Первые пособия рекомендательной библиографии, то есть библиографические пособия, содействующие общему и профессиональному образованию, самообразованию, пропаганде научных и политических знаний, появились в конце XIX века. Тогда еще не было термина "рекомендательная библиография", но уже составлялись пособия, которые были призваны оказать влияние на читателя. В одних случаях указатель должен был привлечь внимание к монархической литературе, "оградить" читателя от идей и произведений, не угодных правящим классам, в других - заинтересовать передовых рабочих, учащуюся молодежь прогрессивной литературой. К последним относится, например, указатель Н. А. Рубакина "Среди книг". Еще в первую русскую революцию появились пособия большевистской рекомендательной библиографии. В целом же в дореволюционной России рекомендательная библиография не получила большого развития. Положение резко изменилось после Великой Октябрьской Социалистической революции. Культурная революция, осуществлявшаяся в нашей стране, резкое возрастание роли книги, тяга миллионов к образованию привели к тому, что значение рекомендательной библиографии как важного средства в приобщении к книге и образованию советских людей неизмеримо повысилось. К середине тридцатых годов рекомендательная библиография получает общее признание как один из основных видов библиографии по общественному назначению. В семидесятых годах рекомендательная библиография быстро развивается и совершенствуется. Ее центром является Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Она ежегодно выпускает много рекомендательных библиографических пособий, ведет большую научную и методическую работу в этой области, помогает другим библиотекам подготавливать рекомендательные указатели, списки и обзоры литературы. Рекомендательные библиографические пособия составляют все крупные библиотеки Советского Союза . §1. Читательское назначение пособий рекомендательной библиографии.
Пособия рекомендательной библиографии составляются для читателей с разной общеобразовательной и профессиональной подготовкой. Без четкого читательского назначения рекомендательный указатель не может быть полноценным. От такого назначения зависит отбор литературы для указателя, методы ее рекомендации. Иногда используется выражение "для широкого круга читателей". Оно слишком неопределенно. Молодые рабочие, только вчера ставшие к станку; студенты вузов; преподаватели литературы и истории, интересующиеся проблемами современных естествознания и техники, - широкий круг читателей. Библиографоведы пришли к выводу, что пособия рекомендательной библиографии надо составлять с учетом потребностей четырех основных читательских групп. К первой группе отнесены школьники (1 - 3-х классов, 4 - 5-х классов, 6 - 8-х классов). Вторую группу составляет юношество (учащиеся 9 - 10-х классов; учащиеся средних специальных учебных заведений; учащиеся других учебных заведений). Третья группа включает рабочих, колхозников, служащих малой и средней квалификации, в том числе рабочую молодежь. Четвертая группа состоит из квалифицированных специалистов всех областей народного хозяйства, рабочих высокой квалификации, кадров управления. Установив читательское назначение составляемого рекомендательного указателя, определяют его целевое назначение. Так, рекомендательный указатель для учащегося техникума может содействовать его самообразованию, расширить его профессиональные знания, быть подспорьем в его общественной работе и т.п. Когда решается, на какую тему составлять пособие рекомендательной библиографии, какую литературу в него включать, как ее охарактеризовать, обязательно учитывают читательское и целевое назначение подготовляемого издания. § 2. Использование пособий рекомендательной библиографии в книжной торговле.
Рекомендательные указатели, списки, обзоры литературы предназначаются в основном для библиотек. Именно на библиотеки возлагается помощь в выборе книги, квалифицированная консультация читателей. К тому же только в библиотеках можно найти публикации за прошлые годы, предлагаемые в рекомендательных библиографических пособиях. Эти пособия - основа для комплектования массовых библиотек, изучения их фондов, работы на абонементе и в читальном зале, ведения справочно-библиографической работы и т.д. Роль пособий рекомендательной библиографии в книжной торговле скромнее. С точки зрения книготорговца, у этих пособий есть два недостатка. Во-первых, в пособиях отражены не все книги, а только часть их. В ассортименте книжного магазина много изданий, которые по различным причинам в пособиях не отражаются. Во-вторых, пособия отстают от ассортимента магазина. Как правило, новая книга попадает в пособие спустя несколько месяцев, а то и лет, после ее выхода. В библиотеке эта книга сохранилась, в магазине она давно уже распродана. На этом основании книготорговцы считают, что рекомендательные библиографические пособия не представляют для них интереса. Но это не так. В книжной торговле использование методов рекомендательной библиографии дает хорошие результаты. Эти методы применяют в рекламно-библиографической работе. Пособия рекомендательной библиографии полезно использовать в книготорговой пропаганде, в работе с изданиями прошлых лет, распространение которых требует дополнительных усилий. Следует также учитывать, что книги, включаемые в рекомендательные пособия, тщательно отбираются. Естественно, что многие из них систематически переиздаются. Это произведения политической и художественной литературы, научно-популярные книги. Таким образом, рекомендательные пособия облегчают изучение значительной части ассортимента, его книготорговую пропаганду. § 3. Разновидности пособий рекомендательной библиографии.
По содержанию пособия рекомендательной библиографии делятся на универсальные, отраслевые, тематические и персональные. Особенно много рекомендательных пособий по художественной и политической литературе. Растет число пособий (это все 70-е годы), посвященных естественнонаучной тематике, актуальным проблемам промышленного и сельскохозяйственного производства ("В боях за Великий Октябрь", "Солдаты Дзержинского Союз берегут", "Советский Союз - друг народов Востока", "Воспитание детей в семье", "Эстетика и труд", В помощь садоводу", "Достижения советской архитектуры", "Физика для всех", "Рабочему о научно-техническом прогрессе", "Экономика сельскохозяйственного производства" и др.). Среди пособий, в которых преобладают тематические издания, отражаются книги и статьи за ряд лет, и, стало быть, они имеют ретроспективный характер. По структуре рекомендательные пособия также разнообразны. Преобладают рекомендательные указатели литературы. В них приводится аннотированный перечень литературы по определенной теме, отрасли знания, или художественной литературе. Чаще всего в указатель включаются произведения, рассчитанные на читателей второй, третьей и четвертой групп. Названия указателей достаточно точно раскрывают их содержание, а объем позволяет сделать вывод о числе включенных книг и статей1. Очень много рекомендательных указателей в эти годы выпускаются на атеистическую тему, например: "Аргументы против религии"; о Великой Отечественной войне: "Великий подвиг". Не всегда указатели, выпущенные пять и больше лет назад, сохраняют свою ценность. Необходимо дифференцированный подход, умение оценить, можно ли использовать определенный указатель в условиях конкретного книжного магазина. Рекомендательный обзор литературы отличается от указателя не только формой изложения - связный рассказ, а не аннотированный перечень книг и статей, - но и меньшим объемом. Рекомендательный обзор - "В глубине микромира"2 знакомит с научно-популярной литературой об основных идеях и экспериментах в области ядерной физике, об удивительных закономерностях, управляющих жизнью микромира, о достижениях физики элементарных частиц и ее загадках, над решением которых работают ученые. Всего в обзоре рекомендуется 21 книга и статья, значительно меньше, чем в большинстве указателей. Обзоры интересны, но в работе с покупателями их использовать сложно. Тема их обычно узка - по теме каждого обзора в магазине часто вообще нет ни одной книги или есть одна - две (но можно подготовить "Новинки"). От перечисленных пособий отличается круг чтения. По содержанию он, как правило, значительно шире указателей и обзоров. Круг чтения должен помочь читателю приобрести разностороннее и широкое представление о литературе основных разделов ассортимента. В первые послевоенные годы вышло два издания "Библиотеки. Самообразование" - многотомного круга чтения. Однако, "Библиотека" быстро устарела и не стала использоваться. Четыре крупнейших библиотеки страны - Государственная библиотека СССР имени Владимира Ильича Ленина, Государственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, Государственная публичная историческая библиотека и Центральная политехническая библиотека подготовили, а издательство "Книга" выпустило капитальный трехтомник "Книга о книгах". Это свод лучших книг, изданных в стране за последние годы, и составляющие основу круга чтения нашего современника. Библиотека имени в. И. Ленина издает серию "Круг чтения молодежи". Один из выпусков серии назван "Знать, соблюдать, охранять"3. В него вошли книги и статьи, знакомящие молодежь с социалистической законностью и советскими законами. В условиях библиотеки такое пособие незаменимо: ведь в библиотеке могут быть если не все, то большая часть рекомендуемых здесь книг и статей. Для книжного магазина такое пособие полезно для расширения кругозора самого продавца Широко распространяются так называемые малые формы пособий рекомендательной библиографии. Эти пособия рекомендуют лишь несколько книг и статей для точно установленной категории читателей. Планы чтения - представляют собой списки книг в наиболее целесообразной последовательности. Обычно списку литературы предшествует краткая характеристика темы, указывается значение той или иной проблемы или вопроса. Беседы о книгах - связный рассказ о книгах и проблемах, которым они посвящены. Беседы могут быть о нескольких или об одной книге. Памятка читателю - рекомендует минимум литературы, связанной с памятной датой, узким вопросом. Малые формы рекомендательной библиографии применяются в библиотеках в целях раскрытия фондов. Малые формы оперативны, удобны для индивидуальной работы. Их можно составлять непосредственно в библиотеке с учетом конкретного фонда и конкретного читателя. Они хорошо помогают формированию интересов читателей. Обычно в пособиях рекомендательной библиографии на титульном листе указывается тип, к которым они принадлежат.
