Экологическая этика и ее философские основания. Сегодня термины «экология», «экологическая этика» стали применяться очень широко, по самым различным поводам. Основным поводом является то, что преобразующие природу технологии вторгаются в естественные процессы и видоизменяют их в соответствии с потребностями человека, замещая естественные элементы экосистем {экосистема –система, рассматриваемая с точки зрения экологии) на искусственные. К концу XX века масса всех искусственно созданных человеком предметов (техномасса) значительно превосходит естественную биомассу.
Деятельность человека обострила экологические проблемы –они приобрели глобальный характер. Совокупная человеческая деятельность способна сегодня коренным образом изменить динамическое равновесие в Природе и поставить перед человечеством проблему выживания. Под угрозой находится будущее нашего биологического вида. Человечеству может грозить судьба динозавров с той лишь разницей, что они, как предполагается, исчезли по неизвестным точно причинам, а мы можем погибнуть от неумения разумно использовать свое могущество.
Экологизация науки – это подход, в рамках которой социализация новых научных кадров, в первую очередь, должна удовлетворять критериям ответственности за состояние биосферы Земли и будущее человечества. Доминирующими парадигмами экологизации науки (т.е. поворота внимания общества к вопросам экологии) и решения проблем экологической безопасности сегодня являются: чувство глобальности, ценность любой жизни, закономерная коэволюция, предсказание экологических последствий и т.п.
Объекты в экосистемах функционируют как целостные образования, а наука развивается путем абстрагирования некоторых свойств этих объектов, принимаемых за наиболее важные. Основой, структуры научного познания (что особенно характерно для наиболее развитых научных областей) является дифференцированный анализ предмета исследования, т.е. выделение абстрактных элементарных объектов и последующий синтез из этих абстрактных элементов единого целого в форме теории. Именно избыточную дифференциацию многие ученые считают ответственной за экологические трудности, что ставит вопрос о необходимости экологизации мышления. Здесь важно отметить, что аналитизм, лежащий в основе научного познания, вполне отвечает стремлению человека практически овладеть предметным миром, поскольку сама преобразовательная деятельность в своей сущности также преимущественно аналитична.
Но не следует забывать об упоминавшемся относительном характере научных истин, находящем свое выражение в следующем парадоксе познания: знание в наиболее четкой и логичной форме «добывается» наукой, но наука в определенной мере является ответственной за «разрушение» объектов познания.
Итак, один из гносеологических корней экологического кризиса -чрезмерный аналитизм научного мышления, которое в стремлении все больше проникнуть вглубь вещей таит в себе опасность отхода от реальности, от целостного взгляда на природу, от коэволюционного принципа.
Экологическое мышление, по мнению многих специалистов, всегда было неотъемлемым компонентом мировоззрения человека, но, безусловно, в разные эпохи оно имело различное содержание и форму выражения. Первые ростки его, пожалуй, стали пробиваться одновременно с первыми успехами технологической цивилизации. С появлением механических средств труда в конце XVIII века, способных существенно повлиять на состояние внешней Среды, зарождается и экологическое знание, но не как теория или научная дисциплина, а в качестве некоторой идеологии. Вначале именно философия и искусство осознали возможность негативных последствий развития техники, которая ускоряет все процессы в социуме и биосфере. С одной стороны, увеличивая блага, создает предпосылки к росту численности населения, с другой стороны, увеличивает антропогенную нагрузку на природу.
Основу современной концепции экологической научной этики составляет предложенная в 1927 г. академиком В.И. Вернадским концепция ноосферы –концепция качественно нового этапа эволюции биосферы Земли, определяемого трудом и разумом человечества. Эта концепция не только в значительной мере формирует современную научную картину мира, но и определяет позицию общества в деле охраны окружающей среды. Начиная с 50-х годов нашего века, в условиях научно-технической революции, экологическая ситуация стала резко обостряться, чему не приходится удивляться. Поэтому экологическая проблематика с новой силой привлекла к себе внимание философии и науки.
Современная концепция экологической этики предполагает прогресс в обеспечении интегрирования научных направлений, составление гармоничной коэволюционной системы научного познания (системы без иерархии наук), главной целью функционирования которой будут являться обеспечение целостного познания Природы, обеспечение связи естествознания с гуманитарными науками и другими отраслями культуры. Подобный синтез может стать основой экологизации науки в целом. Для реализации этой идеи необходимо изменение мировоззрения в обществе, повышение уровня экологической культуры, переоценка сложившейся шкалы ценностей.
Философское осмысление экологических проблем в условиях научно-технического прогресса нашло свое глубокое отражение в работах членов «Римского клуба». Но сейчас пришло время конкретного естественнонаучного решения экологических проблем. И что интересно, вырабатывая стратегию решения вставших вопросов, академик Н.Н.Моисеев, представитель точного естествознания, поднялся, как в свое время В.И.Вернадский, до глубокого философского осмысления создавшейся ситуации и путей выхода из нее. «В отличие от принципа «не убий!», – пишет он, – экологические принципы будут меняться вместе с развитием техники и технологии, по мере исчерпания ресурсов и, возможно, вследствие полной перестройки всей технологической основы нашей цивилизации. Людям придется считаться с этим и научиться соизмерять свои действия, свои желания и цели с экологическими принципами. Возникает некий «экологический императив». Наука должна его сформулировать, а люди должны принять. Вот в этом последнем я вижу главную трудность обеспечения коэволюции человека и биосферы». И далее: «Способность правильно использовать и регулировать мощь современного общества и означает «экологическую культуру» и «экологическое мышление».
Преобразующая Природу деятельность человека может нарушить неустойчивое природное равновесие. Нарушение равновесия обычно происходит в результате недостаточного внимания к принципам коэволюции экосистемы в процессе анализа, предшествующего преобразованиям. Экологическое мышление нашло свое отражение в популярной несколько юмористической форме в четырех экологических законах, сформулированных Барри Коммонером:
o первый закон экологии: все связано со всем;
o второй закон экологии: все должно куда-то деваться;
o третий закон экологии: природа знает лучше;
o четвертый закон экологии: ничто не дается даром .
Л.Мельник, автор книги, из которой взята эта формулировка, пишет далее, поясняя их: Во-первых, все явления, происходящие на планете, пространственно связаны между собой. Любой процесс, имеющий место в частных экосистемах планеты, так или иначе отражается на всей экосистеме Земли... Во-вторых, Земля приближается к такому моменту, когда ее экономика должна будет перейти на экономику замкнутой системы... в отличие от открытой экономики, где всегда обеспечен новый приток ресурсов и отток отходов... В-третьих, все явления связаны во времени. Человек всегда должен помнить, что он принадлежит к человечеству, живущему не только в настоящем, но и в будущем... В-четвертых, необходимо осознавать свое место во Вселенной, в пространственной и временной бесконечности».
Историко-теоретический анализ науки и техники, осмысление особенностей их взаимодействия в решении экологических проблем современности становятся основой прогнозирования научно-технического прогресса и конкретных программ инженерной и научно-технической деятельности, направленных на ликвидацию и предупреждение отрицательных экологических последствий. Современная техника еще несовершенна, так как она недостаточно экологизирована. В борьбе за обеспечение своей жизни и развертывание ее возможностей люди забыли о сохранении тех естественных циклов, которые определяют их выживание. Нехватка природных ресурсов и угроза биосфере, возникающая с многих сторон, достаточно широко известны. Благодаря своему изобретательскому дару, люди породили ситуацию, в которой им ставятся пределы различными компонентами глобальной экосистемы. Чтобы поправить создавшееся положение, необходима высокоразвитая система предвосхищения, новый взлет изобретательного искусства человека. Техническая реорганизация природы должна расширить свой горизонт и включить в процесс различных формообразований факторы экологического системного равновесия. Восполнение природных ресурсов и нейтрализация непредсказуемых ран, которые мы можем нанести природе в будущем, должны обрести свое место в процессах варьирования и комбинирования, характерных для изобретательского предвосхищения. Однако и возможное появление новой техники не гарантирует большего родства и единства с природой.
Хотелось бы отметить еще один момент. Если для философии и искусства характерен пессимизм в отношении экологических прогнозов, то для представителей естествознания, наоборот, оптимизм. Думается, что и то и другое полезно, если в меру.
Таким образом, концепция экологизации требует от науки широкого применения современных системных подходов в познании, обеспечивающих необходимую интеграцию знаний, применения единых методов познания и способов интерпретации получаемых знаний. Например, постоянно обсуждается опасность разрушения озонового слоя атмосферы. Этот слой находится в стратосфере (10-50 км над уровнем моря) и защищает все живое на Земле от опасной коротковолновой части ультрафиолетового излучения Солнца. Устойчивость озонового слоя определяется множеством факторов и, в частности, уменьшением выбросов в атмосферу галогеносодержащих углеводородов (хладонов –фреонов), широко используемых до недавнего времени в производстве и в быту (растворители, теплоносители в холодильниках и кондиционерах, вытесняющий наполнитель в аэрозолях и т.д.). Ограничение по их использованию потребовало решения множества научно-технических задач по их замене. Мировое сообщество успешно решило эту проблему, показав на практике путь предотвращения потенциальной угрозы окружающей среде без введения необдуманных запретных мер.
Защита окружающей среды должна быть основана на научных знаниях. Очевидно, что успешное решение вопросов экологии в рамках современной науки возможно. Гарантией этому могут служить следующие факторы:
• современный культурный уровень человечества, способный сформировать системное экологическое мышление и новую иерархию общественных ценностей;
• современный уровень технического развития;
• технические возможности проведения экологического мониторинга природы
• наличие достаточного количества инженеров-экологов: химиков-аналитиков, метеорологов, океанографов, климатологов, биохимиков, медиков и т.д.;
• развитое международное сотрудничество по глобальным проблемам человечества.
6 Д. Реале, Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней, том 3,стр. 67.
ifilosofia.ru
Радость бытия в вечно длящемся настоящем - характерный лейтмотив христианской житийной литературы наравне с «духом евангельской правды и любви и жалости» [3, с.59]. В этом отношении известные христианские пророки и проповедники с характерным благоговейным отношением к природе как к свидетельству величия Творца являют своей жизнью немало образцов по истине экоэтического отношения к миру.
