Реферат на тему:
Шоковая терапия — экономическая теория, а также комплекс радикальных экономических реформ, базирующихся на этой теории. Эти реформы, как декларируют постулаты «шоковой терапии», «…направлены на оздоровление экономики государства и вывод её из кризиса». К таким реформам относятся моментальная либерализация цен, сокращение денежной массы и приватизация убыточных государственных предприятий. В подавляющем большинстве случаев применение «шоковой терапии» приводило к катастрофическим последствиям, вплоть до государственных переворотов.[1]
Фундамент сторонников теории уходит корнями к либерализации экономики, предпринятой послевоенной Германией в конце 40-х. В течение 1947 и 1948 гг. в весьма сжатые сроки были упразднены ценовой контроль и господдержка предприятий. Эти реформы дали эффект стартового толчка, вылившись в Германское экономическое чудо (Виртшафтсвундер). До тех пор Германия имела глубоко авторитарное и интервенционистское правительство и, — избавившись от этих административных барьеров «за одну ночь», — превратилась в государство с развивающейся рыночной экономикой.
По мнению Международного валютного фонда, для государств с переходной экономикой шоковая терапия является относительно быстрым и универсальным вариантом перехода к рыночным отношениям, в отличие от постепенного и растянутого на десятилетия перехода, как например в Китае.
Одним из основателей и главных идеологов теории является известный экономист Джеффри Сакс.
Наоми Кляйн видит в своей книге «Доктрина шока» преимущественно негативные последствия «шоковой терапии», такие как долгая безработица, охватывающая от 20 % до 40 % трудоспособного населения, рост преступности и нищеты, упадок уровня жизни и обострение классовой борьбы. Другие считают это следствием неадекватного применения теории. Несмотря на это, субъекты книги Кляйн, за исключением, пожалуй, реформ Б. Ельцина, имеют мало общего с «шоковой терапией» в описанном выше виде и в том, который поддерживает Д. Сакс.
Не подвергается сомнению тот факт, что для внезапных изменений в структуре и стимулах экономики нужны поведенческие изменения, поток финансов и менее внезапная структура экономики, чем встрясывающий её шок. Компаниям требуется время для формирования и корпоративного устройства; трудовым ресурсам — для приобретения навыков и адаптации к новым условиям. Критики считают также, что развитые западные макроэкономики опираются на готовую правовую базу, урегулированность и отточенную практику правоприменения (в том числе в части национальных и международных экономических взаимоотношений) и исходят из её первоначальной необходимости, чего невозможно создать сразу в бывшем авторитарном обществе с жёсткой централизацией и одним собственником в лице государства. Даже разработка новых законов о собственности и праве занимает время.
Основные аргументы противников:
Опираясь на прошлый успешный опыт, на заре 1990-х Д. Сакс порекомендовал новым макроэкономикам в переходной стадии (странам Восточной Европы, бывшего СССР и Латинской Америки) также полностью отпустить все цены, упразднить субсидии, продать государственную собственность и ввести свободный, плавающий курс валют, чтобы дать встряску экономической летаргии времён коммунистической эры. Шок принял форму внезапных и радикальных изменений в структуре и стимулах этих макроэкономик. В результате Польша и другие государства Восточной Европы достигли уровня экономического развития, соответствующего требованиям для вступления в Европейский союз. Макроэкономики же бывшего СССР и Латинской Америки имели попеременный успех.
В 1985 году Боливия терпела гиперинфляцию и была не в состоянии отвечать по финансовым обязательствам перед Международным валютным фондом. Д. Сакс, ставший тогда экономическим советником правительства Боливии, взял курс на экстенсивный план, — позже ставший известным как «шоковая терапия», — резкого понижения инфляции путём либерализации боливийского рынка, прекращением правительственных субсидий, устранением таможенных пошлин и привязке боливийской экономики к доллару США. После реализации плана Сакса инфляция упала с более 20 000 % в 1985 г. до 15 % в 1989 г.[2]
См. раздел «Шоковая терапия (1985—1999)» в статье «Экономика Израиля».
Польша рассматривается как образец применения «шоковой терапии». С приходом в эту центральноевропейскую страну демократии, правительство воспользовалось советами Д. Сакса и бывшего экономиста МВФ Давида Липтона, незамедлительно упразднив регуляторные меры, ценовой контроль и субсидии промышленности, находящейся в государственной собственности.
Тем не менее, даже с учётом приватизации государственного сектора, постепенные изменения давались очень тяжело. Объёмы производства возросли, но одновременно подскочила и безработица. В то время как многие стимулы оздоровления экономики были использованы сразу, приватизация государственных компаний была растянута, пока процедура разгосударствления не стала безболезненной для общества, чтобы избежать российской ситуации «дикого капитализма».
На сегодняшний день Польша имеет более высокий ВВП, чем во времена коммунизма, и постепенно развивающуюся экономику, хотя и сталкивается с экономическими проблемами разного характера, присущими странам Центральной Европы постсоветского лагеря (с учётом уровня доходов в 1993—2004 гг., 1 мая 2004 года Польша была принята в ЕС).
Реформы 90-х годов в России проводились командой Е. Гайдара не по классическому сценарию «шоковой терапии»: было провалено одно из её главных условий — резкое снижение инфляции (по итогам 1991 года среднегодовая инфляция в России составила 301,5 % в год, а двухзначных цифр (21,5 %) достигла лишь в 1996 году.[3]), а 1992 год правительство РФ свело бюджет с дефицитом в 40 % ВВП, что также противоречит требованиям проведения «шоковой терапии».
По мнению академика РАН А. Д. Некипелова, реализованная в России шоковая терапия (максимальная либерализация экономической деятельности, произвольное распределение госсобственности, финансовая стабилизация за счёт жёсткого ограничения совокупного спроса) привела к созданию убогой квазирыночной системы, особенностями которой были:
беспрецедентная натурализация хозяйственной деятельности, устойчивое значительное превышение процентной ставкой уровня отдачи капитала в реальном секторе и неизбежная в этих условиях ориентация всей экономики на финансово-торговые спекуляции и растаскивание ранее созданного богатства, хронический фискальный кризис, вызванный возникновением „дурной последовательности“: „дефицит бюджета — сокращение государственных расходов — спад производства и разрастание неплатежей — сокращение налоговых поступлений — дефицит бюджета“.
— А. Д. Некипелов, Рецензия на книгу «Путь в XXI век»
Принято считать, что первые экономические успехи в России проявились только после дефолта 1998 года. Многие считают их следствием последующего консерватизма экономической политики. Однако рыночные реформы начали приносить плоды раньше. Так, дефицит товаров был в какой-то степени преодолён в начале 1992 года при помощи импортирования, инфляция снизилась до 83 % по итогам 1998 года, а ВВП продемонстрировал первый рост в 1997 году. События же 1998 года многие экономисты рассматривают как часть мирового экономического кризиса, который начался с финансового кризиса в Азии осенью 1997 года. Известный либеральный экономист А. Н. Илларионов склонен видеть причину кризиса 1998 года в действиях правительства РФ, называя в числе причин фиксированный валютный курс и пирамиду ГКО.[4]
wreferat.baza-referat.ru
1. Провалившаяся попытка перехода к рыночной экономике
«Шоковая терапия», начавшаяся в январе 1992 г., была попыткой России совершить переход к рыночной экономике. Соответствующая программа, составленная Егором Гайдаром при поддержке западных экономистов, Всемирного банка и МВФ, начала реализовываться вскоре после распада Советского Союза. Многие из основных «шокотерапевтических» идей остаются в силе и сегодня, несмотря на то, что официально от них отказались.
Среди ее последствий американские и другие западные бизнесмены отметили препятствия, возникшие на пути развития российского предпринимательства. К ним относятся: коррупция, запретительный уровень налогообложения, непродуктивный труд рабочих, проблемы со связью, отсутствие финансовых и других институтов рыночной инфраструктуры, стабильной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности. В результате часть тех немногих западных фирм, которые решились начать свою деятельность в России, была вынуждена ее прекратить.
2. Основные элементы «шоковой терапии» и их результаты
«Шоковую терапию» Гайдара можно обозначить как «подход СЛП» к переходному периоду, поскольку тремя ее основными элементами являются стабилизация, либерализация и приватизация. Каждый из этих элементов дал результаты, сильно отличающиеся от тех, на которые рассчитывали ее инициаторы, и каждый внес значительный «вклад» в бедствия, выпавшие на долю российской экономики.
Макроэкономическая стабилизация, первая составляющая «подхода СЛП», предполагала установление предельных размеров дефицитов госбюджетов и других переменных макроэкономической политики. Это соответствовало практике макроэкономической политики на Западе, а также опыту МВФ и Всемирного банка по борьбе со структурной инфляцией в Латинской Америке, когда осуществление стабилизационной программы выдвигалось в качестве непременного условия предоставления кредитов. «Шоковая терапия», однако, не стабилизировала экономику, а привела к сочетанию спада и инфляции, по своим негативным параметрам выходящему далеко за рамки «стагфляции», как ее трактуют на Западе. Нынешняя «российская Великая депрессия» является гораздо более тяжелой, чем в США в 30-х годах. С1992 г. по 1996 г. произошел колоссальный спад промышленного производства — на 55% по сравнению со спадом в 35% во время «Великой депрессии» 1929 — 1933 гг. в США. До «шоковой терапии» российская экономика была по величине второй в мире, опережая Японию и Германию и уступая только США. Сейчас она, возможно, занимает 11-е или 12-е место, находясь примерно на одном уровне с Бразилией или Мексикой. Другим аспектом провала стабилизации явился устойчиво высокий уровень инфляции. Хотя она и не достигла параметров гиперинфляции (более 50% в месяц), рост цен длится уже так долго, что рубль фактически ничего не стоит, и происходит долларизация российской экономики. Один нынешний рубль стоит менее 1/2000 рубля 1991 г., когда «шоковая терапия» еще не началась. Эта долгосрочная инфляция уничтожила сбережения и не дала возможности подняться среднему классу, являющемуся основой любой нормальной политической и социальной системы.
Можно отметить множество последствий этого провала стабилизации и связанных с ним спада и инфляции. Одно из них — истощение инвестиций с вытекающей отсюда эрозией основного капитала и масштабным «бегством» накоплений, намного превышающим по своим объемам любую помощь, полученную Россией от международных институтов и западных правительств. Налицо также растущая безработица и огромные масштабы неполной занятости наряду с невыплатой заработной платы. Другое последствие выражено снижением реальной зарплаты и уровня жизни, ведущим к обнищанию значительной части населения. В то время как жизненный уровень падает, мало что осталось от системы социальной безопасности; услуги, обеспечение которых государство ранее либо полностью финансировало (в частности, в области здравоохранения и образования), либо в значительной степени субсидировало (включая обеспечение продовольствием и жильем), ныне обходятся населению гораздо дороже. В результате этих провалов нанесен огромный урон главным активам России — ее человеческому капиталу и природным ресурсам. Кроме того, многие другие системы, являющиеся частью современного государства, также находятся в состоянии коллапса. Это касается здравоохранения (продолжительность жизни мужчин упала с более чем 70 до 54 лет), экологии, науки и технологий. Урок, который можно извлечь из реформ по методу «шоковой терапии», состоит в том, что нельзя стабилизировать экономику, если не дать правительству соответствующих полномочий.
Либерализация цен, вторая составляющая «подхода СЛП», связывалась с допущением того, чтобы цены устанавливались на рынках, а не административными методами. Согласно теории, если цены формируются рыночным способом, они отражают условия спросаи предложения. В российской реальности дело приняло, однако, совсем иной оборот. Цены устанавливаются не столько рынками, сколько монополиями, упрочившимися в результате приватизации, мафиозными группировками, контролирующими важнейшие сектора экономики, а также коррумпированными чиновниками. Урок, который можно из этого извлечь: при либерализации цен до проведения приватизации результатом становится не эффективное производство, а прежде всего создание условий для получения выгоды теми, кто находится у власти.
Приватизация предприятий, третья часть «подхода СЛП», означала превращение предприятий, находящихся в государственной собственности, в частные фирмы, что, согласно замыслу, должно было обеспечить возникновение позитивных стимулов у собственников, управляющих и рабочих. Российская приватизация началась в середине 1992 г. и представляет собой одну из наиболее всеобъемлющих перестроек крупномасштабной экономики. Приватизация государственных предприятий, где новыми собственниками обычно оказываются старые менеджеры («приватизация для своих»), обусловила появление частных монополий с соответствующим монополистическим поведением, включающим надувательство при установлении цен. Кроме того, у новых собственников вовсе не возобладали позитивные стимулы, способствующие росту инвестиций, производства, экспорта, повышению производительности и т.д. Наоборот, появились стимулы негативные: поведение менеджеров характеризуется стремлением добиться личных краткосрочных выгод. Результатом явилась ликвидация активов фирм: новые собственники-менеджеры стали продавать не только готовую продукцию, но и сырье, полуфабрикаты, оборудование и т.п., а полученная от этой деятельности выручка направлялась на их личные оффшорные банковские счета. Следует иметь в виду и то, что новые приватизированные предприятия являются естественными объектами для вымогательства. Наконец, с этими предприятиями связано чрезмерное налогообложение всего, на что только власти могут устанавливать налоги (отсюда и массовые факты выплаты взяток коррумпированным правительственным чиновникам). Существующие же рычаги правового регулирования оказались слишком слабыми, чтобы противостоять этим явлениям. Соответствующий урок: проведение приватизации без должного правового регулирования и действенной юридической системы создает стимулы не к росту эффективности, а к криминализации экономики.
