Всепоглощающее стремление к истине
Герцен очень хорошо сказал о подвижниках юной науки эпохи Возрождения, которые в борьбе с пережитками средневековья открыли человеческому уму новые горизонты: “Главный характер этих великих деятелей состоит в живом, верном чувстве тесноты, неудовлетворенности в замкнутом круге современной им жизни, во всепоглощающем стремлении к истине, в каком-то даре предвидения”.
Здесь каждое слово применимо к Леонардо да Винчи. Некоторые исследователи его жизни испытывали подчас смущение. Как этот гений мог предлагать свои услуги и собственной родине – Флоренции, и ее злейшим врагам? Как мог служить при этом Цезарю Борджиа, одному из самых жестоких властителей того времени? Не нужно затушевывать этих фактов, хотя сложность и шаткость политического устройства тогдашней Италии как-то объясняют такую неустойчивость Леонардо. Но этот же человек словами, дышащими неотразимой искренностью, так определял сам цели и возможности, открывающиеся тому, кто того достоин: “Скорее лишиться движения, чем устать… Все труды не способны утомить… Руки, в которые подобно снежным хлопьям, сыплются дукаты и драгоценные камни, никогда не устанут служить, но это служение только ради пользы, а не ради выгоды...” Он знал, что природа сделала его творцом, первооткрывателем, призванным послужить мощным рычагом тому процессу, который мы ныне называем прогрессом. Но чтобы полностью проявить свои возможности, ему надлежало обеспечить для своей деятельности наиболее благоприятные условия в уделенный ему для жизни срок. Вот почему он стучался во все двери, предлагал услуги каждому, кто мог помочь ему в его великих делах, угождал и “своим”, итальянским тиранам, и чужеземным государям; когда надо было – подлаживаться под их вкусы, ибо взамен рассчитывал на поддержку в своем действенном и “всепоглощающем стремлении к истине”.
Так случилось уже в ранний период деятельности Леонардо да Винчи. Флоренция того времени не дала ему того, на что он мог рассчитывать. Как мы знаем, сам Лоренцо Великолепный и его двор превыше всего ценили живопись Боттичелли. Мощь и свобода Леонардо смущали их своей новизной. А замыслы его в градостроительстве и инженерном деле казались слишком смелыми, несбыточными. Похоже, что Лоренцо более всего ценил в Леонардо музыканта, действительно наслаждаясь его игрой на лире.
И вот Леонардо обращается к другому властителю – Людовику Моро, который правит Миланом. Милан ведет в это время войну с Венецией. И потому Леонардо в первую очередь старается убедить миланского герцога, что может быть полезен ему в военном деле.
По свидетельству современников, Леонардо был прекрасен собой, пропорционально сложен, изящен, с привлекательным лицом. Одевался щегольски, носил красный плащ, доходивший до колен, хотя в моде были длинные одежды. До середины груди ниспадала его прекрасная борода, вьющаяся и хорошо расчесанная. Он был обворожителен в беседе и привлекал к себе человеческие сердца.
Даже когда он сравнительно мало зарабатывал, всегда держал лошадей, которых любил больше всех других животных.
Мы знаем также, что он постоянно рисовал и записывал.
До нас дошло около семи тысяч страниц, покрытых записями или рисунками Леонардо.
Один из первых исследователей этих рукописных сокровищ отмечал в изумлении: “Здесь есть все: физика, математика, астрономия, история, философия, новеллы, механика. Словом – это чудо, но написано навыворот, так дьявольски, что не один раз я тратил целое утро, чтобы понять и скопировать две или три странички”.
Дело в том, что Леонардо писал справа налево, так что читать его труды нужно в зеркале. По некоторым свидетельствам, он был левшой, по другим – одинаково владел обеими руками. Как бы то ни было, такое его письмо еще усугубляет тот ореол таинственности, которым он окружал себя и которым отмечено все его творчество.
Писал не по-латыни, как прославленнейшие гуманисты, его современники, которые в своем любовании классической древностью нередко теряли связь с действительностью, а живым, сочным, образным, порой простонародным итальянским языком.
Да, эти манускрипты – подлинное чудо. Гениальными рисунками, перед которыми у нас, точно также как некогда у современников, дух захватывает от восхищения, Леонардо да Винчи иллюстрировал великие мысли, острейшие наблюдения, глубокие, изумляющие нас провидения.
Леонардо угадал многое, что не знали еще люди, которые в XIX в. стали изучать его записи. Он знал, что человек полетит, и сам, по-видимому, рассчитывал совершить полет с Монте Чечери (горы Лебедя).
“Идеальный город” – одна из тем многих рисунков и записей Леонардо. В таком городе, указывал он, улицы должны быть проложены на разных уровнях, причем только по нижним будут ездить повозки и прочие грузовые телеги, а от нечистот город будет очищаться по подземным проходам, проложенным от арки до арки.
--PAGE_BREAK--/>Любопытство его было безгранично. Он доискивался причины всякого явления, даже незначительного, ибо и такое могло открыть новые просторы познанию.
Каковы же были результаты всех этих вопросов, наблюдений упорнейших поисков причины и следствия, разумного основания, т.е. закономерности явлений?
Леонардо первым сделал попытку определить силу света в зависимости от расстояния. Его записки содержат первые возникшие в человеческом уме догадки о волновой теории света.
Найденные им, подчас на высоких горах, остатки морских животных явились для него доказательством перемещения суши и моря, и он первый категорически отверг библейское представление о времени существования мира.
/>Леонардо вскрывал трупы людей и животных, и его многочисленные анатомические этюды поражают нас своей точностью, беспримерными в те времена познаниями. Он первый определил число позвонков в крестце у человека. Он хотел знать, как начинается и как кончается жизнь, и проделывал опыты с лягушками, у которых удалял голову и сердце и прокалывал спинной мозг. А некоторые его зарисовки фиксируют биение сердца свиньи, проколотого длинной шпилькой.
Его интересовала подвижность человеческого лица, отражающая подвижность человеческой души, и он стремился изучить во всех подробностях эту подвижность. Он писал: “Тот, кто смеется, не отличается от того, кто плачет, ни глазами, ни ртом, ни щеками, только бровями, которые соединяются у плачущего и поднимаются у смеющегося”.
Но это наблюдение опять-таки надо было проверить опытом. И вот что, по дошедшему до нас свидетельству, делает Леонардо.
Однажды, задумав изобразить смеющихся, он выбрал несколько человек и, близко сойдясь с ними, пригласил их на пиршество со своими друзьями. Когда они собрались, он подсел к ним и стал рассказывать им самые нелепые и смешные вещи. Все хохотали, а сам художник следил за тем, что делалось с этими людьми под влиянием его рассказов, и запечатлевал все это в своей памяти.
После ухода гостей Леонардо да Винчи удалился в рабочую комнату и воспроизвел их с таким совершенством, что рисунок его заставлял зрителей смеяться не меньше, чем смеялись живые модели, слушая его рассказы.
Но, изучая человека как анатом, как философ, как художник, как относился к нему Леонардо? Страшнейшие формы уродства изображены в его рисунках с такой поразительной силой, что кажется порой: он радуется уродству, торжествующе выискивает его в человеке. А между тем сколь пленительны образы, созданные его кистью! Словно первые – это лишь упражнения в великой науке познания, а вторые – плоды этого познания во всей его красоте.
В своих записках Леонардо дает исчерпывающий ответ на вопрос, как он относился к людям: “И если найдутся среди людей такие, которые обладают добрыми качествами и достоинствами, не гоните их от себя, воздайте им честь, чтобы не нужно им было бежать в пустынные пещеры и другие уединенные места, спасаясь от ваших козней!”
