Русская культура 16- 17 веков.
Следует помнить. Что XVI и XVII века в истории русской культуры это 2 различных периода. В XVI веке культура еще полностью средневековая. В этот период еще тесно связан с предыдущим отмеченным борьбой за государственный суверенитет и объединение земель (оно завершается только при Иване Грозном). Культура XVII столетия, порожденная бурями смутного времени по сути своей уже переходная, направленная на формирование нового типа культуры, которая будет сформирована в эпоху петровских преобразований. По сути эти 2 века столь же значимы для русской культуры сколь Возрождение и реформация – в европейской.
Итак начнем с XVI века.
Религиозное мировоззрение по-прежнему определяло духовную Жизнь общества. Большую роль в этом сыграл и Стоглавый собор 1551 г. Он регламентировал искусство, утвердив образцы, которым надлежало следовать. В качестве образца в живописи формально провозглашалось творчество Андрея Рублева. Но имелись в виду не художественные достоинства его живописи, а иконография — расположение фигур, использование определенного цвета и т. п. в каждом конкретном сюжете и изображении. В зодчестве за образец брался Успенский собор Московского Кремля, в литературе — сочинения митрополита Макария и его кружка.
В XVI в. завершается формирование великорусской народности. В русских землях, вошедших в состав единой державы, все больше общего обнаруживалось в языке, быте, нравах, обычаях и т.п. В XVI в. ощутимее, чем прежде, проявлялись светские элементы в культуре.
Общественно-политическая мысль. События XVI в. вызвали обсуждение в русской публицистике многих проблем того времени: о характере и сути государственной власти, о церкви, о месте России среди других стран и т. д.
В начале XVI в. было создано литературно-публицистическое и историческое сочинение «Сказание о великих князьях Владимирских». Это легендарное сочинение начиналось с рассказа о Великом потопе. Затем следовал перечень властителей мира, среди которых особо выделялся римский император Август. Он якобы послал на берега Вислы своего брата Пруса, основавшего род легендарного Рюрика. Последний был приглашен в качестве русского князя. Наследник Пруса, Рюрика, а следовательно и Августа, киевский князь Владимир Мономах получил от константинопольского императора символы царской власти — шапку-венец и драгоценные бармы-оплечья. Иван Грозный, исходя из своего родства с Мономахом, с гордостью писал шведскому королю: «Мы родством от Августа кесаря ведемся». Российское государство, по мнению Грозного, продолжало традиции Рима, Византии и Киевской державы.
В церковной среде был выдвинут тезис о Москве — Третьем Риме. Здесь исторический процесс выступал как смена мировых царств. Первый Рим — Вечный город — погиб из-за ереси; Второй Рим — Константинополь — из-за унии с католиками; Третий Рим — истинный хранитель христианства — Москва, которая будет существовать вечно.
Рассуждения о необходимости создания сильной самодержавной власти, опирающейся на дворянство, содержатся в сочинениях И. С. Пересветова. Вопросы, касающиеся роли и места знати в управлении феодальным государством, нашли отражение в переписке Ивана IV и князя Андрея Курбского.
Летописание. В XVI в. продолжало развиваться русское летописание. К сочинениям этого жанра относится «Летописец начала царства», в котором описаны первые годы правления Ивана Грозного и доказывается необходимость установления царской власти на Руси. Другим крупным сочинением того времени является «Книга Степенная царского родословия». Портреты и описания правлений великих русских князей и митрополитов в ней расположены по 17 степеням — от Владимира I до Ивана Грозного. Подобное расположение и построение текста как бы символизируют нерушимость союза церкви и царя.
В середине XVI в. московские летописцы подготовили огромны летописный свод, своеобразную историческую энциклопедию XVI в.— так называемую Никоновскую летопись (в XVII в. принадлежала патриарху Никону). Один из списков Никоновской летописи содержит около 16 тыс. миниатюр — цветных иллюстраций, за что получил название Лицевого свода («лицо» — изображение). Наряду с летописанием дальнейшее развитие получили исторические повести, в которых рассказывалось о событиях того времени. («Казанское взятие», «О прихождении Стефана Батория на град Псков» и др.) Создавались новые хронографы. Об обмирщении культуры свидетельствует написанная в это время книга, содержащая разнообразные полезные сведения, руководства как в духовной, так и в мирской жизни,— «Домострой» (в переводе — домоводство), автором которой считаю Сильвестра.
Начало книгопечатания. Началом русского книгопечатания принято считать 1564 г., когда была издана первая русская датированная книга «Апостол». Однако существуют семь книг без точной даты издания. Это так называемые анонимы — книги, изданные до 1564 г. Организацией работ по созданию типографии занимался один из талантливейших русских людей XVI в.— Иван Федоров. Типографские работы, начатые в Кремле, были переведены на Никольскую улицу, где построили специальное здание для типографии. Кроме религиозных книг Иван Федоров и его помощник Петр Мстиславец в 1574 г. во Львове выпустили первый русский букварь — «Азбуку». За весь XVI в. в России типографским способом было издано всего 20 книг. Рукописная книга занимала ведущее место и в XVI, и в XVII вв.
Архитектура. Одним из выдающихся проявлений расцвета русской архитектуры было строительство шатровых храмов. Шатровые храмы не имеют внутри столбов, и вся масса здания держится на фундаменте. Наиболее известными памятниками этого стиля являются церковь Вознесения в селе Коломенском, построенная в честь рождения Ивана Грозного, Покровский собор (Василия Блаженного), сооруженный в честь взятия Казани.
Другим направлением в архитектуре XVI в. было строительство больших пятиглавых монастырских храмов по образцу Успенского собора в Москве. Подобные храмы были сооружены во многих русских монастырях и как главные соборы — в крупнейших русских городах. Наиболее известны Успенский собор в Троице-Сергиевом монастыре, Смоленский собор Новодевичьего монастыря, соборы в Туле, Вологде, Суздале, Дмитрове и других городах.
Еще одним направлением в архитектуре XVI в. было строительство небольших каменных или деревянных посадских храмов. Они являлись центрами слобод, населенных ремесленниками определенной специальности, и посвящались определенному святому — покровителю данного ремесла.
В XVI в. велось широкое строительство каменных кремлей. В 30-е годы XVI в. прилежащая с востока к Московскому Кремлю часть посада была обнесена кирпичной стеной, названной Китайгородской (одни историки считают, что название произошло от слова «кита» — вязка жердей, используемых при строительстве крепостей, другие — что либо от итальянского слова «город», либо от тюркского «крепость»). Стена Китай-города защищала торг на Красной площади и близлежащие слободы. В самом конце XVI в. архитектором Федором Конем были возведены белокаменные стены 9-километрового Белого города (современное Бульварное кольцо). Затем в Москве возвели Земляной вал—15-киломстровую деревянную крепость на валу (современное Садовое кольцо).
Каменные крепости-сторожи были возведены в Поволжье (Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани), в городах южнее (Туле, Коломне, Зарайске, Серпухове) и западнее Москвы (Смоленске), на северо-западе России (Новгороде, Пскове, Изборске, Печорах) и даже на далеком Севере (Соловецких островах).
Иконопись (светская живопись еще не сформировалась).
Крупнейшим русским иконописцем, жившим в конце XV — начале XVI в., был Дионисий. К произведениям, принадлежащим его кисти, относятся фресковая роспись Рождественского собора Ферапонтова монастыря под Вологдой, икона с изображением сцен из жизни московского митрополита Алексея и др. Авторскому стилю Дионисия присущи необычайная яркость, праздничность, изысканность, которых он достигал, применяя такие приемы, как удлинение пропорций человеческого тела, утонченность в отделке каждой детали иконы или фрески. Именно он открывает новое направление в иконописном искусстве.
«16 век был временем перелома в русской иконописи... Смысл этого перелома определить нетрудно. Это был отрыв от иератического (священного) реализма в иконописи и увлечение декоративным символизмом, — вернее, аллегоризмом... Это решительное преобладание „символизма“ означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать скорее идеи, чем лики; самая религиозная идея слишком часто тонет, теряется и расплывается в художественной хитрости и узорочьи форм».( богослов Георгий Флоровский «Пути русского богословия» (гл. 1. Кризис русского византинизма).
«Настороженно относясь к западным новшествам и к проникновению в иконопись реалистических элементов, русский художник свято оберегал до 16 века древнюю традицию. Для него икона должна была быть возвышенной по своему строю, должна была парить над чувственной действительностью, ее образы должны были воплощать высокие идеалы чистой и нравственной жизни» (Виктор Лазарев. Русская иконопись от истоков до начала 16 века. М., 1983. С. 23).
Вот что пишет по этому поводу религиозный философ 19 в. князь Евгений Трубецкой: «Внимание иконописца 15 века, как сказано, всецело устремлено на великий религиозный и художественный замысел. В 16 веке оно видимо начинает отвлекаться посторонними соображениями. Орнамент, красота одежды святых, роскошные украшения престола, на котором сидит Спаситель, вообще второстепенные подробности видимо начинают интересовать иконописца сами по себе, независимо от того духовного содержания, которое выражается здесь формами и красками. В результате получается живопись чрезвычайно тонкая и изукрашенная, подчас весьма виртуозная, но в общем мелочная: в ней нет ни глубины чувства, ни высоты духовного полета — это мастерство, а не творчество» («Россия в ее иконе»).
Здесь. Рассуждая об эволюции русской иконописи мы плавно переходим к культуре XVII века.
По мнению искусствоведа Лазарева «когда в иконопись 17 века стали быстро просачиваться реалистические элементы, не встречавшие оппозиции при царском дворе, то у всех староверов, дороживших древними традициями, это вызвало величайшее возмущение. ...И со своих позиций они были правы. Правы они были и в плане эстетической оценки произошедшего в иконописи 17 века сдвига, хотя чисто эстетические проблемы их мало волновали. Правы потому, что иконопись 17 века, встав на путь компромиссного развития, утратила ту классическую ясность выражения и ту высокую одухотворенность, которые были ее отличительными свойствами в эпоху расцвета» (Виктор Лазарев. Русская иконопись от истоков до начала 16 века. М., 1983. С. 23).
Есть, конечно, и другие мнения, например, крупнейший в 19 веке искусствовед, филолог и глубокий ценитель древней живописи Федор Иванович Буслаев полагал, что 17 век был вершиной иконописи.
Но для нас, впрочем, главное не искусствоведческая оценка. А сам факт глобальных изменений в столь консервативном виде искусства как иконописание.
Иконописное искусство как форма выражения религиозных представлений - свидетельство, следствие и выражение указанного настроя. В 16 веке начал заметно меняться человек. Не человек вообще, а русский человек, прежде всего в высших и средних слоях. А иконописные новации были следствием перемены человека. Как такого же рода следствиями были завершение формирования российского государства, создание собственной сословно-представительной монархии (венчание на царство и земские соборы), и учреждение патриаршества на Руси в 16 веке.
XVII век явился веком потрясений и огромных изменений в России. Это век смуты, восстаний, появления самозванца, вторжения иноземцев, но вместе с тем век прославлен необыкновенной стойкостью и способностью русского народа к возрождению. Многочисленные потрясения России в начале XVII в., ее вступление в эпоху Нового времени сказалось и на культуре, главной особенностью которой стал отход от церковной каноничности. Главным свидетельством этого процесса является проведение церковной реформы. Впрочем касалось это не только России Европе 16—17 века были в религиозном отношении переломными: Лютер и Кальвин, Варфоломеевская ночь, борьба между католиками и протестантами в Англии... революции в Нидерландах и Великобритании наполненные борьбой религиозных партий.
Весь христианский мир менялся до неузнаваемости. Во всех областях культуры шла борьба между старыми церковными и новыми светскими формами, которые постепенно побеждали, что привело к дальнейшему усилению реалистических тенденций в искусстве.
В Русской культуре этот процесс чуть отставал от европейского, однако степень этого отставания была не значительной, иначе Петровские реформы рубежа XVII- XVIII вв. в сфере религии и культуры по-просту не могли бы воплотиться в жизнь.
Образование и просвещение. В 1634 г. был издан первый печатный русский букварь Василия Бурцева, в 1648 г. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого. В 1679 г. появляется новая печатная азбука.
В 1665 г. при Заиконоспасском монастыре в Москве была открыта школа, готовившая подьячих для государственных учреждений, в 1680 г. - школа при Печатном дворе.
В 1687 г. по инициативе Сильвестра Медведева создается Славяно-греко-латинское училище (с 1701 г. - академия), которая стала первым высшим учебным заведением России. Распространение грамотности в посадской среде всячески поощрялось правительством. В Москву стали приглашать ученых и монахов для преподавания как светских, так и духовных наук.
Литература. В 17 в. появляются новые литературные жанры. Создаются сатирические бытовые повести: «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином Суде», в которых критикуются земельные порядки. Распутство и греховное бытие монахов Калязинского монастыря высмеивается в повести «Капязинская челобитная».
Симеон Полоцкий основал два новых жанра - поэзию и драматургию. Он - автор первых стихотворных произведений и пьес, которые ставились в первом придворном русском театре, основанном в 1670 г. при царе Алексее Михайловиче.
Одно из литературных течений того времени - народно-обличительное. Его представитель - протопоп Аввакум, основоположник биографического жанра. В полемическом произведении «Житие протопопа Аввакума» он простым разговорным языком повествовал о драматической истории своей жизни.
Архитектура. Существенные изменения произошли в архитектуре и градостроении. Наряду с созданиями шедевров деревянного зодчества, культовых построек в Коломенском и на русском севере, значительно увеличивается количество здании возводимых из камня.
В зодчестве 17 в. намечается сближение культового стиля с гражданским. Появляется стиль, который возник при слиянии русской архитектуры и западноевропейского барокко - московское или нарышкинское барокко.
Характерные черты русской архитектуры этого периода - многоярусность, симметричность композиций, цветной декор. Примеры этого стиля -церкви Покрова в Филях (1693 г.) и Спаса Нерукотворного в Уборах (1697 г.).
В гражданском зодчестве основным направлением стало строительство первых каменных зданий бытового назначения - гостиные дворы в Москве и Архангельске, Сухарева башня в Москве, Поганкины палаты в Пскове.
Живопись. Во 2-й половине 17 в. появляются первые портретные изображения с элементами реального сходства. Зарождается светская портретная живопись.
Родоначальник портретной живописи в России С.Ушаков работал в художественном центре при Оружейной палате Кремля. В 1668 г. он пишет икону «Богоматерь Владимирская» или «Насаждение дерева российского государства», на которой изображены наиболее выдающиеся деятели его эпохи.
Театр. Первый царский театр в России принадлежал Алексею Михайловичу и просуществовал с 1672 года до 1676 года. Начало его связано с именем боярина Артамона Матвеева, человека весьма образованного и принимавшего западную культуру, который первым и подал идею создания театра по образцу европейского русскому царю, искавшему различные увеселительные мероприятия. Артамон Сергеевич взялся за осуществление собственного предложения, повелев проживавшему в Москве пастору Немецкой слободы Иоганну Готфриду Грегори заняться набором актёрской труппы, что тот и исполнил с прилежным старанием. Пастор не только взялся за обучение новоявленных артистов — 64 молодых мужиков и мальчиков-подростков, которых собирал и уговаривал пойти в артисты в различных московских заведениях, но и сочинил пьесу на библейский сюжет о Есфири, спасшей еврейский народ от бесчинств Амана. Пьеса, получившая название «Артаксерксово действо», была написана на родном языке автора — немецком, однако решено было дать спектакль на русском языке.
Для этого собрали всех «толмачей» из Посольского приказа, а текст пьесы разделили на несколько неравнозначных частей и отдали разным переводчикам. Когда всё произведение было переведено, оказалось, что целостности в тексте нет. Начало «Эсфири» было выписано очень тщательно, причём, силлабическим размером стиха, а в середине текста пьеса вдруг сваливалась на прозу.
Возможно, далеко не все переводчики в совершенстве владели немецким языком, а потому текст передавали слишком приблизительно. Но не исключено, что отдельные переводчики перекладывали пьесу так, чтобы максимально приблизить немецкий текст к российским реалиям. Как бы там ни было, сам автор не очень-то настаивал на том, чтобы всё было переведено досконально. В конце концов, какая разница, если пьесу «заказал» сам царь. У него был свой прицел: царю очень хотелось улучшить отношения с Персией, а именно об этой стране шла речь в пьесе.
Сначала представление предполагалось в личном доме одного из царских вельмож, однако дело потребовало серьезного подхода, и вскоре в подмосковной резиденции царя, в селе Преображенском было построено настоящее театральное помещение.
17 октября 1672 года прошло открытие долгожданного театра и первое представление. На этом важном событии присутствовали сам царь и все его ближние бояре. В специальной ложе находились царица и её придворные дамы. Представление длилось десять часов, но царь досмотрел всё до конца и остался очень доволен. Когда спектакль был окончен, зрители тут же отправились в баню, так как считали, что после такого «действа» необходимо смыть с себя все грехи. Театр называли в то время «позорищем» (дословно — зрелищем). В 1673 году произошли некоторые изменения. Театр был перенесён в другое помещение, которое находилось над Аптекарской палатой Кремля. Труппа актеров тоже пополнилась".
Как рассказывает дальше в своей статье Юрий Москаленко, «до нас дошли сведения даже о гонораре Иоганна Грегори. За первый спектакль, так потешивший царя-батюшку, немецкий пастор получил „40 соболей во 100 рублев, да пару в восемь рублев“. А кроме того, царь пожелал посмотреть в глаза актерам, и все они предстали перед очи государя…», а сам «драматург» взялся за написание нового драматургического произведения:
Уже в следующем, 1673 году, окрыленный Грегори поставил второй спектакль. Он назывался «Комедия из книги Иудифь» или «Олоферново действо», где был уже другой, но все ещё библейский сюжет о еврейской женщине Юдифи, которая пробралась во вражеский стан и отрубила голову ассирийскому военачальнику Олоферну. Справедливости ради следует сказать, что он её потерял ещё до того, как холодное лезвие коснулось кожи. Вот какими словами пытается соблазнить красавицу суровый полководец: «Не зрише ли, прекрасная богиня, яко сила красоты твоея мя уже отчасти преодолевает? Смотрю на тя, но уже и видети не могу. Хощу же говорити, но языком больши прорещи не могу. Хощу, хощу, но не могу же, не тако от вина, яко от силы красоты твоея низпадаю!».[5])
Грегори умер в феврале 1675 года. Руководство придворным театром перешло к его помощнику Юрию Гивнеру, который за короткий период осуществил несколько постановок, в том числе спектакль на историческую тему «Темир-Аксаково действо». В конце 1675 года Гивнера сменил бывший преподаватель Киево-Братской коллегии Степан Чижинский, но его постановки уже не сопровождались прежним успехом. Окончательно театр закрылся со смертью царя Алексея Михайловича, случившейся 29 января 1676 года.
Наука и техника.
Экономические и военные потребности централизованного государства обусловили развитие науки и техники.
Русские умельцы осваивают науку и технику. Для них характерны обширные теоретические познания. Доказательством этому служит созданный в 1621 г. «Устав ратных, пушечных и других дел» Анисия Михайлова, в котором изложены познания по математике, физике и химии.
Активно развивается географическая наука. В 1643-1653 гг. состоялись экспедиции В.Пояркова, С.Дежнева и Е.Хабарова по освоению новых территорий.
studfiles.net
Реферат
«Русская культура в конце XV-XVI веках»
В конце XV-XVI веке русская культура подводит итоги уходящего средневековья, традиционно оглядывается на прошедший век, формирует основания таких новшеств, которые преобразят русскую культуру в XVII веке и радикально изменят в конце XVII-XVIII веке.
Корни многих изменений в культуре к XV-XVI векам следует искать в постановлениях Стоглавого собора, созванного в начале 1551 года. Фолиант его решений содержит 100 глав. Отсюда и название собора, а также и самой книги «Стоглав». Собор узаконил множество новаций, которые появились к тому времени в средневековой традиционной русской культуре, заявил о тенденции к унификации культуры. Собор обсуждал вопросы монастырского землевладения, непорядки в богослужении, нарушение этики поведения священнослужителями и монахами в монастырях. Собор поднял проблему того, что «божественные книги писцы пишут с неправильных переводов», т.е. несовершенства рукописного метода воспроизводства книг, которое приводило к искажениям канонического текста. Была в нем специальная глава «О училищах книжных по всем городам». Решением собора «православные крестьяне» должны были отправлять «своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма», а в домах «добрых священников и дьяков» «учинити училище». Школьное образование должно было принять более широкий характер. В главе «О божественных книгах» Стоглавый собор подчеркнул два вопроса: о неисправности существующих книг и о необходимости пересмотра их содержания. Рассматривал собор и вопросы иконописания, особенностей церковного убранства («О иконописцах и честных иконах»). Много внимания постановления собора уделяли унификации церковной обрядности, решительно выступали за искоренение языческих «бесовых», «эллинских» обычаев: русалий, колядовании, скоморошьих забав и гудений «гусельников», которые в те времена своей музыкой сопровождали христианские праздники.