Современные христианские теологи нередко соотносят конфликт человека и природы с библейским сюжетом грехопадения первых людей. Изначально люди пребывали в гармонии с природой и с самими собой. Когда же они пожелали «стать как боги, знающие добро и зло» (Быт.: 3,15), это повлекло ослушание и утрату гармонии и согласия с Богом. «Проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей» (Быт.: 3,17) – так в жизнь людей прочно и на веки вошел труд. Хозяйственная деятельность людей сделала природу объектом эксплуатации, что в конечном итоге привело к экологическому кризису.
§4. Истоки экоэтики в философских учениях
Н.К. Гаврюшин отмечает, что «Скромные успехи христианской натурфилософии, отчасти обусловленные ее маргинальным местом в самой христианской традиции, побуждают более внимательно отнестись к экологическим размышлениям представителей иных типов религиозного сознания» [3, с.54-55]. В статье «Экология и христианство» исследователь приводит две притчи из древнекитайского трактата «Чжуан цзы» (ΙV-ΙΙΙ вв. до н.э.): о правителе пожелавшем воспользоваться знанием сущности природы во благо народа, не ведая об опасности этого пути, и о человеке, помогавшим всходам расти, вытягивая их вверх. Смысл этих притч в том, что трагические последствия могут повлечь даже благонамеренные действия, если «взлелеянное рациональным целеполаганием понятие блага несоотносимо с сущностью вещей» [3, с. 55]
Вспоминается еще одна притча, пронизанная пророческим экоэтическим пафосом. В фильме Мэла Гибсона «Апокалипсис» старейшина рассказывает ее молодым членам племени. Сюжет притчи таков: животные по очереди делятся с несчастным человеком своими достоинствами – силой, скоростью, хитростью. Но человек от этого не становится счастливее. В финале Сова говорит о том, что видит внутри человека черную пропасть, которая будет требовать от мира до тех пор, пока однажды мир не скажет человеку: «Меня больше нет и мне нечего дать тебе». Эта притча предостерегает человека от бездумного потребления благ природы.
В западной философии после периода Декартовского «самообожения» человека, его поклонения научно-техническому прогрессу, которое обернулось потерей и себя, и природы, И.Кант возвращается к восстановлению принципа целесообразности в отношении к природе.
Однако в поисках истоков философских оснований современной экоэтики чаще всего обращаются к наследию других двух западных философов – Альберта Швейцера (1875-1965) и Олдо Леопольда (1887-1948).
В основе концепции А.Швейцера «благоговение перед жизнью» как основание этики ответственности и мировоззрения людей в целом. Философ предлагал рассматривать действия людей не с позиции «выгодно – невыгодно», а согласно критерию «этично – неэтично». При этом этичным признается все, что во благо жизни, а неэтичным – все, что во вред ей.
О.Леопольд вводит термин «экологическая совесть» и смещает акцент с этического аспекта на экологический. Идеи О.Леопольда фактически обуславливают решительный переход от антропоцентризма к нон-антропоцентризму. Соответственно, оправданной считается любая мера, способствующая сохранению целостности, стабильности и красоты биотического сообщества. Изменение стиля социоприродных отношений О.Леопольд утверждает в качестве условия сохранения природного разнообразия.
«Идеи и концепции А.Швейцера и О.Леопольда оказались не только фундаментальным основанием зарождающейся экологической этики, но и открытым пространством диалога разных форм знания – экологии, философии, культурологи, этики» [11, с.40].
В России в 1988 г. выходит книга С.Фишера «Человек и животное. Этико-юридический очерк» в которой утверждается, что все животные заслуживают этико-правовой охраны ради себя самих [11, с.31]. Далее, практически параллельно американскому инвайронментализму, постепенно развивается природоохранное движение в России вплоть до 30-х гг. После полувека индустриального расцвета с конца 80-х гг. возрождается интерес к экоэтическим проблемам, в первую очередь среди философов. С особой остротой встает вопрос, что выберет человечество: скорый экологический апокалипсис или коэволюцию с природой, устойчивое развитие, основанное на новых (или забытых старых) ценностях.
Идея соразмерности человека и природы, человека и космоса находит свое отражение в философии русского космизма, в трудах Л.Чижевского, В.Вернадского (естественнонаучное направление), Н.Федорова, С.Булгакова, С.Франка, П.Флоренского (религиозное направление), Е.Блаватской, А.Белого, М.Волошина, П.Успенского (мистическое направление), Ф.Достоевского, В.Соловьева, Н.Рериха, Д.Андреева (эстетическое направление) и др.
Философия русского космизма в значительной степени опиралась на представление о том, что Человек - часть Природы, их не следует противопоставлять, но необходимо рассматривать в единстве. Несмотря на неизбежность противоречий между Разумом и Природой, Разум ответственен за отыскание путей их разрешения. Для философов космистов вполне очевидной представлялась необходимость новой моральной основы взаимодействия человека с природой.
«Вполне естественно, что в своем стремлении укрепить сознание экологической ответственности современного человечества мы обращаемся к опыту прошлого, ко взглядам мыслителей, в свое время не услышанных «передовой общественностью»» - отмечает Н.К.Гаврюшин [3, с.56]. К таким мыслителям прошлого можно отнести Бернардена де Сен-Пьера («Гармонии природы»), натурфилософов Шеллинга и Лотце, Ульрици, Фехнера, Фитхе-мл, русских философов Архиепископа Никанора (Бровковича), Н.Страхова («Мир как целое»), Н.О.Лосского («Мир как органическое целое»), Т.И.Райнова («Odintzoviana – 1947» и др.), Г.Гурвича, Т.Вышеславцева.
Остановимся на концепции Тимофея Ивановича Райнова (1888-1915) как наиболее интересной в ракурсе рассматриваемой темы. Философия Райнова соединила в себе натурфилософию и эсхатологию, христианское откровение и положительное естествознание.
Торжество технократии Т.И. Райнов связывает с образом Антихриста или фактически тождественным ему образом Великого Инквизитора (соотносимым с известным героем притчи Достоевского), стремящегося управлять всеми ради блага всех. «Замыслы, планы и возможности Великого Инквизитора рассчитаны на заботу о субстратных существах, пренебрегая тем, что сквозит под субстратом, что живет в нем – пренебрегая самостями, освобождающимися после смерти» [3, с.58]. Позиции Великого инквизитора философ противопоставляет принцип ясновидения любви в духе М.Шелера.
При серьезной обеспокоенности угрозой тоталитарной технократии Т.И. Райнов не разделяет и всеобщей увлеченности теорией «ноосферы» Вернадского – Тейяра де Шардена – Ле Руа: «Даже человечество в мыслимой своей предельной интеграции, как «ноосферы» Ле Руа и Вернадского, как одна семья, изжившая внутри себя все противоположности, достигшая солидарности и гармонии – даже такое человечество противостоит всему живому, подчиняя его себе, противостоит и всему неживому, используя его для службы себе <...>: «По высям творения я гордо шагал» - вот образ ноосферного человека…» [3, с.59.]
Дальновидность Т.И.Райнова проявилась в отношении к использованию энергии радиоактивного распада – это крайне опасно и «будет обеднять землю»!
3. Основные направления современной экоэтики
Общим признаком всевозможных направлений экологической этики является нон-антропоцентристский характер взаимоотношений с природой.
Био- физио- и экоцентризм в качестве высшей ценности рассматривают гармоничное и равноправное сосуществование людей и компонентов живой и неживой природы. Ценностная система экологической этики в рамках биоцентризма достаточно подвижна. В отличие от биоцентризма экоцентризм сосредотачивает внимание в первую очередь на ценности видов и экосистем. Там где нарушаются экоэтические нормы по отношению к природе экоцентристы предлагают применение принципа справедливого возмещения ущерба.
Экофилософия преодолеквает границы чисто этической проблематики, осмысляя проблемы взаимоотношения человека и природы в философско мировоззренческом плане. Идейным центром этого философского направления стал журнал Ю.Харгроува «Энвайронментальная этика». Экофилософы ратуют за формирование «экологической духовности», основаванной на осознании единства природы и человека, ответственного за нее. Э.Левинас утверждает: «Отныне быть Я означает невозможность отстраниться от ответственности. На моих плечах словно держится все здание тварного мира…никто не может ответить вместо меня. Выявить в Я такую направленность – значит отождествить Я и нравственность. Перед лицом Другого Я бесконечно ответственно» [11, с.45].
Глубинная экология как понятие появилась в 1973 г. благодаря норвежскому философу А.Нессу. Это одна из школ экологической философии. Глубинная экология подвергает критике базисные принципы западного общества. Наряду с принципом биоцентрического равенства глубинная экология придает особое значение трансперсональной и персональной идентификации, опираясь при этом на концепции восточных религий и достижения западной психологии. В этом отношении интересна книга Дж.Мейси и М.Я.Браун «Возвращение к жизни». Книга переведена на русский язык, помимо изложения концепции глубинной экологии содержит систему тренингов «для воссоединения с жизнью и миром» [10].
Экофеминизм связывает борьбу за права женщин с отстаиванием прав природы. Это направление признано как самостоятельное и философски обоснованное. Экофеминизм руководствуется своеобразной концепцией, противопоставляющей мужское и женское начало в природе и человеческой культуре, сопоставляя первое с эго-центрическим воинствующим типом поведения, а второе - с эко-центрическим созидательным.
Все рассмотренные направления современной экологической этики едины в одном – в стремлении табуизировать высокомерное и бездумно-потребительское отношение к природе.
4. Глубинные противоречия экологической этики
Разрешение противоречий – излюбленная стезя философии. Очевидно, что экологическая этика как молодая дисциплина, находящаяся в становлении, сохраняет в себе немало противоречий. Диалектический подход философии к рассмотрению экоэтических проблем стремится к поиску свободных от догматизма и скепсиса путей их решения.
Обозначим некоторые экоэтические противоречия.
В 1988 г. профессор экологической истории Калифорнийского университета Родерик Нэш, оказавшись у истоков зарождающейся экоэтики, пишет в своей самой знаменитой книге «Права природы. История экологической этики»: «Спор в основном зашел о том, является ли этика окружающей среды утилитарной и полезной, вытекающей из эго-интереса человека, или может ли природа обладать интересами, ценностью или возможно правами, которые люди должны уважать даже за счет самих себя» [13]. Причиной этого спора оказываются, по-видимому, становится различие мировоззренческих установок спорящих: антропоцентрических и биоцентрических. Книга Нэша повествует о том, с каким трудом западная экологическая философия, экоэтика и природоохранное законодательство избавлялись от пережитков антропоцентризма.
