tarefer.ru
works.tarefer.ru
Идеология
Либерализм
Консерватизм
Социализм
Заключение
Список литературы
Идеология – совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают сознательную действительность с точки зрения интересов определенных классов, разрабатываются, как правило, идейными представителями этих классов и направлены на утверждение либо изменение, преобразование существующих общественных отношений. В сфере идеологии формируются системы ценностей различных общественных классов, здесь они осознают свои коренные интересы, место в обществе, отношение к другим классам, формулируют и обосновывают цели и программы своей деятельности. Господствующей в данном обществе является идеология господствующего класса, который держит в своих руках средства материального и духовного производства. Идеология – часть надстройки и необходимый фактор формирования идеологических (политических, правовых и др.) отношений. Будучи частью общественного сознания, идеология занимает определенное место в его структуре как иной уровень по отношению к общественной психологии и обыденному сознанию и проявляет себя в различных формах общественного сознания. Соответственно различаются политическая и правовая идеология, философия и религия, нравственное и эстетическое сознание. Наука является преимущественно формой познания, а не идеология, но испытывает влияние идеологии, ибо научные открытия осмысливаются в различных формах идеологии, а фундаментальные теории общественных наук носят идеологический характер. В классово-антагонистическом обществе отношения и столкновения различных классов находят отражение в области идеологии, т.е. являются одной из форм классовой борьбы, как, например, противоборство буржуазной и пролетарской, социалистической идеологии. Принципы научного анализа идеологии впервые разработаны марксизмом. Согласно им для всесторонней оценки каждой конкретной идеологии необходимо учитывать ее социально-классовою принадлежность (буржуазная, социалистическая, демократическая и т.д.), характер отражения ею действительности (иллюзорная или научная) и выполняемые ею социальные функции, ее роль в общественной жизни (прогрессивная и революционная либо консервативная реакционная). Вместе с тем идеология обладает относительной самостоятельностью, опирается в своем развитии на имеющийся мыслительный материал, и поэтому ее связь с классовыми интересами может быть не прямой, а опосредствованной. Особенно это касается идеологических форм, удаленных от экономической основы (философия, религия, мораль). В политической науке давно уже предложено простое и ясное определение идеологии как «системы политических, экономических и социальных ценностей и идей, служащих основанием для поставки целей; последние в свою очередь, образуют ядро политических программ» (Р.Макивер). Но идеологию относят к числу малоизученных феноменов. Во-первых, она представляет собой неблагоприятный объект научного анализа, т.к. вводя понятие «идеология», ученый должен доказать, что его собственный подход свободен от идеологических пристрастий. А это очень трудно.
Во-вторых, одна из причин негативного отношения бихевиористов к изучению идеологии носила явно вненаучный характер, дело в том, что как уже было сказано, первый вклад в это направление исследований внес К. Маркс.
Но именно марксизму было суждено стать наиболее массовой идеологией прошлого столетия. К концу XIX в. миллионы людей во всем мире придерживались социалистических взглядов.
Первая попытка социологического исследования идеологии была предпринята немецким ученым К. Мангеймом. Как и Маркс, он полагал, что социальная функция идеологии реализуется в рамках отношений классового господства-подчинения. Если правящий класс пытается выдать свою познавательную перспективу (способ понимания общественно-политических явлений) за единственно истинную и пытается ее теоретически обосновать в этом качестве, то налицо духовное образование идеологического типа. По Мангейму, идеологиям противостоят утопии – духовные образования, порождаемые непривилегированными классами и выражающие их стремление к социальному реваншу. Утопии легко превращаются в идеологии, когда оппозиционные слои приходят к власти. Былая утопия при этом теряет свой радикализм и начинает так или иначе обосновывать неравенство.
Идеи Мангейма, впервые высказанные в 1929 г. («Идеология и утопия»), сохраняют свое значение и по сей день. Во-первых, Мангейм преодолел свойственное Марксу чрезмерно расширительное понимание идеологии. Теперь этот термин применяют для отображения политического сознания, включенного во взаимоотношения между правящей элитой и массами. Во-вторых, немецкий социолог выделил такую важную характеристику идеологии, как ее систематизированность. Мы видели, что в процессе социализации у человека вырабатывается совокупность логически не связанных между собой и часто взаимоисключающих представлений. Восприятие идеологии приводит к частичному вытеснению этих представлений, а оставшиеся жестко связывает друг с другом. Поэтому идеология ,как правило, и претендует на научность. Была разработана структурная классификация идеологий, основанная на способе связи между отдельными ее элементами (идеологемами) и масштабах охвата идеологиями социальной реальности. По этим признакам выделяют две основные разновидности – открытые и тоталитарные идеологии. Последние характеризуются тем, что стремятся дать объяснение всем без исключения явлениям и выработать таким образом целостную политически насыщенную картину мира. Человек, воспринявший тоталитарную идеологию, придает всему, что он видит, политическое значение. Такой подход хорошо передает лозунг «советское – значит, отличное». Идеологемы при этом связываются настолько прочно, что отделить одну от другой можно только аналитически. Внешняя характеристика тоталитарной идеологии – репрессивность, т.е. то, что она навязывается индивиду с помощью интенсивной пропаганды, ломающей прежнюю структуру его сознания. «Открытая» идеология описывается как прямая противоположность тоталитарной. Связь всей этой классификации с концепцией тоталитаризма вполне очевидна. Стоит отметить, что тоталитарная идеология в рамках этой концепции предстает как следствие с одной стороны, и как необходимая и самая важная предпосылка установления соответствующего режима с другой. Главным недостатком подхода оказалось жесткое противопоставление двух видов. Если тоталитарная и открытая идеологии не имеют между собой ничего общего, то можно ли говорить об идеологии вообще? Попытку дать ответ на этот вопрос предприняли ученые, работавшие в рамках структурно-функционального подхода. Была сформулирована гипотеза, согласно которой любая идеология возникает как реакция на значимое смещение социальных ролей (теория социального напряжения). В условиях изменений, в особенности затрагивающих экономическую структуру общества, человек испытывает глубокий дискомфорт и растерянность. Тут-то к нему на помощь и приходит идеология, позволяющая по-новому помять и оценить свое место в обществе, а значит – действовать в соответствии с новыми условиями. К сожалению, теория социального напряжения не объясняет, каким именно образом эмоциональная неудовлетворенность трансформируется в идеологические конструкты. Вариант такого объяснения предлагает теория культурного напряжения, также сформировавшаяся в структурно-функциональной традиции. Приверженцы этой теории указывают на то, что смещение социальных ролей вызывает не только психологическую болевую реакцию, но – и это главное – еще и разрушение всей системы «знаков» (символов социокультурного характера), позволяющих индивиду ориентироваться в мире. Социальная реальность оказывается как бы лишенной смысла. Идеология же, пользуясь словами К. Гиртца, выступает как средство возвращения смысла. В отличие от теории социального напряжения, эта теория дает возможность понять, почему идеология в зрелом виде всегда представляет собой систему ценностей и идей, а не наоборот отдельных, логически не связанных между собой идеологем. Но и здесь остается открытым важнейший вопрос: каким критерием руководствуются люди, выбирая идеологии? Почему, например, кризис Веймарской республики в Германии привел к одновременному росту влияния коммунистической и национал-социалистической идеологий, и почему последняя в конечном счете победила?
Очевидно, что ответить на этот вопрос невозможно. Это заставляет многих исследователей перейти от нормального анализа социальных функций идеологи к «применению литературных и философских концепций смысла» (Х. Дракер). Представители этого направления уделяют большое внимание содержательному анализу различий «классическими» идеологиями – марксизмом, консерватизмом и либерализмом. С другой стороны, довольно широкое распространение получила идея о том, что в современном мире идеология исчезает (Д. Белл, Р. Арон, С. Липсет) «Конец идеологии» осмысливался на рубеже сороковых и пятидесятых годов как следствие фундаментальной реконструкции общества в ходе НТР, резко ограничивающей масштабы политической борьбы внутри либеральных демократий. «Во всем западном мире есть сущностное согласие интеллектуалов по политическим проблемам: приятие государства благосостояния, принцип децентрализации управления, смешанная экономика и политический плюрализм. Это и значит, что идеологический век кончился», - писал Белл.
Пятидесятые годы прошли под знаком «деидеологизации». Впереди были расовые конфликты, Вьетнам, молодежный бунт, экономическая депрессия семидесятых годов. Мир оказался не таким беспроблемным, как это виделось сразу после войны. И совсем неуместными стали казаться разговоры о «конце идеологии» к началу прошлого десятилетия, когда разразилась дуэль между «старым» либерализмом и неоконсерватизмом. Таким образом, в современном мире осталось место для идеологии. Правда, в семидесятых – восьмидесятых годах заметные изменения произошли в механизмах индоктринации и «производство идеологии», ранее находившихся под контролем партий. Как отмечает французский политолог К. Исмаль, «сегодня правые силы не сводятся к политическим партиям. По крайней мере, последние не вырабатывают идеологию. Это делают клубы, ассоциации, еженедельники». И действительно, в США ведущую роль в «неконсервативной революции» играли непартийные группы и клубы. Созданные по инициативе подобных групп интеллектуальные и исследовательские центры и вырабатывают идеологии, которые затем средствами массовой информации распространяются в обществе. Идеология рекламируется, как дорогой товар, производимый в малых сериях. Характерно, что на этом фоне растет популярность и политическое влияние «независимых» изданий в ущерб «партийным».
Основная сложность в изучении идеологии связана с тем, что, как и всякое комплексное духовное образование, она требует философских средств анализа.