Итак, с одной стороны, собор узаконил все новшества художественной культуры, а с другой — заявил об обязательном следовании художников, зодчих за канонами предшествующей эпохи: «писати иконописцам иконы с древних переводов… а от своего замышления ничтоже претворяти».
На гребне новых требований к богослужебным книгам, необходимости «грамоте учиться» возникает потребность в особом типографском тиражировании книг.
В 50-е годы XVI века в Москве возникает первая русская типография, основанная в доме священника Сильвестра, служителя Благовещенского собора Кремля и одного из руководителей «Избранной рады» — совета при молодом тогда еще 20-летнем Иване IV Грозном. Книги этой типографии не имеют выходных данных, в которых сообщается время и место издания, имя владельца и печатника. Известны безымянные книги семи наименований: узкошрифтное «Четвероевангелие», «Триодь постная», среднешрифтная «Псалтырь», «Триодь цветная», широкошрифтное «Четвероевангелие» и широкошрифтная «Псалтырь».
Московское происхождение этих книг доказано и не вызывает сомнений. Текст «Четвероевангелия» отвечает так называемой четвертой славянской редакции Нового Завета, а в их «Месяцесловы» включены праздники русского происхождения — Покров Богородицы, памяти князей Владимира, Бориса и Глеба. Нормы правописания и языка соответствуют великорусской традиции. Шрифты изданий представляют особенности московского полуустава конца XV — первой половины XVI века. Оттиски заставок и инициалов этой типографии встречаются в московских рукописных книгах.
Все известные фолианты были напечатаны в период с 1553 по 1565 год. По косвенным документам были установлены имена «мастеров печатных книг»; Маруши Нефедьева, новгородца Васюка Никифорова, Андроника Тимофеева Невежи. С первой московской типографией можно связать и деятельность Ивана Федорова, Петра Мстиславца. Об этом пишет в предисловии к польскому Новому Завету, вышедшему в Лоске в 1574 году, Сымон Будный.
В 1560 — 1561 годах был поднят вопрос об организации государственной типографии. В это время ведется интенсивное церковное строительство, и книг для вновь возведенных храмов не хватает. Среди рукописей многие манускрипты оказались ветхими или неисправными от многократных ошибок переписчиков. О состоянии дел доложили царю, и он стал «помышляти, како бы изложити печатный книги, яко же в греках, и в Венеции, и во Фригии, и в прочих языках (народах)». Царь сообщил о своем решении митрополиту Макарию, который «зело возрадовался» и благословил царя на основание типографии. Этот указ всецело отвечал политике централизации Московского государства, которую усиленно проводил Иван IV.
Во главе государственной типографии был поставлен Иван Федоров, который приступил к организации «друкарни» вместе со своим помощником Петром Мстиславцем. 19 апреля 1563 года Иван Федоров и Петр Мстиславец «начата печатати книги Деяний апостольских, соборных посланий и посланий святого Павла». Это издание вошло в историю как «Апостол» Ивана Федорова. Выход в свет 11 марта (1 марта по старому стилю) 1564 года первой точно датированной московской печатной книги имел большое значение для русской культуры. Гуманитарные знания начинают распространяться по качественно иным каналам информации. Непрерывная типографская традиция на Руси ведет отсчет своего существования именно с этого времени.
Первенец «государевой друкарни» представляется памятником искусства, научной мысли, литературно-редакторского дела XVI века. Художественное убранство «Апостола» 1564 года включает фронтиспис, 48 заставок, отпечатанных с 20 досок, 22 буквицы с 5 досок, 54 рамки одинакового рисунка, 24 строки вязи, одну концовку. Техника гравюрной работы — ксилография — резьба на деревянных досках. Формат книги выдержан в правильном и четком кратном отношении 3: 2 (максимальная высота набора 21 см, ширина 14 см). Секрет впечатления удивительной гармонии и стройности кроется не только в совершенстве полиграфической техники, но и в строгой продуманности пропорций ее построения. В основе орнаментальных композиций заставок лежат образцы, взятые из рукописных книг школы Феодосия Изографа. Стиль орнаментики федоровских изданий, распространившийся в печатной и рукописной продукции XVI века, получил название старопечатного (федоровского). Иван Федоров отличается в работе над этой книгой многогранностью своих возможностей и интересов, проявляется его истинно возрожденческий характер — он редактор, типограф, гравер в одном лице.
«Часовник» стал второй книгой, которую Иван Федоров и Петр Мстиславец отпечатали в государственной московской типографии. Почти одновременно печатались 2 издания «Часовника». В выходных данных указано: в период с 2 сентября по 29 октября 1565 года, и другая дата: 7 августа — 29 сентября 1565 года. Художественное убранство обоих издании включает 8 заставок, 46 фигурных инициалов. Стилистика мотивов имеет зарубежные истоки, а ряд рисунков восходит к арабескам московской художественной школы.
Деятельность Ивана Федорова в Москве завершилась изданием «Апостола» и «Часовника», после этого он был вынужден покинуть «первопрестольный» — столичный город. О причинах ухода Иван Федоров пишет в послесловии к «Апостолу» в 1574 году: в Москве нашлись люди, которые захотели «благое в зло превратити и божие дело вконец погубити», на печатников «зависти ради многие ереси сумышляли».
Русские первопечатники перебрались в Великое княжество Литовское, где были приняты великим «ревнителем православия» гетманом Г.А. Ходкевичем в Заблудове (территория Беларуси). В этом не — большом местечке с фамильным замком покровителя были напечатаны две книги: «Учительное евангелие» и «Псалтырь с Часославцем». Работу выполняли в течение 2 лет. Дата выхода первой книги: 8 июля 1568 года — 17 марта 1569 года, второй: с 26 сентября по 23 марта 1570 года. Книги имеют титулы — страницы с выходными данными и наименованием издания. Первопечатник следует западной традиции — в русских рукописях этого элемента не было. И. Федоров украшает оборот титула геральдической композицией: излюбленная гравером арка заполнена пышной акантовой листвой с рыцарским плюмажным шлемом, в центре — щит со знаками и монограммой Г.А. Ходкевича. Художественное убранство книги, кроме упомянутой гравюры, включает ксилографию с изображением легендарного автора «Псалтыри» — царя Давида на троне. Рисунок зеркально скопирован с немецкой Библии 1560 или 1564 года.23 марта 1570 года типография в Заблудове прекратила свое существование. Г.А. Ходкевич предложил И. Федорову «житие мира сего препровождати» земледелием. Первопечатник на это ему ответил, что желает вместо «житних семен духовные семена разсевати».
Первопечатник отправился во Львов. В актах львовских архивов имя Ивана Федорова упоминается впервые 26 января 1573 года, в этом же городе через 11 лет его не стало, в 1584 году он умер.3 начале 1575 года Иван Федоров поступает на службу к Волынскому князю Константину Острожскому, человеку широких просветительских взглядов, переезжает на четыре года в Острог. До создания в Остроге четвертой, последней, типографии Иван Федоров успел напечатать во Львове с 25 февраля 1573 года по 15 февраля 1574 года тираж книги «Апостол». Состав «Апостола» 1574 года близок к московскому изданию этой книги. Типограф был также составителем «Азбуки», которая вышла в свет несколькими месяцами позже.
В вотчине князей Острожских с 1578 по 1581 год было выпущено пять изданий, и наиболее известное из них — «Острожская Библия». Остальные наименования: «Азбука» 1578 года, «Псалтырь и Новый Завет» 1580 года, «Книжка собрание вещей нужнейших» 1580 года, «Хронология» Андрея Рымши 1581 года. Свод этих книг подтверждает просветительские тенденции Ивана Федорова. «Азбука» — один из первых учебников, который представляет единство восточноевропейской культуры (например, среди текстов для чтения болгарское «Сказание» Черноризца Храбра об изобретении славянской азбуки Кириллом Философом). В «Книжке собрание вещей нужнейших» печатает Иван Федоров первый в истории документалистики алфавитно-предметный указатель, который одновременно был и первым сборником афоризмов. В «Хронологии» Андрея Рымши представлен первый восточнославянский календарь. Это листовка с перечислением 12 месяцев, названия которых даны на латинском, еврейском, украинском языках и сопровождаются Двухстрочными «виршами» — стихами о наиболее важных событиях месяца. В «Острожской Библии» реализовался грандиозный по тем временам план выпуска первой полной славянской Библии. Велика роль этой книги в развитии естественнонаучных и технических знаний — она содержала сведения по астрономии и математике, химии и географии, биологии и медицине. Оформление Библии простое и строгое, в ней нет фигурных гравюр. Для титульного листа используется знакомая по московским и львовским изданиям рамка-арка. На обороте титула — герб князя К. Острожского. Завершает книгу типографский знак Ивана Федорова.
Почти двадцатилетняя творческая жизнь Ивана Федорова оказалась удивительно плодотворной, его последователи продолжили «друкарскую справу» на Руси, Украине, Беларуси.
В конце XV — XVI веке усиленно росла грамотность населения Руси. Статистика подсчета надписей на документах начала XVI века определяет число грамотных дворян и бояр — выше 65%, посадских людей — 25 — 40%. Первенство держали священники, поголовно грамотными были дьяки. Образование необходимо было купечеству. Тверской купец Афанасий Никитин в трудную дорогу на Восток захватил с собой книги и в пути вел записи, которые после его возвращения были включены в летопись.
В это же время отмечается интерес к иностранным языкам. Появляются переводы с греческого, латинского, польского, немецкого, славянских языков. Для приезжающих в Московию иностранцев самых разных европейских и восточных стран находились соответствующие «тлумачи» — переводчики.
Уровень русской культуры отмечен появлением большого числа образованных и любознательных людей: государственных деятелей, инженеров, специалистов по «рудному делу», «арифмометров», картографов и т.д. Это воевода В.М. Тучков, князь И.В. Токмаков, И.Д. Сабуров, князь П.И. Шуйский, боярин Ф.И. Карпов, «многим разумом украшенный», боярин Берсень-Беклемишев, В. Патрикеев, Иосиф Волоцкий, Мисюрь-Мунехин, Д. Герасимов и многие другие.
Но в древнерусских школах конца XV — XVI века проводилось только начальное образование: учили чтению, письму, читали «Псалтырь» «и прочие божественные книги». Большое значение придавалось пению, которое упоминается наравне с чтением и письмом. Остальное образование получали не в школах, а в общении со знающими людьми и «многообильном» чтении книг. Книжники конца XV — XVI века не уединенные отшельники, а активные деятельные люди. Примером может быть Аника Строганов и его сыновья — Семен, Максим и Никита — основатели крупнейшего торгового дома, опытные организаторы различных ремесел, металлообработки, иконописного дела, переписки рукописей, по косвенным сведениям, заказывавшие печатные книги Ивану Федорову. Они были активными организаторами освоения Сибири и устройства сложного и крайне необходимого для Руси дела — солеварения. Опыт солеварения впервые был зафиксирован в технической инструкции по бурению для добычи рассола, строительству буровых вышек и технике проходки грунта. Книга называлась так: «Росписи, как зачат делает новая труба на новом месте...»
Углублялись математические знания. Ко второй половине XVI века относится создание первых арифметик и пособий по геометрии. Интересным представляется использование в них русской терминологии. В практическом исчислении «тьмой» назывались десятки тысяч, в теоретическом — миллион, за миллионом следовал «легион», за ним легион легионов — «леодр», леодр леодров — «ворон». Математическая терминология простиралась до единиц 49-го разряда. Арифметические действия звучали следующим образом: сумма — «исподний большой перечень», слагаемые — «перечни», разность — «остатки», уменьшаемое — «заемный перечень», вычитаемое — «платежный перечень», делимое — «большой перечень», делитель — «деловой перечень», частное — «жеребеный перечень», остаток — «остаточные доли». В пособии по геометрии писцам, «с приложением землемерных начертаний», содержались сведения о вычислении площадей геометрических фигур. Расчеты измерения площадей входят в сочинения Ермолая-Еразма «Благо-хотящим царем правительница и земледелие».
Практическое использование математических знаний видно в опыте пушечного дела, в церковном, фортификационном строительстве. В военных походах русской армии применялась артиллерия. Пушки с яркими названиями «Змей летячий» и «Змей свертный», «Сокол», «Львиная голова» известны со времен осады Казани. Среди мастеров-литейщиков конца XVI века выделяется Андрей Чохов. Его работы отмечены большими размерами, красотой формы и техническим совершенством.
Наиболее знаменитое его произведение — «Царь-пушка» в Московском Кремле. Вес ее 40 тонн, диаметр ствола — калибр 89 сантиметров. Подобных пушек больше не было. Орудие богато украшено, а в дульной части, где обычно помещалось изображение, по которому давалось индивидуальное название (барс, медведь и т.д.), находится рельеф скачущего на коне царя Федора Иоанновича, поэтому произведение и было названо «Царь-пушкой».
Техническое умение позволяло мастерам отливать пушки без швов, делать их с раструбом дульной части, что увеличивало заряд пороха. Отливались пушки (а также и колокола) по восковым моделям в натуральную величину. Выделывались нарезные пушки, которые заряжались не с передней части, а с задней, «казенной».
Сложные инженерные задачи решались и русскими зодчими. Иван Григорьевич Выродков в необычайно короткий срок, всего за четыре недели, поставил крепость города Свияжска, стратегически важную для взятия Казани. Он же руководил сооружением тур, опоясавших Казанскую крепость. Сложных теоретических расчетов требовало сооружение каменных церквей. Например, церковь Вознесения в селе Коломенском 1532 года удивляет равновесием постройки, в которой зодчие смогли рассчитать несущие конструкции, толщину стен и огромную высоту храма.
Рис. 1. «Царь-колокол».
Не менее сложные вычисления демонстрировали гигантские гидротехнические сооружения Соловецкого монастыря. Система каналов соединяла несколько десятков озер. Были устроены мельницы и кузница, мехи и молоты которой приводились в движение водой. Через морской пролив между двумя островами была проложена каменная дамба с мостами. Каменные дамбы ограждали рыбные садки.
Все решительней менялись этнографические и географические представления русских людей. В первые русские энциклопедии, так называемые «Азбуковники», занесены сведения о западных и некоторых восточных районах. Развивалась картография: были составлены схемы многих земель Российского царства — «Чертеж Смоленской и рубеж Смоленским волостям», «Чертеж Лукам Великим и Псковским пригородкам с литовским городом Полотцком», «Чертеж ливонских городов».
В конце XV-XVI веке ведение сельского хозяйства приобретает рационально-научный характер. Свидетельством этому является «Назиратель» — своеобразная переводная практическая энциклопедия по вопросам сельскохозяйственного труда и быта. В XVI веке устанавливается классификация почв по урожаям ржи. О применении ряда агрономических приемов свидетельствует «Домострой».
Представление о развитии биологических и медицинских знаний дают книги «травники» и «лечебники». Травники включали подробное описание растений, указывали на их лечебные качества, сообщали способы их использования. В XVI веке было сделано несколько русских переводов польских медицинских книг.
Рис. 2. «Царь — пушка»
Государство поддерживало некоторые прикладные науки, результаты которых сразу были видны в торговле, военных походах, строительстве, но в целом просвещение и научные знания развивались в границах теологического и теократического представления о мире и обществе.
Древнерусская средневековая литература конца — XVI века проявляет традиционную подчиненность своеобразному этикету: в выборе тем, сюжетов, средств изображения, образов и характеристик. Благообразность и церемониальность составляют основу идеализирующего действительность литературного жанра. XVI век отмечен стремлением к систематизации и развитию литературных образцов. Усиливается назидательность, дидактичность слова, проводятся мероприятия по энциклопедической упорядоченности литературного наследия. («Великие Четьи-Минеи», «Домострой», «Лицевой свод», «Степенная книга» и т.д.). Обобщающие энциклопедические системы стремятся замкнуть круг тем, мыслей читаемых литературных произведений.
Возрастает повествовательность литературы, интерес к фактографии, риторичности, этикетной официальной пышности. В общехудожественном процессе начинают преобладать центростремительные силы постепенного оформления единого литературного пространства. Государственное «дисциплинирование», унификация «книжного дела» усиливают выявление и появление национальных черт русской литературы.
Рост национального самосознания вызвал усиленный интерес к историческому прошлому, а также стремление понять историю Русского государства в рамках всемирной истории. С конца XV века в Москве появляется ряд новых летописей, общественно Русских по своему характеру, составители которых стремились исторически доказать преемственность власти московских князей от князей Киевской Руси. Новый подъем русского летописания начинается с 30-х годов XVI века, когда постепенно друг за другом создаются грандиозные многотомные своды. Летопись все больше и больше становится литературным произведением, теряя значение исторического документа. Она осмысливает события русской и всемирной истории, дает назидательное патриотическое чтение, воспитывая граждан в соответствующем духе.
Рис. 3. Деревянные хоромы в Москве. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
Обширная «Никоновская летопись» (XVI в), «Воскресенская летопись», «Казанский летописец», «Царственный летописец», «Степенная книга», «Лицевой свод», «История о Казанском царстве» и т.д. показывают примеры работы летописца-историка по заказу, на определенную государственную тему. Правда, образ летописца более ранних времен тоже не соответствует стандартному представлению об уединенном монахе, который, удаляясь от мирской суеты, скрупулезно фиксирует события истории. Это, как правило, единовременное задание, часто имеющее конкретного заказчика, мецената.
Одной из самых больших летописей стал «Лицевой свод». Он получил такое наименование потому, что был иллюстрирован «историей в лицах»: украшен 16 тыс. превосходных композиционных миниатюр. Подкрепление слова изобразительным материалом — традиционный прием средневековой культуры, но в данном случае в древнерусском искусстве создается прецедент отхода от канона и создания авторами независимых от образа композиций. Манера работы легкой прозрачной акварелью еще раз подчеркивает возможность нетрадиционных решений в новом жанре изобразительного искусства. Это сочинение, сохранившееся до нашего времени в 6 обширных томах, охватывает всемирную историю от «сотворения мира» и русскую историю с 1114 по 1567 год. «Лицевой свод» стал своеобразной исторической энциклопедией XVI века.
Не менее значительным историко-литературным произведением оказалась «Степенная книга». Она была написана в 1560 — 1563 годах по поручению митрополита Макария царским духовником Афанасием (Андреем, позднее митрополитом). Сочинение Представляло историю России в виде последовательного ряда биографий правителей, начиная с киевских князей. История освещалась не по годам, а в виде восхождения по степеням (то есть великим княжениям). Вершину (17-ю ступень) являло современное летописцу правление Ивана IV Грозного. В построении книги своеобразно интерпретирована идея прогресса, когда все предшествующее развитие объявляется подготовкой (ступенью, степенью) современного автору величия державы. «Степенная книга» рассказывала о жизни царя, его «государственных подвигах», о роли церкви и высших церковных иерархов в строительстве нового царства, о деяниях митрополитов, утверждала идею единства самодержавной и духовной власти, их союза в деле упрочения государства.
В 1564-1565 годах была написана «История о Казанском царстве». Подробно излагается последний период существования ханства и взятие Казани русскими войсками. Неизвестный автор истории провел в плену около 20 лет и был освобожден в 1552 году. Острая наблюдательность и литературный талант позволили ему реалистически рассказать о битвах и страданиях русских воинов. Были упомянуты разногласия среди воевод в связи с трудностями похода. Быт и нравы той поры далеких земель описаны глазами очевидца. Но в основном это сочинение построено как панегирик в честь воинских подвигов и побед Ивана IV.
Своеобразными историческими повествованиями конца XV — XVI века являются хронографы. В этих сочинениях ставилась задача последовательно осветить всемирную историю и подчеркнуть роль в ней Русского государства. В дошедшем до нас «Хронографе» 1512 года изложение всемирной истории ведется от «сотворения мира». Затем говорится об Ассирийском и Персидском царствах и т.д., т.е. автор следует традиционной библейской историографии. Новым является посвящение главы «началу царства христианских царей», которая, естественно, дополняется событиями русской истории. «Хронограф» 1512 года заканчивается повестью о взятии Царьграда турками, т.е. описанием конца «второго Рима», после которого начинается история Руси как единственного христианского государства, как наследницы Византийского правления и спасительного центра православного мира.
Местные летописные повествования также подключаются к общегосударственной патриотической идее. Примером может служить «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». Она была написана автором псковичем по горячим следам героической обороны Пскова в 1581 — 1582годах.
Литература конца XV — XVI века носит выраженный публицистический характер. Это время раздумий, размышлений и споров о будущем страны. Сам царь Иван Грозный проявляет себя как страстный публицист. Он обнаруживает разные стороны литературного дарования — сарказм в письмах в Кирилло-Белозерский монастырь и к томившемуся в плену Василию Грязному, велеречивость и невоздержанность — в письмах Курбскому, Острожскому.