§ 4. Этапы развития Советской рекомендательной библиографии. А. 20-30-е годы. С первых лет Советской власти партия и правительство проявляли особую заботу о развитии рекомендательной библиографии, призванной помочь в возможно короткие сроки приобщить массы трудящихся к культуре. Одной из первоочередных задач рекомендательной библиографии было оказание помощи в обучение грамоте взрослого населения. При непосредственном участии Н. К. Крупской Наркомпросом была составлена "Грамота гражданина" - программа занятий в школах неграмотных и малограмотных, включающая рекомендательные списки для преподавателей и учащихся. В задачи рекомендательной библиографии первых лет Советской власти входило оказание помощи библиотечному строительству. Некоторую помощь комплектованию библиотек оказывали примерные списки, регулярно составлявшиеся библиотечным подотоделом Наркомпроса для библиотек разного типа, изб-читален, сельских и рабочих библиотек. Новые задачи поставила перед культурно-просветительной работой гражданская война, которая, по словам Н. К. Крупской "повернула все дело на другие рельсы. Она потребовала прежде всего ответа на вопросы момента; нужна была агитация сильная, яркая. Это было орудием борьбы"4. В Красной Армии складывался аппарат политической и культурно-просветительной работы. Велась активная пропаганда книги. В частности здесь зародилась новая форма пропаганды в виде настенных списков-плакатов на остроактуальные темы, например: "За что мы воевали прежде и за что воюем сейчас", " Правда и ложь про коммунистов", "Орудие борьбы с голодом в наших руках". Требование политически активизировать рекомендательную библиографию наталкивалось на сопротивление части библиотечных работников. Многие крупные дореволюционные авторитеты библиотечного дела и библиографии продолжали отстаивать теорию надклассовости и аполитичности библиотечного дела. Новый этап развития рекомендательной библиографии начался после окончания гражданской войны, когда страна приступила к мирному строительству. Основным государственным учреждением, проводившим систематическую работу в области рекомендательной библиографии с 1920 по 1929 г. был Главполитпросвет, а в 1930 г. - Отдел массовой работы Наркомпроса. В 1921 году в Главполитпросвете был создан программно-библиографический отдел, в дальнейшем реорганизованный в библиографическое бюро. Возглавил его крупнейший советский библиограф-коммунист Лев Наумович Троповский (1855 - 1944 гг.). В задачи Главполитпросвета входило составление библиографических списков и программ по отдельным предметам для совпартшкол и в помощь самообразованию, а также указателей и списков к агитационным компаниям. Важнейшие агитационные компании были посвящены прежде всего вопросам экономического строительства. Автором многих указателей была Н. К. Крупская. Крупская Н. К. мастерски умела давать в аннотациях острую политическую оценку содержания, выделять самые важные положения и говорить о них предельно сжато. Методика аннотирования, разработанная Н. К. Крупской, сыграла большую роль в создании советской методики рекомендательной библиографии. Становлению и развитию рекомендательной библиографии. Расширению ее тематики, пропагандистских возможностей в немалой степени способствовали библиографические журналы Главполитпросвета. Первым из них был "Бюллетень книги" (1922 - 1923 гг.), в программной статье которого (№1) говорилось: "Библиография - не просто культурническое дело. Каким оно было до революции… Библиография имеет теперь строго определенные цели. Основываясь на идеологии коммунизма, она становится политпросветбиблиографией". Журнал заявил: "Мы хотим стать регулятором книжного пользования в нашей Республике". За время издания "Бюллетеня книг" сложился тип рекомендательного библиографического журнала, направленного, в первую очередь, в помощь библиотекарю. Он сочетал широко поставленную информацию о новых книгах, публикацию разнообразных библиографических материалов по актуальным темам политико-просветительной работы и пропаганды с задачей ограждения библиотек от идейно-порочной литературы, что было важно в связи с деятельностью частных издательств в период НЭП. В результате осуществления программы культурного строительства усилилась тяга все более широких слоев трудящихся к самообразованию. Новые задачи рекомендательной библиографии решались рекомендательным библиографическим журналом Главполитпросвета "Вестник книги" (1924 - 1925 гг.). Редакция "Вестника книги" писала в первом номере журнала: "Какой круг вопросов будет освещаться в нашем журнале? Все, что может служить для коммунистического просвещения". "Вестник книги", рассчитанный на всех культпросветчиков - от библиотекаря до работника ликбеза, ставил своей задачей помочь им ориентироваться в возрастающем потоке новых изданий. Много внимания журнал уделял работе деревенских политпросветов и библиотек. Рекомендательно-библиографический журнал "Что читать деревне" (1925 - 1928 гг.) целиком и непосредственно адресовался читателю-крестьянину, агроному, учителю, избачу. В журнале печатались списки на темы, интересовавшие крестьян. В задачи журнала входили также отбор и публикация отзывов крестьян о книгах. Библиографы Главполитпросвета кроме библиографических периодических изданий готовили к печати разнообразные по тематике рекомедательно-библиографические пособия, рассчитанные на малоподготовленных читателей. В этих пособиях получали отражение вопросы советского строительства, сельского хозяйства, художественная литература. При их создании было проявлено много творческой инициативы в разработке типов пособий, их оформления, в составлении методических указаний и т.п. В 1922 - 1923 гг. было выпущено рекомендательно-библиографическое пособие в помощь марксисткому образованию: "Программа по основным вопросам марксизма". Пособие в помощь общему самообразованию молодежи было составлено при совместной работе Н. К. Крупской и А. К. Тимирязева ("Какие знания нужны каждому молодому рабочему, крестьянину и красноармейцу", 1922 г.). рекомендательным библиографическим материалом в помощь самообразованию отводилось значительное место в журналах "Помощь самообразованию", "Красный библиотекарь", "Книгоноша", помещавших рекомендательные списки литературы по актуальным общественно-политическим вопросам, о Ленине и ленинизме, антирелигиозной тематике, по естествознанию, сельскому хозяйству, темам красного календаря, наиболее злободневным вопросам текущей политики. Кроме Главполитпросвета рекомендательные списки выпускали культотделы ВЦСПС, центральные и областные комитеты профсоюзов, в политорганах Красной Армии. Библиотечная общественность предлагает издавать в централизованном порядке аннотированную печатную карточку на новые книги. Использование таких карточек в каталогах должно было активизировать деятельность библиотек по раскрытию книжных фондов и руководству чтением. В 1925 году при Главполитпросвете организуется Бюро центральной каталогизации (БЦК), которое приступило к выпуску аннотированных карточек для каталогов массовых библиотек. С ноября 1925 г. начали выходить аннотированные печатные карточки, в каждой из которых приводились описание книги, краткая аннотация и индекс по таблицам десятичной классификации. В 1928 г. было принято постановление ЦК ВКПб "Об обслуживании книгой массового читателя". Библиографию партия рассматривала как "важнейшее орудие пропаганды массовой книги и помощи читателю". Массовым газетам и журналам постановлением вменялось в обязанность "регулярно печатать рекомендательные списки вновь выходящих книг, снабжать актуальные статьи указателями литературы и развернуть распространение массовой книги в качестве своих приложений. Наркомпочтелю организовать по радио библиографическую работу". Важную работу сыграло постановление ЦК ВКП(б) "Об улучшении библиотечной работы" (1929 г.). Требования ЦК партии превратить библиотеки в опорные базы повышения политического и культурного уровня читателей, их самообразования имели непосредственное отношение к развитию рекомендательной библиографии в условиях социалистического строительства. Б. 30-40-е годы.
Признанная выполнять сложные задачи, рекомендательная библиография нуждалась в серьезной перестройке. Отказ от элементарной агитации, свойственной рекомендательной библиографии 1920-х гг., требовал решения ряда вопросов методики, повышения квалификации кадров библиографов и т.д. Возникла необходимость в создании центра рекомендательной библиографии. В 1930-х гг. на базе бывшего библиографического отдела Главполитпросвета открывается Институт рекомендательной библиографии. Новый институт начал издание библиографического бюллетеня "Книга строителям коммунизма", выпускал аннотированные печатные карточки и рекомендательные указания. В 1931 г. Институт рекомендательной библиографии реорганизуется в Критико-библиографический институт и передается в систему ОГИЗа. Впервые в одном центре были объединены рекомендательная библиография и критико-библиографическая деятельность. Институт продолжал выпускать аннотированные печатные карточки и рекомендательные пособия к политическим компаниям и в помощь самообразованию. С 1934 г. вместо издания "Книга строителям коммунизма" начали выходить отраслевые критико-библиографические бюллетени "Общественно-политическая литература", "Художественная литература", "Техническая литература" и т.д. Справочно-библиографическое Бюро института составляло по заявкам библиотек тематические списки и выдавала справки о рецензиях на новые книги. В институте складывался квалифицированный коллектив специалистов. Однако институту не удалось превратиться в центр библиографической работы в стране. Влияние ОГИЗа, контроль со стороны Наркомпроса и других учреждений, руководивших библиотечным делом в стране, оказались недостаточным для решения задач, стоявших перед рекомендательной библиографией. Бюллетени запаздывали, отбор литературы в них не всегда был достаточно мотивированным. Институт сузил критико-библиографическую деятельность до потребностей издательств. Читатели и библиотекари необходимой помощи не получили. В 1935 г. он был закрыт. В 1932 г. начал выходить новый критико-библиографический журнал "Книга и пролетарская революция". Деятельность одного этого журнала превосходило по результатам все усилия Критико-библиографического института, успешно выполнялись задачи, сформулированные редакцией журнала в программной статье (1932 г., № 1). В "Книге и пролетарской революции" публиковались рецензии на книги по всем отраслям знания, критико-библиографические обзоры, а также статьи по проблемам теории и практики библиографии. Но решить все задачи, он конечно, не мог. В начале 1936 г. на базе Института библиотековедения и рекомендательной библиографии. Задачи, которые ставились перед этим учреждением, отражали основные направления развития рекомендательной библиографии второй половины 1930-х гг. Институт выпускал разнообразные тематические библиографические пособия рекомендательного характера, расширил издание аннотированных печатных карточек. На карточках указывались читательское назначение книги и предметная рубрика. С 1936 г. институт начал издание журналов: "В помощь сельскому библиотекарю и читателю" и "Что читать?". В 1938 г. эти журналы были объединены в один журнал "Что читать", выходивший до 1940 г. В нем сотрудничали видные ученые, педагоги, партийные и комсомольские работники, агрономы, врачи, работники издательств, критики, литературоведы. Журнал оперативно информировал библиотекарей и широкие круги читателей о новых книгах, помещал тематические рекомендательные списки и обзоры, методические материалы в помощь самообразованию. К редактированию и составлению библиографических пособий широко привлекались специалисты, институт внимательно прислушивался к отзывам библиотекарей. Однако потребности в рекомендательной библиографии продолжали возрастать и изданий института (15 - 25 названий в год) не хватало. Не справлялся институт и с разработкой теоретических и методических проблем рекомендательной библиографии, ослабевала его связь с практической работой библиотек по обслуживанию читателей. Стало очевидным, что решение в полном объеме новых задач рекомендательной библиографии не под силу одному учреждению. В 1940 году Научно-исследовательский институт библиоведения и рекомендательной библиографии был реорганизован в Центральный научно-методический кабинет Наркомпроса. Основная составительская и методическая работа в области рекомендательной библиографии постепенно переходила к государственным публичным библиотекам, которые начали выпуск рекомендательных библиографических пособий - сначала от случая к случаю, а затем все более систематически. Особую активность проявила Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Она приступила к подготовке многоотраслевого капитального библиографического труда "Книга о лучших книгах" в 60 выпусках, предназначавшегося в помощь самообразованию широких кругов читателей. В 1939 - 1941 годах вышли выпуски, посвященные античной литературе, астрономии и биологии. Другие библиографические издания в этот период предназначались в основном в помощь справочно-библиографической работе. Государственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина выпускала рекомендательные библиографические пособия по актуальным темам, в которых широко отражалась общественно-политическая и художественная литература. Государственная научная библиотека Высшего Совета Народного Хозяйства (ГНБ) в 1937 году предприняла выпуск серии рекомендательных брошюр "Что читать рабочему о своем производстве". Аналогичную работу проводила Государственная политехническая библиотека, которая кроме рекомендательных пособий для рабочих, выпускала указатели, рассчитанные на широкие круги читателей, интересующихся техникой в порядке самообразования. В. Послевоенный период.