3. Новый подход к переходному периоду и китайская модель
Некоторые экономисты предсказывают российской экономике поворот к лучшему, но эти прогнозы, как представляется, основаны больше на политике, чем на экономике. Одним из признаков такого поворота стало бы возвращение капитала, вывезенного за рубеж; это свидетельствовало бы, что внутренние инвесторы увидели смысл в репатриации своих накоплений. Нечто подобное произошло в экономике Аргентины и других стран Латинской Америки, и, чтобы добиться аналогичного результата, Россия должна избрать новый подход к процессу преобразований. Она прежде всего должна признать, что «шоковая терапия» привела не столько к переходу к рыночной экономике, сколько к появлению разновидности псевдорыночной экономики некоего искусственного капитализма. Искомый же переход предполагает полную перестройку экономики на базе альтернативы. Имеется в виду «подход ИКП»: «институты, конкуренция и правительство». Россия должна начать движение в этом новом направлении, чтобы преодолеть проблемы, вызванные «шоковой терапией».
Указанная первая составляющая «подхода ИКП» — касается институтов рыночной экономики, которые должны быть созданы. Правительство могло бы сыграть главную роль в их образовании (с перспективой передачи их частному сектору). Эти рыночные институты включают: правовую структуру с соответствующими законами, судами, кадрами юристов и системой мер, обеспечивающей соблюдение законодательства; кодифицированные права собственности; торговый, гражданский и налоговый кодексы; банковскую систему, охватывающую коммерческие и инвестиционные банки, которые обеспечивают оборотный и долгосрочный капитал; бухгалтерские, финансовые, страховые и рекламные фирмы; структуры государственного регулирования; жизнеспособную валюту как средство обращения, сохранения стоимости и как расчетную единицу; сеть социальной безопасности в качестве составляющей нового «социального контракта».
Основной проблемой является то, что «шокотерапия» разрушила институты социалистической экономики, но не создала институтов экономики рыночной. Рыночные силы призваны были сформировать эти институты, но последние или не формировались вообще, или формировались очень медленно. (В рыночных экономиках Запада, кстати, для развития подобных институтов потребовались столетия). Институты, заполнившие возникший вакуум, в значительной степени являются криминальными. В результате преступления и коррупция принимают в российской экономике угрожающие размеры. Субъекты этой криминализации — мафиозные группировки, занимающиеся вымогательством, новые менеджеры-собственники приватизированных фирм, действующие как неограниченные монополисты и расточители активов, коррумпированные чиновники, требующие вознаграждения, и т.п.
Конкуренция, с которой связывается вторая составляющая «подхода ИКП», предполагает содействие созданию новых предприятий (в числе которых могут быть и государственные) — субъектов конкурентных отношений. В России ощущается острый дефицит конкуренции, но именно она (а не частная собственность) является «секретом рыночной экономики». Конкуренция — это то, что заставляет западные рыночные экономики «работать» (в этом контексте надо иметь в виду и конкуренцию между поставщиками товаров и услуг, и конкуренцию среди поставщиков труда и других компонентов процесса производства). Приватизированные монополии хуже монополий, находящихся в собственности государства, ибо не подразумевают эффективного государственного регулирования, выступающего ограничителем монополистического ценообразования и разбазаривания активов. Члены номенклатуры коммунистической эры осваивают поведение «охотников за рентой», формируя новый правящий класс, посвятивший себя делу сохранения посткоммунистического статус-кво.
Цель реализации третьей составляющей «подхода ИКП» — активное правительство, которое должно играть важную роль в руководстве экономикой, создании соответствующих институтов и в содействии формированию конкурентной и стабильно правообеспеченной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности. Нынешнее российское правительство, являющееся слабым и бесплодным, следует модели laissez-faire, от которой давно отказались в западных странах, перешедших к смешанной экономике. Вот несколько примеров, свидетельствующих о невнимании этого правительства к институциональному обеспечению реформы. Нормативные акты, регистрирующие деятельность возникающихприватизированныхфирм, либо отсутствуют, либо не соблюдаются. Правительство не обеспечивает должного функционирования здравоохранения и образования, защиты окружающей среды. Оно также не поощряет и не облегчает независимые действия местных органов власти. Подлинныйже переход кры-ночнойэкономикетребуетсильного и активного правительства, которое призвано сыграть ведущую роль в создании институтов и предприятий, обеспечении власти закона и надзора за соблюдением соответствующих рамок регулирования.
Прецедент реализации подобного альтернативного подхода к переходному периоду даетКитай.Ему также пришлось совершать переход от гигантской социалистической экономики, планируемой государством, к рыночной экономике, но в отличие от России эта страна продемонстрировала наивысший среди крупных экономик мира устойчивый экономический рост. В Китае мы наблюдаем активное государство, играющее основополагающую роль в экономике, обеспечивающее соблюдение законов и помогающее сформировать новые институты (как на основе собственных усилий, так и при содействии внешних сил). Китайцы пытались не столько приватизировать государственные предприятия, сколько поощрять создание новых частных предприятий (нередко — предприятий местного значения, городских и сельских). Китай успешно использовал стратегию роста, основанную на развитии экспорта, опираясь на иностранные рынки и зарубежные капиталы, которые хлынули в эту страну в связи с наличием там стабильной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности.
Урок, который можно извлечь из китайского опыта, состоит в признании приоритетности «подхода ИКП» перед «подходом СЛП» с точки зрения эффективности применения при решении задачи успешного перехода к рыночной экономике.
4. Роль Запада
Запад был и остается удивительно благодушным в своем отношении к вопросу о российской экономике. Многие считают проблему переходного периода «решенной». Другие, особенно те, кто рекомендовал России пойти по пути «шоковой терапии», склонны акцентировать внимание на тех или иных позитивных аспектах российской эконом ической ситуации, доказывая, что «шокотерапия» оказалась действенной, или утверждая, что экономический рост должен вот-вот начаться.
Запад должен осознать свою подлинную роль в провале «шоковой терапии». Первый шаг — это признание того, что налицо важная проблема, которая может иметь далеко идущие политические, социальные и международные последствия. Запад способен оказать России ценную помощь в формировании институциональной структуры, конкурентной среды и качества работы правительства, соответствующих «подходу ИКП» к переходному периоду. Такая техническая помощь от западных правительств или профессиональных групп имеет большую ценность, чем финансовая поддержка, поскольку последняя может в конечном счете оказаться на оффшорных банковских счетах. Всемирный банк должен признать: капиталы, получение которых обеспечивается реализацией его программы, в любом случае малы (важно иметь в виду общий масштаб российской экономики, а также то, что значительная часть финансовой помощи теряется из-за действий криминальных элементов и утечки капитала). Кроме того, выдвижение Всемирным банком жестких условий предоставления своих кредитов ставит российское правительство в стесненное положение, ограничивая его способность совершать независимые действия. Поэтому необходимо отменить эти обязательные требования и перейти от предоставления денег к интенсификации технического содействия в создании рыночной экономики. В этой связи можно привести следующий пример, показательный в смысле важности для России западного опыта. В России множество банков со значительными ресурсами, но они не выполняют функций западных банков, а являются, скорее, пулами краткосрочного инвестирования, ориентированными на получение скорой и высокой прибыли. Они должны пережить сложную трансформацию, чтобы стать коммерческими банками, обеспечивающими оборотный капитал, или банками инвестиционными, мобилизующими долгосрочные инвестиции в основные фонды промышленности. Если создать частный сектор подобные банки не в состоянии, правительство должно учредить соответствующие собственные банковские институты, скажем, государственные банки развития. Прецедентом из исторического опыта Соединенных Штатов является создание во времена Великой депрессии 30-х годов Финансовой корпорации реконструкции.
Западные правительства могут оказать России помощь и путем открытия своих рынков для российской готовой продукции и сырья. Еще одним важным шагом стало бы обеспечение страхования и поддержки инвесторов и их фирм, действующих в России.
Эти шаги, осуществляемые на фоне реализуемого самими россиянами «подхода ИКП» (создания рыночных институтов, формирования конкуренции и обеспечения активной роли правительства), могли бы помочь России преодолеть свои многочисленные экономические проблемы. В то же время подобные действия Запада будут иметь большое значение для превращения России в гораздо более благоприятное место для предпринимательской деятельности не только российских, но и американских граждан.
superbotanik.net
«Шоковая терапия», начавшаяся в январе 1992 г., была попыткой России совершить переход к рыночной экономике. Соответствующая программа, составленная Егором Гайдаром при поддержке западных экономистов, Всемирного банка и МВФ, начала реализовываться вскоре после распада Советского Союза. Многие из основных «шокотерапевтических» идей остаются в силе и сегодня, несмотря на то, что официально от них отказались.
Среди ее последствий американские и другие западные бизнесмены отметили препятствия, возникшие на пути развития российского предпринимательства. К ним относятся: коррупция, запретительный уровень налогообложения, непродуктивный труд рабочих, проблемы со связью, отсутствие финансовых и других институтов рыночной инфраструктуры, стабильной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности. В результате часть тех немногих западных фирм, которые решились начать свою деятельность в России, была вынуждена ее прекратить.
2. Основные элементы «шоковой терапии» и их результаты
«Шоковую терапию» Гайдара можно обозначить как «подход СЛП» к переходному периоду, поскольку тремя ее основными элементами являются стабилизация, либерализация и приватизация. Каждый из этих элементов дал результаты, сильно отличающиеся от тех, на которые рассчитывали ее инициаторы, и каждый внес значительный «вклад» в бедствия, выпавшие на долю российской экономики.
Макроэкономическая стабилизация, первая составляющая «подхода СЛП», предполагала установление предельных размеров дефицитов госбюджетов и других переменных макроэкономической политики. Это соответствовало практике макроэкономической политики на Западе, а также опыту МВФ и Всемирного банка по борьбе со структурной инфляцией в Латинской Америке, когда осуществление стабилизационной программы выдвигалось в качестве непременного условия предоставления кредитов. «Шоковая терапия», однако, не стабилизировала экономику, а привела к сочетанию спада и инфляции, по своим негативным параметрам выходящему далеко за рамки «стагфляции», как ее трактуют на Западе. Нынешняя «российская Великая депрессия» является гораздо более тяжелой, чем в США в 30-х годах. С1992 г. по 1996 г. произошел колоссальный спад промышленного производства — на 55% по сравнению со спадом в 35% во время «Великой депрессии» 1929 — 1933 гг. в США. До «шоковой терапии» российская экономика была по величине второй в мире, опережая Японию и Германию и уступая только США. Сейчас она, возможно, занимает 11-е или 12-е место, находясь примерно на одном уровне с Бразилией или Мексикой. Другим аспектом провала стабилизации явился устойчиво высокий уровень инфляции. Хотя она и не достигла параметров гиперинфляции (более 50% в месяц), рост цен длится уже так долго, что рубль фактически ничего не стоит, и происходит долларизация российской экономики. Один нынешний рубль стоит менее 1/2000 рубля 1991 г., когда «шоковая терапия» еще не началась. Эта долгосрочная инфляция уничтожила сбережения и не дала возможности подняться среднему классу, являющемуся основой любой нормальной политической и социальной системы.
Можно отметить множество последствий этого провала стабилизации и связанных с ним спада и инфляции. Одно из них — истощение инвестиций с вытекающей отсюда эрозией основного капитала и масштабным «бегством» накоплений, намного превышающим по своим объемам любую помощь, полученную Россией от международных институтов и западных правительств. Налицо также растущая безработица и огромные масштабы неполной занятости наряду с невыплатой заработной платы. Другое последствие выражено снижением реальной зарплаты и уровня жизни, ведущим к обнищанию значительной части населения. В то время как жизненный уровень падает, мало что осталось от системы социальной безопасности; услуги, обеспечение которых государство ранее либо полностью финансировало (в частности, в области здравоохранения и образования), либо в значительной степени субсидировало (включая обеспечение продовольствием и жильем), ныне обходятся населению гораздо дороже. В результате этих провалов нанесен огромный урон главным активам России — ее человеческому капиталу и природным ресурсам. Кроме того, многие другие системы, являющиеся частью современного государства, также находятся в состоянии коллапса. Это касается здравоохранения (продолжительность жизни мужчин упала с более чем 70 до 54 лет), экологии, науки и технологий. Урок, который можно извлечь из реформ по методу «шоковой терапии», состоит в том, что нельзя стабилизировать экономику, если не дать правительству соответствующих полномочий.
Либерализация цен, вторая составляющая «подхода СЛП», связывалась с допущением того, чтобы цены устанавливались на рынках, а не административными методами. Согласно теории, если цены формируются рыночным способом, они отражают условия спросаи предложения. В российской реальности дело приняло, однако, совсем иной оборот. Цены устанавливаются не столько рынками, сколько монополиями, упрочившимися в результате приватизации, мафиозными группировками, контролирующими важнейшие сектора экономики, а также коррумпированными чиновниками. Урок, который можно из этого извлечь: при либерализации цен до проведения приватизации результатом становится не эффективное производство, а прежде всего создание условий для получения выгоды теми, кто находится у власти.