Общественная политическая мысль нашла выражение в «Сказании о князьях владимирских». Этим произведением, заключающем политическую теорию государства, русская дипломатия пользовалась, отстаивая престиж страны. Темы «Сказания» были изображены на барельефах царского престола в Успенском соборе Московского Кремля. На нем основывались официальные государственные акты и венчание на царство. Согласно этому мифу, Московские государи являлись прямыми потомками римского императора Августа через князя Владимира.
Стремление увидеть себя наследниками «вечного римского царства», а Москву — наследницей Византии привело к особому обожествлению царской власти и объявлению «престольного града» Москвы «третьим Римом». Подчеркивается значимость Москвы: «а четвертому Риму не бывать». «Сказание о князьях владимирских» начинается с рассказа о разделе земли между потомками Ноя, продолжается сведениями о великих правителях, центральное место среди которых занимает император Август. Знаки царского достоинства от Августа через императора Константина получает Владимир после победоносного похода во Фракию. Константин прислал ему дары — крест «от самого животворящего древа, на нем же распятся владыка Христос», «венец царский», ожерелье «иже плещу свою ношаше» и пр. Повести о Вавилонском царстве рассказывали чудесную историю царских регалий. Повесть о новгородском белом клобуке (головной убор) говорила об особой роли России во вселенской церковной жизни и, в частности, подчеркивала значительность новгородской церковной святыни — белого клобука, который новгородские архиепископы получили якобы из Византии, куда он был перенесен из первого Рима.
Стремление обосновать особую церковную значимость Русской земли сказалось в многочисленных составлениях житий (биографий) святых и в установлении их культа. Эти собрания — своеобразная русская энциклопедия, объединяющая разрозненные явления русской культуры.
Над созданием общерусского культа святых работало большое число писателей, художников, писцов под руководством митрополита Макария. Результатом этого колоссального 20-летнего труда стали 12 больших томов (27 тысяч страниц).
Книги включали всю «что-мую», т.е. читаемую на Руси церковную литературу, посвященную житиям святых и т.д., и получили название «Великие Четьи-Минеи» (ежемесячные чтения).
Рис.4. Строительство Покровского собора. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
Энциклопедией русского быта можно назвать «Домострой», представляющий нравственные основы древнерусской семьи с подчеркнутым главенством мужа, главы фамилии. Этот сборник формулировал правила ведения домашнего хозяйства, был своеобразной «поваренной книгой», разъяснявшей Рецепты приготовления постных кушаний (блинов, пирогов с рыжиками, груздями, маком, кашей и капустой, рыбы в различных видах), скоромных (из мяса, ветчины, сала), различных напитков и сладких кушаний (брусничной воды, пива мартовского, малинового морса, яблок и груш в квасу и в патоке, пастилы и т.д.). Дом в интерпретации «Домостроя» становился важной частью человеческой жизни, бытовая, земная жизнь христианина XVIвека заявила права на свое существование.
Рис. 5. Казнь И.И. Кувенского. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
В художественной литературе присутствует интерес к быту, истории, личностным отношениям людей. Продолжает распространяться переводная литература, обязательно интерпретированная на русский лад. О людях конца XV — XVIвека изящно и неторопливо поведала повесть «О Петре и Февронии»: история любви муромского князя Петра и крестьянской девушки Февронии. Исследователи сравнивают ее с западноевропейской средневековой «поэмой о любви» — романом о Тристане и Изольде. Повесть «О Петре и Февронии» — идеальное повествование о перипетиях двух любящих сердец, феврония не ищет любви, а живет в любовном согласии с собой и природой. Когда впервые ее находит княжеский посланец в крестьянской избе за кроснами, перед нею скачет заяц. Феврония мудрыми ответами изумляет пришельца и обещает вылечить князя Петра, отравленного ядовитой кровью убитого им змея. Простая девушка спасает князя, и он женится на ней. Чванливые и недобрые жены бояр оговаривают перед князем Февронию: они сообщают о ее бесчинном поведении за столом, будто бы княгиня, как нищая, собирает хлебные крошки. Но слова бояр оказываются ложью: когда Петр разжимает ладонь Февронии, там у нее благоухает ладан и фимиам. Снова недовольны бояре княгиней. На пиру, «одержимые неистовством», они просят Февронию покинуть Муром. Мудрая дева не возражает, но просит исполнить и ее последнюю просьбу — отпустить с нею Петра. Оставив княжескую власть, он вместе с женой уплывает вниз по Оке. На корабле Феврония творит чудеса — по ее благословению палки, воткнутые в землю, вырастают в деревья и т.д. Отчаявшись в борьбе за власть, муромские бояре возвращают изгнанников. Князь Петр и мудрая княгиня правят до старости в Муроме, как «чадолюбивые отец и мать». Почувствовав приближение смерти, просят Бога дать им умереть в один и тот же час, принимают постриг в разных монастырях. Монахиня Феврония вышивает «воз-
дух» (покров в церковь), когда ей сообщают о последних минутах Петра. Она просит умирающего подождать и дать ей завершить работу. Второй раз посылает к ней Петр, велев сказать: «уже мало пожду тебя». Наконец, в третий раз Петр просит: «уже хощу преставиться (умереть) и не жду тя». Тогда Феврония идет на этот зов, воткнув палку в «воздух», посылает сказать Петру, что готова. Так два любящих сердца не смогли разлучить ни смерть, ни злые люди.
Рядом с официальной регламентированной культурой в конце XV — XVI веке существовала мощная струя народной самостоятельной культуры. Празднично-игровой, карнавально-театральный характер этой культуры предполагал проявление ее в формах устной импровизации, передачи «из уст в уста», из поколения в поколение. Но в XVI веке в народных традиционных «играх» и обрядах увидели «языческое бесовство». Были предприняты значительные усилия по искоренению «поганьских обычаев» — русалий на Иванов день, скоморошьих игрищ на «жальниках» (кладбищах) и пр. Подробный перечень традиционных народных обычаев дает «Стоглав» и рекомендует священству решительно противостоять им. Данный документ, несмотря на утрирование некоторых деталей, сообщает уникальные сведения «из первых уст» о культуре XVI века. «Русалии на Ивановы дни (Купалье) и в навечерни Рождества Христова и в навечерни Богоявления Господня сходятся народи мужи и жены и девицы на нощное плещевание и безчисленный говор, на бесовские песни и плясание, и егда нощь мимо идет, к реке тогда отходят… и с великим кричанием, оки беснии омываются водою… ». «А в Великий Четверг порану солому палят и кличут мертвых… попы в Великий четверг соль под престол кладут и до седмаго четвертка во велице дни тако держат, и ту соль дают на врачевание людям и скотам». «В троицкую субботу по селам и по погостам сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом умерших с великим воплем, и егда скоморохи учнуть играти во всякие бесовские игры и они от плача преставшие, начнут скакати и плясати, и в долони бита, и песни сотонинские пети».
Рис 6. В.Н. Казарин. Праздничное гулянье в Малороссии.
В конце XV — XVI веке делались попытки унифицировать нормы культуры, санкционировать многие формы ее проявления. От многообразия Русской смеховой карнавальной культуры остался только культ юродивых «Христа ради». Привычки скоморохов сопровождать представления острыми шутками и замечаниями о «власть предержащих» сохранились в праве юродивых высказываться, «не в зирая на лица». Предание приписывает псковскому юродивому Николе заслугу спасения Пскова. Он послал царю кусок сырого мяса, на что Грозный ответил: «Я христианин и мясо в пост не ем». Никола заметил: «Неужели съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людского мяса?» Юродивый остановил казни словами: «Ивашка, Ивашка, до каких пор будешь ты без вины проливать христианскую кровь? Подумай об этом и уйди в ту же минуту, или тебя постигнет большое несчастье». Испуганный словами Николы, Грозный быстро покинул Псков.
XVI век канонизирует великого правдолюбца Василия Блаженного. Житие этого юродивого обрастало легендами, в которых народ делал его обличителем неправедных дел царя. По преданию, во время новгородского похода Иван Грозный посетил пещеру святого где-то над Волховом. Юродивый угощает царя сырой кровью и мясом. В ответ на возражения Грозного он показывает ему души невинных мучеников, возносящиеся на небо. Царь в ужасе приказывает остановить казни.
Очень распространенными в Древней Руси были исторические предания, былины, песни. Отголоски этого слышатся в летописных повествованиях XV — XVI веков и собраниях исторических песен, записанных этнографами XIX-XX веков. Никоновская летопись представляет интересные сведения «О Алешке Поповиче», встречается его имя и в других летописях. Изложение былинных сюжетов идет параллельно развитию и росту народного самосознания. Русский эпос собирается вокруг Киева и Владимира, богатыри крушат врагов киевского и владимирского князей. За каждым былинным образом стоит реальное историческое лицо. Например, Тугарин Змеевич, с которым борется Алеша в известной былине, — историческая фигура времени Владимира Мономаха — половецкий князь Тугорхан.
Рис 7. Бой с медведем.
В отличие от эпоса, былин, главные герои которых изменяются в фантастическом идеализированном пересказе от источника к источнику, из уст в уста, в народных песнях действуют исторические ица. Устное народное творчество XVI века подняло этот жанр достаточно высоко. Песни посвящены конкретным историческим событиям. Поется в них Чаре Иване Грозном, о завоевании Сибири и Казани. В песнях о взятии Казани подчеркивается смелость, находчивость, мастерство русских пушкарей. В распевах о Ермаке рисуется образ отважного атамана, вольнолюбивого патриота, близкого к народу, не любившего заносчивых бояр. Песенный Ермак совершает великий подвиг — «берет» Сибирь, присоединяет этот далекий край к Русскому государству. Народный герой воспевается и в песне о Кастрюке. Простой русский человек «заселыцина-деревенщина» вступает в единоборство с хвастливым иноземным князем Кастрюком и побеждает его. Народная память благодарно сохранила представление о беспримерном подвиге освобождения пленных в Казани в песне «Молодец зовет девицу в Казань»:
Казань гордо на костях стоит, Казаночка-речка кровава течет, Мелкие ключики — горючи слезы, По лугам-лугам, все волосы, По крутым горам все головы, Молодецкие все, стрелецкие.
В песне о Вавиле-скоморохе изображен царь Собака, правивший в «инишыпем» (другом) царстве. Крестьянину Вавиле, присоединившемуся к скоморохам, удалось свергнуть жестокого тирана, окружившего свой двор тыном, колья которого украшены человеческими головами.
В песнях об Иване Грозном слагаются рассказы о действительно бывших и вымышленных событиях его жизни. Народное сознание выдвигает множество поэтических причин, объясняющих неудачи, жестокость царя. Сложены песни о неправом суде Грозного во «Взятии Казани», «Гневе Ивана Васильевича Грозного на сына», внезапном отъезде из «города из Вологды», в котором государь развернул большое каменное строительство. Виновниками бедствий, перемен в государстве песенный фольклор видит то «вора и душегуба», царского сатрапа Малюту Скуратова, то ненавистную Марию Темрюковну, жену Грозного. В песне об оставлении Вологды поэтическое творчество сосредоточивается на легенде о «плинфе красной», которая «упадала на мудру голова на царскую» во вновь отстроенном Софийском соборе. Убоявшись этого, увидев в падении осколка кирпича дурной знак, царь будто бы срочно оставил город.
Рис. 8. Одежда боярышни. XVII в.
Устное народное творчество — глубочайший исторический источник сведений о культуре конца XV — XVI века. Богатейшим кладезем народных традиций остаются предметы быта: «красою изукрашенные» резные детали деревянных домов, лавки, посуда, коробьи (короба), сундуки, прялки, вышитые полотенца, тканые узоры и т.д. Из-за ветхости материала сохранились они в незначительном количестве. По причинам традиционности их изготовления близкие по формам и орнаменту изделия могли повторять мастерицы и деревянных, глиняных дел мастера без особых изменений на протяжении последующих столетий.
Очень долго культуру Древней Руси называли «культурой глубокого молчания». Постепенно стали известны многочисленные памятники литературы, иконописи, декоративно-прикладного искусства, а в последнюю очередь — записи русской культовой (церковной) музыки. Безусловно, в конце XV — XVI веке музыкальная практика знала народную песню, истоки которой уходят в глубины столетий. Но в силу того, что это наследие было зафиксировано в сравнительно недавнее время записями на слух или посредством фонографа, о том, какой могла быть песня четыреста лет назад, сказать с полной уверенностью невозможно, можно делать лишь более или менее правильные предположения на основе дошедшего до нас материала. Поэтому памятники культовой музыки, как единственный вид записанной древнерусской музыки, так ценны для нас. В древнерусских певческих рукописях напев выражается посредством различного вида нотных записей (нотаций). Среди безлинейных нотаций главенствующим видом является знаменная (от древнерусского «знамена» — знак). В XVI веке получили распространение и другие нотации — демественная и путевая — они также представлены некоторым числом самостоятельных рукописей и отдельными песнопениями в знаменных рукописях.
Знаменная нотация требовала своеобразных теоретических руководств по чтению крюковых (нотных) записей. Такие пособия носили названия «азбук». Первые азбуки датируются XV-XVI веками.
Знаменные богослужебные напевы исключительно разнообразны в мелодическом отношении. Они строятся из отдельных более или менее продолжительных самостоятельных оборотов напевпопевок. Попевки имеют свои названия. В этих названиях нашло отражение тонкое понимание русскими распевщиками знаменного пения и поэтическое умение дать составляющим его мелодическим оборотам образную и красочную характеристику.
Особенно сложными обозначениями были «фиты» — условные сочетания нотных знаков, среди которых находилась буква «фита». Присутствие в записи этой буквы указывало на особое музыкальное значение или распев данного сочетания. Это была «тайнозамкненность» музыкальной записи — необходимо было знать сущность фитного распева, так как он сводился к последовательному прочтению отдельных знамен — значков, составляющих фитное сочетание. Поэтому внутреннее строение фитников требовало особых ключей для их прочтения, так как держать эти напевы в памяти было нелегко, несмотря на опытность церковных певцов. Ключи распевов находились в особых книгах-фитниках. «Тайнозамкненность» также свойственна «лицам» и «кокизникам» — другого рода сочетаниям знамен, не содержащим знака фиты, и многим начертаниям попевок. Этим записям соответствовали свои «дешифровальные» ключи.
К XVI веку относится появление путевого знамени и демества. Эти обе нотации могут показаться близкими знаменной записи: между ними есть много общего, потому что как «путь», так и «демество» подчинены ей — их нотные знаки состоят из отдельных графических элементов знаменной нотации. Памятников «путевого и демественного знамени» сохранилось довольно много.
Интересен очень редкий вид нотации XVI века «казанское знамя», созданный в ознаменование покорения Казани Иваном Грозным. В церковном культовом пении традиция не допускала многоголосия. В русских народных песнях самых разнообразных форм — плясовых, свадебных и т.д. — оно встречается с незапамятных времен. Но в XVI веке многоголосие проникает и в церковное пение. Имеется ряд певческих рукописей, которые представлены безлинейной нотацией с многоголосием. Это образцы «строчного» пения знаменных и демественных партитур.
Певческие крюковые рукописи свидетельствуют о высоком художественном и техническом уровне древнерусской музыки конца XV — XVI века.
Среди древнерусских певцов и распевщиков в XVI веке очень известным было имя московского священника Федора по прозвищу Крестьянин (Христианин). Он «славен и пети горазд» и «мнози от него научатся» — говорят о композиторе и исполнителе древние документы. Его имя было своеобразной легендой музыкального мира Руси: «знамя его (сочинения) и доднесь славно». В рукописях XVII века найдены «Стихиры евангельские» Федора Крестьянина. Евангельские стихиры имеют высокохудожественные тексты и напевы, поражающие развитостью и красотой, они — вершина знаменного распева.
Древнерусские крюковые записи соперничали с европейской музыкальной нотацией до тех пор, пока окончательно не были заменены и забыты в XVIII веке.
Основным строительным материалом для зодчих конца XV — XVI века являлись дерево и камень. Формы и конструкции зданий были многообразны, так же как и их функции, предназначение.
Менее всего памятников конца XV — XVI века сохранила деревянная архитектура. Большинство из них находится в отдаленных от центра районах России, например, на побережье Белого моря, берегах Онежского озера и Северной Двины. Ряд памятников восстанавливается историками по описаниям современников и путешественников, картинам и гравюрам с их изображением. Большой известностью пользовались храмы Строгановых в Сольвычегодске. Построены они были в 1565 году и просуществовали до 1798 года. Это был трехэтажный дворец, величественный вид и размеры которого поражали тех, кто видел его. Хоромы состояли из ряда срубов с двумя четырехугольными башнями. Самая большая из башен — шестиэтажная, венчалась бочкообразной крышей, меньшая — с открытым верхом, имела шатровое покрытие. В сени (на второй этаж) вела двухмаршевая лестница, верхняя площадка которой была покрыта бочкой, а нижняя — невысокой четырехскатной крышей. Высота здания — 14 сажен. Эта вертикаль дополнялась огромными башнями с бочечными и шатровыми верхами. Живописное асимметричное крыльцо завершало ансамбль хоромного великолепия.
Но наиболее ясное представление о деревянном зодчестве дают сохранившиеся храмы. Две постройки — храмы Ризоположения в селе Бородавы (Вологодская область) 1486 года и Георгиевский в селе Юксовичи (Ленинградская область) 1493 года — характеризуют основную тенденцию этого вида архитектуры: превращение первоначальной церкви-избы в более сложное церковное здание. Монументальность постройки достигается за счет увеличения высоты крыши, изменения ее силуэта и пропорций, включением сомасштабных основному объему прирубов: западного и алтарного (восточного).
Обе церкви пропорционально гармоничны и рублены «как мера и красота скажут». Они относятся к типу клецких построек.
Другой тип — шатровые храмы. Они завершаются пирамидальными шатрами. В конце XV — XVI веке были построены Никольская церковь в селе Лявле (1589 г) и Ильинская церковь в Выйском погосте (освященная в 1600 г). Оба храма отличались совершенством своих пропорций и силуэта, выразительностью уходящего ввысь шатра.
Третий тип деревянных храмов — «крещатые», т.е. выстраивающие в своем плане и объемах крест. Примером постройки этого типа является Богородицкая церковь в селе Верховье (Вологодская область). Крестообразный в плане сруб церкви стоит на подклете. Завершается она открытым до самого верха восьмериком с шатром. Невысокие трехскатные крыши по сторонам креста имеют маленькие четырехгранные шатры. С запада к основному объему примыкала паперть, на второй этаж вело симметричное, с двумя выходами, крыльцо.
Более сложными пространственными решениями отмечены крещатые шатровые храмы середины XVI века, например, Успенская церковь Куштского монастыря (Вологодская область). Боковые ветви креста покрыты бочкообразными кровлями.
Шатровые покрытия деревянных храмов оказали большое влияние на каменную архитектуру, определив появление каменных шатровых церквей, колоколен, крепостных башен. Косвенным подтверждением этому служит текст «Летописца...» XVI века о том, что каменная шатровая церковь Вознесения в селе Коломенском была построена «вверх шатром на деревянное дело».
Кроме высоких шатровых храмов, известен и другой тип церквей-башен, где постепенно уменьшавшиеся в своих размерах срубы ставились один на другой в несколько ярусов. В конце XVI века была построена подобная церковь в Ниловой Столбенской пустыни (остров озера Селигер Тверской области).
Блестящие умения древоделов XVI века были использованы для решения одной сложной инженерной задачи. В короткий срок необходимо было построить Свияжскую деревянную крепость, которая создавала важнейший плацдарм для разгрома
Казанского ханства. Стратегический замысел царя Ивана Грозного предполагал неожиданность ее появления перед противником. Поэтому за одну зиму 1550-1551 годов вдалеке от Казани в вотчине Ушатых в Угличском уезде был выстроен город с восемнадцатью башнями, с двойными «тарасами» и всеми необходимыми зданиями. По размерам он был больше новгородского и московского кремлей. Отдельные элементы построек были собраны и пронумерованы, а затем в разобранном виде сплавлены на барках к устью реки Свияги.24 мая 1551 года закончилась доставка материала, а в конце июня того же года крепость была готова. Высокий холм над рекой Свиягой был очищен от леса, и крепость Свияжск охватила его своими могучими стенами. Она объединяла находившиеся внутри правительственные и военные постройки. Задуманная как военно-стратегический пункт на пути к Казани, крепость оказалась примечательным произведением архитектурного искусства.
