовищами, корчатся в мучительной похоти, их распинают на струнах каких-то гигантских музыкальных инструментов, стискивают и перепиливают в загадочных приборах, суют в ямы, глотают. Можно подумать, что Босх просто обладал болезненным воображением и был, так сказать, декадентом XV века. Однако это не совсем справедливо. Странные фантасмагории Босха рождены философическими потугами разума.

Он стоял на пороге XVI века, а это была эпоха, заставляющая мучительно размышлять. Босха, по-видимому, одолевали раздумья о живучести и вездесущности мирового зла, которое, как пиявка, присасывается ко всему живому, о вечном круговороте жизни и смерти, о непонятной расточительности природы, которая повсюду сеет личинки и зародыши жизни — и на земле, и под землей, и в гнилом стоячем болоте. Босх наблюдал природу, может быть, острее и зорче других, но не находил в ней ни гармонии, ни совершенства. Почему и зачем мир кишит столькими странными созданиями? Почему человек, венец природы, так же, как они, обречен смерти и тлену, почему он слаб и жалок, почему он мучает других, мучает себя и непрерывно подвергается мучениям?

Уже одно то, что Босх задается такими вопросами, говорит о разбуженной пытливости — явлении, сопутствующем гуманизму. Гуманизм ведь не означает только славословия всему человеческому. Он означает и стремление проникнуть в суть вещей, разгадать загадки мироздания. У Босха это стремление окрашивалось в мрачные тона, но само по себе оно все же было симптомом той самой умственной жажды, которая побуждала Леонардо да Винчи исследовать всё и вся — прекрасное и безобразное. Могучий, светлый интеллект Леонардо воспринимал мир целостно, ощущал в нем единство. В сознании Босха мир отражался раздробленно, разбитым на тысячи осколков, которые вступают в непостижимые и прихотливые соединения. Но когда Босх пишет «Рай», он старается нащупать какую-то общую, примиряющую противоречия концепцию бытия. Он дает доступ в райские сады своим уродливым тварям, которые и здесь ползут, лезут на берег из яйцевидного темного пруда, очевидно, символизирующего вечно рождающее лоно праматери-природы. Но в раю они выглядят безобидными, больше забавными, чем страшными, и резвятся на лугах, озаренных розовым светом, рядом с красивыми белыми птицами и животными. А в другой части райской панорамы густые стаи темных птиц вихрем вырываются из пещеры в скале, напоминающей жерло огромной печи, неустанно выпекающей все новые жизни, взмывают вверх, потом возвращаются, снова погружаясь в темноту и опять вылетая на свет. Странная, фантастическая, как сновидение, картина «круговращения вещества».

Беспокойный дух взыскующей мысли проникал в искусство. Почему он мог принять такое мрачное и гротескное направление, как у Босха? — чтобы это понять, надо вспомнить, что, во-первых, культура Нидерландов была плотью от плоти средних веков, а во-вторых, для Нидерландов в конце XV и начале XVI века наступали тяжелые, грозные времена. Маленькая, но богатая страна, ранее входившая в состав самостоятельного герцогства Бургундского, теперь перешла во владение хищных Габсбургов. Чем больше процветал Антверпен — международный порт, «цветок моря», тем бесцеремоннее грабили его испанские монархи, черпая здесь львиную долю своих мировых доходов.

В Нидерландах распоряжалась, как дома, свирепая испанская инквизиция; позже, при Филиппе II, был установлен террористический режим герцога Альбы. Повсюду воздвигались виселицы, пылали целые селения, кровавые пиршества довершала эпидемия чумы. Отчаявшиеся люди хватались за призраки — появлялись мистические учения, изуверские секты, занятия колдовством, за которые церковь преследовала и казнила еще больше. На протяжении целого столетия в Нидерландах накипало возмущение, вылившееся затем в революцию. Это была эпоха, памятно описанная де Костерем в «Легенде о Тиле Уленшпигеле».

Босх был гораздо «ближе к жизни», чем это может показаться. Этого нельзя сказать о романизирующих течениях, то есть находившихся под влиянием итальянского чинквеченто,— они стали распространяться в Нидерландах в XVI веке. Их несамобытность очень заметна. Иной раз буквально заимствовали композиции Леонардо или переносили в живопись его рисунки. Изображение «классической наготы», прекрасное у итальянцев, нидерландцам решительно не давалось и выглядело даже несколько комически, как «Нептун и Амфитрита» Яна Госсарта, с их пышными раздутыми телесами. Был у нидерландцев и свой провинциальный «маньеризм».

