Концепция постиндустриального общества является одной из самых наиболее распространенных и разработанных концепций современной западной философской мысли. Данная концепция не является чисто философской, так как во многом опирается на статистические данные социологии, психологии, а так же на последние достижения в области естественных наук и техники. Занимая пограничное положение между всеми этими дисциплинами, концепция охватывает практически все области человеческой жизни, начиная от социально политических проблем и заканчивая изменениями в области культуры, нравственности, а так же изменения, произошедшие в сознании отдельного индивида, как результат воздействия на него изменяющейся среды.

Необходимо сразу пояснить, что данная концепция является практически полностью ориентированной на западное развитие. Все без исключения исследователи данного направления придерживаются мнения о том, что лишь только «цивилизованный мир», то есть мир, включающий в себя страны полностью прошедшие и закончившие индустриальное развитие, способен стать частью того глобального мира, который называется постиндустриальным. Страны, находящиеся на этапе аграрного развития не могут стать постиндустриальными, не выработав у себя индустриальной базы. Говоря более конкретно, государства, способные к шагу в будущее, это почти все государства Северной Америки, Европы и Япония.

Концепция постиндустриального общества имеет свое вполне практическое применение. Существуя в рамках футурологии, она очерчивает основные контуры развития общества, показывая как положительные черты данного процесса, так и отрицательные. О практической восстребованности данной концепции можно судить по тому, что многие авторы, посвятившие свои работы данной проблеме, работали и работают в качестве советников по экономическим, экологическим и социальным вопросам в администрациях многих стран. По словам Э. Гидденса, одного из идеологов данного направления, «футурология – построение таблиц возможных /вероятных/ достижимых версий будущего – становится более важной, чем летопись прошлого»[1] .

Итак, что же такое постиндустриальное, или как его еще принято называть, информационное общество. Как понятно из самого названия, это некое общество, которое придет на смену индустриальному обществу, которое, в свою очередь некогда сменило общество аграрное. Смена одного общества или цивилизации другой является одним из ключевых моментом теории постиндустриального общества. Поэтому я считаю нужным подробно остановиться на этом.

Глава I. Предпосылки становления и основные концепции постиндустриального общества.

§1. Теория постиндустриального общества как необходимое звено современной

цивилизационной концепции философии истории.

В современной западной историософии наиболее распространенным считается деление всей человеческой истории на три общества: аграрное, индустриальное и постиндустриальное или информационное. Собственно говоря, после упадка марксистской философии, делившей историю всего человечества на общественно-экономические формации, такой подход остался практически единственным и не имеет на данный момент весомых альтернатив. Эти три эпохи принято так же называть цивилизациями, подчеркивая их самодостаточность и принципиальное отличие друг от друга.

Итак, первой цивилизацией на пути развития человечества была цивилизация аграрная. История этой цивилизации насчитывает более пяти тысяч лет. Начавшись на самой заре человечества, она просуществовала в Европе вплоть до начала XVIII века. В качестве основы данной цивилизации можно выделить использование практически неизмененной природы, использование естественных источников энергии (энергия падающей воды, сила собственных мышц и сила животных). На этом этапе развития человечества для него были характерны такие основные черты как преклонение перед сверхъестественными силами и патриархальная семья.

В наше время все чаще и чаще можно слышать об аграрной цивилизации как о времени, когда «человек жил в гармонии с природой», когда человек не был еще испорчен нравами массовой культуры, причем эти фразы иллюстрируются живописными словесными картинами чистой воды, зеленой травы и безоблачно голубого неба, с летающими в нем прекрасными птицами.

Такое представление об аграрной цивилизации как об Эдеме принципиально неверно. Конечно, вода была намного чище, и небо было намного голубее, но человеку аграрной цивилизации приходилось куда более тяжело, нежели человеку цивилизации индустриальной. Каждый день был для него борьбой за выживание с природой, которая не щадя уничтожала целые племена. Даже тяжелая и напряженная работа на протяжении всего лета отнюдь не гарантировала человеку аграрной эпохи полную сохранность и безопасность зимой. В таких условиях постоянной неуверенности в завтрашнем дне, человек искал некой опоры извне, на которую он мог бы надеяться. Такой опорой стал для него бог. Начиная с времен Древнего Египта и Древней Греции и заканчивая эпохой позднего Средневековья, боги (или Бог единый) служили строгими, но справедливыми хранителями людей. Именно к ним обращались люди в сложные минуты своего существования как к своим заступникам и хранителям. И если человека, или то племя, к которому он принадлежал, постигало какое-то несчастье, будь то неурожай или эпидемия, то он, прежде всего, пытался молитвами и жертвоприношениями умилостивить прогневавшегося бога.

В эпоху Средневековья религиозный догматизм достигает своего пика. Запретным становится все, что хоть как-то может подорвать высокий авторитет церкви и Священного Писания. Религиозность стала пронизывать абсолютно все сферы человеческой жизнедеятельности, от образования до производства. Фраза, которую повторяли практически все отцы церкви, натолкнувшись на те или иные сложности в понимании или трактовки Писания, «бог это вопрос веры, а не разума», на многие столетия предотвратила развитие науки, как учения, предлагавшего свой, зачастую противоречащий схоластическим догматам взгляд на вещи и миропорядок. Практически все попытки научных исследований в эпоху Средневековья заканчивались сжиганием чертежей вместе с их хозяевами. И лишь в XIV, XV веках, уже в эпоху Возрождения и в последовавшую за ней эпоху Нового Времени, наметились первые сдвиги от догматичности к развитию того научного знания, которое полностью определило становление индустриальной цивилизации, которая, по словам Э. Тоффлера[2], смогла полностью утвердится в Европе лишь к началу XVIII века.

Здесь можно задать вполне правомерный вопрос. Почему именно новоевропейская наука лежит в основе того, что принято называть индустриальным обществом. Всем известно, что эпоха Нового Времени не была первой эпохой, где науке уделялось большое внимание. Наука сильно была развита еще в Древней Греции, почти за две тысячи лет до эпохи Нового Времени. По сей день, открытия Архимеда и Пифагора являются одними из ключевых в нашей физике и геометрии. Почему общество с таким высоким уровнем развития науки и знания не породило собой индустриальную цивилизацию?

Ответ заключается в следующем: для науки периода Древней Греции была характерна созерцательность, а не созидательность. Величественные храмы Артемиды Эфесской и Парфенон, гармоничные античные статуи и прекрасные греческие вазы – все это создавалось для поклонения богам и эстетического созерцания. Древний грек был куда больше озабочен красотой и гармонией, нежели прогрессом и улучшением. Хорошие природные условия в сочетании с полисной демократией и рабовладельческим строем, – все это обеспечивало хорошие условия для существования свободного человека. Древнему греку не было нужды создавать паровой двигатель или прядильный станок – все это заменялось рабской силой. Ему не было нужды создавать гигантские фабрики с конвейерным производством, выпускающие тысячи единиц продукции за считанные минуты – он мыслил в других категориях. Созидание материальных вещей стимулировалось скорее эстетической, нежели практической стороной. Древний грек больше заботился о гармонии своего тела и разума, нежели был озабочен попытками обезопасить и улучшить свое существование.

Итак, в эпоху Нового Времени произошел перелом, когда теология частично отдала свои былые позиции науке, науке уже практической а не созерцательной. Так, одними из первых основоположников современного научного знания считаются Ф. Бэкон и Р. Декарт. «Знание – сила», объявил Бэкон еще в конце XVI века, добавив, что лишь наука, основанная на знании, способна разрешить проблемы человека и улучшить его положение[3]. Исследование строения животных и человека, проведенные учеными Нового Времени, не обнаружили с необходимостью некой субстанции, которую традиционно называют душой, и которая могла бы иметь хоть какое-то отдаленное отношение к тому, что было обнаружено внутри человека. Все эти исследования сильно подорвали авторитет церкви, сначала частично, а потом полностью секуляризировав сознание ученого и освободив его от ненужных, а подчас даже вредных догматических установок. И если еще Р. Декарт, наряду с проводимыми им опытами по исследованию «шишковидной железы» (органа, отвечающего за взаимодействие души и тела), занимался вопросом может ли бог быть обманщиком и отвечал на это отрицательно[4], то уже в эпоху Просвещения, в XVI, XVII веках, наука полностью противопоставила себя религии, объявив предшествовавшую эпоху Средневековья ни чем иным, как «средневековым мракобесием». Именно в эпоху Просвещения окончательно сложилось представление о том, что именно научный прогресс и ни что иное, способен улучшить благосостояние людей. Как раз на это время и приходится появление первых зачатков индустриализма в Европе.

Как отмечает Тоффлер, о появлении индустриализма в полной мере нельзя говорить вплоть до XVIII века, когда по Европе прокатывается волна революций, сменивших старый аграрный строй на новый индустриальный. Символом борьбы старой и новой цивилизации явилась гражданская война в Америке, проходившая между промышленным севером и сельскохозяйственным рабовладельческим югом, в которой, как известно, победил север. Закончилась волна революций революцией в России в 1917 году, а полностью индустриальная цивилизация укрепилась в западном мире лишь к середине XX века.

Что же нового, по сравнению с предыдущей аграрной эпохой принесла новая цивилизация. Все исследователи, работающие в рамках данного направления сходятся в одном: новая цивилизация полностью изменила все сферы жизнедеятельности человека, уничтожив старые институты традиционного общества и заменив их новыми: «это богатая многосторонняя социальная система, касавшаяся любого аспекта человеческой жизни и нападавшая на любое проявление прошлого, связанного с первой волной»[4].

Новая цивилизация изменила производство, обратилась к абсолютно другим источникам энергии, изменила общественные отношения и политические структуры, изменила минимальную ячейку общества – семью, создало другие морально нравственные нормы и почти полностью вычеркнула бога как основу всего сущего из человеческого сознания.

Скачек в развитии науки и техники в XVII, XVIII веках позволил создать сначала мануфактурное, затем фабричное производство. Создание парового двигателя, а затем и двигателя внутреннего сгорания, открытие свойств электричества и многое другое позволило разрушить устаревшее кустарное производство, рассчитанное на индивидуальное потребление, и заменить его стандартизированным промышленным производством. Создание конвейера в несколько тысяч, а то и десятков тысяч раз увеличило скорость производства товаров. Особенности конвейерного производства позволяли создавать только стандартные товары, ничем друг от друга не отличающиеся. Развитие стандартизированного промышленного производства повлекло за собой необходимость синхронизации. Люди перестали жить временными и сезонными циклами. Фабрика работала и днем и ночью в любое время года. Такой ритм работы потребовал синхронизированности времени. Точность во времени стала неотъемлемым требованием данной эпохи. И если раньше лишь немногие имели часы дома, и это скорее было роскошью, чем необходимостью, то в индустриальную эпоху часы уже играют роль некоего символа, без которого невозможен привычный ход индустриальной жизни. Стандартизация, синхронизация и массификация стали первоосновами новой индустриальной эпохи.

Но последствия этих новшеств индустриальной эпохи пошли куда дальше, чем простое изменение в производстве. Они изменили культуру и общество. Производство, требовавшее огромных усилий и отнимавшее огромное количество времени у каждого отдельного индивида, потребовало создания абсолютно иных социальных институтов: больниц, школ, детских садов, поликлиник. Воспитание, как первооснова социализации человека, перестало быть прерогативой лишь семьи. Семья сменилась детским садом, школой и училищем, где произошли точно такие же изменения, как и в производстве. Стандартизированное воспитание и обучение людей в стандартизированные часы по стандартным книгам создало эффект массового сознания, в котором сознание индивидуального «Я» сменяется сознанием безликого «Мы». Эффект массового сознания немыслим без такого феномена как массовая культура. Конвейерное производство производящее каждый день тысячи стандартных элементов одежды и украшений, массовые газеты и телевидение, доводящие до массовой публики стандартную информацию, стандартные кинофильмы и музыка и многое другое – основные характеризующие индустриального общества.

Произошедшие глобальные изменения оказали влияние не только на общественную жизнь, они изменили самого человека, в том числе и минимальную ячейку общества – семью.

Для аграрной цивилизации была характерна патриархальная семья с огромным количеством родственников. Только усилиями такой семьи человек мог справиться с проблемами, которые поджидали его на каждом шагу. Только под крылом большой семьи человек чувствовал себя в безопасности. С наступлением эпохи индустриализма, необходимость большой родоплеменной семьи отпадает. Человек больше не чувствует опасности перед непредсказуемой природой. Его фабрика будет работать при любых погодных условиях. Он знает, что в случае болезни о нем побеспокоятся органы здравоохранения, он знает, что в старости он будет получать пособие от органов социального обеспечения. Традиционное представление о родоплеменной семье как о защитнике и покровителе отпадает. Более того, большая семья становится обременительной. Для человека данной эпохи характерна большая подвижность и мобильность. Если в период аграрной цивилизации, по подсчетам исследователей, в среднем, наибольшее расстояние, которое человек преодолевал за всю свою жизнь не превышало 15 километров, то в период индустриальной цивилизации, в среднем, человек преодолевает уже расстояние в 1000 километров. Естественно, большая семья не может обладать хорошей мобильностью. Как результат всего этого, традиционная семья распадается, и на смену ей приходит новая семья, нуклеарная, то есть семья, состоящая из отца, матери и детей.

