После избрания на престол царь Михаил Фёдорович жил со своей матерью великой старицей Марфой в селе Домнине, которое являлось его родовой вотчиной. В скором времени (в 1612-1613 гг.) пришли на Костромскую землю воины Республики Короны Польской и Великого Княжества Литовского с целью убить новоявленного соперника польского королевича Владислава. Неподалёку от села Домнина попался им старик Сусанин, который вызвался за скромную плату проводить их до места, где якобы укрывается царевич, но вместо этого повёл их в другую сторону: там где дремучие леса и непроходимые болота. Перед уходом в лес послал он своего зятя Богдана Сабинина к царю с советом укрыться в Ипатьевском монастыре. На следующее утро, когда поляки стали догадываться о подвохе, Сусанин раскрыл им свой обман, но несмотря на жестокие пытки так и не выдал убежища царя и в конечном итоге был изрублен на "мелкие куски".
О самой жизни Ивана Сусанина практически ничего не известно, однако протоирей А.Д. Домнинский, ссылаясь на народные предания села Домнина сообщил, что Сусанин был не обычным крестьянином, а вотчинным старостой. До недавнего времени единственным документом и источником, подтверждающим подвиг Сусанина была жалованная грамота царя М.Ф. Романова, которой он даровал в 1619 году, по совету и прошению матери своей Марфы, крестьянину Костромского уезда Богдану Сабинину половину деревни Деревищ, за то, что его тесть Иван Сусанин, которого нашли польские и литовские войска и подвергли великим ужасным пыткам, для того, чтобы тот выдал где находится великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович... зная про то, не сказал ничего и был замучен до смерти. В последующих жалованных и подтвердительных грамотах 1641, 1691 и 1837 гг., данных потомкам Сусанина повторяются слова изначальной грамоты 1619 года.
Прямыми потомками Сусанина переписная ландратская книга, хранящаяся в московском архиве министерства юстиции, под 1717 годом, называет Фёдора Константинова, Анисима Ульянова (Лукьянова) и Ульяна Григорьева, живших в селе Коробове, пожалованном дочери Сусанина - Антониде Ивановне в 1633 году.
Удивительно, но в письменных источниках (включая летописи и хроники) XVII в. практически нет упоминания о Сусанине и его великом подвиге. Тем не менее предания о нём существовали на Русской Земле и передавались из рода в род вплоть до наших дней. До начала XIX века в Сусанине не пытались увидеть спасителя великого государя. Таким он был представлен первоначально в литературе: сначала писателем Афанасием Щекатовым в "Словаре географическом Российского государства", затем С.Н. Глинкой в его "Истории", где тот прославил Сусанина как идеал народной доблести и отваги, после чего о нём написал и украинский историк Д.Н. Бантыш-Каменский в "Словаре достопамятных людей русской земли". В скором времени героическая личность и великий подвиг Сусанина стали любимой темой многих поэтов, посвятивших ему большое количество стихотворений, дум, повестей, рассказов и драм. В частности, этому национальному герою Руси посвящено замечательное стихотворение К.Ф. Рылеева - "Иван Сусанин":
Куда ты ведёшь нас?... не видно ни зги! -
Сусанину с сердцем вскричали враги: -
Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;
Нам знать, не добраться с тобой до ночлега.
Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;
Но тем Михаила тебе не спасти...
Куда ты завёл нас? - лях старый вскричал.
Туда, куда нужно! - Сусанин сказал. -
Убейте, замучьте! - моя здесь могила!
Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!
Предателя, мнили, во мне вы нашли:
Их нет и не будет на русской земли!
В ней каждый Отчизну с младенчества любит
И душу изменой свою не погубит!
Злодей! - закричали враги, закипев,
- Умрёшь под мечами! - Не страшен ваш гнев!
Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,
И радостно гибнет за правое дело!
Ни казни, ни смерти и я не боюсь:
Не дрогнув, умру за царя и за Русь!
Умри же! - сарматы герою вскричали,
И сабли над старцем, свистя, засверкали! -
Погибни, предатель! Конец твой настал!
И твёрдый Сусанин весь в язвах упал!
Снег чистый чистейшая кровь обагрила:
Она для России спасала Михаила.
Не остались в стороне и музыканты, так, например, гениальный русский композитор Михаил Иванович Глинка написал оперу "Иван Сусанин".
Недостаток исторических источников и некоторые разногласия авторов, повествующих о подвиги Сусанина, побудили известного российского историка Н.И. Костомарова крайне критически отнестись к его подвигу. Он видел в Сусанине лишь одну из жертв, погибших от разбойников в Смутное время на Руси. Но в конце 1870-80 гг. были найдены новые документы о великом подвиге Сусанина, а также многочисленные рукописные предания XVII и XVIII веков, в которых он даже называется "мучеником". А в 1882 году В.А. Самарянов доказал, что поляки и литовцы большим отрядом действительно шли к селу Домнину с целью убить новоизбранного царя Михаила Фёдоровича и что тот "скрылся от ляхов" в Ипатьевском монастыре по совету именно Ивана Сусанина. Доказательства Самарянова подтверждены позднейшими документами, которые хранятся ныне в костромской архивной комиссии и в археологическом институте.
В 1838 году в Костроме, по приказу императора Николая I был воздвигнут памятник Сусанину в свидетельство о том, что благородные потомки видят в бессмертном подвиге Ивана - спасении жизни новоизбранного царя-государя Земли Русской через пожертвование жизнии своей - спасение русского царства от чужеземного господства и порабощения. Прежний памятник Сусанину был снесён после Февральской революции, по той причине, что он оскорблял национальные чувства русского народа: на мраморной колонне возвышался бюст царя Михаила Романова, а у подножья колонны с выражением рабской покорности сгибалась небольшая фигурка Сусанина. Новый 12-метровый монумент, прекрасно заметный с реки Волги, был сооружён по проекту московского скульптора Н.А. Лавинского и открыт в 1967 году.
В научно-популярной литературе существовало мнение, что прообразом Ивана Сусанина является украинский национальный герой, казак-разведчик Никита Галаган, который 16 мая 1648 года, в ходе Корсунской битвы, по заданию Богдана Хмельницкого дезинформировал шляхтичей (войска Речи Посполитой) и завёл их в непроходимые дерби, что дало возможность казакам атаковать врага в крайне невыгодных для последнего условиях. За обман казак был зверски замучен и убит.
Список использованных источников:
1. Самарянов - Памяти Ивана Сусанина, Кострома, 1884 г, 2-е издание. 2. Д.И. Иловайский - Смутное время Московского государства, М., 1894 г., 296 стр. 3. Н.И. Костомаров - Исторические монографии и исследования, М.: "Книга", 1989 г., 240 стр. 4. С.М. Соловьёв - История российская с древнейших времён (в 29 томах, 7 книгах), СПб.: Типография т-ва "Общественная польза", 1911 г., 6048 стр.
Примечание: в статье использованы картина художника М.И. Скотти - Иван Сусанин (1851 г.) и картина художника М.В. Фаюстова - Иван Сусанин (2003 г.).
www.rus-rt.ru
Сусанин Иван Осипович (? - 1613) -крестьянин Костромского уезда села Домнина, принадлежавшего Романовым; известен как спаситель жизни царя Михаила Фёдоровича
По версии Николая Костомарова - Сусанин был необходимо-вымышленным историческим персонажем (?).До самого последнего времени единственным документальным источником о жизни и подвиге С. была жалованная грамота царя Михаила Фёдоровича, которую он даровал в 1619, «по совету и прошению матери», крестьянину Костромского уезда, С. Домнина, «Богдашке» Сабинину половину деревни Деревище за то. что его тесть Иван Сусанин, которого «изыскали польские и литовские люди и пытали великими немирными пытками, а пытали, где в те поры великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович..., ведая про нас.. терпя немерные пытки... про нас не сказал... и за то польскими и литовскими людьми был замучен до смерти». Последующие жалованные и подтвердительные грамоты 1641, 1691 и 1837 гг., данные потомкам С., только повторяют слова грамоты 1619.
В летописях, хрониках и других письменных источниках XVII в. почти ничего не говорилось о С., но предания о нем существовали и передавались из рода в род. До начала XIX в. никто не думал, однако, видеть в С. спасителя царской особы. Таким впервые его представил печатно Щекатов в своём «Географическом Словаре»; за ним Сергей Глинка, в своей «Истории» прямо возвёл С. в идеал народной доблести. Рассказ Глинки буквально повторил Батыш-Каменский в «Словаре достопамятных людей Русской земли». Вскоре личность и подвиг С. стали любимым предметом и для поэтов, написавших о нем целый ряд стихотворений, дум, драм, повестей, рассказов и т. п., и для музыкантов (наиболее известны «Иван Сусанин» - дума Рылеева, «Kocтромские леса» - драма Н. Полевого, «Иван Сусанин» - опера Кавоса, «Жизнь за Царя» - опера М. И. Глинки).
В 1838 в Костроме, по повелению императора Николая I, воздвигнут памятник Сусанину, «во свидетельство, что благородные потомки видели в бессмертном подвиге Сусанина спасении жизни новоизбранного русской землей царя через пожертвование своей жизни - спасение православной веры и русского царства от чужеземного господства и порабощения». Скудость источников и разногласие авторов, повествовавших о подвиге С., побудили Н. И. Костомарова отнестись критически и к личности С., и к его подвигу.
Исходя, главным образом, из того, что о нем не говорится в современных или близких к его времени летописях и записках, что существующими источниками не подтверждается присутствие польско-литовского отряда близ с. Домнина и что в начале 1613 Михаил Фёдорович жил со своею матерью не в селе Домнине, а в укреплённом Ипатьевском монастыре, он видел в С. «одну лишь из бесчисленных жертв, погибших от разбойников в Смутное время». Ему горячо возражали С. М. Соловьёв, М. П. Погодин, Домнинский, Дорогобужин и др.; но все они руководились большей частью теоретическими соображениями и догадками.
С конца 1870-х и особенно 1880-х гг., с открытием исторических обществ и губернских архивных комиссий, стали обнаруживаться новые документы о подвиге С., открылись почти современные ему «Записки» и многочисленные рукописные «предания» XVII и XVIII вв., в которых очевидно преклонение писавших перед подвигом С. (иные прямо называли его мучеником). В 1882 Самарянову, собравшему немало не изданных до него источников, удалось доказать, что поляки и литовцы целым отрядом подходили к с. Домнину, с целью убить новоизбранного царя Михаила Фёдоровича, и что Михаил Фёдорович «скрылся от ляхов» в Ипатьевском монастыре по совету Сусанина из с. Домнина, после появления польско-литовского отряда. Положения Самарянова подтверждаются и позднейшими находками документов, относящихся к С. и хранящихся в костромской архивной комиссии, в археологическом институте и др. Сущность преданий о подвиге С. сводится к следующему.
Вскоре после избрания на престол, когда Михаил Фёдорович жил со своею матерью в с. Домнине, родовой своей вотчине, пришли в Костромскую обл. польские и литовские люди с целью убить нового соперника польского королевича Владислава; недалеко от с. Домнина им попался С., который взялся быть их проводником, но завел в противоположную сторону, в дремучие леса, послав перед уходом своего зятя Богдана Сабинина к Михаилу Фёдоровичу с советом укрыться в Ипатьевском монастыре; утром он раскрыл полякам свой обман и несмотря на жестокие пытки не выдал места убежища царя и был изрублен поляками «в мелкие куски».