Живопись – царица искусств
Среди всех искусств да, пожалуй, среди всех дел человеческих Леонардо ставит на первое место живопись. Ибо, указывает он, живописец является “властелином всякого рода людей и всех вещей”. Это – неотразимое свидетельство глубокой убежденности одного из величайших живописцев, когда-либо живших на свете, в величии и всепокоряющей мощи своего искусства.
Мир познается через чувства, а глаз – повелитель чувств
“Глаз, – пишет он, – есть око человеческого тела, через которое человек глядит на свой путь и наслаждается красотой мира. Благодаря ему душа радуется в своей человеческой темнице, без него эта человеческая темница – пытка”.
В день рождения короля пришел поэт и преподнес ему поэму, восхваляющую его доблести. Пришел также и живописец с портретом возлюбленной короля. Король тотчас же обратился от книги к картине. Поэт оскорбился: “О, король! Читай, читай! Ты узнаешь нечто куда более важное, чем может дать тебе эта немая картина!” Но король ответил ему: “Молчи, поэт! Ты не знаешь, что говоришь! Живопись служит более высокому чувству, чем твое искусство, предназначенное для слепых. Дай мне вещь, которую я мог бы видеть, а не только слышать”.
Между живописцем и поэтом, пишет еще Леонардо, такая же разница, как между телами, разделенными на части, и телами цельными, ибо поэт показывает тебе тело часть за частью в различное время, а живописец – целиком в одно время.
А музыка? Опять категорический ответ Леонардо: “Музыку нельзя назвать иначе, как сестрой живописи, ибо она есть предмет слуха, второго чувства после зрения… Но живопись превосходит музыку и повелевает ею, потому что не умирает сразу же после своего возникновения, как несчастная музыка”.
Но всего этого мало. Живопись, величайшее из искусств, дает в руки того, кто подлинное ею владеет, царственную власть над природой.
Итак, для Леонардо живопись – высшее деяние человеческого гения, высшее из искусств. Это деяние требует и высшего познания. А познание дается и проверяется опытом.
И вот опыт открывает Леонардо новые просторы, дали, до него не изведанные в живописи. Он считает, что математика – основа знания. И каждая его живописная композиция плавно вписывается в геометрическую фигуру. Но зрительное восприятие мира не исчерпывается геометрией, выходит за ее рамки.
Заглянув в бездну времени, которое есть “истребитель вещей”, он увидел, что все изменяется, преображается, что глаз воспринимает лишь то, что рождается перед ним в данный миг, ибо в следующий время уже совершит свое неизбежное и необратимое дело.
И ему открылась неустойчивость, текучесть видимого мира. Это открытие Леонардо имело для всей последующей живописи огромное значение. До Леонардо очертания предметов приобретали в картине решающее значение. Линия царила в ней, и потому даже у величайших его предшественников картина кажется подчас раскрашенным рисунком. Леонардо первый покончил с незыблемостью, самодовлеющей властью линии. И назвал этот переворот в живописи “пропаданием очертаний”. Свет и тени, пишет он, должны быть резко разграничены, ибо границы их в большинстве случаев смутны. Иначе образы получатся неуклюжими, лишенными прелести, деревянными.
“Дымчатая светотень” Леонардо, его знаменитое “сфумато” – это нежный полусвет с мягкой гаммой тонов молочно-серебристых, голубоватых, иногда с зеленоватыми переливами, в которых линия сама становится как бы воздушной.
Масляные краски были изобретены в Нидерландах, но таящиеся в них новые возможности в передаче света и тени, живописных нюансов, почти незаметных переходов из тона в тон были впервые изучены и до конца исследованы Леонардо.
Исчезли линеарность, графическая жесткость, характерные для флорентийской живописи кватроченто. Светотень и “пропадающие очертания” составляют, по Леонардо, самое превосходное в живописной науке. Но образы его не мимолетны. Крепок их остов, и крепко стоят они на земле. Они бесконечно пленительны, поэтичны, но и не менее полновесны, конкретны.
/>“Мадонна в гроте” (Париж, Лувр) – первое вполне зрелое произведение Леонардо – утверждает торжество нового искусства.
Совершенная согласованность всех частей, создающая крепко спаянное единое целое. Это целое, т.е. совокупность четырех фигур, очертания которых чудесно смягчены светотенью, образует стройную пирамиду, плавно и мягко, в полной свободе вырастающую перед нами. Взглядами и расположением все фигуры объединены неразрывно, и это объединение исполнено чарующей гармонии, ибо даже взгляд ангела, обращенный не к другим фигурам, а к зрителю, как бы усиливает единый музыкальный аккорд композиции. Взгляд этот и улыбка, чуть озаряющая лицо ангела, исполнены глубокого и загадочного смысла. Свет и тени создают в картине некое неповторимое настроение. Наш взгляд уносится в ее глубины, в манящие просветы среди темных скал, под сенью которых нашли приют фигуры, созданные Леонардо. И тайна, леонардовская тайна, сквозит и в их лицах, и в синеватых расщелинах, и в полумраке нависших скал. А с каким изяществом, с каким проникновенным мастерством и с какой любовью расписаны ирисы, фиалки, анемоны, папоротники, всевозможные травы.
“Разве ты не видишь, – поучал Леонардо художника, – как много существует животных, деревьев, трав, цветов, какое разнообразие гористых и ровных местностей, потоков, рек, городов...”
“Тайная вечеря”
“Тайная вечеря” – величайшее творение Леонардо и одно из величайших произведений живописи всех времен – дошла до нас в полуразрушенном виде.
/>Эту композицию он писал на стене трапезной миланского монастыря Санта Мария делле Грацие. Стремясь к наибольшей красочной выразительности в стенописи, он произвел неудачные эксперименты над красками и грунтом, что и вызвало ее быстрое повреждение. А затем довершили дело грубые реставрации и… солдаты Бонапарта. После занятия Милана французами в 1796 г. трапезная была превращена в конюшню, испарения конского навоза покрыли живопись густой плесенью, а заходившие в конюшню солдаты забавлялись, швыряя кирпичами в головы леонардовских фигур.
Судьба оказалась жестокой ко многим творениям великого мастера. А между тем, сколько времени, сколько вдохновенного искусства и сколько пламенной любви вложил Леонардо в создание этого шедевра.
Но, несмотря на это, даже в полуразрушенном состоянии “Тайная вечеря” производит неизгладимое впечатление.
На стене, как бы преодолевая ее и унося зрителя в мир гармонии и величественных видений, развертывается древняя евангельская драма обманутого доверия. И драма эта находит свое разрешение в общем порыве, устремленном к главному действующему лицу – мужу со скорбным лицом, который принимает свершающееся как неизбежное.
Христос только что сказал своим ученикам: “Один из вас предаст меня”. Предатель сидит вместе с другими; старые мастера изображали Иуду сидящим отдельно, но Леонардо выявил его мрачную обособленность куда более убедительно, тенью окутав его черты.
Христос покорен своей судьбе, исполнен сознания жертвенности своего подвига. Его наклоненная голова с опущенными глазами, жест рук бесконечно прекрасны и величавы. Прелестный пейзаж открывается через окно за его фигурой. Христос – центр всей композиции, всего того водоворота страстей, которые бушуют вокруг. Печаль его и спокойствие как бы извечны, закономерны – и в этом глубокий смысл показанной драмы.