Индустриальная цивилизация принесла с собой не только абсолютно новые способы производства, потребления и общественного устройства, она изменила сознание людей. Человек, живший в середине XX века, мыслил уже абсолютно другими категориями, нежели человек XV века. Бог, являвшийся основой мироздания в первую эпоху, практически полностью потерял свои позиции во вторую. О человеке заговорили уже не как о божественном создании, а как о закономерном процессе эволюционного развития. Если еще 500 лет назад одно упоминание о том факте, что в нашем мире имеются какие-то вполне объяснимые физические силы, не имеющие никакого отношения к богу, могло стоить человеку жизни, то в индустриальную эпоху утверждение обратного могло стоить человеку репутации или даже карьеры. В цивилизованных странах Европы религия в старом ее понимании, практически полностью изжила себя. Религия стала скорее частью культурного наследия. Она влияет на общество куда меньше, чем средства массовой информации.

Индустриальная цивилизация, несомненно, являлась более прогрессивной формой общественного устройства, нежели цивилизация аграрная. Средний уровень жизни увеличился в среднем в полтора раза, человек стал куда более уверен в завтрашнем дне, чем его прародитель и, как следствие этого, у человека стало появляться больше свободного времени, которое он мог проводить с удовольствием для себя. В развитых индустриальных странах старость перестала рассматриваться как «закат жизни», она стала «второй жизнью», которую человек может жить в свое удовольствие.

§ 2. Основные концепции постиндустриального общества.

Как мы видим, в середине XX века преобладали скорее пессимистические взгляды на будущее европейской цивилизации, нежели оптимистические. Не прибавила явно оптимизма и Вторая мировая война, показавшая всему человечеству, к чему могут привести тоталитарные режимы и поиски «жизненного пространства». Казалось, весь западный мир неминуемо движется в сторону пропасти.

Именно в это время и появляется концепция постиндустриального общества, как концепция, указывающая на альтернативный путь развития человечества.

Индустриализм, как особый способ производства, общественной организации и культуры полностью установился в Европе к середине XX века. Но не успел он еще отпраздновать свое становление, как заговорили о новом постиндустриальном обществе, которое, в свою очередь, будет представлять абсолютно иной способ производства, общественной организации и культуры.

Одним из первых философов, заговорившим о постиндустриальном обществе, был Д. Белл. В развернутом виде концепция постиндустриализма представлена в его книге «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования», изданной в 1973 г.

Разделяя историю человеческого общества на три стадии — аграрную, индустриальную и постиндустриальную, Д.Белл стремился обрисовать контуры постиндустриального общества, во многом отталкиваясь от характеристик индустриальной стадии. Подобно другим теоретикам индустриализма, он трактует индустриальное общество как организованное вокруг производства вещей и машин для производства вещей. Понятие индустриального общества, подчеркивает он, охватывает прошлое и настоящее различных стран, которые могут принадлежать к противоположным политическим системам, в том числе таких антагонистов, как США и СССР. Именно индустриальный характер общества, по Беллу, определяет его социальную структуру, включая систему профессий и социальные слои. Социальная структура при этом отделяется от политического и культурного составляющего общества. По мнению Д.Белла, происходящие в середине XX века изменения в социальной структуре свидетельствуют о том, что индустриальное общество эволюционирует к постиндустриальному, которое и должно стать определяющей социальной формой XXI века, прежде всего в США, Японии, Советском Союзе и в Западной Европе.

В качестве основных черт постиндустриального общества Белл выделяет следующие:

1.Замена механических, электрических и электромеханических средств на электронные. Телефония, телевидение, печатанье и многое другое – все это осуществляется с помощью электронных устройств.

2.Произошла миниатюризация. Компьютеры сильно уменьшились по своим размерам, одновременно сильно выиграв в качестве.

3.Преобразования в цифровую форму. Здесь уместно упомянуть работу Ж. Лиотара «Состояние постмодерна», в которой философ заявляет, что наконец-то свершилась мечта Рассела и раннего Витгенштейна, искавших универсальный язык. Такой язык был найден. Это язык, который на данный момент использует все научное и ненаучное сообщество – язык двоичной системы исчисления.

4.Создание программного обеспечения, которое приспосабливает компьютер к нуждам потребителя.

Для постиндустриальной стадии характерен переход от производства вещей к производству услуг «В постиндустриальном обществе получают широкое распространения новые виды услуг. Гуманитарное образование, здравоохранение, социальные службы, и профессиональные услуги: анализ и планирование, дизайн, программирование и т.д.»[7] Эта черта постиндустриального общества тесно связана с изменениями в распределении занятий: наблюдается рост интеллигенции, профессионалов и «технического класса» (такая тенденция обнаруживается уже в изменениях структуры занятости, происходящих в поздний период индустриальной эпохи). Если индустриальное общество есть организация машин и людей для производства вещей, то центральное место в постиндустриальном обществе, по Д.Беллу, занимает знание, и притом знание теоретическое. В своей работе «Грядущее постиндустриальное общество» он пишет следующее: «…конечно, знание необходимо для функционирования любого общества. Но отличительной чертой постиндустриального общества является особый характер знания. Важнейшее значение для организации решений и направления изменений приобретает центральная роль теоретического знания, предполагающего первенство теории над эмпиризмом и кодификацию знаний в абстрактных системах символов, которые могут использоваться для интерпретации различных изменяющихся сфер опыта. Любое современное общество живет за счет инноваций и социального контроля за изменениями, оно пытается предвидеть будущее и осуществлять планирование. Именно изменение в осознании природы инноваций делает решающим теоретическое знание".

Важнейшую составляющую процесса превращения теоретического знания в источник инноваций Д.Белл видел в возникновении наукоемких отраслей промышленности — таких, как химическая промышленность, вычислительная техника, электроника, оптика. Большое впечатление на американского ученого произвело теоретическое обоснование возможности вмешательства правительства в экономику, предпринятое Кейнсом, и практические меры, осуществленные Рузвельтом для преодоления великой депрессии. Эти явления, считает Белл, служат показателем того, что экономические концепции (т.е. теоретические построения в области экономической науки) могут играть определяющую роль в государственном управлении и экономической практике, но «было бы технократизмом полагать, — пишет он, что управление экономикой есть прямое приложение экономической модели. В этом случае мы упустили бы из внимания политические соображения, устанавливающие структуры принятия решений. Экономические же модели определяют границы, в которых можно действовать и могут определять последствия альтернативных политических выборов».

Соединение науки, техники и экономики находит выражение в феномене R&D (research and development / исследование и развитие), которые, по мнению Д.Белла, должны играть все более важную роль в обществе, ориентированном в будущее. Ориентированность в будущее — еще одна черта постиндустриального общества — предполагает контроль за технологиями, оценки технологий, разработку моделей технологического прогноза. Наконец, существенной характеристикой постиндустриального общества, считет Белл, явится уже возникшая новая интеллектуальная технология, используемая в принятии управленческих решений. Он полагал, что к концу XX века новая интеллектуальная технология будет играть столь же выдающуюся роль в человеческих делах, какую играла машинная технология в прошедшие полтора века. Интеллектуальная технология, в интерпретации Белла, предполагает использование алгоритмов, как правил решения проблем взамен интуитивных суждений. Эти алгоритмы могут быть реализованы в автоматической машине, в компьютерной программе или в наборе инструкций, основанных на некоторых математических формулах. Интеллектуальная технология, таким образом, связана с использованием математической или логической техники при работе с «организованной сложностью», в качестве которой могут быть рассмотрены различные, в том числе социальные, организации и системы.

Примеры новых интеллектуальных технологий, по Беллу, предоставляет теория игр и системный анализ. «Цель новой интеллектуальной технологии, — пишет он, — не больше и не меньше, чем реализовать мечту социальных алхимиков — мечту об „упорядочении“ массового общества. В современном обществе миллионы людей ежедневно принимают миллиарды решений относительно того, что покупать, сколько иметь детей, за кого голосовать, куда пойти работать и т.п. Любой единичный выбор может быть непредсказуем, как непредсказуемо поведение отдельного атома, в то время как поведение совокупности может быть очерчено столь же четко, как треугольники в геометрии».

Признавая, что осуществление такой цели есть утопия, и что она неосуществима постольку, поскольку человек сопротивляется рациональности, Белл считает, однако, что движение в направлении этой цели возможно, поскольку человек связан с идеей рациональности. Если роль «мастера» в интеллектуальной технологии играет теория принятия решений, то роль «инструмента» выполняет компьютер. Без компьютера применение новых математических средств было бы предметом лишь интеллектуального интереса или осуществлялось бы с «очень низкой разрешающей способностью». Именно компьютеры, позволяющие выполнять значительное число операций в течение короткого интервала времени, делают возможным развитие интеллектуальной технологии.

Центральная роль теоретического знания в постиндустриальном обществе определит, по мнению Белла, и положение ученого как центральной фигуры такого общества. Если в последнюю сотню лет основным институтом являлся завод или подобное ему предприятие, в постиндустриальном обществе на первое место выдвигается университет, с его ориентированностью на знание.

Характеризуя ситуацию в США, сложившуюся к середине XX века, Д.Белл отмечал, что до сих пор власть находилась в руках делового сообщества, хотя в последнее время разделяется до некоторой степени с профсоюзами и государством. Тем не менее, большая часть решений, касающихся повседневной жизни гражданина — относительно доступных видов работы, размещения заводов, инвестиций в производство новой продукции, распределения налогового бремени, профессиональной мобильности, принимаются бизнесом, и с недавнего времени — правительством, которое отдает приоритет процветанию бизнеса. В постиндустриальном обществе важнейшие решения относительно роста экономики и ее сбалансированности будут исходить от правительства, но они будут основываться на поддерживаемых правительством научных исследованиях и разработках (R&D), на анализе «затраты — эффективность», «затраты — полезность»; принятие решений, в силу сложного переплетения их последствий, будет приобретать все более технический характер. Бережное отношение к талантам и распространение образовательных и интеллектуальных институтов станет главной заботой общества. Для постиндустриального общества будет характерна новая элита, основанная на квалификации, получаемой индивидами благодаря образованию, а не на обладании собственностью, наследуемой или приобретаемой за счет предпринимательских способностей, и не на политической позиции, достигаемой при поддержке партий и групп. Так, в своем предисловии к русскому изданию 1999 года он выделяет, что в США на 1999 год 70% населения были заняты в сфере услуг и тенденция развития этой сферы будет продолжаться.

Концепция постиндустриализма, — во всяком случае, в ее оригинальном варианте, представленном в работах Д.Белла, — оказалась достаточно глубокой в теоретическом отношении, интересной в плане поставленных вопросов и открывающей широкие исследовательские перспективы. Не удивительно, что она спровоцировала множество разнообразных трактовок и интерпретаций постиндустриального общества, иногда существенно отличных от оригинала. Выражение «постиндустриальное общество» широко употребляется в современной литературе, и почти каждый автор наделяет его своим, особым смыслом. Данная ситуация не в последнюю очередь связана с тем обстоятельством, что само по себе слово «постиндустриальное» указывает лишь на положение данного типа общества во временной последовательности стадий развития — «после индустриального», — а не на его собственные характеристики.

Выражение «информационное общество» у Белла — это новое название для постиндустриального общества, подчеркивающее не его положение в последовательности ступеней общественного развития — после индустриального общества, — а основу определения его социальной структуры — информацию. Информация для Белла связана прежде всего с научным, теоретическим знанием. Информационное общество в трактовке Белла обладает всеми основными характеристиками постиндустриального общества (экономика услуг, центральная роль теоретического знания, ориентированность в будущее и обусловленное ею управление технологиями, развитие новой интеллектуальной технологии).

В наступающем столетии, — утверждает Д.Белл, — решающее значение для экономической и социальной жизни, для способов производства знания, а также для характера трудовой деятельности человека приобретет становление нового социального уклада, зиждущегося на телекоммуникациях. Это приведет к появлению единого пространства, в том числе и экономического: «Границы между странами практически полностью исчезли. Капитал направляется туда, где (при наличии политической стабильности) есть наибольшая отдача от инвестиций или добавочной стоимости»[8]

В первоначальном варианте концепции постиндустриализма делался упор на то, что развитие электронно-вычислительной техники дает возможности перерабатывать огромные объемы информации для принятия решений в первую очередь правительственным структурам. В белловской концепции информационного общества подчеркивается важность обеспечения доступа к необходимой информации индивидов и групп, автор видит проблемы угрозы полицейского и политического наблюдения за индивидами и группами с использованием изощренных информационных технологий. Знание и информацию Белл считает не только «агентом трансформации постиндустриального общества», но и «стратегическим ресурсом» такого общества. В этом контексте он формулирует проблему информационной теории стоимости. Когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов (в виде изобретения или организационного усовершенствования), можно сказать, что именно знание, а не труд выступает источником стоимости.

Постиндустриальное общество не ограничивается рамками развития экономики и производства, оно изменяет все традиционные сферы жизни общества: «Важнейшая характеристика новой технологии заключается в том, что она затрагивает не отдельную область (что подразумевает термин «высокие технологии»), а самые разные аспекты жизни общества и преобразует все старые отношения».[9]

Немного другую позицию занимает американский социолог и философ Э. Тоффлер. Тоффлер является автором целой трилогии, посвященной исследованию постиндустриального общества: «Шок будущего» (1970), «Третья Волна» (1980) и «Метаморфозы власти» (1990)

В своей самой первой книге «Шок будущего», Тоффлер показывает всю грандиозность изменений, которую несет с собой будущее постиндустриальное общество. Развитие компьютерных и телекоммуникационных технологий приводит к тому, что потоки информации, обрушивающиеся на человека, увеличиваются с каждым днем, при одновременной тенденции к все большей дифференцированности. Человек не успевает приобщиться к чему-то одному, как уже появляются десятки, а то и сотни нововведений. Рушатся старые порядки в области техники, культуры, общественных взаимоотношений. При таких условиях экспоненциального возрастания всякого вида новшеств, человек теряется в мире. Его приоритеты рушатся, а новые не успевают еще сформироваться. Человек чувствует себя потерянным, у него появляются синдромы психологических и даже физических недомоганий. Это, по словам Тоффлера, является болезнью, которую он назвал «шоком будущего»[10] .