Каменное зодчество к XV-XVI векам вступает в новый период своего развития. К концу XV века тенденция технического и технологического усложнения строительства подкрепляется новыми кадрами зодчих и образцами храмов, светских зданий, которые соответствуют новым нормам и задачам. Поворотным пунктом в истории архитектуры того времени становится перестройка Московского Кремля. Сложности, возникшие при возведении главного храма Кремля — Успенского собора, — показывают, какими путями новая московская архитектурная школа набирает опыт. Храм был задуман как торжественная, большого размера постройка, которая демонстрирует преемственность престола московских великих князей от власти владимирских князей. Зодчие должны были опираться на традиции белокаменного, нарядного Успенского собора во Владимире. Два года длилось строительство, но весной 1474 года близкий к завершению храм рухнул. Псковские мастера, приглашенные в качестве экспертов, указали на низкое техническое качество постройки: слабость конструкции и жидкий раствор. Сами они отказались продолжить строительство. Царь Иван III, видимо, по предложению своей жены Софьи Палеолог, пригласил для работы опытного зодчего-иностранца А. Фиораванти. Это положило начало традиции приглашения иностранцев-архитекторов в Москву. За 1475 — 1479 годы Успенский храм был заново отстроен. А. Фиораванти «нача делати по своей хитрости», т.е. так, как на Руси до этого не делали, выполнил работу блестяще. Была соблюдена мера в использовании русской архитектурной традиции (он также знакомился с Успенским собором Владимира) и сложных инженерно-технических задач европейского уровня. Секрета из своей работы он не делал. Строительство стало своеобразной школой архитектурно-технического мастерства.
Успенский собор Кремля сложен из белого камня. Это больших размеров шестистолпное прямоугольное строение с пятью мощными куполами наверху. Зодчему необходимо было выявить традиционную закругленность русской архитектуры в форме позакомарного завершения крыши и полукруга апсид с востока здания. Для облегчения кладки стен и сводов, куполов А. Фиораванти использует новый для того времени материал — кирпич. Мотив полукружия последовательно проведен во всем храме — в порталах, настенном фризе, закомарах, главах, окнах. Точно рассчитанный радиус закомар и «шага» (размера промежутка) между пилонами позволяет перекрытиям вынести упор пяти близко стоящих барабанов и глав храма. Пятиглавие с этого времени станет отличительной чертой московского зодчества.
Рис. 9. Фрагмент плана «Кремлена-града»: 14 — казна; 16 — царский двор; 19 — патриарший двор. Конец XVI — начало XVII в.
Полукружия апсид А. Фиораванти показывает только с одной фронтальной точки зрения, их профильный силуэт архитектор скрывает выступами угловых пилястр-контрфорсов. Благодаря этому своеобразному решению увеличивается компактность объема собора. Весьма удачно зодчий находит соотношение ширины каждого деления стен с их высотой, соотношение высоты храма и венчающего пятиглавия. Собор производит впечатление спокойного величия и монументальности. Современники назвали создание «мастера Аристотеля» «земным небом, сияющим, как великое солнце, посреди Русской земли».
Вслед за Фиораванти приехала в Москву целая группа итальянских мастеров. Это были даровитые специалисты по оборонительно-фортификационным сооружениям: Пьетро Антонио Солари, Марко Руффо, двое зодчих, известных под именем Алевиза и др. В основном известны их работы в Кремле: крепостные башни и стены, Грановитая палата. Архангельский собор.
Московский Кремль к концу XV — XVI века приобрел характер не только военной крепости, но и символа «царствующего города», центра столицы и русских земель. Зодчими решались не только сложные инженерные, но и художественно-образные задачи.
Прямые четкие линии крепостных стен, количество и высота башен, красный кирпич, из которого они были сложены, — все это усилиями архитекторов создавало образ неприступной твердыни и «небесного, святого града».
Марко Руффо построил юго-восточную круглую Беклемишевскую башню, Фрязин — Тайнинскую и Свиблову, Пьетро Солари — Боровицкую и Кон-стантино-Еленинскую. Солари и Руффо возвели в 1491 году Спасскую (Фроловскую) башню, Никольскую и угловую Арсенальную (Собакину). Благодаря башням возникали необходимые высотные «акценты» застройки, кроме того, шаг их расположения отвечал требованиям обороны Кремля.
При строительстве крепости окончательно сложилась и была разработана в деталях композиция городского центра. Центральную, Соборную площадь Кремля окружали соборы и палаты царя и бояр: Благовещенский (1484 — 1489), Архангельский (1505-1508) храмы, Грановитая палата (1487 — 1491). Вертикальной доминантой вырос столп (колокольня) Ивана Великого.
Планировка, объемная и силуэтная композиция Московского Кремля соединила все наиболее ценное, что было создано трудами многих поколений русских зодчих, архитектурным талантом иностранных мастеров. Новые архитектурные формы и материалы говорят о складывании к началу XVI века особой московской традиции зодчества. В это время были созданы совершенно новые по своему архитектурному облику здания. Зодчие получили громкое имя «государевых мастеров», о них теперь упоминают не только летописи, но и вкладные доски на стенах построенных ими зданий. Творчество архитекторов приобрело значительную самостоятельность. В строительной практике появился чертеж. Величие форм, грандиозность масштабов, декоративный размах — вот что определило характер памятников XVI века.
Рис. 10. А.М. Васнецов. Красная площадь при Иване N.
Интенсивность строительных работ позволила на протяжении века обзавестись каменными центрами и посадами как самой столице, так и другим Русским городам: Коломне, Переяславлю-Залесскому, Вологде и т.д., многочисленным монастырям: Владимира, Суздаля, Вологды, Кириллова, Ферапонтова и пр. Все они интерпретировали в формах храмов систему пятиглавия, трехглавия, одноглавия, опоры на один, четыре, шесть столбов. Развивается особый тип посадского храма. Роль посада увеличивалась в архитектурном облике городов, они также стали окружаться крепостной стеной.
В 1534-1538 годах зодчим Петроком Малым был обнесен каменными стенами и башнями Китай-город, посад, примыкавший непосредственно к Кремлю. Кремль получил значение своего рода акрополя, а центр общественной жизни переместился на Красную площадь. Там в 1555 — 1560 годах был возведен собор Василия Блаженного зодчими Бармой и Постником. Храм сложного девятичастного построения был сделан строителями «как разум даровался им в размерении основания» со значительными отступлениями от обычного восьмипрестольного плана. По местоположению, по оригинальности архитектуры, по живописному силуэту, так напоминающему клети и крыши хором, этот собор не имеет себе равных и в полной мере представляет достижения архитектуры XVIвека.
В 1586-1593 годах была завершена работа по постройке Белого города, еще одной системы оборонительных укреплений Москвы, включающей Кремль и Китай-город. В 1591 году «повеле царь Федор кругом Москвы около всех посадов поставить град деревянной». Так возник новый оборонительный ряд — «Скородом».
Расположенные кольцом вокруг Москвы монастыри: Симонов, Новодевичий, как наиболее важные в системе обороны Москвы, получили в XVIвеке каменные стены и башни.
Градостроительные планы XVI века завершились в 1596 — 1600 годах возведением стен вокруг города Смоленска. «Смоленское дело» было для страны событием огромной важности: пока оно велось, все каменные постройки в стране были запрещены.
Рис. 11. Арм суздальского епископа в Китай-городе. Гравюра из книги А. Олеария «Описание путешествия в Московию». 30-е гг. XVII в.
Царь Борис Годунов назвал этот город «ожерельем Московской Руси». Техническое и архитектурное совершенство смоленских стен и башен, украшенных наличниками, декоративными поясками, говорили не только о мастерстве их зодчего, — Федора Коня, но и высоком уровне каменного строительства XVIвека.
В планировочном решении русских городов и монастырей преобладала живописная асимметричность. С разных точек зрения постройки представляли взору всегда новый аспект, поражавший неожиданными сочетаниями, динамичностью архитектурных линий, внезапным появлением незаметных до того зданий и деталей. К асимметричности градостроительных планов следует добавить впечатление от полихромии зданий XVI века. Один из современников так описывал многоцветие собора Александровской слободы: "… камни (церкви) расписаны разными красками, так что один черный, другой белый, третий желтый и позолоченный; на каждом нарисован крест; все это представляет красивый вид для проезжающих мимо дорожных людей".
Одну из высочайших точек развития древнерусского зодчества знаменуют шатровые храмы XVI столетия. Это уникальное явление не только русской, но и мировой архитектуры. Происхождение форм самого шатра имеет много объяснений, иногда предположительного (гипотетического) свойства. Шатер — повторение аналогичной формы деревянного храма. Шатер — черта западноевропейской романской или готической архитектуры, видоизмененная на русской почве. Шатровое сооружение — своеобразный символ военного могущества Руси, результат широкого развития градостроительства конца XV — XVI века, тесно связанного с возведением многочисленных крепостных башен. Шатровая конструкция применялась в важнейших архитектурных сооружениях, большинство которых было воздвигнуто в связи с военными победами.
Первым наиболее известным шатровым, столпообразным памятником является храм Вознесения в Коломенском (1530-1532). Летописец сопроводил известие о его постройке вдохновенными словами: "… бе же церковь та велми чюдна высотою и красотою и светлостию, такова не бывала преже того в Руси". Сооружение храма было отпраздновано как великое событие московским великим князем Василием III и митрополитом Даниилом трехдневными торжествами и пирами. Храм Вознесения подобен обелиску, построенному над крутым берегом Москвы-реки. Несмотря на необычайную монументальность, он легко и стремительно устремляется своим исполинским шатром вверх.
Храм опоясывают галереи с изогнутыми в различных направлениях лестницами-входами. Над террасой галереи вырастает четкая, кристаллическая масса здания, богатая разнообразием форм, в то же время удивительно простая по своему общему построению и по скупым деталям. Единство целого и взаимная подчиненность всех частей (вытянутые пилястры, форма окон, обработка шатра) достигли в этой постройке редкой гармонии. Велика живописная пластичность коломенского храма. Все возможное богатство впечатлений открывается зрителю в разных ракурсах рассмотрения белокаменного шедевра.
Здание полностью центрично: на четверике основания стоит восьмерик, как бы представляя собой гигантский барабан главы храма. Фасады построены одинаково, алтарная апсида отсутствует. Ярус «кокошников» (декоративных украшений), служащий переходом одной формы в другую, повторен и вверху, при переходе восьмерика в шатер и последовательно в главу.
Торжественное признание освящения храма Вознесения в Коломенском узаконило новую архитектурную форму здания. Русские зодчие в дальнейшем широко пользовались ею, до запрещения патриархом Никоном во второй половине XVII века.
Выдающимся столпообразным сооружением является храм Иоанна Предтечи в селе Дьякове (1553-1554). Он стал образцом новых оригинальных композиционных и декоративных приемов русской архитектуры XVIвека.
Храм состоит из пяти тесно поставленных ярусных восьмигранников. Выделяется своей монолитностью центральный столп, к которому примыкают ярусные приделы. Тяжелые, низкие главы придают дьяковскому храму статичность, производящую впечатление торжественной горделивой величавости.
Оба храма — Вознесения в Коломенском и Иоанна Предтечи в Дьякове — подготовили почву для появления удивительного сооружения XVI века — собора Покрова «что на рву», известного под именем Василия Блаженного (1554 — 1560). Его возведением была установлена победа над Казанским ханством. Одновременно с храмом-памятником на Красной площади возводились на Руси другие шатровые храмы. Церковь Петра Митрополита в Переяславле-Залесском 1584 года, храмы в Лютиковом монастыре (1559), в селе Городне под Коломной (1578 — 1579), селе Елизарьево близ Переславля, церковь Козьмы и Доминиана в Муроме (1565) и т.д.
Рис. 12. План Новодевичьего монастыря.
Шатровые каменные храмы оказали значительное воздействие на зодчество XVII столетия. Они знаменовали величайший подъем древнерусской архитектуры.
Архитектура конца XVI века ориентируется на образцы столичных пятиглавых храмов, но усиливает их монументальность до суровой массивной лаконичности. Примером могут служить Софийский собор в Вологде (1568 — 1570) и Успенский собор Троице-Сергиева монастыря (1554-1585).
В то же время создается новый тип храма — двустоянного в плане. Таковы Благовещенский собор в Сольвычегодске, выстроенный Строгановыми в 1560-1579 годах, надвратный храм Прилуцкого монастыря и др.
В центре живописной изобразительной культуры конца XV — XVI века стоит творчество величайшего иконописца того времени Дионисия. «Глубокая зрелость и художественное совершенство» этого мастера представляют многовековую традицию русского иконописания. Вместе с Андреем Рублевым Дионисий составляет легендарную славу культуры Древней Руси.
О Дионисии известно сравнительно много на фоне безымянности средневекового иконописания. Он родился, вероятно, в 1440-х годах и был светским человеком, мирянином, а не монахом, как Андрей Рублев. Апогея творчество Дионисия достигает к 60-м годам XV века, в то время он стал уже известным мастером. О его работе в 1467 — 1477 годах в церкви Рождества Богородицы Пафнутьево-Боровского монастыря, которую он выполнял вместе с учеником Митрофаном, говорится с великим уважением. Исполнителей росписи храма называют «пресловущими (знаменитейшими) паче всех».
В 1481 — 1482 годах Дионисий руководил работой по созданию иконостаса и росписи в Успенском соборе Московского Кремля. В середине 1480 года он возглавляет новую иконописную артель. По поручению Ростовского архиепископа Россиана работал в Иосифо-Волоколамском монастыре. Артель расписывала Успенский храм и выполнила множество икон для монастыря. Помощниками Дионисия были два сына — Феодосии и Владимир, старец Паисий. Сообщая об этой работе, автор жития Иосифа Волоцкого называет Дионисия и его сотоварищей «изящными и хитрыми в Русской земле иконописцами, поче же рещи живописцами». В описи монастырской церкви, ризницы и библиотеки, составленной в 1545 году старцем Зосимой и книго-хранителем Паисием, упоминаются 87 икон Дионисия,20 икон Паисия, 17 икон Владимира,20 икон Феодосия.
О деятельности Дионисия и его сыновей на протяжении 90-х годов XV века документальных сведений нет. Но, видимо, она была сосредоточена главным образом в Москве, где велось большое строительство церквей, которые необходимо было украшать стенописью и иконами.
Последняя известная по подписи Дионисия работа приходится на начало XVI века. Изограф с сыновьями Феодосией и Владимиром при участии художников его мастерской создал ансамбль росписей собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. В конце XV века северные монастыри Ферапонтов и Кириллов, расположенные на окраине государства, достигли своего наибольшего могущества. Не исключено участие мастеров артели Дионисия в создании иконостаса (1497) Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря. Умер Дионисий в начале XVI века, до 1508 года, так как известно, что ответственным за роспись Благовещенского собора Московского Кремля был поставлен сын художника Феодосии «с братиею».
Дионисий был одним из передовых людей своего времени, в круг его общения входили наиболее образованные люди Московской Руси. О Дионисии Иосиф Волоцкий пишет, что художник философствовал кистью. Глубоко философское мировосприятие позволило мастеру наиболее полно выразить национальные особенности русской художественной культуры того времени. Творчество Дионисия было ведущим в современных ему течениях московской живописи. Несмотря на ярко выраженное новаторство, Дионисий крепко связан с лучшими традициями своего гениального предшественника Андрея Рублева, но не является его последователем. Произведения Дионисия ценились так же высоко современниками и потомками, как и творения Андрея Рублева. Из огромного количества созданных мастером икон сохранились лишь отдельные памятники. Из 87 произведений, указанных в описях Иосифо-Волоколамского монастыря, не дошло до нас ни одной.
Список достоверных творений мастера таков: «Богоматерь Одигитрия» 1482 года из Воскресенского монастыря Московского Кремля; «Спас в силах» и «Распятие» из Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря, датируемые 1500 годом по надписи на обороте «Спаса». Стиль Дионисия обнаруживают иконы «Петр митрополит», «Алексей митрополит» из Успенского собора Московского Кремля и «Троица» из собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. С именем Дионисия связываются иконы «Дмитрий Прилуцкии в житии» из Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря, «Успение» из Успенского собора г. Дмитрова, «Иоанн Предтеча Ангел Пустыни» из церкви Иоанна Предтечи в селе Городня близ Коломны.
Самая ранняя икона — «Богоматерь Одигитрия». Иконографический тип Богоматери Одигитрии, т.е. путеводительницы, очень почитали на Руси. Когда во время пожара икона Богоматери греческого письма утратила изображение, Дионисию было поручено написать на той же доске икону «в тот же образ». Мастер был связан с образцом, который заказано было повторить. Но манера Дионисия видна и в этой работе. Дик Богоматери написан очень мягко, без резких переходов от света к тени. Рельеф в изображении отсутствует. В тонкой миниатюрной технике написаны полуфигуры ангелов в бирюзово-синих, зеленых и желтых одеждах.
Житийные иконы митрополитов Петра и Алексея были созданы в 80-е годы XV века, когда в московском обществе проявился интерес к личностям этих миротворцев. Житийные иконы, т.е. произведения, в клеймах которых рассказывается жизнь (житие) того или иного святого, приобрели распространение и окончательную художественную шлифовку только во времена Дионисия. В среднем поле иконы дается изображение святого, а по периметру клейма — его жития. Дионисий обладает безупречным мастерством в решении сложных композиционных задач: он чувствует архитектонику иконной доски — точные пропорциональные соотношения среднего поля и клейм, высота и ширина каждого прямоугольника, фигур, фона. Усложняются в клеймах архитектурные фоны, но изображение по-прежнему подчиняется плоскости. Митрополиты представлены на средниках в рост, фронтально, как идеальные первосвященники и государственные деятели, принимавшие участие в строительстве державы. В клеймах — основные события их жизни и чудеса.
Колорит обеих икон выдержан в одной цветовой гамме, светлой и праздничной по своему характеру. Преобладают белоснежные цвета, что является большим новшеством в русском иконописании. Белый цвет — светоносный цвет, он оказывает влияние на другие цвета, как бы перенося на них свой оттенок. Он высветляет колорит иконы, сообщает ему дополнительную прозрачность. Вот почему нет локального красного, зеленого, желтого, а есть их оттенки — розовый, бледно-малиновый, фисташковый, золотисто-коричневый, соломенно-желтый, бирюзовый. Светоносность дионисиевского колорита лишает форму веса и плотности.
В клеймах Дионисий предпочитает медленное развертывание событий, превращая их в бесконечно Длящееся действие. Распространен мотив спокойно сидящей фигуры, либо погруженной в раздумье, либо ведущей тихую беседу. Цвет, поза, жесты, детали убранства в иконном повествовании всегда символичны.
Дионисий и его артель много писали икон для иконостасов. С одним из таких иконостасов, стоявших в соборе Павло-Обнорского монастыря, связаны иконы «Спас в силах» и «Распятие». В композиции «Распятия» мастер сознательно опирается на каноны творчества рублевской поры. Но он существенно меняет пропорции фигур, уменьшает размер голов, рук и ног. Стилистически измененная традиция предыдущей эпохи отмечена печатью особой изысканности. Вытянутые, хрупкие фигуры, высветленный колорит — вот наиболее характерные черты художественного языка Дионисия.
Иконостасные произведения из собора Рождества Богородицы Ферапонтового монастыря также свидетельствуют о богатейшей палитре дионисиевых изобразительных средств. Подвижный, легкий рисунок, сдержанно-плавные линии силуэтов, светоносный колорит золотистых, бирюзовых, синих, фиолетовых, розовых тонов.
Главное и бесспорное творение Дионисия — роспись храма Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Древняя надпись над северной дверью храма сообщает о том, что «писцы Дионисий иконник со своими чады» выполнили работу за «2 лета» с 6 августа 1502 года по 8 сентября 1503 года. Убранство ферапонтовского храма поражает светлостью, радостью цветового строя. Художники использовали при изготовлении красок меловые камни разных оттенков, которые они находили рядом, на берегах местного озера. Нежные голубые тона сочетаются с бледно-зелеными, золотисто-желтые — с розовыми, светло-фиолетовые — с бирюзовыми, белые — с вишневыми, серебристо-серые — с сиреневыми.
Основная тема росписей — прославление Божьей Матери, которой посвящен храм. Иллюстрируются основные богородичные тексты: «Акафист Божьей Матери», «Похвала Богородицы», «О тебе радуется», «Покров Богородицы», многократные «Благовещения».
Пропорции фигур ферапонтовских фресок изящны и стройны, движения сдержанны и замедленны, преобладает, как в житийных иконах, мотив предстояния. Авторы храмовой росписи активно используют архитектурные и пейзажные фоны, но не подчеркивают их перспективной протяженности. Плоскостность по-прежнему остается основой их художественного мышления. Здания и фигуры в дионисиевских композициях кажутся как бы парящими в воздухе, лишенными объема и тяжести.
Исследователи выделяют несколько стилистических групп, почерков мастеров, которые выполняли стенопись храма.
Самым тонким и сильным автором был создатель фресок западного портала. Его композиции наиболее ритмичны, стройные фигуры отличаются изяществом, палитра мягкостью и гармоничностью. Сам руководитель ферапонтовской артели трудился над росписью портала. Иконография главного входа в храм определяет систему росписей самого храма. Это ковровое, ярусное расположение сюжетов по заданной программе богородничного цикла, тема акафиста — прославление Богоматери, культа мучеников, святых, Христа. Сам западный портал включает изображение «Деисуса», в сцене которого Богоматерь выступает молящейся за весь мир перед престолом своего сына. Ниже представлены «Рождество Богородицы», «Сцены из детства Марии», по сторонам портала помещены фигуры архангелов: Михаила слева и Гавриила справа. В росписи портала учитывается дистанция ее ракурсного рассмотрения, поскольку храм открывается путникам еще с дороги.