В послевоенные годы рекомендательная библиография играла исключительно важную роль как одно из действенных средств политико-воспитательной работы. Сложилась определенная система учреждений в области рекомендательного библиографирования во главе с Государственной библиотекой СССР имени В. И. Ленина. Она разрабатывала новые типы пособий, оказывала методическую помощь библиотекам, выпускавшим рекомендательные указатели, издавала методические материалы, проводила совещания и семинары. В частности, большое значение для развития рекомендательной библиографии имели совещания библиотечных работников, проведенные в 1948 и 1952 годах. На них были заслушаны доклады ведущих сотрудников библиотеки имени В. И. Ленина. После совещания 1952 года наметились существенные сдвиги в издании рекомендательных пособий. В работу включились областные, краевые и республиканские, а также крупные универсальные и отраслевые библиотеки. Ряд пособий был издан Библиотекой имени В. И. Ленина совместно с крупными отраслевыми библиотеками. Важным мероприятием явилось издание типового "Каталога районной библиотеки", которое имело важное значение для восстановления библиотек, разрушенных и пострадавших в годы войны. Рекомендательная библиография вступила в более высокий этап своего развития. Постепенно складывается теория рекомендательной библиографии, обновляется ее методика, расширяется тематика. ЦК КПСС уделяет большое внимание развитию библиотечного дела в стране. В 1959 году выходит постановление "О состоянии и мерах улучшения библиотечного дела в стране"; проводятся ряд совещаний и конференций в 1960-х - начале 70-х годов. В 1961 году проводится совещание по рекомендательной библиографии; в 1965 году - научная конференция по рекомендательной библиографии; в 1972 году - совещание "Современные проблемы рекомендательной библиографии". В 1964 году вопрос о состоянии и задачах рекомендательной библиографии рассматривался на коллегии Министерства культуры СССР. В 1965 году была создана Проблемная комиссия по рекомендательной библиографии, задачей которой стало планирование и координация научных исследований. Все эти мероприятия способствовали развитию теоретической, методической и материальной базы рекомендательной библиографии. Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина приступила к широкому изданию рекомендательных указателей по технике для рабочих и инженерно-технических работников. Библиотека издала несколько крупных рекомендательных пособий художественной литературы, а также выполняла функции методического центра для библиотек РСФСР. Целый ряд рекомендательных указателей был издан Публичной исторической библиотекой РСФСР, Центральной политехнической и Центральной научной сельскохозяйственной библиотеками, Государственной библиотекой по народному образованию, Государственной Публичной научно-технической библиотекой СССР. Нередко были случаи содружества этих библиотек с крупными универсальными библиотеками. Рекомендательная библиография - важное звено в системе идеологической, идейно-воспитательной работы, орудие формирования всесторонне образованного. Гармонически развитого человека, средство пропаганды книги и руководства массовым чтением. Рекомендательная библиография как область библиографической деятельности включает 2 основных компонента. Рекомендательное библиографирование - создание рекомендательно-библиографических пособий и их использование в процессах пропаганды книги и руководстве чтением. Рекомендательность - это целенаправленная выборочность, избирательность по отношению к объектам библиографирования, четкая ориентированность библиографической информации на потребности конкретных читательских групп или отдельных читателей, активное влияние на содержание, структуру и цели чтения. В современной рекомендательной библиографии можно выделить два основных направления. Во-первых, рекомендательная библиография в помощь общему и профессиональному образованию и самообразованию, призванная содействовать подъему профессионального и общекультурного уровня подготовки кадров. Рекомендательная библиография является сегодня непременным элементом всех форм и этапов организованного обучения. Она содействует организации самостоятельной работы студентов над изучаемыми дисциплинами, обеспечивает внеклассное чтение школьников, какую бы подготовку ни получил человек в процессе организованного обучения, она не может быть достаточной. Жизнь требует постоянного обновления полученных в учебном заведении знаний. Речь идет о непрерывном образовании на протяжении всей жизни человека, которая во многом зависит от правильной организации самообразовательного чтения. В решении этой важной социальной проблемы активно участвует рекомендательная библиография. Задачи профессионального самообразования вытекают из необходимости постоянно повышать уровень подготовки кадров современного производства, работников науки и культуры, сферы обслуживания. Задачи рекомендательной библиографии в помощь общему самообразованию (политическому, политехническому, эстетическому) состоят в формировании, развитии и удовлетворении потребностей и интересов в углублении знаний по основам науки и техники, литературы и искусства, расширении кругозора. Во-вторых, рекомендательная библиография в помощь пропагандисткой, педагогической деятельности, которые сами ведут воспитательную работу в массах. Это лекторы, агитаторы, библиотекари, учителя. Рекомендательно-библиографические пособия играют здесь двойную роль: способствуют росту педагогического мастерства, расширению и углублению знаний своих непосредственных потребителей. Таким образом, эти группы потребителей, с одной стороны, используют библиографическую информацию в своих собственных целях, с другой - выступают в качестве посредников между рекомендательно-библиографическими материалами и читателями. В практике современной рекомендательной библиографии создано значительное число разнообразных рекомендательных пособий этого направления. Например, для библиотекарей - типовые каталоги библиотек, сборники методических и библиографических материалов; для лекторов и пропагандистов - серия указателей "В помощь лектору"; для учителей средней школы - указатели по школьным курсам истории, обществоведения, по актуальным проблемам современности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
В конечном итоге задача рекомендательно-библиографического обслуживания - воздействовать на читательскую активность личности. Необходимыми предпосылками успешной реализации этих целей является: > общая положительная оценка произведений печати, выделяющая его из всей массы печатной продукции для первоочередной пропаганды; > выяснение интересов и потребностей читателя; > установление соответствия произведения возможностям читательского восприятия. Библиотекарь - как посредник между рекомендательным пособием и читателем, руководитель чтением. В конкретной работе по руководству чтением библиотекарь опирается на непосредственное, живое общение с читателем. Исходя из конкретных потребностей читателя, использует методы рекомендательного библиографирования. Объектами рекомендательно-библиографического обслуживания являются широкие круги читателей, определенные группы и отдельные читатели. Основные источники рекомендательно-библиографического обслуживания служат рекомендательные пособия, а в более широком смысле - фонд библиотеки. Рекомендательные пособия не несут перспективной информации и не могут использоваться в текущем комплектовании. Их роль велика в докомплектовании фондов. Рекомендательные пособия помогают выявить пробелы в комплектовании, степень актуальности состава и содержания фондов; разработать конкретный тематический план и картотеку докомплектования. Таким образом, использование рекомендательной библиографии помогает сформулировать полноценный по содержанию активно действующий фонд библиотеки.
Список использованной литературы.
Осипов В. О. Основы библиографии и изучения книги. - М.: "Книга". 1976. С 62-69. Библиография. Общий курс. /Под ред. доктора педагог. наук проф. О. П. Коршунова. Учеб. Для ст-тов библиотечных фак-тов ин-тов культуры, пед. вузов и ун-тов. - М.: "Книга", 1981. - С. 187-194; С. 207-212; С. 227-229; С. 298-322, С. 462-471. 1 Новейшая история. Рек. указ. лит. для учителей сред. школы. М., "Книга", 1974. 172 с. (Гос. публ. ист. б-ка РСФСР). 35 000 экз. 44 к. и др. 2 Успенская Г. В. В глубине микромира. Рек. обзор лит. М., "Книга", 1974. 16 с. (Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. Новое в науке и технике). 3 Гурболикова О. А., Зятькова Л. И., Прохоров В. П. Знать, соблюдать, охранять. М., "Книга", 1971. 144 с. (Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. Круг чтения молодежи). 4 Крупская Н. К. Перспективы политпросветработы. - Пед. соч. 10-ти т. М., 1959, т. 7. с 105. 1
5
www.ronl.ru
Современное научное знание шагнуло далеко вперед.
Но что же произошло с библиографией? Сегодня появись сомнения в том, является ли она наукой в подлинном смысле этого слова, или мы имеем лишь с ремеслом, мастерством.Своеобразие состоит здесь в том, что, в отличие от традиционных определений, собственно библиография (библиографические пособия) более осторожно и более точно названа но наукой, а особым видом вспомогательной научной литературы. В состав книговедения у К. Р. Симона входит не вся библиография, а только библиографическая наука (дисциплина). В характеристике последней слово “теория” вообще по фигурирует. Все сводится к “методам и приемам”, т. е. к конкретной библиографической методике. И это не случайно. Будучи выдающимся историком библиографии, крупным библиографом-практиком, К. Р. Симон вместе с тем, а может быть, и благодаря этому недооценивал значение общей теории библиографии или, как он говорил, теории “в узком смысле слова”, выясняющей сущность, задачи, виды библиографии , и другие общие проблемы. Он считал, что интерес к такого рода проблемам был характерен для библиографов второй половины XVIII - начала XIX в. Затем эти вопросы “постепенно но столько находили окончательное разрешение, сколько снимались с очереди другими, менее общими, по более близкими к запросам библиографической практики”. По мнению К. Р. Симона, к середине XIX в. общетеоретические проблемы вытесняются проблемами методическими, а в конце XIX в. начинает все больше привлекать к себе внимание история библиографии. “В конечном итого, нужно признать, что методика и история библиографии развивались и развиваются успешнее, чем теория библиографии в узком смысле слова”. Исторические констатации К. Р. Симона вполне справедливы, но они не учитывают перспективы, вытекающей из закономерностей развития всякого научного знания, Возврат к общетеоретическим проблемам на новой методологической и фактической основе является неизбежным следствием предшествующих исторических ступеней развития библиографической науки. В отечественном библиографоведении симптомы нового этана достаточно отчетливо проявились уже в 20-х - начало 30-х гг. Затем этот процесс несколько замедлился. Концом периода теоретического затишья в бнблиографоведении можно считать середину 50-х гг.. С этого времени процесс становления теории библиографии как науки развивается, может быть, недостаточно быстро, но неуклонно. Раскрытие этих вопросов стало целью данной работы.История библиографии как науки и современность
Почти до середины XIX века все общественные науки были еще в младенческом состоянии. И даже естественные науки еще только начинали определяться.
Применительно к научно-вспомогательной библиографии научные элементы труда библиографа-составителя наиболее конкретно и аргументированно раскрыты в статьях Д.Д. Иванова. Рассматривая научно-вспомогательную библиографию как “функцию науки”, говоря о научном характере ее задач и методов, Д.Д. Иванов приходит к общему выводу, что библиография “сама но себе является наукой”. Правда, в дальнейшем он уточнил этот тезис: библиография - это не специальная наука, а органическая часть любой науки и в совокупности составляет органическую часть всей науки в целом. Это правильное и весьма существенное уточнение, так как во всех своих работах Д.Д. Иванов убедительно показывает, что библиография реализуемая в форме библиографических пособии, охватывает по существу лишь начальный, подготовительный этап всякого научного исследования, связанный с “суммированием литератур” по предмету исследования. На этом этапе библиография “как бы дублирует работу самого научного работника с книгой” и тем самым в огромной степени облегчает эту работу и обеспечивает ее высокое качество. Причем библиография сама по себе “но создает системы фактов или понятии как наука”, оставляя эту главную научную задачу той науке, которую она обслуживает. Но из этого следует, что сколько бы мы ни называли собственно библиографию наукой, на самом деле действительная наука только начинается там, где кончается библиография. Таким образом, признание научно-вспомогательной библиографии органической частью науки или определенной ступенью, этапом всякого научного исследования действительно говорит о ее научном характере, о наличии элементов научного труда в деятельности библиографа-составителя, но не может служить достаточным основанием для общей квалификации научно-вспомогательной библиографии как научной дисциплины, не говоря уже о библиографии в целом (включая другие ее участки, но связанные непосредственно с обслуживанием науки).Описательный метод, который преобладал тогда в естествознании, является лучшим мерилом уровня, на котором стояли естественные науки. Шло накопление фактического материала - и почти исключительно накопление.
Несмотря на все слабости, концепция, рассматривающая библиографию в целом как вспомогательную научную дисциплину, изучающую и форме указателей произведения печати, обнаруживает удивительную живучесть. Один из активных ее сторонников в наши дни - Д. Ю. Теплов. Он рассматривает библиографию как “вспомогательную научную дисциплину, исследующую первичные документы с точки зрения их идентификации, анализа тематики, основного фактического и теоретического материала и сравнительной оценки. Путем систематизации и обобщения этого материала библиография выявляет закономерности разлития первичного потока. Цель библиографии как прикладной дисциплины - удовлетворение (путем создания вторичных документов) различных потребностей в информации разнообразных общественных групп и отдельных читателей”. Теоретические обобщения были только в форме слабых опытов.Библиография была на таком же уровне. Она накопляла фактический материал, описывала его в соответствии с установившимися требованиями (время от времени варьируя их), и это почти всех удовлетворяло.
Основной текст разделён на главы. Если текст достаточно объёмный, то главы дополнительно делятся на параграфы. Главы можно заканчивать выводами, хотя для реферата это не является обязательным требованием. Главы и параграфы реферата нумеруются. Точка после номера не ставится. Номер параграфа реферата включает номер соответствующей главы, отделяемый от собственного номера точкой, например: «1.3». Заголовки не должны иметь переносов и подчеркиваний, но допускается выделять их полужирным шрифтом или курсивом.
А потому библиография считалась наукой, как и додарвиновская зоология.
Во 2-й половине XIX в. все науки сделали громадный шаг вперед. Описательный метод уже перестал удовлетворять повышенным требованиям усложнившейся жизни.