Другим спорным философским вопросом, согласно Нэшу, стал вопрос о моральной годности: «Все ли в окружающей среде следует включать в моральную сообщность человечества? Если нет, то где именно следует остановиться?» [13]. Одни экофилософы предлагают распространять этику только на домашних млекопитающих, другие – на всю биосферу Земли («глубинные экологи»), третьи расширяют этическую сферу до планетарных или же вселенских масштабов (холизм, гипотеза Геи). Значительным авторитетом в этом вопросе пользуется позиция Олдо Леопольда - «"этика земли", расширяющая сферу моральной сообщности, подразумевает также и "расширение" справедливой практики» [13].
Однако выдвинутое в 1972 г. предложение Кристофера Стоуна придать деревьям и другим природным объектам законный статус вызвало немалое волнение в обществе. На что Стоун отреагировал выдвижением идеи "морального плюрализма", согласно которой этическая деятельность людей может быть реализована на нескольких логических уровнях. Он предположил возможность существования различных этических систем, определяющих человеческое поведение по отношению к другим людям, окружающей среде, а также эмбрионам, клонированным существам, роботам и другим необычным существам.
myunivercity.ru
«Экологическая этика указывает на необходимость пробуждения чувства любви и сострадания к природе» [5, с.243] – отмечают некоторые авторы. В этом постулате кроется противоречие «практического двоемыслия» [15, с.69], когда человек одновременно любит братьев наших и с удовольствием употребляет многих из них в пищу.
Очевидно, источником идеи о необходимости пробуждения чувства любви и сострадания к природе может считаться идеологическая и философская доктрина «благоговения перед жизнью» Альберта Швейцера, относящаяся к первой трети XX века, когда экология как наука о взаимосвязи человека и окружающей среды находилась еще в зачаточном состоянии. Для оценки природных явлений Швейцер вводит такие моральные категории как жизнь и смерть. Благом он объявляет служащее поддержанию жизни, а все противоположное этому определяет как зло. При этом гуманизм Швейцера не берет в расчет тот факт, что человек, находясь на высшей ступени пищевой пирамиды, ради поддержания жизни вынужден регулярно приносить смерть многим живым существам.
Идея вегетарианства и поста, привносимая в современную культуру религиями, оказывается лишь отчасти плодотворной при решении данного противоречия. Официальная медицина обычно отказывает вегетарианству в пользе для человеческого организма в период его формирования и роста, а ежегодная гибель определенного количества животных на службе науке представляется необходимым злом.
В настоящий момент важно увидеть в швейцеровском дуализме апелляцию к человеческой совести, сдерживающей неуемное потребление и бездумное уничтожение природы. Сами же по себе природные явления не могут подлежать моральной оценке, так как нравственный закон согласно Канту живет только внутри нас.
Этика ответственности также остается для экологической этики и философии весьма противоречивой областью знания. Сегодня не столько индивидуальные действия человека, сколько деятельность групп, корпораций и государств, оставаясь в пределах допустимых норм, приводит к кумулятивным и синергетическим эффектам с вредными последствиями для окружающей среды, для безопасности и здоровья самого человека.
Тема коллективной ответственности активно стала обсуждаться исследователями с 70-х гг. XX века. Однако то, каким образом должна распределяться и проявлять себя коллективная ответственность – остается сегодня вопросом, на который нет однозначного ответа. Последние трагические события на АЭС Фукусимы, когда невозможно возложить ответственность за случившееся на конкретных людей, вновь обнажили остроту существующей проблемы.
Некоторые исследователи не признают коллективную ответственность как понятие слишком расплывчатое, неопределенное (А.В. Прокофьев). В современных условиях даже для отдельной личности существуют серьезные трудности в осознании всей полноты ответственности за действия, последствия которых часто опосредованы и отсрочены.
Стремясь преодолеть эти трудности, исследователь Питер Френч в работах «Корпорация как субъект морали», «Коллективная и корпоративная ответственность» выдвигает идею признания морального статуса за определенным сообществом, корпорацией. При этом коллективное намерение, являющееся одной из сущностных черт ответственности, осуществляется «во внутренней корпоративной структуре принятия решений» [12]. При осмыслении вопроса о распределении ответственности в коллективах Х.Ленк приходит к выводу о том, что моральная ответственность возлагается на группу таким образом, чтобы при этом индивидуальная ответственность не утрачивала силу. Исследователь называет это «всеобщей обязанностью коллективного несения индивидуальной ответственности в группах, или, другими словами, совместной и соучастной ответственностью (Mitverantwortung) – сопричастность ответственности» [12].
Еще одно важное противоречие содержит постулат, лежащий в основе популярной концепции устойчивого развития: «Экологическая этика выдвигает в качестве насущных требований отказ от любых действий, которые могут подорвать возможность существования будущих поколений» [5, с.243].
Современные исследователи говорят о неизбежности общепланетарной катастрофы [15 с.70] и гибели всего живого во Вселенной [8, с. 31], что ни в коей мере не противоречит современной научной картине мира.
Говоря о смысле жизни, автор статьи «Этика и эсхатология» В.И. Курашов отмечает бессмысленность заботы о будущих поколениях людей с научно-рационалистической точки зрения, т.к. «феномен индивидуального человеческого существования есть результат «воли» случая в природных процессах. Другими словами, то, что осуществился переход из возможности в действительность и Вы появились на свет или же наоборот, такого перехода не произошло, статистически усредняется уже на уровне популяционного подхода. При таком взгляде индивидуальное человеческое существование не имеет смысла». [8, с.30]
Однако нам представляется, что человеческой природе жажда жизни и забота о продолжении рода свойственны в гораздо большей степени, чем склонность к разрушению и самоуничтожению. Уже это само по себе делает отнюдь небессмысленными усилия экофилософов по обоснованию концепции экологической этики, т.к., если не отвратить, то в значительной мере отсрочить гибель всего живого на Земле для человека может оказаться вполне реально [15, с.70].
В.И. Курашов выдвигает следующий вариант разрешения ключевого противоречия слвременной экоэтики: «По нашему мнению без привлечения религиозного мировоззрения и религиозной эсхатологии экологический призыв к сохранению природы и жизни на Земле не может найти убедительного оправдания в научном знании». Эта мысль прямо или косвенно, но неизменно присутствует в крупных современных философских экоэтических направлениях. Но некоторые крайние проявления этих направлений, приводящие к агрессивным действиям вплоть до экотерроризма, заставляют сделать вывод о том, что синтез религиозного и рационалистического мышления требует дальнейшего развития и философского обоснования.
Заключение
Очевидно, экологическая этика, опирается на теорию экологии, но должна начинаться с детально проработанной теории межличностной и социальной этики, объединять и теоретически обосновывать понятия нравственности и блага в отношении всей биосферы. Экоэтике необходимо строгое философское обоснование и опора на ценности, учитывающие внутреннюю значимость человека и природы как целого.
Именно в философии происходит осмысление ценностей, имеющих ключевое значение как для этики и всех ее прикладных дисциплин. Для экологической этики ключевыми ценностями являются многообразие и взаимосвязанность экосистем, уникальность биосферы Земли, внутренняя значимость всей живой и не живой природы. В пределах философии складывается новый естественно-исторический взгляд на человечество, его деятельность и место в космосе, ведутся поиски путей гармонизации взаимоотношений человека с миром.
Оценка религиозных концепций в экологическом ключе также представляет интерес для экоэтики – мудрость мировых религий включает интуитивное понимание настоящей ценности жизни, целостности мироздания и взаимосвязанности всех его компонентов. Многие философы убеждены в том, что без синтеза религиозного и научного миропонимания призывы к сбережению природного разнообразия не смогут найти убедительного оправдания в научном знании [8, с.29,30]. «Вся острота моральной рефлексии современного человека проявляется в многоликих проблемах экологической этики, что делает ее пространство открытым для разных направлений мысли…» [11, с.37]
Представляется очевидным, что в будущем устойчивая коэволюция природы и человека неизбежно потребует отказа от системы ценностей, в которой доминирующее значение имеет удовлетворение честолюбивых человеческих амбиций и потребностей тела, получение сиюминутных удовольствий и личных выгод. Философия в союзе с этикой стремится выстроить систему ценностей, основанную на нравственных и экологических императивах и преобладании духовных потребностей человечества.
Список литературы:
myunivercity.ru
Экологическая этика и ее философские основания. просмотров - 90
Сегодня термины «экология», «экологическая этика» стали применяться очень широко, по самым различным поводам. Основным поводом является то, что преобразующиеприроду технологии вторгаются в естественные процессы и видоизменяют их в соответствии с потребностями человека, замещая естественные элементы экосистем {экосистема – система, рассматриваемая с точки зрения экологии) на искусственные. К концу XX века масса всех искусственно созданных человеком предметов (техномасса) значительно превосходит естественную биомассу.
Деятельность человека обострила экологические проблемы – они приобрели глобальный характер. Совокупная человеческая деятельность способна сегодня коренным образом изменить динамическое равновесие в Природе и поставить перед человечеством проблему выживания. Под угрозой находится будущее нашего биологического вида. Человечеству может грозить судьба динозавров с той лишь разницей, что они, как предполагается, исчезли по неизвестным точно причинам, а мы можем погибнуть от неумения разумно использовать свое могущество.
Экологизация науки- ϶ᴛᴏ подход, в рамках которой социализация новых научных кадров, в первую очередь, должна удовлетворять критериям ответственности за состояние биосферы Земли и будущее человечества. Доминирующими парадигмами экологизации науки (ᴛ.ᴇ. поворота внимания общества к вопросам экологии) и решения проблем экологической безопасности сегодня являются: чувство глобальности, ценность любой жизни, закономерная коэволюция, предсказание экологических последствий и т.п.
Объекты в экосистемах функционируют как целостные образования, а наука развивается путем абстрагирования некоторых свойств этих объектов, принимаемых за наиболее важные. Основой, структуры научного познания (что особенно характерно для наиболее развитых научных областей) является дифференцированный анализ предмета исследования, ᴛ.ᴇ. выделение абстрактных элементарных объектов и последующий синтез из этих абстрактных элементов единого целого в форме теории. Именно избыточную дифференциацию многие ученые считают ответственной за экологические трудности, что ставит вопрос о крайне важности экологизации мышления. Здесь важно отметить, что аналитизм, лежащий в основе научного познания, вполне отвечает стремлению человека практически овладеть предметным миром, поскольку сама преобразовательная деятельность в своей сущности также преимущественно аналитична.