Дионисий — виртуозный мастер фресковой стенописи. Его творчество — целая эпоха в русской художественной культуре. Искусство Дионисия оказало сильное воздействие на живопись, шитье и даже скульптуру Москвы и других центров Древней Руси.
В XVI веке в иконописи начинают проявляться два новых стремления: с одной стороны, усиливается реалистическое направление, с другой — сильно усложняется богословская проблематика, которая позволяет ввести в живопись совершенно новые темы.
Художники с радостью останавливаются на многочисленных бытовых подробностях, жанровых сценах, но одновременно насыщают свои композиции дидактической назидательностью, символами и аллегориями.
Наиболее значительный памятник монументальной живописи первой половины XVI века — росписи Благовещенского собора Московского Кремля. В 1508 году его украсил стенописью сын Дионисия — Феодосии «с братию». В содержании благовещенских росписей отражается тема преемственности власти московских князей от князей киевских, а через них от Византии.
Стенопись собора, композиционно близкая фрескам Ферапонтового монастыря, носит более декоративный характер. В ней отмечаются особенности феодосиевского орнамента трав, веток, завитков, известного по рукописной книге первой половины XVI века. Сам автор стенописей, сын Дионисия Феодосии, выполнил оформление «Евангелия» (1507 г) для казначея Московского Кремля Ивана Ивановича Третьякова.
Наиболее интересными по содержанию были росписи Золотой палаты кремлевского дворца (1547 — 1552), утраченные в XVIII веке. К составлению идейной проблемы украшения палаты были привлечены все «энциклопедические» компедиумы руси того времени. Основная мысль о Руси — «Третьем Риме» определила обращение к «Сказанию о князьях Владимирских», к «Христианской топографии» Кузьмы Индикоплова, «Толковой псалтыри». Опись фресок Золотой палаты была составлена выдающимся художником XVII века Симоном Ушаковым.
Монументальное искусство XVI века, перешагнувшее пороги храма для украшения светских зданий, решительно приобретало повествовательно-бытовой, нерелигиозный характер. Любовь к рассказу, к нравоучительным сюжетам, к иносказанию обусловила новации иконописания.
В середине XVI века в Кремле создается знаменитое произведение — икона-картина «Церковь воинствующая». По своему назначению она является украшением дворца, а не храма. В ней публицистически утверждается государственная идея, мысль о его единстве и военной мощи. Икона была написана после 1552 года, т.е. после завоевания Казани. Сюжет иконы аллегорически представляет апофеоз Ивана Грозного и торжество церкви, сумевшей пренебречь славой земной и вознагражденной славой небесною. Композиция огромной по размеру иконы разделена на три части. В каждой трети изображено движение воинства, возглавляемого тем или иным святым. Цветовая гамма иконы — светлая, праздничная, нарядная, в ней ритмично чередуются палевые, голубые, розовые, перламутрово-серые и светло-зеленые тона.
Другая знаменитая икона XVI века, так называемая «Четырехчастница» московского Благовещенского собора, отличается сюжетными богословско-догматическими аллегориями. «Четырехчастная» икона вместе с тремя другими иконами («Страшный суд», «Основание храма Воскресения», «Страсти господни в евангельских притчах») была написана псковскими художниками: Останей, Яковом, Михаилом, Якушкой и Семеном Высокий Глаголь. Эти мастера вместе с другими умельцами разных городов были вызваны в Москву «к государевым делам» после пожара 1547 года. Образцы для подготовки икон были указаны в Троице-Сергиевой лавре и московском Симоновом монастыре. Наблюдал за созданием икон священник Благовещенского собора Кремля Сильвестр, близкий в то время к царю Ивану Грозному. Эти иконы и росписи породили своеобразный эстетический диспут-конфликт XVI века. Противником выступил дьяк Висковатый, который высказывал сомнение в правомочности писания «по человеческому усмотрению образа Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», а рядом со Спасом образа женки, которая «спустя рукавы кабы пляшет» и т.д.
На соборе, собранном по этому поводу, восторжествовали богословно-эстетические взгляды митрополита Макария. Висковатый был осужден как еретик, которому «о божестве и Божьих делах» спрашивать «не пристало». Тогда же, на соборе 1554 года, было признано разделение живописи на бытийное (историческое) письмо и притчи.
К XVI веку московское искусство приобретает характер общегосударственного дела. По мере необходимости в столицу вызываются провинциальные мастера. Но и в этих отдаленных центрах иконописные мастерские претерпевают значительные стилистические изменения. Исследователи говорят о появлении новых школ в Вологде, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде и т.д. К концу XVI века складываются самобытные «годуновская» и «строгановская» школы живописи.
Для скульптуры конца XV — XVI века характерны два направления: одно традиционное, связанное с искусством XV века; другое новаторское — реалистическое. Первое представлено памятником с большим количеством костяных иконок — Киликиевским крестом Вологды. Это плоский рельеф изысканной тонкой работы. Второе направление составляют рельефы, вышедшие из мастерской Василия Васильевича Ермолина: Богоматери Одигитрии из Троице-Сергиевой лавры (1462) и фрагмента рельефа Георгия Победоносца со Спасских ворот Кремля (1464). Это пластичная резьба, в которой автор обнаруживает стремление к трехмерному объему и смелым ракурсам фигур. Высокий рельеф скульптуры Богоматери и Георгия полихромирован. Техника полихромии связывает мастера с традициями иконописания.
«Ермолинский» стиль нашел отражение только в отдельных памятниках, официально признанным оказалось первое, традиционное направление. «Царское место», или «Мономахов трон» 1551 года из Успенского собора Кремля стилистически отвечает давней традиции невысокого рельефа. Архитектурная форма трона представляет собой крытый шатром куб. Ножками царского места служат фигуры четырех лежащих зверей. Шатровый верх украшен прорезными кокошниками. По подзору карниза шатра и на дверцах вырезан текст, иллюстрированный в клеймах. Боковые стенки трона покрыты рельефами" содержание которых связано со «Сказанием 0князьях владимирских». Царское место — наиболее яркий пример древнерусской рельефной резьбы. Скульптурное дарование русских мастеров более сказывалось в мелкой пластике: образках, кладнях, креестах-панагиях. При их выполнении использовались дерево, камень, кость. По характеру трактовки формы их можно сблизить со скульптурным рельефом, по тщательности работы, миниатюрности деталей — с ювелирным искусством, тем более, что они все имели оправы из драгоценных материалов.
Художественные ремесла самого разного профиля: изразцовое, ювелирное, шитья и т.д. достигают высокого уровня мастерства. В Оружейной палате Московского Кремля работают специалисты ювелиры, эмальеры, чеканщики, которые виртуозно владеют сложнейшими техниками скани (филиграни), перегородчатой эмали, зерни, чеканки и т.п.
Драгоценными образцами декоративно-прикладного искусства являются ткани, терпеливо расшитые художницами-вышивальщицами. Этим умением владели как монахини, так и светские мастерицы. Сохранившиеся до наших дней памятники древнерусского шитья представляют в основном ценные памятные вклады именитых людей в приходские и монастырские храмы. Функционально шитье связано с местом вложения, это предметы церковного обихода: пелены, плащаницы, покровцы, воздуха, знамена и даже вышитые иконостасы. Графический контур на вышиваемое полотно могли наносить специальные художники-знаменщики, а мастерица-вышивальщица лишь «живописала иглой». В шитье применялись золотые нити, жемчуг, различные драгоценные камни. Шелковой цветной нитью прокладывалось изображение и узоры на шитье, но ткань не прошивалась насквозь, а верхняя нить прикреплялась другой шелковой нитью. Техника исполнения получила наименование шитье «в прикреп».
В середине XVI века наиболее знаменитыми были столичные мастерские царицы Анастасии Романовны и Евфросинии Старицкой, жены Андрея Старицкого, претендента на царский престол.
Сохранились вклады Анастасии Романовны в Суздале, Переяславле-Залесском, Троице-Сергиевом и Псково-Печерском монастырях. На покрове раки Сергия Троице-Сергиева монастыря есть надпись о вкладе 1557года. Композиция с изображением голгофского креста и двух плачущих ангелов предельно простая. Цветные шелковые нити соединяются в приглушенную мягкую колоритную гамму. Пелену Псково-Печерского монастыря, по преданию, выполняла сама царица. Допущено небольшое отступление от традиционного сюжета: на плащанице изображен не надгробный плач, а несение Христа в погребальных пеленах. Покров расшит шелком, серебро и драгоценные камни в работе не использовались. В графике линий и ритмов художественных произведений мастерской Анастасии Романовны заметно влияние искусства Дионисия.
Работа вышивальщиц мастерской Старицких иная по своему характеру. В Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозерском, Волоколамском монастырях имеются образцы шитья с надписями о вкладе Старицких. Плащаницы Троице-Сергиевой лавры 1561 года — яркий памятник этой мастерской. Крупные фигуры композиции надгробного плача, широкая кайма по периметру полотна, включающая надпись и круглые клейма, составляют особенности стиля этого произведения. Но техническое исполнение пелены виртуозно: шитье шелком, золотом и серебром «в прикреп», гладью в мягкой красочной гамме с переливами полутонов.
Так же, как и в иконописи, к концу XVI века в искусстве шитья соперничают «годуновская» и «строгановская» школы. Первая отличается роскошью фактуры шитого полотна, включающего жемчуг и драгоценные камни; вторая предпочитает менее изощренную технику и скромный тональный колорит, в котором золото звучит «под сурдинку».
Одновременно, так же, как и в живописи, продолжают свои традиции местные мастерские, рассыпанные по небольшим русским городам, митрополичьим дворам и монастырям.
www.ronl.ru
Реферат
«Русская культура в конце XV-XVI веках»
В конце XV-XVI веке русская культура подводит итоги уходящего средневековья, традиционно оглядывается на прошедший век, формирует основания таких новшеств, которые преобразят русскую культуру в XVII веке и радикально изменят в конце XVII-XVIII веке.
Корни многих изменений в культуре к XV-XVI векам следует искать в постановлениях Стоглавого собора, созванного в начале 1551 года. Фолиант его решений содержит 100 глав. Отсюда и название собора, а также и самой книги «Стоглав». Собор узаконил множество новаций, которые появились к тому времени в средневековой традиционной русской культуре, заявил о тенденции к унификации культуры. Собор обсуждал вопросы монастырского землевладения, непорядки в богослужении, нарушение этики поведения священнослужителями и монахами в монастырях. Собор поднял проблему того, что «божественные книги писцы пишут с неправильных переводов», т.е. несовершенства рукописного метода воспроизводства книг, которое приводило к искажениям канонического текста. Была в нем специальная глава «О училищах книжных по всем городам». Решением собора «православные крестьяне» должны были отправлять «своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма», а в домах «добрых священников и дьяков» «учинити училище». Школьное образование должно было принять более широкий характер. В главе «О божественных книгах» Стоглавый собор подчеркнул два вопроса: о неисправности существующих книг и о необходимости пересмотра их содержания. Рассматривал собор и вопросы иконописания, особенностей церковного убранства («О иконописцах и честных иконах»). Много внимания постановления собора уделяли унификации церковной обрядности, решительно выступали за искоренение языческих «бесовых», «эллинских» обычаев: русалий, колядовании, скоморошьих забав и гудений «гусельников», которые в те времена своей музыкой сопровождали христианские праздники.
Итак, с одной стороны, собор узаконил все новшества художественной культуры, а с другой — заявил об обязательном следовании художников, зодчих за канонами предшествующей эпохи: «писати иконописцам иконы с древних переводов… а от своего замышления ничтоже претворяти».
На гребне новых требований к богослужебным книгам, необходимости «грамоте учиться» возникает потребность в особом типографском тиражировании книг.
В 50-е годы XVI века в Москве возникает первая русская типография, основанная в доме священника Сильвестра, служителя Благовещенского собора Кремля и одного из руководителей «Избранной рады» — совета при молодом тогда еще 20-летнем Иване IV Грозном. Книги этой типографии не имеют выходных данных, в которых сообщается время и место издания, имя владельца и печатника. Известны безымянные книги семи наименований: узкошрифтное «Четвероевангелие», «Триодь постная», среднешрифтная «Псалтырь», «Триодь цветная», широкошрифтное «Четвероевангелие» и широкошрифтная «Псалтырь».
Московское происхождение этих книг доказано и не вызывает сомнений. Текст «Четвероевангелия» отвечает так называемой четвертой славянской редакции Нового Завета, а в их «Месяцесловы» включены праздники русского происхождения — Покров Богородицы, памяти князей Владимира, Бориса и Глеба. Нормы правописания и языка соответствуют великорусской традиции. Шрифты изданий представляют особенности московского полуустава конца XV — первой половины XVI века. Оттиски заставок и инициалов этой типографии встречаются в московских рукописных книгах.
Все известные фолианты были напечатаны в период с 1553 по 1565 год. По косвенным документам были установлены имена «мастеров печатных книг»; Маруши Нефедьева, новгородца Васюка Никифорова, Андроника Тимофеева Невежи. С первой московской типографией можно связать и деятельность Ивана Федорова, Петра Мстиславца. Об этом пишет в предисловии к польскому Новому Завету, вышедшему в Лоске в 1574 году, Сымон Будный.
В 1560 — 1561 годах был поднят вопрос об организации государственной типографии. В это время ведется интенсивное церковное строительство, и книг для вновь возведенных храмов не хватает. Среди рукописей многие манускрипты оказались ветхими или неисправными от многократных ошибок переписчиков. О состоянии дел доложили царю, и он стал «помышляти, како бы изложити печатный книги, яко же в греках, и в Венеции, и во Фригии, и в прочих языках (народах)». Царь сообщил о своем решении митрополиту Макарию, который «зело возрадовался» и благословил царя на основание типографии. Этот указ всецело отвечал политике централизации Московского государства, которую усиленно проводил Иван IV.
Во главе государственной типографии был поставлен Иван Федоров, который приступил к организации «друкарни» вместе со своим помощником Петром Мстиславцем. 19 апреля 1563 года Иван Федоров и Петр Мстиславец «начата печатати книги Деяний апостольских, соборных посланий и посланий святого Павла». Это издание вошло в историю как «Апостол» Ивана Федорова. Выход в свет 11 марта (1 марта по старому стилю) 1564 года первой точно датированной московской печатной книги имел большое значение для русской культуры. Гуманитарные знания начинают распространяться по качественно иным каналам информации. Непрерывная типографская традиция на Руси ведет отсчет своего существования именно с этого времени.
Первенец «государевой друкарни» представляется памятником искусства, научной мысли, литературно-редакторского дела XVI века. Художественное убранство «Апостола» 1564 года включает фронтиспис, 48 заставок, отпечатанных с 20 досок, 22 буквицы с 5 досок, 54 рамки одинакового рисунка, 24 строки вязи, одну концовку. Техника гравюрной работы — ксилография — резьба на деревянных досках. Формат книги выдержан в правильном и четком кратном отношении 3: 2 (максимальная высота набора 21 см, ширина 14 см). Секрет впечатления удивительной гармонии и стройности кроется не только в совершенстве полиграфической техники, но и в строгой продуманности пропорций ее построения. В основе орнаментальных композиций заставок лежат образцы, взятые из рукописных книг школы Феодосия Изографа. Стиль орнаментики федоровских изданий, распространившийся в печатной и рукописной продукции XVI века, получил название старопечатного (федоровского). Иван Федоров отличается в работе над этой книгой многогранностью своих возможностей и интересов, проявляется его истинно возрожденческий характер — он редактор, типограф, гравер в одном лице.
«Часовник» стал второй книгой, которую Иван Федоров и Петр Мстиславец отпечатали в государственной московской типографии. Почти одновременно печатались 2 издания «Часовника». В выходных данных указано: в период с 2 сентября по 29 октября 1565 года, и другая дата: 7 августа — 29 сентября 1565 года. Художественное убранство обоих издании включает 8 заставок, 46 фигурных инициалов. Стилистика мотивов имеет зарубежные истоки, а ряд рисунков восходит к арабескам московской художественной школы.
Деятельность Ивана Федорова в Москве завершилась изданием «Апостола» и «Часовника», после этого он был вынужден покинуть «первопрестольный» — столичный город. О причинах ухода Иван Федоров пишет в послесловии к «Апостолу» в 1574 году: в Москве нашлись люди, которые захотели «благое в зло превратити и божие дело вконец погубити», на печатников «зависти ради многие ереси сумышляли».
Русские первопечатники перебрались в Великое княжество Литовское, где были приняты великим «ревнителем православия» гетманом Г.А. Ходкевичем в Заблудове (территория Беларуси). В этом не — большом местечке с фамильным замком покровителя были напечатаны две книги: «Учительное евангелие» и «Псалтырь с Часославцем». Работу выполняли в течение 2 лет. Дата выхода первой книги: 8 июля 1568 года — 17 марта 1569 года, второй: с 26 сентября по 23 марта 1570 года. Книги имеют титулы — страницы с выходными данными и наименованием издания. Первопечатник следует западной традиции — в русских рукописях этого элемента не было. И. Федоров украшает оборот титула геральдической композицией: излюбленная гравером арка заполнена пышной акантовой листвой с рыцарским плюмажным шлемом, в центре — щит со знаками и монограммой Г.А. Ходкевича. Художественное убранство книги, кроме упомянутой гравюры, включает ксилографию с изображением легендарного автора «Псалтыри» — царя Давида на троне. Рисунок зеркально скопирован с немецкой Библии 1560 или 1564 года.23 марта 1570 года типография в Заблудове прекратила свое существование. Г.А. Ходкевич предложил И. Федорову «житие мира сего препровождати» земледелием. Первопечатник на это ему ответил, что желает вместо «житних семен духовные семена разсевати».
Первопечатник отправился во Львов. В актах львовских архивов имя Ивана Федорова упоминается впервые 26 января 1573 года, в этом же городе через 11 лет его не стало, в 1584 году он умер.3 начале 1575 года Иван Федоров поступает на службу к Волынскому князю Константину Острожскому, человеку широких просветительских взглядов, переезжает на четыре года в Острог. До создания в Остроге четвертой, последней, типографии Иван Федоров успел напечатать во Львове с 25 февраля 1573 года по 15 февраля 1574 года тираж книги «Апостол». Состав «Апостола» 1574 года близок к московскому изданию этой книги. Типограф был также составителем «Азбуки», которая вышла в свет несколькими месяцами позже.
В вотчине князей Острожских с 1578 по 1581 год было выпущено пять изданий, и наиболее известное из них — «Острожская Библия». Остальные наименования: «Азбука» 1578 года, «Псалтырь и Новый Завет» 1580 года, «Книжка собрание вещей нужнейших» 1580 года, «Хронология» Андрея Рымши 1581 года. Свод этих книг подтверждает просветительские тенденции Ивана Федорова. «Азбука» — один из первых учебников, который представляет единство восточноевропейской культуры (например, среди текстов для чтения болгарское «Сказание» Черноризца Храбра об изобретении славянской азбуки Кириллом Философом). В «Книжке собрание вещей нужнейших» печатает Иван Федоров первый в истории документалистики алфавитно-предметный указатель, который одновременно был и первым сборником афоризмов. В «Хронологии» Андрея Рымши представлен первый восточнославянский календарь. Это листовка с перечислением 12 месяцев, названия которых даны на латинском, еврейском, украинском языках и сопровождаются Двухстрочными «виршами» — стихами о наиболее важных событиях месяца. В «Острожской Библии» реализовался грандиозный по тем временам план выпуска первой полной славянской Библии. Велика роль этой книги в развитии естественнонаучных и технических знаний — она содержала сведения по астрономии и математике, химии и географии, биологии и медицине. Оформление Библии простое и строгое, в ней нет фигурных гравюр. Для титульного листа используется знакомая по московским и львовским изданиям рамка-арка. На обороте титула — герб князя К. Острожского. Завершает книгу типографский знак Ивана Федорова.
Почти двадцатилетняя творческая жизнь Ивана Федорова оказалась удивительно плодотворной, его последователи продолжили «друкарскую справу» на Руси, Украине, Беларуси.
В конце XV — XVI веке усиленно росла грамотность населения Руси. Статистика подсчета надписей на документах начала XVI века определяет число грамотных дворян и бояр — выше 65%, посадских людей — 25 — 40%. Первенство держали священники, поголовно грамотными были дьяки. Образование необходимо было купечеству. Тверской купец Афанасий Никитин в трудную дорогу на Восток захватил с собой книги и в пути вел записи, которые после его возвращения были включены в летопись.
В это же время отмечается интерес к иностранным языкам. Появляются переводы с греческого, латинского, польского, немецкого, славянских языков. Для приезжающих в Московию иностранцев самых разных европейских и восточных стран находились соответствующие «тлумачи» — переводчики.