В дореволюционной России академическая позиция исчерпывающе-описательной книговедческой науки библиографии занимала доминирующее положение, но никогда не была общепризнанной. Особенно серьезное противодействие она испытывала в связи с постепенным расширением и дифференциацией общественной роли библиографической деятельности. Этому способствовало возникновение демократического (рекомендательно-педагогического) направления в библиографии, ориентированного на широкого читателя, развитие справочно-библиографического обслуживания не только в научных, но и в публичных библиотеках. Библиография неуклонно вовлекалась в сложную сферу общественной жизни, что, в частности, выразилось в появлении первых ростков социал-демократической, а затем и большевистской библиографии. Все вместе взятое вело к обострению противоречий между представителями “чистой” науки библиографии и “общественниками”, связывающими свое понимание библиографии с публицистикой, критикой, с руководством народным чтением, т. е. в конечном итоге с задачами развития ” рекомендательной библиографии. Нужны были обобщения накопленного материала, выводы, выяснение закономерностей изучаемых явлений. Без этого тормозилось дальнейшее развитие самих наук и было неизбежно отставание их от жизни. К понятию "наука" стали относиться строже.После изобретения книгопечатания слово “библиография” не употреблялось и было вновь использовано в 17 в. во Франции Л. Жакобом де Сен-Шарлем (1608 - 1670), монахом Ордена камелитов, в названии справочника “Парижская библиография” (1640-1650 гг.). Библиографами стали называть составителей “инвентарей”, “описей”, “реестров” книг с целью их учета как ценного имущества. С возрастанием общественной роли печати расширились функции библиографии. Термин приобрел многозначный характер. Им стали обозначать различные сферы и явления: одну из частных научных дисциплин о книге и книжном деле; библиографическую деятельность; ее продукцию - различные библиографические пособия. В практической деятельности часто в качестве синонимов термина “библиография” выступают такие термины, как “каталог”, “обзор”, “указатель”, “библиотека” и другие; например, термин “каталог” использован в заглавии ранних библиографических списков ярмарочных каталогов в Германии, “библиотека” - в названии трудов К.Геснера и Ф. Лаббе и др. Долгое время библиография практиковалась предельно широко и отождествлялась с понятиями книговедение, библиология, библиогнозия, библиософия, библиополия и др. В таком смысле библиографию рассматривали М.Денис, Л.Кост, Ф.Лэр, Э.Г. Пеньо о др. Кост и Пеньо первыми в начале 19 в. попытались разграничить библиологию как общую науку о книге и книжном деле и библиографию как частную книговедческую дисциплину. Взгляд на библиографию как научную дисциплину, отождествляемую с широко понимаемым термином “книговедение”, утвердился в Западной Европе на рубеже 18 - 19 вв., в России - в первой четверти 19 в. (В.Г. Анастасевич, В.С. Сопиков и др.). Библиография как область научно-практической деятельности трактовалась в трудах Н.М. Лисовского.Библиография осталась на прежнем уровне, не двигаясь вперед. Она продолжала ограничиваться описательным методом, идя по прямой линии традиционного накопления фактического материала.
На этом же уровне она остается и до настоящего времени.
На протяжении 19 - 20 вв. продолжалась полемика по вопросу определения библиографии и ее места в системе научных дисциплин о книге. Полисемия исходного термина, не устраненная до настоящего времени, неизбежно повлекла за собой многозначность производных понятий, а неоднозначность их трактовки привела к тому, что в Российской Федерации был утвержден ныне действующий терминологический ГОСТ 7.84 “Библиографическая деятельность. Основные термины и определения”, в котором понятие “библиография” вообще отсутствует. Большинство современных специалистов склоняется к определению библиографии как области научно-практической деятельности по созданию и использованию библиографической информации в целях воздействия на потребление произведений печати в обществе. Для устранения полисемии библиографии рекомендуют в других значениях использовать термины “библиографическая работа”, “библиографическое пособие”, “библиографическая запись” и др. Научная дисциплина, изучающая теорию, историю и методику библиографии, называется библиографоведением. В отечественной теории библиографии книговедческая концепция библиографии в наиболее завершенной форме разработана А.И. Барсуком, разграничившим понятия библиография и библиографоведение. Предложена также документографическая концепция библиографии (О.П. Коршунов и др.), оперирующая вместо понятий “книга” и “книжное дело” терминами “документ” и “система документальных документаций”[1]. Она отстала. И уже не является наукой в современном смысле этого слова.Но библиография может выйти из застойного состояния, она может двинуться вперед и стать полноправной наукой. Для этого нужно историческое осознание библиографии и на этой основе теоретическое осознание существа и методов библиографии, а также пересмотр ее методов.
В статье “Советская теория библиографии в 20-е-30-е годы” М. А. Брискмаи следующим образом прокомментировал цитату из доклада Л.П. Гребенщикова на I библиографическом съезде, в которой речь идет о теоретической библиографии: “Это положение о теории библиографии как части единого понятия библиографии, а не как особой науки, стоящей рядом с практической библиографической деятельностью (или даже над ней), было полезно для советской библиографии и в развитом виде пошло в будущую систему основных ее принципов”. Тут же в подстрочной сноске осуждается позиция И.Г. Маркова, И.И. Решетинского и В.Т. Вытяжкова, “объективно ведущая к разрыву библиографии как единого целого, к противопоставлению науки - теории, имеющей предметом изучение практической библиографической деятельности, и самой этой деятельности... Достойны сожаления эти попытки возродить то, что давно ужо отвергнуто в ходи разлития советской библиографии”. Что тут можно сказать? Напомним только, что теория развития и функционирования библиографии как сложного общественного явления не может быть частью или разделом самого явления. Теория “извлекается” из объекта исследования (в данном случае библиографии кате практической деятельности) силою теоретического мышления, она абстрагирует и фиксирует наиболее существенные свойства и отношения объекта и как научная дисциплина (сколько бы против этого ни возражал М.Л. Брискман) стоит рядом или даже “над” практической библиографической деятельностью, хотя это и не означает никакого “противопоставления”) одного другому.Наряду с этим не следует поддаваться гипнотизирующим нас заклинаниям со стороны некоторых представителей общепризнанных наук. Следует дать трезвый отчета требованиях, которые предъявляются к науке.
Библиография как наука находится в процессе становления.
Теперь необходимо остановиться на важном моменте, с учетом которого в свое время можно было бы избежать многих недоразумений и сделать дискуссию более плодотворной. Дело в том, что рассмотренные точки зрения в действительности не противостоят друг другу как несовместимые. Все они более или менее правильны, но лишь в определенных отношениях. Библиографическая деятельность в целом образует чрезвычайно сложное по своей структуре общественное явление. Ее нельзя однозначно квалифицировать как деятельность либо научную, либо практическую. Но именно так в большинстве случаев поступают сторонники рассмотренных нами точек зрения. Между том в реальной жизни научно-познавательная деятельность по отделена от трудовой общественно-практической деятельности людей. Это единство отчетливо обнаруживается и в области библиографии. Именно оно затрудняет общую однозначную квалификацию библиографии (наука или не наука!) и служит источником, питающим представление о библиография в целом как о научной дисциплине. На основании какого же критерия можно отличить научно-познавательную деятельность от практической? Решающую роль в этом аспекте играют различия в результатах деятельности. Результат научно-познавательной библиографической деятельности - научное знание, которое (как и всякое научное знание) существует только в форме высказываний, фиксирующих определенные научные положения, доказательства, выводы и т. д. Результат практической библиографической деятельности - библиографические материалы (пособия), предназначенные для читателя. Поэтому наукой в строгом смысле является библиографоведение. Собственно библиографию правильнее квалифицировать как практическую деятельность. Однако различие это весьма условно, поскольку в силу отмеченной выше неотделимости научно-познавательной деятельности от практической составление библиографического пособия может нести в себе элементы научно-исследовательского характера и эти элементы (иногда в скрытом виде) запечатлеваются в библиографическом пособии. Но библиография, бесспорно, относится к научному знанию.Научное знание и наука, как известно, не синонимы, что нередко забывается.
Систематика растений - научное знание, но не наука, - отдел ботаники.
И.И. Решетинского в целом поддержали. И. И. Баренбаум, Б. Л. Бухштаб, В. Ф. Васильев, В. Т. Вытяжков, В. А. Николаев а также редакция сборника “Советская библиография”. Обсуждение заметно осложнилось из-за излишней прямолинейности суждений И. И. Решетинского, хотя в основе его постановка вопроса была правильной. Методологическая неточность И. И. Решетинского заключалась в том что он сознательно пытался обосновать тождество понятии “наука” и “теория” и неявно исходил из представления о несовместимости науки и практики в понятии “практическая деятельность”. В результате у пего получилось, что библиографическая деятельность - это только “практика” и никакого отношения к научной деятельности не имеет. Наукой же является только теория библиографии, изучающая практику.
Пушкиноведение - научное знание, но не наука.
Каковы признаки научного знания в библиографии?
Во-первых, научные цели и задачи, Во-вторых, объект, которым является книга, произведение печати.
Заслуживает ли этот объект научного изучения?
Если объектом научного знания могут быть пауки, мухи и всякие мошки, то непонятно, почему книга - величайшее орудие культуры и классовой борьбы - не может быть объектом научного знания?
В-третьих, библиография пользуется научными методами.
Уже в 20-х гг. в среде советских библиографов восторжествовали взгляды, согласно которым любая библиографическая работа должна базироваться на научных основах и в этом смысле “...но существу никакой грани между так называемыми научной библиографией и библиографией практической нет, библиография как описательная, так и рекомендательная должны в своих заданиях руководствоваться потребностями жизни и запросами, предъявленными к ним научной и практической деятельностью...”.
Если взять только одну каталогизацию, в которой преобладают технические моменты, то и она требует определенной системы научных методов, хотя бы и примитивного свойства. Но в отдельных случаях каталогизация (например, нелегальной революционной литературы) обусловлена серьезным исследованием.Аннотация - уже результат более или менее углубленного исследования книги. Никто не сомневается, что рефераты и рецензии - по существу научная работа.
Нормы оформления титульного листа могут зависеть от принятых на кафедре стандартов. Поэтому рекомендуется познакомиться с работами предшественников-студентов старших курсов. Тем не менее существует общепринятый стандарт оформления титульного листа реферата. А хорошую аннотацию написать сплошь и рядом труднее, чем реферат и рецензию. Если же на практике аннотации сплошь и рядом никуда не годятся, то это вопрос качества работы, а не существа дела. Аннотирование требует знания соответствующего вопроса, знания литературы вопроса, а нередко и многого другого.Систематика - сложнейший научный процесс, на вершинах своих смыкающийся с философией. Правда, нередко систематика в библиографии уподобляется тасованию колоды карт, но это опять же вопрос качества работы, а не существа дела.
Д.Д. Иванов правильно указывает на ограниченность общих теоретических концепций, рассматривающих библиографию либо как деятельность только практическую, как “какое-то ремесло, ряд операции с книгой, не имеющий ничего общего с наукой”, либо как самостоятельную книговедческую научную дисциплину, специальная задача которой - “изучение книг как памятников культуры”. Вместе с тем его собственная точка зрения на библиографию, взятую в целом, непоследовательна. Она сводится к тому, что научно-вспомогательная библиография является органической частью самой науки, а рекомендательная библиография составляет “вид культурно-просветительной работы”. Кроме того, существует общая государственная библиография. Объединить эти виды библиографии в нечто общественно целостное нельзя. “Абстрактное и замкнутое направление теоретической мысли достигло кульминационной точки в мысли о надстройке над библиографией еще особой науки о библиографии как особом общественном явлении...”. Одновременно признается, что между различными участками библиографической деятельности “имеется много общего в принципиальном, методическом и теоретическом отношениях, что дает возможность говорить об общей теории библиографии”, в которой “должны быть полностью учтены принципиальные особенности (можно было бы сказать - природа) каждого вида библиографии, связанные с ее назначением”. Однако вполне очевидно, что такого рода общая теория библиографии не может быть ни чем иным, как “надстройкой” над библиографией в виде “особой науки о библиографии как особом общественном явлении”.Но одним из важнейших и основных отделов библиографического знания является разыскание материала, если оно производится не механическим способом. Оно требует обширной эрудиции и определенного метода ассоциирования разного рода явлений и обобщения.
Теоретические разногласия между сторонниками различных точек зрения на библиографию в целом вновь выступили наружу и стали предметом широкого обсуждения в ходе известной дискуссии конца 50 - начала 60-х гг., вызванной появлением техникумовского и вузовского учебников но общему курсу библиографии. Непосредст венным поводом для полемики в рассматриваемом направлении послужила статья II. И. Решетинского “О теории и практике библиографии”. В этой статье отстаивалось следующее основное разграничение: “Библиография - практическая деятельность по информации, о произведениях печати и их пропаганде среди читателей... Наряду с библиографической практикой существует теория библиографии. Она представляет собой научную дисциплину, предметом изучения которой является практическая деятельность по информации о литературе и по пропаганде литературы среди читателей”[4].Представим себе хороший, особенно хронологический указатель метеорологической литературы.
Год за годом он фиксирует нарастание количества книг и статей. В каталогизационных записях сменяются авторы, появляются новые темы, новые термины, новые страны, районы и географические пункты, Выясняется последовательность и преемственность изучения. Каждая книга и статья фиксирует определенный шаг вперед, а в порядке исключения в некоторых случаях застой или даже шаг назад. Все это - материал для истории развития метеорологий.
Если же мы имеем такой же указатель, но с аннотациями, написанными специалистом, то еще шире развертывается картина развития метеорологии, как науки.