Наиболее общей категорией, характеризующей субъективную сторону политики, является политическое сознание. Оно охватывает чувственные и теоретические, рациональные и подсознательные представления людей, опосредующие их отношения между собой и с инструментами власти по поводу участия в управлении государством и обществом. Представляя самосознание социальной (национальной, классовой, конфессиональной и др.) группы, политическое сознание отражает действительность с позиций коллективных интересов, сопоставляет групповые потребности с их влиянием на общество в целом. Поэтому оно не может не включать в себя общегрупповые, общедемократические и общечеловеческие идеи представления. Основными формами существования политического сознания являются политические идеология и психология. Среди них особую и всевозрастающую роль играет политическая идеология.
Термин «идеология» древнегреческого происхождения и буквально означает «учение об идеях», поскольку состоит из двух слов: «идея» и « логос». В научный оборот он был введён Антуаном Дестютом де Траси, одним из представителей позднего поколения французских просветителей. В своём труде «Этюд о способности мыслить» он использовал термин «идеология», чтобы охарактеризовать науку об идеях. Позднее в многотомном сочинении «Элементы идеологии» (т.1-4, 1805-1815 гг.) он более подробно развил это понятие. Дестют де Траси характеризовал идеологию как «науку об идеях»,о том, как они возникают, и о законах человеческого мышления». По его мнению, эта наука должна быть такой же точной, как и все естественные науки.
В самом общем плане под идеологией следует понимать относительно систематизированную совокупность взглядов, существенной чертой которых является функциональная связь с интересами и стремлениями общественной группы. В состав идеологии входят идеи, возникшие на основе исторического опыта и условий жизни определенной социальной общности, которые особым образом отображают и оценивают действительность. В нее нередко включают и директивы к действиям, основанным на этих идеях. Последнее обстоятельство особенно характерно для политической идеологии, как комплекса идей о политической власти и о сфере политики в целом. Очевидно, что становление политической идеологии происходило вместе с появлением государства, и с этого времени формируются особые отношения между идеологией и политикой. Они характеризуют пример отношения теории и практики, сознания и действия.
При характеристике пути формирования политической идеологии отмечают четыре основные модели этого процесса. Во-первых, это модель конденсации. Она работает в том случае, когда происходит трансформация идеологических представлений, присущих обыденному политическому сознанию, в теоретические идеологические структуры. Во-вторых, это интегративная модель. Для нее характерны синтез, интеграция, конвергенция различных идей и представлений существующих идейно-политических течений или новое пересечение идеологических установок (неоконсерватизм, неолиберализм и т.п.). В-третьих, это дивергентная модель. В данном случае формирование новой политической идеологии происходит в результате редукции, дзинтеграции, дивергенции, то есть «расщепления» идеологии уже существующей. В-четвертых, модель ревитализации идеологии, когда происходят возврат к старым идеям, их возрождение в более или менее модифицированной форме (попытки возврата к истокам консерватизма, марксизма и т.п.). Выделение этих моделей носит условный и вспомогательный характер, поскольку в реальном процессе генезиса и изменения идеологий они нередко сочетаются, пересекаются и не встречаются в чистом виде. Вместе с тем их знание может помочь при анализе механизма возникновения некоторых идейных течений.
В европейской общественно-политической литературе понятие «либерализм» появилось в начале XIX века. Термин «либерализм» происходит от латинского “liberalis”- свободный, имеющий отношение к свободе. Все определения либерализма включают в себя идеи личной свободы индивида, нескованной рамками традиций. Либерализм, как сложное структурное явление, принадлежащее одновременно философской, идеологической и политической сферам, предстает как историко-философская доктрина и политическая идеология, обосновывающая программные установки объединившихся под его знаменем социальных слоев, и как более или менее массовое организованное движение.
В мировозренчиский комплекс классического либерализма вошли представления о свободе групповых, классовых, националистических и иных предрассудков; идеи космополитизма, терпимости, гуманизма, прогресса, демократизма и индивидуализма с подчеркиванием самоценности личности. В экономической области основатели либерализма требовали отмены регламентаций и ограничений со стороны государственной власти, простора для частной инициативы, максимально свободных условий для развертывания частного предпринимательства. В сфере политики он основывается на признании прав человека, на разделении законодательной и исполнительной властей, на свободе выбора занятий, свободе конкуренции, что реализуется в требовании правового государства.
Концептуальное кредо классического либерализма включает в себя утверждение абсолютной ценности человеческой личности и равенство от рождения всех людей; провозглашение автономии индивидуальной воли; требование создания государства на основе общего консенсуса и с единственной целью сохранить и защитить естественные права человека, что определяет договорный характер отношений между государством и обществом; убеждение в необходимости верховенства закона как инструмента социального контроля и вразумности ограничения объема и сфер деятельности государства; утверждение важности защищенности государства частной жизни человека и свободы его действий в рамках закона и т.п. В классическом либерализме свобода еще не вступает в конфликтующие отношения взаимопологания и взаимоотрицания с равенством. Свобода рассматривается как равная свобода для всех. Равенство же толкуется как равенство в свободе того же круга граждан.
В последней трети XIX века начал складываться новый тип либерализма, нередко обозначаемый в литературе разными терминами: «неолиберплизм», «социальный либерализм», «либерал-реформизм». Для политической идеологии либерал-реформизма характерны ориентации на социальное реформирование, стремление примерить равенство и свободу, отстаивание идеи согласия всех и подчеркивания нейтральности либеральной политики.
Своеобразно сложилась судьба либерализма в современной России. Русская либеральная мысль зародилась и оформилась в рамках западничества. Но на русской почве он обрел свои специфические черты. Первые теоретические разработки либерального образа мыслей представлены в произведениях К. Д. Ковелина, Б. Н. Чичерина, С. м. Соловьева.
Одной из центральных тем в русском либерализме является рассмотрение проблемы личности, ее статуса в общественном и государственном устройстве. Для русской либеральной мысли в период, когда она только заявила о себе на общественной арене, характерна сильная антидемократическая тенденция. Она проявляется, например, в склонности опираться на принцип монархизма. На грани XIX-XX веков наметилась иная тенденция: постепенное сближение либеральных лозунгов с демократическими программами. В русском либерализме на раннем этапе присутствовало сильное консервативное начало, что можно считать закономерным. Другая особенность русского либерализма связанна с тем, что ко времени его зарождения Россия еще оставалась крепостной страной.
В XIX и XX веках либерализм пережил три тяжелых кризиса. Первый кризис политической идеологии либерализма возник, когда «партия движения» XIX век превратилась в «партию статус кво», отодвинув на задний план интересы самого значительного политического движения того времени – рабочего движения. Истоки кризиса лежали в обострении антагонизма между равенством и свободой. Ответом на этот кризис стало возникновение либерал-реформизма. Второй кризис либеральной доктрины разродился после второй мировой войны. В тот период достижения и идеалы правового и конституционного государства, за которые в течение столетия выступал либерализм, перестали находить отклик во многих странах Европы. Третий и продолжающийся ныне кризис либерализма связан с нарастающим влиянием НТР, системой обострившихся глобальных проблем, цивилизационых противоречий.
Идеология консерватизма рассматривается как один из важнейших структурных компонентов современных политических идеологий. Носителями идеологии консерватизма являются социальные группы, слои и классы, заинтересованные в сохранении традиционных общественных порядков или в их восстановлении. Сам термин «консерватизм» произошел от латинского “conservo” – сохраняю, охраняю. В структуре консерватизма выделяются два идейных пласта. Один ориентируется на поддержание устойчивости общественной структуры в ее неизменной формы; другой – на устранение противодействующих политических сил и тенденций и восстановление, воспроизводства прежней. Различные направления и формы консерватизма обнаруживают общие характерные черты. К ним относятся: признание существования морально-религиозного порядка и несовершенство человеческой природы; убеждение в прирожденном неравенстве людей и в ограниченных возможностях человеческого разума; утверждения о необходимости жесткой социальной и классовой иерархии и предпочтения устоявшихся общественных структур и институтов. Политическая идеология консерватизма в некотором смысле носит вторичный характер, поскольку производна от иных идеологических форм.
В России консервативный тип мышления наглядно выявляется в мировоззрении славянофилов. Консерватизм как тип мышления предполагает отказ от любых форм экстремизма. В этом смысле консервативная мысль противостоит и крайне правой, ультра реакционной идеологии и лево радикальной, которая в середине и конце XIX века обретает популярность в интеллектуальной среде (народники, эсеры, анархисты). Судьба консерватизма в России была трагической. Консервативный тип мышления в русской общественной мысли оказался зажатым между двумя формами экстремизма – левым и правым. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону, не останавливаясь посередине.
В современном консерватизме в мире обычно выделяют три течения: традиционалистское, либертаристское и неоконсервативное. Они тесно переплетаются, взаимодействуют между собой, сохраняя особенности эволюции, собственные истоки и создавая неоднородное, сложноструктурное целое, которое обозначают понятием «современный консерватизм».
Социализм (от латинского “socialis” – общественный) как политическая идеология исторически связан с многовековыми чаяниями масс об обществе социальной справедливости, солидарности, социальной защиты личности. Следы подобных мечтаний встречаются уже на ранних ступенях классово организованного человеческого общества, играют заметную роль в средние века, в Новое время, бросают мощный вызов либерализму и консерватизму в последней трети XIX – первой половине XX века. От многочисленных социальных утопий и теорий прошлого социализм отличают акценты на связь социальных бедствий с отношениями собственности на средства производства, на необходимость соотнесения политических изменений с преобразованиями в социальной сфере.
Свою классическую форму социалистические идеи начали приобретать вместе с утверждением капитализма. Противоречия, свойственные незрелым ступеням нового общества, делали его объектом острой социальной критики.
Социалистическая идея в нашей стране имеет давние корни. Она прослеживается уже в средневековых представлениях о социальной справедливости и равенстве людей перед богом. Принципом характеристики социализма в России является то, что социалистическая мысль очень активно подкреплялась практической организацией социалистического дела
По каким направлениям может идти разработка новой идеологии в условиях современной России? На каких предпосылках она может базироваться?