Из прямых потомков С. переписная ландратская книга, хранящаяся в московском архиве министерства юстиции под 1717 называет Фёдора Константинова, Анисима Ульянова (Лукьянова) и Ульяна Григорьева, живших в селе Коробове, пожалованном дочери С., Антониде Ивановне, в 1633.
Борис Юлин. Иван Сусанин: необходимый подвиг (к 400 летию подвига)
Источники:
Рудаков В.Е. Сусанин. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
О подвиге Ивана Сусанина, крестьянина из села Домнино, бывшего Костромского уезда, мы знаем из текста дарственной грамоты царя Михаила Федоровича Романова. Этой грамотой царь пожаловал половину деревни Деревнищ и земельные наделы крестьянину Богдану Собинину, чей тесть, Иван Сусанин, ценой своей жизни, отвел смертельную угрозу от Михаила Федоровича быть убитым поляками, которые хотели тогда возвести на трон очередного своего ставленника. Впоследствии память была увековечена установкой монументов. О подвиге Сусанина композитор Михаил Глинка написал знаменитую оперу «Жизнь за царя». Были и скептики. Например, историк Николай Костомаров поставил под сомнение то, что костромской герой погиб спасая Михаила Романова, на том основании, что упомянутая выше царская грамота была выдана через семь лет после смерти Сусанина. Что же можно сказать нового о столь сложном объекте изучения, по прошествии 400-т лет? Оказывается, можно. Ведь, по сравнению с исторической наукой 19-го века, нынешняя знает об эпохе Михаила Романова всё же гораздо больше. Например, согласно бытующей версии, в конце февраля 1613 года, только что избранный на Земском соборе новый русский царь Михаил Романов находился в костромском имении своей матери Домнино, в окрестностях которого и произошли события, в результате которых Иван Сусанин погиб. В 2003 году, в СМИ появились сообщения, что в некрополе сельского храма, в соседнем с Домнино селе Исупове, будто бы, раскопаны останки Ивана Сусанина, и что их подлинность даже подтвердила генетическая экспертиза. Однако сразу после появления этой сенсации, достоверность находки была поставлена под сомнение группой авторитетных историков. Свои соображения они опубликовали под заголовком: «Между наукой и областной администрацией: опыт фальсификации останков Ивана Сусанина…» Аргументы историков выглядят убедительно, но они вовсе не опровергают факт подвига Сусанина. Наоборот, сомнения в подлинности найденных останков возвращают нас к версиям ранее почти не изучавшимся. Между тем, наиболее перспективные из них собрал, проанализировал и изложил в своей книге известный костромской краевед Николай Зонтиков. В частности, он пишет о том, что осенью 1612 года наиболее вероятный претендент на российской престол, родственник бездетного царя Федора Иоанновича, Михаил Федорович Романов, вместе со своей матерью, инокиней Марфой, вышли из осажденного смутьянами Московского Кремля и, действительно, отправились в Домнино, но вскоре поехали дальше, в Макарьевский монастырь на реке Унже, и молились там у гроба преподобного Макария Унженского и Желтоводского об освобождении из польского плена отца Михаила Романова, митрополита Ростовского Филарета, а в момент когда, якобы, погиб Сусанин находились ещё дальше - в собственном бастионе Костромского кремля. Опуская подробности, можно сказать, что порядок событий, который излагает эта версия, по многим причинам, был просто невозможен. И это значит, что погиб Иван Сусанин вовсе не в феврале или марте 1613 года, а, скорее всего, осенью 1612 –го, сразу после отъезда Романовых из Домнина в унженский монастырь, то есть, когда Михаил Романов ещё не был избран царем! Но именно тогда (пока не открылся Земский собор) полякам и надо было, во что бы то ни стало, его устранить. Так же Николай Зонтиков предложил весьма правдоподобный ответ на вопрос, который задавал ещё Николай Костомаров: почему поляки хотели узнать местонахождение Михаила у одного лишь Сусанина, словно тот жил в безлюдной пустыне? Для этого исследователь отыскал очень важный исторический документ, о существовании которого Николай Костомаров, вероятно, не знал, это челобитная, поданная императрице Анне Иоанновне потомками Сусанина, в которой подвиг их предка описан несколько более пространно, нежели в грамоте царя Михаила Романова. В этом документе говорится о том, что поляки пытали не только Сусанина, но и его односельчан. Однако нужной информацией обладал только Сусанин, который был сельским старостой, а, возможно, и управляющим имением Домнино. Понимая, что поляки не оставят никого в покое, пока не отыщут дорогу к месту, где скрылся боярин Михаил Романов, Сусанин сделал вид, что согласился провести их туда кратчайшей дорогой, но повёл их в непроходимое болото. Когда поляки поняли, что Сусанин их обманывает, они стали его бить и пытать. Так герой принял мученическую смерть, а Михаил Романов её избежал. В книге Николая Зонтикова есть и другие интересные открытия и правдоподобные догадки, одна из которых – о месте, где, на самом деле, следовало бы искать останки героя. Это некрополь церкви в деревне Спас-Хрипели, так как Иван Сусанин принадлежал именно к этому приходу.
Однажды враждебный отряд поляков численностью до 60 человек, на конях с собаками, в метельную ночь сбившись с пути в поисках русского царя набрел на деревню Деревеньки, что в трех километрах северней Домнина. Разузнав где живет здешний староста, гости нагрянули в его избу с вопросом о помощи. При отсутствии дорог и точных карт им нужен был провожатый. Старостой слыл человек добрый и справедливый - Иван Осипович Сусанин. У него была дочь Антонида и находились на воспитании двое мальчиков-сирот: Богдан (впоследствии стал его зятем) и Ваня. Выдав Антониду замуж, Сусанин жил с дочерью и зятем Богданом Сабининым в Деревнищах (другое название — Деревеньки) Костромского уезда Шачебольского стана. Нагрянувшие ночью всадники пожелали, чтобы Сусанин отвел их в Домнино, предлагали за эту услугу деньги, грозили смертью в случае отказа. Старик некоторое время медлит с ответом, а между тем, в тайне велит зятю Богдану предупредить царя об готовящейся опасности, а сам тем временем Сусанин замышляет погубить ненавистных интервентов.
Схема возможного пути Ивана Сусанина с отрядом интервентов. Когда рассвело, в сторону Костромы выехали из Домнина царь Михаил и его мать, туда где можно надежно укрыться за стенами Ипатьевского монастыря. Старик тем же временем уводит неприятельский отряд от деревни Деревеньки вниз по реке Корбе. Версты три глухой лесной дорогой, ныряющей из оврага в овраг, дальше он повернул к маленькой деревне Перевоз, расположенной при впадении Корбы в Шачу. Из этой глуши можно было выбраться только продолжая путь на юг или свернув на запад: на востоке, вверх по Шаче, начинались непроходимые чащи. На вид местность здесь была весьма обманчива. Издали кажется, что Шача течет по прекрасным лугам, извиваясь между зубчатыми стенами хвойного леса. Но эти луга так зыбки и топки, что редко когда, разве только в очень сухое лето, крестьяне косили тут осоку. Ее приходилось метать на подмостки и вывозить уже зимой, после крепких морозов.
Еще более обманчив был лес. Только старый охотник, проложивший в этом лесу свои никому не известные тропки, решался углубляться в его чащу. Среди вековых елей тут на каждом шагу попадались «окна» — глубокие, наполненные водой и укрытые зарослями осоки ямы. Немало было в лесу заманчивых на вид полянок. Но стоило человеку выйти на одну из них, как трясина моментально его затягивала.
Эта черная лесная топь тянулась верст на десять, подступала к самому селу Исупову, почему и называлась Исуповским болотом. Вот тут-то, по народному преданию, и совершил свой подвиг Иван Сусанин. Долго шли вдоль берега. Сусанин надеялся, что ему удастся бежать, но, привязанный веревками к двум лошадям, никак не мог выбрать момент. Пока продвигались вдоль речки, лошади провалились в трясину и утонули. Началась вьюга. Отряд вошел в лес. Сусанин двигался впереди, за- ним шляхтич, державший веревку. Вдруг, старик ловким ударом посоха выбил из рук шляхтича веревку и прыгнул в кусты. Враг выстрелил, но промахнулся. На Сусанина набросились собаки, за ними подоспело несколько поляков. Первых двух врагов старик повалил дубинкой, но остальные настигли его.
— Ты обманул нас! — кричали они, окружив проводника.
— Да, из этого леса вам уже не выбраться. Здесь вы погибнете,— сказал Сусанин.
Выбившиеся из сил, окоченевшие враги просили крестьянина вывести их из леса на дорогу, обещая ему за это не только жизнь, но и все имевшееся у них награбленное золото. Но старик был непоколебим. Шляхтичи набросились на него и изрубили саблями.
К утру следующего дня метель стихла. Долго крестьяне искали Сусанина. Под вечер Богдан Сабинин с соседями набрел на замерзших захватчиков, а затем обнаружили и тело Сусанина.
Похоронили старосту сначала под Домнинской церковью, а затем прах перенесли на территорию Ипатьевского монастыря.
Вид на Ипатьевский монастырь в городе Костроме, где по преданию похоронен Иван Сусанин. В подписанной царем Михаилом жалованной грамоте говорилось о том, что Богдан Сабинин «за службу, и за кровь, и за терпение тестя его Ивана Сусанина» получает В эти дни, в конце марта, исполняется 400 лет со дня гибели Ивана Сусанина. За прошедшие с тех пор четыре века народный герой пережил так много покушений, что невольно возникают вопросы: кто и зачем пытался убить память о нем, и почему его подвиг все-таки выжил.
Жизнь за царяИмя Ивана Сусанина давно стало в нашей стране нарицательным. Но что на самом деле мы знаем об этом человеке?
В самом массовом на сегодня школьном учебнике истории для 7-го класса А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной ему посвящено всего семь строк:
"…Героический подвиг совершил костромской крестьянин Иван Сусанин. Он завел польский отряд в непроходимые болота. Сам Сусанин погиб, но и поляки не смогли выбраться и выполнить важное задание короля — погубить вероятного кандидата на русский престол Михаила Романова. Убийство Романова помогло бы сохранить русский трон для польского короля или для его сына".
Историки, профессионально занимающиеся эпохой Смутного времени, да и непрофессионалы, интересующиеся родной историей, наверняка найдут очевидные, с их точки зрения, ошибки и вопиющие противоречия буквально в каждой строчке сего коротенького педагогического опуса, рекомендованного Минобрнауки (вместе с учебником) подрастающему поколению россиян.
Польский король не мог дать такое задание, да и отряд не был польским. Исуповское (или Чистое) болото, где погиб Сусанин, сравнительно небольшое, всего 5 км в самом широком месте, и вполне проходимое, тем более зимой. Убийцы легко смогли бы оттуда выбраться: почти с любого места "непроходимого" болота виден купол церкви в соседней деревне Домнино. Михаил Романов на момент смерти Сусанина был не кандидатом в цари, а уже избранным царем. Его убийство не помогло бы сохранить русский трон для польского короля или его сына. И так далее.
Современная школьная версия почти слово в слово повторяет поэму Кондратия Рылеева "Иван Сусанин" 1822 года:
Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги! —
Сусанину с сердцем вскричали враги…
А декабрист Рылеев (к слову сказать, повешенный за "покушение на цареубийство" всего через три года после того, как вложил в уста Сусанина вдохновенные слова: "Ни казни, ни смерти и я не боюсь. Не дрогнув, умру за царя и за Русь!"), в свою очередь, лишь переписал стихами уже хорошо известный к тому времени сюжет о гибели простого крестьянина за царя. Эта история стала в российском обществе популярной после войны с Наполеоном, во времена патриотического подъема.