Приватизация предприятий, третья часть «подхода СЛП», означала превращение предприятий, находящихся в государственной собственности, в частные фирмы, что, согласно замыслу, должно было обеспечить возникновение позитивных стимулов у собственников, управляющих и рабочих. Российская приватизация началась в середине 1992 г. и представляет собой одну из наиболее всеобъемлющих перестроек крупномасштабной экономики. Приватизация государственных предприятий, где новыми собственниками обычно оказываются старые менеджеры («приватизация для своих»), обусловила появление частных монополий с соответствующим монополистическим поведением, включающим надувательство при установлении цен. Кроме того, у новых собственников вовсе не возобладали позитивные стимулы, способствующие росту инвестиций, производства, экспорта, повышению производительности и т.д. Наоборот, появились стимулы негативные: поведение менеджеров характеризуется стремлением добиться личных краткосрочных выгод. Результатом явилась ликвидация активов фирм: новые собственники-менеджеры стали продавать не только готовую продукцию, но и сырье, полуфабрикаты, оборудование и т.п., а полученная от этой деятельности выручка направлялась на их личные оффшорные банковские счета. Следует иметь в виду и то, что новые приватизированные предприятия являются естественными объектами для вымогательства. Наконец, с этими предприятиями связано чрезмерное налогообложение всего, на что только власти могут устанавливать налоги (отсюда и массовые факты выплаты взяток коррумпированным правительственным чиновникам). Существующие же рычаги правового регулирования оказались слишком слабыми, чтобы противостоять этим явлениям. Соответствующий урок: проведение приватизации без должного правового регулирования и действенной юридической системы создает стимулы не к росту эффективности, а к криминализации экономики.
3. Новый подход к переходному периоду и китайская модель
Некоторые экономисты предсказывают российской экономике поворот к лучшему, но эти прогнозы, как представляется, основаны больше на политике, чем на экономике. Одним из признаков такого поворота стало бы возвращение капитала, вывезенного за рубеж; это свидетельствовало бы, что внутренние инвесторы увидели смысл в репатриации своих накоплений. Нечто подобное произошло в экономике Аргентины и других стран Латинской Америки, и, чтобы добиться аналогичного результата, Россия должна избрать новый подход к процессу преобразований. Она прежде всего должна признать, что «шоковая терапия» привела не столько к переходу к рыночной экономике, сколько к появлению разновидности псевдорыночной экономики некоего искусственного капитализма. Искомый же переход предполагает полную перестройку экономики на базе альтернативы. Имеется в виду «подход ИКП»: «институты, конкуренция и правительство». Россия должна начать движение в этом новом направлении, чтобы преодолеть проблемы, вызванные «шоковой терапией». Указанная первая составляющая «подхода ИКП» — касается институтов рыночной экономики, которые должны быть созданы. Правительство могло бы сыграть главную роль в их образовании (с перспективой передачи их частному сектору). Эти рыночные институты включают: правовую структуру с соответствующими законами, судами, кадрами юристов и системой мер, обеспечивающей соблюдение законодательства; кодифицированные права собственности; торговый, гражданский и налоговый кодексы; банковскую систему, охватывающую коммерческие и инвестиционные банки, которые обеспечивают оборотный и долгосрочный капитал; бухгалтерские, финансовые, страховые и рекламные фирмы; структуры государственного регулирования; жизнеспособную валюту как средство обращения, сохранения стоимости и как расчетную единицу; сеть социальной безопасности в качестве составляющей нового «социального контракта». Основной проблемой является то, что «шокотерапия» разрушила институты социалистической экономики, но не создала институтов экономики рыночной. Рыночные силы призваны были сформировать эти институты, но последние или не формировались вообще, или формировались очень медленно. (В рыночных экономиках Запада, кстати, для развития подобных институтов потребовались столетия). Институты, заполнившие возникший вакуум, в значительной степени являются криминальными. В результате преступления и коррупция принимают в российской экономике угрожающие размеры. Субъекты этой криминализации — мафиозные группировки, занимающиеся вымогательством, новые менеджеры-собственники приватизированных фирм, действующие как неограниченные монополисты и расточители активов, коррумпированные чиновники, требующие вознаграждения, и т.п. Конкуренция, с которой связывается вторая составляющая «подхода ИКП», предполагает содействие созданию новых предприятий (в числе которых могут быть и государственные) — субъектов конкурентных отношений. В России ощущается острый дефицит конкуренции, но именно она (а не частная собственность) является «секретом рыночной экономики». Конкуренция — это то, что заставляет западные рыночные экономики «работать» (в этом контексте надо иметь в виду и конкуренцию между поставщиками товаров и услуг, и конкуренцию среди поставщиков труда и других компонентов процесса производства). Приватизированные монополии хуже монополий, находящихся в собственности государства, ибо не подразумевают эффективного государственного регулирования, выступающего ограничителем монополистического ценообразования и разбазаривания активов. Члены номенклатуры коммунистической эры осваивают поведение «охотников за рентой», формируя новый правящий класс, посвятивший себя делу сохранения посткоммунистического статус-кво. Цель реализации третьей составляющей «подхода ИКП» — активное правительство, которое должно играть важную роль в руководстве экономикой, создании соответствующих институтов и в содействии формированию конкурентной и стабильно правообеспеченной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности. Нынешнее российское правительство, являющееся слабым и бесплодным, следует модели laissez-faire, от которой давно отказались в западных странах, перешедших к смешанной экономике. Вот несколько примеров, свидетельствующих о невнимании этого правительства к институциональному обеспечению реформы. Нормативные акты, регистрирующие деятельность возникающихприватизированныхфирм, либо отсутствуют, либо не соблюдаются. Правительство не обеспечивает должного функционирования здравоохранения и образования, защиты окружающей среды. Оно также не поощряет и не облегчает независимые действия местных органов власти. Подлинныйже переход кры-ночнойэкономикетребуетсильного и активного правительства, которое призвано сыграть ведущую роль в создании институтов и предприятий, обеспечении власти закона и надзора за соблюдением соответствующих рамок регулирования. Прецедент реализации подобного альтернативного подхода к переходному периоду дает Китай. Ему также пришлось совершать переход от гигантской социалистической экономики, планируемой государством, к рыночной экономике, но в отличие от России эта страна продемонстрировала наивысший среди крупных экономик мира устойчивый экономический рост. В Китае мы наблюдаем активное государство, играющее основополагающую роль в экономике, обеспечивающее соблюдение законов и помогающее сформировать новые институты (как на основе собственных усилий, так и при содействии внешних сил). Китайцы пытались не столько приватизировать государственные предприятия, сколько поощрять создание новых частных предприятий (нередко — предприятий местного значения, городских и сельских). Китай успешно использовал стратегию роста, основанную на развитии экспорта, опираясь на иностранные рынки и зарубежные капиталы, которые хлынули в эту страну в связи с наличием там стабильной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности.
Урок, который можно извлечь из китайского опыта, состоит в признании приоритетности «подхода ИКП» перед «подходом СЛП» с точки зрения эффективности применения при решении задачи успешного перехода к рыночной экономике.
4. Роль Запада
Запад был и остается удивительно благодушным в своем отношении к вопросу о российской экономике. Многие считают проблему переходного периода «решенной». Другие, особенно те, кто рекомендовал России пойти по пути «шоковой терапии», склонны акцентировать внимание на тех или иных позитивных аспектах российской эконом ической ситуации, доказывая, что «шокотерапия» оказалась действенной, или утверждая, что экономический рост должен вот-вот начаться. Запад должен осознать свою подлинную роль в провале «шоковой терапии». Первый шаг — это признание того, что налицо важная проблема, которая может иметь далеко идущие политические, социальные и международные последствия. Запад способен оказать России ценную помощь в формировании институциональной структуры, конкурентной среды и качества работы правительства, соответствующих «подходу ИКП» к переходному периоду. Такая техническая помощь от западных правительств или профессиональных групп имеет большую ценность, чем финансовая поддержка, поскольку последняя может в конечном счете оказаться на оффшорных банковских счетах. Всемирный банк должен признать: капиталы, получение которых обеспечивается реализацией его программы, в любом случае малы (важно иметь в виду общий масштаб российской экономики, а также то, что значительная часть финансовой помощи теряется из-за действий криминальных элементов и утечки капитала). Кроме того, выдвижение Всемирным банком жестких условий предоставления своих кредитов ставит российское правительство в стесненное положение, ограничивая его способность совершать независимые действия. Поэтому необходимо отменить эти обязательные требования и перейти от предоставления денег к интенсификации технического содействия в создании рыночной экономики. В этой связи можно привести следующий пример, показательный в смысле важности для России западного опыта. В России множество банков со значительными ресурсами, но они не выполняют функций западных банков, а являются, скорее, пулами краткосрочного инвестирования, ориентированными на получение скорой и высокой прибыли. Они должны пережить сложную трансформацию, чтобы стать коммерческими банками, обеспечивающими оборотный капитал, или банками инвестиционными, мобилизующими долгосрочные инвестиции в основные фонды промышленности. Если создать частный сектор подобные банки не в состоянии, правительство должно учредить соответствующие собственные банковские институты, скажем, государственные банки развития. Прецедентом из исторического опыта Соединенных Штатов является создание во времена Великой депрессии 30-х годов Финансовой корпорации реконструкции.
Западные правительства могут оказать России помощь и путем открытия своих рынков для российской готовой продукции и сырья. Еще одним важным шагом стало бы обеспечение страхования и поддержки инвесторов и их фирм, действующих в России.
Эти шаги, осуществляемые на фоне реализуемого самими россиянами «подхода ИКП» (создания рыночных институтов, формирования конкуренции и обеспечения активной роли правительства), могли бы помочь России преодолеть свои многочисленные экономические проблемы. В то же время подобные действия Запада будут иметь большое значение для превращения России в гораздо более благоприятное место для предпринимательской деятельности не только российских, но и американских граждан.
www.coolreferat.com
Государственный университет ВысшаяШкола Экономики
ЭССЕ
по курсы «Российские реформы» на тему:
Шоковая терапия в Польше и в России
Выполнила Величко Оксана группа 612
Москва 2002
Введение
Почти все страны социалистического лагеря столкнулись с проблемойфинансового кризиса позднего социализма, необходимостью снятия накопленного присоциализме денежного навеса и заметного скачка инфляции в начале рыночногоперехода. В этой связи их обычно разделяют на совокупность тех государств, которыесумели противопоставить финансовому кризису жесткую денежную политику и закороткие сроки сбить инфляцию до умеренных значений (Польша), и тех, гдеденежная политика была мягкой, темпы роста номинального денежного предложенияподвержены резким колебаниям, а период высокой инфляции – длительным (Россия).С известной долей условностей проводившуюся в первой группе стран экономическуюполитику называют монетаристской, во второй — популистской.
Россия существенным образом отличаются от других посткоммунистическихстран тем, что здесь происходило преодоление социально-экономической системы,порожденной когда-то их собственными особенностями и противоречиями развития, ане навязанной извне.
Путь России из коммунистической системы еще долго будет оставаться предметомтеоретических дискуссий и политических битв. Что предопределило самунеизбежность резкого разрыва с коммунистическим прошлым? Каковы были ошибки идостижения на этом пути? Каких опасностей удалось избежать и, напротив, почемуслучилось многое из того, что случилось?
Отвечать на эти вопросы непросто уже в силу их чрезвычайной политизации.Из многочисленных вариантов экономической политики на практике реализуетсятолько один, и сторонники всех оставшихся нереализованными альтернативстановятся участниками острых дискуссий о том, что «другое было былучше». Обсуждение этого интересного вопроса ведется в отечественнойэкономической литературе уже не первый год. Однако, как мне представляется,необходимо раскрыть причины именно данного развития событий.
В Польше политика «быстрого скачка» в экономике оказалась одной из самыхуспешных в странах бывшего социалистического лагеря. Польская шоковая терапияимела существенное влияние на российских реформаторов. Таким образом, важнопонять развитие реформ в Польше, и выявить причины того, почему проведениеполитики шоковой терапии в России не дало столь успешных результатов.
Характерными чертами высокоиндустриальной социалистической экономикиявляется неэффективность, нежизнеспособностью в рыночных условиях значительнойчасти сформированных в ее рамках производственных структур. К тому жеэкономическое развитие в СССР и странах СЭВ в 70х-80х годах находилось подсерьезным влиянием присвоения масштабной нефтяной ренты, обусловленной вводом вэксплуатацию высокоэффективных западносибирских нефтяных месторождений иблагоприятной конъюнктурой мирового рынка нефти. Резкое изменение мировых ценна нефть в середине 80х годов усугубило кризис сложившихся при социализмепроизводственных структур.
В этой ситуации сокращение объема производства в постсоциалистическихстранах (на примере России и Польши) в течение первых 3х-4х лет после крахасоциализма носит общий характер и крайне слабо зависит от проводимой экономическойполитики. (см. таблицы 1,2 с приложении).
Еще одна черта поздней социалистической экономики — существованиеденежного навеса, превышение объема денежной массы над предъявляемымэкономическими агентами спросом на деньги проявляющаяся в форме товарногодефицита. Социалистическое хозяйство по своей природе — экономика подавленнойинфляции. В условиях фиксированных цен государство имеет широкие возможностинаращивания денежной массы. Избыточное денежное предложение, рождаемоефинансированием дефицита бюджета или кредитованием предприятий государственногосектора, не имея возможности реализоваться в более высоком уровне цен,накапливается в вынужденных сбережениях, неудовлетворенном спросе на товары и услуги.