Мы уже отмечали, что идеология это совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают сознательную действительность с точки зрения интересов определенных классов, но в силу относительной самостоятельности идеологии присущи собственные манеры и тенденции развития. Всякая идеология уходит корнями в прошлое, она основывается на прежних исторических традициях народа. Но это не означает. Что новая идеология может возникнуть лишь на базе прошлого идейного, мыслительного материала. Значит идеология должна не только использовать прошлое и исходить из него, но и обогатиться новыми представлениями, которые отражают современное состояние, а также будущее российской действительности. В связи с этим государственная идеология не может быть некой суммой политических линий различных партий и социальных сил. Государственная идеология представляет собой нечто общее, а политика – более частное.
При анализе идеологии необходимо руководствоваться принципом партийности, выявляя связь идеологических построений с интересами определенных классов, а также принципом конкретно-исторического подхода, имея в виду, что сами классы и их интересы меняются в ходе истории. Поскольку идеология отражает природу того или иного общественного строя, то идеологические различия неустранимы, пока существуют различные социальные системы.
Голосов Г.В. «Сравнительная политология» Новосибирск; 1995
Осипов Г. В. «Социология» Москва; 1990
Философский словарь / под ред. Фролова И. Г. / 5-е издание; Москва 1986
Государственная идеология /Ковалев А. М. //Вестник МГУ; серия 12;Социально-политические исследования; 1994 №1
Политические идеологии: история и современность / В. И. Коваленко, А. И. Костин // Вестник МГУ; серия 12; политические науки; 1997 №12
uchebana5.ru
РОЛЬ ИДЕОЛОГИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
С.Г.ПАРЕЧИНА
Государство сильно законами, общими правилами, целями, стратегией развития, которые находят свое отражение в идеологии. Ни одно государственное образование не может существовать без духовно-идеологических основ, которые составляют фундамент его единства, целостности и одновременно содержат целенаправленную программу социальной жизнедеятельности народа, общества и государства.Как отметил Президент Республики Беларусь А.Г.Лукашенко: «Общество не может существовать без целостного свода идей, ценностей и норм, объединяющих всех граждан. Государство без идеологии, как и человек без мысли, не может жить и развиваться, тем более противостоять внутренним и внешним угрозам и вызовам »[1] .
Отсутствие идеологии приводит к социокультурному расколу общества, к дестабилизации политической и социально-экономической ситуации в стране. Яркие примеры – события в Киргизии, Грузии и Украине. Попытки существования государства без идеологии неминуемо приводят к ослаблению механизма государственного управления, обострению социально-экономических отношений и упадку духовно-нравственных ценностей в обществе.
Роль идеологии в обществе определяется теми функциями, которые она выполняет. Так, можно выделить следующие функции идеологии[2] :
• когнитивная (познавательная) функция состоит в том, что идеология создает определенную модель существующего общественного устройства и положения человека в нем; идеология предоставляет социальным субъектам возможности для ориентации в мире политики как своего рода схема или карта; эта же функция способствует политической самоидентификации индивидов и социальных групп;
• легитимизирующая (оправдывающая) функция состоит в том, что идеология но природе своей всегда стремится дать обоснование тому или иному политическому устройству; если идеология критична, она обосновывает желаемый будущем строй и порядок; если она аппологетична, ее содержание сводится по большей части к оправданию социально-политического статус-кво;
• нормативная функция выражается в том, что идеология задает социальному субъекту систему норм социального поведения; тем самым идеология очерчивает ценностные параметры, критерии оценки тех или иных политических явлений, событий, процессов;
• интеграционная функция состоит в том, что в значительной мере па основе именно идеологической приверженности происходит реальное объединение людей, укрепление целостности политического сообщества;
• мобилизационная функция находит свое выражение в том, что идеология способствует сплочению людей на основе определенных идей, программ и лозунгов, побуждает их к политическим действиям.
Несмотря на это, в западном обществе делаются заявления «о конце идеологи». Для того, чтобы разобраться в этом сложном вопросе необходимо рассмотреть эволюцию термина «идеология».
Термин «идеология» впервые был введен в научный оборот в 1796 году французским философом Д. де Траси для обозначения науки об идеях, о закономерностях их возникновения и эволюции. Но первоначальный смысл за понятием «идеология» не закрепился. На протяжении всего периода существования термин «идеология» наполнялся разным содержанием, что было обусловлено как уровнем развития социального знания, так и собственно идеологическими установками, обусловленными социальными интересами.
Следует отметить, что на протяжении длительного периода времени было сформировано негативное отношение к идеологии. Революционные потрясения девятнадцатого столетия хорошо показали, как идеи , систематизированные мыслителями в особые теории, превращаются в социально-значимые ценности, а затем и в символы веры, и в политических битвах происходит заклание живых людей на алтарях идеологических абстракций. Трактовка идеологий в тот период связывалась с оторванной от действительности игрой мысли, спекулятивными, умозрительными конструкциями.
Первым критиком выступил Наполеон Бонапарт . По его мнению, любая идеология не выражает и не может выражать никаких потребностей, тенденций и интересов общественного развития. «Идеологами» он считал людей, оторванных от жизни, теоретиков, у которых отсутствует чувство реальности. Наполеон утверждал, что «учение идеологов – это туманная метафизика, повинная во всех ошибках и несчастьях прекрасной Франции». Тем самым было положено начало традиционной для многих мыслителей XIX– XX вв. критики идеологии[3].
Большой вклад в эволюцию понятия «идеология» внесли известные немецкие ученые К.Маркс и Ф.Энгельс , которые подходили к анализу идеологии с классовых позиций, («Немецкая идеология» и «Святое семейство»). Марксизм рассматривал идеологию как часть «надстройки» над экономическим базисом, опосредованным социальной структурой общества. Они использовали термин “идеология” для обозначения такого сознания, когда знание об обществе и его конфликтах преломляется сквозь призму социально-классовых интересов. Основоположники марксизма считали идеологию ложным сознанием, искажающим окружающую действительность.
С позиций марксизма политическая идеология – это система идей, взглядов, представлений, содержащая теоретическое осмысление политического бытия с точки зрения интересов определенных классов. Она является квинтэссенцией социально-классового интереса.
Свое учение Маркс и Энгельс не считали идеологией. Они подчеркивали, что в отличиеот идеологов, сумели найти научный метод познания социальных процессов. Термин «научная идеология» принадлежит В.И.Ленину , который применил данное понятие к марксизму[4] .
Еще один немецкий ученый К.Маннгейм занимался научной разработкой термина «идеология». Его позиция близка к марксистскому пониманию идеологии. К.Маннгейм воспринял марксово положение о зависимости сознания людей от бытия, т.е. идеологии, от существующих общественных отношений и, в первую очередь, экономических. По его мнению, любая идеология представляет собой взгляды класса, заинтересованного в сохранении статус-кво, и потому она является апологией существующего общественного порядка.
В.Парето также негативно относился к идеологии. Разочаровавшись в политике буржуазных либеральных партий, неспособных к эффективному действию, погрязших в интригах и борьбе за власть, и стремившихся с помощью идеологии замаскировать свои неблаговидные политические цели. Вместе с тем рост популярности марксизма в Италии убеждал в силе и общественной значимости идеологии.
Для обозначения идеологических концепций, теорий В.Парето ввел термин «деривации», что значит «производные», подчеркнув тем самым их вторичный, производный характер от чувств. В качестве общественного базиса он рассматривал не социально-экономические отношения, а совокупность «остатков», интересов и связанной с ними социальной гетерогенности.
Итальянский социолог разработал классификацию дериваций, разделив их на четыре класса[5]. Первый класс образуют утверждения, преподносимые как абсолютные истины, аксиомы или догмы. Второй класс – некомпетентные суждения, оправдываемые ссылкой на авторитет. Третий класс составляют апелляции к общественным принципам и чувствам. Последний четвертый класс дериваций образуют чисто словесные доводы, «вербальные доказательства», выражения, не имеющие никакого объективного эквивалента.
Следует отметить, что В.Парето замыкал проблему идеологии в узкие рамки (границы) индивидуальной психики, отрывая ее от реальной истории и борьбы политических сил, в которой непосредственно и происходит развитие идеологии.
Вступление западного общества в стадию постиндустриального развития привело к изменению его структуры, основу которого стали составлять не классы, а страты, которые уже не находились в состоянии антагонистических противоречий. Это явилось основанием для возникновения в конце 50-х годов ХХ века теории деидеологизации, авторами которой принято считать Д.Белла, Э.Тоффлера, Дж.Гэлбрейта и др.
Поскольку западное общество стало более консолидированным, прежняя острота социальных конфликтов исчезла. К тому же, развитие науки и техники позволило существенно повысить уровень благосостояния всех слоев населения, и тем самым, снять социальное напряжение, существовавшее в доиндустриальном и индустриальном обществах. Это позволило западным ученым утверждать о том, что время идеологии прошло, что на смену идеологиям приходит научно-рационалистический подход к решению конкретных естественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.
Однако, по мнению белорусского политолога В.А.Мельника: «Теория деидеологизации отражает снижение значения частных идеологий в новом обществе и выдвижение на приоритетное место теоретических, а по сути, идеологических построений, отражающих общенациональные интересы и цели» [6] .
Действительно, заявления о «конце идеологии» оказались несостоятельными. События, происходившие в западном обществе в конце 60-х – начале 70-х годов ХХ столетия, выявили новые противоречия, и в первую очередь, в духовной сфере. Отсутствие четкой системы ценностей и идей породило волну оппозиционных течений и асоциальных действий (движения социального протеста «панки», «хиппи», «новые левые» и др.). Стало очевидным, что наука не способна решить вопросы, связанные со смыслом человеческой жизни, а повышение уровня благосостояния людей не делает их автоматически счастливыми. Западные ученые были вынуждены частично признать важность идеологии в современном обществе.