Если кроме обычных адресных сведений, необходимых для научно-производственных целей специалисту, мы добавим в каталогизационных записях издателей, типографии, тиражи, мы увидим центры издания метеорологической литературы, узнаем учреждения и лица, оказавшие содействие ее опубликованию, увидим также степень распространения этой литературы, ее читаемость и потребность в ней.
В работах ретроспективного или обзорного характера возникает необходимость упоминания того или иного издания. В том случае, если в список включаются библиографические сведения об изданиях, с которыми слушатель непосредственно не знакомился, в библиографической записи указывается источник сведений, из которого взяты данные об издании (по форме: «Цит. по ...» или «Приводится по ...»).Библиография метеорологической литературы, таким образом, не только дает материал для изучения физических явлений в атмосфере, но и для истории культуры.
До истории культуры узкому специалисту-метеорологу мало дела; ему даже мало дела и до истории его науки (известно, как еще недавно наблюдалось пренебрежительное отношение со стороны некоторых специалистов), но это не столь важно: независимо от этого явления остается незыблемым положение, что никакая наука успешно не может развиваться без изучения своей истории.
Особый вид научной литературы, вспомогательный для любой науки и практической деятельности и имеющий особое значение, для истории культуры.
История литературы изучает историю идей - это верно. Ее интересуют носители идей - общественные классы и их представители. Библиография это не изучает. Она лишь использует наблюдения и выводы истории литературы, политической истории и т.д. Библиография изучает книгу как источник и как пропагандиста идей.
Метабиблиография (как и другие метадисцпплппы) должна изучать предмет и структуру исходной дисциплины, выяснять ее логические основы, взаимосвязь с другими дисциплинами и т. д.”. Д. Ю. Теплов вкладывает в понятие “метабиблиография” такой смысл, который позволяет объединить в ней две научные дисциплины, одна из которых (назовем ее условно библиографической теорией книги) непосредственно изучает книгу - предмет исходной дисциплины, формулирует выводы и закономерности этой дисциплины, другая представляет собой теорию функционирования библиографии, т. е.Ошибка библиографов заключается в том, что (они) хотят во что бы то ни стало обособиться и мыслить библиографию вне других наук, как науку над науками, а дают большей частью посредственные, ремесленного типа справочники.
Необходимо подчеркнуть, что, возникнув задолго до Октябрьской революции, разногласия между представителями “научной” и “практической” библиографии продолжались и в первые годы Советской власти. Острота проблемы объяснялась сопротивлением, которое оказывали представители традиционно-описательной школы тенденциям, связанным с общественной необходимостью вовлечь библиографию в решение практических образовательных, воспитательных, хозяйственных и других задач социалистического строительства, с постановкой вопроса о классовом, партийном подходе к содержанию и задачам библиографической деятельности.Застой в библиографии происходит от того, что ее мыслят преимущественно в форме указателей, как сумму справочников по литературе. Это приводит к техницизму, к ремесленности, регистратуре.
Из библиографии выжимается самое существо ее, душится живое дыхание.
Роль теории библиографии осмысливается Д. Ю. Тепловым следующим образом: “В настоящее время общепринято, что у каждой науки существует или должна существовать своя теория - метатеория. Успешно развиваются такие дисциплины, как метаматематика, метахимия, аналогично этому вполне уместно вместо теории библиографии говорить о метабиблиографии.
Книга превращается в мертвую вещь.Тем не менее, форма указателей не исключает возможности движения библиографии вперед.
Во-первых, библиографы слишком склонны к механической обработке материала, и, во-вторых, как правило, не доводят свою работу до конца: разыскали материал, описали его внешние признаки, даже неплохо иной раз аннотировали, систематизировали, составили превосходные вспомогательные указатели и таким образом дали хороший справочник - и делу конец.
Таким образом, библиография безусловно лишалась статуса научной дисциплины и рассматривалась как область практической (но не научной) деятельности. Теория библиографии из раздела единой науки библиографии превращалась в самостоятельную научную дисциплину, изучающую и обобщающую библиографическую практику.
Но дальше и начинается самая интересная научная работа: обобщения и выводы.
Мы похожи на тех ботаников, которые ограничивают свою работу собиранием и описанием гербариев. Если бы только к этому сводилась роль ботаника, она не была бы наукой, Это кардинальный вопрос. В. И. Ленин в своей рецензии на 2-й том "Среди книг" Рубакина писал:"...дать разумный "обзор русских книжных богатств" и "справочное пособие" для самообразования и библиотек нельзя иначе, как в связи с историей идей", Приведем пример.
Библиограф разыскивает, описывает и систематизирует литературу 60-х годов, Это - первая стадия его работы.
Рекомендуется включать также библиографические записи на цитируемые в тексте работы документы и источники фактических или статистических сведений (в этом случае подстрочные или внутритекстовые библиографические ссылки не оформляются).
Далее он делает статистические подсчеты в самых разнообразных разрезах. Например, он узнает, что в 60-е годы сильно возрастает процент социально-экономической и естественноисторической литературы и падает процент религиозной литературы.Затем библиограф изучает состав учтенной литературы по отдельным категориям; например, кроме тематики, идеологическая направленность, читательская установка, тиражи, цены, оформление.
Во-вторых, уже тогда рассматриваемое деление содержало в себе оттенок дифференциации по целевому и читательскому назначению: библиография для специальных научно-исследовательских целей (научно-вспомогательная) и популярная, воспитательно-пропагандистская (рекомендательная).
Наконец, все это приводит в связь с общественно-политическим и научным движением 60-х годов и дает широкую и яркую картину истории печати 60-х годов.
Библиографию отдельных наук можно рассматривать как часть истории соответствующих наук.
Таким образом в действительности процесс составления библиографических пособий будучи частью практической библиографической деятельности вместе с том содержит в себе несомненные компоненты исследовательского труда и в этих своих аспектах (и только в них!) библиография сама по себе может рассматриваться как деятельность научная. В таком именно смысле рассматривают библиографию, например Г. М. Марковская и Д. Ю. Теплов, но неточность их в том, что частное необоснованно распространяется на всю библиографию.
А история отдельных наук - тоже история; она входит как в историю соответствующих наук, так и в историю науки в целом, которая, в свою очередь, входит в состав истории культуры.Таким образом, библиография специальная относится к соответствующим наукам, но поскольку входит в их историческую часть, она является частью истории культуры; именно частью, изучающей историю печати (а если угодно, то и письменности) как средства пропаганды.
Любые виды библиографической деятельности и ее результаты (библиографические пособия), взятые в целом, представляют собой вполне достойный объект для самостоятельной научной дисциплины, каковой и является библиографоведение, включающее в себя историю, теорию, методику и организацию библиографии. В этом смысле обнаруживается “рациональное зерно”, исходная правильность постановки вопроса о разграничении теории и практики, получившего в упоминавшейся выше статье И.И. Решетннского в целом верное, по недостаточно точное освещение. Тем самым определяется место и универсальной библиографии и библиографии в целом.Можно возразить, что такая история печати в целом будет простой компиляцией, сделанной притом не специалистом. Но ведь компиляции получаются нередко и у специалистов. Дело в знаниях и в таланте.
Ни один зоолог не может быть специалистом по всем отраслям зоологии, именно: по орнитологии, ихтиологии, энтомологии, паукам, гадам и т.д. и тем не менее известны многочисленные общезоологические труды далеко не компилятивного характера. Это во-первых. А во-вторых, ошибочно думать, что если одному лицу не по силам охватить весь круг своей научной дисциплины, то и научной дисциплины не может существовать.
Различать - это не значит противопоставлять. Без ясного осознания различии между теорией библиографии (как научной дисциплиной) и библиографией (как областью практической деятельности) невозможно выяснить ни действительные взаимоотношения между ними, ни специфику решаемых и выполняемых ими задач и функций.
Никакая наука не создается одним лицом. Каждая наука создается и развивается широким коллективом. И библиография не может быть исключением. Итак, библиография имеет:свой объект - книгу, печатные произведения как материализованную идеологию; как средство пропаганды идей;
свой метод, существование которого никем не отрицается;
свои обобщения и выводы, которых пока почти никто не делает, но которые должны делаться.
Следовательно, библиография может стать научной дисциплиной. Правда, библиография не может устанавливать каких-либо законов, но и география, и история литературы и другие науки также никаких законов не устанавливают.
Реферат состоит из введения, основного текста, заключения и списка литературы. Реферат при необходимости может содержать приложение. Каждая из частей начинается с новой страницы.
Наука - система знаний, И это не чуждо библиографии, которая может и должна стать системой знаний о произведениях печати как идеологических памятниках, коллективном пропагандисте и коллективном организаторе.
Реферат (от латинского «referre» - докладывать, сообщать) - небольшая письменная работа, посвященная определенной теме, обзору источников по какому-то направлению. Обычно целью реферата является - сбор и систематизация знаний по конкретной теме или проблеме.
Имея дело с культурно-историческим памятником, пользуясь историческим методом, библиография входит в состав истории культуры и может занять свое место в ряду исторических дисциплин.Один библиограф 50-х годов сравнивал библиографа с чичероне, который в "могильном склепе указывает, какой где спит покойник".
Для того чтобы понять как родители относятся к школе, то важно для начала охарактеризовать современных родителей, возрастная категория которых весьма разнообразна. Не смотря на это большую часть из них составляют родители, которые относятся к поколению девяностых годов, которые отличаются тяжелым временем для всего населения.
Но я ничуть не хочу уподоблять книгу покойнику, а библиографа чичероне могильного склепа. Задачи библиографа - воскресить покойников, помочь читателям освоить культурное наследство, как задача историка воскрешать, приводить в связь и обобщать факты гражданской истории. Это не значит, что я призываю библиографов к обработке только литературы, отошедшей в историю.В ходе выполнения работы студент не только получает сведения в определенной области, но и развивает практические навыки анализа научной литературы.
История отнюдь не исключает современности.Каждый истекший день есть уже история. И каждый текущий день завтра становится историей. Книга отражает только пройденный день. Но каждый пройденный день является шагом в будущее. Граней нет; и нет надобности строить их искусственно. Исторический метод гарантирует более углубленную, а следовательно, более эффективную обработку материала[1].
Существующие разногласия в признании научного статуса библиографии
| Библиография как наука в понимании В.С. Сопикова и В.Г. Анастасевича |
| Основные характеристики библиографии | В.С.Сопиков | В.Г.Анастасевич |
| 1. Базовый термин и его определение | “Библиография (книгоописание), или основательное познание о книгах, составляет существенную часть истории народного просвещения. |
unit.photogdz.ru
ПЛАН
Введение… 2
История библиографии как науки и современнность… 2
Существующие разногласия в признании научного статуса библиографии… 5
Новые проблемы библиографии… 18
Заключение… 21
Источники… 22
Библиография в давние времена была наукой, потому что ее состояние соответствовало тогдашним научным требованиям, — она была на таком же (приблизительно) уровне развития, на каком были и другие науки.
Современное научное знание шагнуло далеко вперед. Но что же произошло с библиографией? Сегодня появись сомнения в том, является ли она наукой в подлинном смысле этого слова, или мы имеем лишь с ремеслом, мастерством. Раскрытие этих вопросов стало целью данной работы.
Почти до середины XIX века все общественные науки были еще в младенческом состоянии. И даже естественные науки еще только начинали определяться.
Описательный метод, который преобладал тогда в естествознании, является лучшим мерилом уровня, на котором стояли естественные науки. Шло накопление фактического материала — и почти исключительно накопление. Теоретические обобщения были только в форме слабых опытов.
Библиография была на таком же уровне. Она накопляла фактический материал, описывала его в соответствии с установившимися требованиями (время от времени варьируя их), и это почти всех удовлетворяло.
А потому библиография считалась наукой, как и додарвиновская зоология.
Во 2-й половине XIX в. все науки сделали громадный шаг вперед. Описательный метод уже перестал удовлетворять повышенным требованиям усложнившейся жизни. Нужны были обобщения накопленного материала, выводы, выяснение закономерностей изучаемых явлений. Без этого тормозилось дальнейшее развитие самих наук и было неизбежно отставание их от жизни. К понятию «наука» стали относиться строже.
Библиография осталась на прежнем уровне, не двигаясь вперед. Она продолжала ограничиваться описательным методом, идя по прямой линии традиционного накопления фактического материала.
На этом же уровне она остается и до настоящего времени. Она отстала. И уже не является наукой в современном смысле этого слова.