Противостоять этому заболеванию крайне сложно. Полная абстрагированность от внешнего мира может привести к куда более серьезным последствиям для человека. В то же самое время, жить на стыке эпох и не быть подверженным увеличивающимся потокам информации со всех сторон – невозможно. Единственный способ, с помощью которого можно ослабить негативное воздействия этого шока – введение в школах и университетах предмета «будущего», на котором человек будет плавно приобщаться к новшествам нашего времени, перед тем, как ему придется столкнуться с ними на практике.

Более детальная и разработанная постиндустриальная концепция Тоффлера представлена в его второй книге трилогии. Она называется «Третья Волна». Эта книга по праву считается Библией постиндустриалистов, так как детально рассматривает все аспекты данного общества, от экономики и политики до сфер культуры и образования.

Тоффлер предлагает свой особый термин, характеризующий постиндустриальное общество, – «третья волна». «Первая волна» и «вторая волна» сравниваются у него соответственно с аграрным и индустриальным обществом. Термин «волна» не случаен. Постиндустриальная и в свое время индустриальная волны смывают, подобно волнам цунами, весь предыдущий порядок, затрагивая все аспекты человеческой жизни.

Подобно Беллу, Тоффлер считает началом становления постиндустриального общества середину двадцатого века, а именно время, когда компьютерные технологии достигают значительных результатов в своем развитии. Информация, как основа общества будущего, начинает теснить даже такую традиционную для индустриального общества сферу, как производство. Знание, и в первую очередь знание высокотехнологичное, способное порождать новое знание и быть внедренным в любую сферу человеческой деятельности, становится основным ресурсом человечества.

Революция, произошедшая в науке и технике, оказывает глубочайшее воздействие на все сферы человеческой деятельности. Меняются старые представления о семье, работе, морали, человеческом общении. Происходят огромные изменения и в сфере культуры. Если раньше всегда существовала некая культурная парадигма, к которой тяготели все направления, то в новом обществе, культурная парадигма разрушается под воздействием «блип-культуры», то есть культуры коротких, ничем между собой не связанных роликов, в беспорядочном показе которых сложно выделить какое-либо единство.

Не меньшие изменения происходят и в сфере производства. Развитые информационные и компьютерные технологии позволяют уничтожить предыдущий порядок массификации, стандартизации и синхронизации. Конвейерный способ производства безвозвратно уходит в прошлое, ему на смену приходит индивидуальный способ производства. Если раньше для того, чтобы внести некое разнообразие в создаваемую продукцию приходилось менять конвейер, станки, формы и шаблоны, по которым методом идентичной штамповки создавались все единицы продукции, то сейчас в этом нет никакой необходимости. При использовании лазерных технологий абсолютно не важны формы и шаблоны, а генераторы случайных чисел способны в рамках одного товара создать десятки, сотни, а то и тысячи вариаций.

Развитие вычислительных машин сделало возможным и осуществление генетической революции. Стало возможным создание абсолютно новых видов животных и растений, что может во многом лишить мир продовольственного кризиса. Несомненно, у генетики есть много обратных сторон, с которыми человечество еще не сталкивалось. Есть опасность, согласно Тоффлеру, и выходу генетических технологий из-под контроля или попадание их в руки террористов. И это лишь одна из того огромного количества проблем, с которыми придется столкнуться человечеству будущего.

Но переход к новой цивилизации для Тоффлера не сводится только к развитию информационных технологий и революции в области генетики. Переход к данному обществу – необходимость, единственной альтернативой которой является гибель человечества в глобальных масштабах.

Если во время аграрной цивилизации воздействии человека на природу было минимальным, человек взаимодействовал с природой, подстраиваясь под ее географические, климатические и природные условия, то во время индустриальной цивилизации человек подчинил себе природу. Подчинив ее себе, человек начал свирепое наступление на окружающий мир, безжалостно подчиняя и изменяя его. Объявив себя хозяином природы, венцом эволюции, человек, зачастую не сознавая последствий своих деяний, превращал живописные пейзажи в промышленные районы, потребляя миллионы тонн природных ресурсов ежедневно и выбрасывая огромное количество вредных веществ и газов в атмосферу.

Такое использование невозобновимых источников энергии не может продолжаться вечно. Не может беспоследственно продолжаться и загрязнение окружающей среды. Именно в этом и заключен основной пафос работы Тоффлера. Подобно экологическим критикам индустриализма, он уделяет самое существенное место данной проблеме.

Постиндустриальное общество, главным ресурсом которого является знание, а главной энергетической базой – возобновляемые источники энергии, является единственным возможным путем развития человечества. Внедрение последних достижений информатики и техники в производство делает возможным увеличить производительность в несколько раз при одновременном увеличении качества и количества произведенной продукции.

В этой необходимости перехода к новому обществу и заключается основной принцип отличия Тоффлера от Белла, у которого процесс становления информационного общества – процесс планомерной эволюции. У Тоффлера же ключевой момент – момент кризиса цивилизации, ее полного изживания, в результате которого цивилизация уже не может развиваться на старой основе. Она уже достигла пика своего развития и, подобно шпенгелеровской Европе, вошла в стадию упадка: «кризис проявляется в системе социального обеспечения. Переживает кризис система почтовой связи. Кризис охватил систему школьного образования. Кризис в системах здравоохранения. Кризис в системах городского хозяйства. Кризис в международной финансовой системе. Кризис в национальном вопросе. Вся система второй волны в целом пребывает в кризисе».1

Кризис второй волны не оставляет человечеству никакой альтернативы, кроме полной смены всех старых представлений и ценностей. Кризис личности и обезличивание, о котором так много говорил Маркузе в «Одномерном человеке» интересует Тоффлера в меньшей степени, чем кризис экологический и энергетический. Когда на карту поставлено существование человека, угрозу чему мы реально видим из экологических статистик и прогнозов, все остальные проблемы становятся менее важными. Переход к постиндустриальному обществу – единственная альтернатива гибели человечества. Поэтому, наряду с компьютерными и телекоммуникационными технологиями, как первоосновами постиндустриального общества, не меньшее значение, согласно Тоффлеру, занимает и переход к экологически чистым технологиям, основанным на возобновляемых источниках энергии: «…крайне важно понять, что индустриализация завершена, ее силы истощены, вторая волна всюду пошла на убыль, поскольку надвигается следующая волна перемен. Два важных обстоятельства делают невозможным дальнейшее существование индустриальной цивилизации. Первое: «борьба с природой» достигла критической точки. Биосфера просто не вынесет дальнейшего наступления промышленности. Второе: мы не можем далее неограниченно расходовать невосстанавливаемые энергоресурсы, которые до сих пор представляли собой основную часть дотации индустриального развития».[11] Мы не можем называть общество постиндустриальным, до тех пор, пока не выполнены эти два ключевых условия: тотальная компьютеризация и полный переход на возобновляемые источники энергии. Если с первым цивилизованные страны достигли значительных успехов, то во втором заметных изменений в ближайшем будущем не предвидится. Поэтому, как считает Тоффлер, постиндустриальное общество на Западе мы не имеем права пока называть иначе, чем становящееся.

В своей третьей книге «Метаморфозы власти», заключающей книге трилогии, Тоффлер показывает, как новые тенденции в цивилизованном обществе влияют на процессы управления и даже насилия. Ключевым фактором в этом изменении тоже становится знание. Сила, богатство, знание – вот рычаги любой власти. В постиндустриальном обществе главным рычагом, воздействующим и оптимизирующим все другие, становится знание: «Оружие может добыть вам деньги или вырвать секретную информацию из уст жертвы. Деньги могут купить вам информацию или оружие. Информация может быть использована как для увеличения количества доступных вам денег, так и для усиления ваших войск».[12] Знание становится основой власти в постиндустриальном обществе. Оно может наказывать, вознаграждать, убеждать и изменять. Обладая знанием, можно умело обойти нежелательные ситуации, а так же избежать лишних трат сил и средств, оно служит для приумножения богатства и силы. Знание для Тоффлера, это, прежде всего, информация, данные, представления и образы, а так же подходы, ценности и прочие символические продукты общества независимо от того, «истинны» они, «приблизительны» или «ложны».

Насилие, утверждает Тоффлер, в XXI веке будет лишено своих традиционных, сложившихся тысячелетиями качеств. Из сферы физической оно перейдет в сферу интеллектуальную. Большие корпоративные боссы перестанут физически наказывать своих провинившихся подчиненных. Они перестанут бороться с такими же методами и с другими корпорациями. Насилие переместится в сферу закона. И сила корпорации в таком обществе будет измеряться уже не в количестве сотрудников «службы безопасности», а в возможности корпорации всеми легальными и нелегальными способами влиять на умы судей и политиков. «Насилие, которое в основном используется для наказаний, — наименее разностороннее средство власти. Богатства, которые могут использоваться для вознаграждения и для наказания, а так же преобразовываться во многие другие средства, служат куда более гибким инструментом власти. Однако же более всего разносторонни и основательны знания, поскольку с их помощью человек в состоянии решить задачи, которые могли бы потребовать использования насилия или богатства. Зачастую знания можно использовать так, чтобы другие люди были вынуждены действовать желательным для вас способом, а не в собственных интересах. Знания дают власть высочайшего качества»[13].

Скопление власти в руках крупных корпораций проходит на фоне упадка власти государства. Государство все в меньшей и меньшей степени в состоянии контролировать сознание масс. Появление спутниковых каналов и сети Интернет совершило сильнейший удар по всем властным государственным структурам, уничтожив ряд тоталитарных режимов.

Революция в науке и технике, породившая революцию в знании и необходимость экологических преобразований, создают абсолютно новое, отличное от всех предыдущих форм общество, в котором традиционные ценности и подходы уступают место новым, абсолютно отличным от предыдущих.

Немалый вклад в развитие концепции постиндустриального общества внес и французский философ и социолог М. Кастельс. Вышедшая в свет в 1994 году книга «Информационная эпоха» во многом дополнила концепции Белла и Тоффлера.

Подобно Беллу и Тоффлеру, он придерживается цивилизационного подхода к исследованию общества, то есть разделяет всю историю человека на три цивилизации: аграрную, индустриальную, информационную. Для каждой из этих трех эпох характерен свой элемент, который является фундаментальным. Если для аграрной цивилизации это количественный рост трудовых усилий и добычи ресурсов, для индустриальной эпохи – введение новых энергетических источников, то для информационной эпохи это, прежде всего, технология генерирования знания и обработка информации. Специфическим для данной эпохи является воздействие знания на само знание, как главный источник производительности. Развитие информационного сектора влечет за собой так же изменения и в социальном секторе. Эти новшества информационной эпохи носят глобальный характер, именно поэтому об этом обществе можно говорить как о цивилизации.

Новое общество характеризуется, прежде всего развитием компьютерных и телекоммуникационных технологий. Основой данного общества становится информация. Но информация не в обыденном ее понимании, как любое сведение о чем-то или о ком-то, а информация высокотехнологичная, способная производить новую информацию, которая может моментально быть пущена в производство для интенсификации производственного процесса.

Такими современными высокотехнологическими областями он считает, прежде всего:

·микроэлектронику

·вычислительную технику

·телекоммуникации

·генную инженерию

Между этими областями уже нет той пропасти, которая, зачастую, была между двумя дисциплинами еще сто лет назад. Все эти передовые области неразрывно связаны друг с другом. Без развития микроэлектроники невозможно было бы создать вычислительную технику. В свою очередь, именно вычислительная или компьютерная техника лежит в основе всех современных средств телекоммуникации. В свою очередь, телекоммуникация сделала возможным такой феномен как глобализация, то есть стирание традиционных рамок между государствами и становление некоего единого технологического, торгового, экономического и информационного пространства. Глобализация позволила осуществлять дорогостоящие, не подвластные бюджету одного государства, проекты. Одним из таких крупномасштабных проектов является экспериментирование в области генетики, с помощью которого в данной научной дисциплине были достигнуты потрясающие результаты. Кроме того, развитие генетики было бы абсолютно невозможным без использования в этих экспериментах вычислительной техники. Человек не в состоянии держать в уме и с моментальной скоростью просчитывать десятки или даже сотни тысяч различных генетических комбинаций.

Общество не задает курс технологических изменений, он скорее зависит от индивидуальных изобретений и новшеств. Но общество может, используя мощь государства, задушить развитие технологий или, наоборот, начать технологическую модернизацию, способную улучшить экономику, военную мощь и социальное благосостояние: «Именно благодаря этому взаимодействию между микроисследовательскими программами и большими рынками, созданными государством с одной стороны [военная промышленность], и децентрализованной инновацией, стимулируемой культурой технологического творчества и ролевыми моделями быстрого личного успеха, с другой стороны, новые информационные технологии пришли к расцвету».[14]. Государство, согласно Кастельсу, является решающим фактором в развитии такого общества. Оно может, подобно Советскому Союзу и Китаю, сдерживать развитие информационализации, но может, подобно Японии, сыграть решающую роль в ее развитии.

