Мануэль Кастельс «Становление общества сетевых структур» 1996
Уникальность теории Мануэля Кастельса
Концепция «сетевого общества» является одной из составляющих целостной теории информационного общества Мануэля Кастельса, охватывающей практически все области человеческой деятельности и позволяющей оценить фундаментальные последствия революции в информационных технологиях.
Данная теория является разновидностью теории информационного общества, тогда, когда многие исследователи согласились с выводом, что в новых условиях «культура, психология, социальная жизнь и экономика формируются под воздействием техники и электроники, особенно компьютеров и коммуникаций.
Кастельс не использует привычную терминологию данной теории, отмечая, что термин «информационное общество» только лишь подчеркивает роль информации в обществе. «Информационное» указывает у него на атрибут специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникающих в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти . Такой подход выделяет М. Кастельса из рядов приверженцев традиционной версии постиндустриализма.
Исследование зарождающихся социальных структур позволяет сделать следующее заключение: в условиях информационной эры историческая тенденция приводит к тому, что доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей. Именно сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью.
Определение и свойства сетевого общества
М.Кастельс весьма подробно, приводя множество конкретных данных, описывает основные логические составляющие сетевого общества. Его анализ начинается с исследования той революции, которую приносит с собой развертывание информационных технологий, то есть с предпосылок становления новой общественной структуры.
Новое информационное общество (как и любое другое новое общество), по Кастельсу, возникает, "когда (и если) наблюдается структурная реорганизация в производственных отношениях, отношениях власти и отношениях опыта. Эти преобразования приводят к одинаково значительным модификациям общественных форм пространства и времени и к возникновению новой культуры" . И автор детально рассматривает изменения в повседневной культуре, городской жизни, природе времени, мировой политике.
Кастельс рассматривает формирующуюся сегодня в глобальном масштабе социальную структуру как сетевое общество, важнейшей чертой которого выступает даже не доминирование информации или знания, а изменение направления их использования, в результате чего главную роль в жизни людей обретают глобальные, сетевые структуры, вытесняющие прежние формы личной и вещной зависимости. Кастельс подчеркивает, что он именует социальную структуру информационного века сетевым обществом потому, что «оно создано сетями производства, власти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство… Но все общества информационной эпохи действительно пронизаны – с различной интенсивностью – повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предшествовавшие социальные формы.
Кастельс определяет сетевое общество как динамичную открытую систему, допускающую новации без утраты баланса. «Сети являются орудиями, подходящими для капиталистической экономики, основанной на обновлении, глобализации и децентрализованной концентрации; для труда рабочих и фирм, базирующихся на мобильности и адаптивности; для культуры с бесконечной деконструкцией и реконструкцией; для политики, направленной, к моментальной обработке ценностей и общественных настроений, и для социальной организации, нацеленной на подавление пространства и уничтожение времени» .
Сеть, по определению Кастельса, – это множество взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого узла зависит от характера той конкретной сетевой структуры, о которой идет речь . К ним относятся, например, рынки ценных бумаг и обслуживающие их вспомогательные центры, когда речь идет о сети глобальных финансовых потоков. К ним относятся советы министров различных европейских государств, когда речь идет о политической сетевой структуре управления Европейским союзом и т. п.
Новая разновидность капитализма – информационализм.
Ориентация на сетевые формы управления и производства отнюдь не означает заката капитализма. Более того, капиталистический способ производства сегодня впервые определяет социальные взаимоотношения повсюду в мире. Однако эта разновидность капитализма коренным образом выделяется на фоне своих исторических предшественников. Ее отличают два главных признака: она носит всемирный характер и в значительной степени строится вокруг сети финансовых потоков. Капитал работает в глобальном масштабе и в реальном времени, причем он реализуется, инвестируется и накапливается прежде всего в сфере обращения, т.е. как финансовый капитал. Последний всегда составлял основную часть капитала, дальнейшее накопление капитала и финансовая деятельность все чаще осуществляются на глобальных финансовых рынках; из этих сетевых структур притекают инвестиции во все области хозяйственной деятельности. Все виды деятельности выступают либо в качестве основы для получения необходимых свободных средств, которые можно было бы вложить в глобальные финансовые потоки, либо же в качестве результата уже помещенных сюда капиталовложений.
Однако чтобы финансовый капитал мог работать и конкурировать, он должен опираться на знания и информацию, получающие обеспечение и распространение благодаря информационной технологии. Таково конкретное содержание взаимосвязи между капиталистической формой производства и информационной формой развития. Таким образом, накопление капитала связано с производительностью, конкурентоспособностью и наличием необходимой информации относительно инвестиций <..-> в каждом секторе экономики.
Итак, капитал либо изначально носит глобальный характер, либо обретает его с целью приобщения к процессу накопления в условиях экономики, строящейся вокруг электронных сетей.
Изменение в труде в сетевом обществе.
Компании, фирмы и, во все большей степени, другие организации и институты объединяются в сети разной конфигурации, структура которых знаменует собой отход от традиционных различий между крупными корпорациями и малым бизнесом, охватывая секторы и экономические группы, организованные по географическому принципу. Поэтому трудовые процессы обретают все более индивидуализированный характер, происходит фрагментизация деятельности в зависимости от производственных задач с ее последующей реинтеграцией для получения конечного результата. Это находит свое проявление в осуществлении взаимосвязанных задач в различных точках земного шара, что означает новое разделение труда, основывающееся на возможностях и способностях каждого работника, а не на характере организации данной задачи.
Изменения в культуре и политике
Процессы преобразований, находящие свое выражение в идеальном типе сетевого общества, выходят за пределы сферы социальных и технических производственных отношений: они глубоко вторгаются в сферы культуры и власти. Проявления культурного творчества абстрагируются от исторических и географических факторов. Их обусловливают скорее сети электронных коммуникаций, взаимодействующие с аудиторией и в конечном счете формирующие оцифрованный, аудиовизуальный гипертекст. Коммуникация в основном распространяется через диверсифицированную, всеобъемлющую систему средств информации, и поэтому политическая игра все чаще и чаще разыгрывается в этом виртуальном пространстве. Лидерство становится персонализированным, а путь к власти лежит через создание имиджа. Зависимость от языка средств информации, имеющих под собой электронную основу, приводит к далеко идущим последствиям для характеристик, организации и целей политических процессов, политических деятелей и политических институтов. «Власть больше не является уделом институтов (капиталистических фирм) или носителей символов (корпоративных средств информации и церкви). Она распространяется по глобальным сетям богатства, власти, информации и имиджей, которые циркулируют и видоизменяются в системе с эволюционирующей конфигурацией, не привязанной к какому-то определенному географическому месту... Новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков. Центрами такой власти становятся умы людей» В конечном счете, власть, которой располагают сети средств информации, занимает второе место после власти потоков, воплощенной в структуре и языке этих сетей.
Пространство и время
На более глубоком уровне происходит преобразование материальных основ общества, организованных вокруг пространства, которое пронизано потоками и где отсутствует время. За этой метафорой стоит серьезная гипотеза: доминирующие функции организуются в сетевые структуры в пространстве потоков, которое объединяет их по всему миру, одновременно разобщая второстепенные функции и самих людей в ином пространстве, состоящем из локалий, которые все больше и больше разделены и оторваны друг от друга. При этом ни люди, ни локалии, ни отдельные виды деятельности не исчезают; исчезает их структурное значение, переходящее в незнакомую ранее логику метасети, где формируются ценности, создаются культурные коды и кодексы и принимаются решения, связанные с властью. Общество сетевых структур, выступая в качестве нового социального порядка, большинству людей все чаще и чаще видится как метасоциальный беспорядок, как автоматизированная, произвольная последовательность событий, следующая неконтролируемой логике рынка, технологий, геополитических факторов или биологической детерминанты.
Общество сетевых структур с точки зрения исторической перспективы
С точки зрения более широкой исторической перспективы общество сетевых структур представляет собой качественное изменение в жизни человека. Если мы посмотрим на старую социологическую традицию, согласно которой общественная деятельность на изначальном уровне может быть понята как структура изменчивых взаимоотношений между природой и культурой, мы убедимся, что действительно вступили в новую эпоху.
Первая модель взаимосвязей между этими двумя диаметрально противоположными полюсами людского бытия на протяжении тысячелетий характеризовалась господством природы над культурой. Кодексы социальной организации служили делу борьбы за выживание перед лицом внешних необузданных сил; об этом свидетельствует такая наука, как антропология, проследившая кодексы общественной жизни вплоть до корней формирования нашей биологической сущности.
Следующий тип взаимоотношений сформировался на заре современной эпохи. Он связан с промышленной революцией и с победой разума, когда культура возобладала над природой. Наше общество сформировалось тогда, когда человечество скинуло иго природных сил и одновременно изобрело свои собственные формы подчинения и эксплуатации.
Сегодня мы вступаем в новую эпоху, когда культура настолько подчинила себе природу, что ее приходится искусственно восстанавливать в качестве одной из культурных форм: именно в этом, по сути, заключается смысл экологических движений. <...> Мы приблизились к созданию чисто культурной структуры социальных взаимодействий. Именно поэтому информация стала основным компонентом нашей социальной организации, а потоки идей и образов составляют основную нить общественной структуры. Это отнюдь не означает, что история завершилась счастливым примирением человечества с самим собой. На деле все обстоит совсем иначе: история только начинается, если понимать под ней то, что после тысячелетий доисторической битвы с природой, сначала выживая в борьбе с ней, а затем покоряя ее, человеческий вид вышел на такой уровень знаний и социальной организации, который дает нам возможность жить в преимущественно общественном мире. Речь идет о начале иного бытия, о приходе нового, информационного века, отмеченного самостоятельностью культуры по отношению к материальной основе нашего существования.