Но библиография может выйти из застойного состояния, она может двинуться вперед и стать полноправной наукой. Для этого нужно историческое осознание библиографии и на этой основе теоретическое осознание существа и методов библиографии, а также пересмотр ее методов.
Наряду с этим не следует поддаваться гипнотизирующим нас заклинаниям со стороны некоторых представителей общепризнанных наук. Следует дать трезвый отчета требованиях, которые предъявляются к науке.
Библиография как наука находится в процессе становления. Но библиография, бесспорно, относится к научному знанию.
Научное знание и наука, как известно, не синонимы, что нередко забывается.
Систематика растений — научное знание, но не наука, — отдел ботаники.
Пушкиноведение — научное знание, но не наука.
Каковы признаки научного знания в библиографии?
Во-первых, научные цели и задачи, Во-вторых, объект, которым является книга, произведение печати.
Заслуживает ли этот объект научного изучения?
Если объектом научного знания могут быть пауки, мухи и всякие мошки, то непонятно, почему книга — величайшее орудие культуры и классовой борьбы — не может быть объектом научного знания?
В-третьих, библиография пользуется научными методами. Если взять только одну каталогизацию, в которой преобладают технические моменты, то и она требует определенной системы научных методов, хотя бы и примитивного свойства. Но в отдельных случаях каталогизация (например, нелегальной революционной литературы) обусловлена серьезным исследованием.
Аннотация — уже результат более или менее углубленного исследования книги. Никто не сомневается, что рефераты и рецензии — по существу научная работа. А хорошую аннотацию написать сплошь и рядом труднее, чем реферат и рецензию. Если же на практике аннотации сплошь и рядом никуда не годятся, то это вопрос качества работы, а не существа дела. Аннотирование требует знания соответствующего вопроса, знания литературы вопроса, а нередко и многого другого.
Систематика — сложнейший научный процесс, на вершинах своих смыкающийся с философией. Правда, нередко систематика в библиографии уподобляется тасованию колоды карт, но это опять же вопрос качества работы, а не существа дела.
Но одним из важнейших и основных отделов библиографического знания является разыскание материала, если оно производится не механическим способом. Оно требует обширной эрудиции и определенного метода ассоциирования разного рода явлений и обобщения.
Представим себе хороший, особенно хронологический указатель метеорологической литературы.
Год за годом он фиксирует нарастание количества книг и статей. В каталогизационных записях сменяются авторы, появляются новые темы, новые термины, новые страны, районы и географические пункты, Выясняется последовательность и преемственность изучения. Каждая книга и статья фиксирует определенный шаг вперед, а в порядке исключения в некоторых случаях застой или даже шаг назад. Все это — материал для истории развития метеорологий.
Если же мы имеем такой же указатель, но с аннотациями, написанными специалистом, то еще шире развертывается картина развития метеорологии, как науки.
Если кроме обычных адресных сведений, необходимых для научно-производственных целей специалисту, мы добавим в каталогизационных записях издателей, типографии, тиражи, мы увидим центры издания метеорологической литературы, узнаем учреждения и лица, оказавшие содействие ее опубликованию, увидим также степень распространения этой литературы, ее читаемость и потребность в ней.
Библиография метеорологической литературы, таким образом, не только дает материал для изучения физических явлений в атмосфере, но и для истории культуры.
До истории культуры узкому специалисту-метеорологу мало дела; ему даже мало дела и до истории его науки (известно, как еще недавно наблюдалось пренебрежительное отношение со стороны некоторых специалистов), но это не столь важно: независимо от этого явления остается незыблемым положение, что никакая наука успешно не может развиваться без изучения своей истории.
История литературы изучает историю идей — это верно. Ее интересуют носители идей — общественные классы и их представители. Библиография это не изучает. Она лишь использует наблюдения и выводы истории литературы, политической истории и т.д. Библиография изучает книгу как источник и как пропагандиста идей.
Ошибка библиографов заключается в том, что (они) хотят во что бы то ни стало обособиться и мыслить библиографию вне других наук, как науку над науками, а дают большей частью посредственные, ремесленного типа справочники.
Застой в библиографии происходит от того, что ее мыслят преимущественно в форме указателей, как сумму справочников по литературе. Это приводит к техницизму, к ремесленности, регистратуре.
Из библиографии выжимается самое существо ее, душится живое дыхание. Книга превращается в мертвую вещь.
Тем не менее, форма указателей не исключает возможности движения библиографии вперед.
Во-первых, библиографы слишком склонны к механической обработке материала, и, во-вторых, как правило, не доводят свою работу до конца: разыскали материал, описали его внешние признаки, даже неплохо иной раз аннотировали, систематизировали, составили превосходные вспомогательные указатели и таким образом дали хороший справочник — и делу конец.
Но дальше и начинается самая интересная научная работа: обобщения и выводы.
Мы похожи на тех ботаников, которые ограничивают свою работу собиранием и описанием гербариев. Если бы только к этому сводилась роль ботаника, она не была бы наукой, Это кардинальный вопрос. В. И. Ленин в своей рецензии на 2-й том «Среди книг» Рубакина писал: "… дать разумный «обзор русских книжных богатств» и «справочное пособие» для самообразования и библиотек нельзя иначе, как в связи с историей идей", Приведем пример.
Библиограф разыскивает, описывает и систематизирует литературу 60-х годов, Это — первая стадия его работы. Далее он делает статистические подсчеты в самых разнообразных разрезах. Например, он узнает, что в 60-е годы сильно возрастает процент социально-экономической и естественноисторической литературы и падает процент религиозной литературы.
Затем библиограф изучает состав учтенной литературы по отдельным категориям; например, кроме тематики, идеологическая направленность, читательская установка, тиражи, цены, оформление.
Наконец, все это приводит в связь с общественно-политическим и научным движением 60-х годов и дает широкую и яркую картину истории печати 60-х годов.
Библиографию отдельных наук можно рассматривать как часть истории соответствующих наук. А история отдельных наук – тоже история; она входит как в историю соответствующих наук, так и в историю науки в целом, которая, в свою очередь, входит в состав истории культуры.
Таким образом, библиография специальная относится к соответствующим наукам, но поскольку входит в их историческую часть, она является частью истории культуры; именно частью, изучающей историю печати (а если угодно, то и письменности) как средства пропаганды. Тем самым определяется место и универсальной библиографии и библиографии в целом.
Можно возразить, что такая история печати в целом будет простой компиляцией, сделанной притом не специалистом. Но ведь компиляции получаются нередко и у специалистов. Дело в знаниях и в таланте.
Ни один зоолог не может быть специалистом по всем отраслям зоологии, именно: по орнитологии, ихтиологии, энтомологии, паукам, гадам и т.д. и тем не менее известны многочисленные общезоологические труды далеко не компилятивного характера. Это во-первых. А во-вторых, ошибочно думать, что если одному лицу не по силам охватить весь круг своей научной дисциплины, то и научной дисциплины не может существовать. Никакая наука не создается одним лицом. Каждая наука создается и развивается широким коллективом. И библиография не может быть исключением. Итак, библиография имеет:
1) свой объект — книгу, печатные произведения как материализованную идеологию; как средство пропаганды идей;
2) свой метод, существование которого никем не отрицается;
3) свои обобщения и выводы, которых пока почти никто не делает, но которые должны делаться.
Следовательно, библиография может стать научной дисциплиной. Правда, библиография не может устанавливать каких-либо законов, но и география, и история литературы и другие науки также никаких законов не устанавливают.
Наука — система знаний, И это не чуждо библиографии, которая может и должна стать системой знаний о произведениях печати как идеологических памятниках, коллективном пропагандисте и коллективном организаторе. Имея дело с культурно-историческим памятником, пользуясь историческим методом, библиография входит в состав истории культуры и может занять свое место в ряду исторических дисциплин.
Один библиограф 50-х годов сравнивал библиографа с чичероне, который в «могильном склепе указывает, какой где спит покойник». Но я ничуть не хочу уподоблять книгу покойнику, а библиографа чичероне могильного склепа. Задачи библиографа — воскресить покойников, помочь читателям освоить культурное наследство, как задача историка воскрешать, приводить в связь и обобщать факты гражданской истории. Это не значит, что я призываю библиографов к обработке только литературы, отошедшей в историю. История отнюдь не исключает современности.
Каждый истекший день есть уже история. И каждый текущий день завтра становится историей. Книга отражает только пройденный день. Но каждый пройденный день является шагом в будущее. Граней нет; и нет надобности строить их искусственно. Исторический метод гарантирует более углубленную, а следовательно, более эффективную обработку материала[1].
| Библиография как наука в понимании В.С. Сопикова и В.Г. Анастасевича |
| Основные характеристики библиографии | В.С.Сопиков | В.Г.Анастасевич |
| 1. Базовый термин и его определение | “Библиография (книгоописание), или основательное познание о книгах, составляет существенную часть истории народного просвещения… Помощью ее науки и изящные искусства гораздо удобнее распространяются и достигают своего совершенства. Она из тех словесных произведений ума человеческого составляет, так сказать, всемирную библиотеку, открытую для каждого… Не только показывает состояние и постепенное распространение наук вообще, образует вкус читателей к хорошим сочинениям, но притом и на самую книжную торговлю имеет весьма благодетельное действие...” “Библиография из всех человеческих познаний есть самая пространнейшая наука” | Библиография — “книгоописание, или наука знать книги и по их содержанию полагать в приличных разрядах по общей, или принятой системе”(ссылка к заглавию. — А.А.Г.), “то есть: изображение сущности всех сочинений по их предметам” ...“Итак библиографию можно почесть сокращенною библиотекою, систематически представляющую ученые труды какого-либо народа, или вообще всего ученого света… Она… содержит в себе другие премногие пользы и выгоды не только для посвятивших себя ученому состоянию, для коих она необходима, но и для ищущих одного удовольствия в чтении книг, как путеводительница и наставница в выборе оных” |
| 2. Цель, социальное назначение библиографии | Показывать состояние и постепенное распространение наук вообще, образовывать вкус читателей к хорошим сочинениям, “любопытное юношество, жаждущее всякого рода познаний имеет в нем (библиотекаре и библиографе; “все, что сказано было о библиографе, относится совершенно и к библиотекарю”) надежного и просвещенного руководителя, открывающего ему чистейшие источники”, “главное упражнение состоит в познании книг вообще, в ученой истории и во всем том, что относится к искусству книгопечатания” | “Знать книги”, “извлечь из множества книг содержание и дать об них суд”, систематизировать (классифицировать) их “по содержанию”, “путеводительница и наставница в выборе” книг (“оных”). Быть не компилятором, а “нитью Ариадны, руководствующею в неисходимом лабиринте толико многих и толико различных мнений разных веков и умов, иногда об одном предмете… Лучше не иметь никакого проводника, нежели иметь ложного” |
| 3. Объект и предмет, или содержание библиографии | Книги вообще, “так сказать, всемирная библиотека, открытая для каждого”, “ученая история”, “искусство книгопечатания”, “библиография из всех человеческих познаний есть самая пространнейшая наука”, “посвятившему себя оной беспрестанно надлежит заниматься рассмотрением сочинений как древних, так и новейших писателей. Языки, логика, критика, философия, география, хронология, история, палеография и дипломатика суть самые необходимые для него науки. Он не менее oбязa^ знать историю книгопечатания, славных типографщиков, издателей, и все производство типографическое… Но краткость нашей жизни представляет невозможность одному человеку достигнуть совершенства во всех знаниях, касающихся до библиографии...” “При сем первом опыте российской библиографии, науки совершенно новой в нашем отечестве, почитаю за нужное показать различие между библиографом, библиофилом, библиотафом, библиоманом, библиотекарем” | “Множество книг”, “сокращенная библиотека, систематически представляющая ученые труды какого-либо народа, или вообще всего ученого света”, “библиография” как “наука о книгах соделалась отраслью человеческих познаний и наукою тем важнейшею, что она вещественно заключает в себе все прочие; ибо все прочие содержатся в книгах”, “она заслуживает название науки истинно энциклопедической, по которой в стяжавшем оную предполагаются обширные и всеобщие познания. По сему понятию к ней относятся сведения о словах библиографических, о тиснении истории, и принадлежностях сего искусства, об архивах, рукописях, медалях, древностях и проч., о знатнейших библиотеках, о разных изданиях, о издателях, о славнейших типографах и книгопродавцах, о разных книго-хранилищных системах; словом о всем, что только принадлежит к умопроиз-ведениям” |
| 4. Структура библиографии | Единое понятие “библиография” в широком современном смысле “книговедения”, хотя пока еще чисто интуитивно осознается относительная самостоятельность библиографии как части книжного дела | Библиография, “как и прочие науки, разделяется 1) на общую и частную”: общая — представляет труды “вообще всего ученого света”, частная — “ученые труды какого-либо народа”, 2) “Библиография, или книгоописание, однако же только в теснейшем смысле”, т.е. “со стороны ее практики, или в отношении ее к одним сочинениям”. “Ее теория, или библиология (книгословие). Сию можно почесть философиею первой, так как есть философия ботаники, химии и проч., или вышнею библиографией” |
| 5. Методы библиографии как способы достижения поставленной цели | Познание книг и всего того, что относится к искусству книгопечатания, ученой истории, книгоописание, составление (сочинение и напечатание) полных каталогов, “для вновь выходящих книг… особые критические журналы”, “обстоятельные сведения о полезных, редких и любопытных книгах, не по одним только их заглавиям и формату, но и по их содержанию...”, “он должен иметь искусство делать описания редких и любопытных сочинений, верно означать заглавия, год и место издания, имя сочинителя и типографщика оных, что иногда находится в заглавии, а иногда в посвящении, предисловии, дозволении, и нередко в послесловии и заключении”. В качестве примера — труды Новикова, Бакмейстера, Шторха и Аделунга, свой “Опыт российской библиографии” | Знать книги, книгоописание, “но как для сего неудовлетворительны будут одни названия книг, то ему предлежало бы иметь по крайней мере точное о них понятие, дабы сделать сравнение, а из того вывесть свое заключение, которое послужило бы ответом”, “извлечь из множества книг содержание и дать о них суд”, “узнать всеобщее состояние и в особенности каждую степень наук”, “она должна быть сверстницею, если не чадом повременных изданий… А сии-то трудолюбивые пчелы, с умножением книгохранилищ и по мере вновь издаваемых творений, посвятившие свои труды и время, чтоб извлекая содержание, или сущность оных, судом своим предохранить других от обмана, по пышным только названиям книг, могут почесться основателями библиографии” |
Доктор педагогических наук А.В.Соколов размышляет над концепцией, изложенной в монографии. Предоставляя слово рецензенту, редакция поздравляет Людмилу Викторовну Астахову с присуждением ей звания доктора педагогических наук и с награждением Почетным дипломом Всероссийского конкурса научных работ по библиотековедению, библиографии и книговедению 1997-1998 гг. за настоящую монографию.