Человечество уже живет в третью информационную эпоху, начало которой породила американская или лучше сказать калифорниканская революция. Создание микропроцессора и последовавшее за ним создание персонального компьютера, изменило облик современного цивилизованного человечества, сделав огромные изменения в таких областях как экономика и культура: «Компьютерная коммуникация все больше приобретает критическую важность в формировании будущей культуры».[15]

Видя развивающиеся быстрыми темпами информационные технологии и понимая их возрастающую значимость, Кастельс разрабатывает информационную парадигму. Основные характеристики данной парадигмы можно разбить на пять частей:

1.Информация. Перед нами технология для воздействия на информацию, а не информация, предназначенная для воздействия на технологию.

2.Всеохватность эффектов информации, новых технологий. Все процессы нашего индивидуального и коллективного существования непосредственно формируются (но не детерминируются) новым технологическим способом.

3.Сетевая логика. Сеть очень приспособлена к быстроизменяющимся условиями к непредсказуемым моделям развития.

4.Гибкость. Информация способна к быстрой реконфигурации.

5.Растет интегрированность передовых технологий (компьютерных технологий с физикой и химией, генетики с медициной и биологией и т.д.)

Развитие информационных технологий открывает людям путь к невиданным до этого средствам коммуникации, что оказывает огромное влияние как на культурную и социальную, так и на экономическую составляющую общества.

Кастельс уделяет много места в своей работе исследованию изменяющейся экономики. Современный этап экономического устройства цивилизованных стран Запада он называет как «информационный капитализм». Экономика все больше становится глобальной вследствие того, что современные технологии делают возможным потребление, производство и циркуляцию товара в мировом масштабе. «…в новых исторических условиях достижение определенного уровня производительности и существование конкуренции возможно лишь внутри глобальной взаимосвязанной сети»[16], где глобальная сеть – продукт развивающихся информационных технологий. Необходимо отметить, что «сеть» является одним из ключевых понятий у Кастельса. По его мнению, современное общество полностью погружено в глобальные сети, которые пронизывают все страны и не имеют никаких границ. Основной единицей такого общества становится уже сетевой проект, будь то экономического, производственного или культурного плана, создаваемый участниками сети, а не индивидуальной компанией. И как результат этого – пространство перестает играть доминирующую роль в создании проектов. Главную роль берет на себя информация, циркулирующая с огромной скоростью. Благодаря скоростной циркуляции информации, обеспечиваемой современными информационными технологиями, осуществляется гибкая адаптация к ситуации, гибкая координация решений в центре системы и во всех ее звеньях. Логика пространства в информационную эпоху заменяется логикой потоков, под которыми он понимает «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества».[17]. Пространство потоков состоит из потоков информации, капитала, технологий, организационного взаимодействия, изображения, звуков, символов. Важнейшим слоем и материальной опорой пространства потоков является цепь электронных импульсов: микроэлектроника, телекоммуникация, компьютерная обработка, система вещания и основанный на информационных технологиях высокоскоростной транспорт. Эта цепь становится материальной опорой одновременных пространственных действий. В прежних обществах, например в аграрных и индустриальных, такой опорой были регион или город. Конечно города, места не исчезают, но их логика и значение оказываются абсорбированными в сети и потоки.

Информационная эпоху характеризуется не только измененным отношением к пространству, но и ко времени. Кастельс характеризует эти изменения в терминах «вневременность» и «одновременность». Компьютерные сети и средства коммуникации синхронизируют время, любая информация становится доступной мгновенно, в «реальном времени». Пространство потоков растворяет время, делая события одновременными. Такие эффекты обуславливаются информацией, ее мгновенной циркуляцией во всеохватывающих информационных сетях.

Иформационная эпоха несет огромные изменения и в социальной жизни. Здесь, подобно Тоффлеру и Беллу, Кастельс подмечает все большие тенденции в сторону диверсификации в сфере общественной жизни, в частности в сфере средств массовой информации. Начавшись еще в 1970 годах с появления пишущего видеомагнитофона, монотонность была практически полностью уничтожена появившейся глобальной сетью Интернет, подарившей человеку уникальные возможности глобальной коммуникации в реальном времени. Именно Интернет, как глобальная сеть, лежит в основе глобализации, процесса, стирающего привычные барьеры и границы между нациями и государствами. Сеть Интернет чрезвычайно трудно контролировать. Это некое глобальное единство, состоящее из сотен миллионов «атомов», где каждый может напрямую соединиться с тем, с кем он хочет. По существу, в такой сети каждый, занимая свою нишу, электронный адрес, является хозяином. Но такая абсолютная свобода, царящая в данной сети, позволяющая практически беспрепятственно общаться на любые темы, привела к эффекту «маргинализации» Интернета, когда определенные социальные группы, которые по тем или иным причинам не могут или не имеют права высказывать свою точку зрения в реальном мире, перебираются в мир виртуальный, в котором, во-первых, им ничего не препятствует, а во-вторых, они получают доступ к миллионам, а то и миллиардам пользователей.

Развитие информационных технологий открывает человеку невиданные доселе возможности, которые несут как положительные, так и отрицательные качества. Интернет дает людям новые возможности свободного общения, в то же время, разрушает некую единую культурную и духовную основу, то что у нас принято называть менталитет, заставляя людей идентифицироваться самим, что приводит к препятствию в общении, а иногда даже и к целой пропасти между различными группами людей. Это может вылиться в конфликты и столкновения. Глобальная экономика, несмотря на все те преимущества, которыми обладает единый мировой рынок, имеет ряд своих существенных недостатков, главный из которых – постоянная нестабильность на мировом рынке вследствие моментального реагирования на события по всему миру.

Российская концепция постиндустриального общества представлена В.Л. Иноземцевым. Наиболее известными книгами этого исследователя являются «Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы » и «Расколотая цивилизация».

Если Белл и Тоффлер называли постиндустриальное общество грядущим, то Иноземцев, подобно Кастельсу, считает, что постиндустриальное общество уже наступило. Вряд ли причиной этого различия являются только те 30 лет, которые отделяют основные работы Белла и Тоффлера от работ Иноземцева.

Иноземцев отмечает, что в 1940 году Д. Кларк выделил трехступенчатую модель развития экономики, которая была характерна для индустриального общества:

1.Добывающие отрасти и сельское хозяйство.

2.Отрасли добывающей промышленности и строительство

3.Производственные и личные услуги.

В послевоенную эпоху к ним стали добавлять еще две ступени:

5.Торговля, финансовые услуги, страхование и операции с недвижимостью.

6.Здравоохранение, образование, научные исследования, индустрия отдыха и сфера государственного управления.

Согласно Иноземцеву, эти две последние ступени, характеризующие сферу услуг, и лежат в основе современного постиндустриального общества. Если для доиндустриального общества главным являлось взаимодействие человека с природой, для индустриального общества – взаимодействие с преобразованной человеком же природой, то для постиндустриального – взаимодействие между людьми. Это взаимодействие выражается, в первую очередь, в развитии сферы услуг, которая направлена уже не на выращивание, строительство, производство и т.д., а на самого человека. Недвижимость, капитал и производственные терминалы в этом обществе теряют свою былую ценность, и на первое место выходит самосовершенствование: «главным моментом его [человека] деятельности становится совершенствование своего личностного потенциала».[18] На первое место выдвигается «информационный сектор». Современный работник производства уже не выглядит так, как выглядел работник столетней давности. От него требуется не бездумное послушание и выносливость, а образованность и инициативность. Знание представляет наибольшее богатство для человека. Подобно Тоффлеру в «Метаморфозах власти», Иноземцев утверждает, что знание лежит в основе всего современного постиндустриального общества, создавая новые сферы как материального, так и духовного производства, а так же модифицируя старые. Темпы промышленного роста не уменьшаются, а, наоборот, увеличиваются. Но затраты на производство уменьшаются с каждым днем. Такой парадоксальный, казалось бы, факт, становится возможным лишь благодаря оптимизации производства и передачи части функций машинам.

Иноземцев также является главным представителем зарубежной концепции постиндустриального общества в России. Практически все книги, посвященные постиндустриальному обществу, выходят под его редакцией. В 1998 году под его редакцией вышла антология «Новая постиндустриальная волна на Западе», включившая в себя наиболее важные выдержки из работ философов и социологов данного направления.

Глава II. Основы постиндустриального общества и его амбивалентные последствия.

§1. Постиндустриальная цивилизация как информационная,

биогенная и глобальная цивилизация.

На основе анализа вышеизложенных концепций, представляется необходимым кратко изложить обобщенную характеристику постиндустриального общества.

Вся история человечества, и эта нить проходит через все три цивилизации, есть не что иное, как история становление искусственного, как основного заменителя всего того естественного или природного, что существовало в мире до человека. Если на первых своих этапах, сфера искусственного не выходила за пределы примитивных орудий и жилищ, то уже в эпоху развитого индустриализма, во многих местах она практически полностью выжила естественное. В крупных промышленных зонах оставались лишь небольшие оазисы природного, которые, впрочем, являлись уже скорее искусственным порождением человека, нежели естественными образованиями.

В постиндустриальную эпоху происходит новый крупный скачек в становлении искусственного. Как и человек индустриальной цивилизации, постиндустриальный человек живет полностью погруженным в сферу искусственного, но существенное различие между людьми двух эпох заключено во взаимодействии с этим искусственным. Старая индустриальная схема «человек → инструмент→продукция» начинает уходить в прошлое, на смену ей приходит схема «человек →компьютер→инструмент→продукция» и «человек →компьютер →инструмент→ человек». В традиционный процесс, просуществовавший тысячелетиями и характеризовавшийся непосредственным участием человека в создании каждой единицы продукции, вклинивается компьютер, постепенно берущий на себя все рутинные функции, не требующие применения аналитического мышления.

Чтобы понять структуру и характер постиндустриального общества, необходимо понять те изменения, которые произошли в основании общества, изменившие старые индустриальные представления и отношения между человеком и порожденной им искусственной средой.

Прежде всего, когда говорят о постиндустриальном обществе, имеют в виду те изменения, которые происходят в области информационных технологий, генетике и интеграции государств в единое глобальное пространство. Подо всеми этими прогрессивными изменениями лежит одно основание — научно техническая революция, которая началась в конце первой половины XX века и выдвинувшая знание как первооснову, как важнейший ресурс цивилизованного общества.

Но почему именно знание?

Еще сто лет назад почти все сделанные открытия предшествовали теоретическим обоснованиям. А. Белл, изобретший телефон, был профессиональным оратором, Т. Эдисон, изобретший лампу накаливания и фонограф, был математически безграмотным, а Г. Бессимер, открывший конвейерный способ переплавки чугуна в сталь, не имел ни малейшего представления об исследовании свойств металлов. В современную эпоху, ситуация кардинально другая. Теоретические открытия практически всегда предшествуют открытиям практическим. Эйнштейн, Бор, Тьюринг – их работы во многом предшествовали и во многом опередили практические открытия. Изобретению микропроцессора, лежащего в основе современного компьютера, предшествовали годы кропотливых теоретических исследований и экспериментов, То же можно сказать и о расшифровке ДНК Уотсоном и Криком. Знание, воплощенное, в первую очередь, в высококачественных специалистах и научных работах, является основным ресурсом современного общества, наличие или отсутствие которого определяет развитие общества.

Знание, как основной ресурс постиндустриального общества, обладает рядом отличительных свойств от традиционных ресурсов:

· знания неистощаемы. Одно и то же знание может быть использовано бесконечное количество раз без какого-либо вреда для себя

· никогда не может быть излишка знания, как это зачастую бывает с другими ресурсами, в частности с силой

· развитие знание направлено, в принципе, в бесконечность, то есть знание не содержит в самом себе барьера для своего развития

· одно и то же знание может быть использовано бесконечным количеством людей одновременно

· за редкими исключениями, знаниями могут обладать как слабые, так и сильные.

Именно знание в виде теоретических разработок лежит в основе современных достижений в компьютерных технологиях и генной инженерии.

В современном нам обществе сложно представить отрасль, которая так или иначе не была бы компьютеризирована. Сельское хозяйство, промышленность, сфера услуг – все эти отрасли возлагают все свои наиболее важные и ответственные задачи на устройство, которое семьдесят лет назад еще даже не существовало. Информационные технологии оптимизируют все без исключения области человеческой деятельности. При одновременном уменьшении затрат, повышается производительность.

Компьютерные технологии изменяют всю инфрастуктуру предыдущего общества. Если раньше при строительстве предприятий и основании населенных пунктов руководствовались, в первую очередь, близостью данного участка местности к транспортным путям, то сейчас, в первую очередь, руководствуются близостью к образовательным и научным центрам. Примером тому может служить Силиконовая долина, в крайне короткие сроки развившаяся до крупного жилого массива. Транспорт перестает играть ту доминирующую роль, которую он играл в аграрном и индустриальном обществе. Почти все деловые контакты в современном обществе, которые осуществляются между крупными и мелкими предприятиями, осуществляются посредством информационных технологий: электронная почта, цифровая телефония, видеоконференции. Такой способ контактирования во многом дешевле старого, традиционного способа, предполагавшего «эффект присутствия». Он лишает предприятие огромного количества транспортных и прочих расходов, сберегает время.