Таким образом, два крупных макроэкономических процесса, с которымисталкиваются постсоциалистические страны — это резкое падение производства иреальной денежной массы. Причем, эти процессы, как правило, носят значительноболее масштабный характер, чем ожидали начинавшие реформы правительства. Отсюдаповсеместное появление сразу после начала реформ в экономико-политическихдискуссиях построений, связывающих падение производства с избыточным сжатиемкредита и денежной массы, предложений увеличить темпы роста денежной массы длястабилизации производства.
В Польше, где правительства оказывались устойчивыми к подобного родапредложениям, а денежная политика жесткой, порожденная ликвидацией денежногонавеса инфляционная волна, быстро сходит на нет, темпы инфляции падают, спросна национальные деньги и реальная денежная масса начинают расти (см. таблицу 3приложения).
В России, когда происходило ослабление денежной политики и правительствопыталось поддержать производство, наращивая денежную массу, процесс дезинфляцииоказывался более растянутым.
Шоковая терапия в Польше
После разгрома начала 1980-ых и последовавших нерешительных реформпольское правительство начало экспериментировать с более существеннымиреформами в последних годах десятилетия. Доля ресурсов, находящихся в рукахгосударства снизилась до 45% в 1986 г. и до 22% в 1988. В 1987 г. была начаталиберализация собственности для рассредоточения ресурсов. Доля частного секторак 1989 г. достигла 33%.
Контакты с остальным миром были также расширены. С 1986 по 1989 гг.экспорт в Западную Европу возрос на 50%.
Вместе с ослаблением коммунистического режима набирали свою силу реформыв 1988-1989. Была предпринята серия шагов, результаты которых стали основой дляболее глубоких реформ пришедшей к власти «Солидарности». Возможно наиболееважная мера была предпринята в 1998 г., когда был принят закон, предусматривающийравноправие всех форм собственности во всех сферах деятельности. Это далотолчок развитию малого бизнеса, что явилось наиболее важным элементом развитияпольской экономики. Приватизации была законодательно утверждена, к сожалениюполучив плохую репутацию благодаря неправильному употреблению. Основнымизменением в банковской сфере стало создание двухуровневой банковской системы вначале 1989 г. К середине 1989 г. 60% цен были либерализованы.
Следует отметить, что коммунистическое правительство не вело энергичныереформы, скорее всего они создавали препятствия эффективным реформам. Однакокоммунисты, постепенно теряя контроль, столкнулись с растущей необходимостьюреагирования на требования населения.
Таким образом, сильная необходимость в экономических реформах былаутверждена в соглашениях Круглого стола начала 1989, который принялградуалистскую программу, отражающую глубокие разногласия в пределах общества,не только между оппозицией и правительством, но также и в пределах оппозиции.
В течение 1980-ых, дефицит бюджета сохранялся на умеренном уровне.Однако, 1989 был исключением. Недостаток энтузиазма последнегокоммунистического правительства, либерализация цен без отмены субсидий, ивоздействие инфляции на налоговые сборы выразились в дефиците в 7% от ВВП,когда «Солидарность» пришла к власти. Учитывая монетизацию дефицита и недавнееосвобождение цен, инфляция вызывала сильное беспокойство.
Новое правительство «Солидарности», очевидно вопреки соглашению Круглогостола, приняло весьма радикальный план действий, но его выполнение требовалоподготовки. Бюджет был приблизительно сбалансирован, денежная политика былаужесточена, и поднят налог на увеличение заработной платы. Валютный контрольбыл ослаблен, и рынки иностранной валюты расширены. Последовательнаядевальвация уменьшила прибыльность черного рынка до 40% от средних 400% ранее.Большинство цен было либерализовано.
Программа, осуществленная в январе 1990 включала множество связанных мер,каждая из которых индивидуально вызвала бы ощутимый шок. Финансовая политикабыла значительно ужесточена, первый квартал 1990 показал большой профицитбюджета. Реальная ценность денежного предложения была разделена; былиустановлены жесткие ограничения на кредиты, сопровождаемые повышением месячнойучетной ставки от 7 до 36%. Антиинфляционный налог на заработную плату былустановлен на безжалостном уровне. Правительство сделало шаг к приватизации вмассивном масштабе.
Существует много мнений на счет реальных результатов этих мер. Некоторыекритики обращают внимание на почти 30%-ый спад индустриального производства.Напротив, наиболее восторженные сторонники шоковой терапии утверждают, чтоблагосостояние на душу благосостояние не падало, приводя в пример достижения вновом частном секторе.
Фактически частный сектор не так уж и хорошо функционировал в этотпериод. Игнорируя проблему выбора между преобразованием старого и созданиемнового, которая находится в центре эволюционной модели, сторонники шоковойтерапии преследовали своей целью скорость, которая как ни парадоксально моглабы замедлить темп изменений. Рост нового частного сектора, двигателя роста вовремя реформ, был временно замедлен неудавшейся попыткой произвести быстроеизменение в государственном секторе.
Программа шоковой терапии была воспринята в Польше как чрезвычайнодорогостоящая. В первой половине года, программа проводилась, но непродвигалась. Важно обратить здесь внимание на направление причинной связимежду политикой и обществом. Два из самых сильных существующих социальныхучреждений в Восточной Европе поддерживали программу шоковой терапии. Напротив,видение шоковой терапии причинных сил в участии в реформе состоит в том, чтоэкономическая политика должна обойти существующее общество, чтобы создать новыймир.
Шоковая терапия была произведена формальными рычагами политики, которыми непосредственно манипулировали в правительстве. Вне этих областей политики,изменения проходили более медленно. Сторонник шоковой терапии Министр финансовпроизвел всего лишь небольшие изменения в структуре собственного Министерства.Реформы в налоговой системе, включая введение налога на добавленную стоимость,были отложены. Банковская структура, которая осуществляла жесткую денежнуюполитику, была по существу унаследована от коммунистов. Ни одно изгосударственных предприятий в тот период не обанкротилось. Экспортный бум в1990, о котором много заявлялось, произошел, фактически, в значительной степениблагодаря усилиям уже существовавших корпораций по внешней торговле.
Конечно, в сравнении с более ранними годами, изменения происходилидостаточно быстро. Это дало толчок к краху коммунистической дамбы и внедрениюдемократии. Но преобразования в начале 1990 г. не соответствовали моделишоковой терапии. Стратегическая концепция шоковой терапии – это то, чторадикальная политика, разработанная и осуществленная технократами, могла быбыть автономным элементом социального перемен. Фактически, радикальная политикаосуществлялась при помощи экономических институтов. Скорее существующееобщество поддерживало политику, чем политика создавала новое общество.
Когда было понято, что шоковая терапия не собирается давать какие-товолшебные результаты, программа подверглась серьезному нападению. Постепенно,многие из элементов начальной программы были сняты или ослаблены. Летом 1990 г.были направлены кредиты фермерам и повышены расходы на жилье. Уровень кредитгосударственным предприятиям начал расти и приближаться к прежнему уровню. Коктябрю 1990 политика изменилась так, что это стало достаточным для того, чтобыведущие сторонники «быстрого скачка» ушли из правительства в знак протеста.
Дальнейшее отдаление от программы радикальных реформ произошло в 1991г. передлицом массивной и открытой оппозиции правительственной политики. Налоговая иденежные политики были значительно ослаблены. Дефицит бюджета начал повышатьсяк уровню 1989г., и правительство подтвердило политику предоставлениявыборочного кредита предприятиям. Торговая политика в августе 1991г. былааннулирована, когда средние тарифы были увеличены от 5 до 18%, и когда былаподтверждена выборочная поддержка.
Подобное можно сказать и про предприятия государственного сектора,которые перенесли главную тяжесть удара. Приватизация была массовой, быстрой ивыведенной из под контроля рабочих.
Развитие предприятий государственного сектора противоречило намерениямреформаторов. Судя по их поведению, предприятия скоро стали походить на фирмы,управляемые рабочими, что было желательно для «Солидарности». Постепенноультралиберальная политика в отношении государственного сектора была ослаблена,с увеличивающейся ролью министерств. Крупномасштабные схемы приватизациинепрерывно приостанавливались одним за другим политическим деятелем иликоалицией. Когда происходила приватизация больших предприятий, производилисьпереговоры и совершалась сделка между государством, менеджерами и рабочими.
Политика была повернута назад. Международное сообщество осудило данныйфакт. Международный валютный фонд приостановил индоссамент польской политики в1991г. Западная пресса и западные политические деятели, отмечая откат отшоковой терапии, начали высказывать беспокойство то, что реформы будутотменены. Но эта интерпретация была результатом неправильной трактовкирезультатов достижений.
Суммирая вышеизложенное, можно отметить, что политика, представленная в январе1990 была не чем иным как радикальным откатом от естественной прогрессии, т.е.той политикой, которая ускорялась перед «большим скачком» и перешла в медленнуюстадию, как общество восстанавливалось после шока. Цель программы шоковой терапиисостояла в том, чтобы изменить существующий курс и вырвать политику из-подинфляционного влияния. Фактически польское общество поворачивало реформывспять. Это сущность того, что подход шоковой терапии потерпел неудачу вПольше.
Непрерывность не подразумевает статику, и отклонение радикальнойпрограммы не означает остановку реформ. Изменения были неизбежны, был дантолчок к краху коммунистического режима, который блокировал реформы,необходимость которых не подвергается сомнению.
Таким образом, финансовые меры в Польше сводились к следующему:
1. Жестко ограничительная монетарная политика, выражающаяся в резкомсокращении денежной эмиссии, а также в применении высоких процентных ставок накредиты. Одновременно были упорядочены кредитные отношения, введен гибкийтекущий процент во все договоры, заключенные в прошлом, и резко ограниченоприменение льготных кредитов.
2. Ликвидация бюджетного дефицита, главным образом, за счет значительногоограничения дотаций на продукты питания, сырье, средства производства,энергоносители и т.д., а также отмены большинства налоговых льгот иосвобождений от уплаты налогов.
3. Либерализация основной массы цен (свыше 90% цен являются свободными) иповышение цен, остающихся под административным контролем (энергоносители,транспортные тарифы, квартплата и лекарства).
4. Введение частичной конвертируемости польской валюты – злотого – при еезначительной девальвации, унификации курса на всех рынках и либерализациивнешней торговли.
5. Жестко ограничительная политика доходов, суть которой состоит,во-первых, ликвидации всеобщей полной индексации заработной платы, введенной виюне 1989г., во-вторых, установлении высокого прогрессивного налога на ростзаработной платы на предприятиях, ограничивающую увеличение фонда заработнойплаты по отношению к росту цен с применением корректирующего коэффициентаиндексации, в-третьих, во введенииуравнительного налога на заработанную плату, превышающую среднюю в 1,4 раза.
Таким образом, анализ опыта Польши, проводившей в начале переходногопериода жесткую антиинфляционную политику, показывает, что падение объемавыпуска и доли денег в валовом внутреннем продукте — неизбежные чертыначального периода постсоциалистического перехода. При проведении политикиустойчиво низких темпов роста денежной массы и максимального ограничения денежногофинансирования дефицита бюджета инфляционный скачек, порожденный ликвидациейденежного навеса, удается быстро остановить. Локомотивом экономического роста,как правило, выступает быстро формирующийся новый частный сектор. При этом дляпереходного процесса характерны быстрые и масштабные структурные сдвиги впроизводстве и занятости.
Шоковаятерапия в России
Стадии хронологии реформы в России подобны таковым в Польше. Российскоеобщество было меньше подготовлено к осуществлению конструктивных мер, необходимыхдля функционирования рыночной экономики. Не было существенных предварительныхреформ в течение коммунистического периода.
К 1991г. экономическая реформа в Советском Союзе едва прогрессировала внестадии децентрализации в старой системе, и децентрализация была все еще оченьсомнительна. Ценовой контроль и государственное управление применялось вприблизительно 75% экономической деятельности. Небольшой частный сектор скореебыл в симбиозе с государственным сектором, чем работал самостоятельно. Закон оконтрактах, первым разработанный для современной рыночной экономики, не былосуществлен, когда СССР пришел к упадку.
Экономические и политические лидеры страны не сталкивались еще с труднымиконцептуальными и институциональными вопросами, которые являются центральными виспользовании инструментов рыночного типа для установления макроэкономическогоконтроля.
Советский бюджет вышел баланса в 1985г. и после того дефицит значительно.К 1991г. недостаток конструктивной реформы вместе со снижением силы старойадминистративной системы подразумевал, что экономика начинала входить всостояние свободного падения. Даже прежде, чем хаос, созданный неудавшимсяпереворотом, было предсказано падение ВВП на 18% к осени 1991г.
В 1990-1991гг., российское правительство постепенно набирало мощь за счетправительства СССР, этот процесс ускорил неудавшийся переворот. Особенностьювойны суверенитета между союзным и российскими правительствами былоиспользование финансовой щедрости как оружие. Каждый уровень правительствастремился покупать поддержку более низкими налоговыми ставками, большимисубсидиями и более легким кредитом. Таким образом, в отличие от конца 1989г. вПольше, осень 1991г. в России не было отмечена серьезными попытками справитьсяс экономическими проблемами. Одним из результатов стал большой дефицит бюджета,которого по оценкам составил 20% от ВВП.