Полдеревни за царя
Окончательно каноническая версия подвига Сусанина оформляется при Николае I в виде либретто оперы Михаила Глинки "Жизнь за царя" (1836), повторяя и поэму Рылеева, и самую первую беллетризированную версию подвига Сусанина, которую опубликовал в 1812 году в своем журнале "Русский вестник" однофамилец композитора Глинки историк Сергей Глинка.
Историк Глинка, в свою очередь, опирался на единственный реальный документ об Иване Сусанине — "обельную" (освобождающую от налогов) грамоту, жалованную 30 ноября 1619 года от имени царя Михаила Романова зятю Сусанина Богдану Собинину.
Царской грамотой также было велено "за тестя его Ивана Сусанина к нам службу и за кровь в Костромском уезде нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, на чем он, Богдашка, ныне живет" отдать во владение "ему, Богдашке Собинину, и детям его, и внучатам, и в род их во веки неподвижно", то есть навечно.
Речь шла о селе, которое сейчас носит название Деревеньки. Здесь родился Иван Сусанин, и здесь был его дом. Это село находится в 25 км от "дворцового села" Домнино, родовой вотчины матери царя Ксении Иоанновны Романовой (в девичестве Шестовой, а после насильственного пострижения в монахини Годуновым — инокини Марфы).
В Домнино на момент свой гибели жил Сусанин с семьей зятя. Но жили они, как бы сейчас сказали, на служебной квартире. В то время дворцовое село представляло собой барскую усадьбу с монументальной шатровой церковью Воскресения Христова, возвышавшейся, по свидетельству современников, над всей долиной местной речки Шачи, а также семь дворов, где жила барская прислуга, и четыре двора церковного причта. Всего в отсутствии хозяев в Домнино постоянно проживало человек сорок.
Был Иван Сусанин рядовым дворовым барыни или "посельским" (управляющим) в Домнино, до сих пор спорят. Документальных свидетельств нет. Но это не так уж важно. Того факта, что во время воцарения первого Романова он там жил и был убит, никто из серьезных историков не оспаривает.
Всегда спорили по, казалось бы, второстепенным вопросам: когда точно, кто конкретно и за что именно его убил. Но в зависимости от ответов на эти вопросы менялась и вся картина смерти Сусанина: из народного героя, отдавшего жизнь за царя, он мог превратиться в случайную жертву обычных бандитов.
Изыскания особо упертых архивариусов порой открывали любопытные факты. Например, от царских щедрот Ивашке Собинину было пожаловано целых полсела, которое, как выяснили историки, тогда состояло всего из двух дворов — Ивашкиного и его соседа.
Иными словами, Собинину за спасение жизни помазанника Божьего его тестем пожаловали его же собственный дом. Дали вольную, освободили от налогов — все это так, но материально не поощрили. Вот и спасай после этого царей.
Университет за царяПервым критиком версии "жизни за царя" стал профессор кафедры русской истории петербургского университета, академик Николай Костомаров, который в февральском номере "Отечественных записок" за 1862 год опубликовал статью "Иван Сусанин".
При этом сам Сусанин был для профессора не более чем предлогом. На его примере он атаковал государственную идеологию Николая I, суть которой глава николаевского Минобрнауки граф Уваров коротко и емко уложил в три слова: православие, самодержавие, народность.
Сусанин ярче, чем кто-либо другой, олицетворял собой силу и глубину проникновения этой идеологии в народные массы. Его подвиг был просто обречен на развенчание с либеральных позиций нового царствования Александра II Освободителя.
Не будь это Костомаров, нашелся бы другой. Профессионал высокого класса Костомаров был даже лучше других, потому что сразу выявил практически все слабые места официальной версии жизни и смерти Сусанина, назвав ее "анекдотом".
Мало кто сейчас помнит, что после статьи о Сусанине Костомаров был вынужден оставить университетскую кафедру, и ни в один российский университет его до конца жизни не допускали. Претензий к профессору накопилось много, но хронологически последней каплей, переполнившей чашу терпения властей, оказались его слова про "анекдотичность" Сусанина.
Поляков — за царяЕсли не вдаваться в мелкие исторические несоответствия, то главное неправдоподобие сусанинского подвига, по мнению Костомарова и всех его сторонников, заключалось в том, что полякам не имело смысла захватывать в плен и тем более убивать нового московского царя.
Отец Михаила патриарх Филарет с 1611 года содержался поляками как заложник в хорошо укрепленной резиденции польских королей — замке Мариенбург в устье Вислы. Самого Михаила вместе с матерью, инокиней Марфой, живших в Кремле, начальник его польского гарнизона Гонсевский выпустил с другими женщинами и детьми, как только к Кремлю подошло ополчение князя Пожарского. Чудом избежав при этом расправы от рук ополченцев, мать и сын тут же уехали "на Кострому".
Куда именно они отправились и где там жили, когда Михаила избрали царем, до сих пор неизвестно. Наиболее вероятных вариантов три: Ипатьевский монастырь напротив Костромы через Волгу, родовое село Марфы Домнино примерно в 70 км на северо-восток от Костромы и Макарьевский монастырь на реке Унже еще на 120 км дальше на восток. Но даже если они были в Домнино, и Иван Сусанин, встретив вооруженных людей близ села, повел их в другую сторону, вряд ли это был польский спецназ, посланный по душу юного царя.
После пленения или убийства Михаила у поляков исчезла бы возможность давить на него с помощью отца-заложника. А в Москве, лишившись Михаила, могли избрать другого царя. Желающие имелись, Михаил устраивал далеко не всех. К тому же, он еще не был венчан на царство, то есть формально еще не стал царем. Кроме того, полякам в тот момент крайне нежелателен был бы виток вооруженного противостояния с Россией. После поражения в Москве король Сигизмунд снял осаду с Волоколамска и Смоленска и отвел войска в Польшу на переформирование и пополнение.
СНГ за царяВ 1619 году, после заключения мира, Филарета отпустили домой. Воссоединившаяся в Москве семья отправилась на благодарственное богомолье в Макарьевско-Унженский монастырь, по пути заехав в Домнино. Тут Богдан Собинин и подал царю челобитную, в которой был описан подвиг его тестя.
Самой челобитной не сохранилось, но по бюрократическим правилам того времени содержательная часть входящего документа дословно повторялась в исходящей бумаге, в данном случае — царском указе. Он сохранился и остается единственным документальным свидетельством подвига Ивана Сусанина.
Сообщая царю, что его тестя "польские и литовские люди замучили до смерти", Собинин не рискнул бы соврать. Это легко проверялось на месте у других очевидцев тех событий. Поэтому критики канонической версии подвига Сусанина говорят, что если это и были поляки, то отбившиеся от армии дезертиры. А скорее всего, Собинин и его односельчане просто перепутали поляков с "черкасами", то есть украинцами. Мол, тогда по всей России бродили интернациональные шайки разного сброда, которые грабили деревни и захватывали заложников, чтобы получить за них выкуп.
Развитие "козацкой" (украинской) версии Костомарова можно и сейчас видеть в блогах историков-любителей, которые, задаваясь совершенно резонным вопросом: "А откуда обычные бандиты так быстро узнали про избрание Михаила на царство при отсутствии мобильной связи и интернета?" — дают самый логичный, по их мнению, ответ: Михаила заказали "украинским киллерам" его московские конкуренты по выборам.
Другие блогеры на это обижаются. Ни поляков, ни украинцев там вообще не было, настаивают они, а погубили Ивана Сусанина этнические белорусы, служившие в витебском и полоцком полках польских интервентов, которые были расквартированы как раз в Костромской области. Взывать к разуму тут бесполезно, остается только руками развести.
Эксгумация за царяПолтора века усилий низвести Ивана Сусанина с пьедестала спасителя царя до уровня преданного холопа, спасшего барина от рядовых бандитов, результата не дали. И вряд ли когда-либо дадут: друзей у Ивана Сусанина всегда было намного больше, чем недоброжелателей, и административный ресурс друзей всегда был весомее.
В 2001 году было утверждено финансирование из костромского областного бюджета программы поиска захоронения Сусанина. Изучались погосты в Домнино и Исупове (в Деревеньках, родном селе героя, в силу его малости тогда не хоронили). К 2004 году было вскрыто уже несколько могил. Мужские скелеты в них были подходящего возраста и имели следы рубленых ран. На этом этапе к работе подключились специалисты Российского центра судмедэкспертизы во главе с профессором Виктором Звягиным. В итоге, в 2005 году по методу Герасимова на основе одного из черепов был восстановлен облик Сусанина.
Он оказался "мужчиной восточно-балтийского антропологического типа в возрасте 45-50 лет с длиной тела 164 (плюс-минус 2) сантиметра". А проще говоря, имел типично русскую внешность с большой залысиной на лбу и носом картошкой, и был очень похож на своих достоверно известных прямых потомков по мужской линии в 8-15-м поколениях. Сейчас они носят фамилию Белопаховы.
"Проведенное медико-криминалистическое исследование каких-либо признаков, исключающих принадлежность костных останков из реликвария 13А некрополя "Исупово" Ивану Осиповичу Сусанину, не обнаружило", — сказано в экспертном заключении РЦСМЭ.
К сожалению, при имевшейся сохранности скелетов ДНК-экспертизу, которая сняла бы последние сомнения, провести было невозможно. Так что с ДНК-идентификаций Ивана Сусанина придется подождать, пока не появятся новые научные методы.
Но кое-что удалось восстановить. С середины нулевых годов в Сусанинском районе Костромской области появилась туристическая программа "За веру, царя и Отечество". Теперь каждый турист, прошедший по последнему пути Ивана Сусанина, получает памятную грамоту с этим напутствием.
Автор не знает еще один любопытный факт о потомках Ивана Сусанина.Работая в архиве, как- то нашла любопытный документ середины XIX в., в котором сообщалось, что при обследовании населенных пунктов в тех краях, где жил Сусанин, была обнаружена "уникальная" деревенька, где стояли покосившиеся избы, без соломы, где ходили тощие коровы, полуживые лошади, мужики просили милостыню..в общем в целом данное "сельцо" производило ужасное впечатление. Чиновники, обследовавшие этот населенный пункт и удивленные таким обстоятельством (поскольку в окрестных деревнях были добротные избы и мужики жили хорошо) стали выяснять - кто же тут живет....Оказалось - потомки Ивана Сусанина, избавленные от платежа податей в пользу государства...почти вольные люди ....без присмотра помещики или старосты.Насколько я помню из текста, сельцо было срочно взято в казну.
Для составления сложных рефератов на тему подвига будет очень полезна подробная книга Н.А.Зонтикова о Сусанине (фрагмент которой выше был показан). А ниже приведены примеры готовых изложений.