Кто из нас не хотел бы расцвета библиографической теории и практики в третьем тысячелетии! Поэтому пафос исследования Л.В.Астаховой не может не вызвать заинтересованного сочувствия. Автор не ищет легких путей и не уклоняется от научных споров. Л.В.Астахова защищает тезис, прямо скажем, спорный: библиография (наша, российская) — научное явление! Монография Л.В.Астаховой — выдающийся вклад в нашу библиографическую науку. Покоряет научная эрудиция и библиографический патриотизм, мужская логика и женственная мягкость суждений, изысканность письменной речи и стремление «дойти до сути».
Исследователь-догматик, выдвинув тезис «библиография — наука», начал бы прямолинейно внедрять его в сознание читателя. Л.В.Астахова действует тоньше. Она говорит о «гипотетическом включении библиографии в число наук» и пытается выяснить, «обладает ли библиография (как часть) свойствами науки (как целого)»? Если бы библиография была научным явлением, рассуждает она, то библиографирование было бы научной деятельностью, библиографическое знание — научным знанием, а библиографический метод — научным методом. Далее она последовательно верифицирует, проверяет все эти гипотезы. Монография в целом представляет собой диалог типа «вопрос — ответ». Ставится вопрос, касающийся той или иной стороны научного статуса библиографии, и ученый дает на него ответ. Проследим, каким образом Л.В.Астахова верифицирует гипотезу, что библиография представляет собой науку.
1. Апелляция к авторитетам. Демонстрируя завидную эрудицию, автор приводит весьма категоричные и остроумные высказывания классиков библиографии от В.С.Сопикова и В.Г.Анастасевича до Н.М.Лисовского, А.М.Ловягина, М.Н.Куфаева, Н.В.Здобнова, которые единодушно утверждали, что библиография — это наука, хотя и несколько отставшая в своем развитии от других наук. Не забывает она и о скептиках. В целом выясняется, что до советской власти российская интеллигенция считала библиографическую деятельность разновидностью научных занятий, а фундаментальные библиографические пособия — научными трудами. Однако Л.В.Астахова понимает, что авторитетные заявления классиков — еще не доказательство того, что библиография осталась наукой в наши дни. Времена изменились, изменились критерии научности, поэтому нужно сопоставить этапы развития библиографии с этапами развития науки. Если библиография и наука развивались синхронно и взаимосвязанно, то этот факт можно считать доводом в пользу научной природы библиографии.
2. Сравнительный анализ эволюции науки и библиографии. Следуя современным философам и историкам науки, Л.В.Астахова выделяет три стадии эволюции научной мысли: классическая наука (XVII — XIX вв.), неклассическая наука (начало ХХ в. — современность), неонеклассическая наука (современность) и соответствующие этим стадиям три формы самосознания науки (онтологизм, гносеологизм, методологизм). Далее выясняется, что имеются аналогичные по срокам и формам самосознания стадии эволюции библиографии: классическая, неклассическая, неонеклассическая библиография. На классической стадии была общепринята формула «библиография — наука»; на стадии неклассической библиографии, когда библиографическая деятельность стала массовой профессией, ее стали относить к практике, а не к науке; теперь пришел черед неонеклассической стадии. Какие трансформации библиографии сулит она?
Неонеклассическая стадия науки и, соответственно, библиографии играет важную роль в исследовании Л.В.Астаховой. Если на этой стадии произойдет такой пересмотр критерия научности, который позволит включить библиографию в состав науки, то будет получен весомый аргумент в пользу тезиса «библиография — наука». Л.В.Астахова обнаруживает искомые аргументы в концепции неонеклассической науки философа В.В.Ильина. Опираясь на его труды, она делает вывод, что «новые идеалы неонеклассической науки позволяют по-новому, более лояльно отнестись к проблеме научного статуса библиографии»[1].
Фактически в основе его концепции лежит позиция классического прагматизма конца XIX в.: научно (истинно) то, что полезно. Я не думаю, что у В.В.Ильина много единомышленников, и мы являемся свидетелями становления экзотической «неонеклассической» стадии научной мысли. Пока в философии и истории науки признаются две стадии: классическая, или «малая» наука (с Галилея в начале XVII в. до Анри Пуанкаре в начале ХХ в.) и неклассическая, или «большая наука», возникшая в ХХ в. и сделавшая «научными сотрудниками» миллионы людей.
Можно и нужно говорить о необходимости гуманитаризации мировоззрения научных сотрудников, занятых в «большой науке» (их сейчас 5 млн), но это не означает отказа от познания объективной истины. И уж совсем нет никаких оснований связывать гуманизацию науки и человечества в целом в грядущем столетии с «либерализацией критериев научности» по отношению к библиографии.
3. Опора на теоретические представления об Универсуме человеческой деятельности (УЧД) и герменевтическом универсуме. Понятие УЧД введено в библиографический оборот, как известно, Н.А.Слядневой. Под УЧД она понимает метасистему библиографии, представляющую собой «всю сложноорганизованную, динамичную совокупность некогда существовавших, актуальных в наши дни и прогнозируемых в будущем видов (отраслей) человеческой деятельности»[2].
Если бы удалось показать, что библиография в своем научном, а не практическом обличии имеет существенное значение для функционирования УЧД, это послужило бы убедительным оправданием библиографии — науки. Но при одном условии: УЧД — феномен, ранее науке неизвестный.
Л.В.Астахова вводит понятие «герменевтический универсум» (вся совокупность текстов или смыслов, взятых в аспекте их понимания). Этот универсум объявляется объектом библиографии. При этом не уточняется, имеются в виду документированные или недокументированные тексты. Очевидно, что введение неологизма «герменевтический универсум» оправдано в том случае, если в науке нет тождественных понятий.
Далее говорится, что в отличие от других гуманитарных наук библиография особым образом взаимодействует с УЧД и герменевтическим универсумом. Ее предметом служат: «УЧД как производитель и потребитель герменевтического универсума (объектный способ формулирования предмета) или проблема рационализации УЧД с помощью системы библиографического знания как научного знания о предметной, функциональной и исторической структурах герменевтического универсума (проблемный принцип формулирования предмета)»[3].
В этих изящных и логически выверенных формулировках можно заметить две недоговоренности.
Во-первых, нужно иметь в виду, что всякая практика, подобно науке, имеет свой объект и предмет. Объектом библиографической практики, бесспорно, является герменевтический континуум, т.е. совокупность текстов, а предметом — взаимодействие с УЧД с целью его рационализации. В поисках предмета и объекта науки Л.В.Астахова обнаружила объект и предмет практики, причем оказалось к тому же, что они совпадают. Это совпадение можно трактовать двояко: либо как свидетельство того, что есть только библиографическая наука, а практики нет, либо как свидетельство того, что есть библиографическая практика, в которой растворена наука. Обе трактовки не внушают оптимизма.
Во-вторых, для того, чтобы получить признание «большой науки», следует доморощенную библиографическую терминологию перевести на общепринятый научный язык. Что такое «Универсум человеческой деятельности»? Это — мир культуры, ибо некультурная человеческая деятельность типа бессознательных физиологических процессов для библиографии интереса не представляет. Мир культуры включает три рода элементов: культурную деятельность, представляющую собой деятельность по созданию, хранению, распространению, освоению опредмеченных и распредмеченных искусственных смыслов; субъекты, осуществляющие культурную деятельность; культурное наследие — совокупность социально признанных текстов (культурных ценностей). УЧД можно отождествить с миром культуры в целом, а можно — с культурной деятельностью, но в том и в другом случае введенное Н.А.Слядневой понятие дублирует распространенные культурологические понятия. Неологизм «герменевтический универсум» совпадает с понятием «культурное наследие». Если перейти на общенаучный язык, получаем тривиальную истину: библиография — одна из отраслей культуры, причем скорее обеспечивающая (инфраструктурная), чем обеспечиваемая. В этом выводе сложно увидеть аргументы в пользу научного статуса библиографии.
4. Анализ сходства и различия научной и библиографической деятельности. Л.В.Астахова делает акцент на различиях и предпочитает оттенять специфику библиографического мышления, библиографического языка, библиографической логики и методологии. Надо признаться, что этот раздел произвел на меня наиболее глубокое впечатление содержательностью, доказательностью, продуманностью, межнаучной энциклопедичностью, затаенной эмоциональностью. Это апофеоз библиографоведческой мысли. Говорится, конечно, и о сходстве, или, как предпочитает выражаться Л.В.Астахова, изоморфизме библиографического и собственно научного познания. Однако интеллектуальные стандарты библиографического творчества настолько превышают требования к познавательной деятельности в других отраслях науки, культуры и искусства, что библиографию просто не с чем сравнивать.
Особенно впечатляет принцип адекватности библиографического познания, который, как подчеркивает Л.В.Астахова, специфичен именно для библиографии. Адекватность библиографического знания требует интерпретации, т.е. содержательного познания и понимания: предметного ядра герменевтического универсума, его дисциплинарного, проблемного и методологического аспектов, т.е. универсального энциклопедизма; социально-деятельностных, социально-организационных и деятельностно-коммуникационных аспектов сферы функционирования герменевтического универсума, т.е. социального механизма создания, хранения, распространения и освоения текстов, образующих культурное наследие; эволюции хроноструктурных ритмов и алгоритмов герменевтического универсума.
