Реферат
ИНДИЯ В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Калининград 2010.
План
Индия в раннее средневековье
Упадок буддизма и торжество индуизма
Политическая ситуация в индии в начале VIII в.
Возникновение раджпутских княжеств, начало раджпутских завоеваний
Борьба гурджара-пратихаров и палов
Вассально-иерархическая система у раджпутов
Типы феодальных владений
Раджпутские княжества в середине X-XII вв.
Государства южной индии и декана в VIII-ХII вв.
Развитие феодализма в южной Индии и на декане
Список литературы
Города
Сюань Цзан сообщает, что в Индии есть около семидесяти царств, или стран. Большая их часть представляла собой вассальные и независимые княжества. Из его сведений выясняется, что основные политические и экономические центры Северной Индии находились в центральной и западной части долины Ганга. Это прежде всего Канаудж, а также Варанаси, Стханешвара, Праяга. Паталипутра же пришла в упадок и лежала в развалинах (под названием Патны она существовала в средние века как третьестепенный город). Разрушены были к другие города Магадхи; возможно, это было связано с только что закончившейся войной Харши и Шашанки. Оставались в руинах многие города Пенджаба, разоренные, очевидно, эфталитами. Большинство же индийских городов благополучно существовало, причем к древним городам прибавился ряд новых. Другие источники этого времени рисуют жизнь процветающих городов, изысканный быт богатых горожан. Упадок городов в некоторых областях в VI — начале VII в. имел преходящие и локальные причины, в целом же продолжался рост городов, сохранялась преемственность традиций городского быта и культуры.
Первые века I тысячелетия были временем массового распространения в Индии буддизма, а также джайнизма, занявшего наиболее прочные позиции в Южной Индии. Однако ни одно из течений буддизма, ни джайнизм не могли одержать верх над тем комплексом религиозных воззрений и народных верований, которые для древности мы объединяем под названием брахманизм, а для средних веков — индуизм. Серьезнейшим препятствием для усиления влияния буддизма на широкие народные массы была индийская кастовая община, по самой сути складывавшихся в ней отношений господства-подчинения, основанных на неравенстве каст, на кастовом угнетении, противостоявшая идее равенства людей, лежавшей в основе учения раннего буддизма. Скорее всего проповедь буддизма находила в деревне отклик в основном в среде угнетенных каст — социальных низов общества. Вся история буддизма в Индии как религии — это история бесплодной борьбы с тем образом жизни, который воспроизводила в себе индийская сельская община, включая в первую очередь комплекс социальных и бытовых отношений, а также народные обычаи и верования. Буддизм стремился приспособиться к жизненной реальности и тем самым (в учении махаяны — «Великой колесницы») неуклонно шел по пути сближения с индуизмом. Развитие культа многочисленных будд, бодхисаттв и святых с пышным и сложным ритуалом, поклонение изображениям божеств (преимущественно скульптурным) в богато украшенных храмах, аскетизм архатов и многое другое постепенно вели к тому, что в сознании простых людей, не вникавших в тонкости религиозно-философских доктрин, отличия буддизма махаяны от индуизма постепенно становились все менее заметными.
Необходимо учитывать также и то, что, как и индуизм, буддизм с самого начала основывался на общих для индийской цивилизации принципах миросознания, в особенности на представлениях о перевоплощении душ (сансара), определяемых законом воздаяния (карма) за совершенные в жизни поступки; соблюдение определенных религиозно-этических норм (дхарма) должно было вести к более высокому качеству воплощения души, а при особо праведном поведении, отличном от обычной мирской жизни, цепь перерождений в мире страданий могла оборваться и душа достигнуть желанного освобождения от сансары. Можно сказать в наиболее общей форме, что различия заключались в толковании дхармы и методов осуществления мечты о конечном спасении от мира перевоплощений.
В буддизме верный путь спасения требовал разрыва с мирской жизнью и ухода в монахи — бхикшу, миряне же оставались лицом к лицу со всем традиционным укладом жизни, верованиями и обычаями, к которым буддизм в основном относился нейтрально. Неудивительно, что буддисты-миряне в повседневной жизни не могли отрешиться от этого небуддийского наследства и, по существу, совмещали требования своей религии с индуистской практикой.
Глубокий упадок буддизма зафиксирован в эпоху Харшавардханы Сюань Цзаном. Спустя несколько веков эта религия практически полностью исчезает на своей родине, сохраняясь отчасти только в Гималаях (махаяна) и на Цейлоне (в форме хинаяны).
Борьба индуизма с враждебными религиозными течениями шла не только в религиозно-философской сфере (в литературе, в получивших большое распространение ученых диспутах), но принимала общественные и политические формы, отражавшие подчас материальные интересы сторон. Сведения о религиозных столкновениях сообщает, например, Сюань Цзан. Источники рисуют Шашанку, царя Гауды, жестоким гонителем буддизма, Харша же, хотя и был индуистом, но относился к буддизму терпимо и даже покровительствовал ему. Сюань Цзан изображает его преданным поклонником буддизма и объясняет попытку покушения на Харшу недовольством брахманов чрезмерной щедростью царя по отношению к буддистам. В то же время из сочинения Сюань Цзана с очевидностью вытекает, что в большинстве областей Индии буддийских монахов оставалось мало, буддийские монастыри и культовые сооружения были по большей части заброшены или разрушены, а «еретиков»-индусов всюду было множество и храмы их были многочисленны. К этому же примерно времени относятся и первые сохранившиеся до наших дней выдающиеся памятники монументальной храмовой архитектуры индуизма.
В Северной Индии к началу VIII в. существовало много независимых княжеств и более мелких владений. В первой половине VIII в. среди других феодальных владений выделяется княжество с центром в бывшей столице Харши — Канаудже, который, по-видимому, сохранил значение крупного экономического центра и благодаря своему положению в сердце Гангской равнины, наиболее населенной и богатой части Северной Индии, имел также и стратегическую ценность. На политическую слабость и раздробленность государств Северной Индии в этот период указывают успешные походы мусульман в долину ниж¬него Инда. Войска Арабского халифата под командованием Мухам-мада ибн Касима в 712-713 гг. захватили индийские княжества в Синде и Мультане и закрепились там. Так впервые часть территории Индии оказалась под владычеством мусульман. Вскоре Синд и Мультан отделились от халифата и там возникли два мусульманских независимых государства. Это были беспокойные соседи индийцев: в VIII в,. они совершали набеги даже на Гуджарат, проникая до района г. Сурата.
На Декане приходило все в больший упадок еще обширное государство Ранних (Западных) Чалукьев, наследников Пулакешина II. Его правители продолжали с переменным успехом воевать с государством Паллавов (Северный Тамилнад), одновременно отражая и нападения арабов из Синда. На крайнем юге Индии продолжало существовать упоминавшееся впервые в надписях Ашоки Маурья (III в. до н. э) тамильское государство Пандья. Был, кроме того, ряд государств, игравших меньшую политическую роль — в Ориссе, в восточной Андхре, в Майсуре, в Керале.
В целом Индия переживала период слабости всех политических образований, обусловленной феодальной раздробленностью.
К началу VIII в. этнически неоднородные племена, говорившие преимущественно на языках индоевропейской семьи, расселявшиеся в Северо-Западной Индии и в Раджастхане в результате эфталитского нашествия, уже в значительной мере ассимилировались в индийской среде. Многие группы этой общности называли себя гурджарами. Память об этом сохранилась в ряде географических названий в Пенджабе: «страной гурджаров» некоторое время называли часть Раджастхана, отсюда же происходит название Гуджарата (совр. штат Индии). Часть племен, осевшая главным образом на территории Раджастхана, стала в VIII в. совершать завоевательные походы на соседние области, в первую очередь на богатую долину Ганга. Кланы этих завоевателей, находившиеся на последней стадии разложения первобытного строя, на стадии «военной демократии», имели начатки государственной организации. Во главе обширного клана-племени стояла более узкая родственная группа — из нее выдвигались наследственные вожди-раджи, возглавлявшие военные походы ополчения клана и обладавшие большой властью, сохранявшей, однако, черты патриархальности. Члены клана находились в отношениях родства с вождем — раджой, так как такое племя-клан действительно обычно возникало вследствие разрастания родственного коллектива. В данном случае о клановой структуре этих племен приходится говорить по той причине, что они, подчинив в Раджастхане и за его пределами исконно обитавшее там население, создали свои государства и образовали обширный по-литически господствующий слой. Впоследствии, даже будучи низведенными до податных общинников во многих областях страны, они сохраняли положение господ-эксплуататоров по отношению к трудовому населению и при этом в течение многих столетий воспроизводили свою клановую структуру и опирались на нее в борьбе за власть. Эти племена стали известны под именем раджпутов (от санскритского «раджпутра» — «сын раджи») — так называли себя представители этих племен, имея в виду родственные отношения каждого члена клана с вождем, превратившимся в феодального правителя. Клановая сплоченность раджпутов вокруг своего главы неоднократно давала в истории Индии примеры поистине героического самопожертвования рядовых раджпутов ради интересов князя.
В начале VIII в. начинается процесс объединения раджпутских кланов под верховенством князей, положивших начало династии Гурджара-Пратихаров. При Ватсарадже (738-790) раджпутское государство достигло значительных размеров и включало обширные завоеванные земли в долине Ганга.
В середине VIII в. на территории Бенгалии и Бихара возникло государство Палов, явившееся наследником государства Гауда. Династия Палов объединила враждовавшие между собой княжества и начала завоевания в более западных областях долины Ганга, где вошла в столкновение с раджпутами.
В затяжную борьбу соперничавших государств вмешивалось еще одно могущественное объединение — держава Раштракутов, также в середине VIII в. захвативших власть на Декане — в Махараштре и Северном Карнатаке у пришедшей в упадок династии Ранних Чалукь-ев. Раштракуты стремились не допустить окончательного торжества кого-либо из соперников, чтобы к северу от их владений не появилось опасного для них соседа. Раштракуты не закрепились в Северной Индии, но их походы приносили им не только политическую выгоду, но и богатую добычу. Первый раз Раштракуты вмешались в войну североиндийских держав в конце 80-х годов VIII в., когда, неожиданно вторгшись с Декана, они разгромили Ватса-раджу, одержавшего верх над бенгальским правителем Дхармапалой (770-810).
В начале IX в. Гурджара-Пратихары вторично разгромили Дхармапалу и вторглись в саму Бенгалию, но в этот момент в Северной Индии вновь появились войска Раштракутов. И снова им сопутство¬вала удача. Пытавшийся отбить их правитель раджпутов потерпел сокрушительное поражение, Дхармапала же признал себя вассалом Раштракутов. Более счастливо сложилась судьба его сына — наиболее выдающегося из пальских государей — Девапалы (810-850), который, несмотря на отдельные неудачи в войсках с раджпутами, на некоторое время овладел большей частью Северной Индии. Ему удалось отбить также и Раштракутов. Однако после смерти Девапалы победу в борьбе за господство над долиной Ганга одержали все-таки раджпуты.
К концу IX в. владения империи Гурджара-Пратихаров простирались от Аравийского моря до границ древней Магадхи. Его столицей стал Канаудж. В войнах с Раштракутами он отстоял свою власть над территориями к северу от гор Виндхья (область Мальва). На рубеже X в. раджпуты одержали новые победы над Палами, вторгались даже в Бенгалию, но конец славы Гурджара-Пратихаров был близок: около 916 г. раштракутские войска вторглись в двуречье Джамны и Ганга (Доаб) и захватили их столицу Канаудж. Вторжения Раштракутов продолжались и позже. Некоторое время Гурджара-Пратихарам еще удавалось сохранять видимость единства империи, однако их власть была подорвана не только военными поражениями, но и особенно усилением вассальных княжеств.
В середине X в. эти княжества стали фактически самостоятельными. Именно феодальный сепаратизм стал главной причиной развала военной империи Гурджара-Пратихаров. Точно так же пришло в упадок в это время и государство Палов, хотя оно сохранило свою основную территорию в Бенгалии и Бихаре и в X в. не имело опасного противника.
Вассальные княжества внутри империи Гурджара-Пратихаров создавались наиболее активными и выдвинувшимися в ходе завоеваний и длительных войн кланами. Вожди некоторых кланов начали формирование своих владений-княжеств еще в период возникновения самой империи. Например, известно, что князь из рода Томаров в 736 г. основал г. Дхиллику (Дели) и владел окружающей областью. По мере роста империи усложнялась ее политическая структура, в основном соответствовавшая уже сложившейся ранее в Индии системе феодальных владений.
Верхнюю прослойку феодального класса в империи Гурджара — Пратихаров составляла знать кланов — вожди-раджи и их ближайшие родственники, с которыми верхушка господствующего клана Пратихаров делила власть и влияние. Военачальники из этих кланов захватывали и получали во владение от своих государей — верховных правителей и князей — целые области, из которых и формировались крупные и более мелкие княжества. В свою очередь эти новые владетели раздавали пожалования своим приближенным по их заслугам и влиянию, а также передавали отдельные области им в управление. Они распределяли владения и среди рядовых членов клана, награждали лиц, отличившихся на войне, представителей управленческого аппарата, многие из которых были брахманами, давали пожалования в знак милости, совершали религиозные дарения брахманам и храмам" Словом, феодальные владения получали отнюдь не только члены клана князя, но и служилые люди из других кланов.