Увидев “Тайную вечерю” Леонардо, французский король Людовик XII так восхитился ею, что только боязнь испортить великое произведение искусства помешала ему вырезать часть стены миланского монастыря, чтобы доставить фреску во Францию.
Утраченные шедевры
Однако гасконские стрелки того же Людовика XII, захватив Милан, безжалостно расправились с другим великим творением Леонардо: потехи ради расстреляли гигантскую глиняную модель конной статуи миланского герцога Франческо Сфорца, отца Людовико Моро. Эта статуя так и не была отлита в бронзе, потребовавшейся на пушки. Но и модель ее поражала современников.
Погибло и другое великое творение Леонардо – “Битва при Ангиари”, над которой он работал позднее, вернувшись во Флоренцию.
Ему и другому гению Высокого Возрождения Микеланджело Боунаротти было поручено украсить зал Совета пятисот во дворце Синьории батальными сценами во славу побед, некогда одержанных флорентийцами.
Картоны обоих вызвали восторг современников и были признаны знатоками “школой для всего мира”. Но картон Микеланджело, прославляющий выполнение воинского долга, показался флорентийцам более отвечающим патриотическому заданию. Совсем иные мотивы увлекали Леонардо. Но и их воплощение не было им доведено до конца. Его новые, слишком смелые эксперименты с красками опять не дали желаемого результата, и, видя, что фреска начала осыпаться, он сам бросил работу. Картон Леонардо тоже не дошел до нас. Но, к счастью, в следующем столетии Рубенс, восхитившись этой батальной сценой, воспроизвел ее центральную часть.
Это – клубок человеческих и конских тел, сплетенных в яростной схватке. Смертоносную стихию войны во всем ужасе беспощадного взаимного уничтожения – вот что пожелал запечатлеть в этой картине великий художник. Изобретатель страшнейших орудий “для причинения вреда”, он возмечтал показать в живописи ту “цепную реакцию” смерти, которую может породить воля человека, охваченная тем предельным ожесточением, которое Леонардо называет в своих записках “животным безумием”.
Но, преодолевая кровь и пыль, его гений создает мир гармонии, где зло как бы тонет навсегда в красоте.
“Джоконда”
продолжение --PAGE_BREAK--“Мне удалось создать картину действительно божественную”. Так отзывался Леонардо да Винчи о женском портрете, который вместе с “Тайной вечерей” считается увенчанием его творчества.
Над этим сравнительно небольших размеров портретом он проработал четыре года.
Вот что пишет об этой работе Вазари: “Взялся Леонардо выполнить для Франческо дель Джокондо портрет Моны Лизы, жены его… Так как Мона Лиза была очень красива, Леонардо прибег к следующему приему: во время писания портрета он приглашал музыкантов, которые играли на лире и пели, и шутов, которые постоянно поддерживали в ней веселое настроение”. Все это для того, чтобы меланхолия не исказила ее черты.
В начале нынешнего века полоумный итальянец похитил из знаменитого Квадратного зала парижского Лувра это сокровище, чтобы вернуть его в Италию и там каждый день одному любоваться им, – и эта пропажа была воспринята как подлинная трагедия для искусства. А какое ликование вызвало затем возвращение “Джоконды” в Лувр!
Эта картина и слава ее – очевидно, ровесницы. Ведь уже Вазари писал о “Моне Лизе”: “Глаза имеют тот блеск и ту влажность, которые постоянно наблюдаются у живого человека… Нос со своими прекрасными отверстиями, розовыми и нежными, кажется живым. Рот… представляется не сочетанием различных красок, а настоящей плотью… Улыбка столь приятная, что, глядя на этот портрет, испытываешь более божественное, чем человеческое, удовольствие… Этот портрет был признан удивительным произведением, ибо сама жизнь не может быть иной”.
Леонардо считал, что живопись “содержит все формы, как существующие, так и не существующие в природе”. Он писал, что “живопись есть творение, создаваемое фантазией”. Но в своей великой фантазии, в создании того, чего нет в природе, он исходил из конкретной действительности. Он отталкивался от действительности, чтобы довершать дело природы. Его живопись не подражает природе, а преображает ее, в основе ее не абстрактная фантазия и не эстетические каноны, раз и навсегда кем-то установленные, а все та же природа.
/>В оценке, которую Вазари дает “Джоконде”, – знаменательная, исполненная глубокого смысла градация: все совсем как в действительности, но, глядя на эту действительность, испытываешь некое новое высшее наслаждение, и кажется, что сама жизнь не может быть иной. Другими словами: действительность, обретающая некое новое качество в красоте, более совершенной, чем та, которая обычно доходит до нашего сознания, красоте, которая есть творение художника, завершающего дело природы. И, наслаждаясь этой красотой, по-новому воспринимаешь видимый мир, так что веришь: он уже не должен, не может быть иным.
Это и есть магия великого реалистического искусства Высокого Возрождения. Недаром так долго трудился Леонардо над “Джокондой” в неустанном стремлении добиться “совершенства над совершенством”, и, кажется, он достиг этого.
Не представить себе композиции более простой и ясной, более завершенной и гармоничной. Контуры не исчезли, но опять-таки чудесно смягчены полусветом. Сложенные руки служат как бы пьедесталом образу, а волнующая пристальность взгляда заостряется общим спокойствием всей фигуры. Фантастический лунный пейзаж не случаен: плавные извивы среди высоких скал перекликаются с пальцами в их мерном музыкальном аккорде, и со складками одеяния, и с легкой накидкой на плече Моны Лизы. Все живет и трепещет в ее фигуре, она подлинна, как сама жизнь. А на лице ее едва играет улыбка, которая приковывает к себе зрителя силой, действительно неудержимой. Эта улыбка особенно поразительна в контрасте с направленным на зрителя бесстрастным, словно испытующим взглядом. В них мы видим и мудрость, и лукавство, и высокомерие, знание какой-то тайны, как бы опыт всех предыдущих тысячелетий человеческого бытия. Это не радостная улыбка, зовущая к счастью. Это та загадочная улыбка, которая сквозит во всем мироощущении Леонардо, в страхе и желании, которые он испытывал перед входом в глубокую пещеру, манящую его среди высоких скал. И кажется нам, будто эта улыбка разливается по всей картине, обволакивает все тело этой женщины и ее высокий лоб, ее одеяние и лунный пейзаж, чуть пронизывает коричневатую ткань платья с золотистыми переливами и дымно-изумрудное марево неба и скал.
Эта женщина с властно заигравшей на неподвижном лице улыбкой как бы знает, помнит или предчувствует что-то нам еще недоступное. Она не кажется нам ни красивой, ни любящей, ни милосердной. Но, взглянув на нее, мы попадаем под ее власть.
Ученики и последователи Леонардо много раз старались повторить улыбку Джоконды, так что отблеск этой улыбки – как бы отличительная черта всей живописи, в основе которой “леонардовское начало”. Но именно только отблеск.
Леонардовская улыбка, одновременно мудрая, лукавая, насмешливая и манящая, часто становится даже у лучших из его последователей слащавой, жеманной, порой изысканной, порой даже очаровательной, но в корне лишенной той неповторимой значительности, которой наделил ее великий кудесник живописи.
Но в образах самого Леонардо она заиграет еще не раз, и все с той же неотразимой силой, хоть и принимая порой иной оттенок.
Уединенное созерцание
Достоверных скульптур Леонардо да Винчи не сохранилось совсем. Зато мы располагаем огромным количеством его рисунков. Это или отдельные листы, представляющие собой законченные графические произведения, или чаще всего наброски, чередующиеся с его записями. Леонардо рисовал не только проекты всевозможных механизмов, но и запечатлевал на бумаге то, что открывал ему в мире его острый, во все проникающий глаз художника и мудреца. Его, пожалуй, можно считать едва ли не самым могучим, самым острым рисовальщиком во всем искусстве итальянского Возрождения, и уже в его время многие, по-видимому, понимали это.