Самое же интересное, что они сделали в XVI веке,— это разработка жанров станковой картины, бытового и пейзажного. Развитию их способствовало то, что в Нидерландах, как и в Германии, самые широкие круги, ненавидя папскую курию и католическое духовенство, все больше отвращались от католицизма и требовали церковных реформ. А реформы Лютера и Кальвина включали элемент иконоборчества; интерьеры протестантских церквей должны были быть совершенно простыми, голыми — ничего похожего на богатое и эффектное убранство католических храмов. Значит, монументальные росписи, статуи, живопись алтарей уже не находили прежнего применения, да и вообще религиозное искусство сильно сокращалось в объеме, раз оно переставало быть культовым.

Близилось царство станковой светской живописи — не удивительно, что раньше всего в странах, провозгласивших Реформацию стали появляться уже чисто жанровые картины с изображениями торговцев в лавках, менял в конторах, крестьян на рынке, женщин в будуарах, игроков в карты и кости. Композиции преимущественно «полуфигурные», что ясно указывает на их прямую связь с жанром портрета. Бытовой жанр вырос, «отпочковался» из портретного, а пейзажный — из тех ландшафтных фонов, которые нидерландцы всегда писали с такой любовью. Эти фоны разрастались, подчиняли себе фигуры, превращавшиеся иногда в стаффаж, отсюда оставался только шаг до чистого пейзажа.

Антверпенский мастер Патинир считается основоположником пейзажного жанра в Европе. Как видим, все это были важные сдвиги в художественной культуре. Но начинали их мастера, сами по себе не очень значительные, и в целом картина художественной жизни Нидерландов в XVI веке была менее яркой, хотя и более разнообразной, чем в XV веке. Однако все искупает и все в себе концентрирует колоссальный талант Питера Брейгеля, прозванного Мужицким.

Он в высшей степени обладал тем, что называют национальным своеобразием: все замечательные особенности его искусства взращены на почве самобытных нидерландских традиций, причем больше всего он обязан Босху.

www.ronl.ru

Доклад - Иероним Босх - Биографии

Иероним Босх — замечательно своеобразный художник. Чисто нидерландские пристальность и наблюдательность сочетаются у него с необычайно продуктивной фантазией и весьма мрачным юмором. Один из его любимых сюжетов — «Искушение святого Антония», где отшельника осаждают дьяволы.

Босх населял свои картины легионами маленьких ползающих, страховидных тварей, у которых самым невероятным образом сращены части пресмыкающихся, ракообразных, чешуйчатых, панцирных, жаберных и невесть каких существ с добавлением еще растительных и неорганических элементов: обломки кувшинов, щиты, шлемы, иглы. Совсем жутко становится, когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта кунсткамера бесов, диковинных «пузырей земли» значительно отличается от средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи.

Апофеоз босховской демонологии — его «Музыкальный ад», похожий на сад пыток: обнаженные люди, перемешавшись с лезущими на них со всех сторон чудовищами, корчатся в мучительной похоти, их распинают на струнах каких-то гигантских музыкальных инструментов, стискивают и перепиливают в загадочных приборах, суют в ямы, глотают. Можно подумать, что Босх просто обладал болезненным воображением и был, так сказать, декадентом XV века. Однако это не совсем справедливо. Странные фантасмагории Босха рождены философическими потугами разума.

Он стоял на пороге XVI века, а это была эпоха, заставляющая мучительно размышлять. Босха, по-видимому, одолевали раздумья о живучести и вездесущности мирового зла, которое, как пиявка, присасывается ко всему живому, о вечном круговороте жизни и смерти, о непонятной расточительности природы, которая повсюду сеет личинки и зародыши жизни — и на земле, и под землей, и в гнилом стоячем болоте. Босх наблюдал природу, может быть, острее и зорче других, но не находил в ней ни гармонии, ни совершенства. Почему и зачем мир кишит столькими странными созданиями? Почему человек, венец природы, так же, как они, обречен смерти и тлену, почему он слаб и жалок, почему он мучает других, мучает себя и непрерывно подвергается мучениям?