Сусанин, Иван Осипович (отчество вероятно, но не достоверно) — крестьянин Костромского уезда, села Домнина (бывшего вотчиной Романовых), известен в русской истории как спаситель жизни царя Михаила Федоровича от злых умыслов отряда польских и литовских людей. Более или менее определенных и достоверных сведений о жизни этого героя из народа почти не сохранилось, почему личность его является до известной степени легендарной. Долгое время единственным документальным источником, сообщающим некоторые данные о подвиге и жизни С., была грамота царя Михаила Федоровича, пожалованная им "по совету и прошению матери" 30 ноября 1619 г. зятю С., крестьянину того же Костромского уезда и села Домнина, Богдану Сабинину. Этой грамотой "Богдашке" были дарованы многие милости за то, что его тесть, Иван С., которого польские и литовские люди "изымали и пытали великими и немирными пытками", выведывая, где "в те поры великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович.., про то ведая и терпя немерные пытки"... тем не менее, сохранил тайну, "про нас не сказал... и за то польскими и литовскими людьми был замучен до смерти". Констатируя факт подвига, грамота в то же время совершенно обходит молчанием те внешние условия, среди которых он совершился. Последующие жалованные и подтвердительные грамоты 1641, 1691 и 1837 гг., данные потомкам С., только повторяют слова грамоты 1619 г., не прибавляя никаких новых фактических сведений. С другой стороны, в летописях, хрониках и других письменных документах и источниках ХVІІ в. ничего не говорится о С.; не упоминается о нем нигде и в донесениях и описаниях иностранных послов, путешественников и историков, бывавших в России в те времена; только на родине С. предания о подвиге его не переставали жить и передавались из рода в род. До второй половины XVIII в. никто, по-видимому, и не думал видеть в С. спасителя жизни первого представителя из дома Романовых на русском престоле. Насколько известно, впервые подвиг С. именно в этом смысле освещен костромским архиереем Дамаскиным в его приветственной речи Импер. Екатерине II, в 1767 г. посетившей Кострому; в исторической же литературе o С. первым заговорил в 1792 г. полковник Ив. Васьков, автор "Собрания исторических известий, относящихся до Костромы", который изображает подвиг С. следующими чертами: "...Села Домнина крестьянин Иван Сусанин в 1613 г. во время впадения в Костромской уезд поиском против особы Михаила Федоровича, поляками и литовцами быв пойман, разными истязан муками и в страдания умерщвлен, но твердый дух его, зная о месте пребывания искомого, скрыл испытываемую им тайну и принес жизнь в жертву для целости особы, к утверждению государства сохраняемой"... Еще более яркими штрихами как спасителя царской особы обрисовал С. Щекатов в 3-м томе своего "Географического словаря" (1804 г.), а вслед за ним Сергей Глинка в своей "Истории" прямо возвел С. в идеал народной доблести, причем описание его подвига украсил рядом подробностей, или просто сочиненных, или же неизвестно где почерпнутых. Рассказ Глинки, почти дословно повторенный и Бантыш-Каменским в "Словаре достопамятных людей земли Русской", сделался общепринятым для учебников истории; вместе с этим личность и подвиг С. стали любимым сюжетом и для поэтов, написавших о нем целый ряд стихотворений, дум и драм, и для популяризаторов, давших многочисленные рассказы и повести для народа на эту тему, и, наконец, для музыкальных композиторов, в этой простой и трогательной истории искавших источник вдохновения. Из литературных и музыкальных произведений на эту тему особенно известны: "Иван Сусанин", дума Рылеева, "Костромские леса", драма Η. Полевого и оперы — "Жизнь за Царя" M. И. Глинки и "Иван Сусанин" Кавоса. По просьбе костромских дворян Император Николай I повелел воздвигнуть в Костроме С. памятник "во свидетельство, что благородные потомки видели в бессмертном подвиге Сусанина спасение жизни новоизбранного русскою землею царя чрез пожертвование своей жизни, спасение православной веры и русского царства от чужеземного господства и порабощения". Отсутствие исторических источников, которые подтверждали бы грамоту царя Михаила Федоровича от 30-го ноября 1619 г., и разногласие авторов, повествовавших о подвиге С., побудили H. И. Костомарова отнестись критически к постепенно создавшейся версии об этом подвиге. Исходя главным образом из того, что сохранившимися источниками не подтверждается присутствие польско-литовского отряда близ с. Домнина, что в начале 1613 г., к которому времени приурочивается подвиг С., Михаил Федорович со своею матерью жил не в с. Домнине, а в укрепленном Ипатьевском монастыре, и что в современных С. или близких к его времени летописях и хрониках о нем ничего не говорится, Костомаров отрицал приписываемый С. факт спасения новоизбранного царя; гибель же С. он объяснял лишь как одну из бесчисленных жертв, погибших от украинских разбойников, столь многочисленных в Смутное время; что же касается сохранившихся среди земляков С. преданий о его подвиге, то он находил их запутанными и противоречивыми, чтобы на их основании можно было сделать какие-либо положительные выводы, и считал их навеянными книжными источниками, "пришедшими к домнинцам от тех, кто почерпнул их из книг, а не наоборот". Костомарову горячо возражали С. М. Соловьев в "Нашем Времени", протоиерей Домнинский в "Русском Архиве", Дорогобужин (там же и отдельной брошюрой), М. П. Погодин в "Гражданине", бар. Николай Нольде и др., но все их возражения опирались либо на недостоверных народных преданиях, либо на первой грамоте от 1619 г. и, не подкрепленные новыми фактическими данными или историческими документами, носили преимущественно теоретический и для данного случая мало доказательный характер; полемика в значительной своей части свелась к тому, как понимать некоторые выражения в древних грамотах. Однако с конца 1870 гг., и особенно в 1880-х годах, когда повсюду были организованы губернские архивные комиссии и местные исторические общества, занявшиеся разыскиванием и описью древних актов, стали обнаруживаться новые документы о подвиге С., открылись почти современные ему многочисленные рукописные "записки" и "предания" ХVІІ и XVIII вв., в которых авторы с явным преклонением пишут о подвиге С. и о нем самом, нередко называя его "мучеником". На основании таких нигде ранее неизданных рукописных или же малоизвестных печатных источников В. А. Самарянову в 1882 г. удалось пролить некоторый свет на этот спорный исторический пункт; в своей книге "Памяти Сусанина" он собрал многочисленные данные, из которых явствует: 1) в 1613 г. в Костромской и Галичский уезды действительно приходили польские, литовские и украинские люди, рыскали вокруг с. Домнина, пытали многих встречавшихся поселян с целью узнать от них местопребывание царя, чтобы захватить или убить его как соперника польского королевича Владислава; 2) Михаил Федорович в это время жил несомненно в своей вотчине, с. Домнине; 3) о его точном местопребывании знал, по-видимому, один С., бывший приказчиком или старостой в Домнине; был ему известен и факт избрания на царство его боярина; 4) именно по совету С. царь "скрыяся от ляхов" в Ипатьевский монастырь; 5) С. был польско-литовским отрядом убит после продолжительных и мучительных пыток. Положения Самарянова подтверждаются и позднее найденными документами, хранящимися в Костромской комиссии, в археологическом институте и др. учреждениях.
В результате всех исторических изысканий подвиг С. представляется в следующем виде: Иван С. был старостою родовой вотчины Романовых, села Домнина, в котором некоторое время после избрания на престол жил молодой царь Михаил Федорович вместе со своею матерью, Марфою Ивановною. Костромской уезд, в пределах которого находилось Домнино, как только распространилась весть об избрании на царство вместо королевича Владислава представителя русского боярского рода, наводнился польско-литовскими отрядами, искавшими царя с целью убить его. Один из таких отрядов рыскал в окрестностях Домнина и хватал встречавшихся по пути поселян, при помощи пыток стараясь выведать у них точное местопребывание Михаила Федоровича. В числе схваченных был и С., который, как староста Домнина и доверенный человек своего боярина, один лишь знал о точном местопребывании последнего. В дальнейшем рассказ имеет две версии. Более известная и популярная, но в сущности менее достоверная из них гласит, что С., после некоторых пыток, взялся быть проводником отряда, но завел его в противоположную от Домнина сторону, послав перед уходом своего зятя Богдана Сабинина к Михаилу Федоровичу с советом укрыться в Ипатьевском монастыре. Только на следующий день открыл С. полякам, заведенным в дремучие лесные чащи, свой обман, за который и был ими, после разнообразных пыток, "изрублен в мелкие куски". Ясно, что эта версия малодостоверна, так как все пытки и смерть С., в некоторых источниках описанные с различными деталями, никому не могли быть известны, тем более, что по этой же версии погиб и весь польско-литовский отряд, заблудившийся в лесных дебрях. По другой, более достоверной версии, С. просто отказался что-либо сообщить, в то же время послав своего зятя с предупреждением и советом Михаилу Федоровичу; поступили же поляки с ним так жестоко именно потому, что он один знал о местопребывании царя, о чем было известно и полякам со слов других поселян. По этой версии, С. "пытали великими немерными пытками, садили на столб, рубили на мелкие части и замучили до смерти" не в глухом лесу, а в с. Исупове, в присутствии многих поселян, для устрашения последних. Смерть С. произошла в 1613 г. Сохранилось известие, что по восшествии на престол Михаил Федорович велел перенести тело С. из Домнина, где были погребены его останки, в Ипатьевский монастырь; это обстоятельство, если только оно было в действительности, еще более подтверждает вероятие второй версии, так как в лесных дебрях тело едва ли могло быть разыскано.
***
Чтобы понять подвиг Сусанина, надо помнить общую ситуацию. В уже несколько лет костромской край является театром боевых действий. Население, страдающее от всех противоборствующих сторон, особенно ненавидит, конечно, иноземных захватчиков. Сусанину, вне всякого сомнения, известны, и не могут не вызывать сочувствия, судьбы Марфы Ивановны, её мужа и сына за последние годы. Наверняка ему известно, и зачем Марфа Ивановна с Михаилом поехали на Унжу. И вот приходят ненавистные иноземцы и спрашивают о том, где Михаил; и, надо думать, Сусанин хорошо понимал, что сын Марфы Ивановны им нужен, как писал М.П. Погодин, вовсе не для того, чтобы с ним поцеловаться. Поляки, возможно ещё могут, если узнают правду, захватить Михаила и его мать в не большом и незащищенном унженском монастыре или перехватить их где-нибудь по дороге. И не царя - до избрания Михаила царём всея Руси оставалось ещё несколько месяцев, - а своего молодого господина, несмотря на юный возраст, столько уже перенесшего, пытается спасти Сусанин. Некоторые авторы костромы- и до революции, и после неё, - желая принизить образ Сусанина, писали о его холопстве, о его рабской душе, о его собачьей преданности господам и т.д. Однако, во-первых, в памяти невольно встает образ другого слуги - незабвенного Савельича из "Капитанской дочки" А.С. Пушкина, которого при всей его преданности своим господам трудно упрекнуть в холопстве и рабской душе, а, во-вторых, очень похоже, что Сусанин действительно спас Михаила Федоровича от грозящей ему опасности и, тем самым, спас от новых, неисчислимых бед и всю Россию. Конечно, мы можем только предполагать, под каким предлогом повел Сусанин поляков до Исупова через огромное болото, но сама цель этого, как уже писалось, не может вызывать у нас сомнения - видимо, это была или попытка затянуть время, или попытаться уничтожить тех, кто искал Михаила Романова. Таким образом, подлинный подвиг Ивана Сусанина состоял не в прямом спасении Михаила, а, скорее всего, в попытке спасти Михаила – находящегося в дали от своей вотчины - от опасности, грозившей ему от "польских и литовских людей", что ни в коем случае не умаляет значения этого подвига. Для Михаила и Марфы Ивановны смерть Сусанина тогда оставалась неизвестной, о ней мать и сын узнали только в сентябре 1619 года, хотя, в принципе, могли вообще не узнать.