Внедрение компьютерных технологий в производство изменило и сам облик производства. Во-первых, те негативные последствия стандартизации, централизации и массификации, которые приводили к утрате человеком своей индивидуальной ценности и превращение его в общую однородную массу «Мы», которые так пугали критиков индустриализма XX века, со временем уходят в прошлое. Компьютер позволяет в считанные секунды смоделировать уникальный образец, будь то одежды, мебели, автомобиля и т.д. Производство перестает быть конвейерным, оно становится перепрограммируемым, различным для каждого выпуска. Точно такое же происходит и в средствах массовой информации. Если раньше существовали всего лишь десятки видов телевизионных каналов и газет, которые абсолютно верно назывались средствами массовой информации, поскольку они, вследствие отсутствия альтернативных им источников, могли навязывать свои массовые представления всему обществу, то сейчас, с развитием телекоммуникационных технологий, происходит упадок традиционных СМИ. Спутники и оптоволоконные сети, способные показывать изображение из любой части света, делают возможным появление сотен, а то и тысяч разнообразных каналов в одном доме. Гигантские радиокомпании так же теряют свои былые позиции в постиндустриальном обществе. С появлением сотен дополнительных каналов, вещающих на разных частотах и в разное время, каждый слушатель получает возможность выбирать себе канал, исходя из своих собственных интересов и предпочтений.

Но, несомненно, самый крупный удар по средствам массовой информации, был нанесен созданием сети Интернет.

Созданная в начале 1970 годов как компьютерная сеть для обмена информацией между военными структурами США, уже к концу 1980 годов Интернет стал глобальной сетью, насчитывающий миллионы пользователей по всему миру. В отличая от любого другого информационного канала, у которого есть основное здание, владелец и, как правило, совет директоров, Интернет не имеет подобной структуры. По существу, каждый пользователь является хозяином Интернета. Его чрезвычайно трудно контролировать и цензурировать. Практически все предыдущие попытки подобных действий не увенчались успехом. Именно поэтому услугами сети Интернет пользуются не только работники компаний для своих деловых сделок и переговоров, но и огромное количество маргиналов и неформалов, использующих Интернет как средство для выражения своих особых взглядов.

Во-вторых, компьютеризация уничтожила традиционные представления о труде и профессиях. В аграрном и индустриальном обществе под работником, прежде всего, понимался человек, который проводил большую часть своего времени либо в поле, либо за станком, либо в кабинете, окруженный бумагами. Для того чтобы работать в постиндустриальном обществе, зачастую нет даже нужды покидать свой дом. Ученые, писатели, изобретатели и представители многих других профессий больше не обязаны сидеть с утра до вечера в научных библиотеках и архивах, теряя кучу времени и средств на транспортные перевозки и прочие издержки. Всем этим можно заниматься дома, сидя в приятной для себя атмосфере и читая с экрана монитора необходимый текст, и, в случае необходимости, форматируя его под свои потребности. У ученого нет больше потребности сидеть на многочасовых симпозиумах, теперь он может присутствовать там посредством видео связи.

Изменилось и наши возможности при просмотре каналов. Если раньше для того, чтобы посмотреть свою любимую передачу, человеку приходилось спешить домой, извиняясь перед друзьями или коллегами, то сейчас он может просто запрограммировать записывающее устройство на запись данной программы, и затем, в наиболее подходящее для себя время, просмотреть свою запись. Но это еще далеко не все. В 2005 году был запущен пилотный проект показа видеопрограмм через смартфон ( сотовый телефон с функциями компьютера), который позволяет в любом месте, в котором существует возможность приема волн данной частоты, просматривать пока еще десятки телевизионных каналов в цифровом качестве.

Все эти компьютерные и информационные новшества сделали мир глобальным. Все чаще можно слышать такое выражение как «гражданин мира», под которым подразумевается человек, не идентифицирующий себя с какой-то определенной культурной и социальной средой, с которой идентифицировались его отцы и дети. Культурную среду он выбирает для себя сам, создавая ее из фрагментарный частей, заимствованных у других культур. Это «мировое гражданство» породило такой феномен, как вестерн-культура или вестерн-цивилизация. Зародившись еще в довоенное время, в эпоху бурного развития голливудской кинематографии, она практически полностью нивелировала различия между европейскими и рядом американских культур. К началу XXI века национальные культуры потеряли свою автономность и даже значимость. Из разряда фундаментальных образований, норм, обязательных для всех и лежащих в основе любого общества, и определяющий поведение его членов, они превратились, в лучшем случае, в раздел мировой классики, в худшем – нашли вечный покой в архивах библиотек. Шотландец, расхаживающий в национальной юбке по улицам Эдинбурга, вряд ли вызовет к себе расположение жителей и, скорее всего, станет предметом для острот и насмешек местной молодежи. То же произойдет и с японцем, пришедшим на собрание учредителей концерна Toyota в национальной одежде. Таких примеров можно привести бесконечное множество, но все они будут указывать на один бесспорный факт: вестерн-цивилизация, имеющая, по преимуществу, американские корни, практически полностью отправила пылиться в архивы все европейские национальные культуры. По существу, все современные цивилизованные государства Америки, Европы и Азии (Япония и, возможно, Южная Корея) сегодня живут в рамках этой единой, глобальной культуры. Но эта культура кардинально отличается от традиционных культур своей открытостью и разносторонностью, допускающей, и даже приветствующей всякие изменения. В пределах такой культуры человеку предоставляется возможность идентифицироваться тысячами различных способов, а не одним или несколькими, как это было в любой традиционной культуре. В рамках данной культуры нет единого направления, парадигмы, а есть бесчисленное количество стилей, мод, вкусов, трендов. Все чаще можно слышать такие выражения как «единое европейское пространство», «западный мир» и т.д. Естественно, становлению такого единства цивилизованный мир обязан развивающимся коммуникационным технологиям, создающим эту ауру единства.

Сложно судить сколько-нибудь однозначно об этом процессе. Все происходящие и когда-либо происходившие в истории человечества процессы отличаются своей амбивалентность, неоднозначностью. Глобализация – не исключение. Несомненно, упадок национальных культур и национального сознания, или как его еще называют «чувства патриотизма», это всегда плохо. У поколений, с первых лет своей жизни узнавших «с чего начинается Родина» этот процесс смешивания не вызывает ничего кроме панического страха чего-то рокового и неизбежного.

Кроме этого, глобализация, помимо единых культурных социальных и экономических связей сделала возможным появление целых сетей террористических и прочих нелегальных организаций, которые, при помощи все тех же средств телекоммуникаций, объединившись в единое целое, представляют для человечество то, что нынешний президент Российской Федерации В. В. Путин назвал «угрозой номер один».

С другой стороны, глобализация несет с собой много положительных черт. Глобализация сделала невозможным появления в западном мире такого страшного явления как фашизм. Когда стираются все национальные и культурные рамки и все страны начинают играть по одним правилам, возвышение одного западного человека над другим становится невозможно. Англичанин, француз или швед, прекрасно говорящий на, к примеру, немецком языке, уже практически ни чем не будет отличаться от коренных немцев. Но, тем не менее, в западном мире еще возможен национализм, но современный западный нацист уже не идентифицирует себя с какой-то определенной языковой или культурной группой. Он так же разделяет всех на своих и чужих, но свой для него это, прежде всего, западный человек, в то время как чужой – человек мусульманских, африканских и азиатских культур.

Примерно в то же самое время, когда бурными темпами начинают развиваться информационные технологии, происходит и революционный сдвиг в генетике.

В 1953 году двум английским ученым удалось расшифровать структуру ДНК, что позволило понять генетическую структуру всего животного и органического мира. С этого момента никому ранее не известная наука начинает привлекать сотни и тысячи ученых со всего мира. Развитие генетики и наиболее важного ее подраздела генной инженерии нельзя вынуть из научно-технического контекста данного времени. Расшифровка ДНК и дальнейшие работы, направленных на изучение и модифицирование генетической структуры стали возможным лишь при двух обстоятельствах: развитии компьютерных технологий и глобализации.

Вполне очевидно, что все те расчеты, на основе которых проводились и проводятся генетические опыты, не были бы возможны без электронно-вычислительных машин, берущих на себя большую часть рутинной работы, связанной с графической работой, подсчетами, моделированием и проецированием. Без компьютерных технологий такой процесс занял бы, в лучшем случае в тысячи, а то и сотни тысяч раз больше времени и ресурсов, нежели при их использовании. Более того, исследования в области генетики очень капиталоемкие вложения. Капитала одного университета или исследовательской лаборатории было бы не достаточно для получения важных результатов. Исследования и эксперименты в области генетики проходили на международном уровне, выходя даже за рамки американо-европейских исследовательских программ. Такие международные исследовательские программы требовали тесного сотрудничества между учеными и постоянного обмена полученным опытом. Такой обмен стал возможен лишь при едином научно-техническом пространстве, которое было возможно лишь в рамках одного глобального сообщества.

Итак, какие же результаты принесла с собой революция в генетике и какое влияние оказывают генетические открытия на современный мир.

В современной мире не существует сколько-нибудь единой позиции относительно генетических исследований и достижений. Те, кто поддерживают генетические исследовании, видят в генетике чуть ли не средство, способное разрешить все человеческие проблемы, начиная с разрешения проблем продовольственного кризиса в странах третьего мира, и заканчивая чуть ли не наделением человека бессмертием посредством генетического дублирования клеток организма. Противники генетики видят в ней некое подобие водородной бомбы, способное уничтожить все живое, или, по крайней мере, все привычное нам живое на планете Земля. Как правило, к ним относятся люди с религиозным складом ума, живущим по канонам «бог – создатель всего сущего». Такое вторжение человека в сферу божественного и «корректирование» работы творца не вызывает у таких людей ничего кроме панического ужаса.

Я же в своей работе хотел бы рассмотреть как положительные, так и отрицательные аспекты генетических исследований.

Несомненно, генетика предлагает решение большого количества проблем, считавшихся до этого неразрешимыми. С помощью генной инженерии человек может изменять и создавать новые виды животных и растений в гораздо более быстрые сроки и с меньшими затратами средств, нежели методы селекции. С помощью генетического вмешательства человек научился создавать новые виды растений и плодовых культур, отличающихся чрезвычайной вегетативной активностью и минимальной требовательностью к климатическим условиям. С помощью изменения генетического кода человек научился создавать новые виды животных, абсолютно отвечающим его потребностям в молоке, мясе и коже. Все эти вмешательства представляют единственную возможность побороть проблему голода, которая до сих пор убивает миллионы людей ежегодно.

Не обошло стороной генное моделирование и самого человека. В скором времени генетики обещают представить нам абсолютно новые эффективные средства борьбы с раком, сердечно-сосудистыми проблемами, проблемами старения и многими другими заболеваниями, с которыми сталкивается человек. Уже сейчас генетика позволяет человеку выбрать пол своего будущего ребенка. Произойди генетическая революция на сто лет раньше, Государыня Императрица Александра Феодоровна была бы куда более счастлива, и ей бы не пришлось выслушивала упреков своего мужа вплоть до 1904 года.

Ученые, исследуя генетическую родословную родителей, с высокой точностью научились предсказывать болезни, которые произойдут с еще даже не родившимся ребенком. Такое становится возможным посредством компьютерного моделирования становление генетической структуры ребенка. Происходят опыты и в области клонирования человека. Посредствам такого клонирования предполагается создание идентичного клона, которого можно использовать в качестве донора. Конечно, такие исследования вызывают целую волну протестов среди определенной части общества, что привело к запрещению экспериментов, связанных с клонированием человека в разных странах, но, тем не менее, эти исследования уже не возможно остановить, и первый человек был уже давно клонирован.

Несмотря на все перспективы, которые открывает перед нами генная инженерия, практически любой результат генетического исследования имеет свою обратную сторону.

Создаются новые образцы флоры и фауны, отличающиеся высокими адаптационными возможностями. Отрицательной стороной этого является то, что растительные и животные организмы такого порядка, в случае выходя их из под контроля, способны уничтожить многих других представителей живого и растительного мира, обитающих на данной территории и нарушить природный баланс. Примером этому может послужить широко разрекламированная в середине 1990 годов генетически созданная трава для газонов «Canada Green», которая в кратчайшие сроки способна изжить всех других представителей растительного мира и которую в последствии очень сложно уничтожить.

Не вполне исследовано и влияние на человека продуктов из генетически модифицированных животных и растений. Исследования показали, что ряд животных и растений, созданных генетическим путем, обнаруживает большую склонность к болезням, нежели те «оригиналы», из которых эти образцы были созданы. После этих исследований, американское «Управление по контролю за продуктами и лекарствами» ввело обязательным написание предупреждения на упаковке о том, что данный продукт генетически модифицирован или содержит генетически модифицированные компоненты.

Наряду с реальными угрозами, которые могут нести человеку опыты в области генетики, существует еще и ряд морально-нравственных проблем, связанных с исследованием в данной области.

Как известно, генное моделирование является очень капиталоемкой областью. Понятно что ни хватит бюджета ни одной страны, чтобы покрыть растраты на лечение всем нуждающимся. Лишь немногие смогут позволить себе воспользоваться плодами новейшей медицины. Это ребром поставит старый марксистский вопрос о богатых, как имеющих право вести долгую жизнь в свое удовольствие и бедных, которые являются изгоями общества. Это может привести к разделению общества на две антагонистические группы, что может опять вылиться в кровопролитные конфликты. Кроме того, уже сейчас, родители могут пройти обследование на генетическую совместимость друг с другом, что покажет, какими болезнями будет болеть их ребенок не только в детстве, но даже в преклонном возрасте. Естественно, такое обследование представляет собой большие затраты для средней семьи и лишь немногие позволяют себе удовольствие узнать «судьбу» своего будущего ребенка. Но, несмотря на эту относительно недавно появившуюся возможность, уже был ряд прецедентов, когда дети подавали в суд на своих родителей за то, что они зачали их, не узнав предварительно о тех последствиях которые произойдут при скрещивании структур их ДНК. Встает неразрешимый морально-этический вопрос: поступили ли родители правильно, дав ребенку возможность прожить счастливую жизнь до сорокалетнего или пятидесятилетнего возраста, или это было проявление крайней жестокости дать человеку приобрести любовь к жизни, прервав ее впоследствии неминуемой смертью от неизлечимой болезни.