yaneuch.ru
СОЦИОЛОГИЯМАНУЭЛЬ КАСТЕЛЬС: ВЛИЯНИЕ СЕТЕВОГО ОБЩЕСТВА НА ХАРАКТЕР СОЦИАЛЬНЫХ КОММУНИКАЦИЙЛ.А. БобоваМосковский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. Россия, 119 454, Москва, пр. Вернадского, 76.В статье рассматривается теория общества сетевых структур Мануэля Кастельса, скорректированная и дополненная ученым с учетом новейших явлений, произошедших за последние 10 лет. Автор теории называет основные важнейшие сигналы изменений в социуме, происходящие ввиду экспансии сетевых структур в век технологических новаций. Изменения коснулись мировой экономики, финансов, структуры труда, миграционных процессов, скорости, роли и восприятия индивидами времени, выразились в беспрецедентном росте урбанизации во всем мире и мульти-этничности населения стран. Сетевая структура общества приводит к зарождению и принципиально новой формы коммуникации — массовых самокоммуникаций. Начавшийся процесс означает снижение элитарной роли официального эмитента информационных сообщений — то есть движения информационных потоков «по вертикали» — и повышение релевантности информационных сообщений, публикуемых в открытых пространствах сети Интернет отдельными индивидами — то есть движения информации «по горизонтали» от индивида к индивиду. С появлением новых технологий любой индивид, имеющий доступ к сети Интернет, может построить свою собственную информационную систему, используя продукты Интернета и мобильной связи. Несмотря на появление массовых самокоммуникаций в условиях повышенной социальной нестабильности, данный тип коммуникаций оказывается эффективным инструментом в матрице социального взаимодействия в сети Интернет. В статье отмечаетсяускоренный темп роста числа пользователей массовыми самокоммуникациями, обусловленный революционными сдвигами последних лет в области коммуникационных технологий. Беспроводная коммуникация становится доминантной формой коммуникации в мире, являясь самой быстрораспространя-ющейся технологией в истории коммуникации. В этой связи происходят изменения роли и формы подачи информации в средствах массовой информации. Происходит синергия между средствами массовой коммуникации и всеми другими формами коммуникации. Результатом таких процессов становится появление принципиально новой культуры коммуникации в современном обществе.Ключевые слова: сетевое общество, миграция, массовые самокоммуникации, современное российское общество.Мануэль Кастельс, автор трехтомного труда «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» [11], положившего начало теории сетевого общества, в 2010 г. опубликовал третье издание книги с новым предисловием. В нем ученый проанализировал новейшие тенденции сетевого общества, которые произошли за десять лет с момента первого издания книги, а также внес существенные коррективы в свою теорию. Социолог впервые озвучил свою теорию общества сетевых структур еще 20 лет назад. Уже в середине прошлого века начавшаяся компьютеризация и глобализация привели его к мысли о зарождении качественно новой морфологии общества.В XXI в. процессы глобализации и компьютеризации интенсифицируются, спровоцировав радикальные, никогда ранее не зафиксированные в истории изменения в социуме. Сетевая теория Кастельса стала требовать своего пересмотра и дополнения в контексте усиливавшихся кризисов, конфликтов и протестных движений во всем мире. В связи с такими проявлениями нестабильности возрастает актуальность выработки инновационных подходов к пониманию и исследованию современного социума, культуры, экономики сетевого характера.По мнению ученого, важнейшим сигналом структурных изменений в обществе является пережитый в 2008—2009 гг. мировой финансовый кризис. Причины такого масштабного и неожиданного кризиса коренятся, по Кастельсу, в техническом обновлении инструментария финансовых систем, вызвавшем усложнение, ускорение и повышение рискогенности производимых финансовых операций и появление новых финансовых продуктов и инструментов (деривативы, фьючерсы, опции, секулятизированное страхование), элиминировавшие транспарентность рынка и практически полностью виртуализировавшие его. Компьютеризация и виртуализация финансового сектора во всем мире привели к созданию глобального финансового рынка, который вкупе с национальной политикой дерегуляции и либерализации экономик вызвал бесконтрольное движение капитала в мире. Кроме того, недостаточный контроль над торговлей ценными бумагами и финансовым рынком способствует появлению все большего числа брокеров, практикующих рискованное кредитование для получения максимального личного дохода. Секьюритизация всех организаций, деловых сделок и имущества превратила финансовую оценку в основной показатель стоимости предприятий, правительств и даже экономик стран.Кастельс также называет в комплексе причин возникшего кризиса рост кредитования на крупные суммы денег и ипотечный кризис 2007 г., разгоревшийся в США. Мировой финансовый кризис 2008—2009 гг. показал невозможность контролировать экономику, плотно базированную на сетях: национальные институты власти практически потеряли способность контролировать и регулировать мировые потоки материальных ценностей и информации. Глобальная автоматизацияфинансовых процессов поставила собственную логику функционирования полностью над нуждами экономики и общества, что в итоге привело к разгоранию мирового финансового кризиса [11].Данный кризис является ярчайшим примером «нормальной аварии» [13], суть которой, по Ч. Перроу, автору данной концепции, в «системной неизбежности» аварий, являющихся естественным результатом взаимодействия человека со сложными системами, выходящими из-под его контроля. Именно поэтому заявленные политиками прогнозы на многократное увеличение ВВП страны представляются не более чем популистическим способом привлечения голосов избирателей. Век прогнозов уступает место участившимся «нормальным авариям».Другим важнейшим сигналом изменений в социуме ввиду экспансии сетевых структур в век технологических новаций, по мнению Кастельса, становятся трансформация структуры и формата труда, а также занятости во всем мире. Такие изменения произошли в связи с внедрением технических новшеств в организации, автоматизацией производства, эмансипацией женщин, с утверждением равноправия между мужским и женским трудом, соответствующим логике глобализации элиминированием жестких национальных границ, повлекших за собой иммиграционные процессы и возросшую мультиэтничность населения, экспансией транснациональных корпораций, утверждением глобального рынка и интернационализацией производства [11].Внедрение высоких технологий в организации в целом не привело к сокращению рабочих мест, хотя многие профессии исчезли [11] - в XXI в. окончательно невостребованными оказались такие специалисты ручной, неавтоматизированной работы, как ткачи, свечники, скорняки, лудильщики, комашники, гужевники, выдувальщики стекла, секретари-машинисты, сборщики деталей на заводах, чертежники и многие другие. В сфере обслуживания и на транспорте все чаще люди заменяются на проекции людей — к примеру, в некоторых аэропортах городов Европы вместо реального сотрудника стойки информации или кассира, выдающего талоны на посадку, мы найдем соответствующие автоматы или проекции роботов-ассистентов.Но одновременно с исчезновением сотен профессий возникло множество новых специальностей, требующих высокого уровня образования -маркетологи, системные администраторы, разработчики программного обеспечения, специалисты по информационной безопасности, экологи, нанотехнологи, логисты, аудиторы, графические дизайнеры, специалисты по цифровой рекламе, специалисты по роботостроению, искусственному интеллекту, спутниковой связи [11]. В этой связи общий уровень образования населения растет во всем мире.Отмеченные тенденции характерны и для России. Так, сравнивая результаты Всероссийских переписей 2002 и 2010 гг., россиян с высшим образованием стало на 41% больше. Согласно даннымРосстата, в 2002 г. высшее образование имели 19,4 млн человек, а в 2010 г. их стало уже 27,5 млн. При этом, согласно все той же последней переписи, общее количество граждан РФ уменьшилось на 2261,5 тыс. человек [2].Интернационализация процесса производства товаров и услуг уничтожила тысячи рабочих мест в развитых странах в связи с автоматизацией или переносом производства в развивающиеся страны. В то же время появились сотни тысяч новых рабочих мест в странах с развивающейся экономикой. В сумме в первой декаде XXI в. рабочих мест на мануфактурном производстве в мире оказалось больше, чем когда-либо. Тем не менее уровень жизни жителей развивающихся стран не улучшился в связи с дорогостоящим медицинским обслуживанием и ограничениями социальных благ в частном секторе. Лишь массовая феминизация рабочей силы позволила многим хозяйствам поддержать имеющийся уровень жизни [11].В России также снизился уровень безработицы. Интернационализация производства положительно влияет на ее экономику. К примеру, открытие новых автомобильных заводов иностранных марок в регионах привело к появлению несколько тысяч новых рабочих мест, различной квалификации, что положительно сказалось на динамике снижения безработицы. По данным Федеральной службы по труду и занятости (Роструд), в 2012 г. официальная безработица в России составила чуть больше 1 млн человек и составила 5,5% [8] - это самый низкий показатель регистрируемой безработицы в стране за прошедшие 10 лет. Этот показатель в два раза ниже, чем в странах Евросоюза. В Евросоюзе безработица стабилизировалась на уровне 10,7% еще в октябре 2012 г., достигнув рекордного показателя за все время существования ЕС. К началу 2013 г. в 27 странах ЕС Ешх^а! насчитал 25,926 млн безработных, из которых 18,715 млн проживают в странах еврозоны [4]. Что касается США, то «за первый месяц 2013 г. армия американских безработных пополнилась на 126 000человек (до 12,332 млн), что составляет 7,9% экономически активного населения США» [5]. Таким образом, за последние 10 лет произошел сдвиг в мировой структуре безработицы: в странах с развивающейся экономикой ситуация стабилизируется, тогда как развитые страны достигают порой рекордно критических отметок. Это совершенно новая тенденция.Внедрение новых технологий в организации и производство привело к одновременному росту как рабочих мест, требующих высокой квалификации, так и низкоквалифицированной работы, правда, с огромными разрывами в уровне заработной платы. Кастельс в этой связи выделяет два типа современных работников: «самопрограммируемые (информациональные) работники» и «работники общего типа (многофункциональные, „исполнители“)». Дуальная структура рынка труда, по мнению социолога, связана со структурными условиями информационной экономики, развивающейся в контексте экономики низкоквалифицированных услуг, и это является источником стратификаци-онных процессов, наблюдаемых в обществе [11]. По нашему мнению, стратификация обуславливается качеством доступа к информации и информационным технологиям: «исполнители» реже располагают материальной и инфраструктурной возможностью качественного и постоянного доступа к сети Интернет, представляющий основную информационную базу современного общества.По замечанию Кастельса, в связи с возможностями, предоставленными сетью Интернет и мобильными беспроводными устройствами, растет гибкость рабочей силы, исчезает и пространственно-географическая зависимость. Доступность и распространенность новых технологий вызвала рост числа трудящихся свободных профессий, людей, работающих не по найму [11]. Таким образом, портрет работающего человека видоизменяется во всем мире — для него стала характерна качественно новая социальная мобильность.По мнению Кастельса, иммиграционные процессы по-прежнему играют значительную роль в экономике и обществе во всем мире. Практически повсеместно растет мультиэтничность и мульти-культурализм. Тем не менее, как считает ученый, иммиграция не является всеобъемлющим феноменом. В начале 2010-х гг. в мире насчитывается почти 250 млн мигрантов, и они составляют часть мировой рабочей силы, в разной степени влияющей на разные страны. Однако бесспорно, что концентрация мигрантов в узловых городах мира повышает социальную напряженность [11], ведь чаще всего это низкоквалифицированные рабочие с полным отсутствием понимания местной культуры.Столкновения культур, ставшие нормой, всегда происходят социально болезненно. К примеру, отмечен рост ксенофобии в нашей стране [6]. В официальных отчетах и заявлениях ФМС России звучат резонные обоснования такой эскалации ксенофобии [9]. В большинстве своем молодые мигранты, приезжающие на работу в Россию, не владеют русским языком, не знакомы с российским законодательством, что приводит к росту числа межнациональных конфликтов, нарушению прав самих мигрантов, к криминализации миграционной сферы, образованию теневого рынка труда. В то же время растет недовольство не только со стороны основной этнической группы, но и представителей меньшинств. И все чаще проявляется реакция на «исключенность» из общей системы, не позволяющая пользоваться благами и ресурсами наравне с остальными членами общества, выраженная в виде религиозного фундаментализма [11]. Его жертвами все чаще и все более массово становятся невинные люди во всем мире.Мануэль Кастельс, используя терминологию, введенную им еще в 1989 г. в книге «Информацио-нальный город» [10], обращает внимание на то, что, несмотря на «стирание национальных границ», в сознании и социальной практике индивидов пространство потоков не ликвидировало значимость пространства мест. Крупные узлы концентрируют все больше капитала, власти, инноваций на планете, но в то же время немного людей в мире идентифи-цируют себя с единой глобальной, космополитичной культурой, построенной вокруг пространств потоков: большинство людей чувствуют свою жесткую локальную идентичность. Несмотря на то что пространства потоков пересекаются с пространствами мест, культурное и социальное значение определяется в терминах мест, локальности, в то время как функциональность, ресурсы и власть определяются в терминах потоков. По мнению социолога, это самое фундаментальное противоречие, появляющееся в глобализированном, урбанистич-ном, сетевом мире: в мире, построенном по логике пространства потоков, люди живут в пространствах мест [11].