Таким образом, создалась сложная система соподчинения феодальных владений разных рангов. Подобный порядок, когда родственные (семейные, клановые) связи играли важную роль в организации феодального класса, но одновременно в действие вступали иные факторы, определявшие место феодалов в иерархии, — личные заслуги, политические соображения правителей, реальное могущество отдельных феодалов, необходимость содержания служащих неродственного происхождения и т.д., — был характерен и для других государств Индии этой эпохи. У раджпутов роль клановой организации была более явственной и хорошо известна благодаря тому, что она устойчиво сохранялась в областях, где раджпутам удалось в течение почти всего средневековья отстаивать свою государственную независимость. В VIII-XII вв. в Северной Индии и на Декане вассально-иерархическая структура государства получила полное развитие. В собственном владении верховных правителей в качестве домена оставались очень, небольшие территории. Так, после распада в середине X в. огромной империи Гурджара-Пратихаров под их управлением оказались домениальные владения, охватывавшие только центральную область долины Ганга вокруг городов Канаудж и Варанаси; правда, это была богатая и стратегически важная область. Сложилось представление, что рангу владений и титулу соответствует определенная численность войск: например, в одном источнике говорится, что император (маха-раджадхираджа) имеет армию в миллион человек, махараджа — в сто тысяч, раджа — в десять тысяч. Цифры эти, разумеется, чисто условны и крайне преувеличены.
Здесь важно, что вассал мыслился не иначе как обладателем большого собственного войска, а поскольку почти вся территория государства находилась в руках вассалов, реальная власть верховного правителя определялась его личными качествами политика и полководца, военными успехами, возможностями заинтересовать феодалов богатой добычей и захватом соседних территорий.
Бывало, что государь, задумавший начать войну, вынужден был, как повествует другой источник, пригласив вассалов на роскошный пир и задобрив их подарками, уговаривать пойти в поход.
Такая структура государства и взаимоотношений феодалов очень похожа на порядки, существовавшие в Европе в период феодальной раздробленности. Отличием, однако, является то, что основой индийского общества оставалась не менявшая своей сути общинная система со всем присущим ей комплексом социально-экономических отношений.
Преобладающим типом феодальных владений в раннее средневековье было наследственное, обеспеченное иммунитетными правами служебное держание. Обычным условием такого держания была военная вассальная служба сеньору, если воспользоваться европейской терминологией. Такие вассальные владения, как уже сказано, были разных рангов и от их величины зависела примерная численность военного отряда, обычно конного, который должен был приводить вассал (саманта) своему государю.
Менее распространенной формой феодального владения было временное, дававшееся на время исполнения службы.
В некоторые периоды раннего средневековья держания этого типа были, по-видимому, более распространенными, в другие — встречались относительно редко. Можно предполагать, что в начальный период формирования вассально-иерархической системы сильные государи старались раздавать феодальные пожалования на условиях сохранения над ними своего жесткого контроля с тем, чтобы держать вассала под угрозой лишения владений. Но со временем в результате длительного фактического владения феодал и его наследники добивались юридического признания их наследственных прав. Мы можем выявить существование временных и весьма ограниченных по правам феодала форм владения, но в большинстве случаев в рассматриваемую эпоху вассалы обладали наследственными правами.
У раджпутов захваченная территория распределялась как и всякая военная добыча: каждый член клана получал свою долю — грас (что означает «глоток», «кусок, который можно проглотить») в зависимости от того, в какой степени родства с главой клана — князем он состоял. Доли представителей верхушки клана составляли десятки, а иногда и сотни деревень, рядовым же раджпутам доставались в качестве граса иногда деревня, иногда — половина деревни, а то и того меньше. Грас был наследственным служебным владением (каждый член клана должен был выступить по первому требованию своего вождя, а грас обеспечивал его существование, военную экипировку, приобретение коней).
Но, как мы видели, таким разделом захваченной территории по ге-неалогическому принципу дело не ограничивалось и пожалования от государя (императора или князя) получали также люди, не являвшиеся членами клана, чаще всего на условиях временного служебного держания, называвшегося патта (изначальный смысл термина — «грамота», отсюда — «владение, полученное по грамоте»). Но ведь и особые заслуги членов клана должны были вознаграждаться князем помимо твердого порядка раздела добычи по генеалогическому принципу. Очевидно, в таких случаях также жаловалась патта. В силу общей тенденции временные владения должны были рано или поздно становиться наследственными.
Раджпутские правители во всем стремились следовать порядку, сложившемуся в Индии до их появления на исторической арене. В частности, они, так же как и другие индийские государи, щедро раздавали религиозные пожалования брахманам (брахмадейя) и храмам (девадана).
Наследственные владения феодалов могли отчуждаться, их часть можно было пожаловать тоже в качестве религиозного дара (а иногда и продать). Владения, полученные в виде религиозного пожалования или подаренные государем в знак милости, были наследственными и обычно безусловными. Последний тип наследственных безусловных владений составлял, как правило, небольшую долю общего числа феодальных владений, размеры их редко превышали одну-две деревни.
Наиболее крупными феодалами, имевшими безусловные права держания, были храмы, концентрировавшие постепенно пожалования девадана в результате актов религиозных пожертвований многих государей и частных лиц.
В результате распада империи Гурджара-Пратихаров возникло несколько крупных и мелких княжеств. Каждое из крупных княжеств сравнимо по величине и численности населения с крупнейшими странами средневековой Западной Европы, например с Францией. Самым недолговечным из них оказалось владение Пратихаров, императорский титул которых номинально признавался другими раджпутскими владыками.
В конце X в. возникло обширное тюркское мусульманское государство, при Махмуде Газневи (998-1030) превратившееся в огромную империю, включившую в свои границы Среднюю Азию, Иран, часть Закавказья. Столицей Махмуда был г. Газни в Восточном Афганистане (отсюда и его прозвище — Газневи, газнийский). После ожесточенной борьбы Махмуд завоевал индийское государство Шахи (в долине р. Кабул в Северном Пенджабе), захватил мусульманские княжества в Мультане и Синде и начал почти каждый год совершать грабительские набеги на внутренние области Индии. Раджпутские князья оказались не в состоянии оградить свои земли от стремительной конницы Махмуда Газневи. В 1018 г., потерпев поражение от Махмуда, пратихарский князь, трусливо бросив свою столицу Канаудж, бежал, и этот огромный город был разграблен и опустошен так, что в последующие века не играл уже заметной роли. Пратихары сошли с исторической арены. На месте их прежнего домена и княжества в конце XI в. сложилось сильное раджпутское княжество Гахадавалов. Наследники Махмуда Газневи — Газневиды — не сумели сохранить свои владения в неприкосновенности, но осуществили несколько удачных набегов на долину Ганга и даже Мальву. Угроза со стороны турушков — так индийцы называли тюрок-мусульман — стала постоянной проблемой для североиндийских правителей.
Одной из причин военной слабости индийских князей была феодальная раздробленность их государства; они не смогли объединиться даже для отражения нападения сильного противника. По существу, все их усилия были направлены на то, чтобы не допустить возвышения кого-либо из соседей-соперников.
В середине XII в. выделилось княжество Чауханов. Его противник
Притхвираджа III захватил княжество Томаров, которые владели землями от р. Сетледж до Дели. Это была область, всегда имевшая большое стратегическое значение, потому что только через нее большие армии могли вторгнуться в долину Ганга, так как здесь было достаточно воды и корма для коней. Таким образом, Притхвираджа III взял на себя ответственность за оборону долины Ганга от мусульман, с которыми ему пришлось вести многолетнюю борьбу. В это время государство Газневидов было завоевано Мухаммедом Гури, который начал угрожать раджпутским княжествам. В 1191 г. при Тараине, небольшом городке к северу от Дели, Притхвираджа III наголову разгромил Мухаммеда Гури. В этой битве участвовали войска ряда ин¬дийских князей, которых Притхвирадже удалось уговорить дать совместный отпор захватчикам.
Но такая блестящая победа испугала союзников, опасавшихся чрезмерного возвышения государства Чауханов. В следующем, 1192 г. в решающей битве — снова при Тараине — Притхвирадже пришлось выступить только со своим собственным войском,
князья отказались ему помочь. Индийцы потерпели поражение, их вождь попал в плен и был потом убит, но в народной памяти остался как герой борьбы индийцев против иноземных захватчиков.
Конница Мухаммеда Гури одну за другой захватывала индийские области. Мусульмане после грабежа не ушли обратно, а стали закрепляться в долине Ганга. Так владычество мусульман с северо-западных окраин начало распространяться на основные территории Индийского субконтинента.
Самым могущественным государством на Деканском полуострове в VIII-X вв. была держава Раштракутов, вышедших из возвысившихся общинных вождей (раштракутов). Представители этой династии,, очевидно, гордились своим происхождением и сделали этот общинный титул династийным именем.
Наивысшей славы Раштракуты достигли при Говинде III (793 — 814), когда практически вся полуостровная часть Индии оказалась под их властью. Однако, как и все феодальные империи этой эпохи, их государство не обладало внутренней прочностью. Усобицы ослабили его, чем воспользовались главные противники на юге — тамильские государства Паллавов и Пандьев. Восстановив независимость, эти государства вступили в длительную борьбу, в которой приняли участие Цейлон и Чолы — вассальные князья Паллавов. В благоприятный момент Чолы в 898 г. разгромили Паллавов и захватили их государство (Северный Тамилнад). Раштракуты, несмотря на ряд успехов в войнах на Севере и Юге в X в., были в 973 г. свергнуты своими вассалами из рода Чалукьев, к власти пришла династия Поздних Чалукьев.
В конце X в. стало усиливаться Чольское государство. Ко времени вступления на престол Раджендры I (1015-1044) были захвачены государство Пандья, юг Кералы, север Цейлона, Мальдивские острова. Раджендра завоевал весь Цейлон, кроме малонаселенного юга, совершил поход через Ориссу до Нижнего Ганга, развязал войну и заставил признать вассальную зависимость государство Шривиджайя, владения которого были расположены на Малаккском полуострове, Суматре и Яве. Весь юг и юго-восток Деканского полуострова были подвластны Чолам почти до середины XII в., только Цейлону удалось освободиться от их ига. Все это время происходили ожесточенные столкновения с естественным соперником Чолов — государством Поздних Чалукьев, не принесшие решительного успеха ни одной из сторон. Но положение Чалукьев, пожалуй, было менее выгодным, так как им приходилось отражать нападения с севера — со стороны раджпутов (Па-рамаров) и Калачуриев. К началу XIII в. оба великих государства Декана и Южной Индии приходят в упадок, их вассалы становятся фактически независимыми, воюют между собой и, наконец, вытесняют с исторической арены своих бывших сюзеренов.
Полуостровная часть Индии вступила в эпоху средневековья с более молодой государственностью, чем Север. Многие племена только в период раннего средневековья начали переход от стадии военной демократии к классовому обществу. Огромные территории, населенные первобытными племенами, продолжали оставаться неосвоенными. Общества, достигшие классового уровня, стойко сохраняли многочисленные архаические традиции. Декан в плане социальных порядков и особенностей культуры представлял собой переходное звено между североиндийской цивилизацией и Югом, где ее влияние сказалось в наиболее слабой форме, а местная самобытность сохранилась в малоискаженном виде. Тем не менее в самых общих чертах социальная эволюция проходила в этом регионе примерно так же, как на Севере, хотя с некоторым отставанием.
Здесь сложился уже известный нам тип индийской общины. Особенностью было долгое сохранение широкого самоуправления областных общин, притом часто очень крупных общинных организаций, охватывавших десятки, а иногда и сотни деревень. В условиях длительного переживания ранних форм государственности существовало как бы «двоевластие» этих общин и феодальной власти, представленной наместниками и чиновниками верховного правителя или местными (надобщинными) феодалами. Расслоение господствующего слоя полноправных общинников вело к феодализации общинной верхушки. Таким образом, община противостояла уже сформировавшемуся государству и как новая особая форма нарождающейся государственности. Как и на Севере, общинные вожди нередко выбивались в политически господствующий слой феодалов, обычно сохраняя связь со своей исконной почвой. Общины боролись, нередко с применением военной силы за свои права, против произвола царской администрации и феодалов. На стенах южноиндийских храмов сохранилось много записей договоров между противоборствующими сторонами о справедливых нормах налогообложения и соблюдения старых порядков. Но в XI-XII вв. большая часть областных общин все-таки потеряла былую самостоятельность и стала рассматриваться в качестве административных округов. Победа закономерно осталась за феодальным государством.
В связи с этнической пестротой виды феодальных владений назывались в этом регионе по-разному, да и на самом деле имели много особенностей, но в принципе мы видим знакомые наследственные владения. Большинство феодалов держали населенные земли на условии службы или уплаты части податей государю. Многие наместники и управители округов проходили обычный в условиях феодального государства путь, закрепляясь на подвластных им территориях в качестве наследственных владетелей. Немало было и владений, пожалованных в форме религиозных даров брахманам и храмам, но здесь эти дарения чаще делали общинам брахманов; эти брахманские общины и храмы нередко были обязаны платить определенные налоги государству.
Чольские правители распределяли захваченные земли между вое-начальниками и воинами, по-видимому, эта практика имела сходство с разделом добычи на грасы у раджпутов. Причем и здесь в основе лежали клановые отношения. Вообще, роль кланов на Декане и Юге была, очевидно, очень велика и на общинном уровне, и в организации господствующего феодального слоя. Именно существованием прочных и многочисленных кланов, вождями которых были правители, можно объяснить необыкновенную стойкость ряда династий, снова и снова восстанавливавших свою власть, несмотря ни на какие самые жестокие испытания. Вероятно, клан, во главе которого стоял царский род, выдвигал на место погибших вождей новых своих членов. В этом плане привлекает особое внимание постоянно возрождавшаяся династия Пандья.
Особенно заметного прогресса южноиндийское общество достигло в IX-XII вв. — по основным показателям оно приблизилось за это время к стадиальному уровню североиндийских народов.
1. История стран Азии и Африки в средние века. Ч.1. М.: Издательство Московского университета. 1987.
www.ronl.ru
Реферат
ИНДИЯ В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
План:
1. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ИНДИИ К НАЧАЛУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ.
2. АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В IV— VI вв.