“… Он делал рисунки на бумаге, – пишет Вазари, – с такой виртуозностью и так прекрасно, что не было художника, который равнялся бы с ним… Рисунком от руки он умел так прекрасно передавать свои замыслы, что побеждал своими темами и приводил в смущение своими идеями самые горделивые таланты… Он делал модели и рисунки, которые показывали возможность с легкостью срывать горы и пробуравливать их проходами от одной поверхности до другой… Он расточал драгоценное время на изображение сложного сплетения шнурков так, что все оно представляется непрерывным от одного конца к другому и образует замкнутое целое”.
Это последнее замечание Вазари особенно интересно. Возможно, люди XVI в. считали, что знаменитый художник напрасно тратил свое драгоценное время на подобные упражнения. Но в этом рисунке, где непрерывное сплетение введено в строгие рамки им намеченного порядка, и в тех, где он изображал какие-то вихри или потоп с разбушевавшимися волнами, самого себя, задумчиво созерцающего эти вихри и этот водоворот, он старался решить или всего лишь поставить вопросы, важнее которых, пожалуй, нет в мире: текучесть времени, вечное движение, силы природы в их грозном раскрепощении и надежды подчинить эти силы человеческой воле.
Он рисовал с натуры или создавал образы, рожденные его воображением: вздыбленных коней, яростные схватки и лик Христа, исполненный кротости и печали; дивные женские головы и жуткие карикатуры людей с выпученными губами или чудовищно разросшимся носом; черты и жесты приговоренных перед казнью или трупы на виселице; фантастических кровожадных зверей и человеческие тела самых прекрасных пропорций; этюды рук, в его передаче столь же выразительных, как лица; деревья вблизи, у которых тщательно выписан каждый лепесток, и деревья вдали, где сквозь дымку видны только их общие очертания. И он рисовал самого себя.
Леонардо да Винчи был живописцем, ваятелем и зодчим, певцом и музыкантом, стихотворцем-импровизатором, теоретиком искусства, театральным постановщиком и баснописцем, философом и математиком, инженером, механиком-изобретателем, предвестником воздухоплавания, гидротехником и фортификатором, физиком и астрономом, анатомом и оптиком, биологом, геологом, зоологом и ботаником. Но и этот перечень не исчерпывает его занятий.
Подлинной славы, всеобщего признания Леонардо добился, закончив глиняную модель конной статуи Франческо Сфорца, т.е. когда ему было уже сорок лет. Но и после этого заказы не посыпались на него, и ему приходилось по-прежнему настойчиво домогаться применения своего искусства и знаний.
Вазари пишет: “Среди его моделей и рисунков был один, посредством которого он объяснял многим разумным гражданам, стоящим тогда во главе Флоренции, свой план приподнять флорентийскую церковь Сан Джиованни. Надо было, не разрушая церкви, подвести под нее лестницу. И такими убедительными доводами он сопровождал свою мысль, что дело это и впрямь как будто казалось возможным, хотя, расставаясь с ним, каждый внутренне сознавал невозможность такого предприятия.
Это одна из причин неудачи Леонардо в поисках возможных способов применения своих знаний: грандиозность замыслов, пугавшая даже самых просвещенных современников, грандиозность, восторгавшая их, но всего лишь как гениальная фантазия, как игра ума.
Главным соперником Леонардо был Микеланджело, и победа в их соревновании оказалась за последним. При этом Микеланджело старался уколоть Леонардо, дать ему как можно больнее почувствовать, что он, Микеланджело, превосходит его в реальных, общепризнанных достижениях.
Леонардо да Винчи служил разным государям.
Так, Людовико Моро он порадовал представлением под названием “Рай”, где по огромному кругу, изображавшему небо, вращались с пением стихов божества планет.
А для французского короля, в гербе которого лилии, он изготовил льва с хитрым механизмом. Лев двигался, шел навстречу королю, вдруг грудь его раскрывалась, и из нее к ногам короля сыпались лилии.
Пришлось Леонардо служить и Цезарю Борджиа, хитроумному политику, но тирану, убийце, вместе с отцом своим папой Александром VI много пролившему крови в надежде добиться власти над всей Италией. Цезарь приказал оказывать всяческое содействие своему “славнейшему и приятнейшему приближенному, архитектору и генеральному инженеру Леонардо да Винчи”. Леонардо сооружал для него укрепления, прорывал каналы, украшал его дворцы. Он был в свите Цезаря, когда тот проник в Сингалию под предлогом примирения с находившимися там соперниками. Сохранились записи о тех днях, когда он служил этому страшному человеку.
Последним покровителем Леонардо был французский король Франциск I. По его приглашению уже стареющий Леонардо стал при французском дворе подлинным законодателем, вызывая всеобщее почтительное восхищение. По свидетельству Бенвенуто Челлини, Франциск I заявлял, что “никогда не поверит, чтобы нашелся на свете другой человек, который не только знал бы столько же, сколько Леонардо, в скульптуре, живописи и архитектуре, но и был бы, как он, величайшим философом”.
К шестидесяти пяти годам силы Леонардо начали сдавать. Он с трудом двигал правой рукой. Однако продолжал работать, устраивая для двора пышные празднества, и проектировал соединение Луары и Соны большим каналом.
“Принимая во внимание уверенность в смерти, но неуверенность в часе оной”, Леонардо составил 23 апреля 1518 г. завещание, точно распорядившись обо всех деталях своих похорон. Умер он в замке Клу, близ Амбуаза, 2 мая 1519 г. шестидесяти семи лет.
Все его рукописи достались по завещанию Мельци. Тот мало понимал в науках и не привел их в порядок. Рукописи перешли затем к его наследникам и были разрознены. Как уже сказано, научное их изучение началось более трех столетий спустя после смерти Леонардо. Многое из того, что они заключали, не могло быть понято современниками, и потому мы имеем более ясное, чем они, представление о всеобъемлющем гении этого человека.
Список используемой литературы:
Лев Любимов “Искусство Западной Европы”, М., 1982.
Большая Советская Энциклопедия.
Мультимедийная энциклопедия “Leonardo da Vinci” .
Мультимедийная энциклопедия “Le Louvre. Palace & Paintings” .
Мультимедийная энциклопедия “ART. История Искусств”.
www.ronl.ru
Творчество Леонардо
Влияние Сандро Боттичелли на творчество Леонардо.
Значительно большим должно было быть влияние быстро делавшего карьеру Сандро Боттичелли. Ко времени приезда Леонардо во Флоренцию Боттичелли было двадцать лет, он был красив, полон надежд и энергии и только начинал создавать свои наиболее значительные произведения, отличающиеся жеманностью и несколько преувеличенной экспрессией, что обеспечило этим произведениям успех при дворе Медичи. Леонардо со вниманием следил за работой становящегося всё более знаменитым Боттичелли и многому учился у него.
Готизирующие, подчёркнуто аристократические черты произведений Боттичелли не привлекают юного Леонардо, но он пытается повторить в своих первых художественных опытах его особую экспрессивность, вкладывая в неё своё, индивидуальное содержание. От этого стремления и, следовательно, до некоторой степени от влияния Сандро Боттичелли, которого он за многое нередко и резко порицал, Леонардо не отделался всю свою жизнь.