По нашему мнению, такое противоречие не может просуществовать долгое время: в сложном обществе с сетевой структурой именно пространства потоков становятся несравнимо мощной силой, заставляющей индивидов, живущих в пространствах мест, следовать логике и действовать в соответствии с пространством потоков — и данный процесс с каждым годом интенсифицируется- пространства мест все больше существуют в умах индивидов и в век глобальных сетевых структур практически являют собой атавизм. Однако стоит признать, что пока, как отмечает Кастельс, «гражданами мира» считают себя лишь небольшая доля населения, остальные ассоциируют себя с определенной территорией. Мультиэтничность и муль-тикультурализм во всем мире приводит к новым, до сих пор слабо разрешимым проблемам [11]. Нам представляется это особенностью «переходного» периода от индустриального общества к новому типу сетевого общества, в котором мы в данный момент находимся.Кастельс также называет такой фактор радикального изменения общества в последнем десятилетии, как самая мощная волна урбанизации в истории человечества. Используя метод простой экстраполяции существующих показателей, социолог предполагает, что 2/3 населения планеты станут городскими жителями к 2030 г., ¾ — к середине века. Коммуникационные технологии привели к большей концентрации людей в ограниченном количестве мест на Земле, откуда с остальной частью планеты можно взаимодействовать посредством телекоммуникационных компьютерных сетей и быстрых систем передачи данных [11].По нашему мнению, процесс урбанизации и должен стать выходом из названного ученым противоречием между пространством мест и пространством потоков, особенно если учитывать проявляющуюся во всем мире новейшую тенденцию, о которой говорит Кастельс. Дело в том, что пространства потоков становятся связанными ресурсными узлами не только в виде городов, но и целых «регионов-метрополий». По наблюдению ученого, создается новая пространственная архитектура из глобальных сетей, соединяющих регионы-метрополии с остальными регионами мира. Таким образом, выявлена прямая связь между технологическими изменениями в обществе и эволюцией его пространственныхформ, в частности такой формы, как регион-метрополия.Такой регион возникает в результате двух взаимосвязанных процессов — децентрализации крупных городов и объединение существующих городов-центров, которые интегрируются благодаря новым коммуникационным возможностям. Это новая пространственная форма, поскольку в одной пространственной единице вмещаются одновременно городские и сельские районы, открытые пространства и густонаселенные жилые территории, множество городов на территории прерывистой сельской местности. Такие регионы имеют несколько центров и не отвечают традиционной логике разграничения центральных городов и их пригородов. В регионах-метрополиях существуют несколько центров, каждый из которых несет свою функцию. В XXI в. регион-метрополия становится универсальной городской формой. Пространственная структура стала полицентричной и одновременно иерархичной, поскольку каждый из районов выполняет собственную функцию. Такая форма стала возможной благодаря сетевому взаимодействию — ключевой пространственной чертой общества сетевых структур становится сетевое взаимодействие локального и глобального [11].По мнению Кастельса, фактором изменений в социуме является возникновение «вневременного времени». За последние годы наука совершила прорыв в попытках остановить и биологическое время: отныне при определенном медицинском вмешательстве женщины не ограничены в сроках планирования семьи и деторождения. В условиях распространения мобильных средств коммуникации и сети Интернет, позволяющих быть на связи 24 часа в сутки 7 дней в неделю, стираются границы между личным, семейным и рабочим временем. Нарушается последовательность социальных практик. Люди пытаются справиться с множеством задач одновременно, стараясь сократить при этом время на выполнение каждой из них [11].Концепция Кастельса созвучна концепции темпоральности «кристаллизованного времени» английских социологов Скотта Лэша и Джона Урри [12]. Кристаллизованное время — это медленноте-кущее время, с помощью которого человечество воспринимает процесс эволюции планеты. Этой концепции темпоральности придерживаются активисты «зеленых» движений, призывающих к солидарности поколений в борьбе за экологию. По мнению Кастельса, новые концепции темпорально-сти позволяют отражать тип последовательности, который появляется в современном мире. Концепции «вневременного времени» и «кристаллизованного времени» отражают противоборствующие тенденции в обществе сетевых структур: попытки «укротить» технологии и коллективное подчинение автоматизированным процессам, вышедшим из-под контроля своих авторов [11].Глобализация ускорила темпы производства, управления и распределения ресурсов и услуг во всем мире, измеряя продуктивность и конкурентное преимущество минимальным затраченнымвременем. Мировые финансовые рынки изобрели деривативы, по сути продающие время с риском разрушить экономику, рост которой они были призваны стимулировать. Акселерация использования природных ресурсов, отказ продумать способы их повторной утилизации сокращают срок жизни человека как биологического вида, одновременно увеличивая ожидаемый срок жизни каждого индивида. По замечанию Кастельса, люди живут в мире своих вездесущих аватаров — виртуальная реальность становится основной жизни, уничтожая понятие «время». Масштабные голод и катастрофы напоминают об уязвимости биологического времени, но генетическая инженерия питает человечество иллюзиями, что оно способно отодвинуть смерть до неопределенных сроков. В последние 10 лет, по мнению ученого, попытка отменить время породила глубокий конфликт в социуме — новой культуры отношения к окружающей среде с культурой уничтожения времени [11].Одним из важнейших сигналом происходящих изменений в социуме является совершенно новый характер и никогда не существовавшие ранее формы коммуникации, возникшие в первом десятилетии XXI в. По наблюдениям Кастельса, наибольшие трансформации с момента первой публикации книги коснулись именно коммуникаций. В последние годы революционные сдвиги в области коммуникационных технологий происходят ускоренными темпами. Темп распространенности сети Интернет ускоряется с каждым годом: в 1995 г. число пользователей Сети в мире составляло 40 млн человек, в 2009 г. — достигло 1,5 млрд. Особенно быстро идет темп проникновения Интернета в развивающиеся страны. В 2008 г. интернет-пользователи составляли 1/5 населения земного шара, менее 10% из них имели доступ к широкополосному Интернету. Тем не менее с 2000 г. цифровое неравенство с критерием доступа к Сети неизменно снижается [11].С 1990-х гг. развивается еще одна мировая коммуникационная революция: беспроводная коммуникация с постоянно растущим числом возможностей и функций и усовершенствованием соответствующих устройств. Беспроводная коммуникация стала самой быстро распространяющейся технологией в истории коммуникации. Для сравнения: в 1991 г. было около 16 млн пользователей мобильных телефонов, в середине 2008 г. их число превысило 3,4 млрд, что составляет около 52% населения земного шара. Интересно, что в Китае, Латинской Америке и Африке бедные слои населения отдают значительную часть своего заработка на расходы, связанные с коммуникацией. В XXI в. появляется множество мобильных беспроводных устройств, дающих доступ к Интернету. В новой модели коммуникации беспроводная коммуникация является доминантной формой коммуникации [11]. В 2013 г. в России мобильным телефонным устройством владеют 98% населения, из них 49% имеют техническую возможность выходить в сеть Интернет с помощью устройства [3]. Аудитория мобильного Интернета в крупных городах России,по итогам 2012 г., выросла на 35% и составила 16,7 млн человек — это почти 27% всего населения этих городов [7]. По данным TNS Web Index Установочное Исследование, Россия (города 100 тыс. +, август 2012 г., 12 лет и старше, % от пользователей соответствующего мобильного устройства), мобильные пользователи сети Интернет около 67% времени находятся на сайтах электронных социальных сетей [1].Кастельс считает, что Интернет и беспроводная коммуникация не являются средствами массовой информации в традиционном смысле, он называет их средствами интерактивной коммуникации. Тем не менее границы между средствами массовой коммуникации и всеми другими формами коммуникации все больше стираются. Более того, Интернет и его производные являются коммуникационным каркасом повседневной жизни все большего числа индивидов, их работы, личного времяпрепровождения, основой их информирования, развлечения, предоставления и пользования государственными услугами, технологическим каркасом функционирования политики и религии. Все больше СМИ и продуктов культуры и информации становятся оцифрованными и находятся в Сети. Например, Интернет уже полностью изменил телевидение: по результатам исследования, проведенного Центром имени Анненберга при Южнокалифонийском университете, подростки уже не пользуются традиционными устройствами для просмотра телепередач, но прибегают для этого к компьютерам. Телевидение остается самым распространенным средством массовой информации, но способ передачи информации и его формат изменились, его восприятие стало индивидуализированным. Транслирование видеопотоков становится все более и более распространенной формой потребления и производства СМИ. В 2007 г. 48% американцев регулярно просматривали видеофайлы в Интернете, в то время как год ранее доля потребителей видеофайлов составляла 33% [11].Подобных изменений претерпела и печатная пресса: неотъемлемым компонентом прессы, присутствующей в Сети, стало сетевое взаимодействие, синергия с другими новостными организациями и СМИ. Более того, комбинация новостных сетевых служб с интерактивным блогингом и электронной почтой, а также система «очень простой сводной информации» (RSS) превратили газеты в компонент другой формы коммуникации: массовой самокоммуникации [11]. Таким образом, массовая коммуникация, как производство содержания, так и его доставка до аудитории, также базируется на возможностях Интернета.Реальность средств массовой информации меняется, подтверждая значимость роли массовых самокоммуникаций — новейшей формы коммуникации. Самокоммуникация именуется массовой, поскольку достигает потенциально глобальной аудитории посредством пиринговых сетей и подключения к сети Интернет [11]. Такая форма коммуникации возникла вместе с методиками Веб 2.0 и Веб 3.0 — кластеров технологий, устройств, приложений,которые поддерживают распространение социальных пространств в Интернете благодаря возможностям широкополосного Интернета, открытому программному обеспечению и улучшенными компьютерной графике и интерфейсу, включающему взаимодействие аватаров в формате виртуальных пространств в трехмерном измерении. Массовая самокоммуникация — мультимодальная, позволяющая переформатировать ее содержание благодаря бесплатному свободному в доступе программному обеспечению, все чаще распространяемому беспроводными сетями. Содержание такой коммуникации пополняется пользователями, управляется пользователями в плане публикации сообщений и выбирается пользователями в плане получения данных сообщений «от многих ко многим». Массовые самокоммуникации — это новое средство коммуникации, созданное компьютерными сетями с цифровыми компонентами и охватывающее весь мир в последнее десятилетие. Это освобождение от посредников в процессе передачи информации — любой индивид, имеющий доступ в сеть Интернет, может построить свою информационную систему [11].В XXI в. индивиды построили собственные системы массовой самокоммуникации, используя продукты Интернета и мобильной связи: SMS, бло-ги, видеоблоги, подкасты, вики-страницы и функции выражения одобрения/неодобрения опубли-кованного сообщения нажатием на виджет «Мне нравится» («Like»). Файлообменники и пиринговые сети («Peer-to-peer») способствуют циркуляции, смешиванию и переформатированию любой цифровой информации [11]. «YouTube», веб-сайт, позволяющий любому индивиду или группе индивидов делиться любыми видеофайлами, самостоятельно загружая на него собственное содержимое, в 2007 г. стал самым распространенным средством массовой коммуникации в мире.Горизонтальные сети коммуникации, построенные вокруг индивидуальных инициатив, интересов и желаний, мультимодальны и включают в себя множество видов документов, от фотографий и масштабных проектов типа Википедии (энциклопедия, заполняемая пользователями) до музыки и фильмов и сетей социальных/политических/ религиозных активистов в виде форумов с видео-, аудио- и текстовым содержанием [11].Электронные социальные сети (например, международные MySpace, Facebook) становятся повседневным обязательным элементом жизни сотен миллионов людей меньше 30 лет. Сетевые сообщества распространяются не только как виртуальная реальность, но и как явление, интегрированное в повседневную реальную жизнь и изменившее многие сферы жизнедеятельности людей [11].Таким образом, создается новая коммуникационная культура.Список литературы1. Беляев А. Состояние и развитие мобильного Интернета в России // Аналитический Центр Видео Интернешнл. URL: http: //www. vi. ru/Files/pubs/740/1. pdf (дата обращения: 07. 03. 2013).2. Герасимова Е. Высшее образование доминирует // Независимая газета, 1997−2013. URL: http: //www. ng. ru/education/2011−12−20. 8_perepis. html (дата обращения: 14. 04. 2012).3. Леонтьев С. Использование мобильных в разных странах // Информационный портал cossa. ru, 2010−2013. URL: http: //www. cossa. ru/articles/152/37 433/ (дата обращения: 13. 04. 2013).4. Безработица в США и ЕС не снижается // Ведомостей http: //www. vedomosti. ru/career/news/8 666 571/ bezrabotica_v_ssha_i_evrosoyuze_prodolzhila_rost (дата обращения: 14. 02. 2013).5. Безработица в США и ЕС не снижается //Экономическая правда, 2005−2008. URL: http: //www. epravda. com. ua/rus/news/2013/02/1/359 606/ (дата обращения: 07. 03. 2013).6. Данные пресс-конференции 05/04/2013, доклад заместителя главы ФМС Р Ф Анатолия Фоменко.7. Мобильным Интернетом пользуются 27% жителей крупных городов России // Runet Media Holding, 2011−2013. URL: http: //therunet. com/news/722-mobilnym-internetom-polzuyutsya-27-zhiteley-krupnyh-gorodov-rossii (дата обращения: 10. 04. 2013).8. Уровень безработицы в России вдвое ниже, чем в странах Евросоюза // Официальный сайт партии Единая Россия, 2005−2013. URL: http: //er. ru/news/2013/4/5/uroven-bezraboticy-v-rossii-vdvoe-nizhe-chem-v-stranah-evrosoyuza/ (дата обращения: 14. 