Вторая волна деидеологизации связана с крушением биполярной системы мира и, в частности, с распадом Советского Союза. Основные положения изложены в труде американского философа Ф.Фукуяма «Конец истории?» (1989).
В основе этой работы лежит идея конца истории, которая была заимствована, как подчеркивает сам автор, у Гегеля и А.Кожева. Эти философы рассматривали историю человечества как движение, определяемое заданной целью. Для Гегеля такой целью выступала свобода, и ее воплощением была государственная нравственность. Становление мирового унифицированного порядка означало для него торжество принципов, заложенных еще Великой французской буржуазной революцией.
Для А.Кожева конец истории означал конец религиозного мира и торжество технократизма, атеизма и тоталитаризма. Этот мыслитель работал в середине XX века и на него огромное впечатление произвел советский опыт. Ф.Фукуяма в качестве цели мировой истории называет торжество либерализма как идеологии, основанной на таких ценностях, как свободный рынок, частная собственность, правовое государство, демократия.
В XX веке, по его мнению, основным содержанием была борьба идеологий коммунистической, националистической и либеральной. Победу одержала либеральная идеология, что и свидетельствует о конце истории. «То чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления»[7] .
Концепция Ф.Фукуямы имеет и другое, не философско- историческое, а чисто политическое измерение. Она задает новое понимание политической реальности, не разделенной на враждующие лагеря, а представляющей монолитный мир. «Триумф Запада, западной идеи очевиден, прежде всего, потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив»[8] .
Данную концепцию используют определенные политические лидеры и движения для оправдания и осмысления принимаемых политических решений. Политологи, работающие в русле глобализациейных концепций, считают, что постсоветские республики обязаны следовать в русле интересов западного мира[9] .
Как известно, Запад стремиться создать «Новый мировой порядок», что предполагает унификацию, «системность», своеобразное «стирание граней» национальных, политических, культурных и религиозных. Вот высказывание директора Всемирной организации здравоохранения при ООН: «Чтобы прийти к созданию единого мирового правительства, необходимо освободить людей от их индивидуальности, от привязанности к семье, национального патриотизма и религии, которую они исповедуют»[10]. «Современное государство должно быть частью мирового порядка, который зиждется на определенных общих принципах» – изрек Строуб Тэлботт, первый заместитель госсекретаря СШАв своей статье, опубликованной в «Независимой газетой» 11.12.97.[11] .
Таким образом, заявления западных ученых и политических деятелей о «конце идеологии» в первую очередь обусловлено не отказом от идеологии вообще, а желанием создания одной идеологии и навязывания ее всему остальному миру. Данная идеология базируется на основе принципов либерализма и полностью игнорирует национальные и культурно-исторические особенности иных государств.
Поэтому каждое государство должно иметь свою идеологию. Ведь как справедливо заметил Президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко : «Идеология для государства – то же самое, что иммунная система для живого организма. Если иммунитет ослабевает, любая, даже самая незначительная инфекция становится смертельной. Точно так же и с государством: когда разрушается идеологическая основа общества, его гибель становится только делом времени, каким бы внешне государство ни казалось сильным и грозным»[12] .
Миф о деидеологизированном обществе не выдержал соприкосновения с практикой. Вся история прошлого столетия показывает, что все широковещательные кампании “деидеологизации” общества, «освобождения» его от «идеологических пут» всякий раз были не чем иным, «как лукавым прикрытием не устранения идеологии как таковой, а стыдливой формой отказа от прежней идеологии во имя «новой», в качестве которой сплошь и рядом выступало давно известное идеологическое старье, облаченное в модные наряды. Опыт ХХ- века свидетельствует о том, что общество успешно развивается и решает свои задачи только до той поры, пока ему удается осуществлять перемены в своей идеологии соответственно изменениям и потребностям общественной жизни. Отсутствие в обществе цементирующей идеологии при определенных условиях может привести к расколу и даже распаду общественных связей»[13] .
Особо сложно переступить через идеологию в сфере управления. Устойчивость общественных систем определяется многими функциями идеологии.
Во-первых, вне ее нельзя представить целей социальной деятельности, значит – нельзя определить стратегию общественного развития, его ориентиры, призванные выравнивать решения в практической деятельности.
Во-вторых, идеология скрепляет (в той или иной степени) общественное сознание, влияет на психологическую и моральную атмосферу в обществе. В мироощущении и эмоциональном настрое людей уже содержится идеологический момент. Перед каждым, так или иначе, встает вопрос о смысле существования, любой ответ на который уже несет идейную нагрузку.
В-третьих, идеология призвана служить «отправной базой» для упорядочения мыслей, идей, концепций, имеющих хождение в общественном сознании. Политические, правовые, этические, религиозные, эстетические, философские взгляды в разрозненном, «несвязанном» состоянии лишаются практической силы, их качественный уровень проявляется в единой системе[14] .
Руководство нашей страны выступает за создание идеологии белорусского государства, которая должна быть эффективной, выработанной в соответствии с потребностями общества и государства, глубоко проникать в сознание людей и выстраиваться «на своем, родном фундаменте». Идеология призвана мобилизовать и объединить белорусских граждан по приоритетам развития белорусского общества и государства, путям и средствам достижения намеченных целей: способствовать гражданскому согласию на основе национально-государственной идеи как глобальной концепции развития белорусского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабосов Е.М. Основы идеологии современного государства. – Мн.: Амалфея, 2004.
2. Бутенко А. П., Кочеткова Л. Н.Идеология в России: проблемы и перспективы // Российское образование. – www.auditorium.ru/books/197/Glava19.html.
3. История социологии в Западной Европе и США / Учеб. пособие для вузов. – М.: Норма, 2001.
4. Матусевич Е.В. Национально-государственные интересы Республики Беларусь в контексте процесса глобализации. – Минск: ИНБ Республики Беларусь, 2005.
5. Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003.
6. Основы идеологии белорусского государства: Учеб. пособие для вузов/ Под общ. ред. С.Н.Князева, С.В.Решетникова. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2004.
7. О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию: Материалы постоянно действующего семинара руководящих работников республиканских и местных государственных органов. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2003.
8. На пути к «новому мировому порядку» — исторические параллели // Информационно-аналитический сайт НАМАКОН. – www.namakon.ru.
9. Рыбаков С. Миф «деидеологизации» // Духовное наследие. – www.nasledie.ru/oboz/N07_97/7_11.HTM.
10. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. –№. 4.
Статья опубликована // Науч. труды Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь. Вып. 7. –2006. – С. 208–216.
[1] Доклад Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко на постоянно действующем семинаре руководящих работников республиканских и местных государственных органов «О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию». – С. 5.
[2] Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003. – С. 51.
[3] Бабосов Е.М. Основы идеологии современного государства. – Мн.: Амалфея, 2004. – С. 17.
[4] Основы идеологии белорусского государства: Учеб. пособие для вузов/ Под общ. ред. С.Н.Князева, С.В.Решетникова. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 9.
[5] История социологии в Западной Европе и США / Учеб. пособие для вузов. – М.: Норма, 2001. – С. 242-243.
[6] Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003. – С. 2829.
[7] Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. –№. 4 – С. 135-135.
[8] Там же. – С. 134.
[9] Матусевич Е.В. Национально-государственные интересы Республики Беларусь в контексте процесса глобализации. – Минск: ИНБ Республики Беларусь, 2005. – С. 15–16.
[10] Цит. по: На пути к «новому мировому порядку» — исторические параллели // Информационно-аналитический сайт НАМАКОН. – www.namakon.ru.
[12] Доклад Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко на постоянно действующем семинаре руководящих работников республиканских и местных государственных органов «О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию». – С. 5.
[13] Бутенко А. П., Кочеткова Л. Н.Идеология в России: проблемы и перспективы // Российское образование. – www.auditorium.ru/books/197/Glava19.html.
[14] Рыбаков С. Миф «деидеологизации» // Духовное наследие. – www.nasledie.ru/oboz/N07_97/7_11.HTM.
www.ronl.ru
Идеология гламура
После распада СССР идеология как цельная система взглядов и идей, в которых осознается и оценивается отношение людей к действительности, ушла в прошлое. Причем ушла не идеология марксизма-ленинизма, а именно идеология как картина мира, созданная на основе накопленного мыслительного материала и связанная посредством логики.
‘Большие проекты’ измельчали, вышли из моды. На смену им пришли гламурные пародии — проекты в виде ярких ‘цветных’ революций. Взамен логики и смысла, цели и усилия приходят блеск и иллюзия имиджа, всепобеждающая красота гламура.
Что же это такое?
Многие его понимают на уровне интуиции, но редко кто может дать более-менее его внятное определение, а уж тем более отличить от учтивой куртуазности или идиллии. Вот приблизительный перечень услышанных в результате краткого опроса определений гламура: шик, роскошь, красота, ухоженность, блеск, эротизм, сексуальность, изящество, очарование... И это не полный список. Обратимся к модной нынче Википедии, то бишь свободной интернет-энциклопедии.
Английское слово glamour возникло в средние века как вариант к grammar ‘грамматика’, ‘книга’, заимствованного из фр. grammaire (развитие значений такое: грамматика — сложная книга — книга заклинаний — колдовство, заклинания — чары, очарование; ср. также фр. grimoire, рус. гримуар ‘книга заклинаний’, того же происхождения) [2]. Им в средние века обозначали разные проявления учености, в том числе оккультные практики, которые ассоциировались с грамотностью. Кстати, в Оксфордском университете до сих пор есть должность профессора of glamour (грамматики).