Но не следует забывать об упоминавшемся относительном характере научных истин, находящем свое выражение в следующем парадоксе познания: знание в наиболее четкой и логичной форме «добывается» наукой, но наука в определенной мере является ответственной за «разрушение» объектов познания.
Итак, один из гносеологических корней экологического кризиса -чрезмерный аналитизм научного мышления, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ в стремлении все больше проникнуть вглубь вещей таит в себе опасность отхода от реальности, от целостного взгляда на природу, от коэволюционного принципа.
Экологическое мышление, по мнению многих специалистов, всегда было неотъемлемым компонентом мировоззрения человека, но, безусловно, в разные эпохи оно имело различное содержание и форму выражения. Первые ростки его, пожалуй, стали пробиваться одновременно с первыми успехами технологической цивилизации. С появлением механических средств труда в конце XVIII века, способных существенно повлиять на состояние внешней Среды, зарождается и экологическое знание, но не как теория или научная дисциплина, а в качестве некоторой идеологии. Вначале именно философия и искусство осознали возможность негативных последствий развития техники, которая ускоряет все процессы в социуме и биосфере. С одной стороны, увеличивая блага, создает предпосылки к росту численности населения, с другой стороны, увеличивает антропогенную нагрузку на природу.
Основу современной концепции экологической научной этики составляет предложенная в 1927 ᴦ. академиком В.И. Вернадским концепция ноосферы – концепция качественно нового этапа эволюции биосферы Земли, определяемого трудом и разумом человечества. Эта концепция не только в значительной мере формирует современную научную картину мира, но и определяет позицию общества в деле охраны окружающей среды. Начиная с 50-х годов нашего века, в условиях научно-технической революции, экологическая ситуация стала резко обостряться, чему не приходится удивляться. По этой причине экологическая проблематика с новой силой привлекла к себе внимание философии и науки.
Современная концепция экологической этики предполагает прогресс в обеспечении интегрирования научных направлений, составление гармоничной коэволюционной системы научного познания (системы без иерархии наук), главной целью функционирования которой будут являться обеспечение целостного познания Природы, обеспечение связи естествознания с гуманитарными науками и другими отраслями культуры. Подобный синтез может стать основой экологизации науки в целом. Для реализации этой идеи крайне важно изменение мировоззрения в обществе, повышение уровня экологической культуры, переоценка сложившейся шкалы ценностей.
Философское осмысление экологических проблем в условиях научно-технического прогресса нашло свое глубокое отражение в работах членов «Римского клуба». Но сейчас пришло время конкретного естественнонаучного решения экологических проблем. И что интересно, вырабатывая стратегию решения вставших вопросов, академик Н.Н. Моисеев, представитель точного естествознания, поднялся, как в свое время В.И. Вернадский, до глубокого философского осмысления создавшейся ситуации и путей выхода из нее. «В отличие от принципа «не убий!», – пишет он, – экологические принципы будут меняться вместе с развитием техники и технологии, по мере исчерпания ресурсов и, возможно, вследствие полной перестройки всей технологической основы нашей цивилизации. Людям придется считаться с этим и научиться соизмерять свои действия, свои желания и цели с экологическими принципами. Возникает некий «экологический императив». Наука должна его сформулировать, а люди должны принять. Вот в этом последнем я вижу главную трудность обеспечения коэволюции человека и биосферы»[29]. И далее: «Способность правильно использовать и регулировать мощь современного общества и означает «экологическую культуру» и «экологическое мышление»[30].
Преобразующая Природу деятельность человека может нарушить неустойчивое природное равновесие. Нарушение равновесия обычно происходит в результате недостаточного внимания к принципам коэволюции экосистемы в процессе анализа, предшествующего преобразованиям. Экологическое мышление нашло свое отражение в популярной несколько юмористической форме в четырех экологических законах, сформулированных Барри Коммонером:
o первый закон экологии: все связано со всем;
o второй закон экологии: все должно куда-то деваться;
o третий закон экологии: природа знает лучше;
o четвертый закон экологии: ничто не дается даром .
Л. Мельник, автор книги, из которой взята эта формулировка, пишет далее, поясняя их: В первую очередь, все явления, происходящие на планете, пространственно связаны между собой. Любой процесс, имеющий место в частных экосистемах планеты, так или иначе отражается на всей экосистеме Земли... Во-вторых, Земля приближается к такому моменту, когда ее экономика должна будет перейти на экономику замкнутой системы... в отличие от открытой экономики, где всегда обеспечен новый приток ресурсов и отток отходов... В-третьих, все явления связаны во времени. Человек всегда должен помнить, что он принадлежит к человечеству, живущему не только в настоящем, но и в будущем... В-четвертых, крайне важно осознавать свое место во Вселенной, в пространственной и временной бесконечности»[31].
Историко-теоретический анализ науки и техники, осмысление особенностей их взаимодействия в решении экологических проблем современности становятся основой прогнозирования научно-технического прогресса и конкретных программ инженерной и научно-технической деятельности, направленных на ликвидацию и предупреждение отрицательных экологических последствий. Современная техника еще несовершенна, так как она недостаточно экологизирована. В борьбе за обеспечение своей жизни и развертывание ее возможностей люди забыли о сохранении тех естественных циклов, которые определяют их выживание. Нехватка природных ресурсов и угроза биосфере, возникающая с многих сторон, достаточно широко известны. Благодаря своему изобретательскому дару, люди породили ситуацию, в которой им ставятся пределы различными компонентами глобальной экосистемы. Чтобы поправить создавшееся положение, необходима высокоразвитая система предвосхищения, новый взлет изобретательного искусства человека. Техническая реорганизация природы должна расширить свой горизонт и включить в процесс различных формообразований факторы экологического системного равновесия. Восполнение природных ресурсов и нейтрализация непредсказуемых ран, которые мы можем нанести природе в будущем, должны обрести свое место в процессах варьирования и комбинирования, характерных для изобретательского предвосхищения. При этом и возможное появление новой техники не гарантирует большего родства и единства с природой.
Хотелось бы отметить еще один момент. В случае если для философии и искусства характерен пессимизм в отношении экологических прогнозов, то для представителей естествознания, наоборот, оптимизм. Думается, что и то и другое полезно, если в меру.
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, концепция экологизации требует от науки широкого применения современных системных подходов в познании, обеспечивающих необходимую интеграцию знаний, применения единых методов познания и способов интерпретации получаемых знаний. К примеру, постоянно обсуждается опасность разрушения озонового слоя атмосферы. Этот слой находится в стратосфере (10-50 км над уровнем моря) и защищает все живое на Земле от опасной коротковолновой части ультрафиолетового излучения Солнца. Устойчивость озонового слоя определяется множеством факторов и, в частности, уменьшением выбросов в атмосферу галогеносодержащих углеводородов (хладонов – фреонов), широко используемых до недавнего времени в производстве и в быту (растворители, теплоносители в холодильниках и кондиционерах, вытесняющий наполнитель в аэрозолях и т.д.). Ограничение по их использованию потребовало решения множества научно-технических задач по их замене. Мировое сообщество успешно решило эту проблему, показав на практике путь предотвращения потенциальной угрозы окружающей среде без введения необдуманных запретных мер.
Защита окружающей среды должна быть основана на научных знаниях. Очевидно, что успешное решение вопросов экологии в рамках современной науки возможно. Гарантией этому могут служить следующие факторы:
• современный культурный уровень человечества, способный сформировать системное экологическое мышление и новую иерархию общественных ценностей;
• современный уровень технического развития;
• технические возможности проведения экологического мониторинга природы
• наличие достаточного количества инженеров-экологов: химиков-аналитиков, метеорологов, океанографов, климатологов, биохимиков, медиков и т.д.;
• развитое международное сотрудничество по глобальным проблемам человечества.
Сегодня термины «экология», «экологическая этика» стали применяться очень широко, по самым различным поводам. Основным поводом является то, что преобразующиеприроду технологии вторгаются в естественные процессы и видоизменяют их в соответствии с потребностями... [читать подробенее]
oplib.ru
Эта этика представляет собой особую часть общего этического учения, которая исследует моральные нормы и нравственные принципы поведения людей, направленные на сохранение и восстановление окружающей природной среды. Возникновение экологической этики было вызвано растущими технологическими перегрузками на биосферу, которые с особой силой стали ощущаться в период начавшегося постиндустриального развития. Если раньше, в доиндустриальном обществе человек, испытывал благоговение перед жизнью, то с появлением индустриального общества и дальнейшим техническим прогрессом гармонические отношения между обществом и природой все больше нарушались и, в конце концов, привели к глубокому экологическому кризису.
По мнению многих экологов, глубокая причина этого кризиса заключается в доминировании прежнего антропоцентристского взгляда на мир, согласно которому человек объявлялся центром мироздания и властелином природы, который мог ее нещадно эксплуатировать. Поэтому выход из экологического кризиса должен состоять в решительном отказе от такой позиции и установлении гармонических отношений с природой, начиная от производственной деятельности и кончая сознанием.
Проблемы экологической этики в современной западной философии.
Идея о Ноосфере — “Сфере Разума”, закономерно возникающей как высшая стадия эволюции Биосферы, ассоциируется в первую очередь с именем великого русского учёного В. И. Вернадского. Он является общепризнанным создателем учения о Биосфере , которое во второй половине ХХ века обрело статус научной теории и завоевало общее признание мировой науки. С учением о Ноосфере дело обстоит сложнее. Идеи Вернадского о ноосфере разбросаны по многим его сочинениям, но законченного труда, в котором представления о ноосфере были бы изложены с такой же полнотой, как о биосфере, нет. Поэтому существует несколько пониманий термина “ноосфера” и его содержания, и формирование научных основ Ноосферы ещё далеко не закончено.
О космической роли человечества В. И. Вернадский стал размышлять еще в конце 80-х годов XIX века. Изучение закономерностей процессов перемещения химических элементов в геологических оболочках – литосфере, гидросфере и атмосфере – привело его к созданию новой науки – “геохимии”.
Ноосфера имеет трёхчастное строение:
Техносфера , объединяющая все средства переработки энергии и вещества, транспорт и коммуникации, созданные совокупной мыслью человечества.
Социосфера , включающая всю совокупность отношений между людьми и общественными структурами, вплоть до межгосударственных отношений.
Идеосфера - сфера идеальных продуктов деятельности человечества, таких, как искусство, наука, религия, мифологические формы сознания.