04. 2013).9. ФМС: незнание мигрантами русского приводит к росту ксенофобии // «Вести». Интернет-газета, 20 012 013. URL: http: //www. vesti. ru/doc. html? id=1 073 491&-cid=7 (дата обращения: 10. 04. 2013).10. Castells, M. The Informational City: Economic Restructuring and Urban Development. The Wiley-Blackwell, 1992.11. Castells, M. The Rise of the Network Society. Information Age, vol. 1- 2nd Edition with a New Preface edition. Wiley-Blackwell, 2009.12. Lash, Sc., Urry, J. Economies of Signs and Space (Theory, Culture & amp- Society). Sage Publications, 1994.13. Perrow, Ch. Normal Accidents: Living with High-risk Technologies. N.Y.: Basic Books, 1986.Об автореБобова Лидия Алексеевна — аспирант кафедры социологии МГИМО (У) МИД России по специальности «Теория, методология и история социологии». E-mail: lydia. bobova@gmail. comMANUEL CASTELLS: THE IMPACT OF THE NETWORK SOCIETY ON THE NATUREOF SOCIAL COMMUNICATIONSL.A. BobovaAbstract: The article deals with Manuel Castells'- theory of network society, corrected and updated according to the new events happened during the last 10 years. The author of the theory registers the major signals of the changing processes in the modern society, happening due to the expansion of networks in the age of technological innovations. ?anges affected the global economy, finance, structure of labor, migration, the velocity, role and individual'-s perception of time. An unprecedented increase of urbanization in the world happened as well. The society became multiethnic. The network structure of the society leads to the uprise of a fundamentally new form of communication called mass self-communications.The launched process reduces the elitist role of the official issuer of information i.e. the information flows going vertically, and increases the importance of information published in open spaces on the Internet by individuals i.e. information flows going horizontally from individuals to individuals. New technologies let any individual create its own informational system using the Internet and mobile communication tools. Despite the appearance of mass self-communications in an atmosphere of high social instability, this form of communication turns up to be an effective tool in the matrix of social interaction in the Internet.An accelerated growth in number of mass self-communications'- users is being registered due to the revolutionary changes in the field of communication technologies which made wireless mobile communication devices able to stay connected to the Internet almost continuously. Wireless communication becomes the dominant form of communication in the world, being the fastest-spreading communication technology in history. In this regard the role and form of issue of information in mass-media changes. Synergy between mass-communication and all other forms of communication appeared. The result of this process is the emergence of a radically new culture of communication in modern society.Keywords: network society, migration, mass self-communication, modern Russian society.References1. Beljaev A. Sostojanie i razvitie mobilnogo internet v Rossii (Situation and development of the mobile Internet in Russia) Available at: http: //www. vi. rU/Files/pubs/740/1. pdf (accessed 07 March 2013).2. Gerasimova E. Vysshee obrazovanie dominiruet (Higher education dominates). Available at: http: //www. ng. ru/education/2011−12−20/8_perepis. html (accessed 14 April 2012).3. Leont'-ev S. Ispol'-zovanie mobil'-nykh v rznykh stranakh (The use of mobile phones in different countries) Available at: http: //www. cossa. ru/articles/152/37 433/ (accessed 13 April 2013)/4. Bezrabotitsa v ES I SSHA ne snizhaetsa (Unemployment in the U.S. and the EU is not reduced) Available at: http: //www. vedomosti. ru/career/news/8 666 571/bezrabotica_v_ssha_i_evrosoyuze_prodolzhila_rost (accessed 14 February 2013).5. Bezrabotitsa v ES I SSHA ne snizhaetsa (Unemployment in the U.S. and the EU is not reduced) Available at: http: //www. epravda. com. ua/rus/news/2013/02/1Z359606/ (accessed 07 March 2013)/6. Materials of the press-conference (05/04/2013), report of the head deputy of the Federal Migration Service of Russia Anatoliy Fomenko.7. Mobil'-nym Internetom pol'-zujutsa 27% zhitelej krupnykh gorodov Rossii) (27% of the inhabitants of large cities in Russia use mobile Internet). Available at: http: //therunet. com/news/722-mobilnym-internetom-polzuyutsya-27-zhiteley-krupnyh-gorodov-rossii (accessed 10 April 2013).8. Uroven'- bezrabotitsy v Rossii vdvoe nizhe, chem. V stranakh Evrosojuza (The unemployment rate in Russia is twice lower than in the EU) Available at: http: //er. ru/news/2013/4/5/uroven-bezraboticy-v-rossii-vdvoe-nizhe-chem-v-stranah-evrosoyuza/ (accessed 14 April 2013)/9. FMS: neznanije russkogo privodit k rostu ksenofobii (FMS: the ignorance of Russian language of the immigrants leads to an increase in xenophobia) Available at: http: //www. vesti. ru/doc. html? id=1 073 491&-cid=7 (accessed10 April 2013).10. Castells, M. The Informational City: Economic Restructuring and Urban Development. The Wiley-Blackwell, 1992.11. Castells, M. The Rise of the Network Society. Information Age, vol. 1- 2nd Edition with a New Preface edition. Wiley-Blackwell, 2009.12. Lash, Sc., Urry, J. Economies of Signs and Space (Theory, Culture & amp- Society). Sage Publications, 1994.13. Perrow, Ch. Normal Accidents: Living with High-risk Technologies. N.Y.: Basic Books, 1986.About the authorLidia A. Bobova — is a graduate student of the Sociology Chair of the Moscow State Institute of International Relations (University), specialty & quot-Theory, methodology and history of sociology& quot-. E-mail: lydia. bobova@gmail. com
Показать Свернутьsinp.com.ua
Мануэль Кастельс – испанский социолог с левыми взглядами, который посвятил свою жизнь изучению информационного общества, коммуникации и проблем глобализации. Индекс цитирования социальных наук в своем обзоре за 2000-2014 годы дает ему пятое место среди наиболее упоминаемых в прессе ученых мира. Он является лауреатом премии Хольберга (2012) за вклад в развитие теории информационного (постиндустриального) общества. А в следующем году получил престижную награду Бальзана в области социологии. Кстати, премия Хольберга является аналогом Нобелевской, только в сфере общественных и гуманитарных наук. В данное время Мануэль Кастельс занимает пост директора исследований социологического отделения Кембриджского университета, а также является профессором высших учебных заведений Лос-Анджелеса и Беркли.
Мануэль Кастельс родился в маленьком городке Эльин в испанской провинции Альбасете (Ла Манча) в 1942 году. Там он вырос и провел детство. Но в юности будущий социолог часто переезжал. Он жил в Альбасете, Мадриде, Картахене, Валенсии и Барселоне. Его родители происходили из очень консервативной семьи. Поскольку юность Мануэля прошла во франкистской Испании, ему с детства пришлось сопротивляться всему своему окружению. Поэтому чтобы остаться самим собой, он заинтересовался политикой с пятнадцати лет. В Барселоне молодой человек поступил в университет и изучал экономику и право. Там он вступил в подпольное анти-франкистское студенческое движение "Рабочий Фронт". Его деятельность обратила на себя внимание спецслужб страны, а потом начались аресты его друзей, в связи с чем Мануэль вынужден был эмигрировать во Францию.
В двадцать лет Мануэль Кастельс получил высшее образование в Сорбонне. Затем написал докторскую по социологии при Парижском университете. Одним из его преподавателей был Ален Турен. В двадцать четыре года Кастельс уже был инструктором при нескольких университетах Франции. Тогда он начал заниматься урбанистикой и преподавать методологию общественных исследований и городской социологии. Ему даже довелось учить знаменитого Даниэля Кон-Бендита в Университете Западный Париж – Нантер-Ля-Дефанс. Но его оттуда уволили в связи с поддержкой студенческих протестов 1968 года. Затем он стал преподавателем Высшей школы социальных наук, где работал до 1979 года.
В конце 70-х годов прошлого века Мануэль Кастельс стал профессором социологии Калифорнийского университета Беркли. Он сделался также ответственным за такую дисциплину, как «городское и региональное планирование». На родине его тоже не забыли – разумеется, после смерти Франко. В 80-90-х годах он работал директором Института социологии новых технологий при Автономном университете Мадрида. В 2001 году он занял должность профессора в Барселоне. Этот вуз назывался Открытым университетом. Кроме того, его приглашают читать лекции во многие высшие школы всего мира. С 2003 года Кастельс сделался профессором по коммуникации в Университете Южной Калифорнии. Он также возглавляет Центр общественной дипломатии в этом учебном заведении. С 2008 года является членом правления Европейского института инноваций и технологии. Живет в Испании и США, проводя время то в одном, то в другом месте.
Интересно, что для такого крупного ученого, как Мануэль Кастельс, изучение города и его проблематики стало и толчком к личным отношениям. Социолог с мировым именем приезжал в Советский Союз в 1984 году на конференцию Международной социологической ассоциации, которая проходила в городе Новосибирске. Там он познакомился с русской ученой Эммой Киселевой, которая впоследствии вышла за него замуж. После распада СССР Кастельс приезжал в Россию в составе группы иностранных советников по вопросам реформ и планирования, но его рекомендации были сочтены неприемлемыми. Тем не менее он продолжал писать книги и статьи о современном информационном обществе. Некоторые из них были посвящены месту и роли России. Они написаны в соавторстве с Эммой Киселевой. В русскоязычной литературе принято считать, что Кастельс является постмарксистом, но сам ученый достаточно критически относится к коммунистическим идеям и полагает, что реализация всякой утопии ведет к тоталитаризму.
Этот социолог является автором двадцати книг и более чем ста статей. Проблемы городской жизни были главной темой его первого произведения. Но не только это интересовало такого ученого, как Мануэль Кастельс. Главные труды его посвящены исследованию организаций и институций, роли интернета в жизни общества, социальных движений, культуры и политической экономии. Кроме того, считается, что Кастельс является одним из крупнейших социологов современности, специализирующихся в области знаний об информационном обществе. Его труды на эту тему оцениваются как классические. Ученого интересует состояние человека и социума в контексте процессов развития глобальной сети Интернет. Он также исследовал проблематику общественных изменений, которые стали следствием технологической революции. Этому он посвятил свою монументальную трилогию «Информационная эпоха: экономика, социум и культура». Первый том ее называется «Возникновение сетевого общества», второй – «Власть идентичности», а третий – «Конец тысячелетия». Эта трилогия вызвала множество дискуссий в ученой среде. Популярным ее резюме явился труд «Галактика Интернет».
Новые технологии семидесятых годов произвели резкие изменения в социальной и экономической структуре общества. Достаточно жесткие институции и вертикали стали сменяться сетями – гибкими, подвижными и горизонтально ориентированными. Именно через них теперь осуществляется и власть, и обмен ресурсами, и многое другое. Для Кастельса очень важно продемонстрировать, что международные связи в области бизнеса и культуры и развитие информационной технологии – явления взаимозависящие и неразрывные. Все сферы жизни, начиная с политической деятельности крупных государств и заканчивая повседневным бытом обычных людей, изменяются, попадая в глобальные сети. Эти технологии поднимают на невиданную высоту в современном обществе значение знания и информационных потоков. Теоретики постиндустриализма тоже это отмечали, но доказал это развернуто только Мануэль Кастельс. Информационная эпоха, которую мы наблюдаем в данное время, сделала знания и их передачу основным источником продуктивности и власти.
Мануэль Кастельс анализирует также признаки этого явления. Одной из характерных черт информационной эпохи является сетевое структурное развитие общества по определенной логической цепочке. К тому же этот социум изменяется на фоне ускорения и противоречий процессов глобализации, задевающих весь земной шар. Ядро этих трансформаций, по мнению Кастельса, связано с технологиями обработки информации и коммуникаций. В частности, огромную роль здесь сыграла Силиконовая долина с ее компьютерной индустрией. Эффекты и последствия этого стали охватывать все сферы человеческой жизнедеятельности. Одним из них стало, как считает Мануэль Кастельс, сетевое общество. Оно инициирует логику изменений социальной системы и приводит к тому, что наиболее успешным явлением стала способность к гибкости, реконфигурации. Глобализация экономики тоже стала таким следствием. Ведь основные виды деятельности, такие как капитал, труд, сырье, технологии, рынки, организуются, как правило, в мировом масштабе с помощью сетей, связывающих рабочих агентов.
Один из последних трудов этого крупнейшего социолога современности, написанный в 2009 году, но только недавно переведенный на русский язык, является учебным пособием о политических процессах наших дней, существующих в мире медиа и интернета. Он показывает, как работают технологии власти, использующие привлечение внимания общества к какому-то событию или явлению. Кроме того, коммуникации влияют на рынок труда, дают новые возможности террористам, а также приводят к тому, что каждый человек на нашей планете становится не только потребителем, но и источником информации. В то же время эти технологии сделали невозможным контроль над сознанием. Они привели не только к созданию «фабрик мысли», которыми пользуются крупные информационные «киты», но и к противоположному процессу «снизу», когда несколько сообщений, подхваченные волной социальных сетей, могут привести к взрыву, способному изменить систему.
fb.ru
Мануэль Кастельс. Становление общества сетевых структур
Мы вновь обращаемся к работе Мануэля Кастельса «Информационная эра: экономика, общество и культура» [1996—1998], на этот раз к первой части трилогии— «Становление общества сетевых структур» (1996).