3. ОБЩИННО-КАСТОВАЯ СИСТЕМА.
4. РАСПАД ДЕРЖАВЫ ГУПТОВ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ХАРШИ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ИНДИИ К НАЧАЛУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Эпоха Гуптов в индийской истории отмечает переход от древности к средневековью. В III в. распадается государство Кушан, охватывавшее в пору расцвета всю западную половину Северной Индии, и государство Сатаваханов на Декане. Некоторое время в Индии существуют только государственные образования, имевшие местное значение. Но в начале IV в. сын мелкого удельного князя Чандрагупта объединил под своей властью значительную часть долины Ганга и сделал своей столицей древнюю Паталипутру. В 320 г. он объявил себя императором, приняв титул «великий царь над царями». Сын основателя династии Самудрагупта (ок. 330—380) стал самым могущественным государем в Индии того времени. На рубеже IV—V вв. империя Гуптов, расширив свои границы до Аравийского моря, достигла наибольшего блеска и могущества. Индийская легендарная традиция связывает с именем тогдашнего правителя державы Чандрагуптой II деятельность ряда крупных поэтов, в частности Калидасы, хотя на самом деле эти поэты не жили при дворе Чандрагупты II и не были даже его современниками.
Гуптская эпоха сохраняла некоторые черты сходства с предшествующими периодами индийской истории, но вместе с тем имела и ряд важных отличий. Прежде всего, остался неизменным очаговый, или оазисный, тип расселения наиболее развитых индийских народов — носителей цивилизации. Крупная общность людей группировалась вокруг, городского центра, к окраинам этой области население становилось реже, далее шла зона, занятая лишь редкими группами отсталых племен; это были огромные лесные массивы или обширные пустынные области, отделявшие данный очаг цивилизации от соседних. В редких случаях одна такая общность непосредственно граничила с другой. Примечательно, что такое положение существовало в наиболее развитой части Индии — долине Ганга — еще в первой половине VII в. (по сведениям китайского путешественника Сюань Цзана). Лишь в немногих областях наряду с главным городом существовали один-два других, имевших второстепенное значение.
Как и в древности, рядом с цивилизованными обществами существовали примитивные племена охотников и собирателей, некоторые из них лишь переходили к подсечно-огневому земледелию и скотоводству. Более развитые из племен достигали стадии разложения первобытно — общинного строя, военной демократии и в некоторых случаях создавали свои государственные образования. Такие племена представляли военную опасность для соседей, а иногда подчиняли себе развитые области. Достигнув уровня государственности и разделения на классы, эти народы включались в общее русло индийской цивилизации, границы которой постепенно расширялись: жители окраинных селении вырубали леса, поднимали целину и вытесняли отсталые племена из их прежних мест обитания. Часть этих племен подчинялась, пополняя социальные низы индийского общества.
Но и развитые народы Индии существенно различались между собой по уровню социального устройства, особенностям хозяйства, культуры. Так, в степных и полупустынных районах Раджастхана и Синда большое значение имело скотоводство. Весь уклад жизни скотоводческих племен был иным, чем в обществах, основанных на развитом земледелии. В течение раннего средневековья из-за неумеренного выпаса скота большие площади в Раджастхане превратились в пустыню и роль скотоводства там упала. Некоторые скотоводческие племена известны также в западной части долины Ганга (например, ахиры): здесь пастбища постепенно сокращались по мере освоения территории земледельцами.
С конца I тысячелетия до н. э. широкое распространение получили засухоустойчивые зерновые культуры — различные виды проса. Это позволило более активно осваивать саванны Декана, где есть хорошие, близкие по качеству к чернозему почвы, но выпадает мало осадков.
Во влажных, достаточно обеспеченных осадками районах главной продовольственной культурой был рис. По большей части рисоводы ограничивались регулированием стока воды с полей во время дождливого сезона, но в ряде мест прибегали к строительству оросительных сооружений. В раннее средневековье отдельные ирригационные сооружения были построены в прибрежной полосе (Коромандельский берег) от устьев Годавари и Кришны до дельты р. Кавери. В районах со средней увлажненностью основной злаковой культурой была пшеница, а также ячмень, просо, бобовые. Кое-где в удобных для этого местах применялось искусственное орошение из арыков, прудов и колодцев, но если говорить об Индии в целом, то роль ирригации была очень невелика и земледелие было в основном суходольным.
Развитие сельского хозяйства отражало рост производительных сил Индии при переходе от древности к средневековью: осваивались новые территории, широкое распространение получали те сорта домашних растений, которые были отобраны и улучшены в ходе их культивирования, совершенствовались приемы земледелия, наиболее целесообразные в местных условиях.
Еще более заметен прогресс в ремесле и торговле. О нем свидетельствует большой экспорт в Переднюю Азию и Средиземноморье как дорогих, так и дешевых хлопчатобумажных тканей из Гуджарата. Экспортные ткани выделывались также в Мальве и областях долины Ганга. В Римскую империю и страны Передней Азии вывозили большое количество индийской стали, пользовавшейся повышенным спросом, сахар и даже зерно. Согласно римским источникам из империи в первые века новой эры на Восток ежегодно утекало драгоценных металлов на сумму 100 млн. сестерций (серебряная монета), из них в Индию — 50 млн. сестерций. Правда, с падением Римской империи торговля Индии с Передним Востоком и Европой резко сократилась и стала восстанавливаться лишь с VII—VIII вв.
Упадок торговли с Западом компенсировался бурным развитием торговли с Юго-Восточной Азией, принявшей широкий характер в III— IV вв. н. э. В страны этого региона вывозили в основном ремесленные изделия, особенно ткани. В торговле активно участвовали Бенгалия, Орисса, Тамилнад, а также внутренние районы Северной Индии. Вместе с купцами туда отправлялись военные отряды, ремесленники, слуги. Эти индийцы нередко селились в приморских районах и сыграли важную роль в сложении в Юго-Восточной Азии ряда так называемых «индианизированных» государств, культура которых формировалась под большим влиянием индийской цивилизации.
О росте производительных сил Индии свидетельствует и увеличение численности населения страны и его плотности в развитых районах. По предположениям историков, на рубеже новой эры население Индии вряд ли превышало 25 млн. человек, а к концу I тысячелетия новой эры оно составляло уже 50 млн. Массы производительного населения создавали большой объем материальных ценностей. Ограниченный уровень жизненных потребностей индийских тружеников в условиях тропического и субтропического климата позволял эксплуататорам устанавливать высокую норму отчуждаемого прибавочного продукта. Все это давало возможность значительных накоплений богатства в руках правителей, аристократии, богатых купцов, что в свою очередь стимулировало спрос на предметы роскоши, произведения искусства, создавало условия для развития культуры, обслуживающей потребности высших слоев общества (элитарной культуры). Одной из черт перехода от древности к средневековью была преемственность в развитии культуры и городской жизни. В городах концентрировались искусные ремесленники, торговцы, аристократия, состоящие на службе у нее воины, интеллигенция, челядь, городские низы, обслуживающие разнообразные потребности горожан мелочные торговцы, пекари и разного рода ремесленники, специализирующиеся на дешевых изделиях, носильщики, прачки и прочие работники.
АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В IV — VI вв.
Важнейшей отличительной чертой гуптской эпохи было складывание феодального землевладения. Наиболее полно этот процесс проявился в широкой раздаче правителями державы земельных пожалований за счет государственных податных земель. В древности основной земельный налог и другие подати с большинства земель поступали в государственную казну и лишь небольшая часть деревень находилась во временном или наследственном владении частных лиц. К концу правления Гуптов картина решительно изменилась: основная часть деревень была передана во владение придворным, чиновникам государственного аппарата, военным. Они составили политически господствующий слой общества, организованный на вассально-иерархической основе — новой форме государственной организации, характерной для средневековой Индии.
В грамотах гуптского времени о пожалованиях деревень указывалось, что жители их должны платить новому владельцу то, что до этого полагалось платить царю («царскому роду») и обязаны повиноваться ему. Тут же конкретно перечислялись подати и повинности, передававшиеся в пользу этого лица. Фактически, на первых порах платежи общинников в пользу царя и держателя пожалования ничем не отличались; впоследствии же в документах о земельных дарениях стали перечислять целый ряд мелких податей, взимание которых было бы невозможно через посредство централизованного фискального аппарата, но можно было осуществить при мелочном надзоре феодала и его агентов за повседневной жизнью деревни. Можно считать, что нормой становится не централизованное государственное обложение, а приспособленная к условиям частного феодального владения рента, слагавшаяся из многочисленных поборов и повинностей, число которых могло варьироваться в зависимости от местных порядков и возможностей, но в полных списках, приводимых в грамотах, достигало тридцати.
Те же документы содержат сведения о характере власти землевладельца над подчиненным ему населением. Он получал не только право сбора обычных налогов и податей, но и право использования трудовой повинности населения, в то же время сам он был освобожден от уплаты в казну каких-либо податей. Предусматривалось также его избавление от трат, связанных с постоем войск и царских гонцов или вообще посланцев царя. Держатели царских пожалований стремились привлечь в свои владения как можно больше людей, переманивая их, в частности, с государственных земель. Гуптские правители пытались воспрепятствовать уходу податных людей на земли феодалов, запрещали принимать их, но безуспешно.
Землевладельцы обладали судебным иммунитетом, сводившимся к праву суда по таким видам преступлений, как кражи, оскорбление словом и делом, прелюбодеяние и др., т. е. их право юрисдикции феодала распространялось примерно на тот же круг дел, что был объектом разбирательства общинных органов самоуправления. Что же касается крупных преступлений, значение которых выходило за общинные рамки, затрагивало интересы государства и тем более дела «врагов царя», то они оставались в компетенции царского суда.
Степень публично-правовой власти феодала над его подданными могла быть разной в зависимости от характера владения. Вероятно, она была меньше при временном служебном держании и больше при наследственном. Наибольшую независимость от внешних сил обеспечивали пожалования религиозным учреждениям, относившиеся к типу безусловных наследственных и вечных владений (ими могли быть брахманы, буддийские монастыри, индусские храмы). Недаром в одном из сочинений того времени о брахмане, получившем феодальное пожалование как религиозный дар, сказано, что «он пользуется им, подняв зонт (атрибут царской власти), как если бы он был царем».
Иммунитеты служили рычагами внеэкономического принуждения, обеспечившими господство феодала над общинами и присвоение его доли прибавочного продукта. Феодальные иммунитеты создавали систему личной зависимости населения от феодала, достаточную для того, чтобы гарантировать присвоение феодальными владетелями продуктовой ренты, господствовавшей в Индии.
Пожалование земельных владений лицам, выполнявшим различные функции в государственном механизме, составляло один путь формирования политически господствующего слоя в раннесредневековом индийском обществе. Другим путем было возвышение общинных вождей. Поскольку в основе общинной организации обычно лежали кровно -родственные отношения полноправных общинников, образовывавших кланы разного порядка, то главами деревенских и областных общин оказывались вожди соответствующих кланов. Именно они предводительствовали в случае военной опасности, возглавляли оборону общины. Но возвысившись над общинниками, такой вождь превращался в феодала, с которым приходилось считаться, и если его нельзя было осилить, то правитель вынужден был признавать его существование и принимать на службу. Выдвинувшись в политически господствующий слой, эти новые феодалы нередко пробивались в ряды приближенных правителя, крупных чиновников и военачальников, оттесняя представителей древней кшатрийской и брахманской аристократии.
Наряду с господствующим слоем, возвышавшимся над общинным миром, формирующийся класс индийских феодалов включал в свой состав и политически подчиненный слой мелких внутриобщинных эксплуататоров. Их существование определялось специфическими особенностями индийской общины.
ОБЩИННО-КАСТОВАЯ СИСТЕМА
В Индии существовали различные виды общин, но в ареале распространения более развитого общества сложился особый тип общины, не имеющий аналогий в других регионах мира. Эта сельская община была социально многослойной, в основе социальных различий лежал не столько имущественный признак (бедняки, середняки, богатые), сколько кастовый.
Индийское средневековое общество унаследовало от древности особый тип социальной организации основной массы населения — кастовую систему. В древней Индии сложился первичный вариант кастовых отношений — социальные ранги (варны), затем варновый строй трансформировался в систему каст (джати), представляющих собой общности людей, объединенных рядом признаков — родом наследственных занятий, этническим происхождением, особенностями верований, обычаями, и отличающихся от других своим социальным происхождением и эндогамной замкнутостью.
В основе кастового деления лежит общественное разделение труда: это, прежде всего разделение на труд производительный и разные виды непроизводительного труда, в том числе умственного. При дальнейшем развитии варново-кастовой системы все в большей степени действовали социальные факторы. Так, вовлекаемые в сферу цивилизованной жизни отсталые племена могли быть помещены в варново-кастовой системе, как правило, лишь на самый низкий социальный уровень — так называемых вневарновых, образующих наиболее многочисленные низкие и неприкасаемые касты, так как высшие ступени иерархии уже заняты группами, воспринимавшими отсталые племена в качестве варваров — людей ритуально нечистых, пригодных к использованию на самых тяжелых и грязных работах. Реальное же распределение по специальностям, профессиям зависело от конкретных исторических обстоятельств. Низкие касты часто обозначались по наиболее характерной для них профессии, но могли заниматься и некоторыми другими видами деятельности. Поскольку потребность в ремесленном труде и услужении в сельской общине, где практически только и могли найти себе пропитание представители низких каст, была ограниченной, то избыточная часть членов этих каст использовалась в земледелии. В тех случаях, когда отсталое племя, достигнув в процессе разложения первобытно-общинных отношений стадии военной демократии, выступало в роли завоевателя и начинало господствовать над каким-то анклавом цивилизованного общества, его кастовое обозначение принималось соответствующим занятому им в данном обществе социальному положению — часто такое племя признавалось кшатрийским, поскольку оно занимало место, которое обычно принадлежало воинам-кшатриям.