В конце октября 1991г., российский президент Борис Ельцин объявил своенамерение начать радикальное действия по решению экономических проблем страны.В свете последующих достижений, важно помнить делающую политику окружающуюсреду, стоящую перед правительством. Конгресс народных заместителей предоставилЕльцину свободу в действиях в административном и политическом плане на одингод.
Таким образом, философия шоковой терапии была преобладающей и Россияначала реальную экономическую реформу в январе 1992. Представительпремьер-министра, Егор Гайдар объяснил стратегию которая вела к введению налогана добавленную стоимость следующим способом: «Это было дилемма для нас:восстанавливать старую налоговую систему, или совмещать ценовую либерализацию сНДС 28%. В этот момент решение было очень опасно, но это было единственновозможный момент, когда мы могли бы принимать это. Мы решили помещать все нашияйца в одну корзину… ».
В январе 1992г. команда Гайдара намеревалась двигаться быстро по всемнаправлениям. Среди объявленных мер были либерализация большинства цен, отменастарой системы поставок, полная либерализация импорта, кардинальные изменения вналоговой системе, быстрое покрытие дефицита бюджета, сильное ужесточениеденежной политики, программа приватизации с очень честолюбивыми целями,подготовка к конвертации рубля вместе с немедленным смягчением правил поторговле иностранной валютой, и переговорах о существующих отношениях торговлис другими экс-республиками. Это было внушительное меню изменений политики;учитывая отправную точку, это было конечно большее количество радикала, чем польский«большой скачок».
При переходе к другой политике первоначально планировалось на финансовоерегулирование 19 % от ВВП, целью был почти сбалансированный бюджет. Балансдолжен был достигнут, основываюсь по существу на оперировании денежным потоке.Это подразумевало безжалостные сокращения в расходах. Новый налог надобавленную стоимость дал только 50% от сборов в первом квартале. Изменения вовнешней торговле также решительно сократили существенный источник дохода.
Оценка денежной политики в течение этого периода была омрачена критикой денежно-кредитныхвластей сторонниками шоковой терапии и бедственным расточительством центральногобанка во второй половине 1992г. Реальная стоимость денежного предложения упалаприблизительно на 70% в первом квартале. Кредит ЦБ предприятиям и коммерческимбанкам сократились на столько же.
В некоторых областях степень шока, проведения политики, и дажефактическая политика были неясны. Даже при том, что полная либерализацияимпорта была объявлена в январе 1992г., большинство видов деятельности осталисьлицензируемыми. На экспорт было наложено еще большее количество ограничений.Хотя программа правительства планировала приватизацию в 1992 70% предприятий влегкой промышленности и 60% в продовольствии, сельском хозяйстве и розничнойторговле розничной продажи, эти цели были очевидно слишком честолюбивыми, когдаЕльцин объявил, что не будет проводится быстрая приватизация большихпредприятий. Таким образом, неуверенность относительно характера проводимыхизменений была представлена даже среди правительства.
Влияние преобладающего состояния в обществе могло бы быть обнаружено ужев январе 1992г. Например, либерализация торговли была фрагментарно, иосвобождение цен от контроля было далеко от полного.
Учитывая свободу в действиях технократов в самом начале реформ, их выборне мог избежать давления политического оппонентов. Одних интерпретации тогда — тот, даже элита преобразования не была так иммунный(свободный) к общимрасположениям(размещениям) в пределах общества, что шоковая терапия, какпредполагалось, обходила. Очевидно, взгляды политической элиты с дилеммой, скоторой они столкнулись, и возможностями рынка были с оттенком влиянияпредыдущих лет. Это могло бы объяснять, почему даже соратники Ельцина быликритически настроены по отношению к экономической политике уже в феврале 1992г.
Таким образом, поскольку в 1992г. экономический кризис стал большеепугающим, стали возвращаться некоторые старые механизмы управления. Ванти-монополистических мерах февраля 1992г. правительство дало себе широкиеполномочия в управлении ценами и использовании центральных директив попроизводству. Различие между наличными и безналичными деньгами, которое былиослаблено в ноябре 1991г., было укреплено в марте 1992г. К апрелю правительствобыло готово использовать субсидии, чтобы смягчить результаты мер, предпринятыхранее. Перед лицом угрозы банкротства в крупных масштабах правительство сделалодоступными кредиты в существенных размерах для предприятий.
К второму кварталу 1992г. стало ясно, что политика не может бытьсформулирована независимо от экономических интересов. Центральное предположениев шоковой терапии о том, что учет этих интересов можно было бы избегать,оказалось неосуществимо на практике. Фактически, это могло бы быть расцененокак прямой отказа от стратегической концепции, которая находится в сердцешоковой терапии, но имелся тормозящий эффект политической оппозиции как прямоепоследствие проводимой политики.
Весной 1992г. восприятие предположение, что кризис долга междупредприятиями угрожал всей системе. Общей особенностью была несогласованностьмежду финансовой и макроэкономической политикой, преследуемой в центре инедостатке структурной реформы и изменений в поведении предприятий намикроэкономическом уровне. Как и в Польше, и как подсказывала эволюционнаяперспектива, отсутствие быстрого регулирования в поведении предприятий,оказалось ахиллесовой пятой стабилизации шоковой терапии.
Важное последствие накопления долга между предприятиями было то, чтолучшие предприятия сливались с плохими. Эта угроза объединила директоровпредприятий в оппозиции политике правительства. Увеличение групп интересов,представляющих старую государственную промышленность, формирование союзадиректоров предприятий и независимых профсоюзов, и учреждения ГражданскогоСоюза в июне 1992г. было результатом этих экономических достижений. Реформаторыбыли вынуждены пойти на компромисс с этими группами, члены которых вошли вправительство.
Политика во второй половине года отразила этот компромисс. Основнойпринцип экономической программы о примате фискальной и денежно-кредитнойполитики был оставлен. Доминантой явилось предотвращение индустриального краха,поскольку правительство начало обращать внимание на благосостоянияиндивидуальных предприятий. Основа советского общества — тяжелой промышленности– которую хотели изменить, теперь находилось в центре внимания. Императивпроизводства, основной принцип центрального планирования, быстро заменилжесткое ограничение бюджета, сущность рынка.
Отличительной чертой шоковой терапии в Польше было согласие национальнойполитической элиты в вопросе о выборе стратегического курса развития страны.Популистская политика, предложения решать хозяйственные проблемы за счетмасштабной денежной эмиссии и наращивания бюджетных расходов регулярно звучалив ходе избирательных компаний, но оказывали крайне слабое воздействие напроводимую экономическую политику.
В России такого согласия не было. Здесь вопрос о выборе курса былпредметом острой политической борьбы, а проводимая финансовая и денежнаяполитика подвергались резким колебаниям. Начатые радикальные преобразования оказалисьполитически необеспеченными, быстро сменялись попытками реализации мягкойденежной и бюджетной политики. Результатом стали сохранение в течениедлительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансоваястабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный высокоинфляционныйпериод приводит к формированию ряда микро- и макроэкономических феноменов,которые оказываются устойчивыми и существенно влияют на дальнейшее развитиенациональных экономик, сдерживая экономический рост и воспроизводя финансовуюнестабильность.
Падение выпуска вместе с резким сокращением реальной денежной массы ивзрывным ростом взаимных неплатежей предприятий порождают представление осуществовании следующих взаимосвязей в экономике: избыточно жесткая денежнаяполитика, проводимая из доктринерских (монетаристских) соображений — нехваткаденег в экономике — неплатежи предприятий — падение производства.
Отсюда и стандартный рецепт действий в этой ситуации: наращивать денежноепредложение («насытить деньгами экономику»), решить проблемунеплатежей за счет денежной эмиссии и взаимозачетов, обеспечить базу для началаэкономического роста. В поддержку такого экономико-политического поворотаформируется мощная социально-политическая коалиция, объединяющая руководство иколлективы государственных предприятий, заинтересованных в сохранении мягкихбюджетных ограничений и отказе от радикальной реструктуризации и представителейинтересов бюджетных отраслей, заинтересованных в наращивании бюджетныхрасходов, финансируемых за счет денежной эмиссии. В результате противоречиемежду жесткой бюджетной политикой на макроуровне и мягкими бюджетнымиограничениями государственных предприятий разрешается смягчением бюджетной иденежной политики государства.
Быстрый рост денежного предложения позволяет на короткое время (2-6месяцев) нарастить объемы реальной денежной массы. Увеличивается спроснаселения и предприятий на продукцию, падение производства приостанавливается,более того, обозначаются признаки экономического оживления. По истечениивременного периода, необходимого для адаптации экономических агентов к новымусловиям денежного предложения, инфляционные ожидания резко растут, а спрос наденежные остатки падает. Повышается уровень долларизации экономики, темпы ростацен опережают темпы роста денежной массы, реальная денежная масса начинаетсокращаться, за снижением реального платежеспособного спроса ускоряется падениепроизводства.
Подобного рода эксперименты могут повторяться неоднократно, растягиваяпериод высокой инфляции и падения производства. Раньше или позже в уставшем отбыстрого роста цен обществе, где спрос на национальные деньги низок, а реальныедоходы бюджета от эмиссии быстро сокращаются, формируется политическаякоалиция, способная осуществить денежную стабилизацию, снизив масштабыденежного финансирования дефицита бюджета и темпы роста денежных агрегатов довеличин, совместимых с торможением инфляции.
Соответственным в России было снижение доли расходов в ВВП на стадиифинансовой стабилизации по сравнению с Польшей, которая проводило жесткуюстабилизацию (таблица 4 приложения).
Отложенная финансовая стабилизация, происходящая после нескольких летвысокой инфляции и на фоне уже сформировавшегосяноменклатурно-капиталистического сектора, имеет ряд характерных особенностей. Кмоменту начала стабилизационных усилий доверие к национальным деньгамподорвано, доля денег в ВВП низкая. В этой ситуации даже ограниченное помасштабам эмиссионное финансирование дефицита бюджета приводит к темпам ростаденежной массы несовместимым с успешной стабилизацией. Дорога к более мягкой дезинфляции,с постепенным снижением масштабов денежного финансирования дефицита (по образцуПольши) оказывается закрытой.
Отличительная черта отложенной стабилизации в том, что она начинается нафоне уже сформировавшегося, укоренившегося номенклатурно-капиталистическогосектора, занимающего доминирующее положение в экономике и имеющего развитуюсистему политической поддержки собственных интересов. Если на предшествующемэтапе мягкая финансовая политика государства находилась в органичном единстве смягкими финансовыми ограничениями предприятий, то с поворотом к проведениюстабилизационной политики противоречия между интересами и нормами поведенияноменклатурного сектора и проводимой на макроуровне стабилизационной политикиобостряются.
Характерный для отложенной стабилизации острый характер противоречиямежду ужесточением финансовых ограничений на уровне государства исохранившимися мягкими ограничениями в номенклатурном секторе не позволяетоткладывать решения на длительную перспективу.
Подводя итоги можно сказать, что продвижение реформ в России в 1992г.было обозначено попыткой осуществить подход шоковой терапии. Последствиеполитики, представленной в январе 1992г. было чем то, что политические силы,представляющие доминирующие экономические интересы старой системы были намногосильнее, т.е. они были прежде, чем та политика была представлена. Далекие отспособности использовать экономическую политику, стратегические шагисторонников шоковой терапии вели непосредственно к увеличивающемуся влияниюстарых интересов.
Наследство этой краткой попытки осуществить шоковую терапию будет сРоссией много лет. Отчаянная атака на командо-административную систему вероятноускорил упадок старых административных учреждений. В этом отношении, пакетшоковой терапии в России имел значительный успех, если разрушение было целью.Но разрушение старых институтов было не дополнено созданием ориентируемыхрынком учреждений.
Заключение
Сравнение опыта Польши, пытавшейся проводить наиболее радикальные инаиболее последовательные реформы, и России, кто пытавшейся двигаться медленнее(в последствии радикальные реформы были приостановлены) достаточно убедительнопоказывает, что только там, где реформы были наиболее радикальными и наиболеепоследовательными, достигнуты наиболее благоприятные экономические результаты.Именно там раньше всего начинается экономический рост, рост благосостояния,именно там, если посмотреть в динамике, наименьшее падение доходов за периодпреобразований или рост реальных доходов.
Второй вывод, который следует из опыта реформ, заключается в порядкепроведения реформ на первом уровне стабилизации — это макроэкономическаястабилизация плюс либерализация. Здесь очень интересно сравнить именно польскийи российский опыт. В Польше была очень удачно и успешно проведена экономическаястабилизация и либерализация. Но не было массовой передачи в частные рукибольшого государственного сектора. Большая реструктуризация произошла не засчет переструктуризации существующей промышленности, а благодаря притокукапиталов.
В число главных причин, определивших неустойчивый характер бюджетнойполитики после либерализации цен и до начала финансовой стабилизации в России,во-первых, входит отсутствие конституционной регламентации взаимодействияисполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, что в условияхналичия оппозиции курсу реформ вызывало непоследовательность финансовойполитики. Во-вторых, следует выделить коалиционный по своей сути характерисполнительной власти, в состав которой входили представителей различных группдавления, что приводило к произвольности и непоследовательности принимаемыхрешений.