Влияние Пьетро Перуджино на творчество Леонардо.
Глубоко отличным от страстного, увлекающегося и капризного придворного живописца Боттичелли был его ровесник, художник Пьетро Перуджино. Творец многочисленных картин иконного типа, нежных и несколько однообразных, мастер золотистого колорита и один из продолжателей дела Учелло в создании современного пейзажа, Перуджино в личной жизни был рационалистом, материалистом и безбожником. Художник и биограф художников Вазари так характеризует его: “Пьетро был человеком весьма мало религиозным, и его никогда нельзя было уверить в бессмертии души. Словами, прекрасно выражавшими его гранитный дух, он упорно отвергал всякий путь добра; возлагал все надежды только на земные блага и за деньги сделал бы всё, что угодно”.
Юный Леонардо, воспитанный в традиционной, может быть, несколько формальной, но всё же строгой религиозности дома провинциального нотариуса, столкнулся с логически безупречными, несколько грубыми, но упрямыми и пугающе убедительными доводами материалиста и безбожника Пьетро и был покорён ими. Никогда уже не вернётся он позже к наивной вере своих отцов, трезвый, скептический, разоблачающий голос творца нежнейших мадонн и святых Себастьянов нанёс ей первый сокрушающий удар, опыт и наблюдение окончательно разрушат её. Как художник Пьетро должен был привлекать юного Леонардо горными фонами своих картин, напоминающими родные пейзажи Винчи, как человек он поразил его воображение и, может быть, оказал на его характер серьёзное влияние.
Ангел Леонардо.
1 июля 1472 года двадцатилетний Леонардо да Винчи вступил в объединение художников, внеся установленный взнос и взнос на цеховой праздник св. Луки. Но, закончив учение у Верроккио, Леонардо не разошёлся со своим учителем. Когда сэр Пьеро предложил уже взрослому сыну устраиваться самостоятельно, Леонардо вернулся в мастерскую Верроккио. Здесь он выполнил свои первые самостоятельные живописные работы.
Валомброзские монахи заказали Верроккио для своей обители картину “Крещение Христа”. Художник горячо принялся за работу. И вот под его кистью явились Христос и Иоанн. Верроккио задумал написать ещё двух ангелов, благоговейно созерцающих великое событие. Было в обычае, что ученики и подмастерья помогают мастеру в больших, сложных картинах, выписывая второстепенные фигуры и мелкие детали, смотря по степени подготовленности.
Верроккио поручил юному Леонардо написать расположенную в углу картины фигуру ангела. “Ангел Леонардо вышел лучше, нежели фигуры Верроккио. Это явилось причиной того, что никогда больше Андреа не хотел прикасаться к живописи, считая обидным, что у мальчика больше мастерства, нежели у него”. Последнее утверждение не соответствует действительности, но в остальном Вазари прав. Достаточно бросить взгляд на дошедшую до нас картину “Крещение Христа”, чтобы убедиться в этом. На фоне сухих, неплохо написанных, но жёстких фигур Христа, Иоанна Крестителя и первого ангела, принадлежащих, по-видимому, кисти Верроккио, резко выделяется самая левая фигура юного коленопреклонённого ангела – произведение Леонардо.
Тело изображено почти со спины, а голова повёрнута профилем к зрителю. Сложная поза ангела не выдумана и не искусственна, она вполне естественно объясняется движением, в котором ангел находился до мгновения, изображённого художником, и которое будет продолжаться в следующее мгновение. Здесь, как и во многих своих дальнейших произведениях, Леонардо удаётся как бы поймать некий краткий момент, реально существующий между двумя движениями, момент, позволяющий изобразить тело одновременно с разных точек зрения и тем добиться гораздо более полного, чем у предшествующих художников, отражения в картине реальной жизни в её реальном протекании.
Лицо леонардовского ангела несколько женственно, глаза мечтательно устремлены вдаль, их взгляд полон какого-то тайного смысла. Взгляд этот как бы одновременно обращён во вне, на зрителя, и внутрь, во внутренний мир ангела. Как контрастируют эти глаза с ничего не выражающими, традиционно трактованными глазами второго ангела! В неменьшей степени отличается и трактовка волос обоих. Леонардо, в течение всей своей жизни уделявший особое внимание волосам, сам щеголявший пышной шевелюрой и бородой, всматривается в каждый волосок мягких юношеских кудрей, с любовью изображает их во всём разнообразии их формы и оттенков цвета, в то время как у ангела Верроккио волосы написаны условно, общей массой, без деталировки.
Обращает на себя внимание и своеобразная одежда ангела Леонардо. Всматриваясь в неё, видим, что каждая складка её продумана, изучена на модели, предварительно проработана в ряде рисунков. И действительно, из ранних рисунков художника и из биографии Вазари мы знаем, сколько внимания он уделял складкам одежды, как много работал над ними.
Вся фигура в целом, хотя и выдаёт юность создателя, говорит о его совершенно исключительной одарённости, о своеобразии его устремлений.
Ангел Леонардо помещён на фоне горного пейзажа. Угловатые, с острыми очертаниями скалы омываются широкой рекой. Пейзаж этот также выполнен Леонардо. Выросший среди горных склонов, художник на всю жизнь сохранил привязанность к местечку, в котором протекали его детские годы. В первых же своих живописных работах он пытался изобразить пейзаж родных мест и притом изобразить не условно, а любовно передавая увиденное.
В левом верхнем углу рисунка сделана надпись: “В день Марии Снеговой 5 августа 1473”, дающая первый образец почерка Леонардо. Почерк этот нетвёрд и неуверен, переобременён завитками и вывертами. Но замечательно в нём не это, а то, что запись – зеркальная, то есть, написана справа налево, как бы зашифрована и читается только при помощи зеркала. Уже в юные годы Леонардо усвоил привычку свои записи вести зеркальным письмом, удивлявшим его современников и доставляющим немало хлопот многим поколениям исследователей, расшифровывающих рукописи художника. Привычку эту Леонардо сохранил на всю жизнь.
Оригинальность гения Леонардо.
Зеркальное письмо Леонардо принял по ряду причин. Во-первых, он был левшой: писал и рисовал левой рукой, хотя умел почти столь же хорошо работать и правой. Левой рукой и штриховать рисунок и писать было удобнее справа налево. Этот способ и принимает Леонардо, рисунки и записи которого легко отличить от рисунков и записей его современников.
Второй причиной принятия зеркального письма было, несомненно, свойственное молодым людям стремление к таинственности, желание засекретить свои записи, которые, конечно, легко могли попасть в чужие руки и в мастерской Верроккио, всегда полной любопытного народа, и в доме отца. Иногда излишне интересующегося жизнью и работой своего уже взрослого сына. Третьей же и, может быть, основной причиной, определившей выбор столь странного способа записи, было свойственное Леонардо стремление к оригинальности во что бы то ни стало, подчёркиванию своей индивидуальной несхожести со всеми остальными людьми.
Но не одна только манера письма выделяет молодого мастера, приступающего к самостоятельным работам, из толпы окружающих его флорентийцев: художников, учёных, придворных. Он отличался от окружающих и своим видом, и своим поведением. Красивый, стройный мальчик, запечатлённый в образе архангела, превратился к этому времени во взрослого мужчину, красотой и физической силой обращающего на себя всеобщее внимание. Анонимная биография Леонардо (написанная либо при его жизни, либо вскоре после его смерти) говорит нам: “Он был прекрасен собой, пропорционально сложён, изящен, с привлекательным лицом”, а Вазари прибавляет: “Блистательной своей наружностью, являвшей высшую красоту, он возвращал ясность каждой опечаленной душе, а словами своими он мог заставить любое упрямство сказать “да” или “нет”. Своей силой он смирял любую неистовую ярость и правой рукой гнул стенное железное кольцо или подкову, как будто они были сделаны из свинца”.