В разных исторических областях, различавшихся этническим составом населения, землевладельческие касты общинников назывались по-своему, но все вместе считались обычно относящимися к варне шудр. К важнейшим же в средние века стали относить касты, занимающиеся торговлей и ростовщичеством. Деление на варны в средние века, таким образом, приобрело искусственный, умозрительный характер. Это менее относится к брахманам, сохранившим относительное единство своей организации. Однако со временем и в среде брахманов появились некоторые обособившиеся эндогамные группы, т. е. касты.
Верхний слой общины составляли ее полноправные члены, принадлежавшие к господствующей в данной местности («доминирующей», как принято писать в специальных работах) касте. Эта группа людей владела обрабатываемой землей и угодьями, держала в своих руках всю хозяйственную и общественную жизнь в общине, создавала органы общинного управления, платила налоги и подати государству или частному феодалу. Обычно полноправные общинники были родственниками, но поскольку их большие и малые семьи вели хозяйство самостоятельно, отношения между ними были имущественными, т. е. преобладали не родственные связи, а соседские. Полноправные общинники, собственно говоря, и составляли привычную, наиболее известную по своей организации общину, но хозяйственный и социальный механизм индийской общины включал как свою неотъемлемую часть обслуживающих полноправных общинников подчиненные им группы людей из низких и неприкасаемых каст. Прежде всего, это были ремесленники и слуги, состоявшие как бы на постоянной службе в общине. Среди ремесленников обязательно были плотник, кузнец, кожевник, гончар. Среди слуг необходимы были стиралыцик одежды (эту работу выполняли мужчины), цирюльник, уборщик. Обслуживающий персонал общины часто включал также сторожа, выполнявшего иногда и полицейские функции.
Ремесленники и слуги полностью были на содержании у общины. Размер содержания зависел главным образом от кастовой принадлежности ремесленника или общинного слуги. В каждой местности занятие определенным видом деятельности всегда было закреплено за известными кастами и лишь в отдельных случаях возможно было совмещение профессий. Со временем установились нормы обеспечения общинников необходимыми для ведения хозяйства и поддержания принятого образа жизни ремесленными изделиями и услугами, а также нормы обеспечения сельскохозяйственными продуктами самих ремесленников и слуг. Таким образом, возникла внутриобщинная система натурального обмена видами деятельности — система джаджмани. Она охватывала именно те виды услуг и ремесленной деятельности, которые были совершенно необходимы для жизни общины. В этом смысле индийская община приобрела большую независимость от внешнего мира, поскольку все основные потребности ее членов удовлетворялись вне сферы товарно-денежных отношений.
Система джаджмани имела не только экономический смысл, но была также призвана обеспечить поддержание определенного образа жизни, присущего господствующей в общине касте. Члены этих доминирующих каст просто не могли в быту обойтись без помощи людей из низких и неприкасаемых каст. Они не могли прикоснуться к трупу околевшей коровы, так как прикосновение к падали считалось тяжким ритуальным осквернением, и здесь нельзя было обойтись без помощи кожевника (но продукты труда этого неприкасаемого, как и всех прочих неприкасаемых, кроме приготовленной ими пищи, считались чистыми). Поддерживать чистоту в деревне мог только другой неприкасаемый — подметальщик. Общинники не могли сами бриться и стирать одежду — это считалось недостойным. Без помощи неприкасаемых высококастовый индиец не мог совершить похоронный обряд — почти все процедуры с покойником и церемонии, кроме молитв, осуществляли неприкасаемые. На свадьбах, праздниках неприкасаемые были музыкантами, оказывали разную помощь. Полноправные общинники не всегда занимались земледельческим трудом (чаще всего это бывало, когда они принадлежали к военной или брахманской касте). Тогда они целиком жили за счет труда арендаторов своей земли, частично или полностью вели хозяйство руками низкокастовых наемных работников и рабов.
Это была бесправная аренда, когда участок земли предоставлялся арендатору на очень короткий срок (1—3 года), да и то работник мог быть согнан в любой момент по произволу хозяина; арендная плата составляла не менее половины урожая, а нередко охватывала большую часть урожая. Таким арендаторам часто приходилось обращаться к хозяину земли за помощью, так как из-за бедности у низкокастовых то не хватало орудий труда, то не было быков для пахоты, то не оставалось посевного зерна. За все это дополнительно увеличивалась арендная плата. На какой-то грани становится трудно отличать подобного экономически несамостоятельного арендатора, не имеющего своего хозяйства, от наемного работника. Однако в целом и бесправных арендаторов следует рассматривать как феодально-эксплуатируемых крестьян.
Полноправные общинники, являвшиеся непосредственными производителями-земледельцами, привилегированные арендаторы из членов тех же высоких каст, что и полноправные общинники, другие арендаторы, по большей части бесправные, из числа низкокастовых и неприкасаемых составляли вместе класс феодально-эксплуатируемого крестьянства. Характерной чертой класса феодально-зависимого крестьянства в Индии была его социальная неоднородность. Непреодолимая кастовая отчужденность отделяла высокие и низкие касты. Крестьянство из высоких каст также было неоднородным вследствие существования внутрикастовых различий. Представители высоких каст, даже будучи сами тружениками, одновременно выступали в качестве эксплуататоров низких и неприкасаемых каст. Поэтому представители разных категорий класса феодально-зависимого крестьянства не ощущали общности своих интересов, т. е. не осознавали себя классом.
Особую прослойку тружеников индийской деревни составляли наемные работники докапиталистического типа, являвшиеся в подавляющем большинстве представителями низких и неприкасаемых каст. После арендаторов это была вторая по численности прослойка непосредственных производителей, зависимых от полноправных общинников. Нередко эти работники были связаны отношениями личной зависимости с определенным хозяином и обязаны были работать на него — это напоминает крепостную зависимость. Ученые иногда приравнивают их положение к рабскому, и в этом немало правды, так как и те и другие принадлежали к низким и неприкасаемым кастам и вследствие своего социального статуса подвергались одинаковому обращению, однако наемные работники, помимо пищи в период работы, видимо, такой же, какую хозяин давал рабам, получали долю от урожая (1/10 в древности и в раннее средневековье; около 1/20 — к концу средних веков).
По мере формирования и укрепления индийской сельской общины и общинно-кастовой системы в целом порабощение представителей высоких каст становилось все более редким явлением, воспринимавшимся как нарушение кастового статуса. К началу нашей эры шудры, вайшьи, брахманы и кшатрии считались уже людьми, по самой природе своей предназначенными быть свободными, а вневарновые («варвары») — представители низких и неприкасаемых каст и отсталых племен, напротив, рассматривались как предназначенные по природе своей к участи рабов. Это, конечно, не означало, что все лица этой категории становились рабами (таковых было меньшинство), но в них видели как бы потенциальных рабов. В средние века рабы же из членов низких и неприкасаемых каст продолжали быть заметной социальной прослойкой в индийской деревне. Как и в древности, они существовали, получая скудную еду от хозяина и выполняя в основном подсобные работы; раб мог быть занят и на полевых работах, его жена ухаживала за скотиной, выполняла разные работы на подворье и по дому. Раз в год хозяин давал им по куску ткани на набедренную повязку мужчине и на сари женщине. Семья раба жила обычно в хижине близ усадьбы господина и имела право владеть небольшим имуществом.
Итак, внутриобщинные производственные отношения и формы эксплуатации непосредственных производителей отличались сложностью и не могут быть определены как чисто феодальные. Средневековое общество Индии может быть названо феодальным постольку, поскольку удельный вес феодальных производственных отношений в общей экономической системе был существенно выше иных производственных отношений, не типичных для феодализма.
РАСПАД ДЕРЖАВЫ ГУПТОВ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ХАРШИ
Империя Гуптов оказалась непрочным политическим объединением. Уже с середины V в. стали заметны признаки политического кризиса в этой державе, вызванного быстрым ростом сепаратизма усилившихся крупных частных землевладельцев. Распаду государства способствовали и постоянные разрушительные нападения с запада военного союза варварских племен, известных под названием эфталитов.
Эфталиты жили в шатрах, носили одежду из кожи, не знали грамоты. Такими их описывает китайский посол Сун Юн, побывавший в ставке царя эфталитов Михиракулы в период их наибольшего могущества. Около 533 г. Михиракула был разгромлен индийцами, но во главе сопротивления иноземным завоевателям выступали уже не представители династии Гуптов — их государство распалось.
После некоторого периода внутренней смуты на севере Индии возвысилось государство, столицей которого был г. Стханешвара (совр. Тханесар, примерно в 100 км к северу от Дели). Правитель этого государства присвоил себе императорский титул махараджадхираджа. В это же время правитель другого государства Гауда (Бенгалия) по имени Шашанка начал завоевания в центральной части долины Ганга и стал претендовать на господство во всей этой огромной области. Против него выступили союзные войска правителей Стханешвары и Канауджа (город в восточной части Джамна-Гангского двуречья, являвшийся столицей крупного государства). И тут произошли драматические события, описанные их современником. Баной в его романе-хронике «Харшачарита» («Приключения Харши»). В 606 г. правитель Стханешвары неожиданно умирает, его старшего сына и наследника убивают вместе с его союзником из Канауджа во время переговоров с Шашанкой, задуманных как коварная уловка. В Канаудже не оказывается законного наследника, а в Стханешваре по настоянию советников принимает на себя власть младший брат погибшего наследника, еще почти подросток Харшавардхана (или в сокращенном варианте имени — Харша). Казалось, вероломный Шашанка был на пороге полной победы и мог стать владыкой всей долины Ганга, но против него выступил юный Харша. Шашанке пришлось отступить. Харша присоединил к своим владениям территорию Канауджского княжества, большую часть долины Ганга и Мальву, гуджаратский князь стал его союзником. В 612 г. Харша попытался вторгнуться на Декан, но неудачно. О долгом царствовании Харшавардханы (606—647) мы сравнительно много знаем по ряду источников, самым ценным из которых является описание Индии китайским буддистом-паломником Сюань Цзаном. Сюань Цзан рассказывает, что после победы над государством Гауда была устроена торжественная церемония: в процессии впереди шли рядом, как братья, Харша и его союзник, царь Ассама, а за ними двадцать князей — вассалов Харши. Характерно, что при описании своего путешествия по Северной Индии Сюань Цзан говорит последовательно с царствах и странах, через которые он проходил, замечая иногда, что в такой-то области нет своего правителя, но нигде прямо не упоминает, что он находится на территории государства Харши. Очевидно, что империя Харши имела феодально-иерархическую структуру: большая часть ее территории представляла собой владения вассальных князей и более мелких феодалов, а над ними стоял верховный правитель, в прямом подчинении которого были лишь некоторые области — его домен. Это подтверждается и сохранившимися грамотами самого Харшавардханы: там упоминаются административные подразделения — области и округа, такие же, какие были при Гуптах. Любопытная деталь содержится в другом китайском сочинении о путешествии Сюань Цзана. Там рассказывается, что в знак почтения к учености и добродетели одного буддийского отшельника Харшавардхана хотел пожаловать ему налоги с 80 деревень в Ориссе, только что присоединенной после завоевания владений Шашанки. Так царь раздавал в пожалования захваченные земли. Согласно тому же источнику вассал Харши князь (махараджа), потомок династии Гуп-тов, владевший Магадхой, предложил в дар тому же отшельнику два десятка деревень. Таким образом, вассалы царя могли сами раздавать пожалования, у них были свои вассалы. По описанию «Харшачари-ты», при дворе отца Харши вокруг трона толпились вассальные князья и простые вассалы (саманты). Подобная картина отношений вассальной иерархии феодалов рисуется и в других произведениях той эпохи, а также по данным надписей (эпиграфики).
Вассалы всех степеней несли военную службу, выступая со своими военными отрядами по призыву своего сеньора, причем подразумевалось, что, например, войско раджи в несколько раз меньше войска махараджи, т. е. размер военного отряда вассала в общем зависел от «го ранга. Владения феодалов были наследственными, и с этим связаны стремление феодалов к максимальной самостоятельности, проявление их своеволия и сепаратизма. В условиях феодальной раздробленности каждый феодал чувствовал себя пусть маленьким, но государем в своих владениях. Однако на полное государственное обособление могли рассчитывать лишь достаточно крупные феодалы. После смерти Харши (в 647 г.) его империя распалась, и вассальные княжества стали независимыми. Размер и сила таких государств обеспечивали их относительную стабильность. Небольшие политические образования легко становились добычей более могущественных хищников, существование же достаточно авторитетной центральной власти гарантировало отчасти благополучие мелких владетелей. Кроме того, только объединение феодалов в единое государство создавало условия для успешных завоеваний и грабежа соседей. В обстановке постоянного противоречия между центробежной и центростремительной тенденциями и колебаний между ними большое значение приобретали субъективные факторы, в частности, огромную роль играла личность верховного правителя. Сильный умелый политик и талантливый полководец в благоприятной ситуации мог сплотить анархичную феодальную вольницу и в короткий срок создать могущественное, но в своей основе непрочное, эфемерное государство. Так было и с Харшавардханой. После его смерти и распада империи в Северной Индии до середины VIII в. не было обширных и сильных государств.
Феодалы шли за сильным удачливым предводителем, побаиваясь ослушаться такого государя. По словам Сюань Цзана, Харша всю жизнь провел в походах, все время, передвигаясь со своей огромной армией. Жил он в походе непритязательно, как говорит Сюань Цзан, во дворце, построенном из веток, — вероятно, это временное жилище строилось со стенами, сделанными из бамбуковой плетенки, наподобие того, как строят сельские дома в Бенгалии и Бихаре и некоторых других районах Индии. Однако как первая его столица — Стханешвара, так и Канаудж — город, который он впоследствии сделал центром своей империи, — были большими процветающими городами.