Первые фиксации слова ‘гламу’р’ в русском языке отмечены в 1997 году, однако широко распространенным оно стало с 2005 г.[2]. Этого понятия еще нет в академических словарях, даже Word до сих пор подчеркивает красной волнистой линией это слово как слово с ошибкой. О гламуре знают не все, но все.
Для этого явления придумано множество названий: общество потребления, бездумное поколение, обыватель, религия удовольствия, вечный фан, культ вечно-молодого-вечно-богатого [4]. Но все они как-то вскользь, мимолетно, а гламур — это в самую точку, так емко, так красиво. Аж захватывает дух... И не только от пленяющей красоты гламура, а и от того, что нутром, до тошноты, понимаешь: ‘Человек гламурного мышления есть существо, которое считает акты потребления достижениями’ (К. Крылов).
Трактуя современное содержание термина ‘гламур’, В. Пелевин пишет в произведении ‘Empire V’: ‘Гламур — это маскировка, которая нужна для того, чтобы повысить свой социальный статус в глазах окружающих. Гламур нужен для того, чтобы окружающие думали, что человек имеет доступ к бесконечному источнику денег’. И далее более откровенно: ‘Гламур — это секс, выраженный через деньги, или, если угодно, деньги, выраженные через секс’.
Символично, но Франции в старину ‘гламуром’ называли специальную вуалетку, скрывающую прыщи и недостатки кожи лица. Сейчас вуалетку заменил ‘Photoshop’: прыщи, морщинки, поры на портрете стерты и отретушированы. Идеально-нереально чистое лицо — так и получается глянцевая обложка, ‘икона’, на которую все глядят с таким обожанием, на которую никто не похож и не будет похож, даже та самая модель, что на обложке наличествует. Величайшая иллюзия — гламур!
Нынешнее человечество с каким-то мазохистским упоением и азартом все эти ‘морщинки’ и ‘прыщи’ убирает, и не только с ‘фотошопных’ глянцевых лиц — отовсюду: из истории, культуры, религии, политики. И работает эта система гламуризации четко, без сбоев, как цунами накрывая все сферы нашей жизни, вбирая в себя все, заворачивая в красивые обертки и развешивая лейблы-бирки.
Гламуру поклоняются, его ругают. Ругать даже стало модно, если не сказать — гламурно... Однако и поклонников гламура, и его гонителей объединяет одно — и те, и другие к нему неравнодушны. И те, и другие относятся к гламуру вполне серьезно, признавая и поддерживая таким образом не только само его существование, но и пристальный интерес к этой теме. Ужас ситуации в том, что ‘антигламур’ стал таким же гламуром, как и все остальное. Толпа ликует и от того, и от другого. Она хочет ликовать в этом иллюзорном мире вечного позитива.
Без сожаления отказавшись от глобальных идеологий 20 века — всех этих социализмов-коммунизмов-фашизмов и прочих ‘измов’, люди, словно сговорившись, выбрали новую. И называется она ‘пить-жрать-спать, розовый туман, вожделение и одурение — гламур’.
Мировоззрение общества потребления
За три последних десятилетия победного шествия гламура по планете он показал себя не просто как мода (она изменчива), как стиль (он индивидуален), он начал укореняться, как некое настроение общества потребления, его мировоззрение. Мировоззрение, нивелирующее основные духовные приоритеты человека, перенося акцент на роскошь и внешний блеск, и поэтому уподобляющееся все больше и больше миросозерцанию сквозь призму удовольствий. ‘В гламуре нет принципов, отдельных от своего выражения. Аномальный парадокс — средство выражения предшествует содержанию. Выражение — самоценно и самодостаточно’[1].
Образы гламура претендуют не только на совершенство, их ‘божественность’ предполагает ‘вечную жизнь’, отсутствие смерти. В этой яркой гламурности и легкости бытия нет места смерти. Вечная молодость жизни, похожей на глянцевую картинку, а смерть — лишь сюжет для ‘креатива’. Гламурные войны и конфликты, гламурные перевороты и революции, гламурные катастрофы.. .
Вглядимся в образы гламура. Прежде всего все они — стильные девушки, роскошные аксессуары, машины и бриллианты, герои и злодеи — претендуют на некий совершенный идеал с претензией на ‘божественность’. Самоценное Совершенство за пределами добра и зла. И герои, и злодеи гламурны теперь приблизительно одинаково. Поэтому гламур, в отличие от идеологии, подходит всем, в соответствии с логикой эволюционного развития ‘управляемого’ общества потребления. К гламуру тянутся богатые — чтобы показать свою исключительность и отличие от ‘иных прочих’. Бедные — чтобы походить на богатых как раз в том, в чем те хотели от них отличаться. Не беда, что нет авто ‘Ягуар’ и часов ‘Филипп Патек’ — можно просто намазать гелем волосы или взобраться на возвышенные шпильки — и вот, ‘гламурненько!’ и ‘ты в теме’. Но более всего гламур нужен масс-классу с его достаточно примитивными запросами и жизненными целями, получившему возможность на качественное потребление за меньшее количество затраченной энергии. Обыватель ведь всегда хотел жить хорошо и ни о чем не думая. Но только с приходом гламура он окончательно уверился в том, что ну совсем ничего стыдного или дурного в этом нет, а душе ‘трудиться’, в общем, и не обязательно.
Почему-то вдруг все решили, что ‘не напрягаться’ — это нормально. Ну а если и стоит ради чего-то напрягаться, так ради того же глянцевого совершенства: худеть отчаянно или деньги зарабатывать. ‘Можно все — дурного ничего нет, все дозволено, объяснимо, можно понять. Болтаемся в вакууме: без морали, без почвы’[4]. Пока это было где-то далеко там, за границей, — не волновало, но сейчас подступило крайне близко, уже почти внутри нас самих. Ведь идет переоценка ценностей.
А может, не так плохи эти розовые мечты, да и надо ли их отнимать? Но мы же отчаянно обкрадываем себя, ограничивая представления о мире вечерним выпуском новостей, культуру — масспродуктом, а мораль — приличиями. ‘Я читала серьезную литературу. Теперь хочу отдохнуть, поэтому и читаю Донцову’. Что-то в этом есть — в снижении вкуса, в востребованности масскульта, в упадке сложного для понимания, восприятия и дорогого в производстве оригинального авторского продукта. Какой-то закон намеренной бережливости. Я не могу не признать, что это естественное развитие общества потребления.
Аспекты гламура
Претензия на совершенство, претензия на бессмертие, претензия на тотальность... Это выше идеологии — это новая мировая ‘религия’, электоральное поле которой простирается от ‘золотого’ бесталанного ребенка Алины Гроссу до пластмассовой старушки Шер [4].
‘Мировая ‘гламуризация’ сфабрикована и адаптирована к выживанию посредством искусственной переоценки и замены человеческих гуманных ценностей. Вера, Надежда, Любовь — эти духовные идеалы и основные жизненные приоритеты (символы) общехристианского социума отныне по прихоти новой масскультуры заменяются более примитивными, но простыми понятиями: Статус, Возможность, Выгода’ [4].
И тут важно понимать, что ‘гламур’ — это не произвольное, феноменальное явление, а хорошо спланированное социальное оружие, действующее по схеме: ‘Деньги наши, умы тоже!’
Когда вся мировая эстрада перестает быть эстрадой, а превращается в ‘фабрику звезд’, производя однодневок для конкурсов красоты, моды и откровенности эротичности позы — это влияние гламура.
Когда холодным зимним утром на улице вы встречаете девочку-подростка с голым по гениталии животом — это влияние гламура.
Когда ваш сосед в своем полуразрушенном домишке с дырявой крышей ставит пластиковые стеклопакеты — это тоже влияние гламура!
Гламур — это история, переделанное детище аристократических европейских домов. ‘Балы, светские рауты, чаепития и прочие элитарные ‘случки’ из глубины веков демонстрируют нам напудренные морды лордов, причесанных охотничьих собак и жен в безобразных, иррационально скроенных платьях с искусственными мушками на лоснящихся от пудры щеках’[4]. Но все это были кумиры ‘местного значения’. В ХХ веке воплощением образа эпохи становились актеры и певцы. Они были проводниками новых идей и тенденций, на них равнялись миллионы.
Так, в 1913 году короткая стрижка и тонкая фигура танцовщицы Айрин Кастл в образе женщины-вамп сделались эталоном в Европе и Америке.
В 30-40-х годах (золотой век кинематографа) главенствовал гламурный стиль Марлен Дитрих, Греты Гарбо или роскошной Риты Хейуорт: открытая спина, яркие разноцветные платки из шифона, страусовые перья, украшения из искусственных цветов, меховые палантины, лисьи горжетки.
В 50-60-х образцом зрелой женственности в сочетании с ярким макияжем, ‘египетской’ подводкой глаз, пышными ресницами и прической стала Элизабет Тейлор.
В стиле 80-х (узкие юбки, широкие плечи и тонкая талия, а также яркие ткани и высокие каблуки) ярко воплотилось так называемое ‘американское’ отношение к жизни — умение наслаждаться роскошью, не стесняясь богатства.
В наше время в сочетании с гламуром приходят на ум разрозненные яркие образы, знаковые персоны (вроде Ксюши Собчак, Ани Лорак, Насти Каменских), дорогущие, украшенные кожей и крупными драгоценными камнями ‘под фамильные драгоценности’ телефоны Vertu, стразы, дорогие лейблы, цвета (сочетание различных оттенков серого с ярко-оранжевым, розово-бело-черные эмо-цвета, черные цвета готов)... Внешний лоск, ухоженность тела. Весь облик, пышущий сексуальностью, деньгами и стилем. Одежда, аксессуары — все это непременно от брэндов, по последнему писку моды, придавленной тугими кошельками. Легкий макияж для лица, и в виде маникюра — для пальцев. Губы обязательно влажно блестят... Обувь — только на высоком тонком каблуке! Ходить неудобно, зато смотрится возвышенно.