СУСАНИН: ПОДВИГzalkind.ru
Гибель Ивана Сусанина. Барельеф памятника царю Михаилу Федоровичу и Ивану Сусанину. 1901-1916. Автор: В.Н. Кларк (1859 - 1921). Иван Сусанин — один из наиболее уважаемых у нас героев отечественной истории, уважаемых искренне, вне зависимости от официального отношения к памяти о нем, менявшегося неоднократно. Его образ —неотъемлемая часть нашей культуры, искусства, фольклора, можно сказать, что он вошел в самую плоть и кровь нашего народа. К нему привыкли, так что трагичность фигуры Сусанина почти не ощущается. И тем не менее, образ этот глубоко трагичен, и не только потому, что Сусанин погиб смертью мученика, во многом трагична и посмертная судьба памяти об этом человеке. Главную роль здесь, к сожалению, сыграла политика: мало кто из деятелей нашей истории посмертно был жертвой стольких политических спекуляций, как Сусанин, — и до революции, и после.
Мы, видимо, никогда не узнаем того, что произошло на самом деле . то ли в конце 1612 года, то ли в начале 1613 года, примерно в 70 верстах к северу от Костромы в треугольнике, образуемом селами Домнино и Исупово и деревней Деревнище и занимаемом поныне огромным, овеянным преданиями Исуповским (или Чистым) болотом...
Как и любое событие, оставившее определенный след в истории и к которому прикоснулась политика, оно — это событие — породило, с одной стороны, много различных легенд, вплоть до самых фантастических, с другой, — официальный культ, веками связанный с именем Сусанина, который также не способствовал поиску истины. Объективных, не преследующих пропагандистско-политических целей работ по Сусанину мало. О многих фактах, связанных с этим событием, старались умолчать и до революции, и после.
Попробуем бросить объективный взгляд на сусанинскую историю при нынешнем состоянии исторических источников и литературы и выделить то, что мы знаем наверняка, что можем предполагать и что остается для нас тайной.
Чтобы перейти к Сусанину, вспомним вкратце то время, отдаленное от нас почти четырьмя столетиями.
Небывалые по своему трагическому масштабу катаклизмы — природные, классовые, религиозные — терзают страну. Страшный, невиданный голод 1601-1603 годов, почти фантастическая история, связанная с захватом русского престола, самозванцем, выдававшим себя за убитого в Угличе царевича Димитрия и бывшим уроженцем нашего края Григорием Отрепьевым, его свержение, избрание царем Василия Шуйского, крестьянская война под предводительством И. Болотникова, открытая польская интервенция осенью 1609 года, свержение Шуйского и переход власти к боярской думе, начавшей переговоры с польской стороной об избрании царем польского королевича Владислава, организация первого земского ополчения 1611 года и его распад, всеобщая неразбериха и ощущение краха...
Великая смута волнами расходится по стране, захватывая и костромскую землю. Вот только некоторые эпизоды кровавой истории тех лет: разгром Костромы зимой 1608-1609 годов войсками Лжедмитрия II («тушинцами»), захват ими же Галича; наступление на тушинцев ополчения северных городов (Солигалича, Вологды, Тотьмы, Великого Устюга) и освобождение ими вначале Галича, а затем и Костромы; осада Ипатьевского монастыря, в котором укрылись поляки и их сторонники, продолжавшаяся до сентября 1609 года; разгром поляками Кинешмы, Плеса, Нерехты; участие костромичей в первом земском ополчении 1611 года, прохождение в марте 1612 года по костромской земле вышедшего из Нижнего Новгорода ополчения Минина и Пожарского...
Затрагивали ли эти события — смута, междоусобная брань, вражеское нашествие, неизбежное взаимное ожесточение — Ивана Сусанина и его семью или до поры до времени обходили стороной, мы не знаем, но все это — время, в которое жил Сусанин.
Итак, ополчение Минина и Пожарского, пройдя от Костромы к Ярославлю и простояв в этом городе 4 месяца, в августе 1612 года приближается к занятой поляками Москве. Начинаются ожесточенные бои, ополченцы берут одну часть города за другой, осаждают московский кремль. Наконец, 27 октября блокированный польский гарнизон капитулирует. И вот здесь-то — казалось бы, на излете лихолетия — настал час, когда война и смерти подступили к самому дому Сусанина...
В числе других русских бояр, которых поляки держали у себя в качестве заложников, ратниками Минина и Пожарского были освобождены инокиня Марфа Ивановна Романова (урожденная Ксения Ивановна Шестова) и ее 15-летний сын Михаил. Испытаний в эти тяжелые годы на мать и сына Романовых выпало с лихвой. Еще в 1601 году, когда Борис Годунов подверг род Романовых (как наиболее опасных своих соперников в борьбе за власть) суровой опале, Ксения Ивановна была насильственно пострижена в монахини (с этого момента она и известна уже под монашеским именем Марфа) и сослана в далекое Заонежье, в Толвуйский погост.
Глава семьи, Федор Никитич Романов, также был насильственно пострижен в монахи (что навсегда закрывало ему путь к царскому престолу) и, получив при этом монашеское имя Филарет, был сослан на север, в Антониев-Сийский монастырь. Супруги Романовы пробыли в ссылке в разлуке друг с другом и детьми 4 года — до паденья Годунова. Воцарившийся в Москве Григорий Отрепьев освободил всех оставшихся к этому времени в живых Романовых, в частности, Филарет стал главой огромной ростовской митрополии — ростовским митрополитом, и вся семья воссоединилась в Ростове.
В бурных событиях Смутного времени митрополиту Филарету довелось играть не последнюю роль, но его активная политическая деятельность оборвалась в апреле 1611 года под Смоленском, где все русское посольство, ведшее переговоры о вступлении на русский престол королевича Владислава, в том числе и Филарет, было арестовано, и отцу будущего первого царя из рода Романовых пришлось долгие годы провести в польском плену.
Марфа Ивановна пережила смерть четырех малолетних сыновей, совсем недавно, в июле 1611 года, она похоронила свою единственную дочь Татьяну. Из всех ее детей Михаил был последним оставшимся в живых.
Михаил (он родился в Москве в 1596 году) еще совсем маленьким был разлучен с родителями и вместе с сестрой Татьяной и теткой Настасьей Никитичной сослан все туда же на север — на Белоозеро. В 1602 году брата и сестру Романовых перевезли в вотчину Федора Никитича—в одно из сел Юрьев-Польского уезда. С родителями Михаил и Татьяна вновь увиделись в 1605 году. Последние годы Михаил с матерью провели в польском плену в качестве заложников.
Позади у матери и сына Романовых были ужасы боев в Москве и осады московского кремля, впереди — полная неопределенность и страх перед грядущим днем. Безусловно, Марфа Ивановна хорошо понимала, что ближайшим следствием победы над поляками будет созыв Земского Собора, которому предстоит выбрать царя, понимала она и то, что ее Михаил — один из наиболее вероятных претендентов, а значит, с ним (и с ней) в любую минуту может случиться все, что угодно. Вероятнее всего, этим объясняется отъезд Романовых сразу после освобождения из польского плена в Кострому, а не только тем, что в разоренной, долгое время бывшей театром военных действий Москве жить было, видимо, негде. В Кострому Марфа Ивановна и Михаил прибыли где-то в первой половине ноября 1612 года, в костромском кремле у Марфы Ивановны был свой т. н. «осадный двор». Что произошло дальше, не ясно — то ли мать и сын вместе поехали дальше — в с. Домнино, то ли Марфа Ивановна осталась в Костроме, а в Домнино отправился один Михаил. Вероятнее второе, т. к. в большинстве народных преданий Марфа Ивановна во всех событиях у Домнина не упоминается. По мнению автора капитальнейшего труда «Правда о Сусанине», потомственного священника с. Домнина протоиерея А. Домнинского, собравшего все известные ему народные предания, Сусанин будучи старостой Домнинской вотчины, приехал к Марфе Ивановне в Кострому и увез с собой Михаила, причем ночью и в крестьянской одежде 1. Так это или нет — судить трудно. По некоторым данным, Романовы отправились в Макарьево-Унженский монастырь поклониться мощам преподобного Макария (видимо, по обету — за свое избавление от польского плена), но данные эти не проясняют — сразу ли из Москвы или уже из Домнина поехали они туда. Из монастыря Михаил, судя по всему, уехал в Домнино. Село Домнино было старинной вотчиной костромских дворян Шестовых. Нам известно, что им владели и отец Марфы Ивановны — Иван Васильевич, и дед — Василий Михайлович. По сообщению А. Домнинского, в начале XVII века в Домнине, хотя оно и считалось селом, крестьян не было, а были только барская усадьба Шестовых, при которой жил староста вотчины — Сусанин, и построенная Шестовыми же деревянная Воскресенская церковь, при которой жил священник 2.
Что нам известно о личности Ивана Сусанина? Крайне мало, почти ничего. У него была дочь Антонида, выданная замуж за крестьянина Богдана Сабинина (написание его фамилии различно — Собинин и Сабинин). Родились ли уже тогда дети Богдана и Антониды, внуки Сусанина —Даниил и Константин, — неизвестно. О жене Сусанина нам неизвестно ничего, но поскольку ни в документах, ни в преданиях она никак не упоминается, то, скорее всего, к этому времени она уже умерла. Судя по тому, что Сусанин имел замужнюю дочь, был он уже в зрелом возрасте. В ряде преданий Сусанина называют то старостой домнинской вотчины, то более поздним термином — бурмистром. Документальных сведений об этом нет, но верность этого утверждения убедительно обосновал протоиерей А. Домнинский 3. Сусанин был крепостным дворян Шестовых. Крепостное право тогда уже существовало, хотя и в более мягких формах, чем позднее. Так что для Сусанина и Марфа Ивановна, и Михаил были господа. Согласно преданиям, родом Иван Сусанин был из близлежащей деревни Деревнище (позднее — д. Деревенька). Судя по названию, это достаточно старое селение, однажды уже бывшее заброшенным («Деревнище» — место, где была деревня) . Но сам Иван жил в Домнине, а в Деревнище жили Богдан и Антонида Сабинины. Ряд преданий сообщает нам отчество Сусанина — Осипович. Чтобы правильнее понять все, что происходило дальше, необходимо помнить, что, во-первых, шла война и Михаил для Сусанина был свой — русский, православный, много ни за что настрадавшийся подросток. Конечно, жители домнинской вотчины хорошо знали о судьбе и Марфы Ивановны (в народных преданиях она нередко называется «Оксиньей Ивановной», т. е. ее помнили и по мирскому имени), и ее мужа, и их детей. Во-вторых, надо учесть и известную патриархальность отношений крестьян и помещиков на протяжении веков, ведь первые не только боролись со вторыми, известно и много иных примеров. Вспомним хотя бы отношения пушкинских Савельича и Гринева. К тому же, если дело происходило в феврале 1613 года, то нельзя совсем исключить, что Сусанин мог знать о том, что дело идет к избранию Михаила царем.
В нашем сознании (благодаря опере М. И. Глинки, многочисленным картинам, художественной литературе) прочно укоренился образ Сусанина, ведущего поляков лесом среди сугробов. Однако есть основания для предположения, что сусанинский подвиг пришелся совсем на другое время года — на осень.
В целом ряде народных преданий, записанных в XIX веке, повествуется, как Сусанин спрятал Михаила в ямнике недавно сгоревшего овина и даже будто бы прикрыл его обгоревшими бревнами. Еще в начале нашего века жители Деревеньки показывали яму, якобы, от этого самого овина. Версию о спасении царя в ямнике сгоревшего овина отрицали практически все исследователи. Но если в этом предании сгоревший овин не выдумка, а реальность, то это несомненным образом указывает на осеннее время года, поскольку овины топились в основном осенью и сгорали в основном тогда же. Убедительнее всего эту версию обосновал протоиерей А.Домнинский (представитель старинного рода домнинских священников, чей прямой предок — отец Евсевий — был священником в Домнине при Сусанине), писавший: «Историки говорят, что смерть Сусанина... случилась в феврале или в марте 1613 года; а мне думается, что это событие случилось осенью 1612 года, потому что в нашей местности, в феврале или в марте месяцах, никак невозможно ни пройти, ни проехать кроме проложенной дороги. В нашей местности к огородам и лесам наносит высокие бугры снега в сии месяцы... а историки, между тем, говорят, что Сусанин вел поляков все лесами и не путем и не дорогою» 5. Целиком разделял это мнение А.Домнинского и покойный А.А.Григоров, полагавший также, что сусанинский подвиг был совершен осенью, а позднее, когда Михаил стал царем, оба эти события вольно или невольно совместили.