Список литературы:
История стран Азии и Африки в средние века. Ч.1. М.: Издательство Московского университета. 1987.
www.ronl.ru
Реферат
ИНДИЯ В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Калининград 2010.
План
Индия в раннее средневековье
Упадок буддизма и торжество индуизма
Политическая ситуация в индии в начале VIII в.
Возникновение раджпутских княжеств, начало раджпутских завоеваний
Борьба гурджара-пратихаров и палов
Вассально-иерархическая система у раджпутов
Типы феодальных владений
Раджпутские княжества в середине X-XII вв.
Государства южной индии и декана в VIII-ХII вв.
Развитие феодализма в южной Индии и на декане
Список литературы
Города
Сюань Цзан сообщает, что в Индии есть около семидесяти царств, или стран. Большая их часть представляла собой вассальные и независимые княжества. Из его сведений выясняется, что основные политические и экономические центры Северной Индии находились в центральной и западной части долины Ганга. Это прежде всего Канаудж, а также Варанаси, Стханешвара, Праяга. Паталипутра же пришла в упадок и лежала в развалинах (под названием Патны она существовала в средние века как третьестепенный город). Разрушены были к другие города Магадхи; возможно, это было связано с только что закончившейся войной Харши и Шашанки. Оставались в руинах многие города Пенджаба, разоренные, очевидно, эфталитами. Большинство же индийских городов благополучно существовало, причем к древним городам прибавился ряд новых. Другие источники этого времени рисуют жизнь процветающих городов, изысканный быт богатых горожан. Упадок городов в некоторых областях в VI — начале VII в. имел преходящие и локальные причины, в целом же продолжался рост городов, сохранялась преемственность традиций городского быта и культуры.
Первые века I тысячелетия были временем массового распространения в Индии буддизма, а также джайнизма, занявшего наиболее прочные позиции в Южной Индии. Однако ни одно из течений буддизма, ни джайнизм не могли одержать верх над тем комплексом религиозных воззрений и народных верований, которые для древности мы объединяем под названием брахманизм, а для средних веков — индуизм. Серьезнейшим препятствием для усиления влияния буддизма на широкие народные массы была индийская кастовая община, по самой сути складывавшихся в ней отношений господства-подчинения, основанных на неравенстве каст, на кастовом угнетении, противостоявшая идее равенства людей, лежавшей в основе учения раннего буддизма. Скорее всего проповедь буддизма находила в деревне отклик в основном в среде угнетенных каст — социальных низов общества. Вся история буддизма в Индии как религии — это история бесплодной борьбы с тем образом жизни, который воспроизводила в себе индийская сельская община, включая в первую очередь комплекс социальных и бытовых отношений, а также народные обычаи и верования. Буддизм стремился приспособиться к жизненной реальности и тем самым (в учении махаяны — «Великой колесницы») неуклонно шел по пути сближения с индуизмом. Развитие культа многочисленных будд, бодхисаттв и святых с пышным и сложным ритуалом, поклонение изображениям божеств (преимущественно скульптурным) в богато украшенных храмах, аскетизм архатов и многое другое постепенно вели к тому, что в сознании простых людей, не вникавших в тонкости религиозно-философских доктрин, отличия буддизма махаяны от индуизма постепенно становились все менее заметными.
Необходимо учитывать также и то, что, как и индуизм, буддизм с самого начала основывался на общих для индийской цивилизации принципах миросознания, в особенности на представлениях о перевоплощении душ (сансара), определяемых законом воздаяния (карма) за совершенные в жизни поступки; соблюдение определенных религиозно-этических норм (дхарма) должно было вести к более высокому качеству воплощения души, а при особо праведном поведении, отличном от обычной мирской жизни, цепь перерождений в мире страданий могла оборваться и душа достигнуть желанного освобождения от сансары. Можно сказать в наиболее общей форме, что различия заключались в толковании дхармы и методов осуществления мечты о конечном спасении от мира перевоплощений.
В буддизме верный путь спасения требовал разрыва с мирской жизнью и ухода в монахи — бхикшу, миряне же оставались лицом к лицу со всем традиционным укладом жизни, верованиями и обычаями, к которым буддизм в основном относился нейтрально. Неудивительно, что буддисты-миряне в повседневной жизни не могли отрешиться от этого небуддийского наследства и, по существу, совмещали требования своей религии с индуистской практикой.
Глубокий упадок буддизма зафиксирован в эпоху Харшавардханы Сюань Цзаном. Спустя несколько веков эта религия практически полностью исчезает на своей родине, сохраняясь отчасти только в Гималаях (махаяна) и на Цейлоне (в форме хинаяны).
Борьба индуизма с враждебными религиозными течениями шла не только в религиозно-философской сфере (в литературе, в получивших большое распространение ученых диспутах), но принимала общественные и политические формы, отражавшие подчас материальные интересы сторон. Сведения о религиозных столкновениях сообщает, например, Сюань Цзан. Источники рисуют Шашанку, царя Гауды, жестоким гонителем буддизма, Харша же, хотя и был индуистом, но относился к буддизму терпимо и даже покровительствовал ему. Сюань Цзан изображает его преданным поклонником буддизма и объясняет попытку покушения на Харшу недовольством брахманов чрезмерной щедростью царя по отношению к буддистам. В то же время из сочинения Сюань Цзана с очевидностью вытекает, что в большинстве областей Индии буддийских монахов оставалось мало, буддийские монастыри и культовые сооружения были по большей части заброшены или разрушены, а «еретиков»-индусов всюду было множество и храмы их были многочисленны. К этому же примерно времени относятся и первые сохранившиеся до наших дней выдающиеся памятники монументальной храмовой архитектуры индуизма.
В Северной Индии к началу VIII в. существовало много независимых княжеств и более мелких владений. В первой половине VIII в. среди других феодальных владений выделяется княжество с центром в бывшей столице Харши — Канаудже, который, по-видимому, сохранил значение крупного экономического центра и благодаря своему положению в сердце Гангской равнины, наиболее населенной и богатой части Северной Индии, имел также и стратегическую ценность. На политическую слабость и раздробленность государств Северной Индии в этот период указывают успешные походы мусульман в долину ниж¬него Инда. Войска Арабского халифата под командованием Мухам-мада ибн Касима в 712-713 гг. захватили индийские княжества в Синде и Мультане и закрепились там. Так впервые часть территории Индии оказалась под владычеством мусульман. Вскоре Синд и Мультан отделились от халифата и там возникли два мусульманских независимых государства. Это были беспокойные соседи индийцев: в VIII в,. они совершали набеги даже на Гуджарат, проникая до района г. Сурата.
На Декане приходило все в больший упадок еще обширное государство Ранних (Западных) Чалукьев, наследников Пулакешина II. Его правители продолжали с переменным успехом воевать с государством Паллавов (Северный Тамилнад), одновременно отражая и нападения арабов из Синда. На крайнем юге Индии продолжало существовать упоминавшееся впервые в надписях Ашоки Маурья (III в. до н. э) тамильское государство Пандья. Был, кроме того, ряд государств, игравших меньшую политическую роль — в Ориссе, в восточной Андхре, в Майсуре, в Керале.
В целом Индия переживала период слабости всех политических образований, обусловленной феодальной раздробленностью.
К началу VIII в. этнически неоднородные племена, говорившие преимущественно на языках индоевропейской семьи, расселявшиеся в Северо-Западной Индии и в Раджастхане в результате эфталитского нашествия, уже в значительной мере ассимилировались в индийской среде. Многие группы этой общности называли себя гурджарами. Память об этом сохранилась в ряде географических названий в Пенджабе: «страной гурджаров» некоторое время называли часть Раджастхана, отсюда же происходит название Гуджарата (совр. штат Индии). Часть племен, осевшая главным образом на территории Раджастхана, стала в VIII в. совершать завоевательные походы на соседние области, в первую очередь на богатую долину Ганга. Кланы этих завоевателей, находившиеся на последней стадии разложения первобытного строя, на стадии «военной демократии», имели начатки государственной организации. Во главе обширного клана-племени стояла более узкая родственная группа — из нее выдвигались наследственные вожди-раджи, возглавлявшие военные походы ополчения клана и обладавшие большой властью, сохранявшей, однако, черты патриархальности. Члены клана находились в отношениях родства с вождем — раджой, так как такое племя-клан действительно обычно возникало вследствие разрастания родственного коллектива. В данном случае о клановой структуре этих племен приходится говорить по той причине, что они, подчинив в Раджастхане и за его пределами исконно обитавшее там население, создали свои государства и образовали обширный по-литически господствующий слой. Впоследствии, даже будучи низведенными до податных общинников во многих областях страны, они сохраняли положение господ-эксплуататоров по отношению к трудовому населению и при этом в течение многих столетий воспроизводили свою клановую структуру и опирались на нее в борьбе за власть. Эти племена стали известны под именем раджпутов (от санскритского «раджпутра» — «сын раджи») — так называли себя представители этих племен, имея в виду родственные отношения каждого члена клана с вождем, превратившимся в феодального правителя. Клановая сплоченность раджпутов вокруг своего главы неоднократно давала в истории Индии примеры поистине героического самопожертвования рядовых раджпутов ради интересов князя.
В начале VIII в. начинается процесс объединения раджпутских кланов под верховенством князей, положивших начало династии Гурджара-Пратихаров. При Ватсарадже (738-790) раджпутское государство достигло значительных размеров и включало обширные завоеванные земли в долине Ганга.
В середине VIII в. на территории Бенгалии и Бихара возникло государство Палов, явившееся наследником государства Гауда. Династия Палов объединила враждовавшие между собой княжества и начала завоевания в более западных областях долины Ганга, где вошла в столкновение с раджпутами.
В затяжную борьбу соперничавших государств вмешивалось еще одно могущественное объединение — держава Раштракутов, также в середине VIII в. захвативших власть на Декане — в Махараштре и Северном Карнатаке у пришедшей в упадок династии Ранних Чалукь-ев. Раштракуты стремились не допустить окончательного торжества кого-либо из соперников, чтобы к северу от их владений не появилось опасного для них соседа. Раштракуты не закрепились в Северной Индии, но их походы приносили им не только политическую выгоду, но и богатую добычу. Первый раз Раштракуты вмешались в войну североиндийских держав в конце 80-х годов VIII в., когда, неожиданно вторгшись с Декана, они разгромили Ватса-раджу, одержавшего верх над бенгальским правителем Дхармапалой (770-810).
В начале IX в. Гурджара-Пратихары вторично разгромили Дхармапалу и вторглись в саму Бенгалию, но в этот момент в Северной Индии вновь появились войска Раштракутов. И снова им сопутство¬вала удача. Пытавшийся отбить их правитель раджпутов потерпел сокрушительное поражение, Дхармапала же признал себя вассалом Раштракутов. Более счастливо сложилась судьба его сына — наиболее выдающегося из пальских государей — Девапалы (810-850), который, несмотря на отдельные неудачи в войсках с раджпутами, на некоторое время овладел большей частью Северной Индии. Ему удалось отбить также и Раштракутов. Однако после смерти Девапалы победу в борьбе за господство над долиной Ганга одержали все-таки раджпуты.
К концу IX в. владения империи Гурджара-Пратихаров простирались от Аравийского моря до границ древней Магадхи. Его столицей стал Канаудж. В войнах с Раштракутами он отстоял свою власть над территориями к северу от гор Виндхья (область Мальва). На рубеже X в. раджпуты одержали новые победы над Палами, вторгались даже в Бенгалию, но конец славы Гурджара-Пратихаров был близок: около 916 г. раштракутские войска вторглись в двуречье Джамны и Ганга (Доаб) и захватили их столицу Канаудж. Вторжения Раштракутов продолжались и позже. Некоторое время Гурджара-Пратихарам еще удавалось сохранять видимость единства империи, однако их власть была подорвана не только военными поражениями, но и особенно усилением вассальных княжеств.
В середине X в. эти княжества стали фактически самостоятельными. Именно феодальный сепаратизм стал главной причиной развала военной империи Гурджара-Пратихаров. Точно так же пришло в упадок в это время и государство Палов, хотя оно сохранило свою основную территорию в Бенгалии и Бихаре и в X в. не имело опасного противника.
Вассальные княжества внутри империи Гурджара-Пратихаров создавались наиболее активными и выдвинувшимися в ходе завоеваний и длительных войн кланами. Вожди некоторых кланов начали формирование своих владений-княжеств еще в период возникновения самой империи. Например, известно, что князь из рода Томаров в 736 г. основал г. Дхиллику (Дели) и владел окружающей областью. По мере роста империи усложнялась ее политическая структура, в основном соответствовавшая уже сложившейся ранее в Индии системе феодальных владений.
Верхнюю прослойку феодального класса в империи Гурджара — Пратихаров составляла знать кланов — вожди-раджи и их ближайшие родственники, с которыми верхушка господствующего клана Пратихаров делила власть и влияние. Военачальники из этих кланов захватывали и получали во владение от своих государей — верховных правителей и князей — целые области, из которых и формировались крупные и более мелкие княжества. В свою очередь эти новые владетели раздавали пожалования своим приближенным по их заслугам и влиянию, а также передавали отдельные области им в управление. Они распределяли владения и среди рядовых членов клана, награждали лиц, отличившихся на войне, представителей управленческого аппарата, многие из которых были брахманами, давали пожалования в знак милости, совершали религиозные дарения брахманам и храмам" Словом, феодальные владения получали отнюдь не только члены клана князя, но и служилые люди из других кланов.