Уровень русской культуры отмечен появлением большого числа образованных и любознательных людей: государственных деятелей, инженеров, специалистов по «рудному делу», «арифмометров», картографов и т.д. Это воевода В.М. Тучков, князь И.В. Токмаков, И.Д. Сабуров, князь П.И. Шуйский, боярин Ф.И. Карпов, «многим разумом украшенный», боярин Берсень-Беклемишев, В. Патрикеев, Иосиф Волоцкий, Мисюрь-Мунехин, Д. Герасимов и многие другие.
Но в древнерусских школах конца XV — XVI века проводилось только начальное образование: учили чтению, письму, читали «Псалтырь» «и прочие божественные книги». Большое значение придавалось пению, которое упоминается наравне с чтением и письмом. Остальное образование получали не в школах, а в общении со знающими людьми и «многообильном» чтении книг. Книжники конца XV — XVI века не уединенные отшельники, а активные деятельные люди. Примером может быть Аника Строганов и его сыновья — Семен, Максим и Никита — основатели крупнейшего торгового дома, опытные организаторы различных ремесел, металлообработки, иконописного дела, переписки рукописей, по косвенным сведениям, заказывавшие печатные книги Ивану Федорову. Они были активными организаторами освоения Сибири и устройства сложного и крайне необходимого для Руси дела — солеварения. Опыт солеварения впервые был зафиксирован в технической инструкции по бурению для добычи рассола, строительству буровых вышек и технике проходки грунта. Книга называлась так: «Росписи, как зачат делает новая труба на новом месте...»
Углублялись математические знания. Ко второй половине XVI века относится создание первых арифметик и пособий по геометрии. Интересным представляется использование в них русской терминологии. В практическом исчислении «тьмой» назывались десятки тысяч, в теоретическом — миллион, за миллионом следовал «легион», за ним легион легионов — «леодр», леодр леодров — «ворон». Математическая терминология простиралась до единиц 49-го разряда. Арифметические действия звучали следующим образом: сумма — «исподний большой перечень», слагаемые — «перечни», разность — «остатки», уменьшаемое — «заемный перечень», вычитаемое — «платежный перечень», делимое — «большой перечень», делитель — «деловой перечень», частное — «жеребеный перечень», остаток — «остаточные доли». В пособии по геометрии писцам, «с приложением землемерных начертаний», содержались сведения о вычислении площадей геометрических фигур. Расчеты измерения площадей входят в сочинения Ермолая-Еразма «Благо-хотящим царем правительница и земледелие».
Практическое использование математических знаний видно в опыте пушечного дела, в церковном, фортификационном строительстве. В военных походах русской армии применялась артиллерия. Пушки с яркими названиями «Змей летячий» и «Змей свертный», «Сокол», «Львиная голова» известны со времен осады Казани. Среди мастеров-литейщиков конца XVI века выделяется Андрей Чохов. Его работы отмечены большими размерами, красотой формы и техническим совершенством.
Наиболее знаменитое его произведение — «Царь-пушка» в Московском Кремле. Вес ее 40 тонн, диаметр ствола — калибр 89 сантиметров. Подобных пушек больше не было. Орудие богато украшено, а в дульной части, где обычно помещалось изображение, по которому давалось индивидуальное название (барс, медведь и т.д.), находится рельеф скачущего на коне царя Федора Иоанновича, поэтому произведение и было названо «Царь-пушкой».
Техническое умение позволяло мастерам отливать пушки без швов, делать их с раструбом дульной части, что увеличивало заряд пороха. Отливались пушки (а также и колокола) по восковым моделям в натуральную величину. Выделывались нарезные пушки, которые заряжались не с передней части, а с задней, «казенной».
Сложные инженерные задачи решались и русскими зодчими. Иван Григорьевич Выродков в необычайно короткий срок, всего за четыре недели, поставил крепость города Свияжска, стратегически важную для взятия Казани. Он же руководил сооружением тур, опоясавших Казанскую крепость. Сложных теоретических расчетов требовало сооружение каменных церквей. Например, церковь Вознесения в селе Коломенском 1532 года удивляет равновесием постройки, в которой зодчие смогли рассчитать несущие конструкции, толщину стен и огромную высоту храма.
Рис. 1. «Царь-колокол».
Не менее сложные вычисления демонстрировали гигантские гидротехнические сооружения Соловецкого монастыря. Система каналов соединяла несколько десятков озер. Были устроены мельницы и кузница, мехи и молоты которой приводились в движение водой. Через морской пролив между двумя островами была проложена каменная дамба с мостами. Каменные дамбы ограждали рыбные садки.
Все решительней менялись этнографические и географические представления русских людей. В первые русские энциклопедии, так называемые «Азбуковники», занесены сведения о западных и некоторых восточных районах. Развивалась картография: были составлены схемы многих земель Российского царства — «Чертеж Смоленской и рубеж Смоленским волостям», «Чертеж Лукам Великим и Псковским пригородкам с литовским городом Полотцком», «Чертеж ливонских городов».
В конце XV-XVI веке ведение сельского хозяйства приобретает рационально-научный характер. Свидетельством этому является «Назиратель» — своеобразная переводная практическая энциклопедия по вопросам сельскохозяйственного труда и быта. В XVI веке устанавливается классификация почв по урожаям ржи. О применении ряда агрономических приемов свидетельствует «Домострой».
Представление о развитии биологических и медицинских знаний дают книги «травники» и «лечебники». Травники включали подробное описание растений, указывали на их лечебные качества, сообщали способы их использования. В XVI веке было сделано несколько русских переводов польских медицинских книг.
Рис. 2. «Царь — пушка»
Государство поддерживало некоторые прикладные науки, результаты которых сразу были видны в торговле, военных походах, строительстве, но в целом просвещение и научные знания развивались в границах теологического и теократического представления о мире и обществе.
Древнерусская средневековая литература конца — XVI века проявляет традиционную подчиненность своеобразному этикету: в выборе тем, сюжетов, средств изображения, образов и характеристик. Благообразность и церемониальность составляют основу идеализирующего действительность литературного жанра. XVI век отмечен стремлением к систематизации и развитию литературных образцов. Усиливается назидательность, дидактичность слова, проводятся мероприятия по энциклопедической упорядоченности литературного наследия. («Великие Четьи-Минеи», «Домострой», «Лицевой свод», «Степенная книга» и т.д.). Обобщающие энциклопедические системы стремятся замкнуть круг тем, мыслей читаемых литературных произведений.
Возрастает повествовательность литературы, интерес к фактографии, риторичности, этикетной официальной пышности. В общехудожественном процессе начинают преобладать центростремительные силы постепенного оформления единого литературного пространства. Государственное «дисциплинирование», унификация «книжного дела» усиливают выявление и появление национальных черт русской литературы.
Рост национального самосознания вызвал усиленный интерес к историческому прошлому, а также стремление понять историю Русского государства в рамках всемирной истории. С конца XV века в Москве появляется ряд новых летописей, общественно Русских по своему характеру, составители которых стремились исторически доказать преемственность власти московских князей от князей Киевской Руси. Новый подъем русского летописания начинается с 30-х годов XVI века, когда постепенно друг за другом создаются грандиозные многотомные своды. Летопись все больше и больше становится литературным произведением, теряя значение исторического документа. Она осмысливает события русской и всемирной истории, дает назидательное патриотическое чтение, воспитывая граждан в соответствующем духе.
Рис. 3. Деревянные хоромы в Москве. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
Обширная «Никоновская летопись» (XVI в), «Воскресенская летопись», «Казанский летописец», «Царственный летописец», «Степенная книга», «Лицевой свод», «История о Казанском царстве» и т.д. показывают примеры работы летописца-историка по заказу, на определенную государственную тему. Правда, образ летописца более ранних времен тоже не соответствует стандартному представлению об уединенном монахе, который, удаляясь от мирской суеты, скрупулезно фиксирует события истории. Это, как правило, единовременное задание, часто имеющее конкретного заказчика, мецената.
Одной из самых больших летописей стал «Лицевой свод». Он получил такое наименование потому, что был иллюстрирован «историей в лицах»: украшен 16 тыс. превосходных композиционных миниатюр. Подкрепление слова изобразительным материалом — традиционный прием средневековой культуры, но в данном случае в древнерусском искусстве создается прецедент отхода от канона и создания авторами независимых от образа композиций. Манера работы легкой прозрачной акварелью еще раз подчеркивает возможность нетрадиционных решений в новом жанре изобразительного искусства. Это сочинение, сохранившееся до нашего времени в 6 обширных томах, охватывает всемирную историю от «сотворения мира» и русскую историю с 1114 по 1567 год. «Лицевой свод» стал своеобразной исторической энциклопедией XVI века.
Не менее значительным историко-литературным произведением оказалась «Степенная книга». Она была написана в 1560 — 1563 годах по поручению митрополита Макария царским духовником Афанасием (Андреем, позднее митрополитом). Сочинение Представляло историю России в виде последовательного ряда биографий правителей, начиная с киевских князей. История освещалась не по годам, а в виде восхождения по степеням (то есть великим княжениям). Вершину (17-ю ступень) являло современное летописцу правление Ивана IV Грозного. В построении книги своеобразно интерпретирована идея прогресса, когда все предшествующее развитие объявляется подготовкой (ступенью, степенью) современного автору величия державы. «Степенная книга» рассказывала о жизни царя, его «государственных подвигах», о роли церкви и высших церковных иерархов в строительстве нового царства, о деяниях митрополитов, утверждала идею единства самодержавной и духовной власти, их союза в деле упрочения государства.
В 1564-1565 годах была написана «История о Казанском царстве». Подробно излагается последний период существования ханства и взятие Казани русскими войсками. Неизвестный автор истории провел в плену около 20 лет и был освобожден в 1552 году. Острая наблюдательность и литературный талант позволили ему реалистически рассказать о битвах и страданиях русских воинов. Были упомянуты разногласия среди воевод в связи с трудностями похода. Быт и нравы той поры далеких земель описаны глазами очевидца. Но в основном это сочинение построено как панегирик в честь воинских подвигов и побед Ивана IV.
Своеобразными историческими повествованиями конца XV — XVI века являются хронографы. В этих сочинениях ставилась задача последовательно осветить всемирную историю и подчеркнуть роль в ней Русского государства. В дошедшем до нас «Хронографе» 1512 года изложение всемирной истории ведется от «сотворения мира». Затем говорится об Ассирийском и Персидском царствах и т.д., т.е. автор следует традиционной библейской историографии. Новым является посвящение главы «началу царства христианских царей», которая, естественно, дополняется событиями русской истории. «Хронограф» 1512 года заканчивается повестью о взятии Царьграда турками, т.е. описанием конца «второго Рима», после которого начинается история Руси как единственного христианского государства, как наследницы Византийского правления и спасительного центра православного мира.
Местные летописные повествования также подключаются к общегосударственной патриотической идее. Примером может служить «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». Она была написана автором псковичем по горячим следам героической обороны Пскова в 1581 — 1582годах.
Литература конца XV — XVI века носит выраженный публицистический характер. Это время раздумий, размышлений и споров о будущем страны. Сам царь Иван Грозный проявляет себя как страстный публицист. Он обнаруживает разные стороны литературного дарования — сарказм в письмах в Кирилло-Белозерский монастырь и к томившемуся в плену Василию Грязному, велеречивость и невоздержанность — в письмах Курбскому, Острожскому.
Общественная политическая мысль нашла выражение в «Сказании о князьях владимирских». Этим произведением, заключающем политическую теорию государства, русская дипломатия пользовалась, отстаивая престиж страны. Темы «Сказания» были изображены на барельефах царского престола в Успенском соборе Московского Кремля. На нем основывались официальные государственные акты и венчание на царство. Согласно этому мифу, Московские государи являлись прямыми потомками римского императора Августа через князя Владимира.
Стремление увидеть себя наследниками «вечного римского царства», а Москву — наследницей Византии привело к особому обожествлению царской власти и объявлению «престольного града» Москвы «третьим Римом». Подчеркивается значимость Москвы: «а четвертому Риму не бывать». «Сказание о князьях владимирских» начинается с рассказа о разделе земли между потомками Ноя, продолжается сведениями о великих правителях, центральное место среди которых занимает император Август. Знаки царского достоинства от Августа через императора Константина получает Владимир после победоносного похода во Фракию. Константин прислал ему дары — крест «от самого животворящего древа, на нем же распятся владыка Христос», «венец царский», ожерелье «иже плещу свою ношаше» и пр. Повести о Вавилонском царстве рассказывали чудесную историю царских регалий. Повесть о новгородском белом клобуке (головной убор) говорила об особой роли России во вселенской церковной жизни и, в частности, подчеркивала значительность новгородской церковной святыни — белого клобука, который новгородские архиепископы получили якобы из Византии, куда он был перенесен из первого Рима.
Стремление обосновать особую церковную значимость Русской земли сказалось в многочисленных составлениях житий (биографий) святых и в установлении их культа. Эти собрания — своеобразная русская энциклопедия, объединяющая разрозненные явления русской культуры.
Над созданием общерусского культа святых работало большое число писателей, художников, писцов под руководством митрополита Макария. Результатом этого колоссального 20-летнего труда стали 12 больших томов (27 тысяч страниц).
Книги включали всю «что-мую», т.е. читаемую на Руси церковную литературу, посвященную житиям святых и т.д., и получили название «Великие Четьи-Минеи» (ежемесячные чтения).
Рис.4. Строительство Покровского собора. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
Энциклопедией русского быта можно назвать «Домострой», представляющий нравственные основы древнерусской семьи с подчеркнутым главенством мужа, главы фамилии. Этот сборник формулировал правила ведения домашнего хозяйства, был своеобразной «поваренной книгой», разъяснявшей Рецепты приготовления постных кушаний (блинов, пирогов с рыжиками, груздями, маком, кашей и капустой, рыбы в различных видах), скоромных (из мяса, ветчины, сала), различных напитков и сладких кушаний (брусничной воды, пива мартовского, малинового морса, яблок и груш в квасу и в патоке, пастилы и т.д.). Дом в интерпретации «Домостроя» становился важной частью человеческой жизни, бытовая, земная жизнь христианина XVIвека заявила права на свое существование.
Рис. 5. Казнь И.И. Кувенского. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.
В художественной литературе присутствует интерес к быту, истории, личностным отношениям людей. Продолжает распространяться переводная литература, обязательно интерпретированная на русский лад. О людях конца XV — XVIвека изящно и неторопливо поведала повесть «О Петре и Февронии»: история любви муромского князя Петра и крестьянской девушки Февронии. Исследователи сравнивают ее с западноевропейской средневековой «поэмой о любви» — романом о Тристане и Изольде. Повесть «О Петре и Февронии» — идеальное повествование о перипетиях двух любящих сердец, феврония не ищет любви, а живет в любовном согласии с собой и природой. Когда впервые ее находит княжеский посланец в крестьянской избе за кроснами, перед нею скачет заяц. Феврония мудрыми ответами изумляет пришельца и обещает вылечить князя Петра, отравленного ядовитой кровью убитого им змея. Простая девушка спасает князя, и он женится на ней. Чванливые и недобрые жены бояр оговаривают перед князем Февронию: они сообщают о ее бесчинном поведении за столом, будто бы княгиня, как нищая, собирает хлебные крошки. Но слова бояр оказываются ложью: когда Петр разжимает ладонь Февронии, там у нее благоухает ладан и фимиам. Снова недовольны бояре княгиней. На пиру, «одержимые неистовством», они просят Февронию покинуть Муром. Мудрая дева не возражает, но просит исполнить и ее последнюю просьбу — отпустить с нею Петра. Оставив княжескую власть, он вместе с женой уплывает вниз по Оке. На корабле Феврония творит чудеса — по ее благословению палки, воткнутые в землю, вырастают в деревья и т.д. Отчаявшись в борьбе за власть, муромские бояре возвращают изгнанников. Князь Петр и мудрая княгиня правят до старости в Муроме, как «чадолюбивые отец и мать». Почувствовав приближение смерти, просят Бога дать им умереть в один и тот же час, принимают постриг в разных монастырях. Монахиня Феврония вышивает «воз-
дух» (покров в церковь), когда ей сообщают о последних минутах Петра. Она просит умирающего подождать и дать ей завершить работу. Второй раз посылает к ней Петр, велев сказать: «уже мало пожду тебя». Наконец, в третий раз Петр просит: «уже хощу преставиться (умереть) и не жду тя». Тогда Феврония идет на этот зов, воткнув палку в «воздух», посылает сказать Петру, что готова. Так два любящих сердца не смогли разлучить ни смерть, ни злые люди.
Рядом с официальной регламентированной культурой в конце XV — XVI веке существовала мощная струя народной самостоятельной культуры. Празднично-игровой, карнавально-театральный характер этой культуры предполагал проявление ее в формах устной импровизации, передачи «из уст в уста», из поколения в поколение. Но в XVI веке в народных традиционных «играх» и обрядах увидели «языческое бесовство». Были предприняты значительные усилия по искоренению «поганьских обычаев» — русалий на Иванов день, скоморошьих игрищ на «жальниках» (кладбищах) и пр. Подробный перечень традиционных народных обычаев дает «Стоглав» и рекомендует священству решительно противостоять им. Данный документ, несмотря на утрирование некоторых деталей, сообщает уникальные сведения «из первых уст» о культуре XVI века. «Русалии на Ивановы дни (Купалье) и в навечерни Рождества Христова и в навечерни Богоявления Господня сходятся народи мужи и жены и девицы на нощное плещевание и безчисленный говор, на бесовские песни и плясание, и егда нощь мимо идет, к реке тогда отходят… и с великим кричанием, оки беснии омываются водою… ». «А в Великий Четверг порану солому палят и кличут мертвых… попы в Великий четверг соль под престол кладут и до седмаго четвертка во велице дни тако держат, и ту соль дают на врачевание людям и скотам». «В троицкую субботу по селам и по погостам сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом умерших с великим воплем, и егда скоморохи учнуть играти во всякие бесовские игры и они от плача преставшие, начнут скакати и плясати, и в долони бита, и песни сотонинские пети».
Рис 6. В.Н. Казарин. Праздничное гулянье в Малороссии.
В конце XV — XVI веке делались попытки унифицировать нормы культуры, санкционировать многие формы ее проявления. От многообразия Русской смеховой карнавальной культуры остался только культ юродивых «Христа ради». Привычки скоморохов сопровождать представления острыми шутками и замечаниями о «власть предержащих» сохранились в праве юродивых высказываться, «не в зирая на лица». Предание приписывает псковскому юродивому Николе заслугу спасения Пскова. Он послал царю кусок сырого мяса, на что Грозный ответил: «Я христианин и мясо в пост не ем». Никола заметил: «Неужели съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людского мяса?» Юродивый остановил казни словами: «Ивашка, Ивашка, до каких пор будешь ты без вины проливать христианскую кровь? Подумай об этом и уйди в ту же минуту, или тебя постигнет большое несчастье». Испуганный словами Николы, Грозный быстро покинул Псков.
XVI век канонизирует великого правдолюбца Василия Блаженного. Житие этого юродивого обрастало легендами, в которых народ делал его обличителем неправедных дел царя. По преданию, во время новгородского похода Иван Грозный посетил пещеру святого где-то над Волховом. Юродивый угощает царя сырой кровью и мясом. В ответ на возражения Грозного он показывает ему души невинных мучеников, возносящиеся на небо. Царь в ужасе приказывает остановить казни.
Очень распространенными в Древней Руси были исторические предания, былины, песни. Отголоски этого слышатся в летописных повествованиях XV — XVI веков и собраниях исторических песен, записанных этнографами XIX-XX веков. Никоновская летопись представляет интересные сведения «О Алешке Поповиче», встречается его имя и в других летописях. Изложение былинных сюжетов идет параллельно развитию и росту народного самосознания. Русский эпос собирается вокруг Киева и Владимира, богатыри крушат врагов киевского и владимирского князей. За каждым былинным образом стоит реальное историческое лицо. Например, Тугарин Змеевич, с которым борется Алеша в известной былине, — историческая фигура времени Владимира Мономаха — половецкий князь Тугорхан.
Рис 7. Бой с медведем.
В отличие от эпоса, былин, главные герои которых изменяются в фантастическом идеализированном пересказе от источника к источнику, из уст в уста, в народных песнях действуют исторические ица. Устное народное творчество XVI века подняло этот жанр достаточно высоко. Песни посвящены конкретным историческим событиям. Поется в них Чаре Иване Грозном, о завоевании Сибири и Казани. В песнях о взятии Казани подчеркивается смелость, находчивость, мастерство русских пушкарей. В распевах о Ермаке рисуется образ отважного атамана, вольнолюбивого патриота, близкого к народу, не любившего заносчивых бояр. Песенный Ермак совершает великий подвиг — «берет» Сибирь, присоединяет этот далекий край к Русскому государству. Народный герой воспевается и в песне о Кастрюке. Простой русский человек «заселыцина-деревенщина» вступает в единоборство с хвастливым иноземным князем Кастрюком и побеждает его. Народная память благодарно сохранила представление о беспримерном подвиге освобождения пленных в Казани в песне «Молодец зовет девицу в Казань»:
Казань гордо на костях стоит, Казаночка-речка кровава течет, Мелкие ключики — горючи слезы, По лугам-лугам, все волосы, По крутым горам все головы, Молодецкие все, стрелецкие.