Но тогда любой слышавший о Сусанине, может спросить: что же это были за поляки, которые пытались захватить (или убить) Михаила осенью, если во всей литературе говорится, что это произошло позднее — после избрания Михаила царем в Москве на Земском Соборе в феврале 1613 года? А.Домнинский считал, что поляки искали одного из наиболее верных претендентов на русский престол. Это, в принципе, очень вероятно. Вычислить таких претендентов не составляло особого труда.
А.А.Григоров же полагал, что «осенние» поляки были какой-нибудь обычной группой, промышлявшей грабежом и разбоем, узнавшей каким-то образом про Михаила и решившей захватить его, например, для того, чтобы потребовать у родителей выкуп.
В ряде преданий, в которых описывается, как Сусанин укрыл Михаила в ямнике от сгоревшего овина в д. Деревнище, говорится, что здесь же, в Деревнище, поляки его пытали и, ничего не добившись, убили. Эта версия не имеет никакого документального подтверждения. Практически никто из серьезных «сусаниноведов» эту версию не разделял.
Версия гибели Сусанина в Исупове — единственная имеющая под собой документальную основу — самая реальная, да и вряд ли И.Л.Собинин, по времени еще не так отдаленный от Сусанина, не знал точно, где именно погиб его прадед. Что Сусанин был убит в Исупове, считал и один из наиболее серьезных историков, занимавшихся этой историей, В.А.Самарянов, писавший: «Сусанин после пыток и страданий... наконец изрублен в мелкие куски в с. Исупове... и следовательно не в глухом лесу, но в месте более или менее населенном» 8. Историк П.Троицкий, разделяя это мнение, писал: «Итак, смерть Сусанина была не в глухом лесу... но... в селе Исупове, находящемся в 7 верстах на юг от Домнина... Возможно, что и сами поляки, чтобы показать русским, как они жестоко мстят тем, которые идут против них, принудили некоторых исуповских жителей присутствовать при мученической казни Сусанина» 9.
Предположение А.Домнинского о том, что подвиг Сусанина пришелся на осень 1612 года, замалчивалось в массовой литературе о Сусанине. Почему — ясно: если принять это предположение, то получается, что Сусанин спасал не царя, а всего лишь своего юного барина. В принципе, разница с общепринятой версией невелика, но оттенок несколько другой. Да и не только политические соображения играли здесь роль: при отнесении событий на осень вся история, казалось, утрачивала остросюжетный, захватывающий характер. Однако есть и еще некоторые соображения, которые указывают, кажется, на то, что подвиг Сусанина был совершен не в феврале. Вспомним, как развиваются события в стране после освобождения Москвы от поляков. Повсеместно начинается работа по подготовке Земского Собора (своего рода Учредительного собрания того времени). С конца декабря 1612 года в Москву стали съезжаться выборные люди. Первые заседания собора начались в первой половине января. Основной вопрос, который предстояло решить участникам собора, — избрание нового законного царя. В острой борьбе различных группировок стало ясно, что наиболее сильными позициями на соборе обладают сторонники Михаила Романова. Объясняется это многими причинами, не последнюю роль сыграл возраст Михаила (в отличие от своих более старших соперников Михаил не успел себя чем-либо запятнать в политической борьбе). Знали ли о всей этой политической «кухне» сам Михаил и Марфа Ивановна? Русский историк П.Г.Любомиров полагал, что знали 10. Действительно, трудно поверить, что сторонники Михаила выдвигали его кандидатуру, не заручившись предварительно согласием Романовных, в противном случае отказ Михаила от престола, в случае избрания его собором на царство, грозил непредсказуемыми последствиями. 21 февраля 1613 года Михаил торжественно был избран Земским собором новым царем России. 2 марта из Москвы в сторону Костромы было отправлено специальное «великое посольство», которое должно было официально уведомить Михаила Федоровича Романова об его избрании и торжественно доставить в столицу русского государства.
По общепринятой версии, именно в это время — со второй половины февраля по начало марта — и была послана поляками, говоря современным языком, «группа захвата» с целью взять Михаила Романова живым или мертвым, чтобы сорвать процесс стабилизации в России и продолжать войну за русский престол. В этой версии нет ничего невероятного — поляки во время работы Земского собора стояли не так далеко от Москвы. Своих информаторов у них наверняка было достаточно, так что узнать о решениях собора и о вероятном местонахождении нового царя было не так уж и сложно. Все это очень и очень могло быть. Ведь если допустили мы факт контактов каких-нибудь посланников от собора с Романовыми (неважно где — в Домнине или Костроме), то почему не допустить и польскую «группу захвата»? Я думаю, что истины в этом вопросе мы не узнаем никогда.
Но все-таки (как я уже говорил) есть еще соображение, позволяющее отнести сусанинский подвиг не на февраль, а на осень. Как известно, Михаил Романов и его мать встретили московское посольство утром 14 марта 1613 года в Ипатьевском монастыре. Почему именно там, а не в кремле, например, где был свой осадный двор, где были власти, где была главная святыня костромской земли — Федоровская икона Божьей Матери? Предположения о том, что Романовы переехали в монастырь накануне приезда посольства ради того, чтобы его, это посольство, принять поприличнее, не имеют веских доказательств. Но другие предположения есть. Вот что писал И.В.Баженов — один из крупнейших историков костромского края: «...с 21 февраля того года наступил Великий пост, на какое время цари и бояре, по благочестивому древнему обычаю, нередко помещались в монастырях для душеспасения, для сохранения или поддержания доброго христианского покаянного настроения» 11. Однако, если это так и Романовы находились в монастыре на покаянии (а это, наверное, так, если учесть известную набожность Михаила Федоровича), то названный факт тоже, вроде бы, указывает на то, что Михаил находился в монастыре, по крайней мере, с 21 февраля, а это означает, скорее всего, то, что он пребывал в Костроме с поздней осени. Маловероятно, чтобы, чудом избежав смерти в феврале, он сразу же стал поститься в монастыре.
Впрочем, как я говорил выше, мы, видимо, никогда не узнаем, как оно было все на самом деле — слишком много деталей нам неизвестно, а те, что известны, мы, вероятно, трактуем неправильно.
В любом случае, в любом варианте и времени, и места гибели Ивана Осиповича Сусанина роль его подвига нисколько не умаляется. Спасение Михаила Романова, которому волею судеб суждено было в то трагическое время стать символом русской государственности, — это был великий подвиг, показывающий, как много может даже один мужественный человек.
Ведь наверняка Сусанин мог бы, спасая свою жизнь, указать полякам, где находится его молодой господин, ведь могло быть, что люди и не узнали бы об этом. Думается, что все упоминаемые в преданиях и документах жестокие пытки, которым подвергали Сусанина поляки, не выдумки для пущего эффекта.
Пример с Сусаниным заставляет вспомнить и наших предков, еще когда сказавших: близ царя — близ смерти. Действительно, сколько смертей последовало за попыткой стать царем Федора Никитича Романова и как опять загуляла смерть вокруг его сына Михаила, едва-едва только он приблизился к царскому трону. И оказавшийся близ царя Иван Сусанин воистину оказался близ смерти.
Здесь самое время спросить: а где могила Сусанина? Вопрос об этом вставал редко — какая может быть могила у человека, погибшего на болоте! Однако, если допустить, что Иван Сусанин действительно погиб в селе Исупове (или где-то возле него), то вопрос о месте его захоронения встает совершенно логично.
Вся Жизнь наших предков была связана с церковью своего прихода — в ней их крестили, венчали, отпевали, на кладбище у приходского храма, если не случалось человеку умереть уж очень далеко от родной земли, его обычно и погребали. Приходской церковью для жителей Домнина и Деревнище была Воскресенская церковь села Домнина — деревянный шатровый храм, стоявший на склоне домнинской возвышенности над долиной речки Шачи. И тело крестьянина-мученика, если оно не стало добычей болота, должно было быть похороненным на кладбище Воскресенской церкви — наверняка рядом со своими предками. Судя по всему, так это и есть. Первым, кажется, об этом написал протоиерей А.Домнинский, сообщивший: «Сусанин погребен под церковию, и туда каждого дня ходили в старину петь панихиды... Это я слышал от домнинских крестьян, кои содружны были с моим родителем» 12. В 1897 году на заседании Костромской губернской ученой архивной комиссии с сообщением, посвященным, в частности, разысканиям о местонахождении могилы Сусанина, выступил председатель комиссии Н.Н.Селифонтов. В докладе Селифонтова говорилось: «В настоящее время в распоряжении комиссии... имеется официальный рапорт благочинного священника 4-го Буевского округа отца Василия Семеновского Его Преосвященству епискому нашему Виссариону, от 8 июня 1896 г., за № 112, из которого видно, что «по ходячим в народе слухам предание сходится к тому единству, что Сусанин похоронен при тогда бывшей деревянной церкви села Домнина, но могила и самое ее место в народном предании изгладилось. Большинство, — говорит далее отец благочинный — в числе коего главный с. Домнина старожил крестьянин Дмитрий Марков, имеющий от роду более 75 лет, уверяют, что (как слыхал от своего отца и теток, старших отца) могила Сусанина должна быть на том месте, где была прежняя деревянная церковь, которая за ветхостью уничтожена, а настоящая каменная церковь на несколько сажен отдалена прежней деревянной; на могиле, будто, была плита с надписью, но оная плита между другими каменьями, находившимися на могилах, по недостатку камней для бута, при постройке каменной церкви, употреблена на бут» 13. Священник и краевед И.М.Студитский уточнял, что могила Сусанина находилась в юго-западном углу ограды домнинской Успенской церкви 14.
Деревянный шатровый Воскресенский храм в Домнине был построен, по-видимому, в конце XVI века, перестроен в 1649 году и существовал еще в начале XIX века. Действующая и поныне каменная церковь Успения Божьей Матери начата в 1810 году, а окончена в 1817 году. По преданию, каменный храм был возведен на том месте, где стоял барский дом Шестовых (об этом напоминает каким-то чудом уцелевшая памятная доска внутри церкви). Таким образом, как это было нередко, каменный и деревянный храмы некоторое время сосуществовали. В 1831 году древняя Воскресенская церковь «по ветхости» была разобрана и материал ее был использован для обжига кирпичей строящейся церковной ограды 15. По свидетельствам местных жителей, при закрытии домнинской церкви в самом начале Великой Отечественной войны и устройства в ней зерносклада (к счастью, это кощунство продолжалось сравнительно недолго — то ли в самом конце войны, то ли сразу по ее окончании церковь удалось открыть вновь) все кладбище при церкви было уничтожено — «спланировано» так, что от могил не осталось и следа.
Таким образом, немногие достоверные известия показывают на то, что сусанинская могила находилась в Домнине. Отметим, что известные факты (захоронение под церковью, каменная плита на могиле) совершенно явно указывают, что отношение к Сусанину сразу было в высшей степени почтительное — под церковью хоронили не всякого помещика или государственного деятеля. Об этом же говорит, кстати, и наименование Сусанина в приводимых ниже царских грамотах 1619 и 1633 годов Иваном Сусаниным, в отличие от упоминаемых там же «Богдашки Сабинина» и «Антонидки Сабининой», называемых в уничижительной форме, как и подобало называть тогда в официальных документах крестьян.