Таким образом, создалась сложная система соподчинения феодальных владений разных рангов. Подобный порядок, когда родственные (семейные, клановые) связи играли важную роль в организации феодального класса, но одновременно в действие вступали иные факторы, определявшие место феодалов в иерархии, — личные заслуги, политические соображения правителей, реальное могущество отдельных феодалов, необходимость содержания служащих неродственного происхождения и т.д., — был характерен и для других государств Индии этой эпохи. У раджпутов роль клановой организации была более явственной и хорошо известна благодаря тому, что она устойчиво сохранялась в областях, где раджпутам удалось в течение почти всего средневековья отстаивать свою государственную независимость. В VIII-XII вв. в Северной Индии и на Декане вассально-иерархическая структура государства получила полное развитие. В собственном владении верховных правителей в качестве домена оставались очень, небольшие территории. Так, после распада в середине X в. огромной империи Гурджара-Пратихаров под их управлением оказались домениальные владения, охватывавшие только центральную область долины Ганга вокруг городов Канаудж и Варанаси; правда, это была богатая и стратегически важная область. Сложилось представление, что рангу владений и титулу соответствует определенная численность войск: например, в одном источнике говорится, что император (маха-раджадхираджа) имеет армию в миллион человек, махараджа — в сто тысяч, раджа — в десять тысяч. Цифры эти, разумеется, чисто условны и крайне преувеличены.
Здесь важно, что вассал мыслился не иначе как обладателем большого собственного войска, а поскольку почти вся территория государства находилась в руках вассалов, реальная власть верховного правителя определялась его личными качествами политика и полководца, военными успехами, возможностями заинтересовать феодалов богатой добычей и захватом соседних территорий.
Бывало, что государь, задумавший начать войну, вынужден был, как повествует другой источник, пригласив вассалов на роскошный пир и задобрив их подарками, уговаривать пойти в поход.
Такая структура государства и взаимоотношений феодалов очень похожа на порядки, существовавшие в Европе в период феодальной раздробленности. Отличием, однако, является то, что основой индийского общества оставалась не менявшая своей сути общинная система со всем присущим ей комплексом социально-экономических отношений.
Преобладающим типом феодальных владений в раннее средневековье было наследственное, обеспеченное иммунитетными правами служебное держание. Обычным условием такого держания была военная вассальная служба сеньору, если воспользоваться европейской терминологией. Такие вассальные владения, как уже сказано, были разных рангов и от их величины зависела примерная численность военного отряда, обычно конного, который должен был приводить вассал (саманта) своему государю.
Менее распространенной формой феодального владения было временное, дававшееся на время исполнения службы.
В некоторые периоды раннего средневековья держания этого типа были, по-видимому, более распространенными, в другие — встречались относительно редко. Можно предполагать, что в начальный период формирования вассально-иерархической системы сильные государи старались раздавать феодальные пожалования на условиях сохранения над ними своего жесткого контроля с тем, чтобы держать вассала под угрозой лишения владений. Но со временем в результате длительного фактического владения феодал и его наследники добивались юридического признания их наследственных прав. Мы можем выявить существование временных и весьма ограниченных по правам феодала форм владения, но в большинстве случаев в рассматриваемую эпоху вассалы обладали наследственными правами.
У раджпутов захваченная территория распределялась как и всякая военная добыча: каждый член клана получал свою долю — грас (что означает «глоток», «кусок, который можно проглотить») в зависимости от того, в какой степени родства с главой клана — князем он состоял. Доли представителей верхушки клана составляли десятки, а иногда и сотни деревень, рядовым же раджпутам доставались в качестве граса иногда деревня, иногда — половина деревни, а то и того меньше. Грас был наследственным служебным владением (каждый член клана должен был выступить по первому требованию своего вождя, а грас обеспечивал его существование, военную экипировку, приобретение коней).
Но, как мы видели, таким разделом захваченной территории по ге-неалогическому принципу дело не ограничивалось и пожалования от государя (императора или князя) получали также люди, не являвшиеся членами клана, чаще всего на условиях временного служебного держания, называвшегося патта (изначальный смысл термина — «грамота», отсюда — «владение, полученное по грамоте»). Но ведь и особые заслуги членов клана должны были вознаграждаться князем помимо твердого порядка раздела добычи по генеалогическому принципу. Очевидно, в таких случаях также жаловалась патта. В силу общей тенденции временные владения должны были рано или поздно становиться наследственными.
Раджпутские правители во всем стремились следовать порядку, сложившемуся в Индии до их появления на исторической арене. В частности, они, так же как и другие индийские государи, щедро раздавали религиозные пожалования брахманам (брахмадейя) и храмам (девадана).
Наследственные владения феодалов могли отчуждаться, их часть можно было пожаловать тоже в качестве религиозного дара (а иногда и продать). Владения, полученные в виде религиозного пожалования или подаренные государем в знак милости, были наследственными и обычно безусловными. Последний тип наследственных безусловных владений составлял, как правило, небольшую долю общего числа феодальных владений, размеры их редко превышали одну-две деревни.
Наиболее крупными феодалами, имевшими безусловные права держания, были храмы, концентрировавшие постепенно пожалования девадана в результате актов религиозных пожертвований многих государей и частных лиц.
В результате распада империи Гурджара-Пратихаров возникло несколько крупных и мелких княжеств. Каждое из крупных княжеств сравнимо по величине и численности населения с крупнейшими странами средневековой Западной Европы, например с Францией. Самым недолговечным из них оказалось владение Пратихаров, императорский титул которых номинально признавался другими раджпутскими владыками.
В конце X в. возникло обширное тюркское мусульманское государство, при Махмуде Газневи (998-1030) превратившееся в огромную империю, включившую в свои границы Среднюю Азию, Иран, часть Закавказья. Столицей Махмуда был г. Газни в Восточном Афганистане (отсюда и его прозвище — Газневи, газнийский). После ожесточенной борьбы Махмуд завоевал индийское государство Шахи (в долине р. Кабул в Северном Пенджабе), захватил мусульманские княжества в Мультане и Синде и начал почти каждый год совершать грабительские набеги на внутренние области Индии. Раджпутские князья оказались не в состоянии оградить свои земли от стремительной конницы Махмуда Газневи. В 1018 г., потерпев поражение от Махмуда, пратихарский князь, трусливо бросив свою столицу Канаудж, бежал, и этот огромный город был разграблен и опустошен так, что в последующие века не играл уже заметной роли. Пратихары сошли с исторической арены. На месте их прежнего домена и княжества в конце XI в. сложилось сильное раджпутское княжество Гахадавалов. Наследники Махмуда Газневи — Газневиды — не сумели сохранить свои владения в неприкосновенности, но осуществили несколько удачных набегов на долину Ганга и даже Мальву. Угроза со стороны турушков — так индийцы называли тюрок-мусульман — стала постоянной проблемой для североиндийских правителей.
Одной из причин военной слабости индийских князей была феодальная раздробленность их государства; они не смогли объединиться даже для отражения нападения сильного противника. По существу, все их усилия были направлены на то, чтобы не допустить возвышения кого-либо из соседей-соперников.
В середине XII в. выделилось княжество Чауханов. Его противник
Притхвираджа III захватил княжество Томаров, которые владели землями от р. Сетледж до Дели. Это была область, всегда имевшая большое стратегическое значение, потому что только через нее большие армии могли вторгнуться в долину Ганга, так как здесь было достаточно воды и корма для коней. Таким образом, Притхвираджа III взял на себя ответственность за оборону долины Ганга от мусульман, с которыми ему пришлось вести многолетнюю борьбу. В это время государство Газневидов было завоевано Мухаммедом Гури, который начал угрожать раджпутским княжествам. В 1191 г. при Тараине, небольшом городке к северу от Дели, Притхвираджа III наголову разгромил Мухаммеда Гури. В этой битве участвовали войска ряда ин¬дийских князей, которых Притхвирадже удалось уговорить дать совместный отпор захватчикам.
Но такая блестящая победа испугала союзников, опасавшихся чрезмерного возвышения государства Чауханов. В следующем, 1192 г. в решающей битве — снова при Тараине — Притхвирадже пришлось выступить только со своим собственным войском,
князья отказались ему помочь. Индийцы потерпели поражение, их вождь попал в плен и был потом убит, но в народной памяти остался как герой борьбы индийцев против иноземных захватчиков.
Конница Мухаммеда Гури одну за другой захватывала индийские области. Мусульмане после грабежа не ушли обратно, а стали закрепляться в долине Ганга. Так владычество мусульман с северо-западных окраин начало распространяться на основные территории Индийского субконтинента.
Самым могущественным государством на Деканском полуострове в VIII-X вв. была держава Раштракутов, вышедших из возвысившихся общинных вождей (раштракутов). Представители этой династии,, очевидно, гордились своим происхождением и сделали этот общинный титул династийным именем.
Наивысшей славы Раштракуты достигли при Говинде III (793 — 814), когда практически вся полуостровная часть Индии оказалась под их властью. Однако, как и все феодальные империи этой эпохи, их государство не обладало внутренней прочностью. Усобицы ослабили его, чем воспользовались главные противники на юге — тамильские государства Паллавов и Пандьев. Восстановив независимость, эти государства вступили в длительную борьбу, в которой приняли участие Цейлон и Чолы — вассальные князья Паллавов. В благоприятный момент Чолы в 898 г. разгромили Паллавов и захватили их государство (Северный Тамилнад). Раштракуты, несмотря на ряд успехов в войнах на Севере и Юге в X в., были в 973 г. свергнуты своими вассалами из рода Чалукьев, к власти пришла династия Поздних Чалукьев.
В конце X в. стало усиливаться Чольское государство. Ко времени вступления на престол Раджендры I (1015-1044) были захвачены государство Пандья, юг Кералы, север Цейлона, Мальдивские острова. Раджендра завоевал весь Цейлон, кроме малонаселенного юга, совершил поход через Ориссу до Нижнего Ганга, развязал войну и заставил признать вассальную зависимость государство Шривиджайя, владения которого были расположены на Малаккском полуострове, Суматре и Яве. Весь юг и юго-восток Деканского полуострова были подвластны Чолам почти до середины XII в., только Цейлону удалось освободиться от их ига. Все это время происходили ожесточенные столкновения с естественным соперником Чолов — государством Поздних Чалукьев, не принесшие решительного успеха ни одной из сторон. Но положение Чалукьев, пожалуй, было менее выгодным, так как им приходилось отражать нападения с севера — со стороны раджпутов (Па-рамаров) и Калачуриев. К началу XIII в. оба великих государства Декана и Южной Индии приходят в упадок, их вассалы становятся фактически независимыми, воюют между собой и, наконец, вытесняют с исторической арены своих бывших сюзеренов.
Полуостровная часть Индии вступила в эпоху средневековья с более молодой государственностью, чем Север. Многие племена только в период раннего средневековья начали переход от стадии военной демократии к классовому обществу. Огромные территории, населенные первобытными племенами, продолжали оставаться неосвоенными. Общества, достигшие классового уровня, стойко сохраняли многочисленные архаические традиции. Декан в плане социальных порядков и особенностей культуры представлял собой переходное звено между североиндийской цивилизацией и Югом, где ее влияние сказалось в наиболее слабой форме, а местная самобытность сохранилась в малоискаженном виде. Тем не менее в самых общих чертах социальная эволюция проходила в этом регионе примерно так же, как на Севере, хотя с некоторым отставанием.
Здесь сложился уже известный нам тип индийской общины. Особенностью было долгое сохранение широкого самоуправления областных общин, притом часто очень крупных общинных организаций, охватывавших десятки, а иногда и сотни деревень. В условиях длительного переживания ранних форм государственности существовало как бы «двоевластие» этих общин и феодальной власти, представленной наместниками и чиновниками верховного правителя или местными (надобщинными) феодалами. Расслоение господствующего слоя полноправных общинников вело к феодализации общинной верхушки. Таким образом, община противостояла уже сформировавшемуся государству и как новая особая форма нарождающейся государственности. Как и на Севере, общинные вожди нередко выбивались в политически господствующий слой феодалов, обычно сохраняя связь со своей исконной почвой. Общины боролись, нередко с применением военной силы за свои права, против произвола царской администрации и феодалов. На стенах южноиндийских храмов сохранилось много записей договоров между противоборствующими сторонами о справедливых нормах налогообложения и соблюдения старых порядков. Но в XI-XII вв. большая часть областных общин все-таки потеряла былую самостоятельность и стала рассматриваться в качестве административных округов. Победа закономерно осталась за феодальным государством.
В связи с этнической пестротой виды феодальных владений назывались в этом регионе по-разному, да и на самом деле имели много особенностей, но в принципе мы видим знакомые наследственные владения. Большинство феодалов держали населенные земли на условии службы или уплаты части податей государю. Многие наместники и управители округов проходили обычный в условиях феодального государства путь, закрепляясь на подвластных им территориях в качестве наследственных владетелей. Немало было и владений, пожалованных в форме религиозных даров брахманам и храмам, но здесь эти дарения чаще делали общинам брахманов; эти брахманские общины и храмы нередко были обязаны платить определенные налоги государству.
Чольские правители распределяли захваченные земли между вое-начальниками и воинами, по-видимому, эта практика имела сходство с разделом добычи на грасы у раджпутов. Причем и здесь в основе лежали клановые отношения. Вообще, роль кланов на Декане и Юге была, очевидно, очень велика и на общинном уровне, и в организации господствующего феодального слоя. Именно существованием прочных и многочисленных кланов, вождями которых были правители, можно объяснить необыкновенную стойкость ряда династий, снова и снова восстанавливавших свою власть, несмотря ни на какие самые жестокие испытания. Вероятно, клан, во главе которого стоял царский род, выдвигал на место погибших вождей новых своих членов. В этом плане привлекает особое внимание постоянно возрождавшаяся династия Пандья.
Особенно заметного прогресса южноиндийское общество достигло в IX-XII вв. — по основным показателям оно приблизилось за это время к стадиальному уровню североиндийских народов.