Идея развития всегда была одной из главных в биологии, но в связи с тем, что она не была лидирующей наукой, эта идея не использовалась в качестве фундаментальной в научной картине мира.
Несовместимость идей 2-х наук можно было преодолеть 2-мя способами: либо видоизменить содержание теории эволюции, либо ввести в физику эволюционный подход.
Преодоление несовместимости этих идей было намечено, с одной стороны, космологической теорией А.А. Фридмана, а с другой – учением В.И. Вернадского о био-и-неосферах «Большого взрыва» (расширяющейся вселенной). Теория Фридмана уже позволяла говорить о том, что историческое развитие (эволюция) присуща не только живым организмам, но и Вселенной в целом.
Развитие идеи эволюции способствовало и учение Вернадского о био-и-неосферах, обосновывающие идею неразрывной связи планетарных и космических процессов. Под влиянием научной мысли и результатов человеческой деятельности биосфера эволюционирует в новое состояние - неосферу. По Вернадскому жизнь – это целостный эволюционный процесс (физический, химический, биологический) включенный в космическую эволюцию.
Но современная версия принципа глобального (универсального) эволюционизма появилась только в конце 20 века, в результате соединения идеи эволюции с синергетическими принципами.
Эволюция рассматривается как универсальный процесс самоорганизации неравновесных систем, включающих одновременно физико-химические, биологические, социальные, антропологические, экологические, социально-культурные и другие изменения.
Н.Н. Моисеев характеризовал универсальный эволюционизм как исследовательскую программу для изучения самоорганизации Вселенной.
Универсальность принципа глобальной эволюции подтверждается тем фактом, что ситуации самоорганизации (эволюции) систем в неравновесных условиях были зафиксированы практически во всех науках: в науках о земле при изучение дрейфа материков, циркуляции атмосферы, формировании облаков и т.д., в биологических науках при изучении динамики популяций и экосистем и т.д.
studfiles.net
Открыв тот факт, что индустриальная техноэкономическая деятельность человека создала невиданную ранее гомеостатическую неустойчивость планеты и ее экосистемы, что теперь даже сравнительно слабые силовые воздействия могут спровоцировать глобальные и непоправимые губительные для всей планеты последствия, синергетика актуализировала проблему экологической этики.
Этика (от греч.ethos — нрав, обычай, образ мыслей) — теоретическое обоснование той или иной конкретной моральной системы, содержащей понятия добра и зла, долга, ответственности, чести, совести, справедливости, смысла жизни и т.д. Экология (греч.
Oikos — дом, местообитание, жилище) — наука об отношениях организмов с окружающей средой, к которой относится как органическая, так и неорганическая природа. Термин «экология» был введен Э.Геккелем, а как научная, в основном биологическая, дисциплина экология возникла в 1900 г. Со второй половины XX века она оформилась в принципиально новую интегрированную дисциплину, связывающую физические и биологические явления и образующую мост между естественными и общественными науками. Экологическая этика, будучи частью общего этического учения, специализируется на обосновании моральных норм и нравственных принципов, которыми должны руководствоваться люди в своем воздействии на природу.
Экологические кризисы, порождаемые превосходящими пределы допустимости изменениями окружающей среды, ввергают природные системы в состояния бифуркационных переходов. В отличие от экологической катастрофы, экологический кризис сохраняет возможность восстановления «порядка из хаоса». Экологические кризисы бывают: (а) естественного происхождения (они сопровождают весь период эволюции Вселенной и нашей планеты, но до сих пор существенно не повлияли на целостность биосферы нашей планеты), (б) антропогенного происхождения, связанные с производственной и научно-технической деятельностью людей.
Проблема ответственности человека за безрассудное и безответственное отношение к природе стала осознаваться в полной мере в XX веке, когда экологические кризисы достигли планетарного масштаба, т.е. стали глобальными. Главными их причинами являются, во-первых, доминирование в западной цивилизации антропоцентристского мировоззрения, согласно которому человек объявил себя центром мироздания и властелином природы, ориентированным на неограниченное удовлетворение своих бесконечно растущих потребностей за счет эксплуатации природы; во-вторых, несоответствие законов социально-технического развития, связанных с громадным ростом «энерговооруженности» человечества, законам эволюции биосферы; в-третьих, отсутствие осознания человеком своей ответственности перед природой в условиях наращивания энергетической мощи воздействия на нее, т.е. отсут-
ствие экологической этики как регулятора человеческого поведения по отношению к природе.
Рост материальных потребностей не имеет предела: каждая удовлетворенная потребность порождает новую и так до бесконечности. Потребительская цивилизация предполагает агрессию и насилие не только в отношении людей друг к другу, но и в отношении людей к природе. В обществе потребления промышленное производство превращается в ничем не ограниченное хищническое использование природных ресурсов, сопровождаемое неконтролируемыми технологиями этого использования. В итоге происходит разрушение окружающей среды, вымирание отдельных биологических видов со скоростью около десяти тысяч видов в год и т.д. Возможности природы удовлетворять бесконечно растущие потребности человека, не нарушая при этом природный энергетический и экологический баланс, оказались ограниченными.
Наука, которая определяет специфику современного социального и технического развития, не может быть освобождена от ответственности за экологический кризис. Необходимо изменить ценностные ориентации науки, включить в научный этос моральную и социальную ответственность ученых.
Но здесь возникает проблема: можно ли применять этическое (моральное) измерение к науке, можно ли выносить по поводу науки моральные суждения? Эти вопросы исследовал итальянский философ Э. Агацци в работе «Моральное измерение науки и техники». Наука делится на чистую (теоретическую) и прикладную (техника и технологии), а потому проблема возможности выносить моральные суждения по поводу науки должна быть дифференцирована. Согласно традиционной этике, если то или иное действие сопряжено с предвидимыми негативными последствиями, то такое действие совершать нельзя. Поскольку прикладные исследования всегда включают действие, то здесь и возникают проблемы моральной законности этих действий. Поэтому если техническое или технологическое действие по реализации научных идей и программ влечет за собой предсказуемые неизбежные негативные последствия, то от него необходимо отказаться. То есть
последствия применения научных открытий напрямую поддаются моральной оценке. Ученые ответственны за последствия своих действий, даже если они не знали, что эти последствия будут негативными. Если ученый мог знать, но по каким-то причинам не знал того, что можно знать, то он должен нести ответственность за свои деяния.
Ученые осознали проблему ответственности за техническое применение своих открытий в период подготовки первого испытательного взрыва атомной бомбы. Если до этого события А. Эйнштейн утверждал, что «наука существует для науки ... и не занимается ... самооправданиями», то перед испытанием атомной бомбы он уже вместе с Н. Бором и другими учеными выказывал озабоченность возможными негативными последствиями применения этого научного открытия. Хотя некоторые ученые даже в тот период «верили», что «наука существует для науки». Так, Э. Ферми, присутствовавший при первом взрыве атомной бомбы, воскликнул, обращаясь к коллегам: «Вы все говорите, что это ужасно, а я не понимаю, почему. Я нахожу, что это прекрасный физический эксперимент». Но, как известно, этот «прекрасный» эксперимент привел к атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.
Что касается чистой (теоретической) науки, то, как считает Агацци, ее цель — постижение истины - всегда морально законна. Невозможно морально осудить стремление к истине. Нельзя также ставить вопрос о моральной законности используемых наукой интеллектуальных средств исследования, т.е. «инструментов разума». Чистая наука не ответственна за негативные последствия применения своих идей прикладными науками, считает Агацци.
Но существует и иная точка зрения: проблема моральной законности имеет силу и для ученых-теоретиков, так как они должны понимать, что их исследования, особенно в области высоких энергий, генетики, биологии, рано или поздно приведут к созданию на их основе губительных для человечества технологий.
Проблемы морального измерения науки - это проблемы ответственности науки за экологический кризис, принявший планетарные масштабы.
Какие аргументы приводятся в подтверждении возможности говорить об ответственности науки?
Во-первых, наука с самого начала формировалась как такая познавательная деятельность, которая была направлена на подчинение природы и ее использование в целях удовлетворения человеческих потребностей, «будь то в качестве предмета потребления или в качестве средства производства» (Гегель). Если в период возникновения науки ее притязания ограничивались религиозно-нравственными нормами, то в дальнейшем эти ограничения были сняты самой наукой. Этому способствовало, с одной стороны, нарастание процесса секуляризации, а с другой - ставший доминантной ценностью эгоистический частнособственнический интерес. Идея «господства над природой», не ограниченная никакими религиозно-этическими ценностями, породила возможность безответственного «покорения природы» ради экономических и политических интересов общества и его элит, что было чревато негативными последствиями в области экологии.
Во-вторых, в науке сложился корпус обособленных друг от друга дисциплин (физика, химия, биология и т.д.), которые изучают аналитически расчлененный Универсум, не учитывая при этом целостного характера функционирования экосистем и природной среды в целом. Поэтому невозможно отследить негативные экологические последствия практического применения результатов исследования отдельных наук. Так, в 1947 г. швейцарский ученый Мюллер получил Нобелевскую премию за изобретение ядохимиката ДДТ (дуст) для борьбы с вредителями сельскохозяйственных угодий, а в 1961 г. были обнаружены отрицательные экологические последствия применения этого яда, который, как оказалось, губительно действовал на все живое, включая человеческий организм.
Кроме того, неравномерное развитие научных дисциплин порождает иерархию наук, их деление на «главные» и «второстепенные». К «главным» традиционно относились фундаментальные науки физико-химического цикла, но сейчас в их число входят генная инженерия и информационные технологии. Открытия в
области этих наук априори считаются «полезными», а просчитать заранее возможные негативные последствия технического применения этих открытий очень трудно, так как не существует связи между этими «главными» науками и науками, изучающими природную среду, биосферу и отдельные биогеоценозы. Но если человечество не будет иметь определенной информации о возможных последствиях своей научно-технической деятельности, то, как считал Н.Н. Моисеев, его будущее «весьма проблематично». Сложность же состоит в том, что человечество в принципе не может иметь такой информации в том случае, когда научно-техническая деятельность будет способствовать переходу природных систем в состояния бифуркации.