Уже одно то, что Босх задается такими вопросами, говорит о разбуженной пытливости — явлении, сопутствующем гуманизму. Гуманизм ведь не означает только славословия всему человеческому. Он означает и стремление проникнуть в суть вещей, разгадать загадки мироздания. У Босха это стремление окрашивалось в мрачные тона, но само по себе оно все же было симптомом той самой умственной жажды, которая побуждала Леонардо да Винчи исследовать всё и вся — прекрасное и безобразное. Могучий, светлый интеллект Леонардо воспринимал мир целостно, ощущал в нем единство. В сознании Босха мир отражался раздробленно, разбитым на тысячи осколков, которые вступают в непостижимые и прихотливые соединения. Но когда Босх пишет «Рай», он старается нащупать какую-то общую, примиряющую противоречия концепцию бытия. Он дает доступ в райские сады своим уродливым тварям, которые и здесь ползут, лезут на берег из яйцевидного темного пруда, очевидно, символизирующего вечно рождающее лоно праматери-природы. Но в раю они выглядят безобидными, больше забавными, чем страшными, и резвятся на лугах, озаренных розовым светом, рядом с красивыми белыми птицами и животными. А в другой части райской панорамы густые стаи темных птиц вихрем вырываются из пещеры в скале, напоминающей жерло огромной печи, неустанно выпекающей все новые жизни, взмывают вверх, потом возвращаются, снова погружаясь в темноту и опять вылетая на свет. Странная, фантастическая, как сновидение, картина «круговращения вещества».

Беспокойный дух взыскующей мысли проникал в искусство. Почему он мог принять такое мрачное и гротескное направление, как у Босха? — чтобы это понять, надо вспомнить, что, во-первых, культура Нидерландов была плотью от плоти средних веков, а во-вторых, для Нидерландов в конце XV и начале XVI века наступали тяжелые, грозные времена. Маленькая, но богатая страна, ранее входившая в состав самостоятельного герцогства Бургундского, теперь перешла во владение хищных Габсбургов. Чем больше процветал Антверпен — международный порт, «цветок моря», тем бесцеремоннее грабили его испанские монархи, черпая здесь львиную долю своих мировых доходов.

В Нидерландах распоряжалась, как дома, свирепая испанская инквизиция; позже, при Филиппе II, был установлен террористический режим герцога Альбы. Повсюду воздвигались виселицы, пылали целые селения, кровавые пиршества довершала эпидемия чумы. Отчаявшиеся люди хватались за призраки — появлялись мистические учения, изуверские секты, занятия колдовством, за которые церковь преследовала и казнила еще больше. На протяжении целого столетия в Нидерландах накипало возмущение, вылившееся затем в революцию. Это была эпоха, памятно описанная де Костерем в «Легенде о Тиле Уленшпигеле».

Босх был гораздо «ближе к жизни», чем это может показаться. Этого нельзя сказать о романизирующих течениях, то есть находившихся под влиянием итальянского чинквеченто,— они стали распространяться в Нидерландах в XVI веке. Их несамобытность очень заметна. Иной раз буквально заимствовали композиции Леонардо или переносили в живопись его рисунки. Изображение «классической наготы», прекрасное у итальянцев, нидерландцам решительно не давалось и выглядело даже несколько комически, как «Нептун и Амфитрита» Яна Госсарта, с их пышными раздутыми телесами. Был у нидерландцев и свой провинциальный «маньеризм».

Самое же интересное, что они сделали в XVI веке,— это разработка жанров станковой картины, бытового и пейзажного. Развитию их способствовало то, что в Нидерландах, как и в Германии, самые широкие круги, ненавидя папскую курию и католическое духовенство, все больше отвращались от католицизма и требовали церковных реформ. А реформы Лютера и Кальвина включали элемент иконоборчества; интерьеры протестантских церквей должны были быть совершенно простыми, голыми — ничего похожего на богатое и эффектное убранство католических храмов. Значит, монументальные росписи, статуи, живопись алтарей уже не находили прежнего применения, да и вообще религиозное искусство сильно сокращалось в объеме, раз оно переставало быть культовым.

Близилось царство станковой светской живописи — не удивительно, что раньше всего в странах, провозгласивших Реформацию стали появляться уже чисто жанровые картины с изображениями торговцев в лавках, менял в конторах, крестьян на рынке, женщин в будуарах, игроков в карты и кости. Композиции преимущественно «полуфигурные», что ясно указывает на их прямую связь с жанром портрета. Бытовой жанр вырос, «отпочковался» из портретного, а пейзажный — из тех ландшафтных фонов, которые нидерландцы всегда писали с такой любовью. Эти фоны разрастались, подчиняли себе фигуры, превращавшиеся иногда в стаффаж, отсюда оставался только шаг до чистого пейзажа.