Немало споров вызывает и проблема клонирования. Уже одна мысль о том, что человек может создавать другого человека, вторгаясь в сферу, которая некогда принадлежала богу, вызывает у противников клонирования мысли об Апокалипсисе. Но религиозный подтекст не является единственной составляющей данной проблемы. Если клон, созданный для донорских целей, будет представлять собой идентичную копию человека, с которого он сделан, за исключением лишь его интеллектуальной неразвитости, то он будет обладать не меньшим статусом homo sapiens, нежели его «оригинал». Тогда, согласно «Конвенции о правах человека», ни о каком донорстве не может быть и речи.

С развитием генетики вновь поднимается, казалось окончательно похороненный вместе с третьим рейхом вопрос о евгенике, как о создании расы совершенных людей. Ведь всякие эксперименты, связанные с физическими и умственными улучшениями последующих поколений искусственным путем, извне, могут создать ситуацию, подобную той, с которой человечество столкнулось в 1930 годах XX века и привести к очередным кровавым конфликтам. Кроме того, если бы все захотели, чтобы их дети были Эйнштейнами или М. Монро, уже через пол века пропало бы то, что называется «индивидуальностью» человека и воцарилось бы массовое общество нового порядка.

Научная революция, произошедшая в середине XX века, последовавшая за созданием компьютера, осуществила огромные сдвиги и в традиционной для Нового Времени медицине. Сейчас сложно себе представить передовой медицинский центр, который не был бы автоматизирован. Диагностика, профилактика, лечение и контроль – все это осуществляется с использованием достижений компьютерной индустрии. Всевозможные слуховые и речевые аппараты и даже аппараты, позволяющие управлять техникой усилием одной мысли. Еще несколько лет назад это казалось чистейшей фантастикой, более близкой голливудским фильмам, нежели нашей реальности. Тем не менее, это факт: «человек с тяжелым случаем паралича стал первым человеком, к мозгу которого присоединили электроды, что позволяет ему управлять бытовыми объектами силой одной мысли».[19]. Этот эксперимент далеко не последний в данной области. Еще год назад эксперимент показал, что люди способны управлять механическими манипуляторами и даже играть в компьютерные игры с помощью одних лишь мыслей. Бессмысленно приводить какие-либо примеры улучшения в медицине, произошедшие во второй половине XX века. Они слишком очевидны и известны каждому. Но и у этих, несомненно, прогрессивных моментов, есть свои обратные стороны. Улучшение качества медицинских услуг привело к увеличению продолжительности жизни, что в некоторых странах нарушило существовавший веками баланс населения. Привычная система «замены» стареющего населения новым вышла из строя, что привело к увеличению населения при одновременном уменьшении трудоспособного населения, что привело к продолжительному голоду в ряде стран. Такая тенденция наблюдается почти во всех странах, но наиболее остро она встала во второй половине XX века в Индии, где за десять лет, с 1961 по 1971, при одновременном росте населения, экономически активная часть населения уменьшилась почти на 10%, что повлекло за собой продолжительный голод[20] .

Информационные технологии сделали возможным тот прорыв в области генетики, который мы сейчас наблюдаем. Но исследования в области генетики тоже, в свою очередь, оказывают влияние на информационные технологии.

Мы привыкли смотреть фильмы про киборгов-убийц, обладающих человеческим интеллектом и силой машины с определенной долей иронии, как на объект нездоровых фантазий голливудских режиссеров. Действительно, современное четвертое, с редкими элементами пятого, поколение компьютеров, в основе которых лежит микропроцессор с миллионами транзисторов не обладает и миллионной долей тех способностей, которыми обладает голливудский робот. Способность транзистора находится только в двух положениях, обеспечила становление двоичной системы исчисления как основы всякой программы, что не позволяет машине выйти за пределы предзаданных алгоритмических цепочек. Почти все кибернетики сходятся в том, что это тупиковая ветвь «эволюции» компьютера. По существу, современные нам компьютеры сами ничего не решают, они, подобно счетам столетней давности, лишь помогают нам просчитать информацию по заранее заданным программистами условиям.

Считается, что компьютер будущего будет основан на биотехнологиях, что позволит бестранзисторным способом обрабатывать информацию. «Микропроцессором» в таких компьютерах будет являться уже биологический мозг, созданный с помощью генетики и, способом препятствующим отторжению, соединенный с механическими устройствами записи, считывания и хранения информации. По аналогии с мозгом человека, он будет работать уже не в пределах лишь алгоритмических областей, а в области аналитического мышления. До создания подобного «устройства» нас отделяет, по самым оптимистическим прогнозам, не один десяток, а то и сотня лет. Но исследования в этой области ведутся еще с начала 1990 годов и уже имеется ряд, пока еще правда незначительных, результатов. Занимая пограничное положении между генетикой и электроникой, этот проект в полной мере дает нам понять, почему XXI век называют веком генетики.

Итак, развитие информационных технологий, революционный прорыв в области генетики и создание единого глобального пространства – вот те «три кита», на которых покоится постиндустриальное или информационное общество. С того момента, как появились первые намеки на становление нового общества, прошло чуть больше пятидесяти лет. Но за эти пятьдесят с небольшим лет произошло гораздо больше открытий, чем за всю предыдущую историю человечества. Человечество изобрело компьютер и телевизор, отправило человека в космос и расшифровало ДНК, создало CD плэйеры и через двадцать лет практически полностью заменило их MP3 плэйерами. Постиндустриальная волна принесла собой не меньшие изменения, чем в свое время индустриальная, сменившая собой аграрный строй.

§2. Основные антропологические, культурные и социальные последствия

постиндустриального общества.

Как мы уже видели в предыдущей главе, постиндустриальное общество принесло с собой огромные изменения в сфере техники, производства, медицины и глобализации. Но изменения не исчерпались этими четырьмя сферами, они пошли куда дальше, изменив культуру, социальные и моральные нормы и даже сознание человека.

Когда критики индустриализма середины XX века критиковали существовавшую тогда систему, в первую очередь, они направляли свою критику на те элементы стандартизации, синхронизации и централизации, которые приводили к тотальной массификации общества и превращению индивидуального «Я» в безликое «Мы». Человек, лишенный этой индивидуальности становится частью однородной массы, целиком и полностью подчиняющийся требованием той элиты, которая над этой массой находится, и которая этой массой управляет. Досталось от этой критики всем: как существовавшим тогда коммунистическим, так и капиталистическим режимам.

С тоталитарным коммунистическим режимом было все очевидно: государство полностью регулировало все сферы человеческой жизни. Политика, культура, образование, досуг и даже нравственность формировались «директивами свыше» через средства массовой информации.

С капиталистическими режимами происходила во многом схожая ситуация, только роль тоталитарной верхушки там играли крупные корпорации, всяческими способами навязывавшие свои товары и услуги всем, кому не попадя. Ковбой Мальборо, сидящий на лошади с пачкой сигарет в руке и устремивший свой взгляд в сторону горизонта практически ни чем не отличался от Владимира Ильича, держащего в руке кепку и созерцающего безграничные пространства государства рабочих и крестьян. Крупные корпорации, владевшие огромными капиталами, подобно советской тоталитарной системе, держали в своих руках контроль над сердцами и умами граждан, заставляя последних делать то, что будет выгодно первым.

Но вот был изобретен компьютер, произошла информационная революция, передача информации стала куда менее энергоемким и затратоемким процессом, чем она была раньше. Образуются тысячи крупных и мелких теле и радио каналов, которые, благодаря оптоволоконным и спутниковым системам, становятся доступными практически в любой точке мира.

Появление Интернет, усиленное развитие которого началось в конце 1980 годов XX века, нанесло смертельный удар массовости, которую так опасалось мыслящая часть человечества XX века. В виртуальном мире, где нет абсолютно никакого единообразия, диктуемого со стороны, где каждый является хозяином и творцом, сознанием человека становится очень сложно манипулировать.

В условиях крушения средств массовых коммуникаций, когда появляются сотни, а то и тысячи различных информационных каналов, информация по которым идет из разных концов мира, человек перестает смотреть однобоко на те события, которые происходят вокруг него. У него вырабатывается критическое мышление, которое является основным врагом любого тиранического режима. Как результат всех этих событий – падение тоталитарных режимов в Советском Союзе и Восточной Европе. Тоффлер напрямую связывает крушение Советского Союза с развитием информационных технологий: «…появление компьютера и новый средств коммуникаций в середине XX века подорвало контроль Москвы за умами, где она правила, или которые держала в плену».[21]

Каждый человек воспитывается и образовывается по-своему. По своему вкусу он подбирает себе телевизионные и радио каналы, выбирает газеты, журналы и книги, выбирает свой стиль, как одежды, так и поведения, выбирает веру исповедания, или категорически отказ от нее и многое другое. Современный уровень развития техники позволяет полностью удалиться от всего стандартного. Даже мода потеряла свою былую монолитность. Сейчас не существует единой моды, как это было еще несколько десятков лет назад. Быть модным нынче не значит ходить в одежде, только что завезенной в магазин. Быть модным значит быть отличным от других.

Когда в 1960 годах по странам Европы и Америки прокатились движение хиппи, требовавших полного отказа от традиционных норм в одежде, сексе, употреблении алкоголя и наркотиков, многие, особенно представители более старшего поколения, восприняли это как полный упадок культуры и нравственности в более молодом поколении и, подобно Фаине Раневской, апатично заявили — «бог ты мой, я настолько стара, что еще помню приличных людей!» Лишь немногие смогли усмотреть в этих движениях пьяных молодых людей веяние нового времени, которое быстрыми темпами стало вытеснять традиционные нормы. Именно это движение хиппи и стало первой реакцией на процесс демассификации.

Конечно во многом эти изменения несут положительный характер. Человек создает свой стиль, приобретает свою уникальность, становится более свободен от навязанных извне требований и установок. Демассификация, дестандартизация, десинхронизация становятся в некотором смысле лозунгом новой цивилизации. Но наряду с положительными моментами таких изменений можно выделить и ряд отрицательных.

Все эти процессы, обратные массификации, приводят к увеличению раздробленности общества на отдельные социальные группы, формирующиеся по определенным этническим, религиозным, сексуальным и прочим признакам. Отсутствие единой основы, культурной и социальной парадигмы, на которой основывалось бы все общество, лишает эти раздробленные группы возможности понимать друг друга, что порождает разнообразные, зачастую даже кровопролитные конфликты. Не последнюю роль в разжигании этих конфликтов играет и Интернет. Как средство распространение информации, которое очень сложно и даже почти невозможно контролировать, Интернет являет собой место, где неформалы и маргиналы всех стан могут создавать свои электронные страницы, активно призывая к разжиганию войн на религиозной или национальной почве. Именно они начинают владеть умами и сердцами по преимуществу молодых людей, ищущих способ самореализоваться в мире. Но это уже не является тем тотальным контролем одной правящей верхушки над обществом, это уже контроль многих над многими, который, зачастую, может являть собой не менее, а то и более негативные последствия.

Здесь мы наблюдаем, казалось бы, парадоксальный процесс: наряду с убыстряющимся процессом глобализации и становления единой вестерн-культуры, как первоосновы всей западной цивилизации, мы наблюдаем все большие расслоения в обществе, связанные, прежде всего, с такими процессами как демассификация и дестандартизация. Причина этого, на первый взгляд, противоречивого процесса лежит на поверхности. Вестерн-цивилизация, подобно первооснове всего сущего у досократиков, лежит в основании всех слоев, мод и направлений западной культуры. Даже самые антагонистические группы, презирающие и яро ненавидящие друг друга, твердо стоят на этой единой основе. Телевидение, рок, поп и электронная музыка, телефония и Интернет, компьютерные игры и автомобили, и многое другое, что мы по праву называем «западным образом жизни», с рождения отложились в создании каждого человека, принадлежащего к данной цивилизации.

Когда 15 мая 2005 года в Каннах прошел очередной международный кинофестиваль, большинство показанных работ было посвящено критике американского образа жизни. Датский режиссер Ларс вон Триер, в одном из интервью, взятых у него, отметил: «В моей стране все связано с Америкой. Америка находится над всем миром…60 процентов всего того что я испытываю или переживаю в своей жизни так или иначе связано с Америкой…60 процентов меня принадлежит Америке и это делает из меня американца…»[22]. Эта короткая цитата прекрасно демонстрирует то, что вестерн-цивилизация ( доминирующая роль в которой, несомненно, принадлежит Америке), лежит в основании современной постиндустриальной культуры. Можно быть ультраправым и можно быть национал-большевиком, можно быть атеистом и можно быть папой римским, можно быть Джорджем Бушем и можно быть Майклом Муром, факт остается фактом – несмотря на все те различия и особенности своей идентификации, все эти представители находятся в рамках одной глобальной, цивилизации, не пользоваться плодами которой в современном обществе просто невозможно.