В ней профессор Кастельс предпринимает развернутый анализ современных тенденций, приводящих к формированию основ общества, которое он называет сетевым. Логика автора достаточно понятна; постулируя, что информация есть по самой своей природе такой ресурс, который легче любых других проникает через всяческие преграды и границы, он рассматривает информационную эру как эпоху глобализации, а средством и одновременно воплощением таковой и выступают сетевые структуры, которые он считает наиболее характерным явлением современного мира.
Первый том трилогии разделен на семь частей, в которых М.Кас-тельс весьма подробно, приводя множество конкретных данных, описывает основные логические составляющие сетевого общества. Его анализ начинается с исследования той революции, которую приносит с собой развертывание информационных технологий, то есть с предпосылокстановления новой общественной структуры; далее изучается процесс глобализации современной экономики и рассматривается структурная единица новой организации производства — то, что автор называет «сетевым предприятием» (network enterprise). Однако на этом этапе основная линия повествования как бы прерывается; если в первых двух частях автору удавалось удерживаться в рамках достаточно строгого теоретического анализа, то начиная с середины третьей части книги он больше уделяет внимания не структурированному изложению концепции, а приведению огромного количества примеров, иллюстрируя скорее свою информированность в вопросах организации хозяйственной жизни в самых разных регионах мира, нежели приверженность ранее выдвинутым теоретическим положениям.
Подобный подход можно понять: профессор Кастельс, как мы уже отмечали, настолько увлечен идеей противопоставления «информацио-нализма» как исторической формы общества всем предшествующим формам, что стремится если не посредством теоретических доказательств, то по крайней мере апелляцией к завораживающим примерам убедить читателя в том, что как в развитых странах, так и на периферии индустриального мира сегодня происходят перемены, равных которым по своей значимости еще не знала история человечества.
Поэтому вторая половина книги воспринимается скорее как заметки стороннего наблюдателя, тщательно фиксирующего наиболее резко выделяющиеся из общего ряда события, наиболее нетрадиционные социальные и экономические формы, нежели как работа ученого, стремящегося обнаружить в происходящих изменениях определенные закономерности и тенденции.
И вновь, как и в первом случае, мы можем положиться лишь на авторитет и научную добросовестность автора и предложить читателям полный текст заключения к первому тому его трилогии, как мы поступили и со вторым томом. Этот текст, озаглавленный М.Кас-тельсом «Общество сетевых структур», соответствует стр. 469— 478 в издании Blackwell Publishers).
СТАНОВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА СЕТЕВЫХ СТРУКТУР*
Исследование зарождающихся социальных структур позволяет сделать следующее заключение: в условиях информационной эры историческая тенденция приводит к тому, что доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей. Именно сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью. Да, сетевая форма социальной организации существовала и в иное время, и в иных местах, однако парадигма новой информационной технологии обеспечивает материальную основу для всестороннего проникновения такой формы в структуру общества. Более того, я готов утверждать, что подобная сетевая логика влечет за собой появление социальной детерминанты более высокого уровня, нежели конкретные интересы, находящие свое выражение путем формирования подобных сетей: власть структуры оказывается сильнее структуры власти. Принадлежность к той или иной сети или отсутствие таковой наряду с динамикой одних сетей по отношению к другим выступают в качестве важнейших источников власти и перемен в нашем обществе; таким образом, мы вправе охарактеризовать его как общество сетевых структур (network society), характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социальным действием.
Прежде всего я хотел бы дать определение понятию сетевой структуры, коль скоро последняя играет столь важную роль в моей характеристике общества информационного века. Сетевая структура представляет собой комплекс взаимосвязанных узлов. <...> Кон- кретное содержание каждого узла зависит от характера той конкретной сетевой структуры, о которой идет речь. К ним относятся рынки ценных бумаг и обслуживающие их вспомогательные центры, когда речь идет о сети глобальных финансовых потоков. К ним относятся советы министров различных европейских государств, когда речь идет о политической сетевой структуре управления Европейским союзом. К ним относятся поля коки и мака, подпольные лаборатории, тайные взлетно-посадочные полосы, уличные банды и финансовые учреждения, занимающиеся отмыванием денег, когда речь идет о сети производства и распространения наркотиков, охватывающей экономические, общественные и государственные структуры по всему миру. К ним относятся телевизионные каналы, студии, где готовятся развлекательные передачи или разрабатывается компьютерная графика, журналистские бригады и передвижные технические установки, обеспечивающие, передающие и получающие сигналы, когда речь идет о глобальной сети новых средств информации, составляющей основу для выражения культурных форм и общественного мнения в информационный век. Согласно закону сетевых структур, расстояние (или интенсивность и частота взаимодействий) между двумя точками (или социальными положениями) короче, когда обе они выступают в качестве узлов в той или иной сетевой структуре, чем когда они не принадлежат к одной и той же сети. С другой стороны, в рамках той или иной сетевой структуры потоки либо имеют одинаковое расстояние до узлов, либо это расстояние вовсе равно нулю. Таким образом, расстояние (физическое, социальное, экономическое, политическое, культурное) до данной точки находится в промежутке значений от нуля (если речь идет о любом узле в одной и той же сети) до бесконечности (если речь идет о любой точке, находящейся вне этой сети). Включение в сетевые структуры или исключение из них, наряду с конфигурацией отношений между сетями, воплощаемых при помощи информационных технологий, определяет конфигурацию доминирующих процессов и функций в наших обществах.
Сети представляют собой открытые структуры, которые могут неограниченно расширяться путем включения новых узлов, если те способны к коммуникации в рамках данной сети, то есть используют аналогичные коммуникационные коды (например, ценности или производственные задачи). Социальная структура, имеющая сетевую основу, характеризуется высокой динамичностью и открыта для инноваций, не рискуя при этом потерять свою сбалансированность. Сети оказываются институтами, способствующими развитию целого ряда областей: капиталистической экономики, основывающейся на инновациях, глобализации и децентрализованной концентрации; сферы труда с ее работниками и фирмами, основывающейся на гибкости и адаптируемости, сферы культуры, характеризуемой постоянным расчленением и воссоединением различных элементов; сферы политики, ориентированной на мгновенное усвоение новых ценностей и общественных умонастроений; социальной организации, преследующей своей задачей завоевание пространства и уничтожение времени. Одновременно морфология сетей выступает в качестве источника далеко идущей перестройки отношений власти. Подсоединенные к сетям «рубильники» (например, когда речь идет о переходе под контроль финансовых структур той или иной империи средств информации, влияющей на политические процессы) выступают в качестве орудий осуществления власти, доступных лишь избранным. Кто управляет таким рубильником, тот и обладает властью. Поскольку сети имеют множественный характер, рабочие коды и рубильники, позволяющие переключаться с одной сети на другую, становятся главными рычагами, обеспечивающими формирование лица общества наряду с руководством и манипулированием таким обществом. Сближение социальной эволюции с информационными технологиями позволило создать новую материальную основу для осуществления таких видов деятельности, которые пронизывают всю общественную структуру. Эта материальная основа, на которой строятся все сети, выступает в качестве неотъемлемого атрибута доминирующих социальных процессов, определяя тем самым и саму социальную структуру.
Таким образом, можно говорить о том, что новые экономические формы строятся вокруг глобальных сетевых структур капитала, управления и информации, а осуществляемый через такие сети доступ к технологическим умениям и знаниям составляет в настоящее время основу производительности и конкурентоспособности. Компании, фирмы и, во все большей степени, другие организации и институты объединяются в сети разной конфигурации, структура которых знаменует собой отход от традиционных различий между крупными корпорациями и малым бизнесом, охватывая секторы и экономические группы, организованные по географическому принципу. Поэтому трудовые процессы обретают все более индивидуа- лизированный характер, происходит фрагментизация деятельности в зависимости от производственных задач с ее последующей ре-интеграцией для получения конечного результата. Это находит свое проявление в осуществлении взаимосвязанных задач в различных точках земного шара, что означает новое разделение труда, основывающееся на возможностях и способностях каждого работника, а не на характере организации данной задачи.
Ориентация на сетевые формы управления и производства отнюдь не означает заката капитализма. Общество сетевых структур, в любых его институциональных воплощениях, в настоящее время является буржуазным обществом. Более того, капиталистический способ производства сегодня впервые определяет социальные взаимоотношения повсюду в мире. Однако эта разновидность капитализма коренным образом выделяется на фоне своих исторических предшественников. Ее отличают два главных признака: она носит всемирный характер и в значительной степени строится вокруг сети финансовых потоков. Капитал работает в глобальном масштабе и в реальном времени, причем он реализуется, инвестируется и накапливается прежде всего в сфере обращения, т.е. как финансовый капитал. Последний всегда составлял основную часть капитала, однако сегодня мы являемся свидетелями несколько иного феномена: дальнейшее накопление капитала и финансовая деятельность все чаще осуществляются на глобальных финансовых рынках; из этих сетевых структур притекают инвестиции во все области хозяйственной деятельности: информационный сектор, сферу услуг, сельскохозяйственное производство, здравоохранение, образование, обрабатывающую промышленность, транспорт, торговлю, туризм, культуру, рациональное использование окружающей среды и т.д. <...> Некоторые виды деятельности оказываются более доходными, чем другие, проходя через различные циклы, переживая взлеты и падения рынка, испытывая влияние глобальной конкуренции. При этом, вне зависимости от того, что именно обеспечивает получение прибыли (производители, потребители, технология, природа или институты), она попадает в метасеть финансовых потоков, где любой капитал уравнивается в условиях обращенных в продукт демократии денег. В этом вселенском казино, которым управляют компьютеры, различные виды капитала расцветают или, наоборот, обесцениваются, определяя при этом судьбу корпораций, семейных сбережений, национальных валют и региональных эко- номик. Общий итог равен нулю, поскольку выигрыш победителей оплачивают проигравшие. Однако выигравшие и проигравшие меняются ежегодно, ежемесячно, ежедневно, ежесекундно, и эти перемены отражаются на мире компаний, рабочих мест, зарплат, налогов, общественных служб, на том самом мире, который подчас считают «реальной экономикой» и который я бы предпочитал называть «нереальной экономикой», поскольку в век капитализма сетевых структур настоящая реальность, где делают или теряют, размещают или сберегают деньги, находится в финансовой сфере. Все другие виды деятельности (за исключением деятельности во все более сокращающемся государственном секторе) выступают либо в качестве основы для получения необходимых свободных средств, которые можно было бы вложить в глобальные финансовые потоки, либо же в качестве результата уже помещенных сюда капиталовложений.
Однако чтобы финансовый капитал мог работать и конкурировать, он должен опираться на знания и информацию, получающие обеспечение и распространение благодаря информационной технологии. Таково конкретное содержание взаимосвязи между капиталистической формой производства и информационной формой развития. Капитал, которым распоряжаются чисто по наитию, всегда подвержен опасностям и в конечном счете размывается под воздействием элементарной статистической вероятности в условиях произвольных колебаний финансовых рынков. Процесс его накопления заключается не в чем ином, как во взаимодействии между выгодным размещением средств в соответствующих фирмах и использованием накопленных прибылей для их обогащения в условиях глобальных финансовых сетей. Таким образом, накопление капитала связано с производительностью, конкурентоспособностью и наличием необходимой информации относительно инвестиций <..-> в каждом секторе экономики. Фирмы, занимающиеся разработкой высоких технологий, зависят от финансовых средств, без которых они неспособны продолжать свой бесконечный поиск инноваций, обеспечивая производительность и конкурентоспособность. Финансовый капитал, действуя непосредственным образом через банковские институты либо же опосредованно, через динамику фондовых рынков, определяет судьбу высокотехнологичных отраслей. С другой стороны, технология и информация выступают в качестве решающих средств, обеспечивающих получение прибылей и завоевание рынка. Таким образом, финансовый капитал и промышленный капитал, связанный с высокими технологиями, оказываются во все большей взаимозависимости, пусть и сохраняя свою специфику в том, что касается формы деятельности каждой из отраслей.