Одним словом, гламур сегодня в моде, и с этим спорить нельзя. Гламур стал товаром, а спрос, как известно, порождает предложение. Затраты — малые, рынок — большой, прибыль — огромна. Все довольны. И эту часть проблемы можно было бы опустить, если бы наши ‘элиты’ не уподобились продуктам и не стали бы столь же примитивными, как и ‘шоу-звезды’. В итоге — примитивное отображение масскласса в лицах и образах элит, что прямо свидетельствует о ничтожности и низкой культуре потребителей этого товара.
Гламур — это микрокосмос ‘асоциальной псевдоэлиты и механизм разрушения души индивидуума’[4]. Культивация гламура как престижного миросозерцания есть не что иное, как добровольная ликвидация духовного образа человека. Фальшивые идолы плоти и похоти искусственно завернуты в красивые обертки для эффективного распространения в примитивном современном обществе потребления. Основным рычагом манипуляции гламура есть ‘характерное для примитивного человека чувство стадности и ощущение единства с коллективом себеобразных’[4].
Тотальность гламура
Гламур сегодня уже можно сравнить со стремительно растущей тоталитарной сектой. Те или иные его черты проскальзывают то там, то тут. Гламурны картинки прошлого и будущего нашей страны, рисуемые нашим гламурным политбомондом. Гламурна коса Юлии Тимошенко, гламурны ее бантики, рюшечки, модные аксессуарчики. Гламурна сама Тимошенко, адепт искусства гламура и создания иллюзий, обладающая особым талантом и искусством простых технологий манипулирования сознанием потребителя гламура. Гламурен Ющенко, в порыве прединфарктного пафоса вскидывающий руку на сердце при звуках гимна. Гламурен Луценко, подобно клоуну Биму бьющий клоуна Бома в пах, травмируя свое травмированное со времен предыдущей клоунады колено. Гламурна слившаяся в экстазе с шоу-бизнесом политика, прерываемая конкурирующей с ними в борьбе за душу и тело ‘пипла’ рекламой. Гламурны современные журналисты, ‘делающие’ гламурные новости. Гламурен циник из ‘Камеди клаб’, стебу которого аплодирует гламурная тусовка, не замечая, что смеется сама над собой. Наконец, претендуют на гламурность миллионы крашеных ‘блАндинок’. Ведь согласно их понятиям о Статусе, Возможности и Выгоде, всегда найдется немало мужчин, которым нужна ‘тупая’ блондинка, которая бы была рядом, радовала глаз, хорошо отрабатывала секс, но и чтобы никакой отсебятины и напряга, моралей, чтобы хлопот с ней не было... В общем, этакая кукла, предмет для выхода в город и удовлетворения дома... именно ‘предмет’.. .
Совершенно не гламурна жена Януковича с ее простотой, ‘наколотыми апельсинами’ и ‘американскими валенками’. Не гламурен Азаров с его суржиком и ‘Да пашли вы!’, не гламурен перед телекамерами Янукович с его застывшей на лице кислой гримасой пораженца. Наконец, совершенно не претендуют на гламурность миллионы простых трудяг страны, никогда не попадавшие ни на обложки журналов, ни в объективы телекамер. У них есть (о ужас!) принципы, они напрягаются, их стиль жизни — жизнь не ‘в кайф’, а выживание!
Подслушаем теперь мысли гламурных девиц: ‘Glamour — это стиль наслаждения, роскоши... Чувствуешь какую-то расслабленность, релаксацию, легкомыслие в какой-то степени, независимость от денег, точнее, даже наплевательское отношение к ним и, конечно же, пафос — неотъемлемая его часть..… Нужно просто не думать о материальном и наслаждаться жизнью. Это и есть гламур, точнее не внешнее его проявление, а чувство его внутри.. .’[3].
Подслушаем мысли и тех, кто устоял перед натиском гламура: ‘А к чему ваш гламурный пафос? Когда девочки, которые ничего из себя не представляют, одеваются в розовое, кучу стразов, дорогие лейблы и говорят, какие они гламурные, а пальцы у них веером, это стиль жизни такой? Это тупизм... в нашей стране гламур — это бред,… Смысл этого? Наверное, понты... На Западе еще хоть как-то я его приемлю, у людей там таких крайностей нет... Но у нас он чаще всего просто превращается в безвкусицу.. .’[3].
‘Гламур в нашем сознании прочно связан с глянцевыми журналами, с шиком и расточительностью, с жизнью в роскоши и неге. И миллионы красивых девушек бредут по выжженной пустыне семейного бюджета за далеким миражом по имени ‘гламур’... Для умных женщин гламур — развлечение и прикол. Для большинства — то, чем они пытаются заменить мозги’ [3].
‘И думаю, не будет большим преувеличением сказать, что, собрав всех, кто имеет хоть какое-то отношение к гламуру, вместе, можно получить образ страуса, засунувшего голову в песок. Причем потребители гламура, реальные или же ‘виртуальные’, будут именно головой. А корпорации и вообще вся индустрия красоты — это тело. Что-то ведь должно поддерживать голову в жизнеспособном состоянии... Средства же массовой информации, и в особенности глянцевые издания, являются шеей’[5]. Связующее, так сказать, звено между ‘телом’ и ‘головой’.. .
Когда-то в почете был лозунг ‘Религия — опиум для народа’. Сейчас же его смело можно переиначить — опиумом для народа, особенно его женской части, является гламур. А так в принципе ничего не изменилось.
Гламур экспансивно и стремительно стремится поглотить и другие формы мысли и образы прошлого. Так рождаются интернет-сообщества ‘Гламурный марксизм’ и ‘Гламурный фашизм’, где Че Гевара больше похож на ‘брэнд революции’ (да и не только в виртуальности — ‘В эту ночь в клубе рождение модной идеологии — ‘Гламурный коммунизм’ — Фидель Кастро во френче Dolce&Gabbana и Че Гевара в стразах Swarovsky и обязательно жаркие кубинские девушки!’ — клуб First в Киеве), а Гитлеру окарикатурили челку, сделав его типичным эмо, и навесили пирсинг на брови. И это логично: тотальность должна быть не только горизонтальной, но и темпоральной. ‘Что не съем, так понадкусываю!’, ‘пометили территорию’ [1].
Цель гламура
И теперь мы подошли к главной цели гламура — потребителю. А кто у нас целевая аудитория? Правильно: ‘олл пипл’ — все люди. Гламур требует новых жертв, поэтому он должен работать на любом уровне интеллекта, культуры, пола, образования и социальной среды. Посему он универсален — раз, прост, как апельсин, — два и действует на подсознание — три! Суггестивно, как и всякий добротный посыл! Только через подкорку можно сломать массы и погнать их в гламурное стойло!
Если копнуть глубже и обнажить корни гламура и саму его суть, то первым вопросом будет — кому это выгодно? И чем именно?
Конечно, индустрии красоты и миру высокой моды. Шикарная идея — сначала ввести гламур как модное течение, потом же делать на этом деньги. Коммерческий, так сказать, интерес. Да и с конкурентами в борьбе за душу и тело потребителей намного легче справиться стало. Обвинение в негламурности теперь смерти подобно. Вот и обвиняют всех неудобных-неугодных-несогласных по сценарию, прекрасно описанному в произведении Глеба Боброва [6]. Сначала — генерация слухов — дело техники: тысяч десять экземпляров листовок — тьфу, копейки по себестоимости; потом несколько публикаций — наезды на конкурента, его руководство, ‘крышу’, местные власти, ‘опровержения’ — ясное дело, как без них; сверху — десятка два болтунов на рынках и в маршрутках да забить все интернет-форумы призывами к флеш-акциям и прочий креативный интернет-движняк... Частности — охват, численный состав исполнителей, размеры публикаций, периодичность и продолжительность информационных волн. И главное — меткий слоган, реально вбиваемый в подсознание потребителя на грани физиологического рефлекса. Подобные технологии воздействия на общественное мнение универсально-эффективны, разницы нет никакой: выборы это или товарный маркетинг — законы одни и те же.
Так зачем далеко за примерами ходить: даже хорошую, качественную водку можно согнать с рынка одной простой пиар-кампанией по дискредитации торговой марки. Идея — на заводе в очередной раз пойман работник, справлявший нужду в чаны со спиртом. Далее — ‘брэнд-килинг’, жесткая связь брэнда с крайне негативным ассоциативным рядом — на уровне физического омерзения и отвращения — под слоганом ‘От этой водки стошнит любого’, и ниша свободна! Да еще если у конкурента ранее проблемы с законом были — вообще песня, подарок судьбы! Кстати, примерно по такому же сценарию развивались события в 2004 году в период выборов президента, даже один из слоганов был похож: ‘Ты же не донецкий, не мочись в подъездах!’ И пожалуйста, репутация целого региона, в одночасье ставшего ‘бомжевато-бандитским’, до сих пор остается ‘подмоченной’, гламуром и не пахнет. Что в сравнении с оранжевыми иллюзиями гламура и всеобъемлющим ощущением единства с коллективом себеобразных представителей Майдана трудовые традиции Донбасса, мировоззрение, честь и достоинство ‘простого’ человека труда? Ничто, так, пыль, грязь, суета.. .
Но вернемся к идее гламура. Коммерческий интерес должен поддерживаться и потребителями. А гламур — вещь, требующая не только денег, но и большого количества свободного времени. Так мы приходим к мысли об элите, особенно — женской ее половине.