Важнейшим следствием такого положения явилась неудача трех попытокосуществления финансовой стабилизации в 1992-1993 годах. Отсутствиеконституционных условий, необходимых для проведения жесткой целенаправленнойэкономической политики неизбежно вызывало многочисленные популистские решения,приводило к принятию государством завышенных обязательств по бюджетнымрасходам, требовавшим последующего секвестра и увеличивавшим неравновесиесистемы государственных финансов.
Достаточно важными представляются и две другие крупные группы факторов,определяющих состояние государственных финансов и бюджетную политику. Первуюгруппу характеризует уровень развития институтов, необходимых для эффективногофункционирования рыночной экономики. Вторую группу составляют разнообразныеэкономические процессы, воздействовующие на состояние государственных финансови, в свою очередь, находящиеся под влиянием бюджетной политики. Среди них:падение и изменение структуры валового внутреннего продукта, инфляция,изменение номинального и реального обменного курса рубля, безработица, динамикавзаимной задолженности предприятий и др.
Все перечисленные обстоятельства оказывали серьезное воздействие на российскуюэкономическую политику в целом, при этом в сфере кредитно-денежногорегулирования следует отметить ряд важных дополнительных факторов,противодействовавших осуществлению ограничительной денежной политики.
Отличительной чертой шоковой терапии в Польше было согласие национальнойполитической элиты в вопросе о выборе стратегического курса развития страны.Популистская политика, предложения решать хозяйственные проблемы за счетмасштабной денежной эмиссии и наращивания бюджетных расходов регулярно звучалив ходе избирательных компаний, но оказывали крайне слабое воздействие напроводимую экономическую политику.
В России такого согласия не было. Здесь вопрос о выборе курса былпредметом острой политической борьбы, а проводимая финансовая и денежнаяполитика подвергались резким колебаниям. Начатые радикальные преобразованияоказались политически необеспеченными, быстро сменялись попытками реализациимягкой денежной и бюджетной политики. Результатом стали сохранение в течениедлительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансоваястабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный высокоинфляционныйпериод приводит к формированию ряда микро- и макроэкономических феноменов,которые оказываются устойчивыми и существенно влияют на дальнейшее развитиенациональных экономик, сдерживая экономический рост и воспроизводя финансовуюнестабильность.
И уже из этой беглой схемы польских реформ можно, пожалуй, сделать вывод,что назначенные для лечения экономики горькие лекарства в российском вариантепринимались нерегулярно. От многих вообще отказывались. Тот же институтбанкротства работал выборочно, а чаще всего вовсе не применялся.
Приложение
Таблица 1
Темпы роста (падения) ВВП (к предыдущему году).
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
-11,6 -7,0 2,6 3,8 5,2 7,0 6,1 6,9Россия
___ -5,0 -14,5 -8,7 -12,7 -4,1 -3,5 0,4Таблица 2
Инфляция (на конец года) (к предыдущему году)
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
249,0 60,4 44,3 37,6 29,4 21,6 18,5 13,2Россия
___ 161,0 2506,1 840,0 204,4 128,6 21,8 10,9Таблица 3
Отношение широких денег к ВВП
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
32,2 31,6 35,8 35,9 36,7 36,5 37,5 39,6Россия
70,1 68,4 37,4 21,4 16,0 13,9 13,1 14,2Таблица 4
Доходы, расходы и дефицит бюджета (в % к ВВП) 1990-1997гг.
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
доходы
расходы
дефицит
42,9
39,8
3,1
42,3
49,0
-6,7
42,8
49,5
-6,7
47,4
50,5
-3,1
45,8
48,9
-3,1
45,1
47,9
-2,8
44,2
47,5
-3,3
45,0
48,1
-3,1
Россия
доходы
расходы
дефицит
___
___
___
___
___
___
33,1
37,2
-4,1
33,3
40,7
-7,4
36,9
45,9
-9,0
31,3
37,0
-5,7
31,8
40,1
-8,3
33,3
40,7
-7,4
Списоклитературы
1) Murrell, P (1993) What is Shock Therapy? What Did it Do for Polandand Russia?
2) Aslund, A. (1995) How Russia Became a Market Economy.
3) Blanchard, O (1994) Transition in Poland.
4) Sachs, J (1993) Poland's Jump to the Market Economy.
5) Barry W. Ickes (1997) Dimensions of transitionin Russia.
6) Karla Hoff, Josefh E. Stiglitz. (2002) After theBig Bang? Obstacles to the Emergence of the Rule of Law in Post-CommunistSocieties.
7) Теоретические аспекты рыночной трансформации экономики. Докладыучастников международной конференции.
8) Андрей Дмитриев, Даниил Дондурей, Андрей Зубов, Юрий Рыжов, Евгений Ясин.Россия 1991–2001. Победы и поражения
9) В.Мау. Российскиеэкономические реформы в представлении их западных критиков. «Вопросыэкономики»,№№ 11, 12 за 1999 год.10) Е.Гайдар. Наследиесоциалистической экономики: Макро- и микроэкономические последствия мягких бюджетныхограничений.
11) ГлазьевС. Упущенные взможности (1998).
12) Я.С.Веденяпин.Экономические реформы в странах восточной Европы и России. Россия и современныймир, № 1(18), 1998
13) А.В.Лукин. Демократизация или кланизация? Эволюция взглядов западных исследователейна перемены в России.
14) РозмаинскийИ.В. Институциональный анализ рациональности домохозяйств и критика проведенияполитики шоковой терапии в переходной экономике России (2000)
www.ronl.ru
по курсы «Российские реформы» на тему: Шоковая терапия в Польше и в России Выполнила Величко Оксана группа 612 Москва 2002Введение Почти все страны социалистического лагеря столкнулись с проблемой финансового кризиса позднего социализма, необходимостью снятия накопленного при социализме денежного навеса и заметного скачка инфляции в начале рыночного перехода. В этой связи их обычно разделяют на совокупность тех государств, которые сумели противопоставить финансовому кризису жесткую денежную политику и за короткие сроки сбить инфляцию до умеренных значений (Польша), и тех, где денежная политика была мягкой, темпы роста номинального денежного предложения подвержены резким колебаниям, а период высокой инфляции – длительным (Россия). С известной долей условностей проводившуюся в первой группе стран экономическую политику называют монетаристской, во второй — популистской.
Россия существенным образом отличаются от других посткоммунистических стран тем, что здесь происходило преодоление социально-экономической системы, порожденной когда-то их собственными особенностями и противоречиями развития, а не навязанной извне.
Путь России из коммунистической системы еще долго будет оставаться предметом теоретических дискуссий и политических битв. Что предопределило саму неизбежность резкого разрыва с коммунистическим прошлым? Каковы были ошибки и достижения на этом пути? Каких опасностей удалось избежать и, напротив, почему случилось многое из того, что случилось?
Отвечать на эти вопросы непросто уже в силу их чрезвычайной политизации. Из многочисленных вариантов экономической политики на практике реализуется только один, и сторонники всех оставшихся нереализованными альтернатив становятся участниками острых дискуссий о том, что «другое было бы лучше». Обсуждение этого интересного вопроса ведется в отечественной экономической литературе уже не первый год. Однако, как мне представляется, необходимо раскрыть причины именно данного развития событий.
В Польше политика «быстрого скачка» в экономике оказалась одной из самых успешных в странах бывшего социалистического лагеря. Польская шоковая терапия имела существенное влияние на российских реформаторов. Таким образом, важно понять развитие реформ в Польше, и выявить причины того, почему проведение политики шоковой терапии в России не дало столь успешных результатов. Характерными чертами высокоиндустриальной социалистической экономики является неэффективность, нежизнеспособностью в рыночных условиях значительной части сформированных в ее рамках производственных структур. К тому же экономическое развитие в СССР и странах СЭВ в 70х-80х годах находилось под серьезным влиянием присвоения масштабной нефтяной ренты, обусловленной вводом в эксплуатацию высокоэффективных западносибирских нефтяных месторождений и благоприятной конъюнктурой мирового рынка нефти. Резкое изменение мировых цен на нефть в середине 80х годов усугубило кризис сложившихся при социализме производственных структур.
В этой ситуации сокращение объема производства в постсоциалистических странах (на примере России и Польши) в течение первых 3х-4х лет после краха социализма носит общий характер и крайне слабо зависит от проводимой экономической политики. (см. таблицы 1,2 с приложении).
Еще одна черта поздней социалистической экономики — существование денежного навеса, превышение объема денежной массы над предъявляемым экономическими агентами спросом на деньги проявляющаяся в форме товарного дефицита. Социалистическое хозяйство по своей природе — экономика подавленной инфляции. В условиях фиксированных цен государство имеет широкие возможности наращивания денежной массы. Избыточное денежное предложение, рождаемое финансированием дефицита бюджета или кредитованием предприятий государственного сектора, не имея возможности реализоваться в более высоком уровне цен, накапливается в вынужденных сбережениях, неудовлетворенном спросе на товары и услуги.
Таким образом, два крупных макроэкономических процесса, с которыми сталкиваются постсоциалистические страны — это резкое падение производства и реальной денежной массы. Причем, эти процессы, как правило, носят значительно более масштабный характер, чем ожидали начинавшие реформы правительства. Отсюда повсеместное появление сразу после начала реформ в экономико-политических дискуссиях построений, связывающих падение производства с избыточным сжатием кредита и денежной массы, предложений увеличить темпы роста денежной массы для стабилизации производства.
В Польше, где правительства оказывались устойчивыми к подобного рода предложениям, а денежная политика жесткой, порожденная ликвидацией денежного навеса инфляционная волна, быстро сходит на нет, темпы инфляции падают, спрос на национальные деньги и реальная денежная масса начинают расти (см. таблицу 3 приложения).
В России, когда происходило ослабление денежной политики и правительство пыталось поддержать производство, наращивая денежную массу, процесс дезинфляции оказывался более растянутым.
Шоковая терапия в Польше После разгрома начала 1980-ых и последовавших нерешительных реформ польское правительство начало экспериментировать с более существенными реформами в последних годах десятилетия. Доля ресурсов, находящихся в руках государства снизилась до 45% в 1986 г. и до 22% в 1988. В 1987 г. была начата либерализация собственности для рассредоточения ресурсов. Доля частного сектора к 1989 г. достигла 33%.
Контакты с остальным миром были также расширены. С 1986 по 1989 гг. экспорт в Западную Европу возрос на 50%.
Вместе с ослаблением коммунистического режима набирали свою силу реформы в 1988-1989. Была предпринята серия шагов, результаты которых стали основой для более глубоких реформ пришедшей к власти «Солидарности». Возможно наиболее важная мера была предпринята в 1998 г., когда был принят закон, предусматривающий равноправие всех форм собственности во всех сферах деятельности. Это дало толчок развитию малого бизнеса, что явилось наиболее важным элементом развития польской экономики. Приватизации была законодательно утверждена, к сожалению получив плохую репутацию благодаря неправильному употреблению. Основным изменением в банковской сфере стало создание двухуровневой банковской системы в начале 1989 г. К середине 1989 г. 60% цен были либерализованы.
Следует отметить, что коммунистическое правительство не вело энергичные реформы, скорее всего они создавали препятствия эффективным реформам. Однако коммунисты, постепенно теряя контроль, столкнулись с растущей необходимостью реагирования на требования населения.
Таким образом, сильная необходимость в экономических реформах была утверждена в соглашениях Круглого стола начала 1989, который принял градуалистскую программу, отражающую глубокие разногласия в пределах общества, не только между оппозицией и правительством, но также и в пределах оппозиции.
В течение 1980-ых, дефицит бюджета сохранялся на умеренном уровне. Однако, 1989 был исключением. Недостаток энтузиазма последнего коммунистического правительства, либерализация цен без отмены субсидий, и воздействие инфляции на налоговые сборы выразились в дефиците в 7% от ВВП, когда «Солидарность» пришла к власти. Учитывая монетизацию дефицита и недавнее освобождение цен, инфляция вызывала сильное беспокойство.
Новое правительство «Солидарности», очевидно вопреки соглашению Круглого стола, приняло весьма радикальный план действий, но его выполнение требовало подготовки. Бюджет был приблизительно сбалансирован, денежная политика была ужесточена, и поднят налог на увеличение заработной платы. Валютный контроль был ослаблен, и рынки иностранной валюты расширены. Последовательная девальвация уменьшила прибыльность черного рынка до 40% от средних 400% ранее. Большинство цен было либерализовано.
Программа, осуществленная в январе 1990 включала множество связанных мер, каждая из которых индивидуально вызвала бы ощутимый шок. Финансовая политика была значительно ужесточена, первый квартал 1990 показал большой профицит бюджета. Реальная ценность денежного предложения была разделена; были установлены жесткие ограничения на кредиты, сопровождаемые повышением месячной учетной ставки от 7 до 36%. Антиинфляционный налог на заработную плату был установлен на безжалостном уровне. Правительство сделало шаг к приватизации в массивном масштабе.
Существует много мнений на счет реальных результатов этих мер. Некоторые критики обращают внимание на почти 30%-ый спад индустриального производства. Напротив, наиболее восторженные сторонники шоковой терапии утверждают, что благосостояние на душу благосостояние не падало, приводя в пример достижения в новом частном секторе.