Изменения не ограничились сферой общественного, они проникли и в сознании каждого отдельного человека. Человек постиндустриальной эпохи уже не мыслит теми категориями, которыми мыслил человек аграрного и постиндустриального общества. Произошел кардинальный пересмотр основных идеалов и целей в жизни. Недвижимость и богатство, как основные цели, к которым стремились люди предыдущих эпох, отходят на задний план. Первичной ценностью становится самосовершенствование, совершенствование своего личностного потенциала, образование. Знание становится основной ценностью не только компаний и корпораций, но так же и отдельного человека. В мире, где абсолютную ценность приобретают высококвалифицированные кадры, знание становится всеобщим эквивалентом богатства. Человека постиндустриального общества становится неимоверно сложно увлечь какой-то идеологией или национальной идеей.

Это было возможным еще в середине XX века, когда еще существовали сверхдержавы и средства массовой информации. Находясь на разных идеологических полюсах, они, по существу, стремились к одному: построить справедливое общество, в котором каждый отдельный элемент вел бы счастливую жизнь. Это выражалось теорией коммунизма в Советском Союзе и дружественных ему государств и теорией «государства всеобщего благоденствия» на Западе. Появляющееся постиндустриальное общество и, как следствие этого, начавшаяся тотальная демассификация, уничтожили возможность общей идеи, доминирующей над сознанием массы, даже само выражение «масса» становится неуместным в становящуюся эпоху. Когда исчезает такая монолитная идеологическая идея, начинается поиск новых ценностей. Для кого-то он заканчивается примыканием к какому-то сообществу, клубу, группировке. Человек идентифицирует себя с этой социальной единицей и принимает на себе ее ценности. Другие находят ценность внутри самих себя – образование, самовоспитание, достижение каких-то целей, которые человек сам поставил для самого себя.

Постиндустриализация замахнулась даже на самое ценное в человеческой жизни, на минимальную ячейку общества – семью. Мы уже видели, как в свое время индустриализация разрушила традиционную, характерную для аграрного общества семью, оставив в ней только ядро: отец, мать, дети. Постиндустриальное общество замахнулось и на это. Во всем цивилизованном мире происходит разрушение семьи. Каковы же причины этого?

Семья перестала быть главным опекуном человека еще в индустриальную эпоху. Причиной этому стала развивающаяся система социального обеспечения и страхования. Заботу о человеке полностью взяло на себя государство. В постиндустриальном обществе происходит дальнейшее улучшение качества данной системы, происходит дальнейшее развитие сферы услуг, в том числе услуг, направленных на пожилое население и инвалидов. Инвалид перестает быть ненужным человеком, подлежащим истреблению, как это часто было в аграрную эпоху, он перестает быть несчастным калекой, как это было в индустриальную эпоху, он становится нормальным человеком, с «дисфункцией» одного или нескольких органов. В современном цивилизованном обществе Европы или Америки, практически все общественные места приспособлены для инвалидных колясок. Кроме того, государство и компании тратят огромное количество времени и денег на исследование и разработку лекарственных, механических и прочих средств, которые могут сильно облегчить жизнь инвалидам и пожилому населению.

При таком уровне развития сферы услуг, человек чувствует себя полностью защищенным до конца своих дней, что бы ни произошло: «У граждан западных стран стали меняться ценностные ориентации – преобладающее внимание к материальному благосостоянию и физической безопасности уступило место заботам о качестве жизни»[23] .

Семья при таком раскладе становится не только не нужной, но даже обременительной. Дети и супруги накладывают на человека обязательства, которые стесняют его свободу и препятствуют ему. Обучение, карьера, отдых – все это плохо сочетается с традициями семейной жизни, которые отнимают часть его свободы. То желание свободы, которое мы видим в общественной жизни, проникает и в жизнь личную. Хорошо знакомая всем женатым людям фраза «хранить верность до гроба» потеряла свою первоначальную ценность и перешла уже в разряд традиций, не обязывающих человека ни к чему. Все эти выводы подтверждаются и данными социологических исследований. За последние десятилетия количество разводов увеличилось в несколько раз. Рождаемость в цивилизованных странах Европы и Америки падает катастрофическими темпами. Государства оказываются бессильными перед этой проблемой и в ближайшее время не предвидится никаких выходов из данной тупиковой ситуации.

Большие изменения произошли и в области культуры. Постиндустриалисты, по своей сути являясь материалистами, черпающими «новые источники своего развития в конкретных фактах и тенденциях»[24], склонны связывать эти изменения, в первую очередь с революционными изменениями в науке и технике во второй половине XX века.

Появившиеся информационные технологии позволили создать новые, невиданные до этого виды искусства: создание визуальных образов с помощью компьютерной графики, появление такого направления, как электронная музыка, создание клипов, фильмов и мультфильмов, полностью построенных на компьютерной графике или имеющих в себе ее элементы и, конечно же, появление такого направления в компьютерной индустрии, как компьютерные игры, приносящие миллиарды долларов компаниям производителям. И это лишь малая доля тех направлений в искусстве, которые стали возможными лишь при помощи компьютерных технологий.

Наряду с созданием абсолютно новых видов искусств, современные технологии оказывают сильное влияние на виды искусств, известные еще в аграрную и индустриальную эпоху.

Так, ни один крупный современный архитектурных проект, к какому бы стилю он не принадлежал: к дорическом ли, готическому или традиционному православному, проходит необходимую стадию предварительного компьютерного моделирования, позволяющего визуально, с высочайшей точностью, представить архитекторам, заказчикам и подрядчикам макет будущего творения со всеми его слабыми и сильными сторонами.

Большинство музыкантов, занимающихся записью даже классической музыки, производят записи в студиях, оборудованных высокотехнологичными устройствами, позволяющими с помощью аппаратного улучшения, повысить качество звучания музыки, вырезать неудавшийся по звучанию фрагмент, заменив его новым, не переигрывая заново всю композицию.

Но наибольшее влияние новые технологии оказали на традиционные для позднего индустриализма средства массовой информации, навязывавшие своим зрителям, читателям и слушателем одну, выгодную для них культурную парадигму. Если мы пристально посмотрим на современную нам культуру западной цивилизации, мы увидим, что в ней прослеживаются все те же тенденции к децентрализации, десинхронизации и дестандартизации, которые в предыдущих главах мы проследили во всех других сферах жизни нашего общества.

Наша эпоха характеризуется отсутствием какого-то одной культурной парадигмы, вокруг которой основывались бы все виды искусства. Современной культура характеризуется крайней раздробленностью и неоднородностью. На одной радио волне можно услышать православные песнопения, на другой – песни сатаниста Rob Zombie, на третьей – песни Клавдии Шульженко. Телекоммуникационные средства полностью демассифицировали культуру, позволяя каждому выбирать то, что нравится ему, а не то, что выгодно правящей верхушки.

Такую культуру, в которой царит дефрагментация и разрозненность, Э. Тоффлер назвал «блип-културой»[25], (от англ. слова blip – короткий звук или сигнал.) Это культура, где даже в пределах одной радио или телевизионной волны происходит постоянная смена одних кратковременных роликов другими, абсолютно контекстуально не связанными с другими.

Та же самая ситуация прослеживается и в печатных изданиях. Так, практически во всех бесплатных рекламных газетах на одной и той же станице можно увидеть рекламные статьи современных медицинских центров, предлагающих свои услуги в лечении сложных заболеваний, которые сочетаются с предложениями снять порчу, вылечить алкоголизм по фотографии или создать талисман для удачи в бизнесе. Еще 20 лет назад, когда культура была единой и массовой, это было бы невозможно. Сейчас это не вызывает практически никакого удивления.

В постиндустриальную эпоху кардинально меняется и отношение церкви к науке. В аграрную эпоху истина была, прежде всего, вопросом веры, а не разума. В индустриальную эпоху наука полностью отделилась от церкви, предложила свой, кардинально отличный от церковного взгляд на многие вещи. В постиндустриальную эпоху западная церковь, и в первую очередь — католическая, не может не считаться с наукой и ее достижениями.

На данный момент, западная католическая церковь представляет собой наиболее подверженный научному влиянию традиционный религиозный институт. В то время, как глава католической церкви разъезжает по миру на пуленепробиваемом папомобиле, низшие чины церкви вполне свободно владеют современными информационными технологиями, включая средства Интернет и сотовую телефонию.

Последние дни своей земной жизни, Иоанн Павел II проводил уже не в монастыре, как это было принято веками, а в палате интенсивной терапии, под круглосуточным наблюдением медиков, эффективность средств которых в XXI веке уже не ставятся под сомнение даже лицами самого высокого священного сана.

Когда в ночь на 2 апреля 2005 года остановилось сердце папы римского, за считанные секунды эта весть облетела весь мир. Для передачи этой новости уже не использовались посланники или гонцы, как раньше. Официальная весть о смерти была предана церковью многочисленным репортерам по высокоскоростным GSM, CDMA и WiFi каналам.

На конклаве (священном соборе кардиналов, созываемом после смерти папы римского для избрания нового папы, проходящем в изолированном от внешнего мира помещении с наглухо закрытыми дверями), который проходил в Ватикане после смерти Иоанна Павла II, главную опасность представляли уже не дьявольское силы, которые могли помешать избранию нового папы, а многочисленные электронные устройства из разряда Spyware, способные с легкость нарушить вековую традицию секретности собора кардиналов.

Подобная ситуация «модернизации» церкви и религии характерна не только для католической церкви, но для всего христианства в целом и даже для ислама. С другой стороны, такое сочетание религиозного фанатизма, делящее людей на мусульман и неверных, в сочетании с последними достижениями в науке и техники, представляет наибольшую опасность для будущего человечества. В отличие от стран Европы и Америки, где становлению высокотехнологичного постиндустриального общества предшествовали века эволюционных процессов, формировавших не только внешнюю сферу бытия человека, но так же его сознание, миропонимание и мораль, исламские государства, находясь лишь на зачаточных этапах такого эволюционного процесса, характерных, по аналогии с Европой, для эпохи Средневековья, полностью восприняли технические новшества, основав их на неподготовленной для этого моральной и религиозной базе. Это привело к тому, что исламисты-смертники взрывают начиненные взрывчаткой машины во многих частях мира, ведя «священную войну» против неверных.

Религия всегда считалась наиболее традиционным и консервативным общественным институтом, и революционные изменения, начавшиеся в сфере религии еще во второй половине XX века, как никак лучше демонстрируют всю ту глобальность изменений, которые произошли с человечеством в эпоху становления и развития постиндустриального общества.

Заключение.

Данная работа была посвящена исследованию постиндустриального общества, исходя из цивилизационного подхода к истории. Этот подход предполагает постепенную смену одной цивилизации другой, как результат кризиса сменяемой цивилизации. Данный кризис, как и в марксистском подходе, зиждется на вполне определенных материалистических фактах. Но если у Маркса этот кризис — результат противоречия между производственными силами и производственными отношениями, то в рамках теории постиндустриализма, этот кризис является результатом развития науки, которая, на своих определенных ступенях развития входит в противоречие со всей сложившейся системой общества.

Одна цивилизация сменяет другую не потому, что существует какое-то предзаданное свыше стремление к прогрессу, о котором вообще нельзя говорить объективно, но потому, что цивилизация заходит в тупик, из которого уже не возможно выбраться, руководствуясь старыми средствами. Это приводит к изменениям основы, влекущей за собой изменения всей структуры общества. Здесь важно понять, что постиндустриальное общество не является обществом, которое представляет собой идеальную структуру, панацею ото всех проблем, накопившихся за тысячелетия. Наряду с решениями этих проблем появляются новые, зачастую более серьезные, нежели те, которые были разрешены. Это общество, как и любое другое, полно амбивалентных последствий.

Исходя из этой внутренней логики постиндустриализма, нельзя констатировать с полной уверенностью, что постиндустриальное общество, подобно фукуямовскому концу истории, является окончательным этапом в развитии человечества. С наступлением новой эпохи у человека появляется не меньше новых проблем, которые невозможно уже разрешить в рамках данного общества и которые потребуют изменения и постиндустриальных порядков. Но, к сожалению, или к счастью, мы не можем очертить даже приблизительные контуры того общества, которое последует за несформировавшимся еще полностью постиндустриальным обществом. Возможно этим будут заниматься последующие поколения людей а возможно, как в некогда популярной рекламе «более совершенные существа».

Концепция постиндустриального общества не является утопической по своей природе. Она отмечает как позитивные, так и негативные стороны становления нового порядка, основанного на знании и информационных технологиях. Конкретные статистические данные и результаты научных исследований отличают данную концепция от традиционных философских работ и исследований. Но эта концепция исследует саму основу, или сущность цивилизации, что, несомненно, ставит ее в один ряд с классическими социально-философскими концепциями

Список литературы

1 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.

2 Биоэтика. М., 1998.

3 Большая Советская Энциклопедия М., 1977.

4 Бэкон Ф. Новый органон// Антология мировой философии. Т. М., 1970.

5 Декарт Р. Размышления о первой философии // Декарт Р. Собр. Соч.: В 2т., т2, М., 1989.

6 Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество. М., 2000.

7 Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация.Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции. М., 1999.

8 История философии: энциклопедия под ред. А.А. Грицанова М., 2002.

9.Кастельс М.Информационная эпоха. Экономика, общество, культура. М., 2000.

10.Леотар Ж. Ж Состояние постмодерна. СПб., 1998.

11.Маркузе Г. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М., 1994..

12.Медоуз Д.Х. и др. За пределами роста. М., 1994.

13.Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999.