И ценность гламура взвивается на новый виток. Когда большинство потребностей удовлетворено, а дел, требующих творческой отдачи и напряжения всех душевных сил, нет и пока не предвидится, то приходит скука. И тогда происходит, как в стихах Григория Остера:
Главным делом вашей жизни может стать любой пустяк. Надо только твердо верить, что важнее дела нет. И тогда не помешает вам ни холод, ни жара, задыхаясь от восторга, заниматься чепухой.
Эффектные прически и одежда, внешний вид должен привлекать к себе взгляды! Ну да, ‘гламурно’ — это не просто модно, это еще нарочито нарядно. Самой тяжелой задачей гламурных див может оказаться выбор туфель во время шопинга. Только и она решается просто — берется и то, и другое.
Все проблемы и вопросы снимаются инфантильным желанием нарядиться, ‘перестать быть собой — смертным, больным, усталым, неудачником — и стать еще одним счастливым клоном-картинкой’[1]. Это — главная точка притяжения: стать ‘другим’ простым ‘переодеванием’. И никуда от этой иллюзии и магии гламура не уйти.
Противостояние гламуру
Гламур с неприятием до ненависти отвергают те, кто сохранил черты традиционного мировоззрения или хотя бы на уровне интуиции чувствует хищную поглощающую пустоту гламура. Иными словами, ‘гламуру, как воплощению антитрадиций во всем, противостоят люди, так или иначе связанные с традицией’ [1]. От верующих христиан, прекрасно понимающих цену тщеславию и лоску, до мусульман, видящих в этом богопротивный разврат и тлетворное разложение Запада. В конце концов, скинхеды и панки, даже не относясь к традиции, стебут гламур исключительно через активное неприятие и отталкивание от него.
В то же время чем больше позиций в обществе занимает гламур, тем больше можно ожидать яростной ответной реакции на беззаботную роскошь, так часто провоцировавшую революции и бунты своей самодовольной эгоцентричностью. Поэтому хочется надеяться, что гламур запудрит мозги только тем, кто того заслуживает, тем, кто прошел точку невозврата.
Надо ли противостоять гламуру? Однозначно. Но как? Вырабатывать новую систему стиля? Если да, то только возвратив на законное место истинные духовные ценности взамен прижившихся иллюзий. Но не отталкивая гламур, а открывая глаза тем, кто еще не осознал истину, что король-то — голый! Превосходя иллюзорность гламура достоинством и внутренней духовной красотой каждого момента жизни.
И все же, когда из нас начали делать ряженых, а нашу жизнь превращать в шумный крикливый и бестолковый балаган? Неужто мы сами, добровольно, по молчаливому согласию пошли на это, поддавшись чарам великого гламурного Обмана??? Или все-таки по недомыслию, недооценив последствия? И самое главное: когда мы собой начнем управлять осознанно, не дожидаясь, пока наши ‘элиты’ поймут, кем и чем они взялись руководить?
Может, когда начнем отличать красоту этой жизни от глянцевого гламура, тогда и ‘элита’ наша станет не ‘элитой’, а лучшими из нас, как и требуется по определению? Может. Но мне почему-то кажется, что прямо сейчас пишется продолжение известного оруэлловского ‘Восстания животных’. И мы в нем потомки тех восставших.
www.ronl.ru
РОЛЬ ИДЕОЛОГИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
С.Г.ПАРЕЧИНА
Государство сильно законами, общими правилами, целями, стратегией развития, которые находят свое отражение в идеологии. Ни одно государственное образование не может существовать без духовно-идеологических основ, которые составляют фундамент его единства, целостности и одновременно содержат целенаправленную программу социальной жизнедеятельности народа, общества и государства.Как отметил Президент Республики Беларусь А.Г.Лукашенко: «Общество не может существовать без целостного свода идей, ценностей и норм, объединяющих всех граждан. Государство без идеологии, как и человек без мысли, не может жить и развиваться, тем более противостоять внутренним и внешним угрозам и вызовам »[1] .
Отсутствие идеологии приводит к социокультурному расколу общества, к дестабилизации политической и социально-экономической ситуации в стране. Яркие примеры – события в Киргизии, Грузии и Украине. Попытки существования государства без идеологии неминуемо приводят к ослаблению механизма государственного управления, обострению социально-экономических отношений и упадку духовно-нравственных ценностей в обществе.
Роль идеологии в обществе определяется теми функциями, которые она выполняет. Так, можно выделить следующие функции идеологии[2] :
• когнитивная (познавательная) функция состоит в том, что идеология создает определенную модель существующего общественного устройства и положения человека в нем; идеология предоставляет социальным субъектам возможности для ориентации в мире политики как своего рода схема или карта; эта же функция способствует политической самоидентификации индивидов и социальных групп;
• легитимизирующая (оправдывающая) функция состоит в том, что идеология но природе своей всегда стремится дать обоснование тому или иному политическому устройству; если идеология критична, она обосновывает желаемый будущем строй и порядок; если она аппологетична, ее содержание сводится по большей части к оправданию социально-политического статус-кво;
• нормативная функция выражается в том, что идеология задает социальному субъекту систему норм социального поведения; тем самым идеология очерчивает ценностные параметры, критерии оценки тех или иных политических явлений, событий, процессов;
• интеграционная функция состоит в том, что в значительной мере па основе именно идеологической приверженности происходит реальное объединение людей, укрепление целостности политического сообщества;
• мобилизационная функция находит свое выражение в том, что идеология способствует сплочению людей на основе определенных идей, программ и лозунгов, побуждает их к политическим действиям.
Несмотря на это, в западном обществе делаются заявления «о конце идеологи». Для того, чтобы разобраться в этом сложном вопросе необходимо рассмотреть эволюцию термина «идеология».
Термин «идеология» впервые был введен в научный оборот в 1796 году французским философом Д. де Траси для обозначения науки об идеях, о закономерностях их возникновения и эволюции. Но первоначальный смысл за понятием «идеология» не закрепился. На протяжении всего периода существования термин «идеология» наполнялся разным содержанием, что было обусловлено как уровнем развития социального знания, так и собственно идеологическими установками, обусловленными социальными интересами.
Следует отметить, что на протяжении длительного периода времени было сформировано негативное отношение к идеологии. Революционные потрясения девятнадцатого столетия хорошо показали, как идеи , систематизированные мыслителями в особые теории, превращаются в социально-значимые ценности, а затем и в символы веры, и в политических битвах происходит заклание живых людей на алтарях идеологических абстракций. Трактовка идеологий в тот период связывалась с оторванной от действительности игрой мысли, спекулятивными, умозрительными конструкциями.
Первым критиком выступил Наполеон Бонапарт . По его мнению, любая идеология не выражает и не может выражать никаких потребностей, тенденций и интересов общественного развития. «Идеологами» он считал людей, оторванных от жизни, теоретиков, у которых отсутствует чувство реальности. Наполеон утверждал, что «учение идеологов – это туманная метафизика, повинная во всех ошибках и несчастьях прекрасной Франции». Тем самым было положено начало традиционной для многих мыслителей XIX– XX вв. критики идеологии[3].
Большой вклад в эволюцию понятия «идеология» внесли известные немецкие ученые К.Маркс и Ф.Энгельс , которые подходили к анализу идеологии с классовых позиций, («Немецкая идеология» и «Святое семейство»). Марксизм рассматривал идеологию как часть «надстройки» над экономическим базисом, опосредованным социальной структурой общества. Они использовали термин “идеология” для обозначения такого сознания, когда знание об обществе и его конфликтах преломляется сквозь призму социально-классовых интересов. Основоположники марксизма считали идеологию ложным сознанием, искажающим окружающую действительность.
С позиций марксизма политическая идеология – это система идей, взглядов, представлений, содержащая теоретическое осмысление политического бытия с точки зрения интересов определенных классов. Она является квинтэссенцией социально-классового интереса.
Свое учение Маркс и Энгельс не считали идеологией. Они подчеркивали, что в отличиеот идеологов, сумели найти научный метод познания социальных процессов. Термин «научная идеология» принадлежит В.И.Ленину , который применил данное понятие к марксизму[4] .
Еще один немецкий ученый К.Маннгейм занимался научной разработкой термина «идеология». Его позиция близка к марксистскому пониманию идеологии. К.Маннгейм воспринял марксово положение о зависимости сознания людей от бытия, т.е. идеологии, от существующих общественных отношений и, в первую очередь, экономических. По его мнению, любая идеология представляет собой взгляды класса, заинтересованного в сохранении статус-кво, и потому она является апологией существующего общественного порядка.
В.Парето также негативно относился к идеологии. Разочаровавшись в политике буржуазных либеральных партий, неспособных к эффективному действию, погрязших в интригах и борьбе за власть, и стремившихся с помощью идеологии замаскировать свои неблаговидные политические цели. Вместе с тем рост популярности марксизма в Италии убеждал в силе и общественной значимости идеологии.
Для обозначения идеологических концепций, теорий В.Парето ввел термин «деривации», что значит «производные», подчеркнув тем самым их вторичный, производный характер от чувств. В качестве общественного базиса он рассматривал не социально-экономические отношения, а совокупность «остатков», интересов и связанной с ними социальной гетерогенности.
Итальянский социолог разработал классификацию дериваций, разделив их на четыре класса[5]. Первый класс образуют утверждения, преподносимые как абсолютные истины, аксиомы или догмы. Второй класс – некомпетентные суждения, оправдываемые ссылкой на авторитет. Третий класс составляют апелляции к общественным принципам и чувствам. Последний четвертый класс дериваций образуют чисто словесные доводы, «вербальные доказательства», выражения, не имеющие никакого объективного эквивалента.
Следует отметить, что В.Парето замыкал проблему идеологии в узкие рамки (границы) индивидуальной психики, отрывая ее от реальной истории и борьбы политических сил, в которой непосредственно и происходит развитие идеологии.