Фактически частный сектор не так уж и хорошо функционировал в этот период. Игнорируя проблему выбора между преобразованием старого и созданием нового, которая находится в центре эволюционной модели, сторонники шоковой терапии преследовали своей целью скорость, которая как ни парадоксально могла бы замедлить темп изменений. Рост нового частного сектора, двигателя роста во время реформ, был временно замедлен неудавшейся попыткой произвести быстрое изменение в государственном секторе.
Программа шоковой терапии была воспринята в Польше как чрезвычайно дорогостоящая. В первой половине года, программа проводилась, но не продвигалась. Важно обратить здесь внимание на направление причинной связи между политикой и обществом. Два из самых сильных существующих социальных учреждений в Восточной Европе поддерживали программу шоковой терапии. Напротив, видение шоковой терапии причинных сил в участии в реформе состоит в том, что экономическая политика должна обойти существующее общество, чтобы создать новый мир.
Шоковая терапия была произведена формальными рычагами политики, которыми непосредственно манипулировали в правительстве. Вне этих областей политики, изменения проходили более медленно. Сторонник шоковой терапии Министр финансов произвел всего лишь небольшие изменения в структуре собственного Министерства. Реформы в налоговой системе, включая введение налога на добавленную стоимость, были отложены. Банковская структура, которая осуществляла жесткую денежную политику, была по существу унаследована от коммунистов. Ни одно из государственных предприятий в тот период не обанкротилось. Экспортный бум в 1990, о котором много заявлялось, произошел, фактически, в значительной степени благодаря усилиям уже существовавших корпораций по внешней торговле.
Конечно, в сравнении с более ранними годами, изменения происходили достаточно быстро. Это дало толчок к краху коммунистической дамбы и внедрению демократии. Но преобразования в начале 1990 г. не соответствовали модели шоковой терапии. Стратегическая концепция шоковой терапии – это то, что радикальная политика, разработанная и осуществленная технократами, могла бы быть автономным элементом социального перемен. Фактически, радикальная политика осуществлялась при помощи экономических институтов. Скорее существующее общество поддерживало политику, чем политика создавала новое общество.
Когда было понято, что шоковая терапия не собирается давать какие-то волшебные результаты, программа подверглась серьезному нападению. Постепенно, многие из элементов начальной программы были сняты или ослаблены. Летом 1990 г. были направлены кредиты фермерам и повышены расходы на жилье. Уровень кредит государственным предприятиям начал расти и приближаться к прежнему уровню. К октябрю 1990 политика изменилась так, что это стало достаточным для того, чтобы ведущие сторонники «быстрого скачка» ушли из правительства в знак протеста.
Дальнейшее отдаление от программы радикальных реформ произошло в 1991г. перед лицом массивной и открытой оппозиции правительственной политики. Налоговая и денежные политики были значительно ослаблены. Дефицит бюджета начал повышаться к уровню 1989г., и правительство подтвердило политику предоставления выборочного кредита предприятиям. Торговая политика в августе 1991г. была аннулирована, когда средние тарифы были увеличены от 5 до 18%, и когда была подтверждена выборочная поддержка.
Подобное можно сказать и про предприятия государственного сектора, которые перенесли главную тяжесть удара. Приватизация была массовой, быстрой и выведенной из под контроля рабочих.
Развитие предприятий государственного сектора противоречило намерениям реформаторов. Судя по их поведению, предприятия скоро стали походить на фирмы, управляемые рабочими, что было желательно для «Солидарности». Постепенно ультралиберальная политика в отношении государственного сектора была ослаблена, с увеличивающейся ролью министерств. Крупномасштабные схемы приватизации непрерывно приостанавливались одним за другим политическим деятелем или коалицией. Когда происходила приватизация больших предприятий, производились переговоры и совершалась сделка между государством, менеджерами и рабочими.
Политика была повернута назад. Международное сообщество осудило данный факт. Международный валютный фонд приостановил индоссамент польской политики в 1991г. Западная пресса и западные политические деятели, отмечая откат от шоковой терапии, начали высказывать беспокойство то, что реформы будут отменены. Но эта интерпретация была результатом неправильной трактовки результатов достижений.
Суммирая вышеизложенное, можно отметить, что политика, представленная в январе 1990 была не чем иным как радикальным откатом от естественной прогрессии, т.е. той политикой, которая ускорялась перед «большим скачком» и перешла в медленную стадию, как общество восстанавливалось после шока. Цель программы шоковой терапии состояла в том, чтобы изменить существующий курс и вырвать политику из-под инфляционного влияния. Фактически польское общество поворачивало реформы вспять. Это сущность того, что подход шоковой терапии потерпел неудачу в Польше.
Непрерывность не подразумевает статику, и отклонение радикальной программы не означает остановку реформ. Изменения были неизбежны, был дан толчок к краху коммунистического режима, который блокировал реформы, необходимость которых не подвергается сомнению.
Таким образом, финансовые меры в Польше сводились к следующему:
Жестко ограничительная монетарная политика, выражающаяся в резком сокращении денежной эмиссии, а также в применении высоких процентных ставок на кредиты. Одновременно были упорядочены кредитные отношения, введен гибкий текущий процент во все договоры, заключенные в прошлом, и резко ограничено применение льготных кредитов.
Ликвидация бюджетного дефицита, главным образом, за счет значительного ограничения дотаций на продукты питания, сырье, средства производства, энергоносители и т.д., а также отмены большинства налоговых льгот и освобождений от уплаты налогов.
Либерализация основной массы цен (свыше 90% цен являются свободными) и повышение цен, остающихся под административным контролем (энергоносители, транспортные тарифы, квартплата и лекарства).
Введение частичной конвертируемости польской валюты – злотого – при ее значительной девальвации, унификации курса на всех рынках и либерализации внешней торговли.
Жестко ограничительная политика доходов, суть которой состоит, во-первых, ликвидации всеобщей полной индексации заработной платы, введенной в июне 1989г., во-вторых, установлении высокого прогрессивного налога на рост заработной платы на предприятиях, ограничивающую увеличение фонда заработной платы по отношению к росту цен с применением корректирующего коэффициента индексации, в-третьих, во введении уравнительного налога на заработанную плату, превышающую среднюю в 1,4 раза.
Таким образом, анализ опыта Польши, проводившей в начале переходного периода жесткую антиинфляционную политику, показывает, что падение объема выпуска и доли денег в валовом внутреннем продукте — неизбежные черты начального периода постсоциалистического перехода. При проведении политики устойчиво низких темпов роста денежной массы и максимального ограничения денежного финансирования дефицита бюджета инфляционный скачек, порожденный ликвидацией денежного навеса, удается быстро остановить. Локомотивом экономического роста, как правило, выступает быстро формирующийся новый частный сектор. При этом для переходного процесса характерны быстрые и масштабные структурные сдвиги в производстве и занятости. Шоковая терапия в России Стадии хронологии реформы в России подобны таковым в Польше. Российское общество было меньше подготовлено к осуществлению конструктивных мер, необходимых для функционирования рыночной экономики. Не было существенных предварительных реформ в течение коммунистического периода.
К 1991г. экономическая реформа в Советском Союзе едва прогрессировала вне стадии децентрализации в старой системе, и децентрализация была все еще очень сомнительна. Ценовой контроль и государственное управление применялось в приблизительно 75% экономической деятельности. Небольшой частный сектор скорее был в симбиозе с государственным сектором, чем работал самостоятельно. Закон о контрактах, первым разработанный для современной рыночной экономики, не был осуществлен, когда СССР пришел к упадку.
Экономические и политические лидеры страны не сталкивались еще с трудными концептуальными и институциональными вопросами, которые являются центральными в использовании инструментов рыночного типа для установления макроэкономического контроля.
Советский бюджет вышел баланса в 1985г. и после того дефицит значительно. К 1991г. недостаток конструктивной реформы вместе со снижением силы старой административной системы подразумевал, что экономика начинала входить в состояние свободного падения. Даже прежде, чем хаос, созданный неудавшимся переворотом, было предсказано падение ВВП на 18% к осени 1991г.
В 1990-1991гг., российское правительство постепенно набирало мощь за счет правительства СССР, этот процесс ускорил неудавшийся переворот. Особенностью войны суверенитета между союзным и российскими правительствами было использование финансовой щедрости как оружие. Каждый уровень правительства стремился покупать поддержку более низкими налоговыми ставками, большими субсидиями и более легким кредитом. Таким образом, в отличие от конца 1989г. в Польше, осень 1991г. в России не было отмечена серьезными попытками справиться с экономическими проблемами. Одним из результатов стал большой дефицит бюджета, которого по оценкам составил 20% от ВВП.
В конце октября 1991г., российский президент Борис Ельцин объявил свое намерение начать радикальное действия по решению экономических проблем страны. В свете последующих достижений, важно помнить делающую политику окружающую среду, стоящую перед правительством. Конгресс народных заместителей предоставил Ельцину свободу в действиях в административном и политическом плане на один год.
Таким образом, философия шоковой терапии была преобладающей и Россия начала реальную экономическую реформу в январе 1992. Представитель премьер-министра, Егор Гайдар объяснил стратегию которая вела к введению налога на добавленную стоимость следующим способом: «Это было дилемма для нас: восстанавливать старую налоговую систему, или совмещать ценовую либерализацию с НДС 28%. В этот момент решение было очень опасно, но это было единственно возможный момент, когда мы могли бы принимать это. Мы решили помещать все наши яйца в одну корзину… ».
В январе 1992г. команда Гайдара намеревалась двигаться быстро по всем направлениям. Среди объявленных мер были либерализация большинства цен, отмена старой системы поставок, полная либерализация импорта, кардинальные изменения в налоговой системе, быстрое покрытие дефицита бюджета, сильное ужесточение денежной политики, программа приватизации с очень честолюбивыми целями, подготовка к конвертации рубля вместе с немедленным смягчением правил по торговле иностранной валютой, и переговорах о существующих отношениях торговли с другими экс-республиками. Это было внушительное меню изменений политики; учитывая отправную точку, это было конечно большее количество радикала, чем польский «большой скачок».
При переходе к другой политике первоначально планировалось на финансовое регулирование 19 % от ВВП, целью был почти сбалансированный бюджет. Баланс должен был достигнут, основываюсь по существу на оперировании денежным потоке. Это подразумевало безжалостные сокращения в расходах. Новый налог на добавленную стоимость дал только 50% от сборов в первом квартале. Изменения во внешней торговле также решительно сократили существенный источник дохода.
Оценка денежной политики в течение этого периода была омрачена критикой денежно-кредитных властей сторонниками шоковой терапии и бедственным расточительством центрального банка во второй половине 1992г. Реальная стоимость денежного предложения упала приблизительно на 70% в первом квартале. Кредит ЦБ предприятиям и коммерческим банкам сократились на столько же.
В некоторых областях степень шока, проведения политики, и даже фактическая политика были неясны. Даже при том, что полная либерализация импорта была объявлена в январе 1992г., большинство видов деятельности остались лицензируемыми. На экспорт было наложено еще большее количество ограничений. Хотя программа правительства планировала приватизацию в 1992 70% предприятий в легкой промышленности и 60% в продовольствии, сельском хозяйстве и розничной торговле розничной продажи, эти цели были очевидно слишком честолюбивыми, когда Ельцин объявил, что не будет проводится быстрая приватизация больших предприятий. Таким образом, неуверенность относительно характера проводимых изменений была представлена даже среди правительства.
Влияние преобладающего состояния в обществе могло бы быть обнаружено уже в январе 1992г. Например, либерализация торговли была фрагментарно, и освобождение цен от контроля было далеко от полного.
Учитывая свободу в действиях технократов в самом начале реформ, их выбор не мог избежать давления политического оппонентов. Одних интерпретации тогда — тот, даже элита преобразования не была так иммунный(свободный) к общим расположениям(размещениям) в пределах общества, что шоковая терапия, как предполагалось, обходила. Очевидно, взгляды политической элиты с дилеммой, с которой они столкнулись, и возможностями рынка были с оттенком влияния предыдущих лет. Это могло бы объяснять, почему даже соратники Ельцина были критически настроены по отношению к экономической политике уже в феврале 1992г.
Таким образом, поскольку в 1992г. экономический кризис стал большее пугающим, стали возвращаться некоторые старые механизмы управления. В анти-монополистических мерах февраля 1992г. правительство дало себе широкие полномочия в управлении ценами и использовании центральных директив по производству. Различие между наличными и безналичными деньгами, которое были ослаблено в ноябре 1991г., было укреплено в марте 1992г. К апрелю правительство было готово использовать субсидии, чтобы смягчить результаты мер, предпринятых ранее. Перед лицом угрозы банкротства в крупных масштабах правительство сделало доступными кредиты в существенных размерах для предприятий.
К второму кварталу 1992г. стало ясно, что политика не может быть сформулирована независимо от экономических интересов. Центральное предположение в шоковой терапии о том, что учет этих интересов можно было бы избегать, оказалось неосуществимо на практике. Фактически, это могло бы быть расценено как прямой отказа от стратегической концепции, которая находится в сердце шоковой терапии, но имелся тормозящий эффект политической оппозиции как прямое последствие проводимой политики.
Весной 1992г. восприятие предположение, что кризис долга между предприятиями угрожал всей системе. Общей особенностью была несогласованность между финансовой и макроэкономической политикой, преследуемой в центре и недостатке структурной реформы и изменений в поведении предприятий на микроэкономическом уровне. Как и в Польше, и как подсказывала эволюционная перспектива, отсутствие быстрого регулирования в поведении предприятий, оказалось ахиллесовой пятой стабилизации шоковой терапии.