Нельзя не упомянуть о том, что где-то здесь же — на домнинском погосте — был похоронен и умерший до 1633 года зять Сусанина Богдан Сабинин.
Говоря о сусанинской могиле, нельзя не коснуться версии о том, что тело Сусанина позднее было перевезено и похоронено в Ипатьевском монастыре. Известие это отвергалось практически всеми, исследователями как необоснованное и надуманное. Действительно, очень маловероятно, чтобы при том внимании, которое уделялось династией Романовых Ипатьевскому монастырю (в том же XVII веке, когда только и могло произойти перезахоронение Сусанина, не зафиксированное дошедшими до нас источниками), его монахи «потеряли» или «забыли» о бывшей бы столь важной во всех отношениях для монастыря такой святыне, как могила человека, спасшего родоначальника этой династии.
Михаил с матерью и «великим московским посольством» в марте 1613 года уехали из Ипатьевского монастыря в разоренную Москву. Впереди были большие труды по восстановлению разлаженной смутой и годами продолжающейся войны с Польшей машины русской государственности... После Деулинского перемирия отец Михаила Филарет в обмен на одного польского полковника был выпущен в июне 1619 года из плена, и в том же месяце на соборе Москвы Филарета избирают патриархом всея Руси. Вскоре, в сентябре, Михаил Федорович (видимо, по обещанью — по случаю возвращения из плена отца) посетил Кострому и съездил на богомолье в Макарьев-Унженский монастырь (собор, избравший Филарета патриархом, канонизировал и преподобного Макария). Перед поездкой в монастырь Михаил Федорович на несколько дней съездил в Домнино. Результатом этой его поездки и была жалованная грамота царя родным Ивана Сусанина. Вот текст этой грамоты: «Божиею милостью, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович, всея Русии Самодержец, по нашему Царскому милосердию, а по совету и прошению матери Нашея, Государыни, великия Старицы инокини Марфы Иоанновны, пожаловали есма Костромского уезда, Нашего села Домнина, крестьянина Богдашка Собинина, за службу к нам и за кровь, и за терпение тестя его Ивана Сусанина: как Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии в прошлом 121 (1613) году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими, немерными пытками и пытали у него, где в те поры Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии были, и он Иван ведая про нас, Великого Государя, где Мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас, Великого Государя, тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были не сказал, а Польские и Литовские люди замучили его до смерти. И Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии пожаловали его, Богдашка, за тестя его Ивана Сусанина к нам службу и кровь, в Костромском уезде Нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, на чем он, Богдащка, ныне живет, полторы чети выти земли велели обелить с тое полудеревни, с полторы чети выти, на нем, на Богдашке, и на детях его, и на внучатах, и на правнучатах, Наших никаких податей и кормов, и подвод, и наметных всяких столовых и хлебных запасов, и в городовые поделки, и в мостовщину, и в иныя ни в какие подати имати с них не велели; велели им тое полдеревни во всем обелить и детям их, и внучатам, и во весь род неподвижно. А будет то наше село Домнино в который монастырь и в отдаче будет, тое полдеревни Деревнище, полторы чети выти ни в который монастырь с тем селом отдавать не велели, велели по Нашему Царскому жалованью владеть ему, Богдашке Собинину, и детям его, и внучатам, и правнучатам, и в род их во веки неподвижно. Дана сия наша Царская жалованная грамота в Москве лета 7128 (1619) ноября в 30 день» 16.
По этой грамоте Богдан Сабинин и его потомство стали так называемыми «белопашцами» — т. е. крестьянами, не несущими никаких повинностей в чью-либо пользу. Грамота 1619 года долгое время служила тем, кто считал и считает, что никакого подвига Сусанина не было, что выдача грамоты была сделана с Целью укрепления авторитета молодой династии для того, чтобы показать, как любит ее простой народ и т. д. Да, наверное, такие соображения имели место, но преувеличивать все это нельзя. Безусловно, что подвигу Сусанина и тогда, когда он был совершен, и в 1619 году еще не придавали того политического значения, как много позднее. Михаил поступил так, как не мог не поступить, будучи царем (ведь существовала своеобразная царская этика). Думается, что тогда, в 1619 году, Романовы смотрели на пожалование родным Сусанина во многом как не дело домашнее. Однако в 1630 году перед смертью Марфа Ивановна наряду со многими землями завещала и свою домнинскую вотчину Новоспасскому монастырю в Москве, долгое время служившему местом погребения почти всех Романовых. После кончины матери царя, последовавшей в 1631 году, архимандрит Новоспасского монастыря в соответствии с завещанием «очернил» потомков И.Сусанина (т.е. распространил на них все обычные повинности в пользу монастыря). Почему была нарушена царская грамота 1619 года? Думается, что вряд ли сама «Великая старица» причастна к этому, скорее всего произошло какое-то недоразумение. То ли Богдан Сабинин, то ли уже его вдова подают на имя Михаила Федоровича челобитную. Эта челобитная нам неизвестна, но известна ответная грамота царя, датированная 30 января 1633 года: «Божией милостию, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович... пожаловали есма Костромского уезда, села Домнина Богдашка Сабинина за службу к нам и за терпение тестя его Ивана Сусанина... в Костромском уезде нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, чем он Богдашка жил... Оное село Домнино и с деревнями и с тою деревнею отдано в монастырь к Спасу на Новой по нашей матери, Великой Государыне, инокине Марфе Ивановне, и Спасский архимандрит его полдеревни очернил, и всякие доходы на монастырь емлет, и Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии пожаловали вместо тое деревни Деревнищ того Богдашка Сабинина жену его вдову Антонидку и с детьми ея с Данилком да с Костькою, за терпение и за кровь и за смерть отца ея Ивана Сусанина в Костромском уезде, села Красного, приселка Подольского пустошь Коробово в отчину и в род их во веки не подвижно, велели обелить, на ней Антонидке и на детях ея, внучатах и на правнучатах, на них никаких податей... имать не велели. А буде то наше село Красное во отдаче и тое пустоши никому ни в поместье, ни в вотчину не отдавать и у них не отъимать, а владеть им по сей Нашей Царской жалованной грамоте ей Антонидке и детям ея и внучатам и правнучатам и в роде во века неподвижно...» 17.
Итак, в ответ на челобитную родных Сусанина царь, который не мог нарушить предсмертную волю матери, взамен Деревнища пожаловал им пустошь Коробово (ныне — д. Коробово в Красносельском районе). В Коробове потомки Сусанина (или как их ещё называли — «коробовские белопашцы») и жили впоследствии несколько веков. В Коробове поселились Антонида и два ее сына — Даниил и Константин, от последних пошло два колена потомков Сусанина, и еще в XIX веке жители Коробова помнили, кто они — «Даниловичи» или «Константиновичи».
В числе других поселений деревня Коробово входила в приход, центром которого была церковь в близлежащем селе Прискокове. На кладбище у этой церкви, согласно преданиям коробовцев, и находится могила Антониды, умершей после 1644 года. Здесь же, наверняка, похоронены и внуки Сусанина — Даниил и Константин, и правнуки, и значительная часть других потомков Ивана Сусанина.
Постепенно численность «коробовских белопашцев» росла, во многом это была обычная деревня — большинство ее жителей занималось обыкновенными крестьянскими делами, некоторые —ювелирным ремеслом, некоторые летом уходили на Волгу в бурлаки. Коробовцы имели целый ряд льгот, в частности, в начале XIX века даже начальнику губернии, костромскому губернатору, если бы он захотел приехать в Коробово, пришлось бы брать разрешение на это в Петербурге, у министра двора.
В начале 50-х годов XIX века в Коробове по распоряжению Николая I за счет казны была построена каменная церковь во имя Иоанна Предтечи — святого, в честь которого был назван и Иван Сусанин. Освящена эта церковь была 11 декабря 1855 года. Для колокольни церкви отлили набор колоколов с барельефными изображениями членов царской семьи (где-то они теперь, эти колокола?).
Начиная с 1834 года, в программу встреч царей, периодически посещавших Кострому, неизменно входит и встреча с потомками Сусанина. В августе 1858 года Коробово специально посетил совершающий поездку по стране император Александр II. Последняя встреча коробовцев с царем Николаем II состоялась 20 мая 1913 года в парке губернаторского дома на Муравьевке (нынешняя поликлиника) во время пребывания его в Костроме по случаю торжеств в связи с 300-летием правления дома Романовых.
В XVIII веке Сусанина вспоминали (в искусстве, в политике) крайне редко. В условиях национального подъема, вызванного Отечественной войной 1812 года, интерес к личности легендарного крестьянина заметно возрастает. Вскоре после окончания войны с Наполеоном итальянцем К.Кавосом была написана опера «Иван Сусанин», премьера которой состоялась в Петербурге 19 октября 1815 года. Вскоре, в 1822 году, появилась и известная дума К.Ф.Рылеева о Сусанине. Вторая опера, где героем был Сусанин — первая русская классическая национальная опера, — создана М.И.Глинкой в середине 1830-х годов. Первоначально она, как и опера Кавоса, называлась «Иван Сусанин», но Николай I дал ей другое название — «Жизнь за царя». Премьера оперы Глинки состоялась в Петербурге 27 ноября 1836 года.
После пребывания в Костроме в 1834 году императора Николая II было решено соорудить памятник Сусанину в нашем городе. Памятнк был заложен на центральной площади, переименованной по такому случаю из Екатеринославской в Сусанинскую, 2 августа 1843 года, а торжественно открыт 14 марта 1851 года (напомню, что 14 марта — это день, в который Михаил Федорович дал свое согласие на царство). Автором памятника был известный скульптор того времени В.И.Демут-Малиновский, ректор Академии художеств. На гранитной колонне памятника находился бронзовый бюст Михаила Романова, а у подножья колонны — коленопреклоненная фигура Ивана Сусанина. О монархическом духе, в котором был выдержан монумент, немало писали после революции. И это правда, иным он, наверное, быть и не мог, но как явление искусства этот памятник-колонна был весьма интересен, он на редкость удачно вписался в ансамбль Сусанинской площади.
И в опере Глинки, и в памятнике в Костроме наглядно были отражены противоречия эпохи. Ведь национальный подъем после воины 1812 года переплетался с кризисом крепостнической системы, образ знаменитого крестьянина в этих условиях использовался различным общественными силами в политической борьбе.