Итак, капитал либо изначально носит глобальный характер, либо обретает его с целью приобщения к процессу накопления в условиях экономики, строящейся вокруг электронных сетей. По принципу сетей фирмы организуют как свою внутреннюю структуру, так и внешние связи. Благодаря этому потоки капитала и вызываемая ими к жизни деятельность, связанная с производством, управлением и распределением, растекаются по взаимосвязанным сетям самой различной конфигурации. Но кто же тогда в этих новых технологических, организационных и экономических условиях выступает в качестве капиталистов? Вряд ли в их число входят юридические владельцы средств производства, которыми могут оказаться, к примеру, ваш или мой пенсионный фонд либо прохожий на улице Сингапура, вкладывающий средства в растущий аргентинский рынок с помощью банковского автомата. К числу капиталистов нельзя отнести и менеджеров корпораций, как это предлагают сделать некоторые авторы, ибо они контролируют конкретные корпорации и конкретные участки глобальной экономики, однако ничего не знают о систематических, повседневных подвижках капитала в финансовых сетях, развитии знаний в сетях информационных или об эволюции стратегий в многогранном комплексе сетевых предприятий. Менеджеры бывают представителями верхушки глобальной системы капитала; так обстоит дело в японских корпорациях. Их можно выявить и в рамках традиционной буржуазии, например, в зарубежных сетевых структурах китайского бизнеса, причем у этой категории прослеживаются отчетливо выраженные культурные связи, зачастую семейные или личные, наряду с общими ценностями и, подчас, политическими контактами. В Соединенных Штатах сложился причудливый портрет современного капиталиста, у которого одновременно просматриваются черты традиционных банкиров; спекуляторов-нуворишей; гениев, обернувшихся предпринимателями и самостоятельно поднявшихся на вершину социальной лестницы; магнатов глобального масштаба и менеджеров многонациональных корпораций. В других случаях в качестве капиталистов выступают государственные корпорации (примером могут служить французские банки и компьютерные фирмы). В России бывшие представители коммунистической номенклатуры конкурируют с молодыми «дикими» капиталистами, стремясь урвать кусок государственной собственности в условиях становления самой молодой провинции капиталистического мира. И во всех странах деньги. отмываемые самыми различными криминальными структурами, стекают в глобальную финансовую сеть, единовластную хозяйку всех накоплений.
Итак, речь идет о капиталистах, которые стоят во главе всех и всяческих экономик и одновременно распоряжаются людскими жизнями. Но можно ли объединить их в класс? Ни социологически, ни экономически такой категории, как глобальный класс капиталистов, не существует. Вместо него имеется взаимосвязанная, глобальная система капитала, движения и изменчивая логика которого в конечном счете определяют экономику и сказываются на судьбе любого общества. Таким образом, над многообразием буржуа во плоти, объединенных в группы, восседает безликий обобщенный капиталист, сотканный из финансовых потоков, управляемых электронными сетями. Это явление нельзя сводить к простому выражению абстрактной логики рынка, поскольку этот феномен не вполне подчиняется законам спроса и предложения: он реагирует на всякого рода встряски, на не поддающиеся прогнозу подвижки, обусловленные психологическими и социальными факторами в не меньшей степени, чем экономическими процессами. Эта глобальная сеть капиталистических сетей одновременно объединяет и ставит под свой контроль конкретные центры накопления капитала, определяя структуру поведения капиталистов на основе их подчинения самой себе. Отдельные же капиталисты следуют своим конкурирующим либо, напротив, взаимодополняющим стратегиям, двигаясь по контурам и цепям этой глобальной сети, оказываясь, тем самым, в конечном счете в зависимости от внечеловеческой логики произвольно обработанной информации, подчиняющейся компьютерам. Это капитализм в его наиболее чистом выражении, живущий только для денег и ради денег и производящий товары ради производства других товаров. Однако деньги практически окончательно потеряли свою зависимость от производства, включая производство услуг; они ушли в сети электронных взаимодействий более высокого порядка, которые едва ли понятны даже тем, кто выступает в качестве их менеджеров. Капитализм по-прежнему остается правящей системой, однако капиталиста во плоти можно встретить только случайно, а капи- талистические классы ограничены конкретными регионами мира, где они процветают в качестве придатка к мощному процессу, воля которого находит свое проявление в колонках биржевых ведомостей и в рейтинге фьючерных сделок и опционов, мигающих на экранах компьютеров по всему миру.
Что же происходит с такой категорией, как труд, как социальные производственные отношения, в этом новом мире информационного капитализма? В пространстве финансовых потоков работники не исчезают, а работы остается в избытке. Вопреки апо-калиптическим пророчествам, основывающимся на примитивном анализе, сегодняшний мир характеризуется большим числом рабочих мест и более высокой долей занятости самодеятельного населения, чем когда-либо в истории. В основном это объясняется широким привлечением женщин к оплачиваемому труду во всех индустриально развитых обществах, причем этот контингент рынку труда удалось в целом абсорбировать без особых проблем. Таким образом, распространение информационных технологий, несмотря на все изменения структуры труда и уничтожение определенных рабочих мест, не привело и вряд ли в будущем приведет к массовой безработице, даже несмотря на ее рост в Европе, который, скорее, больше связан с социальными институтами, чем с новой производственной системой.
Однако, несмотря на то, что работа, работники и трудящиеся классы существуют и даже получают все большее распространение в мире, социальные взаимоотношения между трудом и капиталом претерпевают коренные преобразования. Капитал по самой своей сути носит глобальный характер, а труд, как правило, — локальный. Историческая реальность развития информационных технологий такова, что ведет к концентрации и глобализации капитала, причем именно благодаря непреодолимому децентрализующему воздействию сетевых структур. Труд оказывается расчлененным в зависимости от осуществляемых операций, раздробленным по организационному признаку, диверсифицированным в аспекте наличия или отсутствия работы, раздельным в условиях коллективной деятельности. Сети сливаются друг с другом, образуя метасеть капитала, объединяющую капиталистические интересы на глобальном уровне, вне зависимости от сфер и участков деятельности; это не может не сопровождаться конфликтами, однако подчиняется одной и той же общей логике. Труд же теряет свою коллективную самобытность, становится все более индивидуализированным с точки зрения возможностей работников, условий труда, заинтересованности в нем и перспектив на будущее. Кто владелец? Кто изготовитель? Кто хозяин? Кто слуга? Эти понятия становятся все более размытыми в условиях системы производства, характеризуемой меняющейся конфигурацией, совместной работой, созданием сетей, привлечением внешних источников, использованием субподрядов. Вправе ли мы утверждать, что стоимость создается отупевшим от работы на своем компьютере изобретателем новых финансовых средств, чей труд отчуждается брокерами корпораций? Кто участвует в создании стоимости в электронной промышленности? Изобретатель чипа в Кремниевой долине или же девушка, работающая на конвейере фабрики где-то в Юго-Восточной Азии? Несомненно, они оба, хотя и совершенно в разной пропорции. Так что же, их обоих можно отнести к новому рабочему классу? Тогда почему в это понятие не зачислить и специалиста по компьютерам в Бомбее, которого на основе субподряда привлекают для разработки программы создания того или иного конкретного дизайна? Почему не включить сюда и разъездного менеджера, который мотается или просто сидит на связи между Калифорнией и Сингапуром, занимаясь урегулированием вопросов производства и сбыта электронных чипов? В рамках комплексных, глобальных сетей, которые взаимодействуют друг с другом, производственные процессы объединяются в одно целое. Однако одновременно происходит и дифференциация трудовых процессов, расслоение работников, расчленение труда в глобальных масштабах. Таким образом, если капиталистические производственные отношения по-прежнему сохраняются (ведь во многих экономиках доминирующая логика сегодня в гораздо большей мере носит капиталистический характер, чем когда-либо), то капитал и труд оказываются разнесены в разное пространство и время: пространство потоков и пространство территорий, время компьютерных сетей, сжатое до мгновения, и почасовое время повседневной жизни. Они живут друг за счет друга, но друг с другом не связаны, ибо жизнь глобального капитала все меньше и меньше зависит от конкретного труда и все больше и больше от накопленного объема труда как такового, которым управляет небольшой мозговой центр, обитающий в виртуальных дворцах глобальных сетей. За этой двойственностью кардинального характера по-прежнему кроется значительный объем социального многообразия, слагаемыми которого служат ставки инвесторов, усилия рабочих, мастерство человека, людские страдания, найденная и потерянная работа, повышение и понижение по службе, конфликты и переговоры, конкуренция и заключение временных союзов; обычная жизнь продолжается. Но на более глубоком уровне новой социальной реальности производственных отношений в их прежнем виде больше не существует. Капитал стремится уйти в свое гиперпространство, где он имеет возможность беспрепятственного обращения, тогда как труд теряет свое коллективное лицо, растворяясь в бесчисленном множестве индивидуальных форм существования. В условиях сетевого общества капитал скоординирован в глобальном масштабе, тогда как труд индивидуализирован. Борьба между многообразными капиталистами и самыми различными рабочими классами перетекает в категорию более глубинного противоречия между голой логикой потоков капитала и культурными ценностями человеческого бытия.
Процессы преобразований, находящие свое выражение в идеальном типе сетевого общества, выходят за пределы сферы социальных и технических производственных отношений: они глубоко вторгаются в сферы культуры и власти. Проявления культурного творчества абстрагируются от исторических и географических факторов. Их обусловливают скорее сети электронных коммуникаций, взаимодействующие с аудиторией и в конечном счете формирующие оцифрованный, аудиовизуальный гипертекст. Коммуникация в основном распространяется через диверсифицированную, всеобъемлющую систему средств информации, и поэтому политическая игра все чаще и чаще разыгрывается в этом виртуальном пространстве. Лидерство становится персонализированным, а путь к власти лежит через создание имиджа. Речь не идет о том, что любая политика может быть низведена до уровня средств информации, как она не идет и о том, что ценности и интересы не испытывают влияния со стороны политики. Однако вне зависимости от того, о каких политических деятелях идет речь, они оказываются вовлечены в игру, ведущуюся через средства массовой информации и самими средствами массовой информации. <...> Зависимость от языка средств информации, имеющих под собой электронную основу, приводит к далеко идущим последствиям для характеристик, организации и целей политических процессов, политических деятелей и политических институтов. В конечном счете власть, которой располагают сети средств информа- ции, занимает второе место после власти потоков, воплощенной в структуре и языке этих сетей.
На более глубоком уровне происходит преобразование материальных основ общества, организованных вокруг пространства, которое пронизано потоками и где отсутствует время. За этой метафорой стоит серьезная гипотеза: доминирующие функции организуются в сетевые структуры в пространстве потоков, которое объединяет их по всему миру, одновременно разобщая второстепенные функции и самих людей в ином пространстве, состоящем из локалий, которые все больше и больше разделены и оторваны друг от друга. Безвременье оказывается результатом отрицания времени, настоящего и будущего, в сетевых структурах пространства потоков. Часовое же время, количественная характеристика и ценность которого определяются для каждого процесса по-разному, в зависимости от его положения в сети, по-прежнему сохраняет свою действенность в отношении второстепенных функций и конкретных локалий. Конец истории, нашедшей свое воплощение в бесконечном обороте компьютеризированных финансовых потоков и в завершающихся в мгновение ока «хирургических» войнах, подминает под себя биологическое время нищеты и механическое время труда на производстве. Социальное построение новых форм пространства и времени ведет к развитию метасети, которая отключает второстепенные функции, подчиняет социальные группы и ведет к обесцениванию целых территорий. В этом процессе образуется дистанция между мета-сетью и большинством отдельных людей, видов деятельности и локалий по всему миру. При этом ни люди, ни локалий, ни отдельные виды деятельности не исчезают; исчезает их структурное значение, переходящее в незнакомую ранее логику метасети, где формируются ценности, создаются культурные коды и кодексы и принимаются решения, связанные с властью. Общество сетевых структур, выступая в качестве нового социального порядка, большинству людей все чаще и чаще видится как метасоциальный беспорядок, как автоматизированная, произвольная последовательность событий, следующая неконтролируемой логике рынка, технологий, геополитических факторов или биологической детерминанты.
studfiles.net
0:00
[МУЗЫКА] Безусловно,
одним из, вероятно, самых известных ученых,
работающих в области идей сетевого общества; ученых, который ушел или
по крайней мере предпринял действительно эффективную попытку уйти от моделей,
от представлений таких философских в сторону все-таки моделей
более социологических, был и является Мануэль Кастельс,
в настоящее время профессор Университета Южной Калифорнии.
Соответственно, вот и, собственно,
ему принадлежит вот эта идея сетевого общества, или network society,
или еще идея, как ее называют, информационального общества.
Вот с точки зрения Кастельса мы сейчас переживаем переход к информационной эпохе,
универсальной формой организации которой становится сеть.
И, безусловно, сеть немыслима без средств осуществления коммуникаций в этой сети, то
есть без информационных коммуникационных технологий современного типа.