Тягу к подчёркнутой оригинальности, характерную для всей его жизни и для его творчества, Леонардо проявляет уже в первые годы самостоятельной жизни. Как-то отец принес домой круглый щит, переданный ему приятелем, и попросил украсить его каким-нибудь изображением по своему вкусу, чтобы доставить этому приятелю удовольствие. Леонардо нашёл щит кривым и шероховатым, тщательно выправил и отполировал его, а затем залил гипсом. Затем он натаскал в свою уединённую комнату великое множество хамелеонов, ящериц, сверчков, змей, бабочек, омаров, летучих мышей и других причудливых животных. Вдохновившись зрелищем этих тварей и воспользовавшись обликом каждой в самых фантастических сочетаниях, он создал для украшения щита некое страшное чудище, “которое заставил выползать из тёмной расщелины скалы, причём из пасти этого чудовища разливался яд, из глаз вылетал огонь, а из ноздрей дым”.
Список литературы
М.А. Гуковский “Леонардо да Винчи”. М., “ИСКУССТВО”, 1958г. (Стр. 34).
Лев Любимов “Искусство Западной Европы. Книга для чтения”. М., “ПРОСВЕЩЕНИЕ”, 1982г. (Стр. 172).
www.ronl.ru
ВВЕДЕНИЕ
Кем же на самом деле был Леонардо да Винчи? Какое воспитание он получил, какими идеями руководствовался, каковы были его вкусы? Каким он был как художник, которого называют самым выдающимся гением за всю историю человечества? Таковы цели данной работы. Они волнуют каждого современного человека, интересующегося творчеством Леонардо да Винчи.
Внутреннюю жизнь Леонардо неизменно определяла любознательность, подобно всепожирающему огню заставляющая его захватывать с течением лет все новые и новые области знания, заниматься буквально всем, с головой погружаясь в сплошной поток штудий, исследований, экспериментов.
Живопись, получившая от Леонардо более, нежели просто ряд великолепных шедевров — от юношеского Благовещения до Дамы с горностаем и от Тайной вечери до Джоконды. Леонардо обогатил искусство живописи своей упорной проработкой, как новых методов письма, так и старинных приемов, нескончаемым совершенствованием техники рисунка и внимательным наблюдением натуры. Этот неповторимый синтез искусства, науки и технологии и является темой настоящего исследования, дающего возможность представить во всей полноте поразительную личность, символ эпохи Итальянского Возрождения.
1. Ранний период творчества Леонардо
Среди его ранних работ была картина “Мадонна с цветком” (1472 г.). В отличие от мастеров XY в. Леонардо отказывался от повествовательности, использования деталей, которые отвлекают внимание зрителя, насыщенного изображениями фона. Картина воспринимается как простая, безыскусная сцена радостного материнства юной Марии.Леонардо много экспериментировал в поисках различных составов красок, он одним из первых в Италии перешел от темперы к живописи маслом. “Мадонна с цветком” исполнена именно в этой, тогда еще редкой, технике. Около 1482 г. Леонардо поступил на службу к миланскому герцогу Лодовико Моро. Мастер рекомендовал себя при этом в первую очередь как военного инженера, зодчего, специалиста в области гидротехнических работ и только потом как живописца и скульптора. Однако первый миланский период творчества Леонардо (1482-1499 гг.) оказался наиболее плодотворным. Мастер стал самым известным художником Италии, занимался архитектурой и скульптурой, обратился к фреске и алтарной картине.
Не все грандиозные замыслы, в том числе и архитектурные проекты, Леонардо удавалось осуществить. Выполнение конной статуи Франческо Сфорца, отца Лодовико Моро: продолжалось более десяти лет, но она так и не была отлита в бронзе. Глиняная модель монумента в натуральную величину, установленная в одном из дворов герцогского замка, была уничтожена французскими войсками, захватившими Милан.
Это единственное крупное скульптурное произведение Леонардо да Винчи получило высокую оценку современников
В возрасте шестнадцати или семнадцати лет он переселяется во Флоренцию, где его отец нотариус отдает его в мастерскую Верроккьо. Дорога, которую приходилось преодолевать юному Леонардо пешком,- около сорока километров, — и в наши дни тянется вдоль долины Арно; та же самая, скорее всего, привела его затем в Пизу, привлекая необыкновенным пейзажем: горные вершины создают ощущение первозданности, созвучное которому вызывает Мадонна в скалах, хранящаяся ныне в Лувре. Это первое миланское полотно мастера, созданное им в 1483 году, в возрасте тридцати одного года. На самом деле этот мотив присутствует и в первом из его известных рисунков — пейзаже, датированном 5 августа 1473 года, вероятно и вправду выполненном художником в двадцать один год. Это вид долины Арно с высоты, с некоего места над Винчи, если смотреть оттуда в сторону Пизы и Ливорно. Возможно, эта площадка находилась около Порчиано, на дороге, ведущей в Пистойю. Ведь именно в 1473 году флорентийская академия переводит свои факультеты медицины и философии в Пизу.
2 Зрелый период творчества Леонардо
2.1 Тема женщины в творчестве Леонардо да Винчи
Вдохновленный примером Лоренцо Леонардо начал оттачивать собственный изобразительный язык, разрабатывая форму «говорящей живописи», которая с созданием Поклонения волхвов (1481) откроет стиль интенсивной выразительности и прециозности[1] движения и жеста, силу изображения, в точности воспроизведенную через столетия немым кино. У Леонардо появилась привычка привлекать к себе внимание слушателя своей доброжелательной словоохотливостью – врожденный дар, унаследованный, возможно от его отца- нотариуса. Вероятно, эта его способность благоприятствовала ранней привычке к систематическому изложению собственных мыслей в письменном виде.
Все произведения Леонардо, живописца и теоретика живописи, а затем и каждое из проявлений, в которых он воплощал в жизнь свою идею о том, что искусство – форма творческого познания и, следовательно, наука и философия, — все это по Леонардо, является наставлением, которое и поныне воспринимается «в прямом смысле», непосредственно. Это справедливо и в отношении традиционных средств – непревзойденных пока, несмотря на множество прошедших веков – так и в отношении новых электронных технологий, являясь блестящим учебным пособием даже для самого исторического исследования, которое только сегодня начинает укрепляться в своей эффективности и самоценности, преодолевая лишь первую фазу в состязании идей.
Произведения Леонардо — это постоянная череда исследований и экспериментов. Для него живопись — это философия. Это язык, наиболее приспособленный для познания (и выражения) окружающего мира, поэтому он мог заметить: «То, что присутствует в самой сути Вселенной – настоящей или воображаемой, — художник постигает вначале сознанием, а потом исполняет с помощью рук своих, кои достойны всемирного восхищения, ибо в одно время с созданием вещей производят и согласную им гармонию». Для Леонардо искусство есть «второе» творение. С первых своих шагов студии Вероккьо художник начинает собственные творческие поиски, достигая верха совершенства в знаменитой Джоконде.