Антверпенский мастер Патинир считается основоположником пейзажного жанра в Европе. Как видим, все это были важные сдвиги в художественной культуре. Но начинали их мастера, сами по себе не очень значительные, и в целом картина художественной жизни Нидерландов в XVI веке была менее яркой, хотя и более разнообразной, чем в XV веке. Однако все искупает и все в себе концентрирует колоссальный талант Питера Брейгеля, прозванного Мужицким.

Он в высшей степени обладал тем, что называют национальным своеобразием: все замечательные особенности его искусства взращены на почве самобытных нидерландских традиций, причем больше всего он обязан Босху.

www.ronl.ru

Реферат - Иероним Босх - Биографии

Иероним Босх — замечательно своеобразный художник. Чисто нидерландские пристальность и наблюдательность сочетаются у него с необычайно продуктивной фантазией и весьма мрачным юмором. Один из его любимых сюжетов — «Искушение святого Антония», где отшельника осаждают дьяволы.

Босх населял свои картины легионами маленьких ползающих, страховидных тварей, у которых самым невероятным образом сращены части пресмыкающихся, ракообразных, чешуйчатых, панцирных, жаберных и невесть каких существ с добавлением еще растительных и неорганических элементов: обломки кувшинов, щиты, шлемы, иглы. Совсем жутко становится, когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта кунсткамера бесов, диковинных «пузырей земли» значительно отличается от средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи.

Апофеоз босховской демонологии — его «Музыкальный ад», похожий на сад пыток: обнаженные люди, перемешавшись с лезущими на них со всех сторон чудовищами, корчатся в мучительной похоти, их распинают на струнах каких-то гигантских музыкальных инструментов, стискивают и перепиливают в загадочных приборах, суют в ямы, глотают. Можно подумать, что Босх просто обладал болезненным воображением и был, так сказать, декадентом XV века. Однако это не совсем справедливо. Странные фантасмагории Босха рождены философическими потугами разума.

Он стоял на пороге XVI века, а это была эпоха, заставляющая мучительно размышлять. Босха, по-видимому, одолевали раздумья о живучести и вездесущности мирового зла, которое, как пиявка, присасывается ко всему живому, о вечном круговороте жизни и смерти, о непонятной расточительности природы, которая повсюду сеет личинки и зародыши жизни — и на земле, и под землей, и в гнилом стоячем болоте. Босх наблюдал природу, может быть, острее и зорче других, но не находил в ней ни гармонии, ни совершенства. Почему и зачем мир кишит столькими странными созданиями? Почему человек, венец природы, так же, как они, обречен смерти и тлену, почему он слаб и жалок, почему он мучает других, мучает себя и непрерывно подвергается мучениям?

Уже одно то, что Босх задается такими вопросами, говорит о разбуженной пытливости — явлении, сопутствующем гуманизму. Гуманизм ведь не означает только славословия всему человеческому. Он означает и стремление проникнуть в суть вещей, разгадать загадки мироздания. У Босха это стремление окрашивалось в мрачные тона, но само по себе оно все же было симптомом той самой умственной жажды, которая побуждала Леонардо да Винчи исследовать всё и вся — прекрасное и безобразное. Могучий, светлый интеллект Леонардо воспринимал мир целостно, ощущал в нем единство. В сознании Босха мир отражался раздробленно, разбитым на тысячи осколков, которые вступают в непостижимые и прихотливые соединения. Но когда Босх пишет «Рай», он старается нащупать какую-то общую, примиряющую противоречия концепцию бытия. Он дает доступ в райские сады своим уродливым тварям, которые и здесь ползут, лезут на берег из яйцевидного темного пруда, очевидно, символизирующего вечно рождающее лоно праматери-природы. Но в раю они выглядят безобидными, больше забавными, чем страшными, и резвятся на лугах, озаренных розовым светом, рядом с красивыми белыми птицами и животными. А в другой части райской панорамы густые стаи темных птиц вихрем вырываются из пещеры в скале, напоминающей жерло огромной печи, неустанно выпекающей все новые жизни, взмывают вверх, потом возвращаются, снова погружаясь в темноту и опять вылетая на свет. Странная, фантастическая, как сновидение, картина «круговращения вещества».