Таким образом, вот это сетевое общество возникает благодаря
сращиванию капитализма,
как социальной формы организации, и информационной революции.
Собственно, надо сказать,
что Кастельс вот эту сеть ищет везде.
То есть, если мы возьмем наиболее известную, вероятно,
работу Кастельса «Информационная эпоха», трехтомник Information Age,
который в России издан Высшей школой экономики только вот в одном,
по-моему, варианте, то есть в варианте одного из томов,
а в реальности он существует как трехтомник, то есть это огромная работа,
по-моему, в районе полутора тысяч страниц, и вот в этой работе Кастельс анализирует,
каким образом сетевая структура становится универсальной организационной
структурой для всех видов коммуникаций: для международных коммуникаций,
для корпораций, для предприятий, для мафии, например, для, в общем,
огромного количества других социальных, разных социальных феноменов.
Вот Кастельс таким образом четко разделяет два вида вещей,
два вида элементов: один он называет
«способ производства», а второй он называет «способ развития».
Вот способ производства — это капитализм, который, в общем, не меняется,
и способ производства от того, что появляются новые технологии,
капиталистическим не перестает быть, он так и остается капиталистическим,
он так и предполагает извлечение прибыли и присвоение излишков,
с традиционной такой политэкономической точки зрения.
Но Кастельс вот к этому способу социальных
отношений прибавляет еще второй элемент, который он называет «способ развития».
То есть есть способ производства, а есть способ развития.
Вот он способом развития называет сегодня информационализм,
или информациональный капитализм.
То есть, есть капитализм предыдущего типа, индустриальный капитализм,
то есть капитализм,
способом развития которого было развитие и массовое наращивание индустрии,
то есть производств физических, преимущественно,
благ на крупных заводах, фабриках и так далее.
И Кастельс пытается сказать, что вот эта эпоха расширения капитализма за счет
индустриального пути развития, она изжила себя, и сегодня мы наблюдаем переход к
так называемому информациональному капитализму, то есть капитализму,
который построен на том, что главной ценностью становится информация,
которая меняет эффективность современных предприятий, меняет их,
собственно говоря, модель управленческую и так далее.
И, кстати говоря, поэтому у Кастельса есть свой взгляд на распад Советского Союза:
с точки зрения Кастельса, распад Советского Союза был ярким
свидетельством неспособности того социального строя,
который существовал в Советском Союзе, который Кастельс называет этатизмом,
от слова etat, или state, statism по-английски,
то есть этатизм, построенный на том, что все излишки
изымает государство и распределяет согласно жесткой иерархии сверху.
Вот с точки зрения Кастельса, сама по себе система такой плановой экономики,
она может развиваться индустриально, что доказал, безусловно,
взрывной характер развития советской экономики,
о чем пишет в том числе Кастельс, но при этом,
к сожалению для этатизма, этатизм не приспособлен органически
к информациональному пути развития, и в связи с этим во второй половине XX века,
когда происходят структурные изменения в индустриальном капитализме,
и он становится информациональным, в индустриальном этатизме этих изменений
не происходит, потому что индустриальный этатизм не в состоянии, вообще этатизм,
как способ производства, не в состоянии, как тип общественных отношений,
не в состоянии развиваться информационально, то есть внедрять
новые знания, науку, технологии и информацию в связи с ограниченностью,
в общем, конституциональной ограниченностью, назовем это так.
Собственно, в чем вообще идея вот этой вот сети?
Почему сетевая система лучше, чем сеть, почему сеть становится
современным типом универсальных социальных отношений, с точки зрения Кастельса?
Кастельс просто противопоставляет два типа организации.
Первым типом организации являются иерархические системы.
В иерархических системах управляемость достигается за счет единоначалия,
за счет властных отношений, за счет прямого подчинения,
и коммуникация необходима в иерархических
структурах исключительно для передачи, как правило, информации сверху вниз.
Таким образом, такая структура,
для этой структуры преимущественно характерна массовая коммуникация,
скажем так, не интерактивная коммуникация, которая предполагает обратную связь.
Сетевая система — в ней управляемость обеспечивается не за счет иерархии,
а за счет координации усилий; за счет того, что коммуникации
необходимы для координации работы таких социальных структур, и поэтому
такая коммуникация всегда интерактивная, она предполагает наличие обратной связи.
И, таким образом, если в иерархической системе есть жесткое подчинение,
соподчинение и иерархия, то в сети, наоборот, иерархии нет, все равны,
а эффективность достигается за счет координации усилий совместно,
которая достигается за счет более интенсивного обмена информацией.
И, собственно, вот эта идея сети,
как универсальной формы социального устройства, или социальной организации,
она, безусловно, становится центральной в работе Кастельса,
или в работах Кастельса, в которых он, конечно,
смешивает несколько разных вещей, но,
по сути, когда он рассуждает о так называемом сетевом предприятии,
он фактически смешивает с одной стороны,
роль технологии и влияние технологии на производительность труда,
прямое влияние технологии на производительность труда, например,
за счет роботизации каких-то процессов, за счет того, что новые технологии становятся
основным элементом производства, способом производства тех или иных вещей.
Ну я не знаю, когда компьютер
управляет процессом сварки кузова автомобиля, а уже отнюдь не человек.
Что позволяет сокращать количество мест, более эффективно, рабочих мест,
более эффективно распределять обязанности и так далее, а с другой стороны,
второй элемент — это влияние технологии на организацию труда,
то есть технология влияет не на сам труд, то есть не на то,
что компьютеризируется сам процесс производства, а за счет того,
что компьютеризируется процесс организации труда, процесс управления трудом,
а именно компьютер позволяет более эффективно производить учет,
рассчитывать нормы, затраты и прочее, прочее, это позволяет,
в общем, таким образом сделать более эффективным менеджмент.
И, наконец, третье — это влияние новых технологий на то,
что Кастельс называет обществом знаний, на накопление знаний, на аккумуляцию знаний.
И, то есть, вот эти три элемента Кастельс фактически смешивает,
с его точки зрения это одно и то же, это часть информационального капитализма,
информациональному капитализму свойственно использование и накопление знаний
и ноу-хау, и он анализирует, кстати, как в разных структурах постепенно
начинает отдельно цениться создание отделов, и цениться отделы,
которые накапливают, коллекционируют патенты, распространяют знания,
продуцируют знания и так далее и тому подобное, так называемые research and
development департаменты, ну и так далее.
Собственно, вот это все, вот накопление знания, а с другой стороны — влияние
технологий на процессы производства, на процессы управления,
для Кастельса является, в общем, элементами информационального капитализма.
Таким образом, если традиционное предприятие — это предприятие,
которое производит некоторое количество товара, который потом хранится на складе,
поступает в магазин, и из определенного количества вот этого вот,
вот этих вот однотипных товаров потребитель выбирает себе.
Вот этому старому типу предприятия Кастельс противопоставляет предприятие
сетевое, которое организовано более эффективно.
Это предприятие минимизирует наличие склада и складских помещений,
и в этом предприятии управляемость зиждется на технологиях коммуникации,
а именно не потребитель приходит в магазин за уже готовым товаром,
а потребитель приходит в магазин заказать товар под себя, а дальше магазин
формирует заказ заводу на производство этого товара,
а завод, в свою очередь, в процессе производства этого товара таким
образом координирует усилия своих производственных структур,
чтобы просто вовремя обеспечить поставку на конвейер отдельных запчастей этого
автомобиля, если это автомобиль, отдельных деталей этого мебельного гарнитура,
если это мебельный гарнитур, ну и так далее и тому подобное.
Вот с точки зрения Кастельса, количество таких предприятий, которые переходят на
вот такую модель отношений с клиентом, оно растет.
А естественно, в этой модели центральным элементом становится коммуникация.
Коммуникация между потребителем и производителем, коммуникация между дилером
и производителем, коммуникация между производителем и субподрядными структурами
различными, ну и так далее.
[МУЗЫКА]
www.coursera.org
Введение
Общая характеристика социологической деятельности М. Кастельса и книги «Информационный век: экономика, общество и культура»
Общая характеристика социологической деятельности М. Кастельса
Внешняя характеристика книги «Информационный век: экономика, общество и культура»
2.Анализ понятий информационного и сетевого обществ в книге М. Кастельса «Информационный век: экономика, общество и культура»
2.1. Информационная эпоха в понимании М. Кастельса
2.2. Сетевое общество по М. Кастельсу
Электронный бизнес и развитие сетевого общества в последней
Электронный бизнес
Особенности развития сетевого общества по М. Кастельсу
Заключение
Список использованной литературы Содержание
Выдержка из текста
Т.е. сеть — это предприятие. Компания при этом продолжает оставаться организационной единицей, обеспечивающей накопление капитала, права собственности и стратегическое управление, а практика деловых отношений реализуется с помощью сетей, образуемых под конкретный проект или программу (сети ad hoc).
Кастельс при этом напоминает, что сетевое предприятие, как метод ведения бизнеса задолго предшествовало развитию Интернета и формулирует набор факторов, которые помогли существенным образом повысить эффективность сетевых структур, опирающихся на интернет-технологии.
Масштабируемость сети. Применение Интернета позволяет включать в состав сети столько компонентов, сколько требуется для осуществления каждой операции, каждой сделки или всего проекта.
Тем самым сеть может развиваться, оперативно расширяться или сокращаться сообразно изменяющейся деловой стратегии, без значительных издержек.
Интерактивность.
Сеть, реализованная с использованием интернет-технологий, позволяет обойтись без вертикальных каналов связи и обеспечить многонаправленный обмен информацией и совместное принятие решений. Результатом является улучшение качества информационного обмена и достижение взаимопонимания между партнерами в процессе их делового сотрудничества.
Гибкость управления. Возможность сочетания методов стратегического управления с технологиями децентрализованного взаимодействия множества партнеров имеет решающее значение для достижения сетью сформулированных целей и поставленных задач.
Брендинг. Для получения инвестиций требуется символ общепризнанной способности придавать товарам и услугам ценностные качества.
Эффективное использование интернет-технологий позволяет обеспечить обратную связь между всеми компонентами сети и процессами производства/реализации, а также обнаружение и исправление ошибок.
Ориентация на потребителя. В настоящее время все труднее удовлетворять разноплановые потребности рынка через стандартизированное массовое производство. Оптимальное соотношение между массовым производством и производством, ориентированным на потребителя, может быть обеспечено через использование крупномасштабной производственной сети, но с подгонкой конечного продукта, товара или услуги под конкретного заказчика. Эта задача решается во многих системах через персонализированное интерактивное взаимодействие с заказчиком в режиме онлайн.
М. Кастельс продемонстрировал применение этих факторов на примерах развития нескольких успешных компаний, эффективно применивших сетевые принципы и создавших вокруг себя сеть партнеров и клиентов (Cisco, Nokia и др.).
Большое внимание при анализе становления и функционирования новой экономики Кастельс уделяет вопросам трансформации рынков капитала и специфике рыночной оценки интернет-компаний
1. Важным компонентом этого процесса является венчурное финансирование. Без финансирования новых предприятий (дот-комов) венчурными фондами 2 не было бы роста новой экономики. В результате образовался некий замкнутый круг: венчурные фонды смогли продолжать активно финансировать все новые и новые рискованные начинания, несмотря на высокий коэффициент смертности поддержанных предприятий (около трети всех проектов в США), только благодаря высоким доходам выживших компаний вследствие беспрецедентной оценки их рыночной капитализации.
Типичный цикл финансирования инноваций в сфере электронного бизнеса в конце 1990-х годов в Кремниевой долине начинался со смелого бизнес-плана и некоего набора представлений об эффективности предлагаемого начинания, изложенных скорее с точки зрения бизнес — новаторства, чем технологической инновации. После этого бизнес — план предлагается венчурному фонду, который находится по близости (треть всех венчурных капиталов в США инвестируется именно в Кремниевой долине).
В большинстве случаев инвесторы не являются чисто финансовыми компаниями, а представляют собой фирмы, обязанные своим происхождением индустрии высоких технологий. В большинстве случаев создатели венчурного фонда знакомы со сферой, в которую они собираются вкладывать средства, и привлекают к деятельности своего фонда другие инвестиционные компании, стремящиеся выйти на новые рынки. После принятия решения о финансировании инновационного проекта, венчурный фонд тесно взаимодействует с новообразованной компанией и фактически осуществляет руководство бизнес-проектом и эта опека продолжается столь долго, пока данная компания и сфера деятельности будет рассматриваться в качестве перспективной для привлечения инвестиций. В какой-то момент опекаемая компания может быть продана, а вырученные средства поступают в венчурный фонд и используются для дальнейших инвестиций.