Крестьянская реформа 1861 года в этом плане ничего существенно не изменила. Правящие круги по-прежнему творили настоящий, культ личности Сусанина, делая основной упор на монархическую, политическую сторону его подвига, провозглашая Сусанина символом «царелюбивого русского народа». Роковые последствия покушения революционера Д.В.Каракозова 4 апреля 1866 года на Александра II у решетки Летнего сада в Петербурге сыграли в этом свою известную роль. Дело в том, что, по официальной версии, Каракозов, стреляя в царя, промахнулся из-за того, что его толкнул оказавшийся рядом крестьянин Осип Иванович Комиссаров, происходивший из-под села Молвитина, т. е. приходившийся ближайшим земляком Сусанина. Так это было или не так — сказать трудно, но, вероятнее всего, спасение Александра II Комиссарову приписали. Среди задержанных оказался земляк Сусанина, и не обыграть это было нельзя. Каракозов, естественно, был повешен, его выстрел привел только к массовым арестам среди демократической общественности и усилил позиции реакции. Комиссарову же, провозглашенному «вторым Сусаниным», было пожаловано дворянство, к фамилии его была прибавлена почетная приставка «Костромской», его имя всячески восхвалялось. На общем фоне политической борьбы этого времени надо рассматривать и известное, повторенное в нескольких работах положение историка Н.И.Костомарова 18. Не отрицая существования личности Ивана Сусанина, Костомаров утверждал, что его подвиг — это позднейший вымысел. В самом выдвижении такой версии не было никакого криминала, право на самую необычную гипотезу — святое право каждого историка. Сам тот факт, что стало можно совершенно легально выдвигать такие предположения, — свидетельство того, как сильно изменилось русское общество после 1861 года. Но в конкретной ситуации 70-х и 80-х годов прошлого века реакция на выступление Н.И.Костомарова была преимущественно не научная, а политическая, был поднят большой шум, на историка навешали немало политических ярлыков (типа того, что вот дали свободу, теперь посягают на наши святыни). Хотя нельзя не заметить, что и сам Н.И.Костомаров, видимо, не удержался от того, чтобы не допустить политику в свое научное творчество. Один из основателей на Украине тайного «Кирилло-Мефодиевского братства» (членом которого был, например, и великий поэт Т.Г.Шевченко), Костомаров почти год просидел в Петропавловской крепости, а затем на 9 лет был сослан в Саратов; он получил возможность заниматься научной и преподавательской работой только после смерти Николая I. Все, что он написал о Сусанине, надо рассматривать как реакцию и на казенный культ знаменитого крестьянина, и на всю официальную историографию того времени. В главном Н.И.Костомаров был неправ, хотя этот случай лишний раз подтвердил пользу плюрализма мнений в науке. В полемике с оппонентом историки костромского края еще раз пересмотрели все материалы по сусанинской тематике, ввели в научный оборот много новых материалов.
Во время трагических событий 1-й русской революции имя Сусанина слишком часто мелькало «по ту сторону» баррикад. Наряду с Мининым имя Ивана Сусанина часто было знаменем крайне правой черносотенной реакции. К тому же в условиях кризиса начала XX века официальный культ личности Сусанина, как и любой культ, порождал снизу отрицательное (нигилистическое) отношение и к личности, и к подвигу этого человека. (Вроде: Сусанин — это холуй, который спас основателя кровавой романовской шайки). Так реальности начала XVII века переносились на реальности совсем другой эпохи. В начале XX века существовавшее в Костроме Александровское православное братство, занимавшееся благотворительной деятельностью в местах Костромской губернии, связанных с первыми Романовыми, приняло решение о возведении в Деревеньке близ Домнина на том месте, где, по преданию, стояла сусанинская изба, памятной часовни. Строительство ее началось в 1911 году, а торжественно освящена она была 20 октября 1913 года (на пояснительной доске, укрепленной ныне на часовне, ошибочно значится, что церковь построена в 1915 году) местным благочинным с причтами ближайших церквей — Домнина и Хрипелей. До революции ежегодно 29 августа (11 сентября по н. стилю) на Усекновение главы Иоанна Предтечи служилась панихида об упокоении души Ивана Сусанина 19.
Празднование 300-летия подвига Сусанина почти совпало с 300-летием правления Дома Романовых. В мае 1913 года в Костроме, в бывшем кремле, на том примерно месте, где в XVII веке находился двор Марфы Ивановны Романовой, был заложен монумент в честь романовского юбилея. На этом монументе среди многих других фигур должна была находиться и бронзовая фигура умирающего Сусанина, над которым склонялась фигура женщины — аллегорическое изображение России (к сожалению, начавшаяся через год война не дала возможности закончить до революции этот во всех отношениях интересный памятник).
Первые годы после революции отношение к Сусанину формально оставалось лояльным (хотя бы пример со стариком-сибиряком Ф. С. Гуляевым, заведшим в августе 1919 года отряд колчаковцев в болото и наряду с орденом Красного Знамени награжденным постановлением ВЦИК почетной фамилией «Сусанин»), но, по сути дела, новый строй выбрасывал память о Сусанине на свалку истории.
В сентябре 1918 года Сусанинская площадь в Костроме была переименована в площадь Революции. Тогда же, в сентябре, согласно Декрету Совнаркома от 12 апреля 1918 года «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг...», за подписями Ленина, Луначарского и Сталина, был наполовину разрушен и находящийся на площади знаменитый памятник Демут-Малиновского. С памятника была снесена колонна и обе фигуры — и Михаила, и Сусанина, — а взамен на постамент был установлен четырехгранный шатер, увенчанный красным флагом, и установлено четыре портрета: Маркса, Бебеля, Лассаля и Ленина.
Примерно тогда же была отправлена в переплавку за Волгу на завод ПЛО (вскоре получивший название «Рабочий металлист») наряду, с другими и бронзовая фигура Сусанина с почти оконченного романовского монумента, спустя несколько лет преображенного в памятник Ленину...
И все-таки официальное отношение к Сусанину в первые два десятилетия после революции было не то чтобы враждебное — к нему относились скорее как к чему-то допотопному, невообразимо далекому и чуждому новой социалистической эпохе. У нового времени были свои герои. Пренебрежительное отношение к Сусанину надо рассматривать на фоне общего негативного отношения к истории России, выразившегося в таких формах, как гонения на краеведов, разгром музеев, закрытие и массовое разрушение храмов, в том числе и тех, так или иначе связанных с памятью о Сусанине.
В 30-е годы была превращена в зерносклад сусанинская часовня в Деревеньке. Как писалось выше, была закрыта и также превращена в зерноскал Успенская церковь в Домнине (вновь, к счастью, открытая после войны), и при этом было уничтожено все находящееся при церкви старинное, кладбище, на котором, как думается, покоится прах нашего национального героя. В это же время осквернена и полуразрушена Троицкая церковь в с. Исупове, разрушена Преображенская церковь в с. Хрипели (от нее уцелела одна только колокольня, возвышающаяся над долиной речки Шачи). Такую же участь разделили и все церкви с. Молвитина — будущего Сусанина, включая и такую жемчужину русской культуры, как церковь Воскресения, с которой были сбиты все главы, а в храме устроен зерносклад.
Заброшена и осквернена была церковь в с. Прискокове (где, напомню похоронены дочь Сусанина Антонида и почти все другие его потомки), порушена церковь Иоанна Предтечи в Коробове — этот храм-памятник Ивану Сусанину.
Но времена менялись, к середине 30-х годов режим, все более и более напоминающий древневосточную деспотию, вспоминил кое-кого из исторических фигур, казалось бы, навсегда канувших со старой Россией в Лету: Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Петра I, Ивана Грозного... Причин для их возвращения было много: приближалась война, и нужно было вспомнить людей, защищавших Отечество в боях с иноземным врагом (прежние официальные герои — участники гражданской войны — для таких целей годились мало), но были и более глубинные причины, связанные с преобразованием самого режима.
Пришел черед возвращения и Ивана Сусанина. В газетах и журналах вновь замелькали материалы о Сусанине, в которых нигде не упоминался Михаил Романов и подвиг трактовался как обыкновенный патриотический поступок без конкретной подоплеки. Срочно (за 4 месяца) была восстановлена, точнее, переделана опера М.И.Глинки, с революции не шедшая на территории СССР. Из оперы были выброшены, естественно, все упоминания о царе Михаиле Федоровиче, об Ипатьевском монастыре и т. д. Премьера этой оперы, получившей название «Иван Сусанин», состоялась в Москве в Большом театре 27 февраля 1939 года.
27 августа 1939 года (в литературе встречается ошибочная дата — 1938 год) указом Президиума Верховного Совета РСФСР старинное село Молвитино, центр Молвитинского района, «по просьбам трудящихся» было переименовано в с. Сусанино.
Учитывая сложившуюся к концу 30-х годов систему власти в СССР, можно уверенно предположить, что все это делалось по прямому указанию И.В.Сталина.
Видимо, конкретным поводом к «возвращению» Сусанина были антипольские соображения: готовился раздел польского государства, готовился Пакт с Германией, решением Исполкома Коминтерна (на самом деле — по решению Сталина) в 1938 году была распущена польская компартия, действующая в Польше в подполье, тысячи и тысячи поляков, живших в СССР были арестованы только за свою национальность (хотя бы генерал Рокоссовский)... В этом раскладе старик Сусанин мог принести режиму пользу.
Нельзя не увидеть, что «возвращенный» в конце 30-х годов образ Сусанина, несмотря на всяческое умалчивание о царе Михаиле, был, по сути дела, глубоко монархичен и в чем-то воскрешал дореволюционные традиции восприятия Сусанина. Хотя сама легализация имени героя-крестьянина в целом была делом положительным.
Отечественная война вернула Ивана Сусанина новым поколениям окончательно, его образ в числе многих других теней славных предков помогал нашему народу в борьбе с германским фашизмом. Сусанин бесповоротно был возведен в разряд национальных героев, о нем нельзя было говорить иначе, как с добавлением почтительных эпитетов: «патриот земли русской», «народный герой», «мужественный русский крестьянин» и т. д. Можно говорить о возвращении определенного культа Сусанина — казенного и холодного, умалчивающего слишком о многом.
При внешних казенных почестях, воздаваемых имени героя, оставались полуразрушенными храмы сусанинской земли; в начале 50-х годов было начато осушение Чистого болота; подточенная коллективизацией, войной и послевоенным временем, исчезла с лица земли сусанинская Деревенька...
Несмотря на сопротивление части костромской общественности, в 1967 году в Костроме был установлен памятник И.Сусанину (скульптор Н.Лавинский) — холодный и малохудожественный, так и не ставший своим в ансамбле центра нашего древнего города.
Поворот к реальному, а не показному уважению нашего прошлого, в том числе и памяти о Сусанине, происходил медленно. В 1977 году получило статус «памятника природы» Чистое болото, чем оно было спасено от торфоразработок. Тогда же была отреставрирована мемориальная часовня в Деревеньке, начата и сейчас уже завершается реставрация церкви Воскресения в п. Сусанине, где ныне находится музей подвига Сусанина. В 1988 году, когда отмечалось 375-летие подвига, на возвышении над Чистым болотом, на месте бывшей деревни Анферово, был установлен памятный знак — огромный валун с надписью: «Иван Сусанин 1613», на редкость вписавшийся в пейзаж.
В последние годы окончательно сняты все негласные запреты на упоминание вместе с именем Сусанина имени первого царя из рода Романовых. В 1989 году была восстановлена постановка оперы «Жизнь за царя». 15 июля 1990 года впервые за более чем семь десятилетий отслужен был молебен у часовни в Деревеньке. Но и сделать, еще предстоит немало.
Самое главное состоит в том, что в отношении к Сусанину необходимо отказаться от каких-либо политических крайностей. Этого человека, жившего на рубеже XVI и XVII веков, надо воспринимать реально, т. е. таким, каким он был, без стыдливых оговорок, что, де, он, хотя и спас царя, но все-таки герой. Необходимо и здесь подходить с общечеловеческих позиций. Необходимо, наконец, и покаяние перед его памятью — и за все крайности в дореволюционное время, и за все, что было сделано после революции. Действительно, как бы сам Иван Осипович — православный, верующий крестьянин — посмотрел на разрушение храмов, на осквернение кладбищ, на исчезновение сел и деревень, на оскудение земли его родных мест?
Ну, а тайна, которая, вероятно, всегда будет витать над этим событием, над каждой его деталью — этот неотъемлемый спутник каждого исторического события, — станет будить мысль, поощрять к поиску.
kostromka.ru