Беспокойный дух взыскующей мысли проникал в искусство. Почему он мог принять такое мрачное и гротескное направление, как у Босха? — чтобы это понять, надо вспомнить, что, во-первых, культура Нидерландов была плотью от плоти средних веков, а во-вторых, для Нидерландов в конце XV и начале XVI века наступали тяжелые, грозные времена. Маленькая, но богатая страна, ранее входившая в состав самостоятельного герцогства Бургундского, теперь перешла во владение хищных Габсбургов. Чем больше процветал Антверпен — международный порт, «цветок моря», тем бесцеремоннее грабили его испанские монархи, черпая здесь львиную долю своих мировых доходов.

В Нидерландах распоряжалась, как дома, свирепая испанская инквизиция; позже, при Филиппе II, был установлен террористический режим герцога Альбы. Повсюду воздвигались виселицы, пылали целые селения, кровавые пиршества довершала эпидемия чумы. Отчаявшиеся люди хватались за призраки — появлялись мистические учения, изуверские секты, занятия колдовством, за которые церковь преследовала и казнила еще больше. На протяжении целого столетия в Нидерландах накипало возмущение, вылившееся затем в революцию. Это была эпоха, памятно описанная де Костерем в «Легенде о Тиле Уленшпигеле».

Босх был гораздо «ближе к жизни», чем это может показаться. Этого нельзя сказать о романизирующих течениях, то есть находившихся под влиянием итальянского чинквеченто,— они стали распространяться в Нидерландах в XVI веке. Их несамобытность очень заметна. Иной раз буквально заимствовали композиции Леонардо или переносили в живопись его рисунки. Изображение «классической наготы», прекрасное у итальянцев, нидерландцам решительно не давалось и выглядело даже несколько комически, как «Нептун и Амфитрита» Яна Госсарта, с их пышными раздутыми телесами. Был у нидерландцев и свой провинциальный «маньеризм».

Самое же интересное, что они сделали в XVI веке,— это разработка жанров станковой картины, бытового и пейзажного. Развитию их способствовало то, что в Нидерландах, как и в Германии, самые широкие круги, ненавидя папскую курию и католическое духовенство, все больше отвращались от католицизма и требовали церковных реформ. А реформы Лютера и Кальвина включали элемент иконоборчества; интерьеры протестантских церквей должны были быть совершенно простыми, голыми — ничего похожего на богатое и эффектное убранство католических храмов. Значит, монументальные росписи, статуи, живопись алтарей уже не находили прежнего применения, да и вообще религиозное искусство сильно сокращалось в объеме, раз оно переставало быть культовым.

Близилось царство станковой светской живописи — не удивительно, что раньше всего в странах, провозгласивших Реформацию стали появляться уже чисто жанровые картины с изображениями торговцев в лавках, менял в конторах, крестьян на рынке, женщин в будуарах, игроков в карты и кости. Композиции преимущественно «полуфигурные», что ясно указывает на их прямую связь с жанром портрета. Бытовой жанр вырос, «отпочковался» из портретного, а пейзажный — из тех ландшафтных фонов, которые нидерландцы всегда писали с такой любовью. Эти фоны разрастались, подчиняли себе фигуры, превращавшиеся иногда в стаффаж, отсюда оставался только шаг до чистого пейзажа.

Антверпенский мастер Патинир считается основоположником пейзажного жанра в Европе. Как видим, все это были важные сдвиги в художественной культуре. Но начинали их мастера, сами по себе не очень значительные, и в целом картина художественной жизни Нидерландов в XVI веке была менее яркой, хотя и более разнообразной, чем в XV веке. Однако все искупает и все в себе концентрирует колоссальный талант Питера Брейгеля, прозванного Мужицким.

Он в высшей степени обладал тем, что называют национальным своеобразием: все замечательные особенности его искусства взращены на почве самобытных нидерландских традиций, причем больше всего он обязан Босху.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Бунин иван реферат
• 
  Реферат физическая рекреация
• 
  Философия спинозы реферат
• 
  Самоопределение личности реферат
• 
  Посудомоечная машина реферат
• 
  Реферат социология молодежи
• 
  Реферат болезнь дауна
• 
  Буддийская культура реферат
• 
  Реферат эдисон томас
• 
  Кривые линии реферат
• 
  Реферат про сократа