Важное последствие накопления долга между предприятиями было то, что лучшие предприятия сливались с плохими. Эта угроза объединила директоров предприятий в оппозиции политике правительства. Увеличение групп интересов, представляющих старую государственную промышленность, формирование союза директоров предприятий и независимых профсоюзов, и учреждения Гражданского Союза в июне 1992г. было результатом этих экономических достижений. Реформаторы были вынуждены пойти на компромисс с этими группами, члены которых вошли в правительство.
Политика во второй половине года отразила этот компромисс. Основной принцип экономической программы о примате фискальной и денежно-кредитной политики был оставлен. Доминантой явилось предотвращение индустриального краха, поскольку правительство начало обращать внимание на благосостояния индивидуальных предприятий. Основа советского общества — тяжелой промышленности – которую хотели изменить, теперь находилось в центре внимания. Императив производства, основной принцип центрального планирования, быстро заменил жесткое ограничение бюджета, сущность рынка.
Отличительной чертой шоковой терапии в Польше было согласие национальной политической элиты в вопросе о выборе стратегического курса развития страны. Популистская политика, предложения решать хозяйственные проблемы за счет масштабной денежной эмиссии и наращивания бюджетных расходов регулярно звучали в ходе избирательных компаний, но оказывали крайне слабое воздействие на проводимую экономическую политику.
В России такого согласия не было. Здесь вопрос о выборе курса был предметом острой политической борьбы, а проводимая финансовая и денежная политика подвергались резким колебаниям. Начатые радикальные преобразования оказались политически необеспеченными, быстро сменялись попытками реализации мягкой денежной и бюджетной политики. Результатом стали сохранение в течение длительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансовая стабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный высокоинфляционный период приводит к формированию ряда микро- и макроэкономических феноменов, которые оказываются устойчивыми и существенно влияют на дальнейшее развитие национальных экономик, сдерживая экономический рост и воспроизводя финансовую нестабильность.
Падение выпуска вместе с резким сокращением реальной денежной массы и взрывным ростом взаимных неплатежей предприятий порождают представление о существовании следующих взаимосвязей в экономике: избыточно жесткая денежная политика, проводимая из доктринерских (монетаристских) соображений — нехватка денег в экономике — неплатежи предприятий — падение производства.
Отсюда и стандартный рецепт действий в этой ситуации: наращивать денежное предложение («насытить деньгами экономику»), решить проблему неплатежей за счет денежной эмиссии и взаимозачетов, обеспечить базу для начала экономического роста. В поддержку такого экономико-политического поворота формируется мощная социально-политическая коалиция, объединяющая руководство и коллективы государственных предприятий, заинтересованных в сохранении мягких бюджетных ограничений и отказе от радикальной реструктуризации и представителей интересов бюджетных отраслей, заинтересованных в наращивании бюджетных расходов, финансируемых за счет денежной эмиссии. В результате противоречие между жесткой бюджетной политикой на макроуровне и мягкими бюджетными ограничениями государственных предприятий разрешается смягчением бюджетной и денежной политики государства.
Быстрый рост денежного предложения позволяет на короткое время (2-6 месяцев) нарастить объемы реальной денежной массы. Увеличивается спрос населения и предприятий на продукцию, падение производства приостанавливается, более того, обозначаются признаки экономического оживления. По истечении временного периода, необходимого для адаптации экономических агентов к новым условиям денежного предложения, инфляционные ожидания резко растут, а спрос на денежные остатки падает. Повышается уровень долларизации экономики, темпы роста цен опережают темпы роста денежной массы, реальная денежная масса начинает сокращаться, за снижением реального платежеспособного спроса ускоряется падение производства.
Подобного рода эксперименты могут повторяться неоднократно, растягивая период высокой инфляции и падения производства. Раньше или позже в уставшем от быстрого роста цен обществе, где спрос на национальные деньги низок, а реальные доходы бюджета от эмиссии быстро сокращаются, формируется политическая коалиция, способная осуществить денежную стабилизацию, снизив масштабы денежного финансирования дефицита бюджета и темпы роста денежных агрегатов до величин, совместимых с торможением инфляции.
Соответственным в России было снижение доли расходов в ВВП на стадии финансовой стабилизации по сравнению с Польшей, которая проводило жесткую стабилизацию (таблица 4 приложения).
Отложенная финансовая стабилизация, происходящая после нескольких лет высокой инфляции и на фоне уже сформировавшегося номенклатурно-капиталистического сектора, имеет ряд характерных особенностей. К моменту начала стабилизационных усилий доверие к национальным деньгам подорвано, доля денег в ВВП низкая. В этой ситуации даже ограниченное по масштабам эмиссионное финансирование дефицита бюджета приводит к темпам роста денежной массы несовместимым с успешной стабилизацией. Дорога к более мягкой дезинфляции, с постепенным снижением масштабов денежного финансирования дефицита (по образцу Польши) оказывается закрытой.
Отличительная черта отложенной стабилизации в том, что она начинается на фоне уже сформировавшегося, укоренившегося номенклатурно-капиталистического сектора, занимающего доминирующее положение в экономике и имеющего развитую систему политической поддержки собственных интересов. Если на предшествующем этапе мягкая финансовая политика государства находилась в органичном единстве с мягкими финансовыми ограничениями предприятий, то с поворотом к проведению стабилизационной политики противоречия между интересами и нормами поведения номенклатурного сектора и проводимой на макроуровне стабилизационной политики обостряются.
Характерный для отложенной стабилизации острый характер противоречия между ужесточением финансовых ограничений на уровне государства и сохранившимися мягкими ограничениями в номенклатурном секторе не позволяет откладывать решения на длительную перспективу.
Подводя итоги можно сказать, что продвижение реформ в России в 1992г. было обозначено попыткой осуществить подход шоковой терапии. Последствие политики, представленной в январе 1992г. было чем то, что политические силы, представляющие доминирующие экономические интересы старой системы были намного сильнее, т.е. они были прежде, чем та политика была представлена. Далекие от способности использовать экономическую политику, стратегические шаги сторонников шоковой терапии вели непосредственно к увеличивающемуся влиянию старых интересов.
Наследство этой краткой попытки осуществить шоковую терапию будет с Россией много лет. Отчаянная атака на командо-административную систему вероятно ускорил упадок старых административных учреждений. В этом отношении, пакет шоковой терапии в России имел значительный успех, если разрушение было целью. Но разрушение старых институтов было не дополнено созданием ориентируемых рынком учреждений.Заключение Сравнение опыта Польши, пытавшейся проводить наиболее радикальные и наиболее последовательные реформы, и России, кто пытавшейся двигаться медленнее (в последствии радикальные реформы были приостановлены) достаточно убедительно показывает, что только там, где реформы были наиболее радикальными и наиболее последовательными, достигнуты наиболее благоприятные экономические результаты. Именно там раньше всего начинается экономический рост, рост благосостояния, именно там, если посмотреть в динамике, наименьшее падение доходов за период преобразований или рост реальных доходов.
Второй вывод, который следует из опыта реформ, заключается в порядке проведения реформ на первом уровне стабилизации — это макроэкономическая стабилизация плюс либерализация. Здесь очень интересно сравнить именно польский и российский опыт. В Польше была очень удачно и успешно проведена экономическая стабилизация и либерализация. Но не было массовой передачи в частные руки большого государственного сектора. Большая реструктуризация произошла не за счет переструктуризации существующей промышленности, а благодаря притоку капиталов.
В число главных причин, определивших неустойчивый характер бюджетной политики после либерализации цен и до начала финансовой стабилизации в России, во-первых, входит отсутствие конституционной регламентации взаимодействия исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, что в условиях наличия оппозиции курсу реформ вызывало непоследовательность финансовой политики. Во-вторых, следует выделить коалиционный по своей сути характер исполнительной власти, в состав которой входили представителей различных групп давления, что приводило к произвольности и непоследовательности принимаемых решений.
Важнейшим следствием такого положения явилась неудача трех попыток осуществления финансовой стабилизации в 1992-1993 годах. Отсутствие конституционных условий, необходимых для проведения жесткой целенаправленной экономической политики неизбежно вызывало многочисленные популистские решения, приводило к принятию государством завышенных обязательств по бюджетным расходам, требовавшим последующего секвестра и увеличивавшим неравновесие системы государственных финансов.
Достаточно важными представляются и две другие крупные группы факторов, определяющих состояние государственных финансов и бюджетную политику. Первую группу характеризует уровень развития институтов, необходимых для эффективного функционирования рыночной экономики. Вторую группу составляют разнообразные экономические процессы, воздействовующие на состояние государственных финансов и, в свою очередь, находящиеся под влиянием бюджетной политики. Среди них: падение и изменение структуры валового внутреннего продукта, инфляция, изменение номинального и реального обменного курса рубля, безработица, динамика взаимной задолженности предприятий и др.
Все перечисленные обстоятельства оказывали серьезное воздействие на российскую экономическую политику в целом, при этом в сфере кредитно-денежного регулирования следует отметить ряд важных дополнительных факторов, противодействовавших осуществлению ограничительной денежной политики.
Отличительной чертой шоковой терапии в Польше было согласие национальной политической элиты в вопросе о выборе стратегического курса развития страны. Популистская политика, предложения решать хозяйственные проблемы за счет масштабной денежной эмиссии и наращивания бюджетных расходов регулярно звучали в ходе избирательных компаний, но оказывали крайне слабое воздействие на проводимую экономическую политику.
В России такого согласия не было. Здесь вопрос о выборе курса был предметом острой политической борьбы, а проводимая финансовая и денежная политика подвергались резким колебаниям. Начатые радикальные преобразования оказались политически необеспеченными, быстро сменялись попытками реализации мягкой денежной и бюджетной политики. Результатом стали сохранение в течение длительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансовая стабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный высокоинфляционный период приводит к формированию ряда микро- и макроэкономических феноменов, которые оказываются устойчивыми и существенно влияют на дальнейшее развитие национальных экономик, сдерживая экономический рост и воспроизводя финансовую нестабильность.
И уже из этой беглой схемы польских реформ можно, пожалуй, сделать вывод, что назначенные для лечения экономики горькие лекарства в российском варианте принимались нерегулярно. От многих вообще отказывались. Тот же институт банкротства работал выборочно, а чаще всего вовсе не применялся.Приложение Таблица 1
Темпы роста (падения) ВВП (к предыдущему году).
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
-11,6
-7,0
2,6
3,8
5,2
7,0
6,1
6,9
Россия
___
-5,0
-14,5
-8,7
-12,7
-4,1
-3,5
0,4
Таблица 2
Инфляция (на конец года) (к предыдущему году)
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
249,0
60,4
44,3
37,6
29,4
21,6
18,5
13,2
Россия
___
161,0
2506,1
840,0
204,4
128,6
21,8
10,9
Таблица 3
Отношение широких денег к ВВП
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
32,2
31,6
35,8
35,9
36,7
36,5
37,5
39,6
Россия
70,1
68,4
37,4
21,4
16,0
13,9
13,1
14,2
Таблица 4
Доходы, расходы и дефицит бюджета (в % к ВВП) 1990-1997гг.
Страны
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
Польша
доходы
расходы
дефицит
42,9
39,8
3,1
42,3
49,0
-6,7
42,8
49,5
-6,7
47,4
50,5
-3,1
45,8
48,9
-3,1
45,1
47,9
-2,8
44,2
47,5
-3,3
45,0
48,1
-3,1
Россия
доходы
расходы
дефицит
___
___
___
___
___
___
33,1
37,2
-4,1
33,3
40,7
-7,4
36,9
45,9
-9,0
31,3
37,0
-5,7
31,8
40,1
-8,3
33,3
40,7
-7,4
Список литературы
Murrell, P (1993) What is Shock Therapy? What Did it Do for Poland and Russia?
Aslund, A. (1995) How Russia Became a Market Economy.
Blanchard, O (1994) Transition in Poland.
Sachs, J (1993) Poland's Jump to the Market Economy.
Barry W. Ickes (1997) Dimensions of transition in Russia.
Karla Hoff, Josefh E. Stiglitz. (2002) After the Big Bang? Obstacles to the Emergence of the Rule of Law in Post-Communist Societies.
Теоретические аспекты рыночной трансформации экономики. Доклады участников международной конференции.
Андрей Дмитриев, Даниил Дондурей, Андрей Зубов, Юрий Рыжов, Евгений Ясин. Россия 1991–2001. Победы и поражения В.Мау. Российские экономические реформы в представлении их западных критиков. «Вопросы экономики»,№№ 11, 12 за 1999 год. Е.Гайдар. Наследие социалистической экономики: Макро- и микроэкономические последствия мягких бюджетных ограничений.
Глазьев С. Упущенные взможности (1998).
Я.С.Веденяпин. Экономические реформы в странах восточной Европы и России. Россия и современный мир, № 1(18), 1998
А.В. Лукин. Демократизация или кланизация? Эволюция взглядов западных исследователей на перемены в России.
Розмаинский И.В. Институциональный анализ рациональности домохозяйств и критика проведения политики шоковой терапии в переходной экономике России (2000)
www.ronl.ru