Среди юношеских шедевров Леонардо, написанных на религиозные сюжеты, видное место занимает Благовещение (Галерея Уффици). К этой теме обращалось немало прославленных мастеров, от Симоне Мартини до Беато Анжелико, и даже до современника Леонардо Антонио Поллайло. В своих пространственных решениях Леонардо все еще связан со ступенчатой схемой или барельефным принципом композиции. Леонардо привлекает перспектива, однако он совершает ошибки. Одна из них видна в изображении Мадонны: рука Марии не может дотянуться до книги, лежащей перед ней на поставке. Промах говорит за гипотезу о том, что картина написана Леонардо в молодости. Стилистическая близость этого произведения Благовещению из Лувра, написанному Леонардо для алтарной ступени к вероккиевской Мадонне на площади в Пистойе, заставляют датировать картину самое раннее 1478 годом.До нашего времени дошли живописные Леонардо миланского периода. Первой алтарной композицией Высокого Возрождения стала “Мадонна в гроте” (1483-1494 г.г.). Живописец отошел от традиций XY столетия, в религиозных картинах которого преобладало торжественная скованность. В алтарной картине Леонардо мало фигур: женственная Мария, Младенец Христос, благословляющий маленького Иоанна Крестителя, и коленопрекосновенный ангел, словно выглядывающий из картины. Образы идеально прекрасны, естественно связаны с окружающей их средой. Это подобие грота среди темных базальтовых скал с просветом в глубине — типичный для Леонардо пейзаж в целом фантастически таинственный. Фигуры и лица окутаны воздушной дымкой, придающей им особую мягкость. Итальянцы этот прием Деонардо называли сфумато.
В Милане, по-видимому, мастер создал полотно “Мадонна с младенцем” (“Мадонна Литта”). Здесь в отличие от “Мадонны с цветком” он стремился к большей обобщенности идеальности образа. Изображен не определенный момент, а некое длительное состояние покой радости, в которое погружена молодая прекрасная женщина. Холодный ясный свет озаряет ее тонкое мягкое лицо с полуопущенным взором и легкой, еле уловимой улыбкой. Картина написана темперой, придающей звучность тонам голубого плаща и красного платья Марии. Удивительно написаны пушистые темно-золотистые вьющиеся волосы Младенца, не по-детски серьезен его внимательный взгляд, устремленный на зрителя.
Когда в 1499 году Милан был взят французскими войсками, Леонардо покинул город. Началась пора его скитания. Некоторое время он работал во Флоренции. Там творчество Леонардо словно озарила яркая вспышка: он написал портрет Моны Лизы, супруги богатого флорентийца Франческо ди Джокондо (около 1503). Портрет известен как “Джоконда”, стал одним из самых прославленных произведений мировой живописи.
Небольшой окутанный воздушной дымкой портрет молодой женщины, сидящей на фоне голубовато-зеленого пейзажа, полон такой живой и нежной трепетности, что, по словам Вазари, в углублении шеи Моны Лизы можно видеть биение пульса. Казалось бы картина просто для понимания. Между тем в обширной литературе, посвященный “Джоконде”, сталкиваются самые противоположные толкования созданного Леонардо образа.
В истории мирового искусства есть произведения, наделенные странной, таинственной и магической силой. Объяснить это трудно, описать не возможно. В их ряду одно из первых мест занимает изображение Моны Лизы. Она, по-видимому, была незаурядной, волевой личностью, умной и цельной натурой. Леонардо вложил в ее удивительный, устремленный на зрителя взгляд, в знаменитую, словно скользящую загадочную улыбку, в отмеченное зыбкой изменчивостью выражения лица заряд такой интеллектуальной и духовной силы: который поднял ее образ на недосягаемую высоту.
2.2 Религиозная тема в картинах Леонардо
В последние годы жизни Леонардо да Винчи мало работал: как художник. Получив приглашение от французского короля Франциска 1, он уехал в 1517 г во Францию и стал придворным живописцем. Вскоре Леонардо умер. На автопортрете — рисунке (1510-1515 г.г.) седобородый патриарх с глубоким скорбным взглядом выглядел гораздо старше своего возраста.
Также в галерее Уффици находится Поклонение волхвов, начатое Леонардо в 1481 году и заброшенное мастером в стадии наброска в момент переезда в Милан в 1482 году. В пространственной композиции он использует формат потолочных медальонов работы Гиберти, написанных им для Райских врат флорентийского Баптистерия. Но прежде всего, обращает внимание на выразительность и живость фигур, присутствующих уже на барельефах Донателло. Рисунок этот представляет из себя не более чем набросок. Через него мы можем проникнуть в сам процесс творчества, приходящий к завершению лишь после длинной серии подготовительных этюдов. Некоторые из них развиваются из этюдов для Рождества, над которым Леонардо работал в 1478 году и от которого не осталось других следов. Именно событие Рождества было воплощено в Поклонении волхвов. Мастер использовал буквально кинематографический прием: он заставляет перспективу служить себе, это его кинокамера. Композиция построена на системе диагоналей, перекрещивающихся над головой Богоматери. Однако перспектива переносит центр зрительного ряда чуть вправо, в пространство между двумя деревьями. Это означает, что символическое передвижение камеры оставляет как бы за кадром правое поле картины, то есть собственно пещеру Рождества, в которой остаются лишь осел да частично видимый вол. Чтобы ввести зрителя в повествование, стоящий справа юноша на первом плане картины повернулся, обратив взгляд на зрителя. Даже не имея к тому никаких доказательств, мы не можем не признать в нем автопортрет юного Леонардо, самого «режиссера».
Более детальное изучение механики движения человеческого тела обращает на себя внимание уже в фигурах Поклонения волхвов. Святой Иероним из Пинакотеки Ватикана, написанный в тоже время, представляет перед нами почти в роли анатомической модели. Темна менее Святой Иероним — живое человеческое тело, обладающее статичностью скульптуры.
Первая картина, выполненная Леонардов Милане, — Мадонна в скалах, заказанная ему 25 апреля 1483 года братством Непорочного зачатия. Над этим произведением мастер работал вместе с братьями де Предис и другими своими учениками. Сама иконография изображенной группы представляет из себя настоящую загадку: Мадонна с Младенцем, Святой Иоанн и ангел в магическом полумраке превосходно выполненного скалистого пейзажа на фоне воды и растений. Справа глядящий на зрителя коленопреклоненный ангел наделен той же функцией, что и юноша на правом краю полотна Поклонения волхвов. Однако этот ангел не является автопортретом Леонардо, о чем свидетельствует эскизы, хранящиеся в Турине. На них изображена юная женщина.
Возвратившись в Милан из Флоренции в конце 1499 года, или начале 15000 года, Леонардо «тяжкий труд посвящает геометрии, не откладывая кисти» — пишет Пьетро да Новеллара в письме к Изабелле д'Эсте в 1501 году. Именно в тот период рождаются два шедевра: утерянный впоследствии картон к Святой Анне и Мадонна с веретенами, известная в двух вариантах, написанных учениками, но с участием самого маэстро. В описаниях Новеллары приводятся объяснения религиозной символики, сформулированные самим Леонардо. Картон к Святой Анне – небольшая картина, но фигуры написаны в натуральную величину. Сидящая на коленях у матери Мария склонилась к Сыну, Стараясь отвлечь его от ягненка (Символа Страстей Господних), которого малыш весело обнимает. Однако Святая Анна пытается отговорить ее: «Возможно, эта фигура должна была символизировать собой Церковь, не желавшую препятствовать Страстям Господним». Подготовительные рисунки демонстрируют манеру Леонардо приближаться к фокусной точке композиции, прибегая к эффекту развертки и уравновешивая форму с помощью пейзажа или архитектуры. Повествование полностью раскрыто. Может быть, оно дано даже слишком ясно для религиозного сюжета, перевод которого на обычный человеческий, почти обывательский, уровень недопустим. Мария сидит на коленях своей собственной матери, и в то же время, как явствует из расположения ног по отношению к склоненному телу, видно, что Мадонна может уйти и подняться без усилий, отрывая Сына от менее явного символа Страстей – святого Иоанна, его верного товарища по детским играм. Однако она не делает этого. Святая Анна удерживает ее взглядом и жестом обращенной к небу руки.