Такая ситуация актуализирует проблемы экологизации науки, формирования нового научного этоса, базирующегося на принципах экологической этики, учитывающей синергетические принципы. Экологически ориентированный научный этос должен включать определенную систему запретов: (а) запрет на научно-технические преобразования природы, чреватые возникновением бифуркационных состояний; (б) запрет на формирование исследовательских программ, например, изучения динамических моделей биосферы, если не разработаны «специальные методы, позволяющие определять те критические величины нагрузок на биосферу, которые будут вызывать быстрые изменения значений ее параметров» (Моисеев). По убеждению Н.Н. Моисеева необходимо разработать «способы выявления тех опасных зон, за которыми следует начало непредсказуемых и, как правило, необратимых изменений характеристик окружающей среды»; (в) запрет на понимание социальных систем как независимых от Вселенной и автономных в своем бытии, а также запрет на отношение к природе как к «окружающей среде», влиянием которой на социальную систему можно пренебречь; (г) запрет на игнорирование «законов» экологии при формировании целей и методологии научной деятельности, а также ее технологических приложений. Американский ученый Б. Коммонер сформулировал четыре «закона» экологии: (а) все связано со всем; (б) все должно куда-то деваться; (в) природа «знает»
лучше»; (г) ничто не дается даром. Если экстраполировать эти законы на отношения человека с биосферой, то получим соответственно четыре вывода: (а) разрушая биосферу, человек разрушает фундамент жизни; (б) однажды созданные вредные для экосистемы производственные технологии и их отходы никуда не деваются, а остаются навсегда в природе, ее биосфере; (в) биосфера — система столь высокого порядка, что мы можем только следовать ее законам и ограничениям и не можем управлять ею или заменить ее искусственной системой; (г) природа всегда «найдет» способ противодействия, если человек нарушит ее законы.
Отечественный философ А.Ф. Зотов пишет, что нельзя «просто» уничтожить атомное, химическое, биологическое оружие, «просто» разрушить химические, нефтеперерабатывающие и другие. «вредные для экологии заводы, «нельзя даже, в конце концов, «пустить в расход» источник всех бед — ученых с инженерами, «запретив науки» и взорвав университеты, а потом установить исламское, православное или какое-то другое правление, не базирующееся на изживших себя ценностях научной рациональности... Слишком поздно!» Остается единственный путь: разработать экологическую этику в качестве этического регулятора отношения человека к природе. Человечеству всегда был присущ «этический нарциссизм» в отношении не только к природе, но и к другим людям, что и отразил Кант в сформулированном им этическом ре-гулятиве: относись к другому так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Но в ситуации глобального экологического кризиса требуется отказаться от этического «нарциссизма» в отношении к природе и понять, что без экологической этики человечество обречено на гибель.
К основным принципам экологической этики относятся: (а) ограничение свободы человека преобразовывать и использовать природу в борьбе за свое комфортное существование, ограничение человеческих материальных потребностей, их видоизменение в соответствии с возможностями природы выдержать антропологическую нагрузку; (б) признание ответственности человека за бездумное преобразование природы; (в) замена насильственной экс-
плуатации природы бережным и внимательным (любовным) к ней отношением, создание этики, основанной на принципах почтения к природе, что предполагает введение понятий экологической совести, индивидуальной ответственности за здоровье Земли, этического отношения к Земле, благоговения перед ее ценностью.
Понятие глобальная экологическая этика имеет два значения: (а) ответственность человека не только перед живой, но и перед неживой природой; (б) планетарный, а не региональный характер запретов и моральных норм.
Многие исследователи считают, что в экологическую этику следует внести следование принципам коэволюции природы и общества. Коэволюция - состояние, когда две развивающиеся системы адаптируются друг к другу так, что изменения, произошедшие в одной системе, не встречают противодействия в другой. По мнению ученого В.И. Данилова-Данильяна, область корректного применения принципа коэволюции природы и общества не безгранична. Дело в том, что адаптацией природы к человеку может считаться такое состояние, когда природа в ходе своей эволюции формирует специальные механизмы компенсации возмущений, производимых человеком в окружающей среде, если эти возмущения превосходят меру воздействия, допустимую с точки зрения самой окружающей среды. Наука на сегодняшний день не зарегистрировала ни одного случая создания природой подобного механизма компенсации, так как его создание, считает ученый, в принципе невозможно. Эволюционные изменения окружающей среды — это появление новых биологических видов, для формирования каждого из которых требуется не менее 10 000 лет. Это — скорость биоэволюции. Скорость же техноэволюции, т.е. время, требуемое в среднем для появления технического нововведения, примерно 10 лет. Такая разница в скоростях био- и техноэволюции ставит под вопрос возможность абсолютизировать принцип коэволюции природы и общества, во всяком случае для современной цивилизации. Если бы коэволюция природы и общества была действительно реализуема, то у человечества был бы шанс выжить, применяя прежние этические принципы потребительского отношения к природе.
Философским основанием экологической этики может выступать сформулированный А.Швейцером принцип «благоговения перед жизнью», предполагающий «безграничную ответственность за все живое на земле». Существуют и христианско-религиозные основания экологической этики. Многие библейские сюжеты содержат мысли о необходимости заботиться о природе, охранять ее. Например, в Библии сказано, что Земля сотворена Богом и принадлежит в конечном счете Ему. Нам лишь доверено управлять ею. Но управлять не значит господствовать: можно управлять, заботясь о земле, брать на себя ответственность за ее благосостояние. Другой пример. Первая глава книги Бытия заканчивается утверждением о благости сотворенного миропорядка, что предполагает ценность природы как таковой, независимо от той пользы, которую она нам приносит. О ценности природы говорится также во многих псалмах. Если признать, что природа священна в силу ее творения, то почитание человеком природы не требует специального обоснования.
Сциентизм и антисциентизм
На этапе постнеклассической науки началась переоценка ценности и роли науки в современном мире, возникли сомнения в том, что наукоцентризм есть единственно возможный мировоззренческий фундамент цивилизации. А так как современная наука - это не только продукт европейской цивилизации, но и ее источник, движущая сила, то вопрос о судьбе науки является одновременно вопросом о судьбе этой культуры.
Оценка объективной роли науки в современном и будущем обществе весьма неоднозначна: она колеблется между сциентизмом (от лат. scientia — наука, знание) и антисциентизмом. Сциентизм — это позиция придания науке большей, по сравнению с религией, искусством и другими формами общественного сознания, роли в культуре и обществе в целом. Наиболее полно эта позиция выражена в философии позитивизма и неопозитивизма, рассматривающих науку как высшее благо и высшую ценность, как средство достижения общественно значимых целей (экономического бла-
годенствия, военной безопасности, создания новых средств коммуникации и т.д.)- В настоящее время сциентизм смыкается с технократическим (власть техники) взглядом на развитие общества. Признавая эталоном всякого знания естественнонаучное знание, сциентизм негативно оценивает все иные способы познания. Сциентистский оптимизм порождает веру, что на основе научных выводов можно построить «правильное» общество, дарующее человеку благополучие и счастье. О.Конт, основатель позитивизма (а следовательно, и сциентизма), провозгласил науку новой формой религии, в которой вера в Бога заменялась безоговорочной верой в научное познание. Эту веру К.Ясперс называл «научным суеверием», которое состоит в «высокомерной уверенности» человека в том, что он «в качестве господина мира может по своей воле сделать его устройство поистине наилучшим».
Однако в XX веке обнаружились негативные последствия естественной и социально-гуманитарной наук, а также технического прогресса: (а) возник глобальный экологический кризис; (б) не удался социальный эксперимент внедрения научной теории социализма; (в) стала ясна неспособность науки разрешить сложные проблемы социально-экономической, политической, духовно-нравственной жизнедеятельности людей. Осознание того факта, что посредством науки нельзя «внести порядок в мир в целом», что она не может сформулировать целей жизни, что ее притязания на постижение истины природного и общественного бытия являются сильно преувеличенными, что наука слишком упрощает и схематизирует изучаемые природные и общественные явления, породило антисциентизм.
Антисциентистские аргументы против науки: она не способствует и более того препятствует достижению таких значимых для человека и общества целей, как экологическая безопасность, суверенность личности и т.д.; наука не сумела избавить человечество от оболванивания массового сознания, увлечения мистицизмом, несправедливости общественных отношений, корыстного произвола экономических стратегий и дурной субъективности политических решений; наука не создала единого и верного спо-
соба освобождения людей от голода, моральной и материальной нищеты. Антисциентизм считает, что все неудачи науки обусловлены тем, что она оторвана от жизненных интересов человека. П. Флоренский писал, что «научное мировоззрение и качественно и количественно утратило тот основной масштаб, которым определяются все наши масштабы: самого человека».
Но парадокс заключается в том, что, с одной стороны, «человек не может быть счастлив наукой», а с другой, «теперь он еще менее может быть счастлив без нее» (А. Пуанкаре). Поэтому проблема является ли наука абсолютной ценностью или антиценностью стала одной из актуальных в наше время.
Антисциентизм претерпел эволюционные изменения. Так, критический анализ философских и методологических оснований сциентизма, проведенный К. Поппером, С. Тулмином, И. Лакатосом, П. Фейерабендом, способствовал его эволюции от позитивизма к нео- и постпозитивизму. Эта эволюция сопровождалась осознанием того факта, что главное заблуждение, присущее сциентистскому оптимизму, связано с приписыванием науке неограниченных познавательных возможностей. Поскольку от нее ждут решения фундаментальных проблем человеческого бытия и поскольку она не в состоянии эти проблемы решить, то это всегда оборачивается разочарованием в науке, в результате чего люди начинают предпочитать науке паранауку (от греч. рага — возле, около), т.е. всякого рода оккультно-магические и иные иррациональные знания. Необходимо четко осознать границы возможности научного познания, ибо только тогда можно будет избежать «двойного заблуждения — как суеверного преклонения перед наукой, так и ненависти к ней» (К. Ясперс). Наука не может спасти человечество от морально-нравственной деградации, считал итальянский философ Н. Абба-ньяно (1901—1990), «не только потому, что от нее берет начало техника с ее «необузданным неистовством», но и потому, что она заменяет дух, ставящий себе решающие вопросы о бытии и о судьбе человека, разумом, являющимся простым инструментом для достижения определенных целей, таких, как производство материальных средств или логическая систематизация того, что дано и
познано». «Во всем этом Хайдеггер, — пишет Аббаньяно, — обнаруживает «дьявольское» наваждение». Вера в науку без адекватного осознания ее познавательных возможностей и границ приводит к тому, что беды цивилизации начинают связывать с наукой.