В песне о Вавиле-скоморохе изображен царь Собака, правивший в «инишыпем» (другом) царстве. Крестьянину Вавиле, присоединившемуся к скоморохам, удалось свергнуть жестокого тирана, окружившего свой двор тыном, колья которого украшены человеческими головами.
В песнях об Иване Грозном слагаются рассказы о действительно бывших и вымышленных событиях его жизни. Народное сознание выдвигает множество поэтических причин, объясняющих неудачи, жестокость царя. Сложены песни о неправом суде Грозного во «Взятии Казани», «Гневе Ивана Васильевича Грозного на сына», внезапном отъезде из «города из Вологды», в котором государь развернул большое каменное строительство. Виновниками бедствий, перемен в государстве песенный фольклор видит то «вора и душегуба», царского сатрапа Малюту Скуратова, то ненавистную Марию Темрюковну, жену Грозного. В песне об оставлении Вологды поэтическое творчество сосредоточивается на легенде о «плинфе красной», которая «упадала на мудру голова на царскую» во вновь отстроенном Софийском соборе. Убоявшись этого, увидев в падении осколка кирпича дурной знак, царь будто бы срочно оставил город.
Рис. 8. Одежда боярышни. XVII в.
Устное народное творчество — глубочайший исторический источник сведений о культуре конца XV — XVI века. Богатейшим кладезем народных традиций остаются предметы быта: «красою изукрашенные» резные детали деревянных домов, лавки, посуда, коробьи (короба), сундуки, прялки, вышитые полотенца, тканые узоры и т.д. Из-за ветхости материала сохранились они в незначительном количестве. По причинам традиционности их изготовления близкие по формам и орнаменту изделия могли повторять мастерицы и деревянных, глиняных дел мастера без особых изменений на протяжении последующих столетий.
Очень долго культуру Древней Руси называли «культурой глубокого молчания». Постепенно стали известны многочисленные памятники литературы, иконописи, декоративно-прикладного искусства, а в последнюю очередь — записи русской культовой (церковной) музыки. Безусловно, в конце XV — XVI веке музыкальная практика знала народную песню, истоки которой уходят в глубины столетий. Но в силу того, что это наследие было зафиксировано в сравнительно недавнее время записями на слух или посредством фонографа, о том, какой могла быть песня четыреста лет назад, сказать с полной уверенностью невозможно, можно делать лишь более или менее правильные предположения на основе дошедшего до нас материала. Поэтому памятники культовой музыки, как единственный вид записанной древнерусской музыки, так ценны для нас. В древнерусских певческих рукописях напев выражается посредством различного вида нотных записей (нотаций). Среди безлинейных нотаций главенствующим видом является знаменная (от древнерусского «знамена» — знак). В XVI веке получили распространение и другие нотации — демественная и путевая — они также представлены некоторым числом самостоятельных рукописей и отдельными песнопениями в знаменных рукописях.
Знаменная нотация требовала своеобразных теоретических руководств по чтению крюковых (нотных) записей. Такие пособия носили названия «азбук». Первые азбуки датируются XV-XVI веками.
Знаменные богослужебные напевы исключительно разнообразны в мелодическом отношении. Они строятся из отдельных более или менее продолжительных самостоятельных оборотов напевпопевок. Попевки имеют свои названия. В этих названиях нашло отражение тонкое понимание русскими распевщиками знаменного пения и поэтическое умение дать составляющим его мелодическим оборотам образную и красочную характеристику.
Особенно сложными обозначениями были «фиты» — условные сочетания нотных знаков, среди которых находилась буква «фита». Присутствие в записи этой буквы указывало на особое музыкальное значение или распев данного сочетания. Это была «тайнозамкненность» музыкальной записи — необходимо было знать сущность фитного распева, так как он сводился к последовательному прочтению отдельных знамен — значков, составляющих фитное сочетание. Поэтому внутреннее строение фитников требовало особых ключей для их прочтения, так как держать эти напевы в памяти было нелегко, несмотря на опытность церковных певцов. Ключи распевов находились в особых книгах-фитниках. «Тайнозамкненность» также свойственна «лицам» и «кокизникам» — другого рода сочетаниям знамен, не содержащим знака фиты, и многим начертаниям попевок. Этим записям соответствовали свои «дешифровальные» ключи.
К XVI веку относится появление путевого знамени и демества. Эти обе нотации могут показаться близкими знаменной записи: между ними есть много общего, потому что как «путь», так и «демество» подчинены ей — их нотные знаки состоят из отдельных графических элементов знаменной нотации. Памятников «путевого и демественного знамени» сохранилось довольно много.
Интересен очень редкий вид нотации XVI века «казанское знамя», созданный в ознаменование покорения Казани Иваном Грозным. В церковном культовом пении традиция не допускала многоголосия. В русских народных песнях самых разнообразных форм — плясовых, свадебных и т.д. — оно встречается с незапамятных времен. Но в XVI веке многоголосие проникает и в церковное пение. Имеется ряд певческих рукописей, которые представлены безлинейной нотацией с многоголосием. Это образцы «строчного» пения знаменных и демественных партитур.
Певческие крюковые рукописи свидетельствуют о высоком художественном и техническом уровне древнерусской музыки конца XV — XVI века.
Среди древнерусских певцов и распевщиков в XVI веке очень известным было имя московского священника Федора по прозвищу Крестьянин (Христианин). Он «славен и пети горазд» и «мнози от него научатся» — говорят о композиторе и исполнителе древние документы. Его имя было своеобразной легендой музыкального мира Руси: «знамя его (сочинения) и доднесь славно». В рукописях XVII века найдены «Стихиры евангельские» Федора Крестьянина. Евангельские стихиры имеют высокохудожественные тексты и напевы, поражающие развитостью и красотой, они — вершина знаменного распева.
Древнерусские крюковые записи соперничали с европейской музыкальной нотацией до тех пор, пока окончательно не были заменены и забыты в XVIII веке.
Основным строительным материалом для зодчих конца XV — XVI века являлись дерево и камень. Формы и конструкции зданий были многообразны, так же как и их функции, предназначение.
Менее всего памятников конца XV — XVI века сохранила деревянная архитектура. Большинство из них находится в отдаленных от центра районах России, например, на побережье Белого моря, берегах Онежского озера и Северной Двины. Ряд памятников восстанавливается историками по описаниям современников и путешественников, картинам и гравюрам с их изображением. Большой известностью пользовались храмы Строгановых в Сольвычегодске. Построены они были в 1565 году и просуществовали до 1798 года. Это был трехэтажный дворец, величественный вид и размеры которого поражали тех, кто видел его. Хоромы состояли из ряда срубов с двумя четырехугольными башнями. Самая большая из башен — шестиэтажная, венчалась бочкообразной крышей, меньшая — с открытым верхом, имела шатровое покрытие. В сени (на второй этаж) вела двухмаршевая лестница, верхняя площадка которой была покрыта бочкой, а нижняя — невысокой четырехскатной крышей. Высота здания — 14 сажен. Эта вертикаль дополнялась огромными башнями с бочечными и шатровыми верхами. Живописное асимметричное крыльцо завершало ансамбль хоромного великолепия.
Но наиболее ясное представление о деревянном зодчестве дают сохранившиеся храмы. Две постройки — храмы Ризоположения в селе Бородавы (Вологодская область) 1486 года и Георгиевский в селе Юксовичи (Ленинградская область) 1493 года — характеризуют основную тенденцию этого вида архитектуры: превращение первоначальной церкви-избы в более сложное церковное здание. Монументальность постройки достигается за счет увеличения высоты крыши, изменения ее силуэта и пропорций, включением сомасштабных основному объему прирубов: западного и алтарного (восточного).
Обе церкви пропорционально гармоничны и рублены «как мера и красота скажут». Они относятся к типу клецких построек.
Другой тип — шатровые храмы. Они завершаются пирамидальными шатрами. В конце XV — XVI веке были построены Никольская церковь в селе Лявле (1589 г) и Ильинская церковь в Выйском погосте (освященная в 1600 г). Оба храма отличались совершенством своих пропорций и силуэта, выразительностью уходящего ввысь шатра.
Третий тип деревянных храмов — «крещатые», т.е. выстраивающие в своем плане и объемах крест. Примером постройки этого типа является Богородицкая церковь в селе Верховье (Вологодская область). Крестообразный в плане сруб церкви стоит на подклете. Завершается она открытым до самого верха восьмериком с шатром. Невысокие трехскатные крыши по сторонам креста имеют маленькие четырехгранные шатры. С запада к основному объему примыкала паперть, на второй этаж вело симметричное, с двумя выходами, крыльцо.
Более сложными пространственными решениями отмечены крещатые шатровые храмы середины XVI века, например, Успенская церковь Куштского монастыря (Вологодская область). Боковые ветви креста покрыты бочкообразными кровлями.
Шатровые покрытия деревянных храмов оказали большое влияние на каменную архитектуру, определив появление каменных шатровых церквей, колоколен, крепостных башен. Косвенным подтверждением этому служит текст «Летописца...» XVI века о том, что каменная шатровая церковь Вознесения в селе Коломенском была построена «вверх шатром на деревянное дело».
Кроме высоких шатровых храмов, известен и другой тип церквей-башен, где постепенно уменьшавшиеся в своих размерах срубы ставились один на другой в несколько ярусов. В конце XVI века была построена подобная церковь в Ниловой Столбенской пустыни (остров озера Селигер Тверской области).
Блестящие умения древоделов XVI века были использованы для решения одной сложной инженерной задачи. В короткий срок необходимо было построить Свияжскую деревянную крепость, которая создавала важнейший плацдарм для разгрома
Казанского ханства. Стратегический замысел царя Ивана Грозного предполагал неожиданность ее появления перед противником. Поэтому за одну зиму 1550-1551 годов вдалеке от Казани в вотчине Ушатых в Угличском уезде был выстроен город с восемнадцатью башнями, с двойными «тарасами» и всеми необходимыми зданиями. По размерам он был больше новгородского и московского кремлей. Отдельные элементы построек были собраны и пронумерованы, а затем в разобранном виде сплавлены на барках к устью реки Свияги.24 мая 1551 года закончилась доставка материала, а в конце июня того же года крепость была готова. Высокий холм над рекой Свиягой был очищен от леса, и крепость Свияжск охватила его своими могучими стенами. Она объединяла находившиеся внутри правительственные и военные постройки. Задуманная как военно-стратегический пункт на пути к Казани, крепость оказалась примечательным произведением архитектурного искусства.
Каменное зодчество к XV-XVI векам вступает в новый период своего развития. К концу XV века тенденция технического и технологического усложнения строительства подкрепляется новыми кадрами зодчих и образцами храмов, светских зданий, которые соответствуют новым нормам и задачам. Поворотным пунктом в истории архитектуры того времени становится перестройка Московского Кремля. Сложности, возникшие при возведении главного храма Кремля — Успенского собора, — показывают, какими путями новая московская архитектурная школа набирает опыт. Храм был задуман как торжественная, большого размера постройка, которая демонстрирует преемственность престола московских великих князей от власти владимирских князей. Зодчие должны были опираться на традиции белокаменного, нарядного Успенского собора во Владимире. Два года длилось строительство, но весной 1474 года близкий к завершению храм рухнул. Псковские мастера, приглашенные в качестве экспертов, указали на низкое техническое качество постройки: слабость конструкции и жидкий раствор. Сами они отказались продолжить строительство. Царь Иван III, видимо, по предложению своей жены Софьи Палеолог, пригласил для работы опытного зодчего-иностранца А. Фиораванти. Это положило начало традиции приглашения иностранцев-архитекторов в Москву. За 1475 — 1479 годы Успенский храм был заново отстроен. А. Фиораванти «нача делати по своей хитрости», т.е. так, как на Руси до этого не делали, выполнил работу блестяще. Была соблюдена мера в использовании русской архитектурной традиции (он также знакомился с Успенским собором Владимира) и сложных инженерно-технических задач европейского уровня. Секрета из своей работы он не делал. Строительство стало своеобразной школой архитектурно-технического мастерства.
Успенский собор Кремля сложен из белого камня. Это больших размеров шестистолпное прямоугольное строение с пятью мощными куполами наверху. Зодчему необходимо было выявить традиционную закругленность русской архитектуры в форме позакомарного завершения крыши и полукруга апсид с востока здания. Для облегчения кладки стен и сводов, куполов А. Фиораванти использует новый для того времени материал — кирпич. Мотив полукружия последовательно проведен во всем храме — в порталах, настенном фризе, закомарах, главах, окнах. Точно рассчитанный радиус закомар и «шага» (размера промежутка) между пилонами позволяет перекрытиям вынести упор пяти близко стоящих барабанов и глав храма. Пятиглавие с этого времени станет отличительной чертой московского зодчества.
Рис. 9. Фрагмент плана «Кремлена-града»: 14 — казна; 16 — царский двор; 19 — патриарший двор. Конец XVI — начало XVII в.
Полукружия апсид А. Фиораванти показывает только с одной фронтальной точки зрения, их профильный силуэт архитектор скрывает выступами угловых пилястр-контрфорсов. Благодаря этому своеобразному решению увеличивается компактность объема собора. Весьма удачно зодчий находит соотношение ширины каждого деления стен с их высотой, соотношение высоты храма и венчающего пятиглавия. Собор производит впечатление спокойного величия и монументальности. Современники назвали создание «мастера Аристотеля» «земным небом, сияющим, как великое солнце, посреди Русской земли».
Вслед за Фиораванти приехала в Москву целая группа итальянских мастеров. Это были даровитые специалисты по оборонительно-фортификационным сооружениям: Пьетро Антонио Солари, Марко Руффо, двое зодчих, известных под именем Алевиза и др. В основном известны их работы в Кремле: крепостные башни и стены, Грановитая палата. Архангельский собор.
Московский Кремль к концу XV — XVI века приобрел характер не только военной крепости, но и символа «царствующего города», центра столицы и русских земель. Зодчими решались не только сложные инженерные, но и художественно-образные задачи.
Прямые четкие линии крепостных стен, количество и высота башен, красный кирпич, из которого они были сложены, — все это усилиями архитекторов создавало образ неприступной твердыни и «небесного, святого града».
Марко Руффо построил юго-восточную круглую Беклемишевскую башню, Фрязин — Тайнинскую и Свиблову, Пьетро Солари — Боровицкую и Кон-стантино-Еленинскую. Солари и Руффо возвели в 1491 году Спасскую (Фроловскую) башню, Никольскую и угловую Арсенальную (Собакину). Благодаря башням возникали необходимые высотные «акценты» застройки, кроме того, шаг их расположения отвечал требованиям обороны Кремля.
При строительстве крепости окончательно сложилась и была разработана в деталях композиция городского центра. Центральную, Соборную площадь Кремля окружали соборы и палаты царя и бояр: Благовещенский (1484 — 1489), Архангельский (1505-1508) храмы, Грановитая палата (1487 — 1491). Вертикальной доминантой вырос столп (колокольня) Ивана Великого.
Планировка, объемная и силуэтная композиция Московского Кремля соединила все наиболее ценное, что было создано трудами многих поколений русских зодчих, архитектурным талантом иностранных мастеров. Новые архитектурные формы и материалы говорят о складывании к началу XVI века особой московской традиции зодчества. В это время были созданы совершенно новые по своему архитектурному облику здания. Зодчие получили громкое имя «государевых мастеров», о них теперь упоминают не только летописи, но и вкладные доски на стенах построенных ими зданий. Творчество архитекторов приобрело значительную самостоятельность. В строительной практике появился чертеж. Величие форм, грандиозность масштабов, декоративный размах — вот что определило характер памятников XVI века.
Рис. 10. А.М. Васнецов. Красная площадь при Иване N.
Интенсивность строительных работ позволила на протяжении века обзавестись каменными центрами и посадами как самой столице, так и другим Русским городам: Коломне, Переяславлю-Залесскому, Вологде и т.д., многочисленным монастырям: Владимира, Суздаля, Вологды, Кириллова, Ферапонтова и пр. Все они интерпретировали в формах храмов систему пятиглавия, трехглавия, одноглавия, опоры на один, четыре, шесть столбов. Развивается особый тип посадского храма. Роль посада увеличивалась в архитектурном облике городов, они также стали окружаться крепостной стеной.
В 1534-1538 годах зодчим Петроком Малым был обнесен каменными стенами и башнями Китай-город, посад, примыкавший непосредственно к Кремлю. Кремль получил значение своего рода акрополя, а центр общественной жизни переместился на Красную площадь. Там в 1555 — 1560 годах был возведен собор Василия Блаженного зодчими Бармой и Постником. Храм сложного девятичастного построения был сделан строителями «как разум даровался им в размерении основания» со значительными отступлениями от обычного восьмипрестольного плана. По местоположению, по оригинальности архитектуры, по живописному силуэту, так напоминающему клети и крыши хором, этот собор не имеет себе равных и в полной мере представляет достижения архитектуры XVIвека.
В 1586-1593 годах была завершена работа по постройке Белого города, еще одной системы оборонительных укреплений Москвы, включающей Кремль и Китай-город. В 1591 году «повеле царь Федор кругом Москвы около всех посадов поставить град деревянной». Так возник новый оборонительный ряд — «Скородом».
Расположенные кольцом вокруг Москвы монастыри: Симонов, Новодевичий, как наиболее важные в системе обороны Москвы, получили в XVIвеке каменные стены и башни.
Градостроительные планы XVI века завершились в 1596 — 1600 годах возведением стен вокруг города Смоленска. «Смоленское дело» было для страны событием огромной важности: пока оно велось, все каменные постройки в стране были запрещены.
Рис. 11. Арм суздальского епископа в Китай-городе. Гравюра из книги А. Олеария «Описание путешествия в Московию». 30-е гг. XVII в.
Царь Борис Годунов назвал этот город «ожерельем Московской Руси». Техническое и архитектурное совершенство смоленских стен и башен, украшенных наличниками, декоративными поясками, говорили не только о мастерстве их зодчего, — Федора Коня, но и высоком уровне каменного строительства XVIвека.
В планировочном решении русских городов и монастырей преобладала живописная асимметричность. С разных точек зрения постройки представляли взору всегда новый аспект, поражавший неожиданными сочетаниями, динамичностью архитектурных линий, внезапным появлением незаметных до того зданий и деталей. К асимметричности градостроительных планов следует добавить впечатление от полихромии зданий XVI века. Один из современников так описывал многоцветие собора Александровской слободы: "… камни (церкви) расписаны разными красками, так что один черный, другой белый, третий желтый и позолоченный; на каждом нарисован крест; все это представляет красивый вид для проезжающих мимо дорожных людей".
Одну из высочайших точек развития древнерусского зодчества знаменуют шатровые храмы XVI столетия. Это уникальное явление не только русской, но и мировой архитектуры. Происхождение форм самого шатра имеет много объяснений, иногда предположительного (гипотетического) свойства. Шатер — повторение аналогичной формы деревянного храма. Шатер — черта западноевропейской романской или готической архитектуры, видоизмененная на русской почве. Шатровое сооружение — своеобразный символ военного могущества Руси, результат широкого развития градостроительства конца XV — XVI века, тесно связанного с возведением многочисленных крепостных башен. Шатровая конструкция применялась в важнейших архитектурных сооружениях, большинство которых было воздвигнуто в связи с военными победами.
Первым наиболее известным шатровым, столпообразным памятником является храм Вознесения в Коломенском (1530-1532). Летописец сопроводил известие о его постройке вдохновенными словами: "… бе же церковь та велми чюдна высотою и красотою и светлостию, такова не бывала преже того в Руси". Сооружение храма было отпраздновано как великое событие московским великим князем Василием III и митрополитом Даниилом трехдневными торжествами и пирами. Храм Вознесения подобен обелиску, построенному над крутым берегом Москвы-реки. Несмотря на необычайную монументальность, он легко и стремительно устремляется своим исполинским шатром вверх.
Храм опоясывают галереи с изогнутыми в различных направлениях лестницами-входами. Над террасой галереи вырастает четкая, кристаллическая масса здания, богатая разнообразием форм, в то же время удивительно простая по своему общему построению и по скупым деталям. Единство целого и взаимная подчиненность всех частей (вытянутые пилястры, форма окон, обработка шатра) достигли в этой постройке редкой гармонии. Велика живописная пластичность коломенского храма. Все возможное богатство впечатлений открывается зрителю в разных ракурсах рассмотрения белокаменного шедевра.
Здание полностью центрично: на четверике основания стоит восьмерик, как бы представляя собой гигантский барабан главы храма. Фасады построены одинаково, алтарная апсида отсутствует. Ярус «кокошников» (декоративных украшений), служащий переходом одной формы в другую, повторен и вверху, при переходе восьмерика в шатер и последовательно в главу.