14.Оруэлл Д. «1984» ., М., 1997.

15.Тоффлер Э.Метаморфозы власти. М., 2001.

16.Тоффлер Э.Третья волна. М., 1999.

17.Тоффлер Э.Шок будущего. М., 2000.

18.Фукуяма. Конец истории // Философия истории. Антология М., 1995.

19.Шпенглер О. Закат Европы. М., 1998

20.Хантингтон С.Столкновение цивилизаций. М., 2003.

21.Gates B. Business @ the speed of thought Warner books, 1999.

22.Gates B. The road ahead. Penguin books Ltd., 1996.

[1] Э. Гидденс Последствия модернити // Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1997 стр.112

[2] см. Ф.Бэкон. Новый органон// Антология мировой философии. Т. М., 1970.

[3] см. Декарт Р. Размышления о первой философии // Декарт Р. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М… 1989

[4] Э.Тоффлер Третья волна. М., 1999 стр. 53

[5] О. Шпенглер. Закат Европы // История философии: энциклопедия под ред. А.А. Грицанова М., 2002 стр. 1295

[6] Г. Маркузе. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества // История философии: энциклопедия под ред. А.А. Грицанова М., 2002 стр. 731

[7] Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество М., 1999 стр. CXI

[8] Д. Белл Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999 стр. CXXVIII

[9] Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество М., 1999 стр.CVIII

[10] Э. Тоффлер Шок Будущего М., 1997

9.1 Э. Тоффлер. Третья волна. М., 1999 стр.213

[11] Э. Тоффлер. Третья волна. М., 1999 стр.212

[12] Э. Тоффлер. Метаморфозы власти М., 2003 стр. 32

[13] Э. Тоффлер. Метаморфозы власти М., 2003 стр. 575

[14] Кастельс М.Информационная эпоха.Экономика, общество, культура.М.2000. стр.76

[15] Кастельс М.Информационная эпоха.Экономика, общество, культура.М.2000. стр. 34

[16] Кастельс М.Информационная эпоха.Экономика, общество, культура.М.2000. стр. 81

[17] Кастельс М.Информационная эпоха.Экономика, общество, культура.М.2000. стр.386

[18] Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество. М., 2000. стр. 32

[19] см. Газета «The Guardian» от 31 марта 2005 года. Статья «Чип считывает мысли парализованного человека». Перевод с англ. мой – М.Б.

[20] см. Большая Советская Энциклопедия, статья «Индия»

[21] Э. Тоффлер Метаморфозы власти М., 2003. стр. 49

[22] По материалам информационного агентства Reuters от 16 мая 2005г. Перевод с англ. мой – М.Б.

[23] Инглегарт Р.Культурный сдвиг в реальном индустриальном обществе // Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1997 стр. 250

[24] Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество, М. 2000 стр. 18

[25] см. Э. Тоффлер Третья волна М., 1999

[1] Э. Гидденс Последствия модернити // Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1997 стр.112

[2] Э. Тоффлер // Шок будущего., М. 1980, стр 82

[3] Ф.Бэкон. Новый органон// Антология мировой философии. Т.2, М., 1970.

[4]

www.ronl.ru

Реферат - Д. Белл и концепция постиндустриального общества.

Министерство образования и науки РФ

Саратовский государственный университет

имени Н.Г. Чернышевского

Кафедра теории, методологии

и истории социологии

Д. Белл и концепция постиндустриального общества.

Реферат для сдачи кандидатского экзамена

«История и философия науки»

Выполнил аспирант

Вяселев Р. Р.

Саратов, 2012

Введение 3

Глава I. Предпосылки становления

и основные концепции постиндустриального общества 4

§1.Теория постиндустриального общества как необходимое звено

современной цивилизационной концепции философии истории 4

§2. Основные концепции постиндустриального общества 8

Глава II. Основы постиндустриального общества

и его амбивалентные последствия 22

§1.Постиндустриальная цивилизация как информационная,

биогенная и глобальная цивилизация 22

§2.Основные антропологические, культурные

и социальные последствия постиндустриального общества 31

Заключение 38

Список литературы 39

Введение.

Концепция постиндустриального общества является одной из самых наиболее распространенных и разработанных концепций современной западной философской мысли. Данная концепция не является чисто философской, так как во многом опирается на статистические данные социологии, психологии, а так же на последние достижения в области естественных наук и техники. Занимая пограничное положение между всеми этими дисциплинами, концепция охватывает практически все области человеческой жизни, начиная от социально политических проблем и заканчивая изменениями в области культуры, нравственности, а так же изменения, произошедшие в сознании отдельного индивида, как результат воздействия на него изменяющейся среды.

Необходимо сразу пояснить, что данная концепция является практически полностью ориентированной на западное развитие. Все без исключения исследователи данного направления придерживаются мнения о том, что лишь только «цивилизованный мир», то есть мир, включающий в себя страны полностью прошедшие и закончившие индустриальное развитие, способен стать частью того глобального мира, который называется постиндустриальным. Страны, находящиеся на этапе аграрного развития не могут стать постиндустриальными, не выработав у себя индустриальной базы. Говоря более конкретно, государства, способные к шагу в будущее, это почти все государства Северной Америки, Европы и Япония.

Концепция постиндустриального общества имеет свое вполне практическое применение. Существуя в рамках футурологии, она очерчивает основные контуры развития общества, показывая как положительные черты данного процесса, так и отрицательные. О практической восстребованности данной концепции можно судить по тому, что многие авторы, посвятившие свои работы данной проблеме, работали и работают в качестве советников по экономическим, экологическим и социальным вопросам в администрациях многих стран. По словам Э. Гидденса, одного из идеологов данного направления, «футурология – построение таблиц возможных /вероятных/ достижимых версий будущего – становится более важной, чем летопись прошлого»

Итак, что же такое постиндустриальное, или как его еще принято называть, информационное общество. Как понятно из самого названия, это некое общество, которое придет на смену индустриальному обществу, которое, в свою очередь некогда сменило общество аграрное. Смена одного общества или цивилизации другой является одним из ключевых моментом теории постиндустриального общества. Поэтому я считаю нужным подробно остановиться на этом.

Глава I. Предпосылки становления и основные концепции

постиндустриального общества.

§1. Теория постиндустриального общества как необходимое звено современной

цивилизационной концепции философии истории.

В современной западной историософии наиболее распространенным считается деление всей человеческой истории на три общества: аграрное, индустриальное и постиндустриальное или информационное. Собственно говоря, после упадка марксистской философии, делившей историю всего человечества на общественно-экономические формации, такой подход остался практически единственным и не имеет на данный момент весомых альтернатив. Эти три эпохи принято так же называть цивилизациями, подчеркивая их самодостаточность и принципиальное отличие друг от друга.

Итак, первой цивилизацией на пути развития человечества была цивилизация аграрная. История этой цивилизации насчитывает более пяти тысяч лет. Начавшись на самой заре человечества, она просуществовала в Европе вплоть до начала XVIII века. В качестве основы данной цивилизации можно выделить использование практически неизмененной природы, использование естественных источников энергии (энергия падающей воды, сила собственных мышц и сила животных). На этом этапе развития человечества для него были характерны такие основные черты как преклонение перед сверхъестественными силами и патриархальная семья.

В наше время все чаще и чаще можно слышать об аграрной цивилизации как о времени, когда «человек жил в гармонии с природой», когда человек не был еще испорчен нравами массовой культуры, причем эти фразы иллюстрируются живописными словесными картинами чистой воды, зеленой травы и безоблачно голубого неба, с летающими в нем прекрасными птицами.

Такое представление об аграрной цивилизации как об Эдеме принципиально неверно. Конечно, вода была намного чище, и небо было намного голубее, но человеку аграрной цивилизации приходилось куда более тяжело, нежели человеку цивилизации индустриальной. Каждый день был для него борьбой за выживание с природой, которая не щадя уничтожала целые племена. Даже тяжелая и напряженная работа на протяжении всего лета отнюдь не гарантировала человеку аграрной эпохи полную сохранность и безопасность зимой. В таких условиях постоянной неуверенности в завтрашнем дне, человек искал некой опоры извне, на которую он мог бы надеяться. Такой опорой стал для него бог. Начиная с времен Древнего Египта и Древней Греции и заканчивая эпохой позднего Средневековья, боги (или Бог единый) служили строгими, но справедливыми хранителями людей. Именно к ним обращались люди в сложные минуты своего существования как к своим заступникам и хранителям. И если человека, или то племя, к которому он принадлежал, постигало какое-то несчастье, будь то неурожай или эпидемия, то он, прежде всего, пытался молитвами и жертвоприношениями умилостивить прогневавшегося бога.

В эпоху Средневековья религиозный догматизм достигает своего пика. Запретным становится все, что хоть как-то может подорвать высокий авторитет церкви и Священного Писания. Религиозность стала пронизывать абсолютно все сферы человеческой жизнедеятельности, от образования до производства. Фраза, которую повторяли практически все отцы церкви, натолкнувшись на те или иные сложности в понимании или трактовки Писания, «бог это вопрос веры, а не разума», на многие столетия предотвратила развитие науки, как учения, предлагавшего свой, зачастую противоречащий схоластическим догматам взгляд на вещи и миропорядок. Практически все попытки научных исследований в эпоху Средневековья заканчивались сжиганием чертежей вместе с их хозяевами. И лишь в XIV, XV веках, уже в эпоху Возрождения и в последовавшую за ней эпоху Нового Времени, наметились первые сдвиги от догматичности к развитию того научного знания, которое полностью определило становление индустриальной цивилизации, которая, по словам Э. Тоффлера

2, смогла полностью утвердится в Европе лишь к началу XVIII века.

Здесь можно задать вполне правомерный вопрос. Почему именно новоевропейская наука лежит в основе того, что принято называть индустриальным обществом. Всем известно, что эпоха Нового Времени не была первой эпохой, где науке уделялось большое внимание. Наука сильно была развита еще в Древней Греции, почти за две тысячи лет до эпохи Нового Времени. По сей день, открытия Архимеда и Пифагора являются одними из ключевых в нашей физике и геометрии. Почему общество с таким высоким уровнем развития науки и знания не породило собой индустриальную цивилизацию?

Ответ заключается в следующем: для науки периода Древней Греции была характерна созерцательность, а не созидательность. Величественные храмы Артемиды Эфесской и Парфенон, гармоничные античные статуи и прекрасные греческие вазы – все это создавалось для поклонения богам и эстетического созерцания. Древний грек был куда больше озабочен красотой и гармонией, нежели прогрессом и улучшением. Хорошие природные условия в сочетании с полисной демократией и рабовладельческим строем, – все это обеспечивало хорошие условия для существования свободного человека. Древнему греку не было нужды создавать паровой двигатель или прядильный станок – все это заменялось рабской силой. Ему не было нужды создавать гигантские фабрики с конвейерным производством, выпускающие тысячи единиц продукции за считанные минуты – он мыслил в других категориях. Созидание материальных вещей стимулировалось скорее эстетической, нежели практической стороной. Древний грек больше заботился о гармонии своего тела и разума, нежели был озабочен попытками обезопасить и улучшить свое существование.

Итак, в эпоху Нового Времени произошел перелом, когда теология частично отдала свои былые позиции науке, науке уже практической а не созерцательной. Так, одними из первых основоположников современного научного знания считаются Ф. Бэкон и Р. Декарт. «Знание – сила», объявил Бэкон еще в конце XVI века, добавив, что лишь наука, основанная на знании, способна разрешить проблемы человека и улучшить его положение

3. Исследование строения животных и человека, проведенные учеными Нового Времени, не обнаружили с необходимостью некой субстанции, которую традиционно называют душой, и которая могла бы иметь хоть какое-то отдаленное отношение к тому, что было обнаружено внутри человека. Все эти исследования сильно подорвали авторитет церкви, сначала частично, а потом полностью секуляризировав сознание ученого и освободив его от ненужных, а подчас даже вредных догматических установок. И если еще Р. Декарт, наряду с проводимыми им опытами по исследованию «шишковидной железы» (органа, отвечающего за взаимодействие души и тела), занимался вопросом может ли бог быть обманщиком и отвечал на это отрицательно4, то уже в эпоху Просвещения, в XVI, XVII веках, наука полностью противопоставила себя религии, объявив предшествовавшую эпоху Средневековья ни чем иным, как «средневековым мракобесием». Именно в эпоху Просвещения окончательно сложилось представление о том, что именно научный прогресс и ни что иное, способен улучшить благосостояние людей. Как раз на это время и приходится появление первых зачатков индустриализма в Европе.

Как отмечает Тоффлер, о появлении индустриализма в полной мере нельзя говорить вплоть до XVIII века, когда по Европе прокатывается волна революций, сменивших старый аграрный строй на новый индустриальный. Символом борьбы старой и новой цивилизации явилась гражданская война в Америке, проходившая между промышленным севером и сельскохозяйственным рабовладельческим югом, в которой, как известно, победил север. Закончилась волна революций революцией в России в 1917 году, а полностью индустриальная цивилизация укрепилась в западном мире лишь к середине XX века.

Что же нового, по сравнению с предыдущей аграрной эпохой принесла новая цивилизация. Все исследователи, работающие в рамках данного направления сходятся в одном: новая цивилизация полностью изменила все сферы жизнедеятельности человека, уничтожив старые институты традиционного общества и заменив их новыми: «это богатая многосторонняя социальная система, касавшаяся любого аспекта человеческой жизни и нападавшая на любое проявление прошлого, связанного с первой волной»

[4].