Антисциентизм многолик. Рассмотрим один из его вариантов, представленный постпозитивистом П. Фейерабендом в статье с характерным названием «Как защитить общество от науки». Статья, написанная в духе резкой критики науки, не вполне отвечает взглядам самого философа, который преследовал цель: эпатажно-стью тона статьи и часто даже оскорбительными выпадами против науки вынудить ученых «защищаться», т.е. аргументировать в защиту науки. Его друг И. Лакатос, который по их совместной задумке должен был оппонировать взглядам Фейерабенда, умер, а широкого отклика ученых на эту статью практически не последовало.
Уже по самому названию статьи видно, что наука, с точки зрения Фейерабенда, приносит вред обществу. В пользу этой главной мысли он приводит ряд аргументов. Рассмотрим некоторые из них. Наука — это та же религия, та же идеология. В науку верили все: анархист Кропоткин жаждал ниспровержения всех традиционных социальных институтов, кроме науки, а Маркс и Энгельс были убеждены, что наука поможет людям труда в их стремлении к интеллектуальной и социальной свободе. Заблуждались ли эти люди? И да и нет, считает Фейерабенд. «Нет», потому что любая идеология, разрывающая прежние оковы сознания, способствует освобождению человека, содействует просвещению. Наука XVII—XVIII веков, свергнув господство средневекового религиозного мировоззрения, была орудием освобождения и просвещения. Но отсюда не следует, что она остается таким орудием до сих пор. Идеология может выродиться и превратиться в бездумную веру, что и произошло, как считает философ, с современной наукой. Современная наука преподносит открытые ею факты и закономерности как религиозные догмы, а суждения ученого воспринимаются широкой публикой с таким же благоговением, как и суждения церковных деятелей в средние века. Наука априори рассматривает иные формы познания (религиозное, интуитивное и
т.д.) как заблуждение. «Сегодня наука столь же деспотична, как и религия. ...И хотя за научное инакомыслие не сжигают на кострах, но наука имеет свои суровые карательные санкции в отношении «еретиков» от науки». Наука, считает Фейерабенд, подавляет свободу мысли. Это суждение широко распространено среди критиков учения Канта о «законодательном разуме», ставшим, по их мнению, своеобразным «полицейским» в мире мышления и познания.
Рассматривая аргументы сциентизма против антисциентизма, Фейерабенд выделяет два из них: 1) наука открыла единственно верный метод получения истинных результатов; 2) имеется множество фактов, доказывающих совершенство научного метода. Оба эти аргумента он опровергает. Первый неверен, считает он, потому что критерии оценки истинности полученных наукой результатов не абсолютны, и ученые выбирают критерии, наиболее соответствующие историческим обстоятельствам, в которых происходит выбор. Критически проанализировав попытки Поппера, Лакатоса, Куна и других философов найти критерии оценки истинности научных теорий, Фейерабенд заявляет: «Самая передовая методология, существующая на сегодняшний день, обнаруживает отсутствие метода». Второй аргумент в пользу исключительного положения науки имел бы силу, считает Фейерабенд, если бы удалось доказать, что ни одна из соперничавших с наукой областей знания никогда не добивалась результатов. Наука априори отрицает все ненаучные сферы знания. Но сегодня становится ясно, что результативны и ненаучные способы постижения мира. В качестве примера Фейерабенд ссылается на радикально отличные от западной медицины методы нетрадиционной (восточной) медицинской диагностики и лечения, феномены телепатии и телекинеза, отвергнутые научным подходом, успехи религии и церкви в спасении душ, чего не может делать наука, и т.д. Против признания исключительности научной результативности говорит, утверждает Фейерабенд, и тот факт, что многие свои результаты наука получила, используя ненаучные знания. Так, Коперник заимствовал идеи у безумного пифагорейца Филолая, который обнародовал скрываемую пи-
фагорейцами тайну своих астрономических знаний о том, что Земля движется и вокруг себя и вокруг Солнца. Коперник отстаивал эти идеи наперекор всем принципам тогдашнего научного метода. Механика и оптика, как считает Фейерабенд, многим обязаны простым ремесленникам, а медицина — повивальным бабкам и знахарям. (Частично эта проблема обсуждается в разделе I, гл. 2.)
Эти и другие идеи относительно науки позволили Фейерабен-ду сформулировать следующие выводы: (а) наука должна быть формально отделена от государства, также как отделена церковь; (б) мнения ученых по общественно важным проектам должны быть не окончательными, а проходить экспертизу общественных деятелей; (в) влияние ученых необходимо уравновешивать магами, священниками, астрологами и т.д., что вынуждало бы ученых отстаивать свою позицию, хотя, по мнению Фейерабенда, сделать это будет не всегда просто; (г) следует существенно изменить образование. Так как в современной науке практически безраздельно господствуют некие всеобъемлющие рациональные теории, претендующие на статус научных мифов, то надо развивать в молодых людях способность не принимать бездумно на веру эти теории, а выдвигать контраргументы, формировать в студентах способность разрабатывать самостоятельную позицию.
Конечно, принять полностью взгляды Фейерабенда на науку нельзя, тем более что, как отмечено выше, сам он вызывал шок у читателя с определенной целью: пригласить его к диалогу, к возражению. «Аесли нет возражений, — писал он, — то я продолжу свою критику науки». Но по многим пунктам критики науки философ был прав. Так, нельзя не признать правоту его критики доминирующей в нашей культуре априорной позиции неприкосновенности науки, ее абсолютной власти в общественном сознании. Требование Фейерабенда обосновать эту априорную позицию трудно оспорить с точки зрения самой же науки. Имеет смысл и его метод альтернативных гипотез: развивая идею Поппера о том, что ученый должен не догматизировать свою гипотезу, а стремиться к нахождению опровергающих ее аргументов, Фейерабенд предлагал
ученым объяснять то или иное явление одновременно в нескольких вариантах, желательно — на альтернативной основе. Как известно, метод альтернативных гипотез давно используется, особенно там, где коллектив ученых занят изучением одного и того же загадочного явления.
Требуют также осмысления поставленные П. Фейерабендом вопросы существования науки за счет налогоплательщиков, т.е. вопросы государственной поддержки науки. Решение этих вопросов актуально, если учесть, что современная наука «забыла» свои истоки и назначение, развивается по своим собственным законам, и часто ее делом становится удовлетворение исследовательской страсти ученого, не интересующегося тем, к каким последствиям приведет его исследование и как оно отразится на существовании человечества. Характер научной деятельности часто требует именно таких людей, не догадывающихся посмотреть на добытые ими знания в контексте не только пользы, но и опасности для человечества. Широко известно, например, что Сцилард, хорошо осведомленный о последствиях ядерного взрыва, убедил Эйнштейна подписать письмо президенту Америки Рузвельту с обоснованием необходимости производить атомное оружие, а Ферми, присутствуя в качестве эксперта при опытном взрыве атомной бомбы, спокойно измерял скорость взрывной волны. И только Н.Бор обратился сначала к политическим деятелям, а затем непосредственно к ученым с предупреждением о нравственной ответственности за судьбы человечества. «Если мы не хотим погибнуть», то необходимо снять запреты на информацию о знании, где бы оно ни было получено. Люди имеют право знать, чем грозят им те или иные научные открытия. Но современные политические и геополитические интересы не позволяют реализовать идею Бора о снятия запрета на информацию о знании.
Обсуждал трудности безоговорочного признания сциентизма и К. Ясперс. Он считал парадоксальным тот факт, что, с одной стороны, наука сегодня считается общепризнанной ценностью, а с другой — истинная научная позиция встречается реже, чем в предыдущие столетия. Множество научных данных не обоснованы и просто
принимаются на веру, а собственно научная установка занимает в «лабиринте искажений» лишь «узкую полоску».
Более взвешенную позицию по отношению к науке занимает К. Ясперс. Анализируя главные претензии антисциентизма по поводу науки, Ясперс считает, что они вызваны, в первую очередь, переоценкой познавательных возможностей науки, приписыванием ей того, чего она не в состоянии сделать. Вслед за Кантом он утверждает, что наука призвана познавать мир вещей, а не мир в целом. Когда же ей приписывают возможности познать мир в целом, то именно здесь наука оказывается бессильной: ее познавательные возможности ограничены. Заблуждение о всесильности науки всячески поддерживала рационалистическая философия начиная с Декарта. Именно это заблуждение породило сциентистский оптимизм, согласно которому на научных выводах можно построить «земной рай». Когда оказалось, что наука не может дать формулы человеческого «счастья», в ней разочаровались, и даже более того, возникло «реакционное» отношение к науке. Осознание границ познавательных возможностей науки не может и не » должно, поЯсперсу, сопровождаться отрицанием величайшей ценности науки, тем более, если учесть, что человек «постоянно наталкивается на свои границы», главной из которых является невозможность «излечить все болезни», «предотвратить смерть».
И все же надо отметить: антисциентизм, полезный в своей критике сциентизма и техницизма, не выдвигает реальной позитивной программы сохранения и дальнейшего развития цивилизации, а его антиинтеллектуализм и иррационализм вряд ли смогут указать пути преодоления двух главных опасностей современного общества - уничтожение среды обитания человека и разрушение его личности. Критический анализ науки, ее роли, смысла и назначения должен служить не уничтожению рациональности как важнейшей составляющей европейской цивилизации, а крити-
ческому переосмыслению ее главных принципов и оснований,включению в них этических и гуманистических компонентов. Наука, родившись в новоевропейской истории, является одним изглавных ее духовно-мировоззренческих идеалов, а потому отказ8. Философия науки •'■ 225
от нее обернется для европейской культуры тотальной духовной катастрофой. «Как бы ни ругали науку, она является альфой и омегой нашей цивилизации», — писал Гадамер.
Литература
1. Аббаньяно Н. Мудрость философии и проблемы нашей жизни. - СПб., 1998.
2. Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. — М., 1998.
3. Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. — М., 1990 (статьи А.Швейцера и О. Леопольда).
4. Делокаров К.Х. Синергетика и динамика базовых смыслов // Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания. — М., 2004.
5. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А. П. Философия природы: коэволюционная стратегия. — М., 1995.
6. Касавин И. Т. Философия науки и идея междисциплинарнос-ти // Эпистемология. Философия науки. Т. II. № 2. — М, 2004.
7. Моисеев Н.Н. Быть или не быть... человечеству? — М., 1999.
8. Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия) //Вопросы философии. — № 3. — 1991.
9. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. — М.,1993.
10. Одум Ю. Экология. - М., 1986.