Есть ли реальные библиографические труды, удовлетворяющие принципу адекватности? Можно назвать «Опыт российской библиографии» В.С.Сопикова, «Литературу русской библиографии» Г.Н.Геннади, «Библиографию русской периодической печати» Н.М.Лисовского и другие труды эпохи классической библиографии. Но ведь тогда и сомнений не было в научном статусе библиографии. А в наши дни? И в наши дни есть подлинные рыцари и подвижники библиографии. Назовем лишь три произведения, подготовленных в РГБ: Бавин С.П., Семибратова И.В. Судьбы поэтов серебряного века: Библиогр. очерки. М., 1993; Горбунов А.М. Панорама веков: Попул. библиогр. энцикл. М., 1991; Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства российского: Историко-библиогр. очерки: В 3 т. М., 1991-1995.
Эти библиографические шедевры пользуются заслуженной популярностью и научным признанием. Нельзя не вспомнить еще об одной вершине современного научно-библиографического подвижничества, результате десятилетнего самоотверженного труда библиографа-одиночки. А.Соколов имееет в виду труд А.Кумановой «Философско-науковедческая картина гуманитарного знания: Библиогр. исслед.». Кажется невероятным, что один человек смог выполнить эту грандиозную работу. Достоинство этих трудов в том, что они обладают качеством панорамности, которое, как уверяет Л.В.Астахова, ценнее обычной теоретичности. Она пишет: «Библиографическое знание есть одна из частнонаучных картин мира, моделирующая отраженную в текстах действительность», и поэтому оно является уникальным научно-картинным слоем теоретического знания, наряду с картинами физического, химического и т.п. миров[4].
Восторженно преклоняясь перед выдающимися достижениями библиографического гения, не следует забывать, что этих достижений не больше, чем гениев в среднестатистической демографической выборке. В массе своей библиографы не только не выполняют принципа адекватности, но даже не подозревают о его существовании. Никаких частнонаучных картин мира они не создают и не помышляют о том, что их повседневная деятельность есть разновидность научного труда, которая «изоморфна» научному познанию.
Вывод напрашивается такой: библиографическая деятельность психологически, логически, структурно подобна научной деятельности, но только в исключительных случаях дает интеллектуальную продукцию, соответствующую достоинству научного открытия. В массе своей библиографическая продукция не содержит новых научных фактов или концепций, хотя безусловно входит в культурное наследие и является весьма ценной его частью. Л.В.Астахова такого вывода не делает.
5. Ссылка на изменившиеся стандарты научного познания, которые ныне соответствуют, по мнению автора, стандартам библиографического познания.
Опираясь на высказывания В.В.Ильина, Л.В.Астахова пишет: <<Развитие современной неонеклассической науки таково, что «далеко не все компоненты науки (теории, гипотезы, модели и т.д.) в состоянии опробоваться на соответствие логическим и эмпирическим критериям науки, равно как далеко не все компоненты науки в действительности этим критериям отвечают. Мотивы, по которым они все же включаются в науку, — соображения неэмпирического порядка»… На современном этапе развития происходит включение подчеркнуто ненаучных компонентов в теоретические рассуждения… Процесс научного познания буквально пронизан на всех своих уровнях и этапах различного рода инореалиями и ценностными предпочтениями>>[5].
Поскольку критерии научности становятся относительными и расплывчатыми, автор считает возможным созданные в истории библиографической деятельности библиографические конструкции и модели зачислить в число научных. С подобной профанацией науки согласиться невозможно.
Правда, в другом месте, дав итоговую дефиницию библиографии как «социально-гуманитарной наддисциплинарной научно-исследовательской области, направленной на производство и распространение научно-библиографического знания», она делает многозначительную оговорку: «данное определение библиографии как науки сформулировано применительно к ее высшим, наиболее развитым и сложным формам, коими в библиографии являются подытоживающие ретроспективные научно-вспомогательные, а также комплексные и универсальные популярные библиографические формы»[6].
Эта оговорка может показаться убийственной для научного статуса библиографии. Оказывается, что этот статус принадлежит не типичным библиографическим явлениям, а наиболее выдающимся формам.
А.Соколов предложил следующее определение, логично вытекающее из исследования Л.В.Астаховой: библиография — область умственного труда по производству и распространению библиографического знания. И сделал оговорку: некоторые высшие, наиболее развитые и сложные формы могут достигать уровня научного знания или даже превосходить его, превращаясь в общечеловеческие памятники культуры.
Пора подвести итоги. Труд Л.В.Астаховой — замечательное произведение библиографоведческой мысли. Проверяя гипотезу о том, что библиография есть подлинное научное явление, Л.В.Астахова исчерпала все доводы в пользу ее положительного разрешения. Научную значимость исследования Л.В.Астаховой рецензент увидел в том, что она на долгие годы закрыла вопрос «наука ли библиография?» Библиографическая деятельность — специфическая и самостоятельная область умственного труда, где время от времени появляются открытия — не реже, но и не чаще, чем в любой отрасли знания. Библиография и наука — это не часть и целое, а две сестры, может быть, даже не двоюродные. Прекрасно сказано исследователем: «не пора ли и библиографоведам согласиться, наконец, с тем, что библиография — это не служанка Золушка, а принцесса — равноправная соправительница науки… способная, вопреки мрачным прогнозам, не только выжить в условиях тотальной информатизации, но и найти выход из информационной стихии»[7].
Отличительная особенность рецензируемой монографии — ее проблемность и дискуссионность. И все же важно не то, что выводы монографии не бесспорны, а то, что она представляет собой фундаментальное поисковое исследование, которое содержит новое нетривиальное знание, обогащающее теорию и практику библиографии[3].
Проводя самостоятельное исследование Сергей Дацюк[5] задал несколько вопросов об авторстве и научных публикациях в Интернете представителям ряда сетевых изданий:
1) Считаются ли публикации научных работ (американских ученых) в Интернете полноценными научными публикациями?
2) Есть ли практика предоставления автору логов, т.е. статистики обращений к его работам?
3) Учитываются ли ссылки в Интернете на научные работы (опубликованные как в Интернете, так и традиционными способами) при подсчете индекса цитирования ученого и каковы правила такого учитывания?
Ответы были суммированы следующим образом:
Публикации в Интернете не считаются научной публикацией. На них не ссылаются, статистики обращений к ним не предоставляется, и соответственно такие публикации никак не учитываются в индексе цитирования. Сетевые издания отличаются от несетевых тем, что здесь можно легко вносить задним числом любые изменения в ранее опубликованный текст. Или убрать его. Или поставить в прошлый выпуск совсем другой текст. Наука — среда институциональная, главной составляющей которой является рецензирование, а без этого кучи графоманского мусора задавят самое науку.
С.Дацюк не считает, что графоманство (рукописное или сетевое) для постсоветской науки входит в первую десятку критичных опасностей. Но как бы там ни было, он пытался возражать по существу и поэтому предложил простую систему индексации научных публикаций в Интернете.
Начнем с того, что АльтаВиста и многие другие поисковые системы индексируют документы в полнотекстовом режиме. Проблема датировки документа разрешается АльтаВистой просто: она периодически делает переиндексацию и соответственно ставит дату последней переиндексации документа. При этом обновляется и полнотекстовый вариант индекса индексированного файла, если файл был изменен.
Чего не делают пока поисковые системы — не указывают на обнаруженные отличия файла от предыдущей версии, то есть не делают версионную индексацию. Но эта проблема разрешима. Для этого необходимо следующее:
1) Сертификация со стороны многих государств одной из поисковых систем с полнотекстовой индексацией для индексации научных статей с согласованными условиями.
2) Периодическая публикация индекса цитирования из базы индексов полнотекстовой регистрации ресурса сертифицированной поисковой системы, а не из самого ресурса.
3) Поддержка этим сертифицированным поисковым ресурсом версионной индексации.
Что такое версионная индексация? Это означает, что если вы индексируете документ, индексируется полнотекстовая версия и ставится дата регистрации.
Эта полнотекстовая версия является фактом научной публикации, и все исследования в области индекса цитирования, приоритета и ссылок проводятся по установленному «факту научной публикации». Затем, скажем, вы регистрируете измененный документ. В этом случае, если текст изменен на уровне до 50%, указывается поверсионно картина изменений. Точно так же, как это происходит в MS Word, начиная с 6-й версии. Если изменений больше 50%, регистрируется полностью новый документ.
На сегодня ни одна из описанных автром технических характеристик не является недостижимой. Речь идет не о технической невозможности, а об отсутствии инициативы.
Можно ли подделать статистику сертифицированной поисковой системы, изменить индекс полнотекстового документа или дату его создания? Да, но точно так же можно подделать документы ВАК и тому подобных организаций авторского права.
При поверсионной системе индексации в публикацию действительно можно вводить изменения, но не задним числом, а текущим, которое проставляется индексирующей системой для соответствующей версии сетевой публикации. Что же касается сетевого мусора или некачественных графоманских псевдонаучных статей, то этот аргумент служит только для оправдания неповоротливой национально-государственной институциональной науки.
Ведь научные институты и технологии рецензирования создавались для развития науки и обеспечения устойчивости ее функционирования.
Однако с самого начала было одно всем известное обстоятельство: какое-либо достижение ученого могло быть опубликовано только после предварительного рецензирования. Причина этого была в дороговизне самой публикации. Что же меняется с появлением Интернета?
Публикация становится невероятно дешевой, мобильной, доступной и независимой от статуса автора. Это меняет наши взгляды на самое научную публикацию: нечто может явиться фактом науки до того, как будет доказана его научность. Интернет позволяет минимизировать потери от неактуальности или экзотичности исследований любого ученого, который в данный момент не может быть признан (понят) научным сообществом, но тексты которого тем не менее становятся достоянием общественной мысли. Да, при этом будет много мусора, графоманства и прожектерства, но это не самое худшее, и эту плату за свободу самовыражения большинство стран уже готовы заплатить.
Институт рецензирования при этом отнюдь не изживает себя; напротив, именно с развитием Интернета впервые появляется масштабная потребность в рецензировании. Однако рецензирование не является предварительным условием публикации в Интернете. Выяснение научной ценности публикации начинается после того, как она становится доступной мировому научному сообществу.
Интерактивный индекс цитирования работы ученого в Интернете позволяет представить не просто набор абстрактных цифр, которые выражают количество людей, процитировавших произведение, но как минимум еще:
1) актуальные ссылки на все места цитирования для установления контекста цитат;
2) точное указание всех авторов, процитировавших ту или иную сетевую публикацию в Сети или вне ее;
3) указание индекса цитирования самих процитировавших авторов.
Последнее положение позволяет установить не просто индекс цитирования, а взвешенный индекс цитирования, то есть индекс цитирования, зависящий от уровня цитируемости самих процитировавших авторов.
Диссертация обросла ритуалами, формальностями и условностями, которые затрудняют само восприятие ее как факта научной мысли. С развитием Интернета как нового средства коммуникации между ученым сообществом старому способу представления научного достижения в виде диссертации приходит конец. Науке как институциональной национально-государственной системе научной коммуникации тоже приходит конец.
Речь не идет о возможности вхождения науки в Интернет — это происходит на наших глазах и независимо от нас. Речь — о техническом, институциональном и социальном воплощении этого процесса. Тот, кто хочет превратить Интернет в среду научной коммуникации, ищет пути. Тот же, кто не хочет, ищет причины невозможности этого[5].
Если проанализировать содержание деятельности тех людей, которые в рамках «большой науки» считаются научными сотрудниками, исследователями, учеными, то нетрудно обнаружить, что подавляющее большинство их занимаются рутинной работой, а не творческим поиском. Эта работа иногда еще более нормализована, монотонна и стереотипична, чем библиографирование и техническая обработка литературы. Зарплата же примерно одинакова. Поэтому хорошему библиографу-практику, к тому же владеющему компьютером и иностранными языками, незачем стремиться в науку. Он всегда будет востребован обществом. Расцвет библиографии, на мой взгляд, вовсе не зависит от того, признают ее научным феноменом или нет.
[1] Астахова Л.В. Библиография как научный феномен: Моногр. М.: Изд-во МГУК, 1997, С. 48
[2] Сляднева Н.А. Библиография в системе Универсума человеческой деятельности: Опыт системно-деятельност. анализа: (Моногр.). М., 1993. С. 11.
[3] [3] Астахова Л.В. Библиография как научный феномен: Моногр. М.: Изд-во МГУК, 1997, С. 72
[4] Там же, С. 196-197
[5] Там же, С. 181
[6] Там же, С. 218
[7] Там же, С. 285
www.ronl.ru