Вступление западного общества в стадию постиндустриального развития привело к изменению его структуры, основу которого стали составлять не классы, а страты, которые уже не находились в состоянии антагонистических противоречий. Это явилось основанием для возникновения в конце 50-х годов ХХ века теории деидеологизации, авторами которой принято считать Д.Белла, Э.Тоффлера, Дж.Гэлбрейта и др.
Поскольку западное общество стало более консолидированным, прежняя острота социальных конфликтов исчезла. К тому же, развитие науки и техники позволило существенно повысить уровень благосостояния всех слоев населения, и тем самым, снять социальное напряжение, существовавшее в доиндустриальном и индустриальном обществах. Это позволило западным ученым утверждать о том, что время идеологии прошло, что на смену идеологиям приходит научно-рационалистический подход к решению конкретных естественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.
Однако, по мнению белорусского политолога В.А.Мельника: «Теория деидеологизации отражает снижение значения частных идеологий в новом обществе и выдвижение на приоритетное место теоретических, а по сути, идеологических построений, отражающих общенациональные интересы и цели» [6] .
Действительно, заявления о «конце идеологии» оказались несостоятельными. События, происходившие в западном обществе в конце 60-х – начале 70-х годов ХХ столетия, выявили новые противоречия, и в первую очередь, в духовной сфере. Отсутствие четкой системы ценностей и идей породило волну оппозиционных течений и асоциальных действий (движения социального протеста «панки», «хиппи», «новые левые» и др.). Стало очевидным, что наука не способна решить вопросы, связанные со смыслом человеческой жизни, а повышение уровня благосостояния людей не делает их автоматически счастливыми. Западные ученые были вынуждены частично признать важность идеологии в современном обществе.
Вторая волна деидеологизации связана с крушением биполярной системы мира и, в частности, с распадом Советского Союза. Основные положения изложены в труде американского философа Ф.Фукуяма «Конец истории?» (1989).
В основе этой работы лежит идея конца истории, которая была заимствована, как подчеркивает сам автор, у Гегеля и А.Кожева. Эти философы рассматривали историю человечества как движение, определяемое заданной целью. Для Гегеля такой целью выступала свобода, и ее воплощением была государственная нравственность. Становление мирового унифицированного порядка означало для него торжество принципов, заложенных еще Великой французской буржуазной революцией.
Для А.Кожева конец истории означал конец религиозного мира и торжество технократизма, атеизма и тоталитаризма. Этот мыслитель работал в середине XX века и на него огромное впечатление произвел советский опыт. Ф.Фукуяма в качестве цели мировой истории называет торжество либерализма как идеологии, основанной на таких ценностях, как свободный рынок, частная собственность, правовое государство, демократия.
В XX веке, по его мнению, основным содержанием была борьба идеологий коммунистической, националистической и либеральной. Победу одержала либеральная идеология, что и свидетельствует о конце истории. «То чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления»[7] .
Концепция Ф.Фукуямы имеет и другое, не философско- историческое, а чисто политическое измерение. Она задает новое понимание политической реальности, не разделенной на враждующие лагеря, а представляющей монолитный мир. «Триумф Запада, западной идеи очевиден, прежде всего, потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив»[8] .
Данную концепцию используют определенные политические лидеры и движения для оправдания и осмысления принимаемых политических решений. Политологи, работающие в русле глобализациейных концепций, считают, что постсоветские республики обязаны следовать в русле интересов западного мира[9] .
Как известно, Запад стремиться создать «Новый мировой порядок», что предполагает унификацию, «системность», своеобразное «стирание граней» национальных, политических, культурных и религиозных. Вот высказывание директора Всемирной организации здравоохранения при ООН: «Чтобы прийти к созданию единого мирового правительства, необходимо освободить людей от их индивидуальности, от привязанности к семье, национального патриотизма и религии, которую они исповедуют»[10]. «Современное государство должно быть частью мирового порядка, который зиждется на определенных общих принципах» – изрек Строуб Тэлботт, первый заместитель госсекретаря СШАв своей статье, опубликованной в «Независимой газетой» 11.12.97.[11] .
Таким образом, заявления западных ученых и политических деятелей о «конце идеологии» в первую очередь обусловлено не отказом от идеологии вообще, а желанием создания одной идеологии и навязывания ее всему остальному миру. Данная идеология базируется на основе принципов либерализма и полностью игнорирует национальные и культурно-исторические особенности иных государств.
Поэтому каждое государство должно иметь свою идеологию. Ведь как справедливо заметил Президент Республики Беларусь А.Г. Лукашенко : «Идеология для государства – то же самое, что иммунная система для живого организма. Если иммунитет ослабевает, любая, даже самая незначительная инфекция становится смертельной. Точно так же и с государством: когда разрушается идеологическая основа общества, его гибель становится только делом времени, каким бы внешне государство ни казалось сильным и грозным»[12] .
Миф о деидеологизированном обществе не выдержал соприкосновения с практикой. Вся история прошлого столетия показывает, что все широковещательные кампании “деидеологизации” общества, «освобождения» его от «идеологических пут» всякий раз были не чем иным, «как лукавым прикрытием не устранения идеологии как таковой, а стыдливой формой отказа от прежней идеологии во имя «новой», в качестве которой сплошь и рядом выступало давно известное идеологическое старье, облаченное в модные наряды. Опыт ХХ- века свидетельствует о том, что общество успешно развивается и решает свои задачи только до той поры, пока ему удается осуществлять перемены в своей идеологии соответственно изменениям и потребностям общественной жизни. Отсутствие в обществе цементирующей идеологии при определенных условиях может привести к расколу и даже распаду общественных связей»[13] .
Особо сложно переступить через идеологию в сфере управления. Устойчивость общественных систем определяется многими функциями идеологии.
Во-первых, вне ее нельзя представить целей социальной деятельности, значит – нельзя определить стратегию общественного развития, его ориентиры, призванные выравнивать решения в практической деятельности.
Во-вторых, идеология скрепляет (в той или иной степени) общественное сознание, влияет на психологическую и моральную атмосферу в обществе. В мироощущении и эмоциональном настрое людей уже содержится идеологический момент. Перед каждым, так или иначе, встает вопрос о смысле существования, любой ответ на который уже несет идейную нагрузку.
В-третьих, идеология призвана служить «отправной базой» для упорядочения мыслей, идей, концепций, имеющих хождение в общественном сознании. Политические, правовые, этические, религиозные, эстетические, философские взгляды в разрозненном, «несвязанном» состоянии лишаются практической силы, их качественный уровень проявляется в единой системе[14] .
Руководство нашей страны выступает за создание идеологии белорусского государства, которая должна быть эффективной, выработанной в соответствии с потребностями общества и государства, глубоко проникать в сознание людей и выстраиваться «на своем, родном фундаменте». Идеология призвана мобилизовать и объединить белорусских граждан по приоритетам развития белорусского общества и государства, путям и средствам достижения намеченных целей: способствовать гражданскому согласию на основе национально-государственной идеи как глобальной концепции развития белорусского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабосов Е.М. Основы идеологии современного государства. – Мн.: Амалфея, 2004.
2. Бутенко А. П., Кочеткова Л. Н.Идеология в России: проблемы и перспективы // Российское образование. – www.auditorium.ru/books/197/Glava19.html.
3. История социологии в Западной Европе и США / Учеб. пособие для вузов. – М.: Норма, 2001.
4. Матусевич Е.В. Национально-государственные интересы Республики Беларусь в контексте процесса глобализации. – Минск: ИНБ Республики Беларусь, 2005.
5. Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003.
6. Основы идеологии белорусского государства: Учеб. пособие для вузов/ Под общ. ред. С.Н.Князева, С.В.Решетникова. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2004.
7. О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию: Материалы постоянно действующего семинара руководящих работников республиканских и местных государственных органов. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2003.
8. На пути к «новому мировому порядку» — исторические параллели // Информационно-аналитический сайт НАМАКОН. – www.namakon.ru.
9. Рыбаков С. Миф «деидеологизации» // Духовное наследие. – www.nasledie.ru/oboz/N07_97/7_11.HTM.
10. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. –№. 4.
Статья опубликована // Науч. труды Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь. Вып. 7. –2006. – С. 208–216.
[1] Доклад Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко на постоянно действующем семинаре руководящих работников республиканских и местных государственных органов «О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию». – С. 5.
[2] Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003. – С. 51.
[3] Бабосов Е.М. Основы идеологии современного государства. – Мн.: Амалфея, 2004. – С. 17.
[4] Основы идеологии белорусского государства: Учеб. пособие для вузов/ Под общ. ред. С.Н.Князева, С.В.Решетникова. – Мн.: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2004. – С. 9.
[5] История социологии в Западной Европе и США / Учеб. пособие для вузов. – М.: Норма, 2001. – С. 242-243.
[6] Мельник В.А. Государственная идеология Республики Беларусь: концептуальные основы. – Мн.: Тесей, 2003. – С. 2829.
[7] Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. –№. 4 – С. 135-135.
[8] Там же. – С. 134.
[9] Матусевич Е.В. Национально-государственные интересы Республики Беларусь в контексте процесса глобализации. – Минск: ИНБ Республики Беларусь, 2005. – С. 15–16.
[10] Цит. по: На пути к «новому мировому порядку» — исторические параллели // Информационно-аналитический сайт НАМАКОН. – www.namakon.ru.
[12] Доклад Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко на постоянно действующем семинаре руководящих работников республиканских и местных государственных органов «О состоянии идеологической работы и мерах по ее совершенствованию». – С. 5.
[13] Бутенко А. П., Кочеткова Л. Н.Идеология в России: проблемы и перспективы // Российское образование. – www.auditorium.ru/books/197/Glava19.html.
[14] Рыбаков С. Миф «деидеологизации» // Духовное наследие. – www.nasledie.ru/oboz/N07_97/7_11.HTM.
www.ronl.ru
geum.ru