11. Пригожий И.Р., Николис Г. Самоорганизация в неравновесных системах. — М., 1979.
12. Пригожим И.Р., Николис Г. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М., 1986.
13. Фейерабенд П. Как защитить общество от науки //Эпистемология. Философия науки. Т. III. №1. — М., 2005.
14. ХабермасЮ. Демократия. Разум. Нравственность. — М., 1992.
15. Хакен Г. Синергетика. — М., 1980.
16. Этос глобального мира. — М.,1999.
17. Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1994.
megalektsii.ru
Сегодня термины «экология», «экологическая этика» стали применяться очень широко, по самым различным поводам. Основным поводом является то, что преобразующие природу технологии вторгаются в естественные процессы и видоизменяют их в соответствии с потребностями человека, замещая естественные элементы экосистем {экосистема – система, рассматриваемая с точки зрения экологии) на искусственные. К концу XX века масса всех искусственно созданных человеком предметов (техномасса) значительно превосходит естественную биомассу.
Деятельность человека обострила экологические проблемы – они приобрели глобальный характер. Совокупная человеческая деятельность способна сегодня коренным образом изменить динамическое равновесие в Природе и поставить перед человечеством проблему выживания. Под угрозой находится будущее нашего биологического вида. Человечеству может грозить судьба динозавров с той лишь разницей, что они, как предполагается, исчезли по неизвестным точно причинам, а мы можем погибнуть от неумения разумно использовать свое могущество.
Экологизация науки – это подход, в рамках которой социализация новых научных кадров, в первую очередь, должна удовлетворять критериям ответственности за состояние биосферы Земли и будущее человечества. Доминирующими парадигмами экологизации науки (т.е. поворота внимания общества к вопросам экологии) и решения проблем экологической безопасности сегодня являются: чувство глобальности, ценность любой жизни, закономерная коэволюция, предсказание экологических последствий и т.п.
Объекты в экосистемах функционируют как целостные образования, а наука развивается путем абстрагирования некоторых свойств этих объектов, принимаемых за наиболее важные. Основой, структуры научного познания (что особенно характерно для наиболее развитых научных областей) является дифференцированный анализ предмета исследования, т.е. выделение абстрактных элементарных объектов и последующий синтез из этих абстрактных элементов единого целого в форме теории. Именно избыточную дифференциацию многие ученые считают ответственной за экологические трудности, что ставит вопрос о необходимости экологизации мышления. Здесь важно отметить, что аналитизм, лежащий в основе научного познания, вполне отвечает стремлению человека практически овладеть предметным миром, поскольку сама преобразовательная деятельность в своей сущности также преимущественно аналитична.
Но не следует забывать об упоминавшемся относительном характере научных истин, находящем свое выражение в следующем парадоксе познания: знание в наиболее четкой и логичной форме «добывается» наукой, но наука в определенной мере является ответственной за «разрушение» объектов познания.
Итак, один из гносеологических корней экологического кризиса -чрезмерный аналитизм научного мышления, которое в стремлении все больше проникнуть вглубь вещей таит в себе опасность отхода от реальности, от целостного взгляда на природу, от коэволюционного принципа.
Экологическое мышление, по мнению многих специалистов, всегда было неотъемлемым компонентом мировоззрения человека, но, безусловно, в разные эпохи оно имело различное содержание и форму выражения. Первые ростки его, пожалуй, стали пробиваться одновременно с первыми успехами технологической цивилизации. С появлением механических средств труда в конце XVIII века, способных существенно повлиять на состояние внешней Среды, зарождается и экологическое знание, но не как теория или научная дисциплина, а в качестве некоторой идеологии. Вначале именно философия и искусство осознали возможность негативных последствий развития техники, которая ускоряет все процессы в социуме и биосфере. С одной стороны, увеличивая блага, создает предпосылки к росту численности населения, с другой стороны, увеличивает антропогенную нагрузку на природу.
Основу современной концепции экологической научной этики составляет предложенная в 1927 г. академиком В.И. Вернадским концепция ноосферы – концепция качественно нового этапа эволюции биосферы Земли, определяемого трудом и разумом человечества. Эта концепция не только в значительной мере формирует современную научную картину мира, но и определяет позицию общества в деле охраны окружающей среды. Начиная с 50-х годов нашего века, в условиях научно-технической революции, экологическая ситуация стала резко обостряться, чему не приходится удивляться. Поэтому экологическая проблематика с новой силой привлекла к себе внимание философии и науки.
Современная концепция экологической этики предполагает прогресс в обеспечении интегрирования научных направлений, составление гармоничной коэволюционной системы научного познания (системы без иерархии наук), главной целью функционирования которой будут являться обеспечение целостного познания Природы, обеспечение связи естествознания с гуманитарными науками и другими отраслями культуры. Подобный синтез может стать основой экологизации науки в целом. Для реализации этой идеи необходимо изменение мировоззрения в обществе, повышение уровня экологической культуры, переоценка сложившейся шкалы ценностей.
Философское осмысление экологических проблем в условиях научно-технического прогресса нашло свое глубокое отражение в работах членов «Римского клуба». Но сейчас пришло время конкретного естественнонаучного решения экологических проблем. И что интересно, вырабатывая стратегию решения вставших вопросов, академик Н.Н. Моисеев, представитель точного естествознания, поднялся, как в свое время В.И. Вернадский, до глубокого философского осмысления создавшейся ситуации и путей выхода из нее. «В отличие от принципа «не убий!», – пишет он, – экологические принципы будут меняться вместе с развитием техники и технологии, по мере исчерпания ресурсов и, возможно, вследствие полной перестройки всей технологической основы нашей цивилизации. Людям придется считаться с этим и научиться соизмерять свои действия, свои желания и цели с экологическими принципами. Возникает некий «экологический императив». Наука должна его сформулировать, а люди должны принять. Вот в этом последнем я вижу главную трудность обеспечения коэволюции человека и биосферы»[29]. И далее: «Способность правильно использовать и регулировать мощь современного общества и означает «экологическую культуру» и «экологическое мышление»[30].
Преобразующая Природу деятельность человека может нарушить неустойчивое природное равновесие. Нарушение равновесия обычно происходит в результате недостаточного внимания к принципам коэволюции экосистемы в процессе анализа, предшествующего преобразованиям. Экологическое мышление нашло свое отражение в популярной несколько юмористической форме в четырех экологических законах, сформулированных Барри Коммонером:
o первый закон экологии: все связано со всем;
o второй закон экологии: все должно куда-то деваться;
o третий закон экологии: природа знает лучше;
o четвертый закон экологии: ничто не дается даром .
Л. Мельник, автор книги, из которой взята эта формулировка, пишет далее, поясняя их: Во-первых, все явления, происходящие на планете, пространственно связаны между собой. Любой процесс, имеющий место в частных экосистемах планеты, так или иначе отражается на всей экосистеме Земли... Во-вторых, Земля приближается к такому моменту, когда ее экономика должна будет перейти на экономику замкнутой системы... в отличие от открытой экономики, где всегда обеспечен новый приток ресурсов и отток отходов... В-третьих, все явления связаны во времени. Человек всегда должен помнить, что он принадлежит к человечеству, живущему не только в настоящем, но и в будущем... В-четвертых, необходимо осознавать свое место во Вселенной, в пространственной и временной бесконечности»[31].
Историко-теоретический анализ науки и техники, осмысление особенностей их взаимодействия в решении экологических проблем современности становятся основой прогнозирования научно-технического прогресса и конкретных программ инженерной и научно-технической деятельности, направленных на ликвидацию и предупреждение отрицательных экологических последствий. Современная техника еще несовершенна, так как она недостаточно экологизирована. В борьбе за обеспечение своей жизни и развертывание ее возможностей люди забыли о сохранении тех естественных циклов, которые определяют их выживание. Нехватка природных ресурсов и угроза биосфере, возникающая с многих сторон, достаточно широко известны. Благодаря своему изобретательскому дару, люди породили ситуацию, в которой им ставятся пределы различными компонентами глобальной экосистемы. Чтобы поправить создавшееся положение, необходима высокоразвитая система предвосхищения, новый взлет изобретательного искусства человека. Техническая реорганизация природы должна расширить свой горизонт и включить в процесс различных формообразований факторы экологического системного равновесия. Восполнение природных ресурсов и нейтрализация непредсказуемых ран, которые мы можем нанести природе в будущем, должны обрести свое место в процессах варьирования и комбинирования, характерных для изобретательского предвосхищения. Однако и возможное появление новой техники не гарантирует большего родства и единства с природой.
Хотелось бы отметить еще один момент. Если для философии и искусства характерен пессимизм в отношении экологических прогнозов, то для представителей естествознания, наоборот, оптимизм. Думается, что и то и другое полезно, если в меру.
Таким образом, концепция экологизации требует от науки широкого применения современных системных подходов в познании, обеспечивающих необходимую интеграцию знаний, применения единых методов познания и способов интерпретации получаемых знаний. Например, постоянно обсуждается опасность разрушения озонового слоя атмосферы. Этот слой находится в стратосфере (10-50 км над уровнем моря) и защищает все живое на Земле от опасной коротковолновой части ультрафиолетового излучения Солнца. Устойчивость озонового слоя определяется множеством факторов и, в частности, уменьшением выбросов в атмосферу галогеносодержащих углеводородов (хладонов – фреонов), широко используемых до недавнего времени в производстве и в быту (растворители, теплоносители в холодильниках и кондиционерах, вытесняющий наполнитель в аэрозолях и т.д.). Ограничение по их использованию потребовало решения множества научно-технических задач по их замене. Мировое сообщество успешно решило эту проблему, показав на практике путь предотвращения потенциальной угрозы окружающей среде без введения необдуманных запретных мер.
Защита окружающей среды должна быть основана на научных знаниях. Очевидно, что успешное решение вопросов экологии в рамках современной науки возможно. Гарантией этому могут служить следующие факторы:
• современный культурный уровень человечества, способный сформировать системное экологическое мышление и новую иерархию общественных ценностей;
• современный уровень технического развития;
• технические возможности проведения экологического мониторинга природы
• наличие достаточного количества инженеров-экологов: химиков-аналитиков, метеорологов, океанографов, климатологов, биохимиков, медиков и т.д.;
• развитое международное сотрудничество по глобальным проблемам человечества.
[12] Д. Реале, Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней, том 3,стр. 124.
[17] Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 336.
filnauk.ru