Торжественное признание освящения храма Вознесения в Коломенском узаконило новую архитектурную форму здания. Русские зодчие в дальнейшем широко пользовались ею, до запрещения патриархом Никоном во второй половине XVII века.
Выдающимся столпообразным сооружением является храм Иоанна Предтечи в селе Дьякове (1553-1554). Он стал образцом новых оригинальных композиционных и декоративных приемов русской архитектуры XVIвека.
Храм состоит из пяти тесно поставленных ярусных восьмигранников. Выделяется своей монолитностью центральный столп, к которому примыкают ярусные приделы. Тяжелые, низкие главы придают дьяковскому храму статичность, производящую впечатление торжественной горделивой величавости.
Оба храма — Вознесения в Коломенском и Иоанна Предтечи в Дьякове — подготовили почву для появления удивительного сооружения XVI века — собора Покрова «что на рву», известного под именем Василия Блаженного (1554 — 1560). Его возведением была установлена победа над Казанским ханством. Одновременно с храмом-памятником на Красной площади возводились на Руси другие шатровые храмы. Церковь Петра Митрополита в Переяславле-Залесском 1584 года, храмы в Лютиковом монастыре (1559), в селе Городне под Коломной (1578 — 1579), селе Елизарьево близ Переславля, церковь Козьмы и Доминиана в Муроме (1565) и т.д.
Рис. 12. План Новодевичьего монастыря.
Шатровые каменные храмы оказали значительное воздействие на зодчество XVII столетия. Они знаменовали величайший подъем древнерусской архитектуры.
Архитектура конца XVI века ориентируется на образцы столичных пятиглавых храмов, но усиливает их монументальность до суровой массивной лаконичности. Примером могут служить Софийский собор в Вологде (1568 — 1570) и Успенский собор Троице-Сергиева монастыря (1554-1585).
В то же время создается новый тип храма — двустоянного в плане. Таковы Благовещенский собор в Сольвычегодске, выстроенный Строгановыми в 1560-1579 годах, надвратный храм Прилуцкого монастыря и др.
В центре живописной изобразительной культуры конца XV — XVI века стоит творчество величайшего иконописца того времени Дионисия. «Глубокая зрелость и художественное совершенство» этого мастера представляют многовековую традицию русского иконописания. Вместе с Андреем Рублевым Дионисий составляет легендарную славу культуры Древней Руси.
О Дионисии известно сравнительно много на фоне безымянности средневекового иконописания. Он родился, вероятно, в 1440-х годах и был светским человеком, мирянином, а не монахом, как Андрей Рублев. Апогея творчество Дионисия достигает к 60-м годам XV века, в то время он стал уже известным мастером. О его работе в 1467 — 1477 годах в церкви Рождества Богородицы Пафнутьево-Боровского монастыря, которую он выполнял вместе с учеником Митрофаном, говорится с великим уважением. Исполнителей росписи храма называют «пресловущими (знаменитейшими) паче всех».
В 1481 — 1482 годах Дионисий руководил работой по созданию иконостаса и росписи в Успенском соборе Московского Кремля. В середине 1480 года он возглавляет новую иконописную артель. По поручению Ростовского архиепископа Россиана работал в Иосифо-Волоколамском монастыре. Артель расписывала Успенский храм и выполнила множество икон для монастыря. Помощниками Дионисия были два сына — Феодосии и Владимир, старец Паисий. Сообщая об этой работе, автор жития Иосифа Волоцкого называет Дионисия и его сотоварищей «изящными и хитрыми в Русской земле иконописцами, поче же рещи живописцами». В описи монастырской церкви, ризницы и библиотеки, составленной в 1545 году старцем Зосимой и книго-хранителем Паисием, упоминаются 87 икон Дионисия,20 икон Паисия, 17 икон Владимира,20 икон Феодосия.
О деятельности Дионисия и его сыновей на протяжении 90-х годов XV века документальных сведений нет. Но, видимо, она была сосредоточена главным образом в Москве, где велось большое строительство церквей, которые необходимо было украшать стенописью и иконами.
Последняя известная по подписи Дионисия работа приходится на начало XVI века. Изограф с сыновьями Феодосией и Владимиром при участии художников его мастерской создал ансамбль росписей собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. В конце XV века северные монастыри Ферапонтов и Кириллов, расположенные на окраине государства, достигли своего наибольшего могущества. Не исключено участие мастеров артели Дионисия в создании иконостаса (1497) Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря. Умер Дионисий в начале XVI века, до 1508 года, так как известно, что ответственным за роспись Благовещенского собора Московского Кремля был поставлен сын художника Феодосии «с братиею».
Дионисий был одним из передовых людей своего времени, в круг его общения входили наиболее образованные люди Московской Руси. О Дионисии Иосиф Волоцкий пишет, что художник философствовал кистью. Глубоко философское мировосприятие позволило мастеру наиболее полно выразить национальные особенности русской художественной культуры того времени. Творчество Дионисия было ведущим в современных ему течениях московской живописи. Несмотря на ярко выраженное новаторство, Дионисий крепко связан с лучшими традициями своего гениального предшественника Андрея Рублева, но не является его последователем. Произведения Дионисия ценились так же высоко современниками и потомками, как и творения Андрея Рублева. Из огромного количества созданных мастером икон сохранились лишь отдельные памятники. Из 87 произведений, указанных в описях Иосифо-Волоколамского монастыря, не дошло до нас ни одной.
Список достоверных творений мастера таков: «Богоматерь Одигитрия» 1482 года из Воскресенского монастыря Московского Кремля; «Спас в силах» и «Распятие» из Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря, датируемые 1500 годом по надписи на обороте «Спаса». Стиль Дионисия обнаруживают иконы «Петр митрополит», «Алексей митрополит» из Успенского собора Московского Кремля и «Троица» из собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. С именем Дионисия связываются иконы «Дмитрий Прилуцкии в житии» из Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря, «Успение» из Успенского собора г. Дмитрова, «Иоанн Предтеча Ангел Пустыни» из церкви Иоанна Предтечи в селе Городня близ Коломны.
Самая ранняя икона — «Богоматерь Одигитрия». Иконографический тип Богоматери Одигитрии, т.е. путеводительницы, очень почитали на Руси. Когда во время пожара икона Богоматери греческого письма утратила изображение, Дионисию было поручено написать на той же доске икону «в тот же образ». Мастер был связан с образцом, который заказано было повторить. Но манера Дионисия видна и в этой работе. Дик Богоматери написан очень мягко, без резких переходов от света к тени. Рельеф в изображении отсутствует. В тонкой миниатюрной технике написаны полуфигуры ангелов в бирюзово-синих, зеленых и желтых одеждах.
Житийные иконы митрополитов Петра и Алексея были созданы в 80-е годы XV века, когда в московском обществе проявился интерес к личностям этих миротворцев. Житийные иконы, т.е. произведения, в клеймах которых рассказывается жизнь (житие) того или иного святого, приобрели распространение и окончательную художественную шлифовку только во времена Дионисия. В среднем поле иконы дается изображение святого, а по периметру клейма — его жития. Дионисий обладает безупречным мастерством в решении сложных композиционных задач: он чувствует архитектонику иконной доски — точные пропорциональные соотношения среднего поля и клейм, высота и ширина каждого прямоугольника, фигур, фона. Усложняются в клеймах архитектурные фоны, но изображение по-прежнему подчиняется плоскости. Митрополиты представлены на средниках в рост, фронтально, как идеальные первосвященники и государственные деятели, принимавшие участие в строительстве державы. В клеймах — основные события их жизни и чудеса.
Колорит обеих икон выдержан в одной цветовой гамме, светлой и праздничной по своему характеру. Преобладают белоснежные цвета, что является большим новшеством в русском иконописании. Белый цвет — светоносный цвет, он оказывает влияние на другие цвета, как бы перенося на них свой оттенок. Он высветляет колорит иконы, сообщает ему дополнительную прозрачность. Вот почему нет локального красного, зеленого, желтого, а есть их оттенки — розовый, бледно-малиновый, фисташковый, золотисто-коричневый, соломенно-желтый, бирюзовый. Светоносность дионисиевского колорита лишает форму веса и плотности.
В клеймах Дионисий предпочитает медленное развертывание событий, превращая их в бесконечно Длящееся действие. Распространен мотив спокойно сидящей фигуры, либо погруженной в раздумье, либо ведущей тихую беседу. Цвет, поза, жесты, детали убранства в иконном повествовании всегда символичны.
Дионисий и его артель много писали икон для иконостасов. С одним из таких иконостасов, стоявших в соборе Павло-Обнорского монастыря, связаны иконы «Спас в силах» и «Распятие». В композиции «Распятия» мастер сознательно опирается на каноны творчества рублевской поры. Но он существенно меняет пропорции фигур, уменьшает размер голов, рук и ног. Стилистически измененная традиция предыдущей эпохи отмечена печатью особой изысканности. Вытянутые, хрупкие фигуры, высветленный колорит — вот наиболее характерные черты художественного языка Дионисия.
Иконостасные произведения из собора Рождества Богородицы Ферапонтового монастыря также свидетельствуют о богатейшей палитре дионисиевых изобразительных средств. Подвижный, легкий рисунок, сдержанно-плавные линии силуэтов, светоносный колорит золотистых, бирюзовых, синих, фиолетовых, розовых тонов.
Главное и бесспорное творение Дионисия — роспись храма Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Древняя надпись над северной дверью храма сообщает о том, что «писцы Дионисий иконник со своими чады» выполнили работу за «2 лета» с 6 августа 1502 года по 8 сентября 1503 года. Убранство ферапонтовского храма поражает светлостью, радостью цветового строя. Художники использовали при изготовлении красок меловые камни разных оттенков, которые они находили рядом, на берегах местного озера. Нежные голубые тона сочетаются с бледно-зелеными, золотисто-желтые — с розовыми, светло-фиолетовые — с бирюзовыми, белые — с вишневыми, серебристо-серые — с сиреневыми.
Основная тема росписей — прославление Божьей Матери, которой посвящен храм. Иллюстрируются основные богородичные тексты: «Акафист Божьей Матери», «Похвала Богородицы», «О тебе радуется», «Покров Богородицы», многократные «Благовещения».
Пропорции фигур ферапонтовских фресок изящны и стройны, движения сдержанны и замедленны, преобладает, как в житийных иконах, мотив предстояния. Авторы храмовой росписи активно используют архитектурные и пейзажные фоны, но не подчеркивают их перспективной протяженности. Плоскостность по-прежнему остается основой их художественного мышления. Здания и фигуры в дионисиевских композициях кажутся как бы парящими в воздухе, лишенными объема и тяжести.
Исследователи выделяют несколько стилистических групп, почерков мастеров, которые выполняли стенопись храма.
Самым тонким и сильным автором был создатель фресок западного портала. Его композиции наиболее ритмичны, стройные фигуры отличаются изяществом, палитра мягкостью и гармоничностью. Сам руководитель ферапонтовской артели трудился над росписью портала. Иконография главного входа в храм определяет систему росписей самого храма. Это ковровое, ярусное расположение сюжетов по заданной программе богородничного цикла, тема акафиста — прославление Богоматери, культа мучеников, святых, Христа. Сам западный портал включает изображение «Деисуса», в сцене которого Богоматерь выступает молящейся за весь мир перед престолом своего сына. Ниже представлены «Рождество Богородицы», «Сцены из детства Марии», по сторонам портала помещены фигуры архангелов: Михаила слева и Гавриила справа. В росписи портала учитывается дистанция ее ракурсного рассмотрения, поскольку храм открывается путникам еще с дороги.
Дионисий — виртуозный мастер фресковой стенописи. Его творчество — целая эпоха в русской художественной культуре. Искусство Дионисия оказало сильное воздействие на живопись, шитье и даже скульптуру Москвы и других центров Древней Руси.
В XVI веке в иконописи начинают проявляться два новых стремления: с одной стороны, усиливается реалистическое направление, с другой — сильно усложняется богословская проблематика, которая позволяет ввести в живопись совершенно новые темы.
Художники с радостью останавливаются на многочисленных бытовых подробностях, жанровых сценах, но одновременно насыщают свои композиции дидактической назидательностью, символами и аллегориями.
Наиболее значительный памятник монументальной живописи первой половины XVI века — росписи Благовещенского собора Московского Кремля. В 1508 году его украсил стенописью сын Дионисия — Феодосии «с братию». В содержании благовещенских росписей отражается тема преемственности власти московских князей от князей киевских, а через них от Византии.
Стенопись собора, композиционно близкая фрескам Ферапонтового монастыря, носит более декоративный характер. В ней отмечаются особенности феодосиевского орнамента трав, веток, завитков, известного по рукописной книге первой половины XVI века. Сам автор стенописей, сын Дионисия Феодосии, выполнил оформление «Евангелия» (1507 г) для казначея Московского Кремля Ивана Ивановича Третьякова.
Наиболее интересными по содержанию были росписи Золотой палаты кремлевского дворца (1547 — 1552), утраченные в XVIII веке. К составлению идейной проблемы украшения палаты были привлечены все «энциклопедические» компедиумы руси того времени. Основная мысль о Руси — «Третьем Риме» определила обращение к «Сказанию о князьях Владимирских», к «Христианской топографии» Кузьмы Индикоплова, «Толковой псалтыри». Опись фресок Золотой палаты была составлена выдающимся художником XVII века Симоном Ушаковым.
Монументальное искусство XVI века, перешагнувшее пороги храма для украшения светских зданий, решительно приобретало повествовательно-бытовой, нерелигиозный характер. Любовь к рассказу, к нравоучительным сюжетам, к иносказанию обусловила новации иконописания.
В середине XVI века в Кремле создается знаменитое произведение — икона-картина «Церковь воинствующая». По своему назначению она является украшением дворца, а не храма. В ней публицистически утверждается государственная идея, мысль о его единстве и военной мощи. Икона была написана после 1552 года, т.е. после завоевания Казани. Сюжет иконы аллегорически представляет апофеоз Ивана Грозного и торжество церкви, сумевшей пренебречь славой земной и вознагражденной славой небесною. Композиция огромной по размеру иконы разделена на три части. В каждой трети изображено движение воинства, возглавляемого тем или иным святым. Цветовая гамма иконы — светлая, праздничная, нарядная, в ней ритмично чередуются палевые, голубые, розовые, перламутрово-серые и светло-зеленые тона.
Другая знаменитая икона XVI века, так называемая «Четырехчастница» московского Благовещенского собора, отличается сюжетными богословско-догматическими аллегориями. «Четырехчастная» икона вместе с тремя другими иконами («Страшный суд», «Основание храма Воскресения», «Страсти господни в евангельских притчах») была написана псковскими художниками: Останей, Яковом, Михаилом, Якушкой и Семеном Высокий Глаголь. Эти мастера вместе с другими умельцами разных городов были вызваны в Москву «к государевым делам» после пожара 1547 года. Образцы для подготовки икон были указаны в Троице-Сергиевой лавре и московском Симоновом монастыре. Наблюдал за созданием икон священник Благовещенского собора Кремля Сильвестр, близкий в то время к царю Ивану Грозному. Эти иконы и росписи породили своеобразный эстетический диспут-конфликт XVI века. Противником выступил дьяк Висковатый, который высказывал сомнение в правомочности писания «по человеческому усмотрению образа Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», а рядом со Спасом образа женки, которая «спустя рукавы кабы пляшет» и т.д.
На соборе, собранном по этому поводу, восторжествовали богословно-эстетические взгляды митрополита Макария. Висковатый был осужден как еретик, которому «о божестве и Божьих делах» спрашивать «не пристало». Тогда же, на соборе 1554 года, было признано разделение живописи на бытийное (историческое) письмо и притчи.
К XVI веку московское искусство приобретает характер общегосударственного дела. По мере необходимости в столицу вызываются провинциальные мастера. Но и в этих отдаленных центрах иконописные мастерские претерпевают значительные стилистические изменения. Исследователи говорят о появлении новых школ в Вологде, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде и т.д. К концу XVI века складываются самобытные «годуновская» и «строгановская» школы живописи.
Для скульптуры конца XV — XVI века характерны два направления: одно традиционное, связанное с искусством XV века; другое новаторское — реалистическое. Первое представлено памятником с большим количеством костяных иконок — Киликиевским крестом Вологды. Это плоский рельеф изысканной тонкой работы. Второе направление составляют рельефы, вышедшие из мастерской Василия Васильевича Ермолина: Богоматери Одигитрии из Троице-Сергиевой лавры (1462) и фрагмента рельефа Георгия Победоносца со Спасских ворот Кремля (1464). Это пластичная резьба, в которой автор обнаруживает стремление к трехмерному объему и смелым ракурсам фигур. Высокий рельеф скульптуры Богоматери и Георгия полихромирован. Техника полихромии связывает мастера с традициями иконописания.
«Ермолинский» стиль нашел отражение только в отдельных памятниках, официально признанным оказалось первое, традиционное направление. «Царское место», или «Мономахов трон» 1551 года из Успенского собора Кремля стилистически отвечает давней традиции невысокого рельефа. Архитектурная форма трона представляет собой крытый шатром куб. Ножками царского места служат фигуры четырех лежащих зверей. Шатровый верх украшен прорезными кокошниками. По подзору карниза шатра и на дверцах вырезан текст, иллюстрированный в клеймах. Боковые стенки трона покрыты рельефами" содержание которых связано со «Сказанием 0князьях владимирских». Царское место — наиболее яркий пример древнерусской рельефной резьбы. Скульптурное дарование русских мастеров более сказывалось в мелкой пластике: образках, кладнях, креестах-панагиях. При их выполнении использовались дерево, камень, кость. По характеру трактовки формы их можно сблизить со скульптурным рельефом, по тщательности работы, миниатюрности деталей — с ювелирным искусством, тем более, что они все имели оправы из драгоценных материалов.
Художественные ремесла самого разного профиля: изразцовое, ювелирное, шитья и т.д. достигают высокого уровня мастерства. В Оружейной палате Московского Кремля работают специалисты ювелиры, эмальеры, чеканщики, которые виртуозно владеют сложнейшими техниками скани (филиграни), перегородчатой эмали, зерни, чеканки и т.п.
Драгоценными образцами декоративно-прикладного искусства являются ткани, терпеливо расшитые художницами-вышивальщицами. Этим умением владели как монахини, так и светские мастерицы. Сохранившиеся до наших дней памятники древнерусского шитья представляют в основном ценные памятные вклады именитых людей в приходские и монастырские храмы. Функционально шитье связано с местом вложения, это предметы церковного обихода: пелены, плащаницы, покровцы, воздуха, знамена и даже вышитые иконостасы. Графический контур на вышиваемое полотно могли наносить специальные художники-знаменщики, а мастерица-вышивальщица лишь «живописала иглой». В шитье применялись золотые нити, жемчуг, различные драгоценные камни. Шелковой цветной нитью прокладывалось изображение и узоры на шитье, но ткань не прошивалась насквозь, а верхняя нить прикреплялась другой шелковой нитью. Техника исполнения получила наименование шитье «в прикреп».
В середине XVI века наиболее знаменитыми были столичные мастерские царицы Анастасии Романовны и Евфросинии Старицкой, жены Андрея Старицкого, претендента на царский престол.
Сохранились вклады Анастасии Романовны в Суздале, Переяславле-Залесском, Троице-Сергиевом и Псково-Печерском монастырях. На покрове раки Сергия Троице-Сергиева монастыря есть надпись о вкладе 1557года. Композиция с изображением голгофского креста и двух плачущих ангелов предельно простая. Цветные шелковые нити соединяются в приглушенную мягкую колоритную гамму. Пелену Псково-Печерского монастыря, по преданию, выполняла сама царица. Допущено небольшое отступление от традиционного сюжета: на плащанице изображен не надгробный плач, а несение Христа в погребальных пеленах. Покров расшит шелком, серебро и драгоценные камни в работе не использовались. В графике линий и ритмов художественных произведений мастерской Анастасии Романовны заметно влияние искусства Дионисия.
Работа вышивальщиц мастерской Старицких иная по своему характеру. В Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозерском, Волоколамском монастырях имеются образцы шитья с надписями о вкладе Старицких. Плащаницы Троице-Сергиевой лавры 1561 года — яркий памятник этой мастерской. Крупные фигуры композиции надгробного плача, широкая кайма по периметру полотна, включающая надпись и круглые клейма, составляют особенности стиля этого произведения. Но техническое исполнение пелены виртуозно: шитье шелком, золотом и серебром «в прикреп», гладью в мягкой красочной гамме с переливами полутонов.
Так же, как и в иконописи, к концу XVI века в искусстве шитья соперничают «годуновская» и «строгановская» школы. Первая отличается роскошью фактуры шитого полотна, включающего жемчуг и драгоценные камни; вторая предпочитает менее изощренную технику и скромный тональный колорит, в котором золото звучит «под сурдинку».
Одновременно, так же, как и в живописи, продолжают свои традиции местные мастерские, рассыпанные по небольшим русским городам, митрополичьим дворам и монастырям.
www.ronl.ru