1. История стран Азии и Африки в средние века. Ч.1. М.: Издательство Московского университета. 1987.
www.ronl.ru
Реферат
ИНДИЯ В РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Калининград 2010.
План
Индия в раннее средневековье
Упадок буддизма и торжество индуизма
Политическая ситуация в индии в начале VIII в.
Возникновение раджпутских княжеств, начало раджпутских завоеваний
Борьба гурджара-пратихаров и палов
Вассально-иерархическая система у раджпутов
Типы феодальных владений
Раджпутские княжества в середине X-XII вв.
Государства южной индии и декана в VIII-ХII вв.
Развитие феодализма в южной Индии и на декане
Список литературы
Города
Сюань Цзан сообщает, что в Индии есть около семидесяти царств, или стран. Большая их часть представляла собой вассальные и независимые княжества. Из его сведений выясняется, что основные политические и экономические центры Северной Индии находились в центральной и западной части долины Ганга. Это прежде всего Канаудж, а также Варанаси, Стханешвара, Праяга. Паталипутра же пришла в упадок и лежала в развалинах (под названием Патны она существовала в средние века как третьестепенный город). Разрушены были к другие города Магадхи; возможно, это было связано с только что закончившейся войной Харши и Шашанки. Оставались в руинах многие города Пенджаба, разоренные, очевидно, эфталитами. Большинство же индийских городов благополучно существовало, причем к древним городам прибавился ряд новых. Другие источники этого времени рисуют жизнь процветающих городов, изысканный быт богатых горожан. Упадок городов в некоторых областях в VI — начале VII в. имел преходящие и локальные причины, в целом же продолжался рост городов, сохранялась преемственность традиций городского быта и культуры.
Первые века I тысячелетия были временем массового распространения в Индии буддизма, а также джайнизма, занявшего наиболее прочные позиции в Южной Индии. Однако ни одно из течений буддизма, ни джайнизм не могли одержать верх над тем комплексом религиозных воззрений и народных верований, которые для древности мы объединяем под названием брахманизм, а для средних веков — индуизм. Серьезнейшим препятствием для усиления влияния буддизма на широкие народные массы была индийская кастовая община, по самой сути складывавшихся в ней отношений господства-подчинения, основанных на неравенстве каст, на кастовом угнетении, противостоявшая идее равенства людей, лежавшей в основе учения раннего буддизма. Скорее всего проповедь буддизма находила в деревне отклик в основном в среде угнетенных каст — социальных низов общества. Вся история буддизма в Индии как религии — это история бесплодной борьбы с тем образом жизни, который воспроизводила в себе индийская сельская община, включая в первую очередь комплекс социальных и бытовых отношений, а также народные обычаи и верования. Буддизм стремился приспособиться к жизненной реальности и тем самым (в учении махаяны — «Великой колесницы») неуклонно шел по пути сближения с индуизмом. Развитие культа многочисленных будд, бодхисаттв и святых с пышным и сложным ритуалом, поклонение изображениям божеств (преимущественно скульптурным) в богато украшенных храмах, аскетизм архатов и многое другое постепенно вели к тому, что в сознании простых людей, не вникавших в тонкости религиозно-философских доктрин, отличия буддизма махаяны от индуизма постепенно становились все менее заметными.
Необходимо учитывать также и то, что, как и индуизм, буддизм с самого начала основывался на общих для индийской цивилизации принципах миросознания, в особенности на представлениях о перевоплощении душ (сансара), определяемых законом воздаяния (карма) за совершенные в жизни поступки; соблюдение определенных религиозно-этических норм (дхарма) должно было вести к более высокому качеству воплощения души, а при особо праведном поведении, отличном от обычной мирской жизни, цепь перерождений в мире страданий могла оборваться и душа достигнуть желанного освобождения от сансары. Можно сказать в наиболее общей форме, что различия заключались в толковании дхармы и методов осуществления мечты о конечном спасении от мира перевоплощений.
В буддизме верный путь спасения требовал разрыва с мирской жизнью и ухода в монахи — бхикшу, миряне же оставались лицом к лицу со всем традиционным укладом жизни, верованиями и обычаями, к которым буддизм в основном относился нейтрально. Неудивительно, что буддисты-миряне в повседневной жизни не могли отрешиться от этого небуддийского наследства и, по существу, совмещали требования своей религии с индуистской практикой.
Глубокий упадок буддизма зафиксирован в эпоху Харшавардханы Сюань Цзаном. Спустя несколько веков эта религия практически полностью исчезает на своей родине, сохраняясь отчасти только в Гималаях (махаяна) и на Цейлоне (в форме хинаяны).
Борьба индуизма с враждебными религиозными течениями шла не только в религиозно-философской сфере (в литературе, в получивших большое распространение ученых диспутах), но принимала общественные и политические формы, отражавшие подчас материальные интересы сторон. Сведения о религиозных столкновениях сообщает, например, Сюань Цзан. Источники рисуют Шашанку, царя Гауды, жестоким гонителем буддизма, Харша же, хотя и был индуистом, но относился к буддизму терпимо и даже покровительствовал ему. Сюань Цзан изображает его преданным поклонником буддизма и объясняет попытку покушения на Харшу недовольством брахманов чрезмерной щедростью царя по отношению к буддистам. В то же время из сочинения Сюань Цзана с очевидностью вытекает, что в большинстве областей Индии буддийских монахов оставалось мало, буддийские монастыри и культовые сооружения были по большей части заброшены или разрушены, а «еретиков»-индусов всюду было множество и храмы их были многочисленны. К этому же примерно времени относятся и первые сохранившиеся до наших дней выдающиеся памятники монументальной храмовой архитектуры индуизма.
В Северной Индии к началу VIII в. существовало много независимых княжеств и более мелких владений. В первой половине VIII в. среди других феодальных владений выделяется княжество с центром в бывшей столице Харши — Канаудже, который, по-видимому, сохранил значение крупного экономического центра и благодаря своему положению в сердце Гангской равнины, наиболее населенной и богатой части Северной Индии, имел также и стратегическую ценность. На политическую слабость и раздробленность государств Северной Индии в этот период указывают успешные походы мусульман в долину ниж¬него Инда. Войска Арабского халифата под командованием Мухам-мада ибн Касима в 712-713 гг. захватили индийские княжества в Синде и Мультане и закрепились там. Так впервые часть территории Индии оказалась под владычеством мусульман. Вскоре Синд и Мультан отделились от халифата и там возникли два мусульманских независимых государства. Это были беспокойные соседи индийцев: в VIII в,. они совершали набеги даже на Гуджарат, проникая до района г. Сурата.
На Декане приходило все в больший упадок еще обширное государство Ранних (Западных) Чалукьев, наследников Пулакешина II. Его правители продолжали с переменным успехом воевать с государством Паллавов (Северный Тамилнад), одновременно отражая и нападения арабов из Синда. На крайнем юге Индии продолжало существовать упоминавшееся впервые в надписях Ашоки Маурья (III в. до н. э) тамильское государство Пандья. Был, кроме того, ряд государств, игравших меньшую политическую роль — в Ориссе, в восточной Андхре, в Майсуре, в Керале.
В целом Индия переживала период слабости всех политических образований, обусловленной феодальной раздробленностью.
К началу VIII в. этнически неоднородные племена, говорившие преимущественно на языках индоевропейской семьи, расселявшиеся в Северо-Западной Индии и в Раджастхане в результате эфталитского нашествия, уже в значительной мере ассимилировались в индийской среде. Многие группы этой общности называли себя гурджарами. Память об этом сохранилась в ряде географических названий в Пенджабе: «страной гурджаров» некоторое время называли часть Раджастхана, отсюда же происходит название Гуджарата (совр. штат Индии). Часть племен, осевшая главным образом на территории Раджастхана, стала в VIII в. совершать завоевательные походы на соседние области, в первую очередь на богатую долину Ганга. Кланы этих завоевателей, находившиеся на последней стадии разложения первобытного строя, на стадии «военной демократии», имели начатки государственной организации. Во главе обширного клана-племени стояла более узкая родственная группа — из нее выдвигались наследственные вожди-раджи, возглавлявшие военные походы ополчения клана и обладавшие большой властью, сохранявшей, однако, черты патриархальности. Члены клана находились в отношениях родства с вождем — раджой, так как такое племя-клан действительно обычно возникало вследствие разрастания родственного коллектива. В данном случае о клановой структуре этих племен приходится говорить по той причине, что они, подчинив в Раджастхане и за его пределами исконно обитавшее там население, создали свои государства и образовали обширный по-литически господствующий слой. Впоследствии, даже будучи низведенными до податных общинников во многих областях страны, они сохраняли положение господ-эксплуататоров по отношению к трудовому населению и при этом в течение многих столетий воспроизводили свою клановую структуру и опирались на нее в борьбе за власть. Эти племена стали известны под именем раджпутов (от санскритского «раджпутра» — «сын раджи») — так называли себя представители этих племен, имея в виду родственные отношения каждого члена клана с вождем, превратившимся в феодального правителя. Клановая сплоченность раджпутов вокруг своего главы неоднократно давала в истории Индии примеры поистине героического самопожертвования рядовых раджпутов ради интересов князя.
В начале VIII в. начинается процесс объединения раджпутских кланов под верховенством князей, положивших начало династии Гурджара-Пратихаров. При Ватсарадже (738-790) раджпутское государство достигло значительных размеров и включало обширные завоеванные земли в долине Ганга.
В середине VIII в. на территории Бенгалии и Бихара возникло государство Палов, явившееся наследником государства Гауда. Династия Палов объединила враждовавшие между собой княжества и начала завоевания в более западных областях долины Ганга, где вошла в столкновение с раджпутами.
В затяжную борьбу соперничавших государств вмешивалось еще одно могущественное объединение — держава Раштракутов, также в середине VIII в. захвативших власть на Декане — в Махараштре и Северном Карнатаке у пришедшей в упадок династии Ранних Чалукь-ев. Раштракуты стремились не допустить окончательного торжества кого-либо из соперников, чтобы к северу от их владений не появилось опасного для них соседа. Раштракуты не закрепились в Северной Индии, но их походы приносили им не только политическую выгоду, но и богатую добычу. Первый раз Раштракуты вмешались в войну североиндийских держав в конце 80-х годов VIII в., когда, неожиданно вторгшись с Декана, они разгромили Ватса-раджу, одержавшего верх над бенгальским правителем Дхармапалой (770-810).
В начале IX в. Гурджара-Пратихары вторично разгромили Дхармапалу и вторглись в саму Бенгалию, но в этот момент в Северной Индии вновь появились войска Раштракутов. И снова им сопутство¬вала удача. Пытавшийся отбить их правитель раджпутов потерпел сокрушительное поражение, Дхармапала же признал себя вассалом Раштракутов. Более счастливо сложилась судьба его сына — наиболее выдающегося из пальских государей — Девапалы (810-850), который, несмотря на отдельные неудачи в войсках с раджпутами, на некоторое время овладел большей частью Северной Индии. Ему удалось отбить также и Раштракутов. Однако после смерти Девапалы победу в борьбе за господство над долиной Ганга одержали все-таки раджпуты.
К концу IX в. владения империи Гурджара-Пратихаров простирались от Аравийского моря до границ древней Магадхи. Его столицей стал Канаудж. В войнах с Раштракутами он отстоял свою власть над территориями к северу от гор Виндхья (область Мальва). На рубеже X в. раджпуты одержали новые победы над Палами, вторгались даже в Бенгалию, но конец славы Гурджара-Пратихаров был близок: около 916 г. раштракутские войска вторглись в двуречье Джамны и Ганга (Доаб) и захватили их столицу Канаудж. Вторжения Раштракутов продолжались и позже. Некоторое время Гурджара-Пратихарам еще удавалось сохранять видимость единства империи, однако их власть была подорвана не только военными поражениями, но и особенно усилением вассальных княжеств.
В середине X в. эти княжества стали фактически самостоятельными. Именно феодальный сепаратизм стал главной причиной развала военной империи Гурджара-Пратихаров. Точно так же пришло в упадок в это время и государство Палов, хотя оно сохранило свою основную территорию в Бенгалии и Бихаре и в X в. не имело опасного противника.
Вассальные княжества внутри империи Гурджара-Пратихаров создавались наиболее активными и выдвинувшимися в ходе завоеваний и длительных войн кланами. Вожди некоторых кланов начали формирование своих владений-княжеств еще в период возникновения самой империи. Например, известно, что князь из рода Томаров в 736 г. основал г. Дхиллику (Дели) и владел окружающей областью. По мере роста империи усложнялась ее политическая структура, в основном соответствовавшая уже сложившейся ранее в Индии системе феодальных владений.
Верхнюю прослойку феодального класса в империи Гурджара — Пратихаров составляла знать кланов — вожди-раджи и их ближайшие родственники, с которыми верхушка господствующего клана Пратихаров делила власть и влияние. Военачальники из этих кланов захватывали и получали во владение от своих государей — верховных правителей и князей — целые области, из которых и формировались крупные и более мелкие княжества. В свою очередь эти новые владетели раздавали пожалования своим приближенным по их заслугам и влиянию, а также передавали отдельные области им в управление. Они распределяли владения и среди рядовых членов клана, награждали лиц, отличившихся на войне, представителей управленческого аппарата, многие из которых были брахманами, давали пожалования в знак милости, совершали религиозные дарения брахманам и храмам" Словом, феодальные владения получали отнюдь не только члены клана князя, но и служилые люди из других кланов.