При этом многие проекты терпят крах, не достигнув стадии реализации, либо терпят неудачу на рынке. Однако финансовая отдача от успешно действующих предприятий оказывается настолько велика, что доходы венчурных фондов в среднем намного выше прибыльности традиционных финансовых инвестиций.
С использованием начальных инвестиций, полученных от венчурного фонда, инициаторы инновационной идеи основывают компанию, нанимают основных исполнителей и расплачиваются с ними опционами, т. е. ожидаемыми доходами будущих лет.
Результативность процесса IPO, т. е. оценка проекта инвесторами на финансовом рынке, в значительной степени определяет жизнь или смерть данного проекта. Если достигнут успех на фондовом рынке, компания использует оценку рыночной капитализации для получения дополнительного капитала, после чего может включиться в серьезный бизнес, не надеясь на быстро получение прибыли и, либо постепенно превращается в конкурентноспособную компанию, либо приобретается более крупной компанией. При этом, в случае приобретения, расчеты проводятся акционерным капиталом и таким образом, предприниматели после продажи становятся богаче на бумаге, превращаясь в «компаньонов большой мечты» с хорошими шансами произвести впечатление на финансовом рынке в долгосрочной перспективе. Реакция рынка, отмечает Кастельс, всегда соответствует прагматичным правилам экономики — способности компании извлекать доходы и получать прибыль, однако сроки формирования такой оценки варьируются в очень широких пределах. Ожидания высоких доходов довольно часто могут пролонгировать терпение инвесторов, тем самым давая инновации шанс проявить себя.
Модель быстрого развития инновационной компании включает в себя три основные фактора:
Особенности развития сетевого общества по М. Кастельсу
Новая социальная форма - сетевое общество - распространяется по планете во всем многообразии своих проявлений и демонстрацией существенных различий в том, что касается последствий этого процесса для жизни людей. Специфика трансформаций зависит от исторических, культурных и институциональных факторов и эти процессы приносят как благоприятные возможности, так и негативные последствия.
По мнению М. Кастельса, сопротивление развитию сетевого общества и недовольство этим миром в значительной степени связаны с рядом неудовлетворенных требований.
1. Управление Интернетом, т. е. свобода как таковая. Интернет, как сеть сетей постепенно становится коммуникационной основой сетевого общества, однако есть опасность, что эта инфраструктура может оказаться в чьей-то собственности, а доступ к сети может стать объектом контроля.
2. Наличие большого количества исключенных из сети. Такая сегрегация происходит различными путями и по различным причинам: из-за отсутствия технической инфраструктуры; вследствие экономических или институциональных препятствий по доступу к сетям; нехватки образовательных и культурных возможностей для использования потенциала Интернета; недостатков в производстве сетевого контента.
3. Проблемы с развитием способностей к обработке информации и генерации соответствующих знаний. Под этим Кастельс имеет в виду не умения в пользовании Интернетом, а образование в более широком и фундаментальном смысле - т. е. приобретение интеллектуальной способности к обучению тому, чтобы учиться на протяжении всей жизни, нахождению и переработке информации, ее использованию для производства знаний.
4. Проблемы, связанные с трансформацией трудовых отношений. Появление сетевого предприятия и индивидуализация схем занятости приводит к изменению механизмов социальной защиты, на которых основывались производственные отношения индустриального мира.
5. Новая экономика запаздывает с внедрением новых гибких процедур институционального регулирования. Сдвиг в сторону компьютеризированных глобальных сетей в качестве организационной основы капитала в значительной степени подорвал регулятивные способности, как национальных правительств, так и международных институтов.
Системное непостоянство мировых финансовых рынков и огромные диспропорции в использовании людских ресурсов, по мнению Кастельса, требуют новых форм регулирования, адаптированных к новым технологиям и новой рыночной экономике.
6. Опасность повышения интенсивности эксплуатации природных ресурсов и усиления деградации окружающей среды. Кастельс отмечает, что сетевые технологии могут стимулировать экономический рост в ущерб окружающей среде, но имеется и альтернативные тенденции: эффективное управление природоохранной информацией препятствует хищнической эксплуатации природы и позволяет природоохранным организациям обеспечивать мониторинг этого процесса.
7. Наиболее пугающими, пишет Кастельс, являются опасения выхода из-под контроля человека созданных им технологических устройств. Это распространяется на развивающиеся области генной инженерии, нанотехнологий и микроэлектроники, конвергенция которых может привести к неожиданным открытиям, использование которых связано с высокой социальной и этической ответственностью.
Выход из институционального кризиса современного трансформирующего общества Кастельс видит в развитии двух уже существующих тенденций (повышении социальной ответственности бизнеса и расширении полномочий неправительственных организаций) и, главное, в перестройке существующих институтов управления и демократии к условиям надвигающегося сетевого общества.
Заключение
Во второй половине 90-х гг. ХХ в. в свет выходит знаменитая трилогия М. Кастельса, которая новым образом, обрисовала подход к информационному обществу. Издание трилогии в 2000-х годах в России в сокращенном варианте, имело безусловный успех этой книги, как среди простого обывателя, так и среди социологов и политологов. Это обусловлено было тем, что книга вышла на грани активного перехода мира в этап сетевого общества. Развитие новых взглядов на мир, и его эволюцию через призму информационно — коммуникативных технологий, теснейшим образом связанных с экономикой и политикой явилось новым подходом к пониманию тенденций информационного общества в целом.
Таким образом, проанализировав книгу М. Кастельса отметим, что материалы данной книги позволяют проследить не только отношение автора к происходящим событиям, оценить различные механизмы формирования и развития сетевого общества, но и позволяет прикоснуться к концепции постиндустриального развития.
Использованные автором материалы позволяют проанализировать проблему с различных позиций. В книге излагается авторское видение путей их осмысления и решения.
Три тома отражают разные тенденции постиндустриального общества. Если в первой книге «Подъем сетевого общества» М. Кастельс анализирует причины возникновения и развития сетевых сообществ, то во второй «Власть личностностей» он вскрывает сущность сетевых организаций как глобального феномена.
И наконец, в третьем томе «Конец тысячелетия» М. Кастельс показывает «черные дыры» информационного капитализма.
Для социологического знания книга имеет неоценимое значение поскольку раскрывает одну из актуальнейших и значимых проблем современного общества — его глобальную информатизацию.
Список использованной литературы
Источники
Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: The Rise of the Network Society. Malden -Oxford: Blackwell Publ., 1996.
Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: The Power of Identity. Malden - Oxford: Blackwell Publ., 1997.
Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: End of Milenium. Malden -Oxford: Blackwell Publ., 1998.
Кастельс, Мануэль. Информационная эпоха: Экономика, о-во и культура / Мануэль Кастельс;
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999.
Кастельс М. Галактика Интернета — Екатеринбург, 2004
Литература
Чугунов А.В. Развитие информационного общество: теории, концепции и программы — М., 2007.
Новикова И. Роль и место СМИ в развитии информационного общества // Власть 2009. — № 8. С. 36−39
Чугунов А.В. Развитие информационного общество: теории, концепции и программы — М., 2007. С. 63
См.: Новикова И. Роль и место СМИ в развитии информационного общества // Власть 2009. — № 8. С. 37
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999. С. 300
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999. С. 307
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999. С. 502
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999. С. 503−504
Там же.
Кастельс М. Галактика Интернета — Екатеринбург, 2004 С. 99
7
Список источников информации
1.Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: The Rise of the Network Society. Malden -Oxford: Blackwell Publ., 1996.
2.Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: The Power of Identity. Malden - Oxford: Blackwell Publ., 1997.
3.Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture: End of Milenium. Malden -Oxford: Blackwell Publ., 1998.
4.Кастельс, Мануэль. Информационная эпоха: Экономика, о-во и культура / Мануэль Кастельс;
6.Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология — М., 1999.
7.Кастельс М. Галактика Интернета — Екатеринбург, 2004
8.Чугунов А.В. Развитие информационного общество: теории, концепции и программы — М., 2007.
9.Новикова И. Роль и место СМИ в развитии информационного общества // Власть 2009. — № 8. С. 36−39
список литературы
referatbooks.ru
«Мануэль Кастельс. «Информационное общество».
Мануэль Кастельес — известный социолог, почетный доктор многих мировых университетов, участник огромного числа комиссий и групп, занимающихся проблемами глобального развития.
Монография посвящена всестороннему анализу фундаментальных цивилизационных процессов, вызванных к жизни принципиально новой ролью в современном мире информационных технологий. Выводы автора основываются не только на анализе данных национальных и международных статистических учетов, вторичном анализе экономических и социологических исследований других ученых, но и на его собственных крупномасштабных изысканиях. М. Кастельс проводил исследования в США, Японии, Тайване, Южной Корее, Гонконге, Китае, Западной Европе (Англии, Франции), России.
В итоге он сформулировал целостную теорию, которая позволяет оценить фундаментальные последствия воздействия революции в информационных технологиях, охватывающей все области человеческой деятельности, на современный мир.
Автор исследует возникновение новой универсальной социальной структуры, проявляющейся при этом в различных формах в зависимости от разнообразия культур и институтов. Эта новая социальная структура ассоциируется с возникновением нового способа развития - информационализма, в свою очередь, сформировавшегося под воздействием перестройки капиталистического способа производства к концу XX в.
С точки зрения М.Кастельса, информационное общество – это общество сетевое, где конкурентоспособность возможна не на основе жестких иерархий, а на основе сети – координации взаимодействия высокоавтономных единиц (это касается как корпораций – о чем было сказано выше, так и других субъектов – общественных объединений, армий и проч.). В таких условиях, когда человек отрывается от природных ограничителей и ориентиров, центральное значение имеет вопрос идентичности. Идентичность теперь должна формироваться не на естественных основаниях, а на информационных (поскольку информация, а не естественные процессы становится основным содержанием жизни людей), то есть, созданных самими людьми – на основе проектов и программ.
По Кастельсу, общества организованы вокруг человеческих процессов, структурированных и исторически детерминированных в отношениях производства, опыта и власти. При этом им подробно раскрывается эта система понятий и их взаимосвязь, а также взаимодействие с социальными идентичностями.
Социальные структуры взаимодействуют с производственными процессами, определяя правила присвоения, распределения и использования "излишка" (вторая часть продукта производственного процесса используется в форме потребления). Эти правила и составляют способы производства, а сами способы определяют социальные отношения в производстве, детерминируя существование социальных классов. Несложно заметить, что автор здесь обнаруживает близость к своему марксистскому прошлому.
Революция в информационной технологии является «отправным пунктом в анализе сложностей становления новой экономики, общества и культуры». М. Кастельс подчеркивает, что «технология есть общество, и общество не может быть понято или описано без его - технологических инструментов». Однако М. Кастельс не принимает точку зрения ортодоксального марксизма, и говорит о том, что технология вовсе не детерминирует историческую эволюцию и социальные изменения.
"В новом, информациональном способе развития источник производительности заключается в технологии генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Разумеется, знания и информация являются критически важными элементами во всех способах развития, так как процесс производства всегда основан на некотором уровне знаний и на обработке информации. Однако специфическим для информационального способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности" (с. 39
М. Кастельс использует теорию сетей для анализа изменений, происходящих в городской среде информационного общества. Сетевые структуры воспроизводятся как на внутригородском уровне, так и на уровне отношений между глобальными городами. Сетевая структура не означает распадение внутригородской иерархии: в глобальных городах появляются информационно-властные узлы, которые замыкают на себе основные потоки информации, финансовых ресурсов и становятся точками принятия управленческих решений. Между этими узлами курсируют ресурсные потоки, а сами узлы находятся в беспрерывной конкуренции между собой. Глобальные узлы сосредоточены в мегаполисах, которые «представляют собой очень большие агломерации людей».
Социальная теория пространства развивается из комбинации трех факторов: физического пространства, социального пространства и времени. По М. Кастельсу, «пространство есть выражение общества» и, также «пространство есть кристаллизованное время». С социальной точки зрения, которой придерживается и автор книги, «пространство является материальной опорой социальных практик разделения времени». Общество, то есть социальное пространство, построено вокруг потоков капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов. Под потоками М. Кастельс понимает «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные факторы в экономических, политических и символических структурах общества». Таким образом, «пространство потоков есть материальная организация социальных практик в разделенном времени, работающем через потоки».
yaneuch.ru