Затем появляется само живописное полотно. Оно начато в 1501 году и ныне хранится в Лувре. Леонардо возвращается здесь к образу ягненка, но избавляется от резких движений и акцентированных жестов. Голова Святой Анны теперь возвышается над остальной группой. Мадонна склонилась вперед, поддерживая Сына, который обнимает ягненка, торжествующе глядя на мать. Мария, нежно улыбаясь, знает, что могла бы увести его легким кивком головы. Именно голова поддерживает в равновесии эту фигуру: ступня невидимой зрителю согнутой ноги опирается о ту же скалу, на которой сидит Святая анна. Таким образом, камень этот становится как бы опорной точкой весов, причем Святая Анна может контролировать эти вещи своей невидимой рукой.
Картина Святой Иоанн Креститель (Лувр), видимо, написана годом ранее. Теперь фигуры на картинах Леонардо демонстрируют цветущие вакхические формы, хотя и не столь явно двусмысленные, как у Караваджо, но трепещущие чувственные. Их лица светятся от счастья и притягивают к себе гипнотически неподвижными взглядами обведенных тенями глаз. Уже в ученическом наброске ангела к картине Благовещение, который Леонардо приколол к листу, датируемом приблизительно 1504 годом, автор вплотную приближается к изображению некого слияния полов: двусмысленность присутствует не только в физических чертах; ментально персонаж также является гермафродитом. В школе Веррокьо существует несколько версий данного изображения, лучшее из которых, находящееся в Базеле, приписывается Леонардо.
3 «Тайная вечеря» в творчестве Леонардо да Винчи
3.1 Жизнь и судьба картины
Эту композицию он писал на стене трапезной миланского монастыря Санта Мария делле Грацие. Стремясь к наибольшей красочной выразительности в стенописи, он произвел неудачные эксперименты над красками и грунтом, что и вызвало ее быстрое повреждение. А затем довершили дело грубые реставрации и… солдаты Бонапарта. После занятия Милана французами в 1796г. трапезная была превращена в конюшню, испарения конского навоза покрыли живопись густой плесенью, а заходившие в конюшню солдаты забавлялись, швыряя кирпичами в головы леонардовских фигур. Панорама картины удобнее всего рассматривается, если поместить точку наблюдения на высоту шести метров. Ныне этот эксперимент повторить уже не удастся, поскольку пол в помещении поднялся за прошедшие столетия приблизительно на метр. Таким образом, фреска помещена на уровень взгляд наблюдателя, находящегося на втором этаже здания. Далее: согласно евангельскому рассказу[2], Тайная вечеря происходила в «coenalkulumstratum»[3]
Судьба оказалась жестокой ко многим творениям великого мастера. А между тем, сколько времени, сколько вдохновенного искусства и сколько пламенной любви вложил Леонардо в создание этого шедевра.
3.2 «Тайная вечеря»: сюжет и образы
Но, несмотря на это, даже в полуразрушенном состоянии “Тайная вечеря” производит неизгладимое впечатление.
На стене, как бы преодолевая ее и унося зрителя в мир гармонии и величественных видений, развертывается древняя евангельская драма обманутого доверия. И драма эта находит свое разрешение в общем порыве, устремленном к главному действующему лицу – мужу со скорбным лицом, который принимает свершающееся как неизбежное.
Христос только что сказал своим ученикам: “Один из вас предаст меня”. Предатель сидит вместе с другими; старые мастера изображали Иуду сидящим отдельно, но Леонардо выявил его мрачную обособленность куда более убедительно, тенью окутав его черты.
Христос покорен своей судьбе, исполнен сознания жертвенности своего подвига. Его наклоненная голова с опущенными глазами, жест рук бесконечно прекрасны и величавы. Прелестный пейзаж открывается через окно за его фигурой. Христос – центр всей композиции, всего того водоворота страстей, которые бушуют вокруг. Печаль его и спокойствие как бы извечны, закономерны – и в этом глубокий смысл показанной драмы.
Увидев “Тайную вечерю” Леонардо, французский король Людовик XII так восхитился ею, что только боязнь испортить великое произведение искусства помешала ему вырезать часть стены миланского монастыря, чтобы доставить фреску во Францию.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
О масштабе и уникальности дарования Леонардо позволяют судить его рисунки, занимающие в истории искусства одно из почетных мест. С рисунками Леонардо да Винчи, зарисовками, набросками, схемами неразрывно связаны не только рукописи, посвященные точным наукам, но и работы по теории искусства. Много место отдано проблемам светотени, объемной моделировке, линейно и воздушной перспективе. Леонардо да Винчи принадлежат многочисленные открытия, проекты и экспериментальные исследования в математике, механике, других естественных наук.
Искусство Леонардо да Винчи, его научные и теоретические исследования, уникальность его личности прошли через всю историю мировой культуры и науки, оказали огромное влияние.
Леонардо да Винчи, из всех известных нам творцов в истории человечества, обладал наиболее всесторонней гениальностью. Он считал себя, прежде всего художником, но из его записных книжек и рисунков видно, что в свое представление об искусстве он вкладывал многое из того, что ныне мы называем естественно — научными вопросами. Он настолько был убежден в могуществе человеческого зрения как отличного инструмента для исследования природа, что видеть и знать, по его мнению, было одним и тем же. Художники, говорил он, это лучшие из ученых; они не только наблюдают природу лучше, чем другие люди, но думают о том, что видят и затем рассказывают остальным о виденным ими в своих картинах. Нынешнее ученые предпочитают передавать свои знания в словах и для этой цели ими изобретено очень много новых слов? во времена Ренессанса считали, что «хорошая картина ценнее тысячи слов».
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Анточа Л., Кастель А., Чанки М., Галуцци П. Жизнь и творчество Леонардо до Винчи. — М.: Белый город, 2001, — 143 с.
2. Дживелегов А. Леонардо да Винчи. — М.: Искусство, 1998, — 159 с.
3. Долгополов И.В. Рассказы о художниках. — М.: Изобразительное искусство, 1992, — 845 с.
4. Любимов Л.Л. Искусство Западной Европы. — М.: «Просвещение», 1989, — 348с.
5. Любимов Л.Л. Небо не слишком высоко. — М: «Просвещение», 1999, — 220 с.
6. Лазука Б.А. История искусства. – Минск: Искусство, 1996, — 304 с.
7. Муратов П.П. Образы Италии. – М.: «Республика», 1994,- 541 с.
8. Персидская К.Е. Леонардо Великий. — Санкт – Петербург: Изобразительное искусство, 2007, — 326 с.
9. Савицкий М. Искусство. – Минск: Искусство, 1992, — 321 с.
10. Хойс А.Е. Как Леонардо стал художником. – М.: Искусство, 2007, — 450 с.
[1] Прециозность – преувеличенная изысканность, доходящая до жеманства
[2] Марк, XIV, 15; Лука, XXII, 12
[3] Жилое помещение, которое в средиземноморском строительном искусстве 1 века нашей эры помещалось уже на втором этаже.
www.ronl.ru
|
|
..:::Счетчики:::.. |
|
|
|
|
|
|
|
|
Webdistr | Все права защищены © 2018 | Карта сайта