Таким образом, создалась сложная система соподчинения феодальных владений разных рангов. Подобный порядок, когда родственные (семейные, клановые) связи играли важную роль в организации феодального класса, но одновременно в действие вступали иные факторы, определявшие место феодалов в иерархии, — личные заслуги, политические соображения правителей, реальное могущество отдельных феодалов, необходимость содержания служащих неродственного происхождения и т.д., — был характерен и для других государств Индии этой эпохи. У раджпутов роль клановой организации была более явственной и хорошо известна благодаря тому, что она устойчиво сохранялась в областях, где раджпутам удалось в течение почти всего средневековья отстаивать свою государственную независимость. В VIII-XII вв. в Северной Индии и на Декане вассально-иерархическая структура государства получила полное развитие. В собственном владении верховных правителей в качестве домена оставались очень, небольшие территории. Так, после распада в середине X в. огромной империи Гурджара-Пратихаров под их управлением оказались домениальные владения, охватывавшие только центральную область долины Ганга вокруг городов Канаудж и Варанаси; правда, это была богатая и стратегически важная область. Сложилось представление, что рангу владений и титулу соответствует определенная численность войск: например, в одном источнике говорится, что император (маха-раджадхираджа) имеет армию в миллион человек, махараджа — в сто тысяч, раджа — в десять тысяч. Цифры эти, разумеется, чисто условны и крайне преувеличены.
Здесь важно, что вассал мыслился не иначе как обладателем большого собственного войска, а поскольку почти вся территория государства находилась в руках вассалов, реальная власть верховного правителя определялась его личными качествами политика и полководца, военными успехами, возможностями заинтересовать феодалов богатой добычей и захватом соседних территорий.
Бывало, что государь, задумавший начать войну, вынужден был, как повествует другой источник, пригласив вассалов на роскошный пир и задобрив их подарками, уговаривать пойти в поход.
Такая структура государства и взаимоотношений феодалов очень похожа на порядки, существовавшие в Европе в период феодальной раздробленности. Отличием, однако, является то, что основой индийского общества оставалась не менявшая своей сути общинная система со всем присущим ей комплексом социально-экономических отношений.
Преобладающим типом феодальных владений в раннее средневековье было наследственное, обеспеченное иммунитетными правами служебное держание. Обычным условием такого держания была военная вассальная служба сеньору, если воспользоваться европейской терминологией. Такие вассальные владения, как уже сказано, были разных рангов и от их величины зависела примерная численность военного отряда, обычно конного, который должен был приводить вассал (саманта) своему государю.
Менее распространенной формой феодального владения было временное, дававшееся на время исполнения службы.
В некоторые периоды раннего средневековья держания этого типа были, по-видимому, более распространенными, в другие — встречались относительно редко. Можно предполагать, что в начальный период формирования вассально-иерархической системы сильные государи старались раздавать феодальные пожалования на условиях сохранения над ними своего жесткого контроля с тем, чтобы держать вассала под угрозой лишения владений. Но со временем в результате длительного фактического владения феодал и его наследники добивались юридического признания их наследственных прав. Мы можем выявить существование временных и весьма ограниченных по правам феодала форм владения, но в большинстве случаев в рассматриваемую эпоху вассалы обладали наследственными правами.
У раджпутов захваченная территория распределялась как и всякая военная добыча: каждый член клана получал свою долю — грас (что означает «глоток», «кусок, который можно проглотить») в зависимости от того, в какой степени родства с главой клана — князем он состоял. Доли представителей верхушки клана составляли десятки, а иногда и сотни деревень, рядовым же раджпутам доставались в качестве граса иногда деревня, иногда — половина деревни, а то и того меньше. Грас был наследственным служебным владением (каждый член клана должен был выступить по первому требованию своего вождя, а грас обеспечивал его существование, военную экипировку, приобретение коней).
Но, как мы видели, таким разделом захваченной территории по ге-неалогическому принципу дело не ограничивалось и пожалования от государя (императора или князя) получали также люди, не являвшиеся членами клана, чаще всего на условиях временного служебного держания, называвшегося патта (изначальный смысл термина — «грамота», отсюда — «владение, полученное по грамоте»). Но ведь и особые заслуги членов клана должны были вознаграждаться князем помимо твердого порядка раздела добычи по генеалогическому принципу. Очевидно, в таких случаях также жаловалась патта. В силу общей тенденции временные владения должны были рано или поздно становиться наследственными.
Раджпутские правители во всем стремились следовать порядку, сложившемуся в Индии до их появления на исторической арене. В частности, они, так же как и другие индийские государи, щедро раздавали религиозные пожалования брахманам (брахмадейя) и храмам (девадана).
Наследственные владения феодалов могли отчуждаться, их часть можно было пожаловать тоже в качестве религиозного дара (а иногда и продать). Владения, полученные в виде религиозного пожалования или подаренные государем в знак милости, были наследственными и обычно безусловными. Последний тип наследственных безусловных владений составлял, как правило, небольшую долю общего числа феодальных владений, размеры их редко превышали одну-две деревни.
Наиболее крупными феодалами, имевшими безусловные права держания, были храмы, концентрировавшие постепенно пожалования девадана в результате актов религиозных пожертвований многих государей и частных лиц.
В результате распада империи Гурджара-Пратихаров возникло несколько крупных и мелких княжеств. Каждое из крупных княжеств сравнимо по величине и численности населения с крупнейшими странами средневековой Западной Европы, например с Францией. Самым недолговечным из них оказалось владение Пратихаров, императорский титул которых номинально признавался другими раджпутскими владыками.
В конце X в. возникло обширное тюркское мусульманское государство, при Махмуде Газневи (998-1030) превратившееся в огромную империю, включившую в свои границы Среднюю Азию, Иран, часть Закавказья. Столицей Махмуда был г. Газни в Восточном Афганистане (отсюда и его прозвище — Газневи, газнийский). После ожесточенной борьбы Махмуд завоевал индийское государство Шахи (в долине р. Кабул в Северном Пенджабе), захватил мусульманские княжества в Мультане и Синде и начал почти каждый год совершать грабительские набеги на внутренние области Индии. Раджпутские князья оказались не в состоянии оградить свои земли от стремительной конницы Махмуда Газневи. В 1018 г., потерпев поражение от Махмуда, пратихарский князь, трусливо бросив свою столицу Канаудж, бежал, и этот огромный город был разграблен и опустошен так, что в последующие века не играл уже заметной роли. Пратихары сошли с исторической арены. На месте их прежнего домена и княжества в конце XI в. сложилось сильное раджпутское княжество Гахадавалов. Наследники Махмуда Газневи — Газневиды — не сумели сохранить свои владения в неприкосновенности, но осуществили несколько удачных набегов на долину Ганга и даже Мальву. Угроза со стороны турушков — так индийцы называли тюрок-мусульман — стала постоянной проблемой для североиндийских правителей.
Одной из причин военной слабости индийских князей была феодальная раздробленность их государства; они не смогли объединиться даже для отражения нападения сильного противника. По существу, все их усилия были направлены на то, чтобы не допустить возвышения кого-либо из соседей-соперников.
В середине XII в. выделилось княжество Чауханов. Его противник
Притхвираджа III захватил княжество Томаров, которые владели землями от р. Сетледж до Дели. Это была область, всегда имевшая большое стратегическое значение, потому что только через нее большие армии могли вторгнуться в долину Ганга, так как здесь было достаточно воды и корма для коней. Таким образом, Притхвираджа III взял на себя ответственность за оборону долины Ганга от мусульман, с которыми ему пришлось вести многолетнюю борьбу. В это время государство Газневидов было завоевано Мухаммедом Гури, который начал угрожать раджпутским княжествам. В 1191 г. при Тараине, небольшом городке к северу от Дели, Притхвираджа III наголову разгромил Мухаммеда Гури. В этой битве участвовали войска ряда ин¬дийских князей, которых Притхвирадже удалось уговорить дать совместный отпор захватчикам.
Но такая блестящая победа испугала союзников, опасавшихся чрезмерного возвышения государства Чауханов. В следующем, 1192 г. в решающей битве — снова при Тараине — Притхвирадже пришлось выступить только со своим собственным войском,
князья отказались ему помочь. Индийцы потерпели поражение, их вождь попал в плен и был потом убит, но в народной памяти остался как герой борьбы индийцев против иноземных захватчиков.
Конница Мухаммеда Гури одну за другой захватывала индийские области. Мусульмане после грабежа не ушли обратно, а стали закрепляться в долине Ганга. Так владычество мусульман с северо-западных окраин начало распространяться на основные территории Индийского субконтинента.
Самым могущественным государством на Деканском полуострове в VIII-X вв. была держава Раштракутов, вышедших из возвысившихся общинных вождей (раштракутов). Представители этой династии,, очевидно, гордились своим происхождением и сделали этот общинный титул династийным именем.
Наивысшей славы Раштракуты достигли при Говинде III (793 — 814), когда практически вся полуостровная часть Индии оказалась под их властью. Однако, как и все феодальные империи этой эпохи, их государство не обладало внутренней прочностью. Усобицы ослабили его, чем воспользовались главные противники на юге — тамильские государства Паллавов и Пандьев. Восстановив независимость, эти государства вступили в длительную борьбу, в которой приняли участие Цейлон и Чолы — вассальные князья Паллавов. В благоприятный момент Чолы в 898 г. разгромили Паллавов и захватили их государство (Северный Тамилнад). Раштракуты, несмотря на ряд успехов в войнах на Севере и Юге в X в., были в 973 г. свергнуты своими вассалами из рода Чалукьев, к власти пришла династия Поздних Чалукьев.
В конце X в. стало усиливаться Чольское государство. Ко времени вступления на престол Раджендры I (1015-1044) были захвачены государство Пандья, юг Кералы, север Цейлона, Мальдивские острова. Раджендра завоевал весь Цейлон, кроме малонаселенного юга, совершил поход через Ориссу до Нижнего Ганга, развязал войну и заставил признать вассальную зависимость государство Шривиджайя, владения которого были расположены на Малаккском полуострове, Суматре и Яве. Весь юг и юго-восток Деканского полуострова были подвластны Чолам почти до середины XII в., только Цейлону удалось освободиться от их ига. Все это время происходили ожесточенные столкновения с естественным соперником Чолов — государством Поздних Чалукьев, не принесшие решительного успеха ни одной из сторон. Но положение Чалукьев, пожалуй, было менее выгодным, так как им приходилось отражать нападения с севера — со стороны раджпутов (Па-рамаров) и Калачуриев. К началу XIII в. оба великих государства Декана и Южной Индии приходят в упадок, их вассалы становятся фактически независимыми, воюют между собой и, наконец, вытесняют с исторической арены своих бывших сюзеренов.
Полуостровная часть Индии вступила в эпоху средневековья с более молодой государственностью, чем Север. Многие племена только в период раннего средневековья начали переход от стадии военной демократии к классовому обществу. Огромные территории, населенные первобытными племенами, продолжали оставаться неосвоенными. Общества, достигшие классового уровня, стойко сохраняли многочисленные архаические традиции. Декан в плане социальных порядков и особенностей культуры представлял собой переходное звено между североиндийской цивилизацией и Югом, где ее влияние сказалось в наиболее слабой форме, а местная самобытность сохранилась в малоискаженном виде. Тем не менее в самых общих чертах социальная эволюция проходила в этом регионе примерно так же, как на Севере, хотя с некоторым отставанием.
Здесь сложился уже известный нам тип индийской общины. Особенностью было долгое сохранение широкого самоуправления областных общин, притом часто очень крупных общинных организаций, охватывавших десятки, а иногда и сотни деревень. В условиях длительного переживания ранних форм государственности существовало как бы «двоевластие» этих общин и феодальной власти, представленной наместниками и чиновниками верховного правителя или местными (надобщинными) феодалами. Расслоение господствующего слоя полноправных общинников вело к феодализации общинной верхушки. Таким образом, община противостояла уже сформировавшемуся государству и как новая особая форма нарождающейся государственности. Как и на Севере, общинные вожди нередко выбивались в политически господствующий слой феодалов, обычно сохраняя связь со своей исконной почвой. Общины боролись, нередко с применением военной силы за свои права, против произвола царской администрации и феодалов. На стенах южноиндийских храмов сохранилось много записей договоров между противоборствующими сторонами о справедливых нормах налогообложения и соблюдения старых порядков. Но в XI-XII вв. большая часть областных общин все-таки потеряла былую самостоятельность и стала рассматриваться в качестве административных округов. Победа закономерно осталась за феодальным государством.
В связи с этнической пестротой виды феодальных владений назывались в этом регионе по-разному, да и на самом деле имели много особенностей, но в принципе мы видим знакомые наследственные владения. Большинство феодалов держали населенные земли на условии службы или уплаты части податей государю. Многие наместники и управители округов проходили обычный в условиях феодального государства путь, закрепляясь на подвластных им территориях в качестве наследственных владетелей. Немало было и владений, пожалованных в форме религиозных даров брахманам и храмам, но здесь эти дарения чаще делали общинам брахманов; эти брахманские общины и храмы нередко были обязаны платить определенные налоги государству.
Чольские правители распределяли захваченные земли между вое-начальниками и воинами, по-видимому, эта практика имела сходство с разделом добычи на грасы у раджпутов. Причем и здесь в основе лежали клановые отношения. Вообще, роль кланов на Декане и Юге была, очевидно, очень велика и на общинном уровне, и в организации господствующего феодального слоя. Именно существованием прочных и многочисленных кланов, вождями которых были правители, можно объяснить необыкновенную стойкость ряда династий, снова и снова восстанавливавших свою власть, несмотря ни на какие самые жестокие испытания. Вероятно, клан, во главе которого стоял царский род, выдвигал на место погибших вождей новых своих членов. В этом плане привлекает особое внимание постоянно возрождавшаяся династия Пандья.
Особенно заметного прогресса южноиндийское общество достигло в IX-XII вв. — по основным показателям оно приблизилось за это время к стадиальному уровню североиндийских народов.
1. История стран Азии и Африки в средние века. Ч.1. М.: Издательство Московского университета. 1987.
www.ronl.ru
